Сказки Александра Мы. Проехали! (Д. А. Петров)

Проехали!

Один мальчик был неоригинален в своих детских мечтах: как все – он хотел в космос. Только вот сверстники готовились стать героям киноэпопеи Звездные Войны. Они были уверены: раз Чубака летает, то они уж тем более смогут. А он тянулся за Гагариным.

Папа еще не освоил хитрости педагогики:

– Сначала надо вырасти!

Но он не хотел ждать.

– Ок, вот тебе не коробок, а целый короб спичек.

– Он что, взлетит?

– Надо отделить головки с серой. Это будет топливо. Тогда и сделаем ракету.

Он учился терпению. Отрезал секатором спичечные головки: одну – легко, но медленно, а пять уже не ухватить пальчиками так, чтобы получилось ровно.

– Ключ на старт! Зажигание! Нет подъема…

Ракета не взлетела.

– Ну ничего, все большие ракеты поначалу взрывались на стартовом столе. Видишь, ты оставлял спичечную основу – удельная плотность энергии недостаточная, сам прикинь калорийность. Держи скальпель, надо спички соскабливать.

Коробки тут уже не хватит. В дело пошли коллекционные блоки спичек с красочными этикетками. В дело пошло все терпение и каникулы.

И не одни. Каникулы – время для романов с девочками, рассказов про космос, и новых идей, как запустить ракету. Летом много времени, и достаточно идей, особенно когда в школе добавились химия и физика.

– Ключ на старт! Зажигание! Есть подъем!

Ракеты стали мощнее взлетать и ярче взрываться, так и не добравшись до космоса.

Ракету сложнее увидеть в небе, но можно почувствовать её вибрацию. Он любил прислушиваться. И постоянно чувствовал. Словно попал в мир своих любимых фантастических романов: старты, пуски, космические дальнобои – вся Галактика рядом.

Шизофрения или сверхчувствительность? Лишь один взрослый понимал его. Странный прохожий. Нет, не педофил. Тоже романтик (в детстве это нормально, а вот взрослый романтик – подозрительная редкость). Он рассказал про мерности и измерения, про космонавтов прошлых тысячелетий и цивилизации, покинувшие нас. Но не все они канули в землю. Некоторые улетели, а другие просто соскользнули в другое измерение:

– Они тут, просто другие люди их не видят.

– Как радиоволны?

– Очень удачное сравнение!

– Получается, у меня просто нет приборов, чтобы увидеть?

– Прибора хоть и нет, но даже волны некоторые способны видеть без приборов – лучший инструмент собственное тело. Его тоже можно развивать.

Трудно, даже невозможно это объяснить другим. Вот незнакомец и общается с малышом.

Но не все малыши доверчивы. Школа теперь не прививает критическое мышление, так что – спасибо папе. Мысли первых размышлений были безутешны: для космоса мало хорошо учиться. Просто умных не берут в космонавты. А чтобы стать сильным – надо драться. Так он и рос: ракеты между кулаков – взлеты от апперкотов, падения об асфальт.

Ключ на старт! – Минутная готовность – Протяжка один! – Продувка! – Ключ на дренаж! – Протяжка два! – Зажигание! – кабель-мачта – Предварительная! – Промежуточная! – Главная! – Есть подъем!.. десять секунд – полёт нормальный, тангаж, крен, рысканье в норме…

Эти слова врезались в его память, как «Отче наш». В том возрасте он думал, что всё это сплошь военная тайна, потом думал, что это индуистские заклинания или буддистские мантры.

Поэтому он поступил в физический институт. Казалось, он вплотную приблизился к тайне, красной нитью прошедшей через всю жизнь. Но в 21м веке институт из кузни научного оружия превратился в оплот свободомыслия. Преподаватели говорили что хотели и прививали то же самое студентам:

– Все в прошлом, ребят, не расстраивайтесь, но смиритесь: вы – бывшее будущее нашей космонавтики. А в настоящем мы приехали к жалкой доле в 0,5% от рынка космических услуг и продолжаем падение, как третья ступень очередного взорвавшегося Протона.

