Глава 6
В «Марко» я ворвалась без двух минут пять и ткнулась в крепко запертую дверь Федора. Подергав ручку, я села на подоконник и вытащила из сумочки только что купленный детектив Смоляковой.
– Вот это кадр, – раздался голос, – сейчас возьму «Полароид».
Я подняла голову. Улыбающийся Федор спокойно отпирал дверь.
– И после этого некоторые подлые журналюги говорят о том, что писатели ненавидят друг друга. Любуйтесь, вот сидит Виолова и взахлеб читает Смолякову.
– Она хорошо пишет, – ответила я.
Федор скривился, но потом выставил вперед руки.
– Все! Молчу, молчу! Страна считает Смолякову гениальной, мое мнение никого не волнует. Мы люди маленькие, темные. Наше дело взять автора и превратить в яркую звезду. Ну-ка, заползай. И имей в виду: будешь слушать меня, Смолякова тебе кофе подавать станет.
Я пошла за ним. Федор плюхнулся в кресло.
– Значитца, концепцию придумали. В общих чертах то, о чем говорил вчера. Ты из Африки…
Я слушала его гладкую речь и пугалась. Ну и ну. Мне теперь что – до конца жизни предстоит изображать из себя экзальтированную незамужнюю дамочку, пишущую романы под диктовку привидения?
– Чего молчишь? – рассердился Федор.
– Запоминаю роль, – промямлила я.
– Правильно, – помягчел парень, – не боись, на первых порах я всегда буду рядом, а потом освоишься.
В эту минуту дверь открылась, и появился толстый, лысый, одышливый дядечка.
– Степа, – распростер объятия Федор, – как она, жисть?
– Совсем затрахался, – жалобно ответил мужик, – сил нет, а еще в Питер ехать. Может, отложим, а?
– Нет, Степа, – категорично ответил парень, – страна хочет знать своих героев, кстати, знакомься: молодая, начинающая писательница Арина Виолова.
Дядечка вытер платком обширную лысину и церемонно поклонился:
– Очень приятно. Будем знакомы. Артем Беспощадный.
Я не сдержала удивленного возгласа:
– Вы? Вы Артем Беспощадный? Тот, который издается в серии «Спецназ»? У вас такие крутые книги, мой муж их обожает. А когда он прочитал вашу биографию и узнал, что вы прошли Афган и Чечню, владеете почти всеми видами единоборств, стреляете с двух рук и можете водить любое транспортное средство от мопеда до космической ракеты, то зауважал вас чрезвычайно. Эх, жаль, у меня с собой вашей книги нет, а то бы автограф ему принесла.
Артем шумно вздохнул и плюхнулся на стул, широко расставив толстые ноги. Большой живот любителя пива повис почти до пола.
– Федька, дай мою новую книжку, подпишу Арине, – задыхаясь, произнес он.
Когда Беспощадный ушел, я покачала головой:
– Я представляла его совсем другим, похожим на Рэмбо. Вот ведь как интересно, натолкнешься на такого в толпе и не подумаешь, что супермен. Самый обычный толстый дядечка.
– Он и есть самый обычный, не в меру жирный субъект, – заржал Федор. – Рэмбо! Чемпион по швырянию вишневых косточек. Ой, не смеши меня! Да Артем всего боится, а больше всего своей жены Ленки, вот уж если кто Рэмбо, так это она. Ладно, недосуг языком болтать. Ща переоденешься, и поедем.
– Куда? – оторопела я.
– В твой любимый ресторан «Там-там». Журналюги ждут к шести. Не беда, опоздаем чуток.
– Зачем?
– Надо поторговать мордой. Маринка, поди сюда!
Последняя фраза была произнесена в телефон. Через секунду в кабинете материализовалась девушка.
– Пойдемте, Арина.
– Но…
– Иди с Маринкой, – велел Федор, – и помни: твое дело подчиняться.
Улыбающаяся Марина привела меня в просторную комнату и протянула пакет.
– Переодевайтесь.
Я вытащила узенькие брючки, похожие на изделие из фольги, и покачала головой:
– Простите, но я такое не ношу.
Мариночка вытряхнула из пакета ярко-красный топик из кружев и босоножки на длинной, устрашающе тонкой шпильке.
– Понимаю, но надо! Ваша одежда не соответствует имиджу.
Тяжело вздыхая, я влезла в попугайский прикид. Человек, купивший мне эти вещи, абсолютно точно подобрал мой размер. Одежда сидела словно влитая, включая туфли. Одна беда – я не могла в них ступить и шагу.
– Не умею ходить на каблуках, – пробормотала я.
– Научитесь, – ответила Марина, – ничего сложного, книги трудней писать! Теперь я вас накрашу и причешу.
Спустя пятнадцать минут я уставилась в зеркало и ойкнула.
