Небесная утварь
Кухонная утварь всё никак не могла понять, почему её называют утварь. У всех имена как имена, а она вдруг утварь. Что за название? Да ещё прибавляют «всякая там». Всякая там утварь.
– Никакая я не всякая, – горько думала утварь, – а вполне даже конкретная.
– Да уж, не повезло тебе с именем, – прогудел стоявший рядом холодильник, громко хлопнув дверью.
– Вот бы встретить того, кто меня так назвал, – горевала утварь, – уж я б его спросила почему. И она звякнула двумя висевшими рядом сковородками.
– Да что ты расстраиваешься, – успокоил её как-то противень, – у меня вообще имя противное. Но ничего, живу. Пользу приношу. Хотя многие хозяйки уже видеть меня не могут, до того я им противен.
– Это несправедливо, – ответила утварь, – у порядочных вещей и названия должны быть порядочные.
– А как бы ты хотела, чтобы тебя называли? – поинтересовался противень.
Утварь задумалась.
– Не знаю даже, только от этого имени всё внутри должно звенеть, как звенит хрустальный бокал, когда его тронешь ложкой.
– Ну не могу, щас умру от смеха, – зашипела вдруг стоявшая в углу плита, – утварь не хочет быть утварью. Да ты посмотри на себя хорошенько. Утварь ты и есть. Вся старая, донышки закопчённые, ручки переломанные, а всё в облаках витаешь. Спустись на землю. Пользы б больше приносила, вот и называли бы тебя по-другому. Я вот, например, раньше была просто печкой, а теперь я стеклокерамическая плита с сенсорными переключателями и конвекцией. У королей и то такие длинные титулы не всегда бывают, а меня эвон как чествуют. А всё почему? Пользу во мне видят. А ты кто такая? Тьфу.
– И правда, кто же я? – с ужасом подумала утварь, – неужто просто утварь?
И так стало ей невыносимо от этой мысли, что её сковородки вдруг стали нещадно подгорать, а вода в кастрюлях проливаться на полпути к плите.
– Что-то у меня кухонная утварь совсем пришла в негодность, – жаловалась хозяйка соседке.
– Да выбрось ты её, новую купишь, – утешила её соседка. – Только продукты переводишь.
А плита всё шипела да подтрунивала над кастрюлями и сковородками:
– Ну что, даже яичницу сжарить не можешь, ууу-тварь.
Слушать это было невыносимо. Только по ночам могла утварь прийти в себя и немного забыться. Подолгу смотрела она в окно на звёзды и думала, какие они красивые и яркие. И имена у них небесные – звёзды. С таким именем разве можно не сиять.
И вот как-то раз смотрела она в окно на одну маленькую звёздочку, которая висела прямо напротив месяца.
– Здравствуйте, – вдруг сказала звезда. Утварь вздрогнула всеми своими кастрюлями, которые, звякнув, издали характерный хрустальный звон.
– Скажите, кто вы и как вас зовут?
Что-то сжалось внутри утвари, и она тихо произнесла с дрожью в голосе:
– Утварь.
– Как?
– Утварь. – Она была готова провалиться сквозь землю.
– О, Божественная утварь, – произнесла вдруг звезда, – в сияющих недрах которой отражается небо, не могла бы ты выполнить одну мою просьбу? Ибо воистину только Божественное творение может производить такое чудесное благоухание, какое восходит к небесам каждый день из этого окна. Ты смиренно принимаешь в себя всё, что кладут в твои сияющие сосуды, и своей кипучей, бурлящей и клокочущей энергией неприметно преображаешь всё это в восхитительные яства. Все звёзды на небе хотели бы носить твоё имя, ведь оно источает дивный аромат. Позволь мне называться небесной утварью.
– Но…, – заикаясь, пробормотала утварь, – утварь это вовсе не красивое имя. И потом вы же – звёзды, вы так сияете.
– На небе главное не сияние, а благоухание. Здесь и так всё сияет. А когда на земле кто-то смиренно принимает в свои недра всё, что посылает ему небо, от него вдруг начинает восходить к небу дивное благоухание. Все звёзды на небе тогда приклоняются к земле, чтобы насладиться этим дивным ароматом, который так редко достигает небес.
Ох, как бы и нам хотелось благоухать так же, но для этого нужно спуститься на землю. Ведь благоухать может лишь тот, кто оставил небеса, спустился на землю, испачкался в саже и копоти, а потом, превратил всё ниспосланное в небесный пир. Мы же звёзды слишком привязаны к небу. Поэтому наш удел – холодное сияние. Но если у меня будет твоё имя, быть может, и я когда-нибудь спущусь на землю.
– Ну… хорошо, – пробормотала утварь, – не совсем понимая, что происходит.
– Ура! Теперь я небесная утварь! – заблестела от счастья звезда и вдруг задрожала, закачалась на небе и в следующее мгновение яркой серебряной лентой скатилась на землю.
– И я, и я небесная утварь, – завопили другие звёзды, – и вдруг начался такой звездопад, какого ещё никто никогда на небе не видел. Миллионы звёзд одна за другой падали на землю и кричали: «Я – небесная утварь!»
Засмотревшись на это зрелище, утварь не заметила, как пришло утро, на кухню вошла хозяйка и принялась жарить яичницу.
– Пшшш, – насмешливо зашипела плита, – что, щас опять активированный уголь произведёшь? Ууу-тварь.
– Я небесная утварь, – вдруг раздалось где-то за окном, и плита, дернувшись всем корпусом, с изумлением уставилась в небеса.
А утварь лишь улыбнулась и принялась тихонько поджаривать то, что попало в её сияющие недра. По всей кухне стал распространяться чудесный аппетитный запах жареной глазуньи.
– Ух-ты, как сегодня пахнет, – улыбнулась хозяйка и, подойдя, бросила в яичницу немного свежего укропа.
– А плиту-то надо менять, – сказала она вслух, – что-то дёргаться стала.