Скверы, сады и парки Петербурга. Зелёное убранство Северной столицы. В (А. Д. Ерофеев, 2015)

Вавиловский сквер

Вавиловский сквер расположен вдоль четной стороны улицы Вавиловых. Как и улица, он носит имя ученых – братьев Николая и Сергея Вавиловых. Название скверу, образовавшемуся в 1980-е гг., после того как на месте земель совхоза «Лесное» построили многоэтажные жилые дома, присвоено 3 октября 2014 г.

Николай Иванович Вавилов (1887–1943) – великий русский генетик, автор закона гомологических рядов, по праву называемого Периодической системой в биологии. Кроме того, Н. И. Вавилов объездил весь земной шар в поисках мест, откуда началось распространение культурных растений. Из экспедиций Вавилов привез образцы семян различных диких и культурных сортов, в том числе и ранее неизвестных науке; эта коллекция поныне хранится в Институте растениеводства в Петербурге. На ее основе удалось создать многие новые сорта.

Сам Институт растениеводства – тоже детище Николая Ивановича. Он основан в 1924 году на основе возглавлявшегося Вавиловым с 1921 года Отдела прикладной ботаники и селекции. Николай Вавилов руководил институтом до 1940 года; в 1929–1935 годах он был президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, а затем ее вице-президентом.

Вавилов был одним из основоположников учения об иммунитете растений; он обосновал возможность и методы создания сортов, устойчивых к вредителям и болезням, причем делал он это не путём генной инженерии, тогда неизвестной, а исключительно методом поиска и отбора естественных форм, обладающих такой устойчивостью.

Идеи Вавилова вызывали бешеную ненависть у некоторых «ученых» и «философов». Как же так – партия учит, что советский человек может все, а тут приходит некто и утверждает, что есть какие-то пределы, какие-то невозможные вещи, какие-то объективные законы, ограничивающие полёт в светлое будущее. Возглавил этих деятелей Трофим Денисович Лысенко, человек не без способностей, но с катастрофической нехваткой образования, а главное – готовый на все ради достижения своих целей.

Лысенко заявлял, что никаких генов не существует, а изменчивость вызвана только условиями среды и, следовательно, путём создания нужных условий можно получить какие угодно признаки – превратить пшеницу в рожь, в одночасье вдвое повысить урожайность и чуть ли не выращивать арбузы на яблоне. Утверждения Лысенко о возможности немедленно решить продовольственную проблему очень импонировали руководителям страны. Пользуясь этим, Лысенко добился того, что Вавилов и его сторонники были обвинены во вредительстве, в том, что они мешают развитию сельского хозяйства, и в 1940 году сняты со всех постов. Уже лишившись должности, Вавилов уехал в очередную экспедицию на Западную Украину, где и был арестован. В начале 1943 года он умер в саратовской тюрьме.

Брат Николая Ивановича, Сергей Иванович Вавилов (1891–1951) – выдающийся физик, исследователь в области оптики и люминесценции (самопроизвольного свечения) веществ. В 1934 году он и его ученик Павел Алексеевич Черенков открыли так называемое излучение Вавилова-Черенкова, которое создают в жидкости быстро движущиеся частицы.

С 1932 года Сергей Иванович был директором Физического института Академии наук и одновременно научным руководителем Государственного оптического института в Ленинграде. В 1945-м он стал президентом Академии Наук. После смерти Вавилова его имя было присвоено Государственному оптическому институту и Институту физических проблем в Москве. И лишь в 1967 году имя его брата получил Всесоюзный институт растениеводства. Тогда же в честь обоих братьев назвали и улицу в Ленинграде.

Сквер Валентина Пикуля

Скверу на Измайловском проспекте между 6-й и 7-й Красноармейскими улицами, перед зданием администрации Адмиралтейского района, 3 октября 2014 г. было присвоено имя русского писателя Валентина Пикуля.