Мдам… не о том он надеялся услышать, поступая в институт. Но лектор не читал его мысли:

– В 40-е был еще один оператор этих самых услуг: Нацистская Германия. Надо признаться, что именно они-то теории Циолковского воплощали и в металл и в реальность.

Лектор вывел график их работ:

1942 —первый полет, отрыв от земли

1943 – управляемые пилотами ракеты: Лондон гудбай!

1944 – пилотируемый суборбитальный полет

1945 – пилотируемый полный виток на орбите

1946 – выход пилота в открытый космос

1947 – автоматический корабль долетает до Луны

1949 – первый ариец на Луне

– И знаете, не победи русский народ фашизм, видимо, мы были бы на Луне, пусть и грузчиками в концлагере. По-настоящему, не в бутафорских экспонатах Голливуда, не в спускаемом модуле из фольги и спорах на следующие 50 лет: «что же они там такого увидели, что свернули всю программу?» В общем, без вопросов «а был ли мальчик?» Немцы умели держать график. Так что, понимаете? У нас хоть была история. А немцев и ее лишили на корню. В детстве. Отнять игрушку и у пятилетнего мальчика – свинство. А отнять мечту?

Аудитория притихла.

– Ладно, проехали. Проехали мимо мечты. Или вы надеетесь пойти работать в НАСА и Боинг, а, патриоты?

Что отличает студенчество – так это желание думать в одном направлении. Сосед по общежитию знал все:

– Проехали? Да это не так страшно, когда целые поколения пролетают даже не мимо работы и зачем-то полученного образования, а мимо мечты. В 60-е, 70-е, 80-е – мальчики мечтали стать космонавтами.

– Я и сейчас мечтаю.

– Ты-то особенный, а пока они мечтали, их предки рубились за коммунизм не для того, чтобы потом не работать, а чтобы внуки могли двигаться вперед – и не за границу в отпуск, а за границы солнечной системы. Вера материальна, когда миллионы верят, да не просто верят, а пашут с утра до вечера, то будущее, вздохнув «хрен с тобой, золотая рыбка», само спускается к ним. И оно шло навстречу прекрасной научной фантастике и светлым ожиданиям романтиков.

Ему захотелось перечитать что-то из старых романов о покорителях. А сосед развивал мысль:

– Но что-то пошло не так: обрати внимание – больше нет научно-фантастических романов с космическими перелетами. Теперь вокруг лишь дикие орки, драконы и грязная политика – фэнтези. Зима близится. Или зимы не будет? Холоднее уже не будет. Не может быть хуже абсолютного нуля. Замерзли…

Эй вы, сильные духом, сидящие в медитации сутками напролет. Расскажите, как там, за построенной нами непреодолимой границей космоса? А еще лучше – научите. Лучше вы, чем нынешняя альтернатива. Что сейчас? Сейчас РосКосмос – просто туристическое агентство. Самое дорогое, разрабатывающее участок где-то над рекой Волгой. Вот такой «оператор».

И все же, он прикоснулся к ракетам. На военной кафедре. Эти ракеты не должны были лететь в космос. Их задача была облететь всю планету и как Сатана, которого не ждут, нанести решающий удар противнику поддых. Хоть это были и баллистические ракеты, даже они на несколько минут залетали в космос.

Студенты, на один день в неделю превращающиеся в курсантов, много раз отрабатывали с полковником родную с детства процедуру. Словно играли:

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

– Кстати, стартовый ключ – наследие фашистов в прямом смысле этого слова. Впервые он появился на Фау-2, откуда и был перенесен на Р-1, в семерке же, которая создавалась полностью с нуля, Королев планировал заменить ключ тумблером, но воспротивились военные. А ракета-то делалась, как и все в те времена – для нас. Так что ключ пришлось оставить. И правильно! Совсем другое ощущение в руках.

– Минутная готовность – запускается циклограмма автоматического управления старта, и через минуту ракета улетит.

– Протяжка один! – включаем записи телеметрической информации на ленту с информативностью один.

