Глава 2
Я прибыла в Приозерск слякотным декабрьским утром. Стояла необычная для этого времени оттепель. Не слишком внушительный силуэт города был затянут туманом. Под ногами хлюпала жидкая грязь.
В кармане у меня лежало удостоверение корреспондента «Новой криминальной газеты» на имя Ольги Шварц. На самом деле такой газеты в природе не существовало, но при нынешнем изобилии печатных изданий это обстоятельство не имело существенного значения. Главное было создать впечатление, что за моей спиной стоит некая организация – не слишком авторитетная, но достаточно настырная и любопытная. Вдобавок это хорошо оправдывало мое собственное любопытство.
Появление в Приозерске журналистки Ольги Шварц не произвело никакого волнения. Я спокойно зарегистрировалась в гостинице с не слишком оригинальным названием «Приозерская» и, расположившись в одноместном номере с видом на главный городской проспект, принялась думать, что делать дальше.
В Приозерск меня привело действительно профессиональное любопытство. Но предшествовал ему как всегда приказ моего шефа – генерала Сурова, профессиональный псевдоним – Гром. Он руководит нашим Особым отделом по борьбе с организованной преступностью и терроризмом. Отдел этот – достаточно самостоятельное и весьма засекреченное подразделение, ни в каких справочниках и телефонных книгах нет и следа его присутствия. Сколько сотрудников в отделе, знает, наверное, только сам Гром. Юлия Сергеевна Максимова – а это мое настоящее имя – числится в отделе под псевдонимом Багира. Задания, которые мне приходится выполнять, довольно деликатны, и действовать мне приходится большей частью в одиночку. Впрочем, при необходимости я всегда могу рассчитывать на поддержку любого ведомства – в этом отношении у нашего отдела весьма широкие полномочия. Впрочем, этими полномочиями Гром старается не злоупотреблять, требуя, чтобы его агенты выкручивались до последней возможности сами. В наше сложное время эта традиция имеет особенное значение, потому что коррупция проникла во все слои и структуры общества, и зачастую действительно приходится, что и спокойнее, рассчитывать только на свои силы.
В Приозерске был, кажется, именно такой случай. Внимание этот захолустный городок привлек около года назад, когда появились подозрения, что в смысле криминальной обстановки здесь не все ладно. В округе участились случаи нападения на водителей-дальнобойщиков с неизменно смертельным исходом. Местная милиция топталась на месте. В самом городе положение дел тоже настораживало – в связи с приближающимися перевыборами мэра в местной печати появились намеки на связи нынешнего главы с криминальными структурами.
Последней каплей стала публикация в местных газетах сообщения о странной гибели следователя горпрокуратуры, который вел дело о разбойном нападении на очередного дальнобойщика, произошедшем совсем недавно – в начале декабря.
Направляя меня в Приозерск, Гром напутствовал:
– Речь идет не только о том, чтобы выявить преступную группировку. Сейчас важен начавшийся процесс выдавливания из властных кресел пробравшихся туда лиц с криминальным прошлым и связями. Судя по тому, как развиваются события в Приозерске, я склонен подозревать, что местные власти относятся именно к этой категории. Путь наверх не усыпан розами, но, когда там появляются люди, замаранные кровью, это уже чересчур… Ты должна с этим вплотную разобраться! Если обнаружишь какую-то ниточку, связывающую последние события с местной верхушкой, мы ею займемся. Момент там сейчас достаточно напряженный – предвыборная кампания, и ты должна спровоцировать взрыв. Смотри только, чтобы этим взрывом тебя не зацепило!
И вот я в Приозерске. С первого взгляда он никак не производил впечатления места, где царят произвол и беззаконие. Никто не стрелял на улицах, и даже пьяные попадались на удивление редко. О предвыборной горячке напоминали только расклеенные повсюду плакаты с физиономиями кандидатов. Преобладали два варианта: «Гудков – наш мэр! Поддержите действующего мэра!» и «Караваев – это человек, который вам нужен!» Остальные листовки были не в пример мельче и бледнее. Видимо, господа Гудков и Караваев были основными конкурентами.