Валентин Саввич Пикуль (1928–1990) родился в Ленинграде. В 1942 г. эвакуирован в Архангельскую область, на Соловках окончил школу юнг и в 15-летнем возрасте стал рулевым на эскадренном миноносце. В 1943 г. стал служить на эскадренном миноносце «Грозный». Участвовал в конвоировании союзных караванов. В 1945 г. перед сходом на берег штурман Горбунов выдал будущему писателю следующую характеристику: «Юнга В. С. Пикуль способен на совершение необдуманных поступков».

Морская служба и натура молодого человека, отраженная в этой характеристике, предопределили его судьбу. Пикуль, не получив ни школьного аттестата зрелости (к началу Великой Отечественной войны он окончил 5 классов), ни другого специального образования (в 1946 г. его отчислили за неуспеваемость из Ленинградского подготовительного мореходного училища), начал писать книги. Первый его роман «Океанский патруль» написан в 1954 г. Уже в нем молодой писатель ощутил сопряженность событий Великой Отечественной с важнейшими этапами становления российской государственности, что нашло отражение в обращениях к прошлому по ходу развития сюжета.

В 1961 г. вышел первый его исторический роман «Баязет» – о защите Баязетской крепости в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. Широкую популярность завоевали его романы «Пером и шпагой», «Слово и дело», «Фаворит», «Крейсера», «Богатство», «Реквием каравану PQ-17», однако многие историки резко критиковали произведения Пикуля. Самым скандальным стал роман «Нечистая сила», который в сокращении под названием «У последней черты» опубликован в журнале «Наш современник» в 1979 г. Псковский писатель Валентин Курбатов писал Виктору Астафьеву 24 июля того же года: «Вчера закончил чтение пикулевского „Распутина“ и со злостью думаю, что журнал очень замарал себя этой публикацией, потому что такой „распутинской“ литературы в России еще не видели и в самые немые и постыдные времена. И русское слово никогда не было в таком небрежении, и уж, конечно, русская история еще не выставлялась на такой позор… Теперь уж и в уборных как будто опрятнее пишут».

Сам Пикуль говорил, что из его произведений редакторы и цензоры Главлита изымают важнейшие части, вследствие чего искажается смысл и смещаются акценты. О первом издании романа «Фаворит», который вышел в 1984 г., он рассказывал в интервью газете «Книжное обозрение» (1 января 1988 г.): «Выбросили всю польскую линию, ибо как раз в это время была „заваруха“ в Польше, убрали линию „гайдаматчины“, отыскав в ней намеки на бандеровское движение, изъяли всю линию княгини Дашковой, ибо мои оценки этой женщины никак не совпадали с мнениями рецензентов <…> Издательство отсекло от романа даже целую часть – заключительную, где рассказывалось о том, что было после смерти князя Потемкина-Таврического».

Тем не менее следует признать, что Валентин Саввич действительно очень вольно обращался с историческими фактами – примерно так же, как когда-то Александр Дюма. Очень показателен в этом отношении его последний роман «Честь имею», посвященный российской разведке времен Первой мировой вой ны и опубликованный в 1988–1989 гг., когда никакой цензуры уже практически не было. Рецензенты исписывали страницы, указывая на ошибки, неточности и просто явные небылицы. Несмотря на все это, неоспоримой заслугой Пикуля стало то, что он пробудил в людях настоящий интерес к отечественной истории.

До своего отъезда в Ригу в 1963 г. Валентин Пикуль жил в доме № 15 по 4-й Красноармейской улице, и первоначально предполагалось назвать его именем небольшой сквер на углу этой улицы и Советского переулка. Но ходатайствовавшие об увековечении памяти Валентина Саввича ветераны-моряки посчитали столь незначительный клочок земли недостойным его имени, и в итоге наименован был другой, более обширный и благоустроенный сквер в этом районе.

Сад «Василеостровец»

Сад «Василеостровец» находится между Средним проспектом, 25-й линией, Большим проспектом и Клубным переулком. Он устроен на части обширного Смоленского поля в 1887 г. и первоначально именовался Василеостровским. В центре сада по проекту архитектора Карла Андерсона на средства василеостровских заводчиков и фабрикантов построили деревянное здание Василеостровского театра для рабочих. И хотя внешне театр был весьма непритязателен, на его сцене периодически ставились спектакли с участием известных петербургских артистов по произведениям Антона Чехова. Максима Горького, Эмиля Золя. Выступал в этом театре и артист Глебов, более известный как изобретатель парашюта Глеб Евгеньевич Котельников.

