Часть 1. Наш выход
Глава 1. Караоке
«Ну, ты даешь!» – Гурский не без зависти вертел в руках приз, который получил Раскаталин.
Было чему удивляться! Более двадцати лет, зная Сергея Васильевича, мы только сегодняшним вечером открыли его для себя как талантливого исполнителя. За песню Розенбаума «Полем, полем», он более чем заслуженно получил первое место в номинации: «Лучший мужской номер вечера» в одном из минских караоке-клубов.
– Куда мне до Казимировича! – скромно опустил глаза Сергей Васильевич, забирая свой приз у Гурского.
«Понятное дело! Пинько, глыба!» – это даже не обсуждалось. Мы до сих пор были поражены взлетом таланта Казимировича, который окончив карьеру в контрразведке, неожиданно для всех запел. Да как запел! За полгода он стал мега-звездой на необъятных просторах СНГ. В социальных сетях его фанаты утверждали, что шлягеры Марата Пинько вовсю гремели в многочисленных кафе на черноморских пляжах, а под мега-хит «Ночь в Шанхае», рыдали миллионные толпы китайских девчат.
Сегодня администрация и клубная публика с нетерпением ожидала запланированного визита Пинько, который пообещал заехать в караоке-клуб и возглавить жюри конкурса девушек под многообещающим названием: «Восемнадцать мне уже». Начало затягивалось. Сначала Марата задержали поклонники на выходе из телецентра, а чуть позже, Пинько перезвонил и попросил начинать без него, так как ему пришлось вернуться на студию и переписать концовку своего нового клипа.
Расстроенные организаторы самостоятельно провели конкурс, и его юная победительница уже давно сидела с нами за одним столиком. Сердечно поздравив Сергея Васильевича с призом в его номинации, и узнав, что мы являемся добрыми старыми друзьями Марата Казимировича, она решила, во что бы то ни стало, дождаться популярного исполнителя в нашей компании.
Делая небольшое отступление, хочу поделиться теми необычными новостями, которые обрушились на наши головы почти сразу после возвращения на грешную землю. Чудеса стали преследовать нас практически с самого первого дня.
Так, Марат Казимирович, выйдя на пенсию, устроился работать охранником в этот самый караоке-клуб. Случайно взяв однажды микрофон, он теперь уже не выпускал его из своих цепких рук.
«Так не бывает!» – говорили старые знакомые и сослуживцы Пинько.
«Так бывает!» – возражал им его продюсер, показывая многомиллионные контракты.
А вот Андрей Дмитриевич Гурский стал режиссером. И в крайне сжатые сроки, буквально за два месяца, при поддержке своей супруги, Маргариты Михайловны, выпустил сразу два мультфильма. Один из которых, «Меховое манто для царевны-лягушки», с лету взял гран-при на международном фестивале «Жар-Птица» в российском городе Новосибирск. А другой, и не менее значимый его шедевр, «Исповедь рыжего опоссума», сорвал все мыслимые и немыслимые призы где-то в далеких Соединенных Штатах.
Я же стал прорицателем, хотя и не мог делать этого постоянно. Временами на меня накатывало, и вот тогда, рот мне было не заткнуть. Но сегодня, к счастью, я помалкивал, давая отдохнуть и себе и друзьям.
Один лишь Раскаталин, до сегодняшнего дня вел себя ровно, точно так, как и в старые добрые времена. Но этот вечер в караоке-клубе развеял все наши сомнения, и с ним стали происходить перемены.
– А Марат Пинько точно приедет? – спросила Кристина, та самая девушка, которая победила в сегодняшней номинации «Восемнадцать мне уже».
– А тебе точно восемнадцать? – вопросом на вопрос ответил Гурский, зная щепетильность Казимировича в этом вопросе. Все знали, что Марат ни за какие коврижки на свете не будет связываться с несовершеннолетними.
– Вчера исполнилось, Вам показать паспорт? – девушка потянулась к маленькой сумочке у себя на поясе.
Кристина, действительно, отлично сегодня выступила, и приз ей достался по праву – я разглядывал щупленькую и даже слегка угловатую девчушку. «Слабовата на передок» – так в старину шутили пошляки, хотя в целом, она была мила и обаятельна.
– Не надо паспорт, мы тебе и так верим! – Гурский налил ей шампанского.
«А вот и наш Марат!» – Раскаталин кивнул на тонированное окно, в которое было хорошо видно, как к дверям клуба подкатил розовый «Майбах» Пинько.
– Задерживается звезда! – Гурский плеснул себе немного виски и подмигнул девушке, которая сразу же затрепетала от волнения.
Марат просто физически не смог напрямую добраться до нашего столика, с трудом пробираясь сквозь толпу почитателей его таланта, требующих автографы, которые он раздавал направо и налево. А парочку наиболее преданных фанаток охранники клуба бесцеремонно отцепили от его шеи.
«Какие люди!» – Казимирович был рад встрече и сердечно обнялся с каждым из нас, слегка задержав в своих объятиях раскрасневшуюся Кристинку, не обращая никакого внимания на десятки восторженных глаз, сияющих из темноты.
Пинько опять сменил имидж. В прошлый раз мы видели его в драных и очень дорогих джинсах от какого-то известного в Европе кутюрье. К эксклюзивной рвани, штаны были со вкусом отделаны многочисленными пятнами органических и неорганических соединений. Сегодня Казимирович появился в безукоризненно сидящем на нем малиновом фраке и ослепительно белой сорочке с огромным жабо, рукава которой были застегнуты запонками за сорок тысяч евро. Эти запонки подарил ему на день рождения Гурский, получив премию за один из своих мультфильмов. От Марата попахивало весьма недешевым одеколоном и коньяком. Впрочем, фрак он вскоре повесил на спинку стула, и мы потихоньку включились в вечеринку, которая после проведения конкурсов, набирала обороты…
– Как тебе Кристинка? – спросил у меня Марат, когда мы вышли покурить.
– Что, запала в душу? – Гурский весь вечер подкалывал звезду, видя, что у обоих все отчетливее стало проявляться взаимное влечение.
Мне сегодня совсем не хотелось пророчествовать, но раз друг просит… Я закрыл на миг глаза и меня понесло.
Я «видел» свадьбу блестящей пары, первый день которой проходил в одном из самых дорогих Парижских ресторанов. Второй ее день прошел в полете, на борту огромного «Боинга» зафрахтованного арт-директором Пинько. А на третий день мы дружно застряли на яхте Казимировича, которую он держал на Минском море. Брызги шампанского, гости во всем белом, отовсюду смех и радость, вечерний фейерверк, опять брызги шампанского, опять смех и праздничная иллюминация…
– А дальше? – прервал меня Гурский, сгорая от нетерпения.
А дальше я «увидел», как Казимирович вложил все свои сбережения в раскрутку молодой певицы Кристины, и она стала регулярно занимать верхние строчки в местных хит-парадах. Прошло два-три года, и девушка еще больше похорошела, обзаведясь толпой собственных поклонников. А Казимирович все вкладывал и вкладывал, незаметно теряя свой лоск…
«Продолжай!» – на шее Марата вдруг стали вздуваться вены.
Тут я засмущался, так как передо мной стали проплывать некоторые и интимные подробности жизни восходящей звезды, проходившей не только в спальне четы Пинько, но и далеко за ее пределами. «Во дает!» – непроизвольно вырвалось у меня. И я, слегка покраснев, перевел взгляд на маленькую Кристинку, потерявшую нас из вида и прогуливающуюся возле мужского туалета.
«Дальше!» – не унимался Казимирович.
– Вижу лишнюю пару загорелых стройных ног в постели… – я решил ничего не утаивать от друга.
«Все пророчествуешь, Подольский? А надо ли?» – над крайней кабинкой туалета показалось зеленоватое облачко.
– Это же плазмоид! – воскликнул, молчавший до сих пор, Сергей Васильевич.
«Шеф!» – я также узнал этот голос.
– А ведь кто-то обещал заняться Синоптиком! – плазмоид, тем временем, окончательно перебрался из кабинки на нашу сторону и почти мгновенно трансформировался в горбатого седого старца.
– Мы ничего никому не обещали, и даже сказали Вашему посланнику, что возьмем паузу на неопределенный срок – меня это явление вмиг перенесло в момент нашей последней встречи с представителем таинственного и соседнего с нами мира.
– Пауза затянулась господа, пора действовать! – старик расправил плечи и слегка помолодев, превратился в мужчину примерно наших лет.
«Маратик! Ты где?» – в мужской туалет заглянула светлая Кристинкина головка.
– Ступай домой, дочка! – пришелец, не дав Казимировичу и рта открыть, посмотрел на девушку каким-то особым взглядом.
Глазки Кристинки затянуло поволокой и она словно зомби, удалилась в сторону гардероба.
«Хорошо, что успел записать телефончик!» – Казимирович проверил последние записи в своем аппарате. А я понял, что его сытая и беззаботная жизнь поп-идола закончилась с появлением в этой курилке зеленого плазмоида.
– Шеф, а как Вас звать-то? – Гурский был впечатлен эффектным заходом пришельца в наш мир.
– Зовите меня просто, Федором Карловичем – обаятельно улыбнулся гость, прикуривая от зажигалки Пинько сигарету.
«Золотое руно»! – я вспомнил, что именно такие сигареты курил и Анунакий Семенович, посланный однажды зачистить все нашу компанию.
– А в чем собственно дело, Федор Карлович? – Сергей Васильевич за это время вполне одомашнился, а сегодня и вовсе неплохо выступил, и влезать в дела планетарного масштаба не торопился.
– Вы в последнее время следите за погодой? – с укоризной посмотрел на нас шеф.
