Сказка № 3. Перекресток имени Бабы-яги. Часть вторая. LЕВЕЛ LЕНАРИС (Юрий Чернявский)

Явление Ленариса

Всё было очень грамотно. На поляне ярко горел костер, освещая алтарь и перевернутый крест за ним. К жертвенному камню был привязан кот. Драматизма и пикантности добавляла мизансцене полная луна на ночном небе. Вокруг алтаря столпились десятка два адептов романтического культа в черных рясах с балахонами. Руководил процессом тщедушный лысый человечек средних лет. Для важности он залез на пенек, раскрыл большую книгу и, выдержав эффектную паузу, изрек: – Братья и сестры, да свершится предначертанное!…

Сразу после этих слов привязанный кот смачно зевнул и стал меланхолично вылизывать лапу, потеряв к происходящему всякий интерес.

Лысый вожак продолжал вещать нечто на тарабарском языке. Хорошо поставленная дикция и правильная артикуляция выдавали в нем бывшего артиста провинциального ТЮЗа, на ролях грибов и гномов. Внезапно ночь на одно мгновение разорвала яркая голубая вспышка, где—то, совсем поблизости от шабаша. Воодушевленный этим явным знамением, чтец еще больше завибрировал голосом и подпустил жестикуляцию. Он, несомненно, был в ударе.

Ленарис бесшумно подошел со спины раскачивающегося в экстазе «сатаниста» и громко высморкался, потом закашлялся, как туберкулезник в последней стадии заболевания и произнес в наступившей тишине: – Вежливое покашливание. – И уже более строгим голосом добавил, – костер в лесу – это плохо, привязывать котов – тоже плохо.

Размалеванная толпа стала приходить в себя, после его эффектного появления. С поляны послышался хриплый голос: – Ты че мужик гонишь. Ты лесник, что—ли?

– Лесник? – ну да, – подтвердил Ленарис, – пожалуй, я неплохой лесник. У меня и табельное оружие есть. Он достал из кармана, завернутый в бархатную тряпочку блестящий кастет. Кастет он одел на руку, протер тряпочкой и тряпочку спрятал в карман. После этого воздел в ночное небо указующий перст и произнес: – Согласно конкретному устному распоряжению широко известного профессора от психиатрии доктора Хихишмана, приказываю всем отправляться в сельский клуб на встречу, посвященную годовщине дня рождения выдающегося поэта А. С. Пушкина.

С поляны зашипели и стали угрожающе приближаться.

– Братья мои!… – начал было вещать плюгавый гуру, но мысль свою закончить не успел. Ленарис подскочил к нему и нанес размашистый удар в район лысой головы. Над ночной поляной разнесся характерный звук отламывающегося от черепной коробки позвонка. Резким движением Ленарис задрал голову вожака. В мертвых, распахнутых до предела глазах сатаниста, заплясали отблески костра. Сборище шарахнулось, зашепталось, кто—то из женщин отрывисто вскрикнул.

– Срубил влегкую, – констатировал Ленарис. – Хотели жертву? Ну вот вам и здрасти. Поди сюда, сыночка, – обратился он к ближайшему от него размалеванному подростку, – он вам кто вообще?

– Это учитель, то есть наставник, ну, – заблеял, ошарашенный видом смерти адепт, – ну, в него сам Маннон вселился…

– Ты думаешь, Маммона?… – Ленарис скептически повертел в руках голову вновь преставившегося. – А по—моему, малыш, ты ошибаешься. В такое говно ни один уважающий себя демон не вселится, разве что совсем уж опущенный.

После этого он подошел к костру, демонстративно расстегнул штаны и, широко расставив ноги, долго и с удовольствием отливал в костер.

– Божья роса, – констатировал он, закончив свое важное дело. Развел руки в стороны, и даже не потрудившись застегнуться, изрек. – На этом торжественное собрание неудачников объявляется закрытым!… Кыш мыши!!!

