ГЛАВА 4: Новелла об охотнике на пиратов
– Знаешь, Сергей, – признался Капитан, – после стольких лет явной и тайной жизни меня всё равно не покидает ощущение нереальности происходящего. Хотя нет, наверное, не так. Реальность фантастичного я давно уже принял как факт. Но с какого-то времени мне каждый раз перед перемещением как-то немного не по себе. Словно за спиной стоит какая-то неопределённая фигура, наблюдает за мной, и от её желания зависит, попаду я в очередной раз в другой мир или нет.
– И это не с самого начала?
– Пожалуй, не с самого. По молодости я бросался туда без всяких раздумий и сомнений. Не занимался самоанализом и не смотрел по сторонам.
– Может, всё дело в рационализме взрослого человека? Он заставляет критически относиться к каждому шагу. И тогда эта неопределённая фигура – вы сами.
– Да, может, ты и прав. Раньше мне было достаточно лишь пребывания там. Потом наступило время, когда меня безудержно потянуло приносить оттуда какие-нибудь вещи на память.
– И что из того? И меня на это тянет. И натаскал бы, если бы у родных не возникло вопросов, откуда они берутся. У нас с вами одна и та же тяга, Капитан. Создать и здесь хотя бы иллюзию, воспоминание тамошнего мира. Что тут ненормального?
Мы сидели у Капитана дня через три после обнаружения машины Генриха Швейцера. Смаковали последние капли вина Колина и болтали о том, о сем. Мама с бабушкой сегодня отбыли в Новгород на похороны бабушкиной сестры, завещавшей маме всё своё имущество. Хлопоты с ним, девятины, визиты по тамошней родне займут, наверное, недели две. На неделю у меня накопилось отгулов на работе, и на неделю я написал заявление за свой счёт. Всерьёз собрался завтра в Верн. Вот и зашёл на дорожку поболтать.
– Капитан, я не вторгнусь во что-то непозволительное, если попрошу вас рассказать о ваших сувенирах оттуда? По вашему выбору.
Капитан встал и начал медленно прохаживаться вдоль рядов своих сокровищ, осторожно беря некоторые из них в руки.
– Этот секстант я снял с напоровшегося на скалы и покинутого командой купеческого корабля. Эта подзорная труба – единственное, что осталось на память от капитана пиратского корабля, растерзанного собственной же командой. Всё прочее команда тут же поделила между собой. Эту изумительную курительную трубку из чёрного дерева и слоновой кости в виде головы негра мне продал пьяный боцман за серебряную монету и кружку рома. Эта абордажная сабля – обычная сабля. Повседневный инструмент пирата без всякой истории. Просто очень красиво, искусно сделана. Эти карты – не просто карты. Это копии секретных карт английского адмиралтейства. Энергичная публика южных морей предпочитает их всем другим картам и вносит в них свои уточнения.
– Предпочитает? – переспросил я.
– Разумеется. Ведь всё происходит и сейчас. Хотя и не здесь.
– А ваше место в этой публике, Капитан?
– Владелец кабаков, а также скупщик краденого и награбленного.
– Чины немалые, – усмехнулся я.
– Пожалуй, но наиболее приемлемое, что можно использовать при внезапных появлениях и исчезновениях в тех условиях, не возбуждая подозрений. А всё остальное – уже по обстоятельствам.
– Понимаю.
– Вряд ли. Это нужно видеть и ощущать. Хочешь завтра со мной?
Я просто опешил от неожиданности. Туда, к пиратам? Завтра? С Капитаном? Обалдеть! А как же Верн?
– Надолго?
– Как захочешь. Уйти можно в любое время.
Тогда у меня и для Верна время останется. Такой шанс расчувствовавшегося Капитана вряд ли ещё когда подвернётся.
– Ловлю на слове. Во сколько?
– Ну, часиков в девять-десять. Лучше пораньше. Там и позавтракаем.
– Идёт!
Без десяти девять следующего утра Капитан уже впускал меня в дверь.
– Готов?
– Готов.
– Тогда и не будем тянуть. Закрой глаза.
И Капитан положил мне руку на плечо. Обычная лёгкость, замирание чего-то от ощущения движения вверх. Внезапно стало жарко.
– Приехали.
Большая, довольно прилично обставленная комната, по мебели напоминающая кабинет. Через дверь видна и другая комната с большой кроватью. Бездна солнечного света врывается в распахнутые створки выхода на террасу. К ней и подталкивает меня Капитан.
– Пойди, осмотрись вокруг.
