Артем Тютюнников. Музыка
Я слушал музыку, как вселенную, да та и была ею.
В несколько жутких мгновений она сжалась в Праатом, а в следующий миг вновь взорвалась энергетическим вулканом. Раскаленная материя устремилась вовне, превращая Ничто в Пространство.
Я с замиранием сердца слушал дрожание облаков сверхскоплений, внимал галактикам и звездным системам. Звезды извергают фонтаны вещества, и смещаются орбиты их планет.
Сам рельеф небесных тел изменчив, дрожит во всеобщем ритме, заданном всевластным демиургом. Раскатываются громы атмосферных потоков, океанские течения меняют ход, и это доходит до моего слуха.
По телу пробежал неприятный холодок, когда ощутил, как осциллирует каждая элементарная частица, словно мигает: вот она есть, а вот ее свойства совсем иные, а вот ее и вовсе нет – мелькнувший призрак на очередном заходе вселенского маятника. Мелодия суперструн.
Пространство заполняют волны всех природ и диапазонов: электромагнитные, гравитационные, глюонные… И за пределами вечной суеты складываются во что-то большее: звуки оркестра для единственного слушателя. Для меня.
Внезапно мир подернулся дымкой. По реальности прокатилась волна рассогласования, слух пронзил резкий разряд диссонанса. Интерфейс прервался, и меня словно бросило в космический вакуум. Я поднял веки, и в глаза тысячепудовым молотом ударил яркий свет.
Я бешено заморгал, вытер дрожащей рукой слезящиеся глаза. Сощурившись, с трудом осмотрелся.
В комнате светло, как на Солнце. На проекционном экране во всю стену замерло окно музыкального проигрывателя, столбики анализатора спектра застыли в очередном прыжке. В дверном проеме кто-то стоит, уставившись на меня.
Я через силу повернулся лицом к гостю, по шее прошла волна тупой боли, в голове разлилась озером расплавленного свинца. Из глотки вырвался стон.
– Стат, ну ты соображай хотя бы, что делаешь! Какого черта тебе вообще здесь надо?..
Гость нахально ухмыльнулся, вошел в комнату. Подцепил со стола синюю коробочку, оценивающе осмотрел. Хмыкнул.
– Опять этой дрянью накачался? Растормаживатель образов? И ведь банальный расширитель сознания, на кой тебе оно надо!
Он швырнул коробок на столешницу, кинул мне оттуда три яркие упаковки.
– На вот, прими, надо же в себя приходить.
Я кивнул с благодарностью, от движения голову вновь пронзила вспышка боли. Я высыпал на ладонь по паре капсул из каждой пачки, судорожно бросил на язык. Поспешно схватил со столика бутылку и запил водой прямо из горлышка.
Блаженно откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза. Боль медленно растворялась, уходила прочь. Вскоре под веками перестали метаться галактики и взрываться сверхновые. Я нечленораздельно промычал что-то благодушное.
– Подо что кайфовал-то? – раздался голос Стата. – Опять расширенные переложения какой-то древности? Моцарт, Бетховен, Бах?..
– Бах… – ответил я и осторожно открыл глаза.
Стат поморщился.
– Владисвет, твой вкус ужасен. Хотя с этой штуковиной и не с такого проберет. Впрочем, – сделал паузу, обвел комнату взглядом, – аппаратура у тебя тоже располагает. Звук, должно быть, сногсшибательный, динамики в каждом углу. Соседи-то не жалуются?
Я возмутился:
– Соседи?! Ты меня за мелкого хулигана принимаешь? Полная звукоизоляция! У меня здесь практически собственная вселенная.
Стат кивнул, вероятно мыслям.
– И давно выбирался из своей вселенной?
У меня аж брови взлетели на лоб.
– Выбирался? Зачем?! Продукты заказываю через Сеть, музыку качаю тоже, даже выполненную работу в офис пересылаю! Ну да, там надо разок в месяц появиться лично, но это, слава богу, не много времени отнимает. Чего еще надо?
Стат покачал головой.
– Ну хорошо, а работал ты когда в последний раз? Я имею в виду – не просто какой-нибудь проектик для своей конторы шабашил, а сочинял, компоновал, записывал? А?
Я замер, по венам пробежал жидкий лед. Странное беспокойство сжало сердце холодной лапой. Мгновенно попытался сконнектиться с домашним персональником, удалось с третьей попытки: мысли путаются, и мозги напрочь отказываются работать. Стат подал со стеллажа баночку с таблетками ноотропов, я послушно закинул в себя пару кругляшей, в голове прояснилось. Наконец на дисплейную глазную линзу спроецировалось окошко интерфейса. Я поскакал по директориям, как заяц по кустам: Творчество – Работы – Аудио. Последний файл датирован тремя месяцами тому назад. Порылся в архивах заготовок, но и там ничего новее. Боже, что я делал столько времени?!
Я поднял ошарашенный взгляд на Стата, тот терпеливо ждет, ответ прочитал на моем лице. Кивнул, резко поднялся с места.