После его слов, я понял, что на этот раз нам не увернуться. Тем более, что сегодня сюда пожаловал сам шеф.
Глава 2. Ich mein lieben Augustin
Вечеринка для нас была закончена, и мы двинулись по набережной Свислочи, слушая тезисы, которые приготовил для нас Федор Карлович. Незаметно наступило утро, а за ним и полдень.
– Значит, основных миров всего девять? – Сергей Васильевич почему-то был откровенно разочарован этим обстоятельством.
– Для обывателей, да. Но совсем недавно, наш общий друг, Аристарх Петрович, добыл ценный фолиант, там речь идет о десяти, хотя пока это все бездоказательно – надо отметить, что Шеф выражался четко и не грузил нас всякой околонаучной фантастикой. Так на вопрос Гурского насчет трансформации физического тела в плазмоид и обратно, Федор Карлович ответил, что, мол, нет ничего лучше старого испытанного дедовского способа: «Разложил тело на атомы, а затем, собрал в обратной последовательности!»
– Гениально! Главное, не перепутать! – согласился с ним Казимирович. Мы переглянулись и эту тему больше не поднимали.
Простота миропонимания заканчивалась у той черты, где начинались миры, под скромным названием, параллельные. Но и здесь Федор Карлович не дал разгуляться нашей буйной фантазии.
– Что это, по-твоему, Подольский? – с этими словами Федор Карлович протянул мне короткую черную трубку, диаметром примерно пять сантиметров.
– Калейдоскоп! – уверенно заявил я, заглянув в окуляр. Стекло было розовым, а в поле зрения наблюдалось не менее десяти секторов самой причудливой формы, заполненных какими-то символами.
– Правильно! Именно так называется устройство, которое привязывает определенную часть окружающего пространства с иным, параллельным миром, коих роится вокруг нас бесчисленное множество – с этими словами, шеф забрал у меня эту удивительную игрушку.
– Надо же! – удивился Казимирович, который еще не совсем отошел от вечеринки.
– Если я Вас правильно понял Федор Карлович, то Шептун по кличке «Синоптик» использует один из наших параллельных миров. Предположим, что нам все ясно, но как мы найдем именно тот, который нам нужен? – Сергей Васильевич уже давно распрощался со своей минутой славы в караоке-клубе и слушал шефа внимательно, делая время от времени, пометки в своей записной книжке.
– Никак! Только интуиция! Одна голая интуиция! – ответ Федора Карловича в очередной раз поразил нас своей гениальной простотой.
– Но я там видел какие-то символы! – не сдавался я.
– Посмотри еще раз, только более внимательно – шеф снова достал из кармана «калейдоскоп».
– Невероятно! Присмотревшись и дождавшись, пока не исчезнет резь в глазах, в центральном секторе я уверенно прочел: «Минск, зет сорок семь».
– А как нам туда попасть? – Гурскому также захотелось заглянуть одним глазком в это устройство.
– Очень просто! – Федор Карлович трижды тряхнул трубку и протянул ее Андрею.
– И это все? – Пинько решил, что нас разыграли.
Но я уловил еле заметное колебание воздуха и перевел взгляд на Вечный огонь у памятника на площади Победы, который подозрительно замерцал, а стела монумента стала несколько ниже и толще. «Сотый» автобус на остановке открыл уже закрытые двери, а затем снова их закрыл. Фантастика!
– Так вам будет проще отыскать Шептуна, оставаясь до поры до времени незамеченными – виновато улыбнулся шеф.
«Что-то я подозрительно легко стал адаптироваться к таким переходам» – Гурский пока осторожно вдыхал выхлопные газы «параллельного» Минска.
– Где тут можно выпить чашечку чая и скушать пару пирожных? Ничего не могу с собой поделать, люблю сладкое, особенно ваши кондитерские изделия – шеф озирался по сторонам в поисках точки общепита.
– Вон булочная, а там есть и кулинария – кивнул в сторону улицы Захарова Марат Казимирович.
– А наши деньги тут принимают? – спросил Гурский.
– Только в первые три миллисекунды после перехода – шеф протянул ему пластиковую карточку.
– Это зачем? – удивился Андрей.
– А это и есть деньги. Причем, универсальные! Работают практически везде – успокоил его Федор Карлович.
– И много их там? – Марат Казимирович, взяв в руки карточку, попытался определить ее вес.
– Лимита нет, хватит всем, но только без фанатизма! – шеф поднял вверх указательный палец.
«Интересно, а кто курирует строителей финансовой системы США? Не такие ли вот «соседи»? – меня, как и многих сомневающихся людей, уже давно терзали на этот счет смутные подозрения.
Шеф явно понял, о чем я сейчас подумал, но промолчал. И мы направились в булочную, болтая по дороге за основные и параллельные миры.
– Вот эти штучки будут вам для связи со мной – Федор Карлович выложил на стол два небольших предмета, каждый из которых, был завернут в старую и помятую фольгу.
– Почему их два и как ими пользоваться? – Гурский вертел в руках деревянную губную гармошку с никелированными крышечками по бокам. Второй «штучкой» оказался обычный милицейский свисток.
– Гармошка для обычной связи, сигнал ко мне придет не сразу, с опозданием примерно на одни земные сутки. А этот свисток для экстренной… – не успел договорить Карлович, так как Гурский уже успел в него дунуть. Звука «свисток» не издал, зато все ощутили волны вибрации, от которых волосы на голове стали дыбом. Немногочисленные посетители кофейни, почуяв тревогу, опасливо озирались на огромную трещину, которая нарисовалась в углу зала, под самым потолком.
– Осторожнее, Андрей Дмитриевич! Это что-то типа инфразвука – шеф отобрал у него свисток и передал его Раскаталину.
– А в гармошку как дудеть? – я искоса посмотрел на это средство связи, всерьез опасаясь брать его в руки.
– Просто наиграй какую-нибудь мелодию, но только давай изначально договоримся, какую именно – Федор Карлович протянул мне инструмент.
– «Ich mein lieben Augustin», подойдет? – я вспомнил детство и ту композицию, которую мог более или менее достоверно изобразить на этом инструменте.
– Пробуй, Подольский! – шеф вытащил из кармана точно такую же гармошку.
Дунув несколько раз для острастки, и пробежав губами по всему ряду, я неожиданно для себя и редких посетителей кофейни наиграл эту дивную мелодию. К нашему удивлению гармошка в руках Карловича отозвалась и сама воспроизвела звуковой ряд, повторив ту, единственную ошибку, которую я допустил, исполнив эту незатейливую песенку.
«Взрослые люди, а ведут себя как малые дети!» – зло проворчала уборщица из чужого нам, параллельного Минска, бесцеремонно размахивая шваброй перед нашим носом.
– У нас работники более деликатно водят шваброй – в свою очередь проворчал Раскаталин.
– Ты не сказал главного! А где же нам искать Шептуна? – Пинько подождал, когда женщина удалится на безопасное расстояние.
– Земля не такая уже и большая – оптимистично заявил Федор Карлович.
«Особенно, если смотреть издалека!» – проворчал Андрей Дмитриевич.
– У Шептуна был свой калейдоскоп? – Марату, очевидно, пришла в голову свежая мысль.
– А наш певец кончился! Узнаю старого оперативника! Конечно, у Синоптика был свой инструмент – подмигнул нам шеф.
– Федор Карлович, Вам бы только шутки шутить, а у меня уже распухла голова – Сергей Васильевич, действительно, на протяжении нескольких минут массировал пальцами виски и темечко.
– Если бы я сам знал! Единственная подсказка может состоять в том, что надо внимательно следить за аномалиями, и особенно это касается новых аномалий – вмиг посерьезнел Карлович.
– Вы имеете в виду погодные? – уточнил Гурский.
– Вовсе не обязательно! Любые, в том числе и социальные – шеф кивнул головой в сторону офиса одной из общественно-политических партий, мимо которого мы как раз сейчас и проходили.
– Умеете Вы конкретизировать задачу, Федор Карлович – нахмурился Раскаталин, осознав масштабы предстоящей работы.
– Все в ваших руках! А мне, похоже, пора – шеф, в течение последних пяти минут, уже нервно посматривал на свои часы.
– Вы считаете, что информации достаточно? – забеспокоился Казимирович.
– Чем могу! Кстати, где здесь поблизости есть вытяжная вентиляция? – Федор Карлович, в очередной раз, взглянув на часы, уже всерьез нервничал.
– В метро. А зачем это Вам? – удивился необычной просьбе шефа Гурский.
– Опаздываю! Плазмоиду нужно ускорение. Провожать не надо! – с этими словами шеф устремился к станции метро «Площадь Победы».
– Счастливого пути! – пробормотал Казимирович, стараясь не думать о том, как Федор Карлович может перепугать случайных прохожих минского метрополитена, созерцающих затягивание в вентиляционную шахту зеленого плазмоидного тела.
Забегая вперед, хочу сообщить, что в вечерних новостях, действительно, был отражен этот удивительный факт. Феномен отсняли на свои мобильные камеры десятки очевидцев.
– Вы как хотите, а я домой! – Раскаталин собрался уже, было двинуть на стоянку маршрутного такси.
– Сергей Васильевич! А деньги? – Гурский вынул из кармана смятую бумажку, которая сейчас напоминала яркий конфетный фантик. А ведь еще полчаса назад она была стотысячной купюрой.
– Пошли в банкомат! – Гурский достал из кармана волшебную карточку.
– Мне тоже нужны деньги, хочу подскочить к Кристинке – заявил Пинько, доставая мобильный телефон.
