Вечное танго Баллито
Весь пляж был залит золотом теплого закатного света. Засыпающие волны желтым расплавленным металлом с шипением накатывались на берег. Редкие пляжники наслаждались умиротворяющей атмосферой и музыкой, которая лилась из прибрежного кафе. Мелодия была приятной – завораживающее аргентинское танго. Она повторялась уже бесчисленное количество раз, звуки плавно покачивались в воздухе, трогая души слушателей снова и снова. Практически в такт танго в океане колыхались бегемоты. Только тут, в Баллито на берегу Индийского океана по непонятым ученым причинам пресноводные тяжеловесы наслаждались купанием в соленой воде. Посетители пляжа давно к этому привыкли и дрейфующие над поверхностью волн гигантские головы их не удивляли. Большее любопытство у отдыхающих сегодня вызывала бесконечная мелодия и единственные посетители прибрежного заведения – пожилая пара за ближайшим к воде столиком. Двое старых людей сидели рядом и не замечали похоже ничего вокруг.
– Милая моя, ты слышишь? Я заказал нашу песню, – шептал пожилой мужчина своей подруге.
Она, сидела рядом закрыв глаза. Из-под ее ресниц медленно выкатились несколько слезинок. Она вдруг резко выпрямилась и, будто удивленная собственной прыти, посмотрела на пляж, вечернее море перевела взгляд на спутника. В ее глазах он видел одновременно страдание и невероятную нежность.
– Мой милый, похоже мне придется оставить тебя, – слезы катились по ее щекам. – Как мало было у нас времени. Я люблю тебя и буду любить всегда. Прости, что оставляю тебя одного.
Он заторопился суетливо заерзал за столом
– Нет, нет, подожди, я еще хотел тебе сказать, я хотел, я …. Он беспомощно замолчал… Он знал что бы он не сказал все равно этого будет недостаточно и это будет не то. Он молча смотрел на нее и не верил в то что сейчас произойдет. Она поцеловала его в обе щеки, по которым текли слезы, хотя лицо казалось бесстрастным, потом мягко в губы, откинулась на удобное кресло и умерла.
Он потом еще долго сидел не двигаясь, словно боялся потревожить ее вечный сон, а бегемоты и припозднившиеся пляжники продолжали с удивлением поглядывать на единственный стол с посетителями в кафе, откуда доносились громкие звуки медленного танго, и сидела вполне счастливая по виду парочка пожилых людей. Ведь слез издалека не разглядеть.
За год до этого
– Фимочка, а ты не думаешь, что это безрассудно? – две пожилые дамы сидели на крыше одной из московских кафешек, и одна из них осторожно, словно капризную больную, увещевала другую. – Прости, дорогая, но тебе уже слегка за двадцать. – Они рассмеялись, на двоих им было далеко больше ста, и с какого-то момента они стали говорить, что им «слегка за двадцать». – Я понимаю, ваша любовь длится уже всю жизнь. – Она осторожно глянула на подругу, но не увидев признаков расстройства, продолжала: – Но ведь после института вы виделись всего пару раз. Ты не боишься, что он совсем другой человек? Не тот, которым ты его представляешь? А ты так решительно порываешь со всем прошлым! Ты все продаешь!
– Не все, – Фима широко улыбалась. – Бизнес я отдаю тебе. Настенька, не переживай, ты же знаешь, что мне осталось не больше двух лет, а то и меньше. Что мне терять? И это счастье, что хотя бы сейчас мы будем с ним вместе. Ну ладно, я побежала: через два часа надо быть в аэропорту, – не хочу, чтобы он ждал.
Рейс прибыл точно по расписанию. Фима – стройная и живая, как в молодости, стремительно вошла в здание аэропорта и почти сразу увидела Федора. Он ощутил ее взгляд, бросил чемодан и побежал к ней. Остановился в метре от нее, смущенно сделал еще шаг и сказал почему-то шепотом:
– Здравствуй.
– Здравствуй, – звонко ответила она. – Пойдем, заберем чемодан. – И уткнулась ему в грудь. Слезы хлынули у обоих одновременно, и почти сразу Фима засмеялась:
– Федь, мы с тобой два старых придурка, плачем.
Он тоже рассмеялся.
– Ты же знаешь, я только с тобой могу плакать.
Они подобрали чемодан и шли к выходу.
– Произнеси еще раз, как называется наше место.