Однако позиция последнего, если верить местным газетам, теперь основательно пошатнулась. Не исключено, что его вообще могли снять с предвыборной гонки. Ведь под забором загородного особняка именно Караваева два дня назад был обнаружен труп следователя горпрокуратуры (его фамилию газеты скрывали под инициалом А.) с признаками насильственной смерти. Я внимательно проштудировала семь вариантов этого сообщения. Во всех семи авторы сетовали на отсутствие полной информации, но тем не менее пятеро решительно утверждали, что следователь погиб от поражения электричеством, и недвусмысленно намекали на ток, пропущенный по венчающей караваевский забор проволоке. При этом в шести заметках весьма туманно говорилось о том, что привело погибшего к роковому забору, и лишь одна газета прямо заявила, что следователь А. вел дело о разбойном нападении на Южном шоссе и что в его смерти гораздо больше загадок, чем это может показаться на первый взгляд.
Поскольку автор заметки, подписавшийся фамилией И. Гончий, показался мне чуть осведомленнее остальных, я решила познакомиться с этим в первую очередь. Он теперь был моим «собратом по перу».
Тем более что его печатная информация – двухдневной давности, поскольку в выходные и в понедельник газета «Ваша неделя», где работал И. Гончий, не выходила.
Но сначала мне нужно было провернуть одно небольшое, но важное дело. В моем положении совершенно необходимо иметь запасную берлогу. Об этом позаботился отдел: еще неделю назад в Приозерске для меня сняли однокомнатную квартиру в тихом районе, и ключи от нее уже лежали в моей сумочке.
Предстояло перевезти туда мой «джентльменский набор», составлявший половину багажа: оборудование, которое могло понадобиться в работе, – прибор ночного видения, подслушивающая аппаратура и кое-что еще. Оружие тоже имелось. Оставлять все это в гостинице, которая являлась официальным местом моего пребывания, было немыслимо.
Захватив с собой чемоданчик с секретным замком, я покинула гостиницу, поймала на улице такси и попросила отвезти меня на улицу Чижевского. Пока меня никто здесь не знал, я могла чувствовать себя достаточно свободно. Однако номер дома я называть не стала и попросила таксиста высадить меня на первом перекрестке. Дальше я передвигалась пешком, но не очень долго, потому что нужный мне дом под номером семнадцать находился совсем рядом.
Квартира, которую для меня сняли, располагалась весьма удачно – на первом этаже и была единственной жилой – остальную площадь занимало какое-то статистическое бюро. Внутри она была обставлена просто и безлико, окна задернуты полупрозрачными шторами. Толстый слой пыли повсюду и отсутствие какой-либо индивидуальности в интерьере наводили на мысль о том, что здесь уже давно никто не жил. Однако входная дверь была сделана на редкость прочно и оборудована далеко не самым простым замком.
Шкафы в комнате и на кухне были пусты. Единственное зеркало в ванной также покрывал тонкий слой пыли. Не стирая ее, я всмотрелась в свое туманное отражение – черные волосы, разбросанные по плечам, кожаное полупальто с поясом, подчеркивающим талию, джинсы, заправленные в сапоги. Пожалуй, вид у меня достаточно богемный, сойду за свою среди провинциальных газетчиков.
Не тревожа содержимое чемодана, я спрятала его под ванной и отправилась на поиски И. Гончего. Судя по адресу, напечатанному в газете, редакция «Вашей недели» располагалась на улице Победы, в доме 12. Поехав туда на автобусе, я вошла в редакцию в десять часов утра.
По первому впечатлению «Ваша неделя» относилась не к самым процветающим изданиям. Редакция занимала полуподвал угрюмого пятиэтажного здания из темного камня, и пахло там пластмассой и подгоревшим кофе.
Я заглянула в дверь с табличкой «Корреспонденты» и увидела одинокого молодого человека с бледными глазами, который что-то яростно строчил на электрической пишущей машинке.