– Значит, так, – сказал он строго, – собирайся немедленно, сегодня я тебя вытащу из твоего кокона, так или иначе.
– Куда же это, интересно?
– Сегодня по Сети вживую пойдет выступление одного парня, нейромузыка с семантическими элементами. Пойдем в клуб, там и приобщимся к высокому.
Я уже встал с дивана и через персональник отрубал домашнюю аппаратуру, посетовал скорее для проформы:
– Нейромузыка? Опять ты со своим мозговым онанизмом! К тому же у меня и дома соответствующий транслятор имеется, почему бы не послушать прямо здесь?
Стат внезапно положил руку мне на плечо, посмотрел прямо в глаза. Мне показалось или в его взгляде мелькнула тень беспокойства?
– Я хочу, чтобы ты поглядел на тамошнюю публику, – проговорил медленно и четко. – Поверь, это стоит увидеть.
Мгновение мы смотрели друг на друга, потом неожиданно он улыбнулся:
– Да, и кончай мне тут на Лема ссылаться. Сам знаешь: нейромузыка с цереброматикой не имеют ни грана общего.
Он подмигнул и двинулся в прихожую. Я поглядел вслед и начал собираться активнее. Через пару минут мы покинули квартиру.
Эскалатор буквально вытолкнул на поверхность, и глотка подземки выплюнула нас в лицо мегаполиса.
Сверху обрушились водопады искусственного света, слух наполнили громкие голоса, долетает издалека музыка. Впереди на громадной площади разлилось целое людское море, ходит волнами, вот-вот заштормит. Десятки лиц, в воздухе витают радость и веселье – похоже, Стат затащил в популярное место вечернего отдыха.
Здания вокруг пылают огнями вывесок и реклам, ночное небо расцветили безумные краски голограмм. Дополненная реальность высыпала сотнями значков и указателей, спам-блокиратор мелькнул на дисплейной линзе тревожным красным огоньком, но быстро справился с перегрузкой. Число ярлычков тотчас сократилось вдвое.
Стат тронул за плечо, нетерпеливо махнул рукой.
– Сюда, – сказал он и нырнул в толпу.
Я кинулся за ним, боясь в суматохе потерять из виду. Живой океан лиц и тел сомкнулся вокруг, что-то толкнуло в бок, едва не развернуло. Я стал пробираться за Статом, некоторое время еще удавалось следить за его спиной, но когда наконец отстал, впереди над головами зажегся виртуальный путеводный огонек, и я пошел на него.
Периодически задевали встречные, но от них веет таким добродушием и сытой веселостью, что даже не хочется бросать вслед возмущенные взгляды. Почему-то совестно хоть чуть испортить настроение столь искренне развлекающимся людям. Мало ли, от каких бед сюда спасаться пришли.
Наконец выбросило из толкотни на берег этого беспокойного водоема, тут же налетел, как на стену, на строгий взгляд Стата, мол, где пропадал. Неужто боится, что сбегу?
– Мог бы и подождать, – сердито ответил я на молчаливый вопрос, – сначала тащит не пойми куда, к черту на кулички, а потом еще и толкайся за ним…
Стат нахмурился, но качнул приглашающе головой. Двинулись дальше.
Нырнули в нутро переулка. Сгустился сумрак, и тепло и свет центральных улиц как ветром сдуло. Льются лишь синие лучи ламп «дневного» света, да впереди, как в тумане, повис размытым пятном логотип какого-то заведения.
– Ну что, готов к катарсису? – насмешливо поинтересовался Стат.
Я крякнул скептически, Стат поморщился.
– Да знаю я твое отношение к нейромузыке, можешь не напоминать. Но, обещаю, об этом визите не пожалеешь. Будет нечто особенное.
Я глянул искоса.
– Уверен?
– Точно!
Он широко улыбнулся, но мне опять почудились натянутость и тень беспокойства в его лице. Или только показалось?
Я наконец разглядел вывеску, узнал «Аккорд», один из главных музыкальных клубов столицы. Место, что называется, культовое. Давно же здесь не был!
– Пришли, – сообщил Стат.
Фотоэлементы на входе деловито просканировали его, пискнул разрешающий сигнал, и Стат скрылся внутри. Я почти физически ощутил пристальный взгляд техники, невидимые лучи прошлись по телу, кажется, даже как-то странно кольнуло в кончиках пальцев. Автомат крепко задумался, внутри что-то пикнуло и затрещало недоуменно и строго. Наконец фейсконтроллер выдал «добро» и считал с моего персональника, вживленного над левой бровью, входную плату. Я шагнул в помещение.
В ноздри ударил крепкий запах сигаретного дыма, доносятся глухие ритмичные звуки. Я двинулся по полутемному коридору, в другом конце на фоне освещенного проема маячит фигура Стата.
С каждым шагом звуки все громче – похоже, музыка играет в главном зале. Грохочущие ритмы бьют каменными глыбами в стены и свод, меж ними мечутся отчаянные обрывки мелодий, словно из динамиков рычит и визжит раненый зверь.