– Продувка! – кислород кипит в баках и его пары сбрасывают за борт, где при контакте с воздухом и происходит «точка росы».

– Ключ на дренаж! – дренаж закрывается, пар перестаёт идти, производится наддув баков.

– Протяжка два! – ракета создавалась в средине 50-х, и тогда телеметрия писалась на ленты, которые в буквальном смысле нужно было тянуть

– Зажигание! – запуск ЖРД.

– Кабель-мачта, – зрители могут видеть отход инфраструктурных элементов от ствола ракеты.

– Предварительная! – ступень тяги ЖРД.

– Промежуточная! – если ЖРД сразу вывести на полную тягу, то он может разрушиться.

– Главная! – поэтому выводят ступенчато.

– Есть подъем!.. – сработал датчик отрыва ракеты от старта – поехали!

– Десять секунд – полёт нормальный, тангаж, крен, рысканье в норме…

Одногруппник не ощущал романтизма таких тренировок в подвале:

– Да ну, эти погоны меня утомили. Давай лучше сами полетаем?

Он весело спародировал старый анекдот, где космонавт Хабибуллин забыл свои позывные: «Земля! земля! я – Хабибуллин, кто я? – Ты „Сокол“, ёклмн, „Сокол“…»

– Гагарин не был Соколом, он был Кедром, и разговаривал с Ясенем-1.

– Главное, что он не был Хабибулиным! В общем, ты готов к полёту? Хочешь искать свой переход в сверхмерность?

Свобода мнений не знает границ. К тому же, время вседоступности знает разные способы освободить мышление от границ. Студенты, имеющие доступ к химлаборатории, как правило, внеурочно используют её для эмоций и радости с охмурёнными подругами. Он же – для исследований. Не внутри сознания, а в космосе: лежать и видеть звезды сквозь стены и потолок. Во всех частотах: и радио- и ультрофиолетовом и… во всех, короче. И легко приблизиться к центру Галактики. Нет, не задохнёшься вакуумом. Можно прикоснуться к звёздам. Не обожжешься плазмой. Космос – это всегда долго. Летишь, ждёшь – все в тебе.

Но даже в таком космосе случаются аварии: Хьюстон, у нас проблемы!

Он задохнулся психотропным ксеноном, он обжегся кислотой, он покусился на свое сознание. Эксперимент провалился. Главное – откачали. Но и эта космическая программа была свёрнута.

Для звёзд нужна готовность жертвовать. В том числе кошельком и желудком. Спустя 6 лет обучения готовность куда-то делась. Он выбрал хлеб. Карьеру. Но много ли на хлебе продержится дух? Дух, как мудрая жена, всегда находил минуты, чтобы напомнить о себе. И мысли точили хлебную корку.

Вначале для космоса надо было хорошо учиться. Позже еще и драться. Затем оказалось – хорошо зарабатывать. Точнее – ооооочень хорошо. Или ждать, когда полёт станет дёшевым. Проще машину времени сделать или криогенику – заморозился, через 200 лет отморозился и путешествуй отморозком. Но потом он прикинул динамику прогресса и понял – не на этой Земле. Тут уже ни за какие деньги скоро не повезут. А как перебраться на эту другую?

Он же думал, что наркотики – выход, но оказалось не взлёт.

Выход подсказал охранник на работе. Необычно? Охранники тоже бывают всезнающими. Не у всех же телевизор на посту всегда включен. И не постоянно же за таджиками-грузчиками следить:

– Да и что там ловить в этом космосе? За миллионы долларов? По сути, мы такие же грузчики как эти гастарбайтеры. Ты видел орбитальную станцию? Размер – как дачный домик на 6 сотках. Орбита – в 400 километрах от Земли. 400км, Карл! Это как Нижний Новгород. Ты подумай – многие дачу себе заводят в таких условиях.

– Что? Далеко дача? Не поедешь?

– А если на берегу Волги? С классикой: баней, лесом, охотой? Вот! Выбирайся как-нибудь ко мне на Родину. Там под звездами и поищем тебе выход.