С этими словами он подбежал к трупу и, подняв его одним рывком над головой, с нечеловеческой силой забросил прямо в центр толпы «сатанистов». Началась паника, беготня и шуршание потревоженных кустов. Через минуту на поляне остались только Ленарис, Кот и труп лунатика. Ленарис осмотрелся и удовлетворенно сказал: – Ну вот, сделали благое дело.

– Слушай, Ленарис, – сказал Кот, – я больше наводчиком не буду. Стремно это, – добавил он, снимая веревку.

– Ладно, не бурчи, где твое чувство прекрассного. Пойдем лучше выпьем, я угощаю. А все—таки ярко я этих клоунов рванул, а?

– Ярко, – передразнил Кот. – Не вздумай маме ничего рассказывать – кастрирует обоих без наркоза. И чего ты вообще на этих малахольных взъелся? Ну чудят себе и чудят, не больше, чем остальные «верующие».

– Да плевать мне на них на всех, хоть сатанисты, хоть хрякуисты – один хрен. Без разницы, кто как свое асоциальное поведение пытается мотивировать. Они сами подставились. Хотели хоррора в ночном лесу, вот я и добавил пару ярких красок в их унылую постановку, – и, подумав, добавил. – А все—таки я неплохой режиссер…

Сане, разумеется, обо всем стало известно.

– Ну ладно у Ленариса нет инстинкта самосохранения, – на утро отчитывала она Кота, – но ты—то куда лезешь! Ты что, – бессмертный?!

– Ну мам! – притворно захныкал Кот.

– Всё! Две недели домашнего ареста, будешь сидеть учить китайский язык.

– Да, – плаксиво отозвался Кот, – специально так сделала. Я спрошу зачем мне китайский язык, а ты, такая, скажешь: « – Вот видишь, по отсидке вопросов не возникло…».

– Ладно, – смягчилась Сана, – за сообразительность срок сокращается до одной недели, – и стукнула ладонью по столу, как судья молоточком по оглашению приговора.

Кот хмыкнул и вполголоса выругался по китайски.

Дежа вю

Они сидели на самом краю обрыва и смотрели на проплывающие под ними облака.

– Вот здесь, пожалуй, всё и началось, – сказал М. Мир.

– Да, я помню, – отозвался Ленарис и кинул вниз камешек. – Я даже помогал тогда строить стену для защиты от одуревших лемурианцев.

– Да, веселые были времена. Мутные, но не подлые. Вообще—то началось всё несколько раньше. Когда я нашел тебя вооон на том уступе, – он, в свою очередь, тоже кинул камешек в сторону выступающего узкого карниза. – Ты там валялся в собственном соку в позе бегущего египтянина.

– А, ты об этом. Смутно припоминаю, если честно. Я тогда слегка потерялся во времени.

– Это точно. А помнишь, как северяне ни в какую не хотели с полюса расселяться? Вы тогда еще придумали у них солнечный генератор стащить, чтобы зашевелились?

– У Ярика—то? Конечно, помню! Его общинники еще тогда солнечный свет пытались на руках в дома занести, чтоб потеплело. Юмористы. Так он им принцип работы генератора объяснить и не смог.

– Да, было дело… Ну что ж, – сменил тему М. Мир, – твоя команда почти готова. Пора бы тебе с ней познакомиться.

– Где они сейчас?

– На тренировочной базе. Вот они, смотри, – он протянул Ленарису фотографии. – Думаю, правильно было бы сначала понаблюдать. Поедешь под видом проверяющего, что скажешь?

– Проверяющий – это хорошо, – Ленарис задумчиво разглядывал фото. – С виду обычные такие себе. Скажи, а с чего вы взяли, что они подойдут?

– Ошибаешься, они, как раз—таки, необычные. Вот эти двое, – он показал на фото, – взяты из нужной локации, но они не были людьми в прошлой своей жизни.

– То есть, как?!

– Кот и муравей.