После Октябрьской революции театр стал государственным, но просуществовал только до 1930-х гг. Здание не сохранилось, в Великую Отечественную войну его разобрали на дрова.

Сад «Василеостровец». Памятник Н. К. Рериху

Первое время сад занимал только южную половину квартала, так как между Большим и Средним проспектами планировалось проложить еще одну улицу, от 21-й линии до Княгининской (ныне – Детской) улицы. Лишь в послевоенное время сад расширился до нынешних границ. Тогда же изменилось и его название – он стал «Василеостровцем», как полноправный житель Васильевского острова.

9 ноября 2010 г. в саду установили памятник художнику Николаю Константиновичу Рериху, выполненный из карельского гранита скульптором Виктором Зайко по проекту архитектора Юрия Кожина. Место для памятника выбрано неслучайно, поскольку Николай Рерих родился в Петербурге на Васильевском острове, учился в гимназии Карла Мая на 10-й линии, затем получал высшее образование в Академии художеств и даже венчался с Еленой Шапошниковой в Екатерининской церкви Академии.

Введенский сад

Введенский сад расположен между Загородным проспектом, Введенским каналом и Лазаретным переулком. Устроен в 1864–1865 гг. к юго-западу от церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, которую освятили в 1842 г. Она строилась для квартировавшего в этом районе лейб-гвардии Семеновского полка в русско-византийском стиле архитектором Константином Тоном, которому помогали Александр Росси, Николай Бенуа и Карл Мейснер.

В середине 1870-х гг. в саду на средства купца 2-й гильдии Александра Васильевича Говорова, который выступил и подрядчиком работ, был сооружен фонтан.

8 марта 1932 г. храм закрыли для богослужения, а к весне 1933-го, несмотря на то что он состоял под охраной государства как памятник архитектуры, его снесли. Не сохранился и фонтан.

Введенский сад. 1934 г.

В 1934 г. за счет освободившейся территории сквер расширили.

1 июня 2003 г. в центре сада установили «Памятный знак на месте собора Введения во храм Пресвятой Богородицы», который создал скульптор Анатолий Дёма. Архитекторы проекта – С. Л. Михайлов, Николай Соколов и И. В. Вержбицкая.

Сад Веры Слуцкой

В октябре 1918 г. 15-ю линию Васильевского острова переименовали в улицу Веры Слуцкой.

Вера Климентьевна (настоящее имя Берта Брониславовна) Слуцкая (1880–1917) – участница революционно-освободительного движения в России, организатор Василеостровской районной ячейки Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков). Она работала на ситценабивной фабрике «И. А. Воронин, Лютш и Чешер» (Кожевенная линия, 34), которая в советское время стала носить ее имя, а теперь называется «Северный текстиль».

В первые же дни после Октябрьской революции Вера Слуцкая встала на защиту Красного Петрограда. Она выезжала на фронт, снабжая продовольствием и медикаментами солдат, сдерживавших атаки войск генерала Краснова. 30 октября 1917 г. в районе Пулкова она погибла от прямого попадания снаряда.

Выбор именно этой линии объяснялся тем, что Вера Климентьев на жила в доме № 70, одном из самых примечательных жилых домов 15-й линии, построенном в 1910 г. по проекту архитектора Михаила Еремеева и украшенном майоликовыми цветами – семью маками и семью подсолнухами – творением художника Петра Ваулина.

15-я линия стала единственной из существовавших тогда 27 номерных линий Васильевского острова, переименованных после революции, несмотря на то что созданная в 1925 г. Межведомственная комиссия по переименованию улиц «считала желательным, оставляя временно номерные обозначения линий, прибавить к каждой наименование по имени великих ученых или художников с тем, чтобы постепенно эти имена вошли в обиход». Более того, новое название практически не употреблялось и к 1930 гг. благополучно забылось.

