Глава 4. Охотничий замок
Набитый хламом аквариум да пара чучел в углу – все, что осталось от Музея живой природы, занимавшего Охотничий замок после революции. На стенах кабинета, соединенного с архивом коротким узким коридором, когда-то висели маски животных, водившихся в окрестных лесах, старинный шкаф красного дерева покосился под тяжестью гербариев и неумелых минералогических коллекций. Когда музей в тридцатых годах закрыли, как идеологически чуждый, в замке ненадолго устроили детский дом, но часть помещений так и стояла закрытой еще очень долго.
Калидас и сам не мог сказать, почему до сих пор не разобрал остатки – аквариум он использовал как мусорную корзину, а чучела… Чучела служили эстетическим целям. В моменты сильного раздражения пальцы непроизвольно складывались в нужную хасту, и полинялая кабанья морда превращалась в лицо наиболее рьяного оппонента из Малого круга. Конечно, иллюзия держалась недолго – как раз хватало, чтобы с наслаждением отхлестать тупицу по щекам свернутой в рулон газетой. В остальное время морды его не беспокоили. Калидас усмехнулся и одним движением смахнул с последнего чучела пыль.
Все никак не хватало времени разобрать бумаги, грудой сваленные на столе. Можно было бы изловчиться и подобрать подходящую хасту – но какую сингулярность прикладывать, с учетом вектора и нестабильной розы ветров, Калидас не знал. Не с его всегдашней неуверенностью испытывать новые заклинания на собственном рабочем месте. Он раскрыл тяжелую створку дореволюционного секретера, за которой скрывалось зеркало, одернул свитер и поправил манжеты рубашки. Запустил пальцы в рано поседевшую шевелюру, приглаживая непослушные космы. Сколько раз он просил составить какую-нибудь микстуру, чтобы не потеть так сильно – но лекарь знай отмахивался. Ему не понять, в его тридцать восемь, что такое волноваться перед свиданием!
Калидас расстегнул верхнюю пуговицу и распахнул окно, жадно вдыхая влажный, остро пахнущий зеленью вечерний воздух. В парк, окружавший замок, почти не долетал ветер с залива, и даже во время штормового предупреждения можно было без опаски гулять, не доходя лишь пару десятков метров до прибрежной полосы. Смешно – каждый раз он так сильно боялся, что она не придет, и при этом ничуть бы этому не удивился. Кому нужен никчемный, ничего толком не добившийся почти старик?!
По паркету застучали острые каблучки, и Калидас поспешно обернулся, загораживая раскрытое окно. Быстрым движением сложил пальцы левой руки в простейшую хасту – свечи с легким шипением погасли. В тени морщины заметны не так сильно.
– Мой сладкий, – Жанна, ворвавшись в кабинет, бросилась прямо к нему.
Нежные ладони обхватили голову архивариуса точным, сильным движением. Она запустила в жидкие с проседью волосы длинные пальцы с алыми ноготками и запечатлела на лбу Калидаса жадный, шумный поцелуй. Потом чуть отпрянула, давая ему возможность разглядеть новую короткую прическу, шаловливые стрелки на глазах и платье с глубоким декольте. Удостоверившись, что архивариус оценил прелести по достоинству, Жанна снова придвинулась к нему вплотную.
– Я скучал, дорогая, – Калидас осторожно обнял девушку за талию, словно этрусскую вазу. – Все ждал, когда же ты придешь.
– В этот салон связи ходят одни мудаки, – обиженно надула губки красотка. – Спокойствие только снится. Пришлось воспользоваться короткой дорогой, чтобы успеть к тебе.
Калидас кивнул, старательно скрывая радость. Конечно, разница в двадцать с лишним лет не могла остаться незамеченной, но ведь Жанна выбрала его, архивариуса, а не кого-то другого из Малого круга. Для этого должна быть причина, так почему бы…
– Почему ты так на меня смотришь? – Жанна, наклонив голову, встретилась с Калидасом взглядом. – Что-то не так?
Архивариус тихонько вздохнул и привлек ее к себе.
– Переживаешь, что я тебя брошу?
Не дожидаясь ответа, Жанна прижалась к нему вплотную и медленно провела указательным пальцем по дряблой, плохо выбритой щеке.
– Мистер Недоверчивость снова в деле, – она чмокнула Калидаса в уголок рта. – Свежая пресса? Что новенького?
Она выскользнула из его объятий и наметанным глазом высмотрела на столе источник головной боли архивариуса. Газета «Желтый угол» была именно тем, на что намекало ее название – рассадником самых нелепых слухов и порнухи. Жанна брезгливо поморщилась, перелистывая плохо отпечатанные страницы.
– Неужели тебя интересует подобная дребедень?
Калидас отвернулся к окну, наплевав на тень и морщины. Больше всего на свете ему хотелось рассказать правду – но это значило сообщить простой ассистентке то, чем он делился только с Глостером и другими членами круга. Его долг заключался в том, чтобы секреты Артели не выходили за ее пределы, и многие годы он не представлял, как могло быть иначе. Но сейчас, спустя несколько месяцев после выборов, к нему попросту не желали прислушиваться. Окончательно списали в утиль, не иначе. Калидас сжал руки в кулаки. Они не желали понимать, что все это неслучайно…
– Ты можешь поделиться со мной, в любое время, – нежные пальцы скользнули по его плечам. – Я всегда поддержу тебя, сладкий. И я не из болтливых, ты же знаешь.