Терраса весьма обширная из белого с жёлтыми прожилками камня с парапетом по пояс. Солнце палит нещадно, и только упругий, обволакивающий ветер примиряет с жарой. За парапетом – полого спускающийся к морю серповидный берег, весь застроенный белыми домами самого разного размера, утопающими в зелени. Где-то в середине вычурное строение с колоннами и претензией на классический стиль. Если сверху смотреть – вполне симпатичный городишко. А если посмотреть вверх, то у Капитана здесь приличный и немаленький домишко.
За домами – неправдоподобная синева моря, какой не увидишь даже в Верне. Пара больших кораблей в гавани и множество мелких. Отсюда обзор не во весь горизонт, и не определить, на острове мы или на материке. В правом крае видимого горизонта видна ещё какая-то далёкая земля. В левом тоже.
Позади меня послышались шаги. Капитан в тёмно-синем, вышитом серебром камзоле, голубой рубахе, коротких штанах, смахивающих на зауженные галифе, башмаках с пряжками и шпагой на левом боку выглядит потрясающе. Ему бы ещё парик с косичкой – и был бы стопроцентный, как минимум, эсквайр.
– Мы тебе тут уже подобрали кое-что из пиратских трофеев. Слуга уже сбегал на склад в порту. Иди, переоденься в спальной.
Мне тоже достались туфли с пряжками. Правда, попроще. Длинные серые штаны чуть коротковаты, но ничего. Тёмно-красная рубашка без пуговиц и потёртый, свободный кожаный жилет оказались впору. Простой чёрный пояс с коротким кинжалом в ножнах довершил преображение. В комнату вошёл негр, молча забрал снятую одежду и растворился где-то в недрах дома. Остался ещё какой-то непонятный предмет. Кожаный мешок с пришитой снаружи к дну сдвоенной верёвкой. Ага, кожаная интерпретация русского вещмешка – сидора. Завязал и одел на плечо.
– Вот то, что надо, – оглядев меня, изрёк Капитан. – Будешь играть роль моего помощника. Какое возьмёшь имя?
– Серж.
– Ну, Серж так Серж. А меня здесь величают сэр Виктор или просто Виктор, или даже иногда Вик. В зависимости от обстоятельств. Всё-таки английское владение. Пойдём обратно на террасу. Я тебя немного проинструктирую. Этот кусочек земли называется остров Альберта. Соответственно, город – Порт-Альберт. Вон тот дом с колоннами – резиденция губернатора весьма обширного архипелага. Тварь продажная и неприятная! Хотя порядок на острове поддерживает строгий.
– Мы с ним встретимся?
– Надеюсь, что нет. Сэр Хаксли со мной обходителен из-за моих денег и связей в местных бандитских и торговых кругах, но змея ещё та. Так вот, продолжу о местных порядках. Альберт – место безусловного перемирия. В порт может войти кто угодно. Хоть торговец любой страны, хоть пират. Можно заключать любые сделки, но упаси Боже, затеять какую-нибудь свару, нападение или даже драку в кабаке. Отдельные бунтари попадут не в тюрьму, а на кладбище, а агрессивные команды будут расстреляны вместе с судами. Для этого, видишь, в порту два военных фрегата.
– Суровый порядок.
– Зато спокойно, ибо окружение дальше, за пределами десяти миль будет уже взрывоопасное. Вон тот остров на горизонте справа называется Компас из-за своей продолговатости, вытянутой с севера на юг. На нем город и порт Румпель. На горизонте слева остров Пинта с портом Тринидад. Оба этих порта – пристанище пиратов. При условии, что они не беспокоят местных жителей. Между собой им разрешается делать что угодно, кроме судовых баталий в порту.
Если эти правила нарушаются, то с Альберта быстро прибывает карательная экспедиция и виновники развешиваются на реях, если не успевают смыться. Но этого не было уже давно. Оба острова – удобные и спокойные корсарские базы, если не портить отношений с губернатором. Пираты сами следят за порядком и сами же установили правило, что судно, сделавшее первый выстрел в порту, подлежит немедленному уничтожению всеми, кто только окажется рядом. Уходи из порта и тогда воюй с кем угодно и сколько угодно.
– Как я понял, никаких законов тут нет. Даже английских.
– – Правильно понял! Кроме одного неписаного закона – язык русский.
– Ну, это само собой.
– Во всех трёх портах у меня таверны и торговые конторы со складами при них. Помнишь у Крылова басню про лебедя, рака и щуку? На Альберте таверна «Рак», на Компасе – «Альбатрос», а на Пинте – «Барракуда». Прибыльное дело. Но главное, что я могу оказаться в любом из этих мест и поэтому никогда неизвестно, есть ли я вообще в каком-нибудь из них. Понимаешь?
– Очень даже неплохая организация видимости присутствия при полном отсутствии.