– Отбери у ваших лабораторных ботанов гашиш и отдай лучше мне – больше пользы будет.

– Не горячись. Логика в этом есть. Если они уже были прописаны в программе, их должны распознать, как не представляющие угрозу объекты, – просто, как часть текстуры или что—то вроде того. Но в этой жизни «души» муравья и кота скрыты другой оболочкой, они в образе людей. Мы не безосновательно полагаем, что таким образом удастся обойти их защиту. Во всяком случае, шансы высоки.

– Ясно. Но гаш все—таки отбери… Ты только посмотри, какой взгляд, – сказал он, показывая на фото, – таким взглядом ноги брить можно.

– Это Влад. Поверь мне, если бы у муравьев были глаза, в нашем понимании, – они выглядели бы именно так.

– А этот рыжий, стало быть, кот?

– Да. Антон Пухов.

– Пушком, что—ли звали, в прошлой жизни? – хмыкнул Ленарис.

– Повелся… Специально так назвали, по приколу, чтобы спрашивали, – улыбнулся в ответ М. Мир.

– Какой же яд вы там у себя курите, – позавидовал Ленарис. – А с ней что не так? – показал он на фото блондинки.

– О, это наш джокер, – с гордостью произнес М. Мир. – У нее вообще есть админские права на вход.

– Да ладно! Она одна из них, что—ли?

– Ну, почти, – уклончиво ответил М. Мир. – Ты не представляешь, как долго я ее искал. Но зато теперь мы подошли так близко, как никогда. Погоди—ка, я не надолго…

– Не знаю… Всё—таки, странно всё это и даже слегка жутковато…

– Ничего не поделаешь, – сказал вернувшийся М. Мир. – Грядут войны читеров, – по—другому не вывезешь, только такими нестандартными ходами нужно пробовать самим прорываться. Творцу до старых игрушек дела нет, – у него еще столько новых не создано…

– Как—то слишком всё далеко зашло, ты не находишь?

– Да уж, заварили мы кашу…

– Жалеешь?

– Нет, – ты же знаешь, по—другому и не получилось бы. Да и какая разница. Если, даже, все мы лишь сказка, рассказанная ребенку на ночь, – разве это не повод быть? – он лег на спину и стал задумчиво насвистывать старую мелодию.

«Откуда я знаю эту песню?» – подумал Альберт.

– Это песня американских солдат времен второй мировой, – ответил Голос.

Очень сильный мистик перестал свистеть, сел и посмотрел на подошедшего к ним Альберта: – Вот и ты, странник. Далеко же завела тебя твоя мечта.

– Пожалуй, далековато, – согласился Альберт. – Очень надеюсь, что достаточно далеко, чтобы понять Что—то такое…

– Люди всегда хотели знать, Что—то такое, – ответил очень сильный мистик. – Ты спросишь – почему? Каждый находит себе причину. Я знаю несколько примеров… Что же тебя привело на путь познания?

– Угощайтесь, – Альберт протянул очень сильному мистику корнеплод.

– Спасибо, сами выращиваете?

– Нет, мы бушмены не умеем выращивать, мы занимаемся собирательством. Первобытно—общинный строй, пустыня, знаете ли.

– Да, в пустыне есть своя прелесть.

– У вас тут тоже очень красиво, – оглядел Альберт, окружавшие их горы.

– Тибет, вершина сущего, вечный мир, – согласился мистик.

Они сели рядом у самого края и стали смотреть, как садится солнце. Закат солнца в горах поистине заслуживает внимания.

– Это верно, всегда живи здесь и сейчас, – ответил на мысли Альберта очень сильный мистик.

– Ты знал его раньше? – спросил Мистик, когда Альберт пошел своей дорогой и они остались одни.

– Да, знал, – сейчас Ленарис мог быть самим собой. В общении с М. Миром не было необходимости в иронии. – Мы воевали вместе во Вторую Мировую. Точнее вместе были в немецком плену.