– Мне нужен Гончий, – сообщила я.
Молодой человек поднял на меня бесцветные глаза и, абсолютно проигнорировав мое женское очарование, буркнул:
– Нету его!
– А где его можно найти, не подскажете? – терпеливо спросила я, демонстрируя повадки бывалого газетчика.
Мой собеседник обрушил на машинку град, казалось бы, беспорядочных ударов, словно не слышал моего вопроса, но потом вдруг остановился, болезненно наморщил лоб и изрек:
– Он у редактора – третья дверь направо.
Я не стала рассыпаться в благодарностях и отправилась дальше по узкому коридору. Половицы даже под моими легкими ногами угрожающе скрипели и прогибались. Да-а, помещению явно не помешал бы ремонт.
На третьей двери справа висела табличка: «Главный редактор Подколдин Ник. Евг.». Я уже собиралась постучаться, но меня привлекли громкие мужские голоса, доносившиеся из-за неплотно прикрытой двери.
– А я тебе говорю, обстоятельства складываются не в нашу пользу, и надо переждать!
– А я тебе говорю, что в этих обстоятельствах остается одно – переть вперед как танк! Только так мы можем заставить их с собой считаться! Если они только почуют, что мы напуганы…
– А я, если хочешь знать, уже напуган! Завтра на нас подадут иск о клевете и пустят по миру! Где у тебя доказательства?
– Ничего, рано или поздно эти доказательства все равно появятся… И кто тогда будет кусать локти?
– Когда они еще появятся! А завтра в типографию спустят распоряжение не брать в работу очередной номер…
– Напечатаем в соседнем районе!
– Тебе легко рассуждать!
Вслед за этим наступила тягостная пауза, и я сочла момент подходящим для того, чтобы вмешаться. На мой стук прозвучал ответ «Войдите», исполненный нестройным дуэтом.
Я вошла и увидела двух мужчин, сидящих по обе стороны письменного стола. В одном, облаченном в сиреневый двубортный костюм, я сразу признала главного редактора. У него было крупное волевое лицо с высокими залысинами и очки в роговой оправе. Второй, который, вывернув шею, чтобы получше рассмотреть меня, сидел спиной к двери, показался мне невзрачным и каким-то замызганным. Хотя… Его маленькие циничные глаза, обежав меня с головы до ног, выразили неприкрытое восхищение, и за это можно было простить неглаженые брюки, неопрятный, бурого цвета свитер и не особенно тщательно причесанные волосы. Женщин в наше время не слишком балуют подобными взглядами. На первое место у мужчин вышло дело, и необязательно это дело с большой буквы.
Как бы в подтверждение данной мысли хозяин кабинета устремил на меня взгляд, в котором было что угодно, кроме чисто мужского интереса, и настороженно спросил:
– Что вам угодно?
– Мне хотелось бы увидеть господина Гончего, – сказала я.
– Вот он, ваш господин! – с иронией и некоторым облегчением ответил редактор, кивая в сторону своего собеседника, и безапелляционно добавил: – Все, ступай-ступай! Разговор закончен! У тебя посетитель, вот им и занимайся.
Неопрятный Гончий повернулся к нему передом, а ко мне спиной и медленно поднялся.
– Я не считаю разговор законченным! – предупредил он. – В случае чего где тебя искать?
– Сейчас я поеду прямо к Караваеву, – неохотно ответил редактор. – Переговорю с ним лично, а до этого…
– Я от тебя не отстану, – пообещал Гончий и с любезной улыбкой обернулся ко мне. – Пойдемте, найдем местечко, где мы сможем поговорить! Я к вашим услугам.
Мы вышли в коридор. Гончий остановился на секунду, словно раздумывая, куда направить стопы.