– Нравится? – поинтересовалась девушка, роясь в письменном столе.
– Ну… просто офигеть!
– Здорово вышло, – закивала Марина, – теперь это надевайте.
Она с грохотом высыпала из мешочка жуткие железные кольца в количестве шести штук. Два перстня алчно сверкали кроваво-красными камнями, остальные украшал витиеватый орнамент.
– Это что? – испугалась я.
Но Мариночка уже тащила следующий прибамбас. Не успела я оглянуться, как железки очутились на пальцах, на шее повисла цепь с медальоном размером с суповую тарелку, а в левой руке оказался длинный-предлинный мундштук с темно-коричневой сигариллой.
– Класс, – заявил ворвавшийся в кабинет Федор, – прямо в точку, двигай в машину.
Пошатываясь, словно циркач на ходулях, я добралась до роскошной лаково-черной иномарки и плюхнулась на слишком низкое сиденье.
Всю дорогу до ресторана «Там-там» Федор поучал меня, как следует себя вести. Чем больше он говорил, тем страшней мне делалось. Совсем плохо стало, когда у входа в кабак я увидела трех мужиков с фотоаппаратами на изготовку.
Федор обежал машину, распахнул дверцу и шепнул:
– Значит, помнишь. Выходишь красиво, мило улыбаешься, киваешь этим парням и молчишь.
Я выставила ногу, оперлась на нее, навесила на морду лица самую сладкую гримасу и попыталась выбраться из кабриолета так, как это делают кинозвезды: легко, непринужденно, обаятельно…
Каблук зацепился за какой-то выступ в плохо положенном асфальте. Я дернулась и шлепнулась на четвереньки. Фотокорреспонденты защелкали аппаратами.
На секунду я растерялась. И что теперь делать? Это совсем не тот элегантный выход, которого от меня ждали.
Но Федор, в отличие от меня, не стушевался.
– Господа, – совершенно спокойно произнес он, – Арина воспитывалась в племени Мамбо-тонго, у его членов существует обычай: если приехал куда впервые, следует в качестве приветствия поцеловать землю у порога. Надеюсь, Арина скоро забудет об этой привычке, потому что, сами понимаете, почва в непромышленной африканской стране и асфальт в Москве – это две большие разницы. Арина, радость наша, остановитесь! В России не следует так уж точно выполнять обычаи!
Сильные руки подняли меня, встряхнули и поставили на шпильки.
– Спасибо, – прошептала я, ковыляя за Федором по лестнице.
– Нема за що, – тихо ответил пиарщик, – кушай на здоровье.
Следующее испытание ожидало меня за столом. В меню оказались сплошь неизвестные блюда: стейк из аллигатора, суп из буйволиных хвостов, жаркое из обезьяны, ростбиф из носорога, уши слона с овощами и таинственное нечто под названием «Крас-тонго».
– Арина чувствует себя тут как дома, – щебетал Федор, листая карту, – милая, что вкусней: обезьяна или аллигатор? Что есть станем? О… кобра в горшочке, пойдет?
– Нет, – пискнула я, чувствуя, как желудок, словно лифт в многоэтажном здании, рвется вверх. – Только не змею.
– Отчего же? – ерничал Федор. – Похоже, их тут хорошо готовят.
Я разозлилась. Он должен мне помогать, а не топить.
– Сейчас не сезон для кобры, ее едят только зимой, в момент, когда пресмыкающееся накопило жир, – бодро соврала я.
Федор удивленно глянул на меня.
– Да? Не знал. Видите ли, я, в отличие от вас, никогда не жил в Африке. Тогда обезьяна на вертеле? Это как? Можно в июне?
– Нет, – взвизгнула я, коченея от ужаса. – Хочу рыбу, вот… мурасу в листьях.
– Нет проблем, – пожал плечами Федор и поманил пальцем почтительно кланявшегося негра. – Значитца, даме рыбку, мне салат из овощей, а вот тем трем дядям…
– Нам чего попроще, – хором сказали журналисты, – водки и мясо нормальное, не аллигатора.
Пока готовили заказ, я давала интервью. Процесс протекал оригинальным образом. Когда журналист задавал вопрос, ну, к примеру: «Расскажите о вашей семье», – Федор мигом начинал отвечать:
– Арина не замужем и не имеет детей, но она считает, что личная жизнь неприкосновенна, и давать комментарии по этому поводу отказывается. Да, дорогая?
Следовал крепкий тычок в бок, и я, словно дрессированная собачка, начинала кивать, приговаривая:
– Да, конечно, естественно.