В госпитале

Альберт почувствовал на себе чей—то взгляд и открыл глаза. Сначала были пятна, потом пятна стали медленно распадаться на свет и тень, потом светотень стала приобретать контуры. Еще через несколько секунд контуры сделались четче и Альберт увидел прямо перед собой человека. Попытался вспомнить, знает ли он его. Еще немного подумал – нет, он не знал его. Незнакомец выглядел непривычно. На нем был белый медицинский халат и черный платок на шее. Волосы его, похоже, были седыми, хотя старым человек не выглядел. На лбу слегка заметен был давний шрам. И еще очень глубокие серые глаза. Сидел незнакомец на стуле возле кровати Альберта, заложив ногу за ногу и молча смотрел на него.

«От этого взгляда я наверно и очнулся», – подумал Альберт. – Где я? – удалось выговорить ему.

– В лагерном госпитале, – охотно отозвался незнакомец.

– А вы врач?

– Я? Да, пожалуй, я неплохой врач, но в данный момент я такой же военнопленный, как и ты.

Альберт подумал и представился: – Я Альберт Сан, морской пехотинец вооруженных сил США.

– А я Ленарис, в этот раз воевал на стороне союзников.

– Что со мной?

– Не знаю, может тебе оторвало ногу? – со странной надеждой в голосе спросил Ленарис.

Альберт судорожно пошарил руками, пошевелил ногами: – Вроде нет…

– Ладно, тогда посмотрим, – Ленарис отцепил от спинки койки какую—то картонку и стал ее читать. – Так, ну все ясно, у тебя поверхностное осколочное ранение и контузия средней тяжести.

– А это опасно?

– Не слишком, правда со временем можешь слегка потупеть, но этого могут и не заметить, – к старости многие тупеют и без всякой контузии.

– Понятно, а я давно здесь?

– Не знаю, я сам только сегодня поступил.

– Тоже ранен?

– Нет, удачно закосил. Я тут в лагере уже неделю, всё жду—жду, а вдохновения всё нет… Вот решил пока сменить обстановку. Мне нужно порой подумать, а в бараке слишком шумно.

В коридоре затопали сапоги.

– О, лекарь возник. Ладно, пойду к себе. Еще увидимся… – Ленарис встал и вышел.

После обхода врача, перевязки, бледного бочкового лагерного чая и долгого бесцельного разглядывания потолка, Альберт вдруг понял, что же его удивило на самом деле – Ленарис говорил с ним на его, Альберта, родном диалекте черных кварталов Нью Йорка, причем совершенно без акцента.

Разбор полетов

– Курсант! – орал сержант прямо в лицо Влада. – Почему обосрался и сбежал с поля боя без команды?!

– А в уставе есть команда «обосраться»? – невозмутимо спросил Влад.

Сержант побагровел лицом и взвыл: – В ринг!

Они перелезли через канаты и оказались внутри ринга.

– Сейчас будем учиться воинской дисциплине! – проорал сержант, снимая китель. – Специально для тех, кто не понимает слов команды!

Противники стали сближаться…

В следующие четыре секунды сержант—инструктор пропустил одиннадцать ударов разными частями тела и прилег на канвас ринга с задумчивым выражением лица. Вообще—то он блокировал первый удар, хотя, похоже, это было, всего лишь, предложенное рукопожатие.

– Приказ был захватить вымпел условного противника, – Влад склонился над сержантом и положил рядом с ним треугольный кусочек материи, – и если бы ты постоянно не волал, как хворая свыня, то услышал бы доклад.

После этого Влад вышел из ринга под одобрительные возгласы курсантов.

Наблюдавший за представлением Ленарис с интересом для себя отметил, что блондинка проявила абсолютное безучастие к происходящему на ринге. В это время она оживленно обсуждала что—то с еще одной девушкой курсантом, сидя на скамейке возле стены. И судя по жестам, разговор у них был чисто женский. Они время от времени перекладывали волосы на голове разными способами, явно обсуждая возможные прически.