– Что-то мы заговорились. Пойдём-ка в мой кабак, а то есть хочется.
Спустившись с террасы на несколько ступенек, мы вышли через кованые ворота и пошли вниз по мощёной улице. Таверна «Рак» с вывеской «Таверна „Рак“» с огромной клешней оказалась вполне приличным, чистеньким заведением в пятидесяти шагах от берега. Светлый зал, фарфоровая посуда, цветные скатерти на столах. Не кабак, а тематическое кафе в, так сказать, староанглийском стиле. Сюда не стыдно бы даже с девушкой заглянуть.
– В вашем непотребном заведении, гнезде, предназначенном для разгула и разврата, образцовый порядок, сэр Виктор. Как в домашней столовой. Я поражён и обескуражен. Пираты сюда забредают, наверное, без особой охоты. Если судить по литературным произведениям об их порочных, свинских наклонностях. Я даже не удивлюсь, если вон из-за той занавески сейчас выпорхнет юное, хрупкое создание в юбке, с розой в волосах и серебряным подносиком в руках.
Из-за занавески выпорхнул хромой верзила в аккуратной, ухоженной одежде и старательно заковылял к нам.
– Ну вот, вдребезги разбито всё благостное впечатление.
Верзила доковылял до нас.
– Здравствуйте, сэр Виктор.
– Здравствуй, здравствуй, Люк. О делах потом. Познакомься, – мой временный помощник Серж.
Люк доброжелательно кивнул мне, развернулся и заковылял обратно.
– Здравствуйте, сэр Виктор. Ваше утреннее вино, – раздался у меня за плечом мелодичный голосок.
Вовсе не хромая обладательница голоска была юна, хрупка, в юбке, с белой розой в пышных, черных волосах и держала в руках поднос с кувшинчиком и двумя высокими, стеклянными стаканами.
– Познакомься, Марианна, – это мой помощник Серж.
– Очень приятно познакомиться с вами, Серж.
– Марианна, обычный завтрак на двоих.
Марианна упорхнула.
– В заведении есть не одна занавеска, – заметил Капитан, – а что касается привычек и пристрастий пиратов, то они не всегда литературные и с некоторыми сам познакомишься в «Альбатросе» или в «Барракуде». Я же тебе говорил, что Альберт – остров перемирия, а «Рак» – стол переговоров. Ты не представляешь, какими шёлковыми и сговорчивыми становятся самые отпетые головорезы, попав в такую непривычную для них обстановку. Особенно когда перед глазами вон та мудрая надпись.
Я повернул голову. Действительно, на стене крупная надпись: «Если ты что-то хочешь сказать, то прежде подумай, то ли нужно сказать. Если ты хочешь что-нибудь сделать, то прежде подумай, удастся ли тебе после этого вообще что-то делать».
– М-м да-а, сурово, но доходчиво.
Капитан взялся за кувшинчик.
– Не рановато ли для вина? – поинтересовался я.
– Это не вино, а виноградный сок с виноградников на южном склоне острова. Местные жители зовут вином всё, что выжато из винограда. Это, например, утреннее вино. Местная пресная, некипячёная вода скверная на вкус, а пиво вообще отвратительное.
– О, очень даже хороший виноград, – похвалил я, отхлебнув из стакана.
– Однако с твоим сказочным вином не сравнится никогда.
– Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваш завтрак, Серж. Куриные ножки и яичница, – пропела Марианна.
Она действительно прелестна. Особенно когда нагибается над столом, и юбка восхитительно облегает нижние округлости. Потрогать, что ли? Что это будет? Небольшая бестактность или недопустимое хамство невоспитанного гостя? Да и сказочные прелестницы непредсказуемы, а рука у них тяжёлая. Мне вспомнился один поучительный случай из кабацкой практики в Верне.
У Капитана в глазах смешинки.
– Правильно, что удержался, – произнёс он, когда девушка ушла. – Марианна строго воспитана, а с её защитниками лучше не иметь конфликтов.
Куриные ножки оказались отменными, яичница – великолепной, а утреннее вино – уместным и приятным.
– Ну что ж, – вставая, произнёс Капитан, – займёмся делами.
За занавеской, за которой скрылся Люк, оказался длинный коридор с множеством дверей. Капитан толкнул одну из них. Нетесная комната без окна со столом, несколькими стульями и большим кованым сундуком в углу. Горят две свечи. Люк встал из-за стола, освобождая хозяину место.
– Докладывай.
– Вот отчёт за три месяца, – сообщил Люк, кладя перед хозяином несколько листов бумаги.
– Расскажи лучше на словах.
– Как вы и распорядились, мы отказались принимать одежду. Слишком хлопотный и неустойчивый сбыт. На итоговые результаты это никак не повлияло.