– Марат! Ты, кажется, так ничего и не понял! Ты больше не певец, а в этом Минске никогда не было такой замечательной девушки! – Гурский показал ему смятый фантик.
– Один момент! – Казимирович все-таки набрал заветный номер, и только лично убедившись, что «ён не iснуе», с силой зашвырнул аппарат в реку.
– Да не переживай, Казимирович! Подольский же тебе только начинал предсказывать, ничего путного от этой дружбы все равно не вышло бы – Гурский по-дружески потрепал его по щеке и протянул несколько крупных банкнот, выуженных нами из банкомата.
– До завтра! – прощаясь с нами, Пинько был мрачнее тучи.
– Как я его понимаю… – смотрел вслед Марату Сергей Васильевич, вкусивший сегодня свой миг славы, и чуть было не ставший таким же популярным певцом.
– Ничего, сменит фрак, на строгий костюмчик и завтра будет как огурчик – сделал предсказание и Гурский.
Глава 3. Группа «Аномалия»
Решение пришло не сразу, зато, когда оно пришло, мы сразу поняли, что становимся на верный путь.
«Аномалия» – вот ключевое слово, на которое мы, словно на наживку, решили половить рыбку в мутных водах социальных сетей.
Сняв офис и зарегистрировав в сетях несколько одноименных групп, а чуть позже, объявив нешуточное вознаграждение за самые необычные в мире аномалии, мы устроились поудобнее у экранов наших мониторов, чтобы фильтровать и анализировать информацию.
Прошло две недели. Сети оказались не так активны, как мы предположили в самом начале.
– Все не то! – Раскаталин выкладывал в стопку распечатки, основное содержание которых сводилось к банальным новостям типа: «Аномальная жара установилась во второй половине мая там-то и там-то» или «Всех присутствующих удивил аномально длинный тост, произнесенный Вахой…»
– Что-то не торопятся пользователи получить наш главный приз – констатировал Марат Казимирович, подсчитывая число комментариев на наших форумах.
– Может, стоит увеличить вознаграждение? – Гурский кивнул на сейф, где мы хранили нашу карточку, честно пытаясь вести себя без «фанатизма», как и просил нас Федор Карлович.
Так день сменялся новым днем, где-то совсем рядом Шептун делал свое черное дело, а мы по-прежнему, топтались на месте. И это стало накладывать отпечаток на нашу психику.
Мы стали плохо спать по ночам и просыпаться в холодном поту. Нам всем часто стал сниться один и тот же сон. Утро планета, от полюса до экватора встречала аномальной жарой, а вечер приносил на все широты аномальный холод, а в полдень, когда наблюдалась более или менее комфортная температура, магнитные полюса танцевали ритуальный танец смерти. И это было уже не смешно.
И тогда мы попросили семейного доктора семьи Гурских проводить с нами регулярную медицинскую профилактику хотя бы раз в два дня.
Доктора звали Анатолий Анатольевич и к нашему счастью, по образованию он был психотерапевтом. Выписав нам какие-то таблетки, которые довольно быстро сняли с нас вялотекущий стресс, доктор, в свободное от своей основной работы время, стал проявлять интерес к нашим исследованиям.
– Смотри Анатолий, не увлекайся! – дружески предупредил его Гурский.
– Тебя спасать будет некому – пошутил Казимирович, зная, что обычно врачи сами себе оказать действенную помощь бывают не в состоянии.
– Я думаю, что дело до этого не дойдет – Анатолий Анатольевич не любил компьютеры, а всегда изучал газеты и журналы, которые иногда оставляли в нашем офисе редкие посетители.
Все начиналось буднично. Семейный доктор, дав нам по пилюльке, устроился в кресле, чтобы перед отходом к месту основной своей службы, полистать прессу.
«Что за хрень!?» – спустя минут сорок раздался его взволнованный возглас.
– Доктору плохо! – мимо меня со стаканом воды пробежал Гурский.
Вскоре мы все склонились над Анатолием Анатольевичем, который держал в трясущихся руках кусок бересты. На нем вполне современными буквами был вытеснен фрагмент текста: «… с виду это был обычный камень – прошептал раненый Драхен Рух, которому Фас Тарпан подрезал оба крыла».
– Что это, Анатолий? – Казимирович повертев бересту, в недоумении положил ее на стол.
– Мне кажется, что это именно то, что вы ищете – по лбу доктора стекали крупные капли пота.
– А где ты это нашел? – я не помнил, чтобы у нас в офисе использовали такой материал.
– Отсюда выпала – доктор кивнул на старый и потрепанный номер газеты «Автобизнес».
– Ты думаешь тут ключевое слово «прошептал»? – Гурский взял в руки этот странный текст.
– Я думаю, что ключевые слова – это «обычный камень» – Анатолий Анатольевич посмотрел на нас так, словно мы чего-то не понимали в этой жизни.
– Может, вызвать доктору скорую? – тихонечко спросил меня Раскаталин.
– Не теряйте времени, немедленно свяжитесь с Федором Карловичем! – Анатолий, как наш врач, был посвящен в некоторые тайны нашего круга.
– Хорошо Анатолий Анатольевич, непременно свяжемся – Раскаталин осторожно заглянул доктору в глаза.
– По-моему, он обиделся – сказал Гурский, когда за доктором захлопнулась дверь.
– А что нам мешает связаться с шефом? – Казимирович уже держал в руках оба предмета, оставленные им для связи.
– А вдруг это срочно, давай свистнем! – Гурский отложил губную гармошку и дунул в свисток…
Шеф появился у нас в офисе практически в ту же минуту. То есть сначала появился хорошо знакомый плазмоид, который достаточно оперативно трансформировался в тело горбатого старичка. На этот раз Федор Карлович не стал тратить времени на дальнейшее омоложение организма, а так и остался в дряхлом тельце.
– Ловко! – Гурский ненароком потрогал пришельца.
– Обычное разложение и сборка материи – пожал плечами шеф.
– У нас есть первая информация – Марат Казимирович не без гордости протянул гостю кусок бересты.
– Вы считаете, что это действительно зацепка? И откуда это у вас? – Федор Карлович вертел в руках артефакт и в его глазах читалось недоверие.
– Это наш доктор Пилюлькин обнаружил в этой газетке – Гурский пододвинул Карловичу потрепанный «Автобизнес».
– Какой такой Пилюлькин? Вы привлекли к нашей миссии людей со стороны? – шеф нахмурил седые брови.
– Доктор человек приличный и клятву Гиппократу давал, да и появился в нашем кругу он давно и не случайно – заступился за нашего товарища Гурский.
– В случай я давно не верю, а что касается Гиппократа…, видели бы вы того Гиппократа – раздосадованный Федор Карлович покачал головой.
– Давайте пока отложим в сторону слова «камень» и «прошептал», а разберемся, кто такие эти Драхен Рух и Фас Тарпан. Вам эти имена ни о чем-нибудь не говорят, Федор Карлович? – Раскаталин встал и написал грифелем на доске загадочные слова, так как пора было начинать переходить к делу.
– Не берите в голову, все это бред, сказки – шеф подошел к доске и нарисовал две фигурки. Одна из них напоминала крылатого ящера, а другая вне всяких сомнений принадлежала кентавру.
– Я хотел бы послушать эту сказку – мне всегда казалось, что из самой глупой небылицы можно выжать полезное зерно.
– Боюсь, меня не поймут, но давайте попробуем – с этими словами, Федор Карлович достал из внутреннего кармана большую и двурядную губную гармошку.
– У меня была такая же в далеком и счастливом детстве – я хотел было рассмотреть ее поближе, и протянул к ней руку.
– Охотно допускаю! Если пользоваться вашим календарем, то мне привезли ее из ГДР в 1979 году – Карлович ловко увернулся от моей руки и быстро наиграл какой-то веселый марш.
«Сейчас мне перезвонят» – пояснил он, отвечая на наш немой вопрос, который застыл на наших вытянувшихся лицах.
На некоторое время в помещении повисла полная тишина. Я с ностальгией посматривал на почти профессиональный музыкальный инструмент, произведенный в далекой во времени восточной Германии. Воспоминания далекого детства волной накатили на мою память. Песочница, соседские девчонки, песенки из мультфильмов, которые я пытался воспроизвести на точно такой же гармошке, пока ее у меня не отобрал великовозрастный хулиган из соседнего двора…
Наконец, тишину нарушила ответная мелодия, а если быть точнее, то нехитрый набор случайных нот.
– Дайте мне флэшку – Федор Карлович открыл в корпусе музыкального инструмента замаскированный порт для этого, вполне земного, устройства.
– А гармошка-то с секретом! – Раскаталин протянул шефу карточку.
«Самопал» – проворчал шеф, начав процесс скачивания поступившей по его каналу некой информации.
«Зря в обед мы приняли по полтосику» – я с блуждающей улыбкой на лице, наблюдал за скачиванием неизвестно чего, из неизвестно откуда.
– Все не влезло, но, надеюсь, и этого будет достаточно – шеф посмотрел на часы и побледнел.
– В здании есть вытяжная вентиляция? – по его лицу было видно, что он опять опаздывает.
– В туалете – Казимирович кивнул в сторону коридора.
– Все, коллеги, до новых встреч! Провожать не надо! – пулей сорвался с места Федор Карлович.
– Слыхали? «Коллеги!» Наш статус повышен! – обрадовался Гурский.
Глава 4. Драхен Рух и Фас Тарпан
– Что там, на карточке? – вспомнил о таинственном сеансе связи Раскаталин.
– Какой-то длинный файл в видео формате – Казимирович вставил ее в свой компьютер.
– Формат читаемый? – Раскаталин еще до конца не верил, что можно вот так просто, взять и качнуть файл из соседнего мира.