– Странный у вас командир взвода какой—то, – сказал Ленарис дежурному офицеру, – видимо американских боевиков пересмотрел. Кстати, долго он там будет слюнявить пол? Уберите этот спальный мешок из под картошки. Что у нас там дальше по расписанию?

– Обед.

– Хорошо. Как раз и понаблюдаем.

– Это зачем еще? – нахмурился дежурный. – У нас здесь всё нормально с питанием.

– Во время еды даже закрытый человек раскрывается. Психология, мышь ее так…

– Ну и работенка у вас, – посочувствовал офицер.

– И не говори, – тяжело вздохнул Ленарис.

– Замком взвода! – объявил дежурный по громкой связи, – командуйте!

– Взвод, становись! На право! В столовую шагом марш.

Взвод, по команде, приступил к приему пищи. Сана, Антон и Влад всегда обедали вместе за одним столом. Есть они сразу не стали. Сана выловила из супа три картошины, одну оставила себе, а остальные положила на тарелки Антона и Влада. Затем разделила свою котлету пополам и отдала каждому по половинке. Кашу всю отдали Владу, компот весь отдали Сане, а хлеб весь достался Антону. Весь этот ритуал занял у них буквально несколько секунд.

– Беда, – сказал, наблюдавший за происходящим, Ленарис, – слишком уж они команда.

– Это плохо? – поинтересовался дежурный.

– Это странно.

Между тем обед подходил к концу. Влад уминал третью порцию каши, Антон, быстро расправившись со своими котлетами, завернул весь хлеб в салфетку, спрятал в карман и теперь задумчиво ковырял в зубах спичкой. Сана пила компот через трубочку и читала какую—то маленькую книжку в потертой пестрой обложке. За стол к ним подсел курсант с бычьей шеей, по виду, бывший спецназовец. Вновь прибывший сходу начал рассказывать всякие анекдоты, энергично при этом жестикулируя. Над смешными историями он сам же и ржал, время от времени хватая Сану за руку. Видно было, что девушка ему нравится. Сана, какое—то время, из вежливости улыбалась в ответ, но видимо ей всё это стало надоедать. Она выразительно посмотрела на Влада, Влад внимательно посмотрел на курсанта. Тот смешался и быстро удалился.

– Да уж, – опять произнес Ленарис, – что дальше?

– Личное время, потом тренировка.

– Хорошо. Я, пожалуй, приму участие, – будет забавно, – и задумчиво добавил. – А все—таки я неплохой проверяющий.

Методичка Саны

Занятия группы по диверсионному делу и искусству убивать людей, вел бывший агент и заслуженный мокрушник на пенсии, которого приглашали прочитать курс лекций, специально по такому случаю. Похож он был, как и все диверсанты в запасе, на благообразного дедушку в старомодном костюме и при галстуке. В общем—то ничего не выдавало в его внешности матерого агента, только очки в толстой роговой оправе придавали ему отделенное сходство с серийным убийцей. Сегодня на его занятиях присутствовал «проверяющий» и, в связи с этим, лектор был в ударе.

– Рассмотрим такую задачу, – говорил инструктор. – В визуальном контакте с вами два потенциальных языка. Ваша задача получить интересующие вас сведения, при этом главным условием является то, что ликвидировать их нельзя. Пожалуйста, курсант. – Он показал рукой в сторону Саны.

Время от времени Сана включала блондинку. Когда того требовали обстоятельства или когда окружающие упорно ждали от нее поведенческого соответствия ее Барби—внешности.

– Ну, – наморщила Сана свое светлое чело, – наверное, одного надо убить, а другого, тогда, – нет.

– Так, – подбодрил ее инструктор и выпучил глаза. – Хорошо. Только, мы же с вами помним, что убивать нельзя.

– Ну, тогда, если не убивать, – она еще больше наморщила лоб. – Надо поймать обоих, наверное…

– Так, – выпученные глаза старого мокрушника уже почти касались роговой оправы его очков. – Саночка, детка, соберитесь. Мы же с вами уже все знаем из предыдущего материала, как надо действовать в подобной ситуации.