– Мне хотелось бы для начала побеседовать с вами с глазу на глаз, – сказала я. – Может быть, пойдем куда-нибудь, господин Гончий? Я, кстати, еще не завтракала…
Он повернул ко мне круглое помятое лицо и ухмыльнулся. Припухшие глаза и красноватые прожилки на щеках свидетельствовали о несомненном пристрастии к горячительным напиткам.
– Вообще-то моя фамилия Борзой, – сообщил журналист. – Гончий – это псевдоним. А еще Прыткий. Но вы можете звать меня просто Дима.
На вид ему было лет сорок пять, и для Димы он, пожалуй, староват. Но, учитывая фамильярные манеры газетной братии и, прямо скажем, небольшой рост Борзого – он сантиметра на два ниже меня, – я решила согласиться на Диму.
– Тогда зовите меня просто Ольгой, – сказала я, протягивая ему руку. – Ольга Шварц из Москвы. Я работаю в «Новой криминальной газете».
Борзой выпучил глаза и аккуратно пожал мою ладонь.
– Коллега, значит! – удивленно воскликнул он. – Это дело надо отметить! А ко мне по какому вопросу?
– Давайте сначала уединимся, – предложила я.
– Согласен! – сказал Борзой с энтузиазмом. – В двух кварталах отсюда есть кафешка под названием «Блеск». Сущность, может быть, соответствует названию не в полной мере, но там собираются приличные люди. Вы пешком? Тогда прошу в мой лимузин.
Лимузином оказался основательно потрепанный «Запорожец» с сиденьями, обтянутыми каким-то невероятным ситцем в розовых цветочках. Чихая и кашляя, это чудо техники одолело требуемое расстояние, и вскоре мы с Борзым оказались в заведении, которое облюбовали «приличные люди». В связи с ранним часом приличных людей было совсем немного – в дальнем углу четверо молодых людей, похожих на студентов, пили пиво, а за столиком у окна какой-то строгий господин в очках завтракал яичницей с ветчиной. Блеску тут явно недоставало, зато отчетливо пахло табачным дымом – видимо, кондиционер был неисправен.
Борзой держался уверенно и по-свойски здоровался с официантами. Официанты в белых рубашках с галстуком бабочкой – почему-то все как один кудрявые – отвечали ему, как мне показалось, без особого энтузиазма.
– Вам здесь нравится? – спросил Борзой, как только мы уселись за столик. – Конечно, после Москвы… Но я считаю, что главное – это общение, не так ли?
Один из кудрявых выжидательно остановился возле нас, и Борзой небрежно сказал ему:
– Даме, пожалуйста, завтрак, кофе… а мне – пива! Пару бутылочек! Лучше чешского.
– Расплачиваться как будем? – неожиданно спросил официант.
Борзой залез в задний карман и вытащил потертый бумажник. Заглянув в него, он загрустил. Предупреждая неловкую сцену, я уверенно сказала:
– Не волнуйтесь, я заплачу! Только, будьте добры, принесите завтрак на двоих и граммов триста коньяка… Какой у вас есть?
– Есть «Мартель», есть армянский – три звездочки… – оживляясь, заговорил официант.
– Значит, армянский, – заключила я.
– Вы настоящая фея! – горячо заявил Борзой, когда мы опять остались наедине. – Я у вас в долгу!
– Ловлю на слове! – сказала я. – Расплатитесь информацией…
Борзой посмотрел на меня с интересом.
– Столица нуждается в информации? – удивился он. – Кстати, как называется ваша газета – я что-то запамятовал…
– «Новая криминальная», – быстро ответила я. – Это совсем новое издание. Мы хотим воспользоваться вашим материалом… – Я извлекла из сумочки и положила на стол последний номер «Вашей недели».
Борзой бросил на меня взгляд исподлобья и чересчур равнодушным тоном заявил, что ему любопытно посмотреть мое удостоверение. Я предоставила ему такую возможность. Уж что-что, а удостоверение у меня – что надо!
Пока Борзой разглядывал красную с золотистым тиснением книжечку, принесли заказ. Я сразу же расплатилась и предложила моему спутнику не стесняться.
