7
Однажды в отделе было объявлено собрание в связи с жалобой написанной одним из сотрудников. У всех моментально проснулся интерес, кто и чего вдруг захотел. Глаголева всех обошла и сообщила, что Васильевич, видите ли, хочет индивидуального повышения зарплаты и написал по этому поводу жалобу директору и необходимо провести коллективное собрание по этому поводу. Все негодовали по поводу наглости и коварства Васильевича.
Когда Глаголева скрылась в своем кабинете, в коридоре появился Васильевич. Давыдович как раз стоял в коридоре у окна, наше место для курения. Он подошел к Васильевичу поздороваться. Слово за слово и потекла беседа. Народ со всех кабинетов начал подтягиваться, так как из уст Васильевича всё звучало несколько иначе. Смысл был в следующем – мы уже полгода как занимались одним объектом, работа на котором была реально сопряжена с опасностью для здоровья. Объект был реально аварийный и могло произойти обрушение той или иной конструкции. Эта работа была оценена довольно высоко и обеспечивала загрузку отдела более чем на пол года. К тому же, эта работа попала к нам благодаря Васильевичу. Славянский назначил Васильевича руководить работами по этому объекту. Так как работа таила в себе опасность для здоровья и жизни, то участникам было обещано индивидуальное поощрение.
По ходу работы всё шло гладко, а так как опасения по поводу опасности не оправдались, ничего не рухнуло, то о премиальных вопрос замялся. Васильевич в принципе смирился, но потом узнал, что один из сотрудников в тайне всё-таки был поощрен. Здесь нужно отметить, что этот сотрудник практически был мозговым центром этой работы и фактически именно он и тянул эту работу на своем горбу, впрочем как и всегда.
Ну, в общем, Васильевич получил повод для начала активных действий, тем более, что его уже явно выживали из отдела, конфликт со Славянским достиг своего пика. Вот это всё поведал нам Васильевич. Все сменили ориентацию и начали сочувствовать и заверять Васильевича в своей поддержке на собрании…
Стёпа малёха замешкался и на собрание зашел последним. Славянский сидел за своим столом у окна. Вдоль стены напротив его стола стояли несколько стульев. В глубине кабинета был мягкий уголок и еще несколько стульев. Стёпа собирался укрыться именно здесь в глубине кабинета, подальше от очей Славянского, к тому же все обычно рассаживались как раз напротив начальника, а здесь было свободно. Однако оказалось, что все места в глубине кабинета заняты. На одном месте, где обычно сидел один человек втиснулись по двое. Свободны были только стулья напротив Славянского, где в гордом одиночестве сидел невозмутимый Васильевич.
У Стёпы вариантов не было, кроме как развернуться и тихонько выйти обратно, но это был не вариант. Стёпа подошел и присел возле Васильевича, как раз напротив Славянского.
Славянский взял вступительное слово, объяснил сложившуюся ситуацию, пересказал фактически версию Васильевича ничего не скрывая. Премирование сотрудника объяснил тем, что тому скоро выходить на пенсию и так как у него пенсия будет не очень большая, то уровень зарплаты в последний год работы перед пенсией будет для него полезным, тем более, что он это заслужил за долгие годы работы здесь. С этим, конечно, никто не мог поспорить.
Славянский предложил голосовать сначала тем, кто поддерживает просьбу о премировании участников той злополучной работы. Стёпа находясь напротив Славянского старался избегать смотреть на него, как было некогда прописано в указе Петра Первого «подчинённый пред лицом начальствующего должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы своим разумением не смущать лица начальствующего». Как Стёпа не репетировал перед зеркалом, но получить одновременно выражение лица лихого и придурковатого у него не получалось. По отдельности удавалось отлично изобразить либо одно, либо другое, но одновременно никак не получалось. Ну, не актер был Стёпа.
Данная ситуация не была тем местом где бы стоило блеснуть и попытаться это сделать, а вдруг бы получилось. Поэтому Степа сосредоточился на главном «не смущать лица начальствующего своим разумением» и он поглядывал в окошко, но всё очень внимательно слушал.
Когда Стёпа услышал, что голосуют в поддержку Васильевича, то в соответствии со своими внутренними убеждениями, что правда должна восторжествовать, что раз обещал – выполняй и так далее. В общем, Стёпа был на стороне Васильевича по зову внутреннего голоса, который говорил ему, что если ты этого не сделаешь, то будешь себе весьма неприятен. Степа посматривал в окно и в поле его зрения был Васильевич, который сидел рядом у окна. Васильевич поднял руку и повернул голову вглубь комнаты, еле заметно улыбаясь, было понятно, что он всё прекрасно знал и понимал, чего в отличие от него Стёпа не понимал. Стёпа следом за Васильевичем тоже поднял руку и перевел взгляд вглубь комнаты стараясь не встреться взглядом со Славянским. Увиденное удивило Степу. Больше никто руки не поднял. Дальше как в замедленной съёмке, Стёпа перевел взгляд на Славянского. Оказалось, что Славянский пристально смотрел прямо на Стёпу и взгляд его был весьма не приветливый. Стёпе стало очень неуютно. Рука вдруг начала опускать сама собой, до такой степени Стёпа не мог позволить себе упасть, поэтому он просто запрятался от Славянского за своей поднятой рукой. Когда Стёпа укрылся от пронизывающего взгляда, ему стало легче. Когда их руки пересчитали поступила команда голосовать против. Стёпа наконец-то смог опустить руку. Всё было кончено.
Славянский утратил интерес к Стёпе. Славянский высоко поднял свою руку и демонстративно перевел свой взгляд вглубь комнаты. Пятеро ярых приверженцев Славянского уже сидели с поднятыми руками. Однако Славянский остался очень удивлен и разочарован увиденным, так как еще пятеро рук не подняли. При голосовании «кто воздержался» будут подняты как раз эти пять рук. Позже Глаголева в кругу приверженцев Славянского, где будет присутствовать и Стёпа, скажет, что Славянский не так рассердился на Стёпу как на тех, кто позволил себе воздержаться, так как они фактически предали его, в то время как были обязаны ему практически всем, они были его аспирантами. Тогда Стёпа понял, что для него ещё не всё кончено.
Васильевич в тот же день уволился, новое место работы его уже ждало. Он поблагодарил Стёпу за поддержку, тепло улыбнулся и сказал, что Стёпа, в случае чего, может обращаться к нему за помощью.