– Ну, если убивать нельзя вообще, тогда надо им что—то сломать, чтобы не могли сопротивляться…

Ленарис оглянулся. Слева от него валялся на столе, пытаясь сдержать смех, тот самый рыжий курсант. Влад, который сидел рядом с Антоном, напротив, был сосредоточен и даже с интересом вникал в происходящее.

– Так, – продолжал, тем временем, инструктор. – А какие спецсредства вы примените в данной ситуации?

– Спецсредства?

– Да, с помощью чего вы будете нейтрализовывать вашего противника? – попытался перефразировать лектор.

– Нейтрализовывать? С помощью ног? – Сана с надеждой посмотрела на преподавателя.

В этом месте Антон не удержался и рассмеялся уже в голос.

– Так, – инструктор стал активно потирать руки, видимо представляя, как он душит эту тупую курицу. В попытке спасти положение, он добавил. – Ну, что ж. Перейдем, пожалуй, к практическим занятиям. Пять минут на переодевание и подготовку. Всех жду в спортзале.

В спортзале, как и положено, обстановка была рабочая. Курсанты разминались перед тренировкой. Сегодня, по плану, были произвольные спарринги. Ленарис в белом кимоно с черным поясом тянулся в углу зала, подальше от всех.

– Ну что, – к нему подошел инструктор. – Прикажете начинать?

– Да, пожалуйста, если все готовы. Подскажите, у кого в группе лучшие показатели по рукопашному бою, у него? – Ленарис кивнул в сторону Влада.

Инструктор проследил за взглядом Ленариса: – Нет. У нее. – Он показал на Сану, которая вместо разминки сидела на лавке и увлеченно читала бульварный роман.

– Серьезно? – Ленарис посмотрел на инструктора.

– Да вы не сомневайтесь. Очень одаренный курсант.

– Ну, хорошо. С нее, пожалуй, и начнем.

– Как прикажете, – от взгляда Ленариса не ускользнула его ироничная ухмылка. – Курсанты, становись!

– Начнем с показательного спарринга, – продолжил он. Слегка тронул за плечо зачитавшуюся Сану. – Курсант, на ковер!

Она взглянула на инструктора, с явным неудовольствием отложила свое чтиво и не спеша пошла в центр, демонстрируя явное пренебрежение к воинской дисциплине.

Сана с Ленарисом стояли друг против друга в центре татами.

– Итак, – произнес инструктор, обращаясь к Сане. – Ставлю задачу. Это ваш враг и он подлежит уничтожению. Задача понятна?

– Так точно, – Сана кивнула.

– Выполняйте! Время!

И спарринг начался. Ленарис, как и положено, первым делом, присмотрелся к сопернику. Больше всего его поразило проявления мастерства на ее лице, то есть ее лицо вообще не выражало никаких эмоций, как у спящего праведника. Это означало, что лишние группы мышц, не участвующие в процессе, – не напрягались, для экономии ресурсов. Когда Ленарис взглянул ей в глаза, понял, что она не притворяется. Сана, тем временем выполняла поставленную задачу, – она убивала врага.

«Вот поэтому, наверное, фильмы ужасов и снимают про насекомых, – у них на морде нет эмоций, – подумал Ленарис. – Ты орешь, а они просто пришли позавтракать».

Совершенно не тратя времени на блоки, она просто не давала в себя попасть и контратаковала сразу и довольно эффективно. Когда «врагу» стало совсем «душно», он разорвал дистанцию, сделав лишний шаг назад. Это и стало для Ленариса роковой ошибкой. Не сумев достать врага, Сана нанесла жуткий бесконтактный удар, не разбирая дороги. Это было настолько круто, что то, что слетело с ее рук, было почти видно. Зрители оценили ее действие, зааплодировали и одобрительно загикали. Простой человек, от такого «здрасти», пожалуй, скончался бы, но Ленарис умудрился выжить и даже смог подняться без посторонней помощи, правда только через минуту. В голове его шумело, из уха закапала кровь.