– Баллито. На берегу индийского океана в ЮАР. Представляешь, там в океане плавают бегемоты.
– Баллито, – пропела она.
«Спиии, Баллито, спи» неслось из громкоговорителя на пляже. Уже совсем стемнело, а Федор все не мог заставить себя пошевелиться. Ему казалось, что Фиме, его Фимочке, его маленькой девочке, это как-то повредит.
Неожиданно он почувствовал, что проваливается в какой-то не то сон, не то обморок. В середине грудь пронзила резкая боль, он только успел с удивлением подумать, что сердце-то оказывается вовсе не слева, и, счастливый, закрыл глаза.
***
– Я не могу больше смотреть на это, – сказала ее душа, поглубже спряталась в облако, на котором нежилась, оно при этом слегка потемнело под стать ее настроению. – И не буду.
– Я тоже, – ответила его. – Что мы все время делаем не так? Помнишь последний раз, когда мы решили отправиться на землю. Мы выбрали предков, которые жили по соседству, предусмотрели, казалось бы все, даже поступать думали в один институт. Но тут, ты умудрилась перепутать адрес и поступить в другой. Хорошо, все равно встретились, но почему-то не поговорили.
– Что, я виновата? Облако стало почти черным, из него стал моросить дождь. Кто должен был поговорить? Ты же мужчина? Но ты же строил из себя настоящего воина. Тебе некогда было заниматься всякими сентиментальными глупостями. Он покосился на ставшее свинцовым облако, усиливающийся внизу дождь и аккуратно стал оправдываться.
– Да какого настоящего воина? Мне это неинтересно.
– Тебе неинтересно? Ты вечно пытался влезть в какие-то драки, войны, побряцать оружием. На землю посыпался град.
– Когда это я так делал?
– А Средневековье помнишь?
На пляже разбегались отдыхающие. Бегемоты пытались спастись от ужасного града нырнув поглубже.
Он вздохнул.
– Ну, зачем ты каждый раз вспоминаешь это. Я же сказал, да мне стыдно.
– Ему стыдно. Вместо того, чтобы сделать мне предложение, ты отправился в крестовый поход. На войну. Зачем она тебе нужна была? Потешить свое мужское эго?
– Ты рассуждаешь как мещанка. И потом я был беден, хотел разбогатеть, чтобы не стыдно было жениться на тебе.
– Ты же знаешь, я была из богатой семьи. Нам бы на всю жизнь хватило моего приданого.
– И все бы решили, что это брак по расчету.
– И это я – мещанка? Да если любишь, не все ли равно, что подумают другие. Как ты мог оставить меня? Да еще и погибнуть.
– Мы уже в десятый раз говорим одно и то же.
– Да потому что ты не учишься на собственных ошибках.
Град барабанил по крышам, делал вмятины в мягком песке, больно бил бегемотов по спинам.
– Да еще эта твоя любовь к контрастам. Зачем тебе надо было, чтобы я была еврейской девушкой, а ты королем Кастилии. Ты хотел, чтобы люди были терпимы. И чем все закончилось? Я погибла, ты страдал.
– Зато, какая это была история любви, попытался он сострить.
– Какая? Очень короткая. А я хочу провести с тобой всю жизнь. Не бежать куда-то, не прятаться, не бояться. А просто любить и чтобы ты меня любил. А тебе всегда чего-то не хватает. Тебе всегда хочется остроты ощущений, для тебя просто земная любовь скучна. Тебе нужна драма, дикие страсти. Тоже придумал. Давай будем террористами.
А я дура, думала, может, поиграешься немного и успокоишься, и будем жить по-человечески. И что же. Никакого семейного счастья, загубили еще и несколько душ. Правда, как настоящие влюбленные, умерли в один день. На виселице. С меня хватит. Она устало опустила руки в облако, грустно улыбалась. Я не верю, что у нас что-то получится. Облако начало светлеть, на пляже утихал ветер.
– Слушай, а давай еще раз попробуем?
– Шутишь?
– Клянусь. Никаких излишеств. Нормальные люди, без всякого экстрима.
– Ты обещаешь? – недоверчиво спросила она
– Да. Я хочу быть с тобой. Мне ничего не нужно, только ты, только вместе.
– Может и правда. Но… А вдруг ты меня не узнаешь, вдруг не почувствуешь? Такое ведь бывало. На пляже начали появляться люди – они выходили из укрытий, оценивали ущерб нанесенный внезапным ураганом.