– Вполне, «MP4» – Пинько и сам был озадачен.
– Чтобы не упасть, предлагаю всем устроиться поудобнее – Гурский подключил к системе самый большой наш экран и хорошую акустику. Деньги мы тратили, как и просил нас Федор Карлович, «без фанатизма», но технику для офиса, прикупили вполне приличную.
– Согласен! Видеоряд может быть не привычным нашему глазу – я занял место в первом ряду, выбрав мягкое кресло с подлокотниками.
– Давай, Казимирович, крути кино! – Гурский, на всякий случай, запер двери, и появилась первая картинка…
Небо полыхало так, словно кто-то пытался раздробить и вовсе его сжечь. Кислород, присутствующий в этой атмосфере, горел ярким пламенем. Но была и другая сила, мешающая разыграться стихии огня. Сказать, что ливень лил как из ведра, это значит не передать и малую толику того, что творилось за экраном. Мегатонны воды с грохотом обрушивались сверху на ревущие языки пламени, превращаясь в шипящие клубы пара, застилающие панораму с плохо различимыми контурами величественного плоскогорья.
Все это буйство разгулявшейся стихии мы, затаив дыхание, наблюдали в течение часа, не решаясь перемотать вперед, боясь упустить что-то важное. Наконец, стихия огня стала потихоньку сдавать позиции. Ливень, словно почувствовав свое превосходство, накрыл остатки пламени и, убедившись, что силы противники иссякли, ослабил натиск, превратившись в обычный дождь.
«Ну что, урод? Опять у тебя ничего не вышло! Все не угомонишься?» – вывел нас из полудремы властный голос, принадлежащий самому настоящему златогривому кентавру, вышедшему на открытую местность. Капли дождя ручьем стекали с его мускулистого тела, а в могучих руках он держал многоствольную трубку для пневматического метания коротких дротиков.
– От урода и слышу! – из небольшой пещеры выполз небольшой дракон, тело которого было не крупнее тушки средних размеров теленка. Моросящий дождик погасил небольшое пламя, которое непроизвольно вырвалось из его пасти. И от этого по смышленой морде дракона пробежала тень легкой грусти.
– Вы так никогда не договоритесь! Я уже проклинаю тот день, когда подрядился вам помогать! – эти слова принадлежали карлику, неуловимо похожего на гриб боровик.
– А мне кажется, что ты давно ведешь свою игру, Рокотан! – в руке кентавра появилось копье.
– Мне наплевать, что тебе там кажется, Фас Тарпан! – карлик небрежно поигрывал ключом, за которым с опаской наблюдал как кентавр, так и застывший на пороге своей пещеры дракон.
– Драхен Рух, может, завалим посредника? – обратился к дракону Фас Тарпан.
– Завалить-то, конечно, можно, но я тебе больше не верю – выдержав минутную паузу, Драхен Рух развернулся и скрылся в недрах своего жилища.
«Как себе хотите!» – карлик по имени Рокотан нырнул под камень и оказался в большой норе, отделанной плитами из сияющих кристаллов, по центру которой возвышался овальный и хорошо отполированный камень с многочисленными сквозными отверстиями. Вставив в одно из них трубочку с расширяющимся концом, Рокотан стал прислушиваться к тому, что ему нашептывал камень…
«Это все?» – разочарованно протянул Раскаталин, так как экран погас.
– Да, не густо! – я все еще содрогался от разгула стихии, которая на меня произвела не менее сильное впечатление, чем эта непонятная троица.
– Чем у нас тут пахнет? – принюхался к странному запаху Гурский.
– Похоже на запах леса после дождя вперемежку с конским навозом – Раскаталин безошибочно определил формулу этого странного аромата, который расстилался по нашему офису. Правда, вскоре, запах навоза постепенно стал улетучиваться.
– Кх-х! Извините, это я нечаянно пукнул с перепуга – мы обернулись и не поверили своим глазам. В углу офиса сидел тот самый карлик, которого кентавр назвал Рокотаном.
– Наконец-то я попал в приличную компанию! Выпивка есть в доме? – Рокотан с ворчанием слез со стула и безошибочно направился к бару, где у нас, для медицинских целей, согласно рекомендациям семейного доктора семьи Гурских, Анатолия Анатольевича, постоянно хранилось некоторое количество бутылок со спиртными напитками.
«Ну и нюх!» – я с восхищением разглядывал это странное существо, которое действительно смахивало на гриб боровик.
– Все верно! Размножаемся спорами, эволюционировали из грибницы – карлик оказался еще и экстрасенсом.
Внезапный визитер оказался слишком жив и напорист, не давая нам и рта раскрыть.
– Ну что, мне пить в одиночку? – невероятно шустрый гость уже успел откупорить бутылку и плеснуть себе в стакан текилы.
– За что пьем? – Раскаталин поднял стакан.
– Да какая, на фиг, разница! – карлик с удовольствием крякнул, маханув текилы.
– Меня зовут Марат Казимирович – Пинько решил все-таки выпить за знакомство.
– Да знаю я, с кем имею дело! – Рокотан решил между первой и второй не допускать большого перерыва.
– Ты из соседнего мира? – я решил блеснуть эрудицией.
– Чур меня! Ты что, с ума сошел, Подольский? – застыла в полете Рокотанова рука, уже было готовая запустить в себя вторую дозу.
– Так ты растолкуй нам, сирым и убогим – Гурский чокнулся с карликом и незаметно подмигнул Казимировичу.
– Зря вы, конечно, посмотрели это кино, ну да ладно, так тому и быть – Рокотан выпил и не без сожаления отставил в сторону стакан…
Я долго не мог поверить, в то, что этот Рокотан не какой-то там пришелец из соседних миров, типа Федора Карловича, а самый настоящий с нами одномирянин, живущий на Земле в доисторические времена. Это казалось невероятным.
– Значит, Драхен Рух с Фас Тарпаном не поделили климат на планете? – Раскаталин все пытался связать эту удивительную историю с Шептуном, про которого Рокотан ничего не слышал.
– Ну, разумеется! Одни мерзли, другие потели – цинично заметил карлик, и мне стало очевидно, что для него и Драхен Рух и Фас Тарпан были чужаками.
– И ты подрядился им помочь разрулить ситуацию? – я вспомнил отрывок из видеоряда, где Рокотан упоминался как посредник.
– Не то чтобы, разрулить. Так потянуть время… – рука карлика вновь потянулась к бутылке.
– Ты делал это бескорыстно? – Гурского смущало выражение лица этого хитрована.
– На свете ничего не происходит бескорыстно, вам ли этого не знать? Вот я, например, сейчас выпиваю, но не на халяву же! – Рокотан с удовольствием опрокинул очередной полтишок.
– Послушай, а где находится то плоскогорье, на котором встретились оба эти героя? – осознавая, что ничего случайно происходить не может, я пытался зацепиться хоть за что-нибудь, пока этот пришелец не напился.
– Дайте мне ваш глобус – после этой дозы Рокотан слегка захмелел, и нам надо было поторопиться, чтобы выудить из него по максимуму. Ведь второй такой оказии могло и не случиться.
Рокотан внимательно изучал очертания материков и хмурил свои заросшие зеленым мхом брови. По-моему, он не узнавал Землю-матушку и входил в стрессовое состояние. Правую руку с пустым стаканом он молча протянул Гурскому.
– Андрюха, налей! Парню плохо – Марат Казимирович, затаив дыхание, следил за взглядом карлика.
– Пустите меня к компьютеру! – удивил нас карлик, оттолкнув Раскаталина и уверенно запустив гугловское приложение «Планета Земля».
– Андрей Дмитриевич! Это же улица Хмелевского, это твой дом! – Раскаталин схватился за сердце, после того, как Рокотан ввел координаты.
«Совсем иная геологическая эпоха!» – присвистнул Марат Казимирович, еще раз включив видео на своем компьютере и разглядывая, отдыхающий после ливня каньон, зажатый между рядами величественных гор с плоскими вершинами.
Открыв рты, мы прозевали тот момент, когда Рокотан маханул еще два раза подряд. Надо было торопиться, так как вопросы к нему еще были, а что-то подсказывало нам, что этот гость здесь долго не задержится.
– Рокотан, а зачем Фас Тарпан подрезал Драхену крылья? – вспомнил я, наконец, еще один фрагмент с нашей бересты.
– Брехня, сказки! Про ГМО, слыхали? – икнул карлик.
– А при чем здесь ГМО? – изумился Раскаталин.
– А при том! Это я их подсадил на грибы – Рокотан самодовольно откинулся в офисном кресле, рассматривая на свет полупустой стакан.
– Не понял? – Марат Казимирович был заядлым грибником и не упускал случай в сезон пополнить домашние запасы.
– Грибочки были мною модифицированы! У Драхенов стала уменьшаться полезная площадь крыла и увеличиваться масса тела. А Фас Тарпаны постепенно стали превращаться в… в того, в кого они и превратились – расхохотался Рокотан.
– А ты опасен! – Казимирович, не желая ссориться, плеснул карлику еще текилы.
– Да, я опасен! – согласился наш гость, но к стакану больше не притронулся.
– Норма, парни! Да к тому же домой буду добираться окольными путями – с лица Рокотана вмиг слетела блуждающая хмельная улыбка.
– Мы можем тебе чем-то помочь? – Гурский первый раз видел такого странного любителя выпивки.
Карлик долго вертел в руках глобус и неожиданно для нас, попросил купить ему билет до Челябинска, выложив на стол паспорт гражданина РФ, с его, Рокотановской физиономией.