В том, что Жанна умеет держать язык за зубами, архивариус убедился еще полгода назад, когда они начали проводить вместе все больше времени. Он ждал, что не пройдет и недели, как об их связи будет знать даже глухой дворник дядя Семен, но если шепоток и раздавался по углам, источником его была явно не Жанна. Красотка не делала ставку на сплетни, и Калидас не мог не уважать ассистентку за отказ от самого простого и грязного пути.
– Я знаю, дорогая, – Калидас повернулся, снова привлекая ее к себе. – Там, на пятой странице.
Жанна торопливо перелистнула газетку, которую и не думала выпускать из рук.
– «Талисман знахаря Миколы», «Письма травнику Никомеду», «Бальзам «Мужская страсть»… – Жанна хихикнула. – Кто читает эту чушь, сладкий? Обычный бред шарлатанов. А, нашла! «Банда колдунов-мошенников продолжает свою кровавую жатву! Полиция бездействует, и скоро каждый из нас может быть похищен из-под носа у собственной жены или ребенка прямо на улице, чтобы стать жертвой безумных ритуалов новоявленных адептов Тьмы»…
Она нахмурилась, потом перечитала заметку еще раз.
– О чем это он? По телевизору говорят, что похищения расследует ФСБ. Ни о каких адептах… что это вообще за слово такое? Адепты Тьмы!
Жанна скривилась. Калидас прикусил язык – поделиться подозрениями с Жанной прежде, чем он расскажет о них Глостеру, значило больше, чем просто довериться любимой женщине. Любой Мастер, даже самый лояльный, не спустил бы подобного.
– Это уже пятая статья за три месяца, понимаешь? – Калидас попытался перевести тему. – Всегда одного и того же автора. Он каждый раз не стесняется намекнуть, что люди исчезают по нашей вине, их пытают и чуть ли не убивают. И полиция подкуплена, разумеется, тоже нами. Это тщательно спланированный вброс.
Жанна еще раз пробежала статью, задержавшись на подписи.
– А кто этот «Д.Л.»? Ты знаешь его настоящее имя?
– Подозреваю, что Маэстро собственной персоной, – Калидас решил, что настоящее имя закадычного врага Артели Жанне ни к чему. – Его хлебом не корми – дай поглумиться. Я пытался поговорить с Глостером о том, что стоит принять меры, пусть даже напечатать что-нибудь в ответ, но нет! Он от меня только отмахнулся. Но ведь похищения продолжаются!
Тут Калидас сообразил, что сморозил лишнего, но было поздно. Цепкий, неженский взгляд Жанны встретился с его глазами.
– Глостер ведь может ошибаться, не так ли? – осторожно произнесла она. – Ты его старше, ты больше повидал в этой жизни. Да, его выбрали Мастером, но это не значит…
– Значит, – Калидас, отодвинувшись, с трудом отвел глаза. – Если каждый будет делать, что ему кажется нужным, начнется анархия. Этого нельзя допустить, только не сейчас, когда нас осталось так мало.
Леший его побери! Снова ляпнул слишком много. На этот раз Жанна, казалось, пропустила ремарку мимо ушей. Она присела на краешек стола и медленно сворачивала в рулон потрёпанный «Желтый угол».
– Этого «Д.Л.» можно заставить замолчать, – предложила красавица будничным тоном. – Если ты знаешь, как его настоящее имя. Ты ведь знаешь, есть средства…
– Жанна, ты сошла с ума!
На Калидаса словно обрушился ушат ледяной воды, барабанные перепонки заполонил чужеродный гул. Хасту беспамятства не изучали среди базовых манипуляций. Ни один чудотворец за всю историю Артели не составлял ее по доброй воле.
Жанна легким движением поправила густые черные локоны, словно не заметив реакции Калидаса на страшное предложение. На указательном пальце блеснуло единственное украшение – тонкое платиновое кольцо. Архивариус все порывался узнать, откуда оно – но Жанна каждый раз изящно уходила от ответа.
– Ты все равно можешь что-нибудь предпринять, сладкий, – она обвила его шею руками и крепко поцеловала. – Я вовсе не предлагаю нарушать правила, не подумай. Их ведь не просто так придумали, хотя кое-что давно покрылось столетним дустом. Но я тебя знаю, ты все равно будешь переживать, дорогой. Чувство ответственности такая вещь, либо есть – либо нет. Что бы они без тебя делали, сладкий? Что бы я без тебя делала?
Калидас слушал и таял, наслаждаясь горячими поцелуями. Она прильнула к нему, а тонкое шелковое платье не только не скрывало молодого разгоряченного тела, но неведомым образом являло его во всей красе. Не женщина – идеал, и Калидас не собирался терять такое сокровище. Она права, кругом права. Если гора не идет к Магомету…
За окном медленно догорал душный майский вечер, предвещая наступление белых ночей. В распахнутые окна ворвались тревожные трели трясогузок и тут же оборвались от предчувствия скорой грозы. Солнце давно село, и на Охотничий замок, надежно укрытый в заповедных лесах Невской губы, опустилась ночная мгла, неся недолгое успокоение его обитателям.