Он задумался. Посомневался немного и потом решительно сказал ей:
– Ты знаешь, я пойду к Нему.
– К Нему? – она резко приподнялась, всколыхнув облако, и теперь смотрелась, как в ванне, наполненной пеной.
– Да. Ты же знаешь, что можно попросить его показать знак.
– Но только один раз. И если ты пропустишь его, то в следующий раз шанса воспользоваться не будет.
– Я не пропущу. Пусть хотя бы одну жизнь мы проведем вместе. По-настоящему.
***
На двери загорелась надпись «Следующий».
«Интересно, – подумалось Федору, – а ведь мы тут из разных стран, в жизни говорили на разных языках, а здесь понимаем друг друга. На каком языке мы здесь говорим».
– На общем.
– Что? – Федор и не заметил, как оказался в кресле перед Ним.
– Мы упрощенно называем этот язык «общим». Не люблю усложнять. Это привилегия людей, я бы даже сказал, ваше излюбленное занятие. Может, не стоило создавать философию, каждый второй мнит себя в душе, как минимум, Кантом.
Он сидел в высоком вольтеровском кресле и держал стакан с апельсиновым соком.
– Будешь что-нибудь? – Он приподнял бокал.
– Воды, если можно.
У Федора пересохло в горле. Все-таки не шутка, предстать перед Ним. И пусть он выглядит, как профессор на отдыхе, но все-таки это Он. Но что больше всего поразило Федора, Он был в очках.
– Маленькая слабость. Люблю очки. С детства, – добавил Он и расхохотался. – Итак, в чем твой вопрос?
– Я… – Федор все никак не мог справиться с волнением и сделал еще глоток из стакана, который сам собой появился на столе.
– Ты хочешь Знак.
– Да.
– Вы любите друг друга и хотите в следующий раз не потерять друг друга и провести всю жизнь вместе.
– Да.
– И какой ты хочешь Знак? Огненный столб, указующий перст, дорожный указатель «До твоей возлюбленной осталось 300 метров» или что-нибудь еще сверхъестественное?
– Просто скажи мне «Это она» в тот момент, когда я ее увижу.
– И все?
– Да.
– И ты решишь, что тебе мерещатся голоса и пора обратиться к психиатру.
– Просто скажи.
– Хорошо, – Он закинул ногу на ногу и достал из воздуха сигару.
– Ты куришь? – Федор был изумлен.
– Стараюсь бросить, но это чертовски соблазнительно. Кстати, спички не найдется?
– Нет, – Федор машинально пощупал в районе карманов.
– Ну, ничего. Иди. Тебе будет Знак.
– Спасибо, Господи.
Федор вышел.
Он покрутил в руке сигару.
– Какие же люди наивные.
– Любишь ты подшучивать над людьми.
От стены отделилась тень и быстро облекла форму. Через пару секунд перед Ним стоял человек.
– Привет, Марк. Сегодня ты на дежурстве?
– Да.
– Отлично. У нас много дел. И кстати, – он протянул ему сигару, – выкинь эту гадость. А ведь он поверил.
– Люди, – пожал плечами Марк, заключив в этом пожимании полную характеристику человечества.
Он встал и подошел к двери, потом обернулся к следовавшему за ним Марку.
– А ты заметил, что он, как и большинство из них, даже не подумал, что он может встретить ее глубоким стариком? Ты представляешь себе картину: встречает старик старушку и слышит глас божий «Это она». Что ж, он может вместе с ней смотреть по вечерам телевизор.
– А может быть, им повезет?
– Может быть. Ну, давай за работу.
***
Он стоял на университетской лестнице и тихонько курил в узко приоткрытое окно. По лестнице зацокали каблуки. Он оглянулся. По лестнице поднималась девушка в короткой юбке, легкомысленно помахивая папкой в руке.
Внезапно в ушах у него прозвучало «Это она». Он сам не понял, что это было, видимо, померещилось. Да он и не успел подумать об этом, потому что какая-то внутренняя сила толкнула его вперед. Он встал прямо на ее пути. От неожиданности она остановилась перед ним, очередной раз взмахнув папкой и чуть не задев его.
– Федор, – сказал он, не отрывая от нее глаз.
Она глянула удивленно, взмахнув длинными ресницами, и пропела:
– Фима.
И широко улыбнулась.