– Стесняться я не буду, – заверил он меня, наполняя свой фужер коньяком. – Только напрасно вы заказали второй завтрак. Я, признаться, после вчерашнего… Извините! – Он запрокинул голову и влил себе в глотку добрую порцию жгучего напитка.
Чтобы не смущать его, я занялась завтраком, которым оказалась все та же яичница с ветчиной. Видимо, это было дежурное блюдо приличных людей в Приозерске.
– А вы не выпьете капельку? – застенчиво спросил Борзой.
– Нет, не буду, – ответила я. – Никогда не пью с утра, даже после вчерашнего…
– Понимаю, – хитро ухмыльнулся Борзой. – Хотите подпоить меня, чтобы развязать язык? А что – я готов! Только учтите, материал, который вас интересует, – гремучая смесь. Если рванет – моя голова точно с плеч долой!
– Простите, – сказала я как бы между прочим. – Нечаянно подслушала часть вашего разговора с редактором… Не вы ли отстаивали позицию «прущего вперед танка»? Мне показалось, что вы достаточно решительный человек. И потом, если ваш материал появится в столичной газете, это будет для вас лучшей страховкой, так мне кажется…
Борзой махнул вторую порцию коньяка и задумчиво посмотрел в окно на унылую зимнюю слякоть. Наблюдая за его смешной, какой-то взъерошенной фигурой, я подумала, что, скорее всего, семьи у Димы нет. В противном случае он отказался бы, не раздумывая. Впрочем, возможно, ему было наплевать на семью.
– Наверное, вы правы, – сказал он наконец. – А если ваш редактор передумает? У меня ведь нет веских доказательств…
– Давайте поищем их вместе! – предложила я и добавила небрежно: – А насчет редактора не беспокойтесь. Редактор – мой муж. Если я обещаю, что материал появится в газете, только космический катаклизм может этому помешать!
– Так вы замужем? – только и сказал Борзой, причем, как мне показалось, с некоторым разочарованием. – Это меняет дело. Я имею в виду, что замужние женщины вызывают у меня большее доверие…
– Весьма польщена оказанным мне доверием, – сказала я. – Так вы решились?
– Э-э, где наша не пропадала! – махнул рукой Дима. – Вы, наверное, заметили, что в нашем городе царит предвыборная лихорадка? Кандидатов на пост мэра восемь, но всерьез можно говорить о троих. Сам мэр Гудков – личность, на мой вкус, крайне несимпатичная. Отставник Столбов, пожалуй, наиболее достойный кандидат, только, кроме некоторого энтузиазма масс, за ним ничего нет… И наконец, Караваев – известный предприниматель. Между нами, хлюст еще тот, но он негласно финансирует нашу газету. Поэтому, сами понимаете, о нем, как о мертвом…
– И все-таки именно возле дома Караваева был обнаружен труп следователя! – напомнила я. – Он что, действительно был убит электротоком?
– Судя по всему, да, – ответил Борзой. – В нашем УВД есть теперь человек, отвечающий за связи с общественностью – нечто вроде пресс-службы, – так вот он намекал, будто следователь Аникин погиб при попытке проникнуть на территорию караваевского дома. Что, мол, было связано с его расследованием… У Караваева поверх забора действительно протянуты электрические провода. Сейчас он вместе с семьей чаще живет в городской квартире, а загородный особняк практически пустует – вот он и подстраховывается… – Борзой достал из кармана измятую пачку сигарет «Новость» и спросил у меня разрешения закурить.
Я разрешила – с завтраком было покончено, а кофе оказался отвратительным. Борзой раскурил сигарету, в движениях его появилась блаженная неторопливость.
– От кого подстраховывается? – спросила я. – От следователя?
– От грабителей, – усмехнулся Борзой. – В общем, это незаконно. Для Гудкова это подарок судьбы. Я слышал, что в прокуратуре на Караваева завели дело по обвинению в неосторожном убийстве и подали запрос в избирком о снятии его кандидатуры. Пока это неофициальные сведения, но, помяните мое слово, так оно и будет!