Глава 5. По следам чужой сказки
– Так вот оно в чем дело! – осенила голову шефа какая-то светлая мысль.
– Не понимаю Вашего оптимизма, Федор Карлович – Раскаталин после отъезда в Россию карлика Рокотана, был мрачнее тучи.
– Все дело в том, что в нашем мире очень серьезно относятся к сказкам. Более того, существует специальный отдел, который занимается анализом и охраной этого наследия – сказав это, шеф решил, что нам все сразу стало понятно, но глядя на наши вытянувшиеся лица добавил: «А этот фрагмент выпадал из общей картины, хотя и был официально признан достоверным».
– И? – мы продолжали излучать недопонимание.
– Теперь я прекрасно понимаю, что сказка эта правдива, но вот принадлежит она не нашему, а вашему миру – пояснил шеф.
– Но ведь кто-то подсунул вам эту басню и заставил вас ошибиться? – Марат Казимирович, на своей прежней работе, видимо, не раз разыгрывал подобные комбинации.
– Вот именно! – Федор Карлович еще раз бросил беглый взгляд на карту Минска, где крупным планом была отображена улица Хмелевского. По словам Андрея Дмитриевича, в фундамент соседского дома, им лично был заложен тот самый или очень похожий камень, который мы и видели в норе карлика. Воспоминание о нем Гурского, и послужило поводом для экстренного вызова шефа.
– Надо организовать надежную охрану дома – Федор Карлович разложил на столе фотографии участка, на котором и располагались два дома под номерами 4/1 и 4/2.
– Николай Михайлович Петрич, надежный мужик, кремень! – рекомендовал шефу своего соседа Гурский.
– Это хорошо, но этого мало! Рокотан, для которого настало время собирать камни, рано или поздно вернется за ним – Федор Карлович теперь изучал подступы к участку со стороны Грушевской улицы.
– Надеюсь, что Рокотан нам не враг – мне почему-то не хотелось с ним пересекаться.
– Рокотан потомок очень древней цивилизации, мораль которой для нас непонятна. А раз не понятна, значит, она опасна – подлил масла в огонь Федор Карлович.
– А что, ему самому, разве не грозят природные катаклизмы? – удивился Раскаталин.
– Потомки грибковой цивилизации, чрезвычайно живучи – в свою очередь, удивился шеф нашей не догадливости.
– Точно! На кометах живут! – вспомнил Гурский.
– Для охраны камня я вам подошлю сотрудника или даже двух, а с ЦРУ вам придется решать проблему самостоятельно – Федор Карлович опять стал посматривать на часы.
– Аристарх Петрович и Анунакий Семенович[1] мотают, как у вас говорят, срок – шеф сорвал у меня вопрос прямо с языка.
– Как Вам пришло в голову помянуть всуе имя Анунакия Семеновича, Федор Карлович – поежился Казимирович.
– Да больной на голову, этот Анунакий – отмахнулся шеф и посмотрел на фотку соседа, протянутую ему Гурским.
– Мне кажется, что ЦРУ само выйдет на нас – заявил вдруг Марат Казимирович.
– С чего ты взял? – я пока такой связи не видел, но Марат просто так молоть языком не станет.
– Мне кажется, что сегодня в метро я видел Кита Бейтса[2] – еще больше удивил всех Пинько.
– Но он же, если мне не изменяет память, руководит Фондом помощи жертвам Пинхасика! – усомнился Сергей Васильевич, хорошо помня личного дело этого простодушного американца.
– Как же ты наивен, мой друг! – Пинько снисходительно потрепал Раскаталина по плечу.
– Вижу процесс пошел! Мне пора! – Федор Карлович, не прощаясь, стремительно удалился.
– Поехали ко мне, посмотрим на камушек! – предложил Гурский.
Теперь и я вспомнил его. Большой фрагмент этой странной и добротно отполированной кем-то глыбы торчал в самом углу фундамента дома и всегда выглядел несколько инородно на фоне монолитной стены.
«Вот она, готовая ловушка для Шептуна!» – мне пришла в голову свежая и, наверное, весьма опасная мысль.
– Пошли лучше посидим, мы же не знаем способностей всех заинтересованных лиц – Гурский уже успел сгонять в магазин на Щорса.
Мы расположились на террасе за домом. Расходиться не хотелось, а когда все-таки решили двинуть по домам, уже успело взойти солнце, коснувшись первыми и робкими лучами верхушки старой вяза, росшего на периферии участка Гурского.
– Что за вздохи? – приложил руку к уху Казимирович, ни при каких обстоятельствах не теряющий бдительности.
И действительно, на соседнем участке, раздавались какие-то подозрительные звуки. Мы очень осторожно, по-пластунски, выдвинулись в сторону живой изгороди, отделяющий участок Гурского от смежного, заросшего бурьяном, на котором уже давно исчезли следы некогда стоявшего тут строения, а застройке он уже не подлежал. Отогнув лист большого лопуха, я чуть было не потерял дар речи. Около забора делали гимнастику две стройные и крепкие девушки. Гимнастика была из разряда эротической, эффект от которой усиливался почти полным отсутствием на них одежды.
– Мы от Федора Карловича, Андрей Дмитриевич! – не оборачиваясь к нему, произнесла стройная блондинка, к которой Гурский подобрался почти вплотную.
– А мы-то уже подумали невесть что! – Казимирович с облегчением поднялся с земли и стал отряхивать с себя налипшую траву.
«Слава богу, мы в параллельном мире! А то вышла бы сейчас на крыльцо Маргарита Михайловна и устроила бы разборки!» – я вспомнил, как она примерно на этом же самом месте, поначалу весьма агрессивно приняла двух девушек, служащих в марсианской полиции, некогда помогавших нам нейтрализовать похитителя времени.
– Меня зовут Сара Александровна – протянула нам руку блондинка, нисколько не стесняясь своей скромной одежды, одним из главных элементов которой, был хорошо знакомый нам свисток.
– А мое имя, Николь Николаевна – представилась брюнетка, бывшая к тому же немного мулаткой.
«Очень приятно!» – с этими словами мы пожали руки нашим новым коллегам.
– А где же Николай Михайлович? – спросила Гурского Сара Александровна, видимо получившая подробные инструкции от Федора Карловича.
– Коля пока спит – кивнул на окна соседнего дома Гурский.
– Давайте, девчонки позавтракаем! – оживился Раскаталин, который до встречи с коллегами, уже давно клевал носом.
Я давно заметил, что пришельцы из соседнего мира, положительно относятся к спиртному. Это касалось и Аристарха Петровича, не говоря уже о его брате, Африкане Петровиче. Лишь немногим уступал им Анунакий Семенович, а теперь вот и эти две новоявленные иномирянки, были на высоте.
Андрей, тем временем, сходил в дом и вынес оттуда два махровых халата.
– Вы считаете, что это обязательно? – красиво изогнула бровь дугой Сара Александровна.
– Вам определенно стоит выйти за ворота и убедиться, что у нас все поголовно ходят одетыми – сказал я, хотя было еще слишком рано, для того, чтобы привести им хотя бы один положительный пример.
– Но это, же сковывает тело! Ужасно! – потянулась Николь Николаевна, демонстрируя нам отменные мышцы брюшного пресса.
– Но Федор Карлович всегда приходит к нам в одежде! – вспомнил этапы трансформации шефа Раскаталин.
– Этого не может быть! – воскликнула Сара Александровна, очевидно, неплохо зная шефа по тому, соседнему миру.
– Сара, он же начальник! Регулярно шастает между мирами, знает традиции и набрался опыта – Николь Николаевна на фоне Сары Александровны выглядела более рассудительной девушкой и без лишних дебатов накинула на себя мужской халат.
– Андрей Дмитриевич! А это кто? – из соседского окна выглянуло заспанное лицо соседа.
– Это и есть Николай Михайлович Петрич? – спросила Сара, улыбнувшись тому ослепительной улыбкой.
– Да, это он. Но наш Коля моногамен – подмигнул девушке Гурский.
– Мне до этого нет никакого дела, Андрей Дмитриевич – густо покраснела Сара Александровна.
Глава 6. Начало охоты
«Я не ослышался? Ты сказал, камень? Мы будем искать камень?» – координатор распространения информационных ресурсов при посольстве США в Беларуси, носящий легендарное для англосаксов имя Робин Гуд, был потрясен с самых первых слов, которые он услышал от своего куратора, прибывшего сегодня из Вашингтона.
Кит Бейтс сидел напротив него, и шутить, похоже, вовсе не собирался. Мало того, Робин Гуд давно знал его как опытного агента, спасшего ему однажды жизнь. В памяти всплыла старая и мутная история, связанная с закрытым Фондом помощи жертвам какого-то Пинхасика, в которой якобы был замешан Кит, но слухи были оперативно и жестко пресечены сверху.
– Именно камень! В Вашингтоне также не сразу поверили, что климатический процессор Земли с виду похож на обычный булыжник – Кит Бейтс с удовольствием угостился шоколадкой, которую ему презентовал радушный хозяин офиса.
– Шептун описал, как выглядит этот процессор? – Робин Гуд говорил открытым текстом, больше не боясь подслушивающей аппаратуры, которая уже много лет не появлялась на островке их суверенной территории.
– Это сделал полковник Дюбер, с которым Шептун работает сейчас на Урале. Можешь удовлетворить свое любопытство – Кит выложил на стол несколько фотографий.
– Действительно, камень – разочарованно протянул Робин Гуд.
– Ты помнишь Марту Салем? – Кит ловко забросил шарик фольги от шоколадки в корзину для бумаг.
– Нашу штатную ведьму? – удивился Робин Гуд.