Мир всегда воздаёт по запросу. Учителя можно найти везде. Следующим лектором оказался таксист. Его задело сравнение с родичами-грузчиками:

– Это просто стальной бункер в 400км от МКАД. Погреб. И вы туда грузы возите.

Я знаю таких – они ждут апокалипсиса. «Свидетели экономического кризиса» или Большого белого пушного зверька – писеца. И едут себе в глушь, подальше от неизбежно сойдущих с ума городов. Таскают по выходным грузы, в отпуске обживаются. Готовятся, репетируют. А как стемнеет, присядут изнеможенные и в маленькую амбразуру окошка смотрят.

– Все же и в такой глуши есть плюсы, – вставил свои три копейки наш бывший герой. – Ничто не мешает смотреть на звезды: ни отблески фар, ни засветка фонарей.

– Так и наши последние космонавты смотрят, но не задумчиво, без грусти – с улыбкой. Как обезьянка, работающая с фотографом на пляже. А как иначе? Иначе денег не заработать, корма не дадут.

Характер уже стесался об точильный камень мечты. Он безропотно за весь коллектив принял приглашение на чиновничье мероприятие в день рождения космонавтики. Тем нужна массовка. А ему не нужны скандалы.

Обязательная часть радужных прожектов подошла к концу, началась долгожданная – фуршет. Без душащих галстуков и кусающей язык ограничениями самоцензуры.

– Ну что? Поехали! – начал чёкаться первый тостующий.

– Кстати, знаете откуда вообще слово «Поехали!»?

– Из словаря Даля?

– Не сомневаюсь, первый космонавт читал словарь, но дело в другом. Юра устойчиво испытывал неприязнь к шикарной фразе «Экипаж, взлетаю!». Ну согласитесь. Корабль «Восток-1», и экипаж – один человек. Командир – сам себе. И команды давать – самому себе? Это шизофрения, а в космос шизофреники не летают (вернуться уже таким можно, но вылетают все здоровыми по медкомиссии). Так что Юрий Алексеевич не захотел сам себе командовать. Он сказал: «Поехали!» пронёсся над Землёй…

Над столиками уже витали анекдоты:

– А что от нас дальше, Луна или Нижний Новгород?

– Не морочь мне голову! Подойди к окну. Луну видишь?

– Вижу.

– А Нижний?

– Нет…

– Вот. То тоже.

От расстройства он словно провернул ключ на зажигание, его внутренняя ракета пошла на взлет. Поднимается и басистым рокотом первой ступени произносит импровизированную речь.

– Послушайте, коллеги! Да сколько же можно? Скоро, очень скоро эти таблички окажутся рядом:

Юрий Гагарин

1934 – 1968

Советская Космонавтика

1961 – 201…

Наступит время писать главную «книгу о…». В Библии Космонавтики будет известное начало:

В начале было Слово. и Слово было ПОЕХАЛИ!

Слово стало символом новой космической эры развития человечества. А сам автор – иконой. Как и отец, отправивший его в вечность – Сергей Королёв. Десятилетия сотни тысяч инженеров этого континента молились на вас. Потом образы Гагарина и Королёва в русском секторе МКС постепенно завесили иконками, как на приборной панели авто.

Но ваш подвиг не прошел зря (и уж точно не даром!) – там, за океаном, хоть и не молятся на вас, но продолжают работать. Не космическими таксистами, дальнобойщиками и грузчиками, а двигаться вверх. Сложно в космосе определить, где верх, но движение «всегда вперед». Как дела у NASA? Нормально. Нормально к горизонтали. Ну, т.е. вертикально – в зенит.

А мы? В свои 56, уже несколько лет лежим при смерти. Кома – это когда никто не возьмет на себя ответственность признать правду и отключить системы.

Каждого смелого ждет пять минут славы. После такой пятиминутки в последнем автобусе он задумался о своих же словах:

Грузчики…. Космические таджики. Таксисты – еще один этнос. Да только ведро ржавеет гвоздями. А галактические дальнобойщики вырастут из чужих детей. Пора уже изучать «Самоучитель Автостопа по Галактике: как на халяву вернуться туда».