Сад Веры Слуцкой

Тем не менее имя Веры Слуцкой закрепилось за садом, который расположен между домами № 50 и № 58 по 15-й линии, выходя на Донскую улицу. Сад образовался на месте домов, разрушенных в годы Великой Отечественной войны.

Весенний сквер

Сквер расположен перед домом № 12 по Новочеркасскому проспекту, напротив Весенней улицы. Он образовался в 1980-е гг. после сноса старого лицевого корпуса этого дома. Когда-то Весенняя улица шла дальше, как раз по нынешней территории сквера.

Сквер Викентия Грязнова

Скверу, устроенному в 1970-е гг. вместо так и не построенного дома № 22 по улице Пилотов в Авиагородке, 23 июля 2014 г. присвоено имя Героя Советского Союза бортмеханика самолета Ту-104 Викентия Григорьевича Грязнова (1928–1973).

Викентий Грязнов родился и вырос в Ленинграде. В 1947 г. окончил Вольскую военную авиационную школу механиков, в 1958 г. – Пермское военное авиационно-техническое училище. Служил авиамехаником, затем авиатехником звена и отряда в военно-воздушных силах Черноморского флота. В 1960 г. в звании капитана уволен в запас и вернулся в Ленинград. Здесь он по-прежнему работал авиатехником, но уже на гражданских судах, а через два года окончил Ульяновскую школу высшей летной подготовки и стал летать бортмехаником на самолетах Ту-104. Жил он здесь же, в Авиагородке (современный адрес – Штурманская ул., 22).

23 апреля 1973 г. его самолет совершал обычный рейс из Ленинграда в Москву. По дороге к бортпроводнице подошел человек с зажатой в кулаке бомбой и потребовал лететь в Стокгольм. Еще он потребовал пустить его в кабину. Командир решил возвращаться в Пулково; Грязнов вышел из кабины и начал переговоры с террористом, постепенно оттесняя его от пассажирского салона. Увидев, что самолет садится в Ленинграде, террорист взорвал бомбу. Грязнов и террорист погибли, самолет получил сильные повреждения, но смог сесть. Экипаж и пассажиры были спасены.

Сквер Виктора Цоя

Маленький скверик, появившийся в 1950-е гг. на месте разрушенного дома № 19 по Зверинской улице (угол Любанского переулка), 20 сентября 2012 г. получил имя рок-музыканта, лидера группы «Кино» Виктора Робертовича Цоя (1962–1990). Рядом, в доме № 15 по улице Блохина, он, продолжая традицию «поколения дворников и сторожей», работал оператором газовой котельной, которую сам назвал «Камчаткой». Сейчас на ее месте клуб с тем же названием.

Сквер Виктора Цоя

Виктор Цой окончил ПТУ, получил профессию резчика по дереву, но по специальности почти не работал. Свою музыкальную карьеру он начал как панк среди таких персонажей, как легендарный Андрей Панов по прозвищу «Свин» и его не менее колоритные друзья «Осёл», «Пиночет» и «Крыса».

Неизвестно, что бы стало с Цоем в этой компании, если бы его не услышал Борис Гребенщиков. Услышал и понял: «Это надо срочно записывать, пока это чудо функционирует». Именно Гребенщиков вытащил Цоя из «банды пьяных анархистов» (выражение Ильи Смирнова), привел в студию, помог создать группу (в первом альбоме Цоя играют трое музыкантов «Аквариума») и вообще помог ему стать тем, кем он стал.

Первоначально группа, которую основал Цой вместе с Алексеем Рыбиным и Олегом Валинским, называлась «Гарин и гиперболоиды», но они быстро поняли, что с таким непроизносимым именем на популярность рассчитывать нечего, и переименовались в «Кино». Раннее творчество Цоя отмечено склонностью к абсурдизму и эпатажу и колоссальным влиянием Гребенщикова и близкого друга Цоя Майка Науменко:

После смерти в феврале 1984 г. Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Юрия Владимировича Андропова русский рок, до того существовавший полулегально, оказался фактически загнан в подполье. Для Цоя этот период ознаменован разрывом со слишком «левым» Рыбиным и появлением десятков песен «ни о чем», в которых очень трудно усмотреть глубокий смысл и которые мало чем отличались от советского эстрадного ширпотреба («Восьмиклассница», «Весна», «Ты выглядишь так несовременно», «Видели ночь», «Фильмы», «Когда твоя девочка больна»). Именно тогда Андрей Тропилло определил творчество Цоя как «мужественный попс». Но тогда же была написана песня, ставшая гимном поколения, понимавшего, что так жить нельзя, но не знавшего, как можно:

Не надо только забывать, чем эта песня кончается:

В 1986 г. начинался новый этап в творчестве Цоя – он, наконец, обрел свой голос. В 2010-х г. некоторые депутаты Государственной думы, слышавшие одну песню, и ту не до конца, стали утверждать, что так не бывает: дескать, человек не может так перемениться, а потому новые песни ему сочиняли некие кураторы из ЦРУ. Нет, это нормальный процесс становления таланта. Ни один поэт, будь он хоть трижды гением, не начинает с шедевров, и тот же Некрасов сначала написал «Мечты и звуки» и лишь потом – «Пьяницу» и «В дороге». Так и Цою, чтобы создать «Группу крови» и «Звезду по имени Солнце», надо было пройти через «Бездельников» и «Восьмиклассниц».

Он собирал стадионы по всей стране, он снимался в главной роли в остросюжетном фильме Рашида Нугманова «Игла». Для него это был шанс уйти от «папиного кино», каким он считал почти весь советский, да и зарубежный кинематограф. Он вообще был максималистом, это про себя он написал:

По своему поэтическому и музыкальному дару, по силе обличения Цой, безусловно, уступал и Борису Гребенщикову, и Александру Башлачёву, и Юрию Шевчуку, и даже Майку Науменко и Михаилу Борзыкину. Тогда в чем же секрет его популярности? Наверное, в том, что все вышеперечисленные получили прекрасное образование, были интеллигентами до мозга костей. Они и ориентировались в основном на интеллигенцию. Их творчество – это, с одной стороны, продолжение традиций классической русской поэзии («Здесь забыто искусство спускать курок / И ложиться лицом на снег»), а с другой – своеобразное ответвление бардовской песни. А Цой – пэтэушник, он был своим для миллионов обычных молодых людей, его песни просты и понятны. Просты и понятны – не значит примитивны, афористичность, вообще характерная для рок-поэзии этого направления, у позднего Цоя достигает совершенства:

15 августа 1990 г. Цой, отдыхавший в Юрмале, погиб в автомобильной катастрофе. Некоторые считали, что его смерть неслучайна, что это расплата за попытки вписаться в шоу-бизнес. Так или иначе, он пополнил список музыкантов, не переживших наступления нового времени – Александр Башлачёв, Янка Дягилева, Майк Науменко, Игорь Тальков…

После гибели Цоя многие решили, что песня Владимира Шахрина «Поплачь о нем, пока он живой» посвящена его памяти. На самом деле песня написана раньше. Но уж очень точно в ней отражены взаимоотношения Цоя с его второй женой Марьяной. Особенно убийственная фраза: «Она уже видит себя в роли вдовы».

В 1990-е гг. на песнях Цоя паразитировали все кому не лень. В том числе и те, кому сам Виктор никогда бы не подал руки. Причем они брали песни или заезженные до дыр, или самые беззубые. По-настоящему смелых вещей – того же «Муравейника», «Песни без слов», даже «Алюминиевых огурцов» – вы бы от них не услышали никогда. По счастью, песни Цоя – хотя и не все – сейчас изданы, и каждый может составить о них свое собственное мнение.

Виноградовский сквер

1 марта 2013 г. территория между улицей Бабушкина, переулком Матюшенко и проспектом Обуховской Обороны стала называться Виноградовским сквером. Сквер создан в 1938 г. на месте ликвидированного Фарфоровского кладбища, существовавшего с 1710-х гг. С начала 1960-х гг. он носил имя сквер «Спутник» по одноименному кинотеатру, открытому в современном доме № 40 по улице Бабушкина. Ничего специфически «спутникового» в сквере не было, а после того как в 1990-е гг. на месте кинотеатра возник торговый центр, его название, и без того не слишком удачное, вовсе потеряло смысл.