– Старушка еще полна задора и огня. Кстати, она дала очень интересную информацию – Кит открыл дипломат и достал, оттуда, свернутый пополам листок.
– Не томи! – Робин Гуд плеснул себе и столичному гостю по пятьдесят грамм местной водки, зная, что Кит уважал этот напиток.
– Она была, как всегда лаконична и непредсказуема. Сообщила лишь, что Шептун идет по ложному следу и, закатив глаза, черканула мне вот эти координаты – Кит залпом осушил стакан.
– Это где-то рядом? – оживился Робин Гуд.
– Гораздо ближе, чем ты можешь себе это представить – Кит остановил свой взгляд на картине, висевшей за спиной хозяина офиса. «Подсолнухи» на «бирюзовом фоне из Арля» мастера Ван Гога была одним из самых любимых его полотен, и поэтому Кит без особого труда вычислил один совершенно лишний, четвертый цветок на этой наглой и дешевой подделке.
– Откуда у тебя эта картина? – Бейтса на уровне инстинкта тревожила эта мазня, хотя он не мог пока понять, что именно в ней было опасного.
– Подарил на юбилей один из местных ученых. А что? – Робин Гуд обернулся и еще раз бросил взгляд на подарок, не найдя в ней ничего странного.
– Ученого звали Сергей Раскаталин? – насторожился Кит Бейтс.
– Да, а что? – удивился Робин Гуд.
– Сдай-ка ты эту чудную картинку пока криминалистам, а там посмотрим. Кстати, наш камень находится в Минске – Кит с трудом отвел взгляд от «Подсолнухов».
– Отлично! – Робин Гуд потирал руки, так как за годы работы в Минске, он наработал полезные связи и мог решать весьма широкий круг вопросов.
– Не стоит радоваться раньше времени, есть и проблемы – Кит пододвинул пустой стакан хозяину кабинета.
– Решим! – махнул рукой Робин Гуд, повторно наливая уже по сто грамм водки.
– Камень замурован в фундамент дома номер четыре по улице Хмелевского и, достать его оттуда будет непросто – Кит достал пачку сигарет и перед второй дозой решил перекурить.
– Частный сектор? Какие проблемы? Организуем снос дома, реконструкцию или что-нибудь в этом роде – Робин тут же нашел искомый дом на электронной карте Минска.
– Дело в людях! Дом принадлежит Андрею Гурскому – Бейтс потушил сигарету и взял в руки стакан.
– Погоди, Кит! Гурский? Этот тот, который снял «Рыжего опоссума»? – Робин Гуд не один раз смотрел этот популярный в Штатах мультфильм и даже был поклонником режиссерского таланта Андрея Дмитриевича Гурского.
– Он самый! – Бейтс также любил этот мультфильм и знал наизусть почти все реплики главного героя.
Робин Гуд был удивлен и на миг потерял дар речи.
– Робин, а помнишь, как рыжий опоссум надрал задницу тупому Джо? – хохотнул Кит, воскресив в памяти один из самых забавных эпизодов, которые Гурский мастерил и адаптировал специально для искушенного американского зрителя.
– Конечно, помню! Но мне больше понравилось, как он разнес звездный флот пришельцев – Робин Гуд даже подергал правой рукой, словно в ней было то грозное оружие, которым орудовал рыжий опоссум, спасая цивилизацию.
– Шеф! Вам кофе или чай? – на пороге офиса с застывшим на лице удивлением замерла длинноногая Дора Бела Нойман, секретарь координатора распространения информационных ресурсов.
– Два кофе, Дора – Робин Гуд был слегка смущен сценкой, свидетелем которой невольно оказалась миссис Нойман.
– Не в Андрее Гурском, собственно дело! – Кит вдруг перестал улыбаться и предаваться воспоминаниям.
– А в ком? – с лица Робина Гуда также быстро сошла блаженная улыбка.
– В его ближайшее окружение входит некто по имени Марат Казимирович Пинько – Кит пододвинул в сторону хозяина офиса свой стакан, решив снова промочить пересохшее горло.
– Ха! Полковник Пинько? Так он же на пенсии! – проявил неплохую осведомленность координатор распространения информационных ресурсов.
«А непрост, этот Робин Гуд» – про себя подумал Кит Бейтс, по-новому посмотрев на своего коллегу.
– Так-то оно так! Но вся их компания, по нашим данным стала опять свободно перемещаться между мирами, им кто-то в этом деле активно помогает! – Кит пододвинул к себе чашечку кофе.
– Значит, лобовая атака исключена? – разочаровано протянул Робин Гуд, за последние годы отвыкший действовать деликатно, в белых перчатках.
– Абсолютно! – Кит Бейтс имел на этот счет весьма четкие инструкции, подписанные лично директором ЦРУ.
– Неужели мы не отыщем слабое звено? – Робин Гуд сориентировался довольно быстро, пробежав по нашим анкетам, которыми располагало их всесильное ведомство.
– Мы отыщем хоть какое-то звено и обязательно сделаем его слабым – озвучил первую фазу операции Кит, развернув к себе компьютер и войдя на чью-то зашифрованную страничку в социальных сетях.
– Ось, дивись! – перешел на модный, в последнее время, украинский язык Кит.
– Кто это? – спросил Робин Гуд, рассматривая фотографию Николая Михайловича Петрича, дипломата по своей основной профессии и флориста по призванию.
– Николай Петрич, твердый орешек, но я полагаюсь на твой опыт – Кит Бейтс перед вылетом из Вашингтона, ознакомился со страничками биографии Робина Гуда, виртуоза по вербовке нестандартными методами. Будучи еще молодым стажером, тот блестяще справился со своим самым первым заданием, завербовав в Хельсинки аппаратчика из ВЛКСМ накануне распада СССР, подложив русскому в постель свою знакомую стенографистку.
– Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем – Робин Гуд кивнул на бутылку, в которой еще оставалось немного водки.
– Думать вместе, можно, но встречаться будем только в заранее оговоренных и проверенных местах – на этот раз Кит Бейтс решительно отказался от выпивки.
– Пинько знает Вас в лицо? – догадался Робин Гуд.
– Еще как! – проворчал Кит.
– Это плохо! Тогда давай исключим и телефонную связь – любивший действовать нахрапом, на этот раз Робин решил проявить осторожность.
– О Кей! Кстати, на днях будет свежая информация от самого Шептуна, думаю, будет что обсудить. А заодно опробуем и твои явки – предложил Бейтс.
– Отлично! По четным дням встречаемся у домика первого съезда РСДРП – согласился Робин Гуд.
– А по нечетным, у городского туалета в Александровском сквере? – улыбнулся Кит Бейтс, из просмотренных отчетов зная, что это место буквально кишит его нештатными агентами.
– Длинные же у вас руки! – рассмеялся своей же шутке Робин Гуд.
– Ладно, не буду тебя отрывать от работы – Кит приподнялся со своего места, указав на большую стопку конвертов, которые до его прихода раскладывал на столе Робин Гуд.
– Как там Штаты? – спросил Бейтса хозяин офиса, когда Кит уже переступал порог. Невзирая на огромное количество разнообразных и современных средств коммуникаций, Робин Гуд, как работник старой закалки, любил получать новости из первых уст.
– А что, Штаты? Стоят Штаты! Пока у них есть такие парни, как мы с тобой! – хитро улыбнулся куратор и прежде чем раствориться среди прохожих Старовиленской улицы, помог перебраться на противоположную сторону седому как лунь немощному старику.
«А ведь тебе касатик, я никогда не верил!» – сняв парик и откинув в сторону бутафорский посох, Марат Казимирович долго смотрел вслед удалявшейся фигуре американца.
«Надо же! Полковник Пинько нарисовался!» – за тяжелыми шторами на окне своего офиса, затаил дыхание Робин Гуд…
Глава 7. Флорист
Ввиду последних событий, мы решили переселиться на Хмелевского и бдительно охранять вмурованный в фундамент дома, камень. Благо дом Андрея Дмитриевича был достаточно емким. Сара Александровна и Николь Николаевна готовили на кухне ужин.
– Они нанесут удар первыми! – Казимирович выплюнул надоевшую жвачку.
– Ты это сейчас о ком? – я был в превосходном настроении, выйдя из душа с махровым полотенцем на шее после дневной тренировки, в ходе которой, Сара Александровна показала мне один весьма хитроумный приемчик, способный блокировать атаку гораздо более мощного и быстрого неприятеля.
– Ясен перец, о ЦРУ конечно! О ком же еще! – Марат развернул очередную резинку, стараясь не смотреть на сигарету в руке Гурского.
– Значит все-таки ЦРУ – мы знали, что зашедший на огонек, семейный доктор, Анатолий Анатольевич, дожив до первых седых волос, старался относиться к этой стране более или менее лояльно, сочувствуя ее гражданам, некоторые из которых, вполне искренне считали ее оплотом демократии.
– Мы нанесем им упреждающий удар! – Раскаталин, не дожидаясь прихода Казимировича, уже успел в черновую набросать некий план.
– Не успеем, в игру включился Робин Гуд! – Марат выплюнул и вторую жвачку, лениво протянув руку к пачке чужих сигарет.
– Уже!? – одновременно воскликнули мы с Гурским.
– Насколько я знаю, этот «координатор» специализируется на вербовке иностранных граждан, подкладывая под них своих агентов – наконец, Казимирович сладко затянулся сигареткой.
– Опоздали! Я кое-что сегодня невольно подслушал, а кроме того, «увидел» благодаря своему новому дару – мое хорошее настроение, навеянное сегодняшней дневной тренировкой, улетучивалось окончательно.
– С этого места, давай поподробнее – Марат, после окончания карьеры певца, относился к моим способностям вполне серьезно.