Космонавтика, словно ночной лунатик, который 50 лет назад рвался к Луне. А потом очнулся: «Где я? Что я? Как вернуться? Доведите до дома».

Это еще ничего, если спохватился вовремя – вышел, вернулся. А бывает так замечтаешься или в грезах былого погрязнешь, что и не заметишь – сон. А потом… Потом тряска, словно возвращаемый на Землю модуль в плотных слоях атмосферы колбасит. А это водитель автобуса тормошит, мол, «пассажир, депо уже – выходите».

– Чёрт, проехал остановку.

– Вот именно – проехали!

Всегда, когда спрашивали: «Где ты хочешь себе дачу?», скромно отвечал: «Хочу маленький домик на Марсе». Так лучше на Волге, или же плюнуть, рискнуть и сделать последние шаги, но на Марсе. До дачи. Да хоть бы и в гробик. Пусть лучше тошнит от вакуума, чем от мыслей об упущенном космосе.

Выбрался из депо. Он бредет в темноте, как в космосе. Что он сделал не так? Как довел себя до этой дыры? В смысле – не только докатился до депо.

Вы же тоже понимаете? Зачем эти вопросы? Эй, скажи лучше, разве не прекрасны звезды в этой темноте? Когда бы ты их еще разглядел? Смотрите:

– Летит! Спутник? Нет. Не мигает – это летит метеор. Скорее загадывай желание:

«Три! Два! Один! Поехали!»

Практика и терпение…

Практика и терпение… и еще практика.

О чем это я? Быстро можно загрузить в себя дозу психотропа, даже запустить ракету из спичек. А способность медитации, особенно для уставшего от жизни, но такого же беспокойного мыслями сознания требует времени, спокойствия и сосредоточенности.

Но метеор падал не зря. Основа двигателя любой ракеты: камера сгорания и сопло, правильно высчитанной раскрывающейся формы. А между ними узкая горловина. Частичка горючего и частичка окислителя попадают в камеру. Дальше происходит реакция, и проходя через сужение, по закону Бернулли, частицы ускоряются в сопле.

Оказалось, точно также, погружаясь в медитации максимально глубоко в собственный Микрокосм, можно пройти через узкую точку сингулярности и вынырнуть с другой стороны – в Макрокосм. Сегодня он спокойно сидит в темноте. Сознание растворилось, на его месте проявился он сам. Перед ним край карьера, не той хлебной карьеры, а алмазной трубки. Спиралью вьется вниз дорога для гигантских грузовиков, и он спокойно идет по ней. Что там, в самом низу? Сверху и не разобрать. Надо подойти поближе. Спираль сужается, даже звезд не видно, он уже дотягивается до противоположной стены. Как тут ездят БЕЛАЗы? Не отвлекайся, продолжай погружение. Что там внизу теперь?

А внизу – странное. Словно в черной дыре, его сжало так, что зажмурился от давления. Но он продолжал идти. Еще мгновение, и все кончилось. Ни карьера, ни давления. Легкость пустоты, прохлада космоса и звезды над головой. И голова начинает движение вверх. Тело несет ее, как ускорители первых ступеней поднимают третью: десять секунд – полёт нормальный.

Уже невесомость. Все легко. Можно оглянуться. Под ногами, вдалеке сфера Земли. И всё-таки она круглая! Видно, что Земля – это множество космодромов. Для сознания сидящих в позе лотоса и бессознательных творцов. Бестелесные йоги и многомерные пришельцы: Старт-пуск-поехали!

Я видел буддийских мастеров. Их сознание уходило намного выше орбиты МКС и дальше Марса.

Я видел детей, их миры были настолько прекрасны и затягивали сильнее интерстеллара.

И самих их тащило вперед. Главное, не харизма Илона в Маске, не бюджет NASA, главное – честность с собой в своих же мирах. И тогда:

будет скафандр – будут путешествия!