«Так не бывает, – подумал он, – так никто не может… Хотя, пожалуй, где—то я такое уже видел…, но когда?». Он поднял тяжелую голову и совсем близко увидел Сану.

– А ты крепкий парень, – с уважением сказала она, – наверное от тебя в восторге немало теток, а?

– Да уж, – попробовал пошутить Ленарис, – только мне больше нравится, когда я сверху.

– Понимаю, – подмигнула весело Сана, – но небольшой разброс поз ведь никогда не повредит?

Ленариса качнуло. Она подхватила его, придержав за пояс.

– Ладно, хоть пообнимаюсь перед смертью, – веди меня к скамейке, я вон там желаю сыграть в ящик.

Из душа

У каждого свои привычки. Сана, например, любила, чтобы было чисто и пусто и обязательно пахло полевыми цветами. Владу нравилось открывать новые неизведанные дороги. Каждый раз, во время утренней пробежки, он менял маршрут, забираясь в таинственные незнакомые закоулки большого города. Здесь он представлял себе, что попал в неведомую страну, где его ждут приключения и не раскрытые еще тайны, уходящие своими корнями в старину. У Антона же было пристрастие к мелкой моторике, сохранившееся, видимо, со времен блохоискательства. Тогда нужно было найти вредное мелкое насекомое в густой шерсти, аккуратно удалить его при помощи зубов и потом тщательно продезинфицировать поле боя посредством языка. В этой жизни Пухов лепил разные фигурки из хлеба, со всякими мелкими подробностями и раскрашивал кисточкой живых насекомых. При этом терпенье его казалось безграничным. Ведь и вправду, чтобы красиво раскрасить под тигра рвущегося на свободу таракана, нужно иметь не слабую усидчивость. А еще Антон испытывал необъяснимую тягу к собирательству носков. Всю эту свою кучу нижнего белья он именовал не иначе, как коллекцией. Носки же, которые со временем приходили в негодность, он нарекал «раритетом», складывал в пакетик, проставлял даты «жизни» от покупки до протирания и прятал в специальный ящик. Особо дорогие его сердцу носки, после окончания своей активной фазы жизни, удостаивались трогательной авторской эпитафии на упаковке.

Их казарма, хоть и была казармой, но представляла из себя вполне жилое помещение блочного типа, с несколькими отдельными комнатами, общим залом и кухней. В воскресенье с утра Сана со шваброй в руках делала в их блоке «чисто и пусто», а Пухов в зале за столом лепил очередное нэцке.

– А ты чего с Владом на тренировку не пошел? – увидела его Сана.

– Сегодня ОФП. А мне не надо, я и так пацан здоровый. – Антон продемонстрировал свой бицепс.

– Рахит жизнерадостный, – оценила Сана качество его напряженной мышцы. – Опять хлеб переводишь?

– Чтоб ты там понимала. Я, как Бог, создаю новых животных. День… какой—то там, не помню, – «И сотворил Он дряблонога геморроидального!». – Пухов поднял со стола и повертел в пальцах, чтобы Сане было лучше видно, фигурку ни на что не похожего жуткого существа. – Или вот, – плавоперца глубоководного. А вот тут лежбище морских кошечек. Нравится?

– Да.

– Че, правда?

– Нет, конечно. Вообще—то, кошмар, – оценила плоды его творчества Сана. – Пока что ты создаешь только грязные носки, причем постоянно. – Она брезгливо отодвинула шваброй полосатые носки, валявшиеся под столом.

– Ай! Что ты делаешь?! Это же настоящие «Метрополис К», почти не юзаные. И вообще, ни фига, я сотворяю животных – грязноносцев сногсшибательных. Да! В брачный период они не просто воняют, – они распространяют сногсшибательный аромат роскошного тела. Отсюда и происходит их научное название. На латыни они называются – Nosokus Hrenovus из отряда…

– А ну брысь, я здесь мыть буду, – прервала Сана поток его неуемной фантазии.