– Именно по этому поводу вы спорили с редактором?
– Вы удивительно прозорливы, моя очаровательная фея! – с пьяной галантностью ответил Борзой. – Если мы упустим время и не посеем в душах горожан справедливого сомнения, – песенка Караваева на этих выборах спета! Потом, конечно, все объяснится, но будет поздно…
– А вы уверены, что объяснится? – поинтересовалась я.
Борзой фыркнул:
– Аникин занимался разбойным нападением на «КамАЗ»! Что ему было делать в загородном доме Караваева? Дом стоит на юру, открыт со всех сторон, внутри никаких подвалов, никаких складских помещений. Ток, пропущенный над забором, с напряжением в сто двадцать вольт. Но самое главное не в этом…
Борзой с весьма интригующим видом посмотрел на меня.
– А в чем главное? – спросила я.
Журналист оглянулся, наклонился ко мне и зловещим шепотом сообщил:
– Аникина нашли утром в субботу. Подразумевается, что до караваевского дома он добирался своим ходом. Но дело в том, что еще утром в пятницу Аникин уехал из дома на милицейском «УАЗе». И совсем в противоположном направлении, заметьте! – Он откинулся на спинку стула и торжествующе посмотрел на меня.
– Откуда у вас такие сведения?
– А я за ним следил, – сказал Борзой. – Я еще накануне случайно узнал, что он договорился насчет машины с заместителем начальника оперативной части. Я сразу понял, что наклевывается что-то новенькое! Только мой «Запорожец» сдох в самый неподходящий момент, и мне пришлось прекратить погоню. А они ехали в сторону Южного шоссе…
– Кто они? – уточнила я.
– Аникин и водитель. Вот кто за рулем сидел – я не рассмотрел. Вообще на этой машине Матвеев ездит, я его знаю. Можно будет с ним поговорить, только осторожно, издалека… Он до этого дела, – Борзой щелкнул по горлу, – большой охотник!
– Вы надеетесь разговорить его? – усомнилась я. – А захочет ли он с вами говорить, Дима?
Борзой самодовольно усмехнулся.
– Захочет! – заявил он. – Он же мне каким-то дальним родственником доводится. Не откажется же он с родственником выпить… Вообще, – вдруг задушевно сказал он, – для вас я сущий клад! Ведь я, считай, в городе всех знаю, и меня все знают. Я к любому ключик найду…
– Да? – скептически сказала я. – Может быть, вы и врача знаете, который проводил вскрытие? Может быть, жену Аникина? У него, кстати, есть жена?
– Жена есть, – немного смущенно отозвался Борзой. – Галиной звать. Я ее как раз не очень знаю. Они не местные, Аникины… А сегодня она должна быть на похоронах. Хоронят Леху… Спешат похоронить!
– Может быть, съездим на кладбище? – предложила я. – А потом вы мне дом Караваева покажете…
Борзой задумался. Потом он с сожалением посмотрел на опустевший графинчик и сказал:
– Можно. Только вы примите к сведению, Оленька, что я нуждаюсь теперь в финансовой подпитке… Была надежда, но Николай, гад, зарубил материал!
– Никаких проблем! – заявила я. – Оплачиваю любые издержки. В разумных пределах, конечно.
– Тогда едем! – радостно воскликнул Борзой. – Свожу вас куда нужно, а вечерком, если вы меня профинансируете, с Матвеевым потолкую. Согласны? Ну тогда едем!
– Наверное, есть смысл мне сесть за руль? – сказала я, когда мы вышли из кафе. – Штрафы за вождение в нетрезвом виде мне не хотелось бы оплачивать…
Борзой с недоумением посмотрел на меня.
– А кто в нетрезвом? – удивился он. – Мне знаете сколько нужно, чтобы в нетрезвого дойти? Ерунда, поведу сам! Вы с моей колымагой не справитесь! А насчет штрафов не беспокойтесь – меня здесь каждая собака знает!