– Утром, из соседского окна доносились недвусмысленные женские стоны, а ведь Елена, супруга Николая Михайловича вчера уехала к маме, в Новолукомль – мне было неловко озвучивать подслушанное.
– Голос узнать сможешь? – Марат достал из кармана свой навороченный смартфон.
– На сто процентов нет, но… с некоторой долей вероятности могу предположить, что он принадлежал нашей… Николь Николаевне – последние слова мне было произносить особенно тяжело.
– Неувязочка! Николай Михайлович вчера также уехал в творческую командировку. Его, как известного в республике любителя-флориста, пригласили оформить главную сцену в Слуцке – Раскаталин вспомнил, как встретил поздним вечером соседа Гурского на автовокзале.
– А при чем здесь Слуцк? – Анатолий Анатольевич не особо следил за местными новостями.
– Фестиваль «Дожынки» – Раскаталин протянул доктору газету двухнедельной давности.
– Андрей Дмитриевич, ты же реставрируешь соседям камин, кто же там мог шуршать этим утром – Пинько пристально посмотрел на Гурского.
– Не знаю – опустил глаза Андрей, и мне показалось, что его ответ был не совсем искренним.
– Срочно едем в Слуцк! – Пинько решительно поднялся из-за стола, на котором стараниями наших помощниц, уже стала появляться первая еда.
– Зачем? – изогнулась красивой дугой бровь на загорелом личике Николь.
– Вы, девчонки, с доктором остаетесь здесь, сторожить камень! – вместо ответа, Марат на ходу ухватил поджаренное куриное бедро и устремился к выходу.
– Я, вообще-то, женат! – Анатолий Анатольевич, засобирался было с нами.
– Вообще-то, мы оставляем тебя сторожить камень! – с нажимом на два последних слова, повторил Казимирович.
Найти главную сцену предстоящего торжества в небольшом и компактном городке, нам не составило большого труда. Николай трудился у подножия огромной сцены уже увитой плющом и виноградом. Сейчас он расставлял вдоль сцены разноцветные снопики сушеного и крашеного льна.
Настроив свои инструменты, музыканты отошли перекурить, и мы временно притаились за огромными акустическими системами, стараясь пока оставаться незамеченными, так как около нашего Николая Михайловича суетилась незнакомая девушка в белорусском национальном костюме.
«Ты гений, Коленька!» – ворковала незнакомка, и мы поняли, что опоздали. Вездесущий Робин Гуд, хоть не на много, но все, же опередил нас.
– Тебе не кажется, Марат, что девушка говорит с акцентом? – Раскаталин пытался протянуть привязанный скотчем к палке диктофон в узкую щель между колонками, поближе к нашему флористу.
– Это польский акцент – согласился с ним Пинько, хотя мне показалось, что девушка была чешкой, но я решил не спорить, так как это было вовсе не принципиально.
– Наши западнославянские братья давно и зачарованно ублажают свой слух звуками американской дудки – проворчал Марат Казимирович.
– А ты хотел, чтобы они плясали под балалайку? И вообще, с музыкальными вкусами не спорят – возразил Гурский, который до сих пор тащился от Пегги Ли, Бина Кросби, не говоря уже о Луи Армстронге.
– Сравнил! Саксофон и дешевую дудку! – скривил губы в презрительной усмешке Раскаталин.
– Тихо! – я поднял вверх палец, так как мы почти прозевали момент, когда ряженая в белорусочку полька или чешка, стала настойчиво приглашать Николая Михайловича в номер отеля. «Пойдем, Коленька покувыркаемся!» – только и смогли мы разобрать последнюю ее фразу.
– В каком они номере? – забеспокоился Сергей Васильевич, так как «Коленька» откинул в сторону снопик, и игриво шлепнув помощницу по мягкому месту, расправил плечи.
– Что будем делать, Марат? – Раскаталин сматывал свой диктофон, запутавшись в микрофонных проводах рок-группы, которая закончив перекур, решила немного подразмяться и порепетировать вживую.
– Работаем на опережение! – с этими словами Казимирович ринулся наперерез сладкой парочке.
«И вы здесь?» – спустя минуту раздался удивленный возглас Николая Михайловича, когда мы, включив скорость, встретили их перед самым входом в отель.
– А ты Коля, сегодня какой-то необыкновенный! – Гурский пожимал руку своему соседу, не обращая внимания на его смазливую спутницу.
– Необыкновенный? – Николай на всякий случай снял руку с талии ряженой шпионки.
– Благородный, романтичный! Прямо как лесной разбойник Робин Гуд – улыбнулся Марат Казимирович.
От нас не укрылось, как при упоминании этого имени, вздрогнули плечи у его спутницы и ее руки намертво вцепились в плечо Николая.
– Послушайте, пани, или как Вас там! Николай Михайлович, уважаемый гражданин и к тому же, приличный семьянин. Оставьте свои жалкие попытки скомпрометировать человека в глазах супруги и его руководства – Раскаталин не без усилия отцепил девушку от плеча нашего флориста.
Флористом Николай, конечно же, был любителем, а вот профессионально он проходил по дипломатическому ведомству. И уже только одним этим был интересен Робину Гуду, не говоря о том, что на их общем с Гурским участке, был замурован климатический процессор нашей планеты.
«Я так и знал, что этот номер не пройдет!» – за нашей спиной раздался знакомый голос.
– Что, Кит, не сидится дома? – Марат подмигнул девушке и повернулся к американцу.
– Ева, поезжай в Минск, детка! Спасибо, за желание помочь – Кит Бейтс мягко, но настойчиво подтолкнул ее в сторону автобусной остановки.
Глава 8. В капкане
– У меня деловое предложение. Вы нам сдаете канал связи с Федором Карловичем, а мы Вас выводим на Шептуна – оживился Робин Гуд, с беспокойством глядя на Анатолия Анатольевича, который готовился ввести тому дополнительную дозу сыворотки.
Я с интересом разглядывал неугомонного англосакса, который, несмотря на свой профессионализм, так банально попался в охотничий капкан при попытке проникнуть во двор Гурского. Правда, не знал отважный Робин Гуд, что сей дворик дополнительно охраняют две сотрудницы самого Федора Карловича, да и маломерная Багира, собачка Андрея Дмитриевича, вовремя навострила ушки.
– Не морочь людям голову, Робин! Ведь у нас нет таких полномочий – Кит затушил в пепельнице сигарету и устало откинулся в кресле.
– Да оставь ты его в покое! – Гурский остановил нашего доктора, который, невзирая на дипломатическую неприкосновенность, закатал американцу рукав рубахи и брызнул вверх струйкой какого-то лекарства, выданного ему Пинько.
– Можно вопрос, господин Пинько? – первым делом спросил Робин Гуд, когда Анатолий Анатольевич разрезал на его руках липкий скотч.
– Валяй! – Марат устал за последние сутки и к пойманным агентам ЦРУ потерял интерес, так как информацией они располагали весьма скудненькой.
– Почему на четвертом, и совершенно лишнем подсолнухе любезно подаренной мне господином Раскаталиным картины, оказались именно Ваши пальчики, Марат Казимирович? – Робин Гуд растирал затекшие запястья.
«Блин! А я-то думаю, почему замолчал передатчик?» – чуть было не проговорился Пинько, но вовремя спохватился.
– Марат Казимирович частенько захаживал ко мне в гости. Разумеется, еще в те далекие времена, когда она украшала мой кабинет – не растерялся Сергей Васильевич.
– Вас не смущает, что на оригинале полотна всего три цветка? – улыбнулся Кит Бейтс.
– Разве? – вопрос американца застал Марата врасплох, и он пригвоздил к месту Гурского, намалевавшего подделку.
«Разве это было принципиально? Главное, надо было умело расположить на полотне тонкие металлические нити, имитацию волосков от кисти. И предпочтительной была композиция из четырех цветков» – говорил дерзкий взгляд Гурского.
«Сам виноват! Надо было все семь раз проверить» – проворчал про себя Пинько.
– Как далеко вы можете пойти в сотрудничестве с нами? – Марат Казимирович сегодня был в костюме военного кроя, брюки, которых были заправлены в армейские ботинки.
– Не могу взять в толк, а кого представляете собственно вы? – Робин Гуд осмелел настолько, что в нем снова угадывался прежний задор успешного агента.
– Всех честных граждан Земли и отчасти наших соседей – с пафосом ответил Раскаталин, кивнув в сторону притихших после боевой стадии операции, Сары Александровны и Николь Николаевны.
– Я хотел бы повторно задать свой умный вопрос, и задать его для особо тупых! – Пинько упредил язвительную реплику, уже готовую сорваться из уст Робина Гуда.
– А то, что будет? – улыбнулся Кит, зная нас как вполне мирных и справедливых людей.
– Закопаем в огороде, и дело с концом! – с самым серьезным видом произнес Гурский.
– А что, это вариант! – подал голос Анатолий Анатольевич, принявший самое активное участие в задержании Робина Гуда, которому, потом, он же и оказал первую медицинскую помощь, вытащив ногу из капкана.
– Рука не поднимется! – Бейтс продолжал нагло улыбаться.
– Еще как поднимется! – заявил Гурский.
– Не вопрос, слишком большая цена на кону! – поддержал его и Раскаталин.
– А что Вы скажете, Северин Альгердович? – после слов Сергея Васильевича, Кит перестал выдавливать из себя глупую улыбку.
– Климатическое оружие в руках американцев, это не самый лучший вариант – глядя в глаза Робину Гуду, честно ответил я, глядя в сторону соседнего участка.