Нынешнее же имя присвоено по ходатайству руководства расположенного поблизости Императорского (Ломоносовского) Фарфорового завода в честь изобретателя русского фарфора Дмитрия Ивановича Виноградова (ок. 1720–1758).

В Петербург уроженец Суздаля из семьи священника приехал в 1735 г. в числе двенадцати лучших учеников Славяно-греко-латинской академии. Ему надлежало продолжить обучение в Академии наук. Уже на следующий год его вместе с Михаилом Ломоносовым и Г. У. Рейзером направили в Германию, где он изучал горное дело, химию, минералогию, металлургию, механику, строительное искусство и пробирное дело.

В 1744 г. Дмитрий Виноградов вернулся в Петербург и поступил в распоряжение Горной коллегии, получив звание бергмейстера, то есть горного инженера. В том же году он начал службу на только что созданной Императорской порцелиновой мануфактуре, которая впоследствии и стала Фарфоровым заводом. На порцелиновой мануфактуре Виноградову было поручено секретное задание – создать отечественный фарфор. Первоначально он работал вместе со специалистом из Саксонии Х. К. Гунгером, но ввиду некомпетентности саксонец был отстранен от дела. Виноградов изучил гжельские глины, провел испытания кварца и жерновых камней из Олонецкого уезда, а результаты опытов зафиксировал в «Заметках о фарфоре», которые тогда не публиковались в связи с засекреченностью работ.

Первый образец отечественного фарфора получен Виноградовым в 1747 г., а на следующий год он возглавил Императорскую порцелиновую мануфактуру. Еще через четыре года он закончил научную работу по технологии изготовления фарфора – «Обстоятельное описание чистого порцелина…», которое увидело свет только в 1950-м. Впрочем, специалисты его труд «для служебного пользования» хорошо знали.

Заслуга Виноградова и в том, что он в 1755–1757 гг. построил на порцелиновой мануфактуре новую, самую крупную для того времени фарфорообжигательную печь. Дмитрий Иванович вел «Записки каждых работ, происходящих повседневно при порцелиновой мануфактуре» и «Журнал работ в лаборатории при деле порцелина красок и пр.».

Создатель русского фарфора умер в 1758 г. и, вероятно, похоронен на Фарфоровском кладбище. Его могила была утрачена задолго до уничтожения кладбища.

Винокурцевский сквер

Небольшой скверик, расположенный между домами № 1 и № 3 по Подъездному переулку и выходящий на Винокурцевский проезд, в 2000-е гг. перенял имя последнего. Сквер появился в 1960-е гг. при благоустройстве территории.

Участковый уполномоченный 13 отделения милиции Ленинского района Ленинграда Павел Дмитриевич Винокурцев (1905–1941) 8 ноября 1941 года, находясь в зоне обстрела, Павел Винокурцев обеспечивал общественный порядок, помогал гражданам укрываться в бомбоубежищах. Когда на улице разорвалось несколько снарядов, он заметил около стены дома девочку, которая в ужасе металась возле убитой матери. Схватив ребенка на руки, Винокурцев побежал к ближайшему укрытию, но в это время разорвался очередной фашистский снаряд. Спасая ребенка, участковый успел прикрыть девочку своим телом, но сам погиб.

Вокзальный сквер

Этот сквер находится у вокзала железнодорожной станции «Лахта», между Приморским шоссе и железнодорожной линией восточнее улицы Красных Партизан, разбит в 1980-е гг. на месте снесенного дома № 37 по Приморской улице.

Воронежский сад

Воронежский сад расположен на углу Прилукской и Воронежской улиц. Он устроен после Великой Отечественной войны на месте разрушенных домов № 4–8 по Прилукской улице и дома № 63 по Воронежской.

Воронихинский сквер

Полукруглый сквер у дома № 3 по Казанской улице, перед задним фасадом Педагогического университета имени А. И. Герцена, носит имя русского зодчего Андрея Никифоровича Воронихина (1759–1814), создателя Казанского собора.