– Хорошо. Дальше.
– Рыжий Хенк предложил большую партию хороших тканей. Очень большую и очень хороших. Проверил. Взял с хорошей скидкой на то, что здесь столько не сбыть, а в ближайшее место материка их отправлять нельзя. Они туда и шли. Можно засветиться. А отправлять дальше – лишние расходы.
– Так.
– Заплатил ему четверть того, на чем сошлись. Остальное – после продажи. Согласился без звука.
– Отлично.
– Золотая и серебряная испанская посуда и оружие отданы голландскому торговцу с условием продажи в северные страны. Деньги получены.
– Что ещё из крупного?
Люк покосился на меня.
– Говори. Можно, – распорядился Капитан.
– Сто пятьдесят фунтов затребовал капитан «Морского ветра» на ремонт и обновление такелажа. Я дал.
– Правильно.
– Всё, что положено команде, начислено и как обычно – на хранении в надёжном месте. Из непредвиденных расходов – приобретение новой посуды для таверны и расширение стада и птичника. Число посетителей растёт. Всё прочее – легальное и нет – как обычно.
– Итог?
– Шестьсот восемьдесят два фунта стерлингов в пиастрах и дублонах.
Люк полез в сундук и грохнул на стол зазвеневший мешок.
– Отлично. Оставь пока у себя. Нам ещё в Румпель и Тринидад. Заберу, когда вернусь. Все?
– Нет. Вас ищет Ржавый Билл.
– Вот как? – и обернувшись ко мне, – Ржавый потому, что его команда ленится чистить пушки снаружи, и они порыжели. У него три неплохих двадцатипушечных судна.
– Два.
– Что два?
– Два судна у Билла. Третье недавно бесследно пропало. Он уже отчаялся его увидеть. Носится как угорелый по островам и пытается хоть что-то разнюхать.
– Не похоже на Ржавого Билла. Он никогда о потерях так не переживает. Разве что на пропавшей посудине было что-то такое, что потерять было недопустимо. Держи ушки на макушке. Если он опять появится, то скажи, что вечером я буду здесь, а утром опять уплыву. Пусть ждёт, если уж так припёрло.
– Хорошо.
Когда мы вышли из таверны, Капитан спросил:
– Ты понимаешь, что означает рост числа посетителей этой таверны, о котором говорил Люк?
– Что?
– Край пиратский. Прирост может быть только за счёт пиратов. Отребье возжаждало культурного отдыха!
– Вот тебе и литературные наклонности.
Так, переговариваясь, мы подошли к небольшому пирсу с причаленной лёгкой одномачтовой яхтой. Два черных матроса в одинаковой холщовой робе.
– Квали, какой ветер?
– Точно на ост, сэр, но к вечеру, как обычно, переменится к зюйду.
– Тогда сначала на Компас.
– Есть, сэр!
Волны плещутся, солнце печёт, посудинка резво бежит вперёд. Даже качки почти нет. Благодать!
– Какая скорость, сэр Виктор? – интересуюсь я.
– Узлов6 десять. Через час будем на месте.
– Я посмотрю у вас и слуги, и матросы – все негры.
– Не все, а одни и те же. Дома они слуги, а в море матросы.
– Экономно.
– И спокойнее.
Входим в гавань. Довольно оживлённо. На рейде десятка два судов без флагов. Два-три довольно больших, а остальные – не очень. Но все с пушками и на всех, которые можно разглядеть, не меньше, чем по двое вахтенных. С некоторых машут нам шляпами, и Капитан отвечает жестом руки. Проскальзываем между судами и пристаём в конце довольно длинного причала. Хотя причаленных судов всего два в противоположной стороне. Оба без пушек – торговые. Около них суета таскания бочек, мешков и ящиков из ближайшего здания.
Вдоль берега – длинный строй складов и домов, мало похожих на жилые. Широкая улица начинается прямо от причала. Какой-то оборванец сорвался с места и побежал вверх по улице. Высаживаемся и идём туда же. А за спиной наша посудинка отходит от причала метров на десять и бросает якорь.
Вокруг довольно многолюдно. Публика разношёрстная, но в основном не воинственная. Женщин немного, но попадаются, спешащие по хозяйственным делам с сумками и корзинками. Никакого напряжения в воздухе не витает. Обычный портовый город. Лишь изредка парами, тройками лениво проходят с независимым видом фигуры в пёстрой, новой или потрёпанной одежде и залихватских шляпах, но вооружённые саблями и пистолетами. Некоторые раскланиваются с Капитаном, отвечающим им лёгким кивком головы.
Конец ознакомительного фрагмента.