Я поравнялся со Статом и оказался на пороге большого зала. Музыка обрушилась с невиданной силой, буквально вбила барабанные перепонки в ушные каналы. Звук сейсмической волной трясет все вокруг, пол так и норовит уйти из-под ног и провалиться раздробленным крошевом под землю.
В ухе пикнуло, едва расслышал в этом гаме, перед глазами развернулось сообщение: «Ну что, как атмосфера? Стат».
Взгляд привычно скользнул по знакомому помещению. Мечутся огни светомузыки, люди снуют туда-сюда, некоторые совершают ритмичные движения в такт чудовищному реву колонок. Справа угадывается в полумраке возвышение, там несколько столиков, посетители выпивают, ведут неспешные беседы. На противоположной стене развернулся проекционный экран, на нем перетекают друг в друга цветные пятна и тени.
Я еще раз обвел зал взглядом, что-то не так, цепляет глаз. Вдруг остановился, всмотрелся, не веря глазам. В центре, на месте танцевального партера, стоят стройными рядами десятки кресел. Суставчатые конструкции опор, сидений и спинок блестят неярко, словно с тайной гордостью: покрытые новейшими нанопленками, детали практически лишены трения и готовы изогнуться под любым углом. Мягкая обивка так и манит сесть, обещая тут же принять форму тела. На подлокотниках устроились тачпады коррекции положения: можно откинуться, даже лечь, поменять твердость различных частей. Готов поспорить, эти штуки даже массаж умеют делать…
Терминалы нейровоздействия.
Слушатели уже понемногу занимают места.
– Ну как? – донесся голос Стата.
Я внезапно понял, что слышу его четко и ясно, ровный спокойный голос. Гремящая музыка стихла, даже не заметил, когда наступила тишина.
Стат смотрит с ожиданием, губы вновь растянуты в ироничной ухмылке. Нервный тик у него, что ли?
– Гм… – В горле почему-то сделалось сухо, я откашлялся, произнес: – Обычно, насколько помню, все любители нейромузыки запросто умещались в эдакой комнатушке где-то на втором этаже. Там и стоял десяток терминалов. Откуда такое многолюдье?
Стат хмыкнул довольно.
– Вот то-то и оно. Я же обещал, будет кое-что необычное. Кстати, помнишь, что тебе говорил: присмотрись к публике. Как находишь почтенное собрание?
Я пробежался по лицам: все разные, но всюду читается нетерпеливое ожидание. От зрительских рядов долетает неумолчный говор, активно обсуждают предстоящее действо, некоторые даже горячо жестикулируют. Предвкушение чего-то особого и важного буквально пропитало воздух.
Вообще, никогда не видел здесь столь разношерстного люда, равно как не припомню такого единодушия по поводу предстоящего концерта.
– Похоже, этот твой новоявленный гений нейромузыки вызвал ажиотаж, – ответил я задумчиво.
Стат кивнул.
– Ну что? Займем места?
Мы двинулись к импровизированному партеру, опустились на места в одном из средних рядов, с краю. Только я коснулся кресла, оно будто проснулось. Ощутил, как едва заметно сместились какие-то механизмы, подстраиваясь под мою комплекцию. Я чуть откинулся и подкорректировал положение тачпадом.
Мгновением позже от кончиков пальцев к плечам пробежал странный холодок, по спине волной промчались мурашки. Видимо, это отразилось у меня на лице, Стат сказал успокаивающе:
– Не пугайся. Это терминал проверяет нейроконтакты. Подает слабые импульсы и считывает твою реакцию.
Ну да, как же, не пугайся. Честно говоря, особо переживать и не собирался, но неясное предчувствие чего-то нехорошего упрямо болтается на донышке сознания.
Нейромузыка транслирует сигналы непосредственно в узлы и центры нервной системы. Задействован весь спектр эффектов: от зрительных и слуховых галлюцинаций до эмоционального возбуждения. Специальные раздражители активизируют осязательные и обонятельные рецепторы, слабые сверхточные электромагнитные поля вызывают реакцию различных участков мозга. Все сопровождается звуком, часто обычной музыкой и определенным видеорядом.
Поговаривают, терминалы нейровоздействия вышли на свет божий из секретных лабораторий спецслужб. Там якобы прорабатывали вариант глубокого воздействия на психику с целью массового промывания мозгов. Однако все, чего удалось достичь, – слабый эмоциональный отклик и формирование неких простейших образов в сознании испытуемых. Хватит, чтобы создать настроение на полчаса, но явно недостаточно для управления послушными массами. Проект потерпел неудачу. Впрочем, «серые кардиналы» не растерялись и нашли разработкам иное применение.
Почему-то в полную неудачу всемогущих спецслужб верится плохо, но вот то, что изобретатель нейтротрансляторов неплохо заработал на своем детище, – факт. Вместе с получившими широкое распространение еще раньше нейроинтерфейсами, переводящими активность нервной системы в компьютерные команды, они позволили наладить обратную связь между пользователем и машиной, и теперь целый букет приложений новой технологии расцвел буйным цветом. Нейромузыка из них, пожалуй, самое простое и очевидное.
Конец ознакомительного фрагмента.