Потом принесли еду. Корреспонденты с жадностью набросились на угощение, Федор начал лениво ковырять вилкой в салате, я попробовала рыбу. Таинственную мурасу подали целиком. Справа – большая голова с выпученными глазами, слева – хвост, посередине нарезанные куски. Неожиданно рыба оказалась вкусной, и я, не ожидая никаких подвохов, съела один ломоть и хотела приняться за второй. Не успела я воткнуть вилку в мякоть, как голова моргнула глазами.
– Мама! – заорала я.
– Что такое? – подскочил Федор.
– Она моргает!
– Кто?
– Рыба.
– Да-да, конечно, моргает, – начал успокаивать меня подоспевший официант, – не сомневайтесь, мурасу подана, как и полагается, живой, у нас все без обмана.
Чувствуя, что съеденная рыба вновь оказалась во рту, я прошептала:
– Воды.
– Какой? – засуетился негр. – Может, лучше Бумбо?
– Да, – кивнула я, – только скорей, сейчас умру!
Через пару секунд передо мной возник запотевший стакан. Я, игнорируя соломинку, одним махом опрокинула в себя прохладную жидкость. Тошнота слегка отступила. Я глянула в пустой фужер и чуть не лишилась чувств. На дне лежало нечто, больше всего похожее на огромного черного таракана.
Рыба и вода стремительно начали подниматься из желудка вверх. Я вскочила и, спотыкаясь о настеленные повсюду циновки, рванула на поиски туалета.
Слава богу, санузел оказался не африканский, а самый обычный – с чистым, нежно-розовым унитазом и маленькой раковиной. На стене висело огромное зеркало. Я отвернула кран и увидела в посеребренном стекле жуткую морду. Глаза с темно-зелеными веками и слегка размазавшейся тушью казались огромными, щеки горели лихорадочным румянцем, губы пламенели остатками помады, волосы стояли дыбом, словно их хозяйку шандарахнуло током. В довершение картины у чудовища на груди болталась железная цепь с куском бронзы… Понадобилась целая минута, чтобы осознать, что данный монстр – я.
Пальцами, унизанными идиотскими перстнями, я попыталась пригладить лохмы. Господи, а ведь это только начало. Надеюсь, мне не придется остаток жизни таскаться по кабакам, изображая из себя африканку.
Домой я приплелась около одиннадцати, надеясь на то, что Олег, как всегда, задержится на работе. Но, как назло, супруг уже освободился. Он вышел в прихожую и с удивлением спросил:
– Вам кого? Как вы сюда попали?
Я скинула шпильки и плюхнулась на стул, вытянув вперед «фольговые» ноги.
– Жену не узнал? Что, в общем, учитывая твой график работы, не слишком удивительно.
– Вилка, – попятился Куприн. – Что это на тебе надето?
– Пиар, – вздохнула я.
– Что? – не врубился мой майор, не имеющий никакого отношения к рекламному бизнесу.
– Смена имиджа, – растолковывала я, пытаясь стянуть с пальцев кольца, – ты не пугайся, так одеваться надо лишь на мероприятия, которые устраивает издательство. Просто сегодня я забыла свою нормальную одежду у Марины в кабинете.
– А-а, – протянул Олег.
Я хотела продолжить объяснения, но тут из кухни высунулся Ленинид.
– Эй, доча, – воскликнул он, – приветик! Окрошечку хавать пойдешь?
Я вспомнила моргающую глазами рыбью голову и закричала:
– Нет!
– Чего орешь? – обиделся папенька. – Ничего плохого не хотел, окрошечки предложил. Ты на карнавале была?
– Отстань, – прошипела я, борясь с перстнями.
– Пошли, Ленинид, – вздохнул Олег, – холодное в жару – первое дело.
Я чуть не зарыдала, глядя, как они удаляются по коридору. Кольца сидели на пальцах словно прибитые. В прихожую влетела Кристина.
– Ой, Вилка, – девочка пришла в восторг, – какие штаны! Дай померить.
– Сейчас, погоди, – пропыхтела я.
Тут же возник Сеня.
– Ну ты даешь! Что на себя нацепила! Кошмар замка Норфолк!
– Отвали! – рявкнула я.
Из ванной вышла Тамарочка, неся голопопого Никиту. Мальчонка увидел меня, сморщился и закатился в истерическом плаче.
– Во! – восхитился Сеня. – Ты так чудесно выглядишь, что у младенца родимчик начался.
– Да отвяжись от меня, – заорала я, чувствуя, что сейчас забьюсь в истерике.
Из кухни выглянул Олег.
– Сеня, иди ужинать, брось Вилку. Она теперь писательница, а у них у всех в голове тараканы.
Семен порысил на зов. Кристина, распевая, исчезла в ванной, Томочка уволокла вопящего Никиту в спальню. Я осталась одна-одинешенька. На глаза навернулись слезы. Вот оно как! Ей-богу, быть знаменитой очень тяжело.