Андрей Воронихин (настоящая фамилия – Воронин) – крепостной графа Александра Сергеевича Строганова, представителя семьи крупнейших российских промышленников, мецената, президента Академии художеств. Строганов обратил внимание на талантливого юношу родом с Урала, дал ему образование сначала в Москве, затем в Петербурге, а с 1786 года – за границей, в частности в Италии, где Воронихин познакомился с выдающимися образцами церковного зодчества.

Воронихинский сквер

За границу А. Н. Воронихин поехал, получив от графа вольную грамоту, в которой говорилось: «Я, А. С. Строганов, в роде своем не последний, отпустил я крепостного своего дворового человека Андрея Никифорова сына Воронихина, который достался мне по наследству… И вольно ему, Воронихину, с сею моею отпускною записаться на службу, в цех, в купечество, или у кого он в услужении быть пожелает, и впредь мне, графу, и наследникам мои до него, Воронихина, и до будущих потомков его дела нет».

Тем не менее дело было, и дело грандиозных масштабов: Воронихин перестраивал интерьеры Строгановского дворца на углу Невского проспекта и Мойки, на земле графа Строганова он начал возводить Казанский собор с четырьмя площадями – парадной со стороны Невского проспекта, со стороны Казанской (тогда Большой Мещанской) улицы, неосуществленной до конца с южной стороны собора и самой скромной – со стороны Екатерининского канала (ныне – канал Грибоедова).

Воронихинский сквер

Для архитектурно-пространственного объема полукруглая площадь в западной части, со стороны главного входа в собор, имела огромное значение. Ради ее создания императрица Мария Фёдоровна, в Ведомстве которой находился Воспитательный дом (ныне – Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена), уступила часть сада Воспитательного дома (см. Старый сад). Полукруглая ажурная решетка длиной 153 м, созданная в 1811–1812 гг. резчиком Василием Захаровым по рисунку А. Н. Воронихина, не только разделила территории, но и стала подлинным украшением места. Не были только установлены на постаменты, расположенные по краям решетки, статуи апостолов Петра и Павла. С ними произошла курьезная история.

Материалами для статуй должен был стать «морской гранит», из которого сделаны цоколь воронихинской решетки, столбы и пилоны, ее замыкающие. Глиняные модели апостолов уже были готовы.

Блоки для статуй по полторы тысячи пудов каждый вырубили в каменоломнях во Фридрихсгаме (ныне Хамина, Финляндия). В июне 1813 г. на специально оборудованном боте Военно-морского министерства один из блоков доставили в Петербург и выгрузили у Мраморного дворца. Вот тут и начались приключения. При транспортировке каменная глыба свалилась с платформы в районе Аптекарского переулка. Поднять ее уже не смогли. Она пролежала в переулке несколько десятилетий. Наконец в 1880-е гг., после убийства Александра II, гигантский камень раскололи на части и использовали при сооружении храма Воскресения Христова, более известного в народе как Спас на Крови.

Вторая каменная глыба опрокинула судно при погрузке и рухнула в Финский залив. О ней надолго вообще забыли и вспомнили только в начале XX в., когда в Кронштадте началось строительство памятника адмиралу Степану Осиповичу Макарову.

Блок подняли со дна залива, перевезли на остров Котлин и использовали в качестве подножия монумента выдающегося ученого и флотоводца.

Сквер на месте площади разбили в 1865 г. архитектор Генрих Штегеман и садовый мастер Иоахим Альвардт. Первоначально он не имел названия, а после 1923 г., когда Казанская улица стала улицей Плеханова, стал называться сквером имени Плеханова. Воронихинским же наименован сквер перед Казанским собором (см. Казанский сквер). В январе 1944 г. Казанской площади, также носившей имя Плеханова, вернули историческое наименование, после этого и сквер перед собором со стороны Невского проспекта стали называть Казанским, а имя Воронихина закрепилось за сквером имени Плеханова, причем улица носила имя Плеханова до января 1998 г.

Конец ознакомительного фрагмента.