– Ладно, так и быть. Всё равно в душ собирался.

В дверь постучали. Сана, как была, в перчатках и со шваброй в руках, пошла открывать. На пороге стоял Ленарис.

– Почему—то я знала, что мы еще увидимся, – сказала Сана, – да вы проходите.

– Благодарю, – Ленарис прошел в прихожую.

В этот момент из ванной послышался шум воды и вопли Пухова: « – Опять с душа на кран не переключила! Когда—нибудь прибью эту моль белобрысую!». Следующую его гневную тираду заглушил звук водопада, но по смыслу было ясно, что он изысканно матерится.

– Подумаешь, – Сана пожала плечами, похоже, она уже привыкла к взрывному характеру Антона и совсем не обиделась. – А сам таракана в коробочке держит. Да вы проходите, хотите кофе?

– Лучше чаю. А зачем ему таракан? – спросил Ленарис.

– Не знаю, говорит, что ему нравится слушать, как тот шуршит, – нервы успокаивает.

– Вот как? Интересно, надо будет попробовать…

Сана удивленно посмотрела на Ленариса, поняла, что он не шутит и спрашивать ничего не стала. Только подумала, что может быть, она действительно многого еще не понимает.

Она пошла на кухню, Ленарис последовал за ней.

– Да нет, вы не подумайте, – ответил на ее мысли Ленарис, – я не считаю, что держать таракана в коробочке – это обычное явление. Просто я люблю всякие инновации, исследования необычные.

– Тогда понятно, почему вы здесь.

– В каком смысле?

– С тех пор, как я «удочерила» это визжащее сокровище, – она кивнула в сторону ванной комнаты, где плескался Пухов, – я наблюдаю во всех нас сплошные странности и необычности. Разве нет? – она иронично улыбнулась.

– Ну да, – подтвердил Ленарис, – я уверен, что мы поладим.

Сана налила воды в чашку, поставила чайник обратно на печку и вдруг, не оборачиваясь, сказала: – Почему не спрашивать?

– Что? – удивился Ленарис.

– Почему не спрашивать, сколько вам лет?

– Я этого не говорил.

– Как это? Ну, я же слышала.

– Ах вот оно что, – задумчиво произнес Ленарис, – это моя ошибка. Отвык, знаешь ли от нормального общения и стал непростительно громко думать при всех.

– Это я твои мысли, что ли услышала? Со мной никогда такого не было, вот это ни фига себе!

– Ничего, это только начало. Скоро сумеешь настраиваться на индивидуальную волну.

– Да ладно! А ты меня научишь? – глаза Саны вспыхнули ярким фиолетовым пламенем.

«Ого, – осторожно подумал Ленарис, – прямо Нефертити. Кстати, меня без всякой настройки почему—то слышит…». А вслух сказал: – Да без проблем, с чего начнем?

– С него, – с уверенностью сказала Сана и показала пальцем на дверь ванной. – Будет знать, блохастый, как блАндинкой меня обзывать.

– Но ты ведь и есть блондинка.

– Издеваешься? – Сана подозрительно посмотрела на него.

– Нет, ну я в смысле цвета волос.

– А вот он издевается, а сам рыжый. И кстати, – вспомнила Сана, – ты почему свой возраст скрываешь, стесняешься, что ли?

– Просто не хочу никого шокировать своей антикварной ценностью.

Сана подошла к нему так близко, что Ленарис почувствовал себя неловко, чего с ним не случалось уже много—много лет.

«‒ Странно, – подумал он в замешательстве, – на меня, в принципе действовать так не должно… Или дело не в феромонах? Тут он спохватился и взглянул в ее хитрые глаза: – Неужели опять услышала?…».

Конец ознакомительного фрагмента.