– Вы полагаете, что лучше раскрыть карты перед китайцами, японцами или русскими? – Кит перехватил мой взгляд.
– Я полагаю, что прав Андрей Дмитриевич. Будет лучше закопать эту тайну вместе с вами вон на том пустыре – Сара Александровна вальяжно вытянула свое стройное тело на стареньком диване Гурского и кивнула в сторону заросшего бурьяном соседнего участка.
– Мы готовы сотрудничать с вами в любом формате – не дожидаясь ответа, от застывшего в замешательстве Бейтса, скороговоркой произнес Робин Гуд.
– Ишь ты, шустрый какой! Сотрудничать он согласен! А подписать кое-какие бумажки? – Марат вытащил из портфеля стопку листов с заранее набранным текстом.
– Склоняю голову перед Вашим профессионализмом, Марат Казимирович! – Кит Бейтс бегло пробежал глазами анкеты с уже заполненными биографиями, заявлениями о готовности к сотрудничеству и прочими важными документами к вновь завербованным агентам.
– Не вижу пункта о нашем гонораре – удивился Робин Гуд, также бегло ознакомившись с полным пакетом документов, приготовленных Пинько.
– Работаем за идею! Но читать надо более внимательно, там все есть! – Гурский ткнул пальцем в тринадцатый пункт договора, который разрешал бывшим цээрушникам получать зарплату по месту своей бывшей службы.
– Благородно! – протянул Робин Гуд, ставя свою подпись.
– А что нам остается делать! – Кит Бейтс также расписался.
Раскаталин принес из кладовки старинный «Полароид» Маргариты Михайловны, супруги Андрея Дмитриевича, в той, параллельной жизни. Сделав, несколько фотографий в анфас и профиль, он закончил формальности в оформлении новых агентов.
– Правильное решение! – Николь Николаевна, вытащив из-под набедренной повязки губную гармошку, наиграла мазурку.
– Ты считаешь, что это не срочно? – Гурский потрогал на ее груди свисток, который болтался на шелковом шнурке.
– Сегодня у шефа юбилей, не охота его отрывать от приятных забот – пояснила Сара Александровна.
– Андрей Дмитриевич, а кто эти амазонки? – Робин Гуд, наконец, обратил внимание на наших помощниц.
– Это настоящие амазонки, Кит! – решил пошутить Гурский, даже не догадываясь пока, как близко он был в тот момент от истины.
– Девчонки самого Федора Карловича? – решил уточнить Кит, удивив не только нас, но и Сару Александровну с Николь Николаевной.
– Что ты об этом знаешь, Кит? – Сара подняла за подбородок его сразу же опущенную голову.
– Шептун всерьез опасается только начальника какого-то отдела по имени Федор Карлович. А про вас, я дотумкал сам – признался Бейтс.
– До чего ты еще сам «дотумкал»? – Александровна почти нежно теребила его по коротко стриженой «ежиком» шевелюре.
– Слышал, что во второй фазе операции, на помощь Шептуну явиться гость по имени Анукакий – Кит совершенно размяк от рук Сары Александровны.
– Может быть, Анунакий? – аж подпрыгнул умиротворенный сегодняшней работой Пинько.
– Точно, Анунакий! – просиял в лице Кит.
– Но он, же в темнице! – переглянулись между собой Николь Николаевна и Сара Александровна.
– Не знаю, в какой он там темнице, но у Анунакия есть канал связи с Шептуном, это установлено совершенно точно – сливал свежую дозу информации Кит Бейтс.
– Информация из социальных сетей, или это собственные наработки? – строго спросил Казимирович.
– Обижаете! – покраснел Робин Гуд.
– Можно я пойду домой? – подал голос семейный доктор, проведший всю ночь в засаде и забывший предупредить об этом свою супругу. Мы знали непростой характер его жены и поэтому отпустили Анатолия Анатольевича с запиской от Сергея Васильевича, который всегда вызывал у нее высокую степень доверия.
«Зря ты, конечно, помянул тут наших «амазонок», но бог даст, пронесет!» – я также завизировал эту записку, бегло ознакомившись с ее содержанием.
– Я думаю, что самое время дунуть в свисток! Не время шефу праздновать в одиночку! – Гурский был прав, Анунакий со своим каналом связи, практически аннулировал наш прорыв, связанный с вербовкой цээрушников.
– У меня есть необычное предложение! Я сгоняю на Щорса и мы вместе поздравим шефа, а заодно проведем оперативное совещание – Сергей Васильевич неожиданно высказал очень своевременную и здравую мысль.
– Свистите, Николь Николаевна! – Марат Казимирович снял свой полувоенный френч и подмигнул Робину Гуду, который, как и ушедший доктор, был слегка озадачен новой для себя информацией.
– С праздником! – в незапертую после ухода Анатолия Анатольевича дверь, заглянул Николай Михайлович.
– Заходи! – Гурский поставил для соседа свободную табуретку.
– Спасибо за приглашение! – из кухонной вытяжки выплывал хорошо знакомый нам плазмоид.
– С Днем Рождения, Федор Карлович! – хором пропели наши амазонки, а вслед за ними и почти все остальные
Глава 9. Шептун
– Вы даже представить себе не можете, господин Шептун, в каких условиях нам приходится работать! – полковник Дюбер снял мокрый армейский плащ времен второй мировой войны и протянул озябшие руки к огоньку.
– Честно говоря, мне до синей трубы Ваши трудности, Ник! Вам нужно климатическое оружие? Тогда извольте терпеть и не ныть! – Двуязыкому Лекосу Шиве (именно так назвала при рождении его мама) надоело слушать ежедневные жалобы американца, набивавшего цену своей ничтожной помощью.
– Хотелось бы знать, сколько нам ждать! Ведь камень давно в нашем распоряжении – Николас Дюбер кивнул на центр пещеры, где уже две недели стоял гранитный постамент, увенчанный темно-серой глыбой неизвестной породы, насквозь пронизанной многочисленными отверстиями самого разного калибра. Причем внутренние полости этих лабиринтов были так тщательно отполированы, что Николас, не будучи специалистом в области геологии и минералогии не уставал удивляться блеску полированных неизвестным мастером поверхностей, вызывая этим постоянное раздражение Шептуна.
– Сколько надо, столько и будете ждать! – грубо отрезал Двуязыкий Шива.
– Не забывайтесь, Ипполит Пантелеевич, на кону большие деньги! – согревшийся полковник не прочь был дать урок этому выскочке, которого пригрело его ведомство.
«А вдруг, это очередной русский шарлатан?» – осенило офицера, которого однажды уже пытались одурачить в Турции двое бродяг, предложив купить чертежи новой баллистической русской ракеты. Хотя после тщательной проверки, те оказались то ли болгарами, то ли румынами.
– Я, например, прекрасно осведомлен о том, что Вы господин полковник, не передали господину Фляйшману и половины тех денег, которые ссудили Вашему ведомству простые американские налогоплательщики.
«Вот скотина! Дует в эти дырки, шепчет и думает, что его работа стоит десяти миллионов в день! А результата все нет и нет!» – Николас вновь попытался для себя обосновать откат в пятьдесят пять миллионов, которые он решил инвестировать исключительно в развитие своей семьи. И только! А крепкая и счастливая семья, как известно, основа любого приличного общества.
«И пятнадцать миллионов лейтенанту Ковальскому, чтобы помалкивал» – про себя добавил Шептун, не имея к больным деньгам этого перекошенного мира абсолютно никакой тяги.
– Что мне передать в Центр? – уже гораздо более миролюбиво спросил полковник.
– Похоже, что Вы прикупили пустышку – также, более миролюбивым тоном ответил ему Ипполит Пантелеевич.
«Пустышку!?» – замер Дюбер, на миг, представив разборки в финансовом отделе.
– Пока все говорит о том, что этот процессор не от мира сего. Чужой это процессор! – Шептун сделал знак рукой, чтобы полковник покинул центральную залу пещеры, а сам решил провести еще парочку тестов и устало зашептал…
«Пустышка!» – Николас, выйдя из пещеры, и снова попав на линию дождя, сник духом. Он даже на краткий миг не мог себе представить диалог в кабинете шефа. Хмурые Уральские горы давили на психику, и ему вдруг сильно захотелось выпить. Не знал полковник Дюбер, не выходящий четвертые сутки подряд на связь, что в Минск уже давно вылетел начальник его отдела, Кит Бейтс с самыми полными полномочиями и более свежей и достоверной информацией об искомом камне.
Вдали мерцали тусклые огоньки небольшого поселка, где он позавчера наблюдал, как двое русских мужиков зашли в магазин, взяли по бутылке водки и тут же, далеко не отходя от крыльца, их и оприходовали. Гениально! Вчера это ему показалось чересчур, но сегодня он был готов поступить точно так же.
«Фары!» – оживился Николас, когда внизу, где вместо дороги угадывалось направление, послышался звук грузового автомобиля.
Забежав в пещеру, полковник воровато залез под матрас, где у него хранились русские деньги и ужом выскользнул в вечернюю мглу. Боязнь разминуться с попутной машиной, гнала его напролом через непроходимые чащи, местами он кубарем скатывался с крутых склонов, больно ударяясь о камни и редкие пни. Но специальная подготовка, бывшего сержанта морской пехоты США, помогла ему вовремя сгруппироваться и выскочить на еле различимую лесную дорогу буквально в десяти метрах от колес тяжело груженного лесовоза. Скорость автомобиля на этой местности едва ли превышала скорость пешего человека, но полковник был рад приглашению радушного водителя занять место в кабине.
«В поселок?» – спросил водитель КРАЗа, сверкнув двумя золотыми коронками на передних зубах.
Конец ознакомительного фрагмента.