З
В причину нежелания прийти на вечерю званные выставили свои земные отношения (см. Лк. 14, 16–24). Иной приписал такую важность занятиям ученым, должностным, прихотливым, что счел себе позволительным пренебрежение Богом; иной предался семейным заботам и забыл Бога; иной, наконец, увлекся страстями, погряз в грубых плотских наслаждениях и сделался совершенно чуждым Бога. Не один очевидный грех отнимает у нас наше духовное сокровище, отнимает его всякое земное занятие, всякое земное положение, когда к ним всецело будет привлечена и прикована душа. (4)
Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5, 20). Праведность книжников и фарисеев удовлетворялась изучением
Закона Божия по букве, за которым не следовало изучение его жизнью, за которым, напротив, следовала жизнь, противная Закону Божию. Остающиеся при одном изучении Закона Божия по букве впадают по причине такого поверхностного знания в гордость и самомнение, как замечает преподобный Марк Подвижник[94], как и случилось с книжниками и фарисеями. Заповеди Божии, которые существенно постигаются от исполнения их[95], пребыли сокрытыми для фарисеев. Душевные очи, просвещаемые заповедями (см. Пс. 18, 9), когда они исполняются, не просветились у фарисеев. Они от деятельности, противной Закону Божию, стяжали о Законе Волшем превратное понятие и по причине Закона Божия, долженствовавшего приблизить и усвоить их Богу, удалились от Бога, сделались врагами Бога. Калсдая заповедь Божия есть священная тайна и открывается здесь исполнением ее и по мере исполнения ее.(2)
Изучение Закона Божия требует терпения. Это изучение есть стяжание души своей: в терпении вашем, – повелевает Господь, – стяжите души ваши (Лк. 21,19)[96]. Это – наука из наук! Это – небесная наука! Это – наука, сообщенная человеку Богом! Стези ее совершенно отдельны от тех обыкновенных стезей, которыми идут науки земные, науки человеческие, науки, рожденные нашим падшим разумом из собственного его света, для нашего состояния в падении. Кичат, напыщают ум науки человеческие, осуществляют, растят человеческое «я»! Божественная наука открывается душе, предуготовленной, сотренной, углажденной самоотвержением, как бы лишившейся самобытности по причине своего смирения, содеявшейся зеркалом, не имеющим никакого собственного вида, способным по этой причине принимать и отражать Божественные начертания. Божественная наука – Премудрость Божия, Божие Слово. (2)
Начальной причиной духовного, вечного блаженства для человека служит тщательное изучение Закона Божия и жительство по Закону Божию; начальная причина душевного, вечного бедствия заключается в неведении Закона Божия, в жительстве по внушениям и представлениям лжеименного разума, по влечениям воли, поврежденной, извращенной состоянием падения. (4)
Доказательство беспредельности Разума, управляющего вселенной, продолжает великолепно выражаться существованием всего существующего. Малейшее количество законов творчества и существования – и то в некоторой степени – постигнуто человеками. Постигнуто ими и то, что всю природу объемлет превысшее человеческого постижения законодательство. Если нужен ум для постижения частицы законов, тем необходимее Он для составления их. (2)
Мне дано узнать, что природа управляется обширнейшим премудрым законодательством, что законодательство это одинаково объемлет и громаднейшие, и самые малейшие творения. Ничто из существующего не изъято из подчинения законам. Мне дано узнать, узнать лишь отчасти и поверхностно, малейшую часть законов природы, чтобы из этого познания, составляющего плод тысячелетних усилий и славу человеческого ума, я заключил положительно о существовании Ума неограниченного, всемогущего (см. Рим. 1, 20). Возвещает Его, громко проповедует природа. Во мне естественно существует понятие о Боге, понятие это не может быть не запечатлено неомраченным сознанием, которое черпает душа из рассматривания природы чистым оком. Непостижима она для меня! Тем непостижимее делается она, чем я более стараюсь постичь ее! Она и должна быть непостижимой, будучи произведением непостижимого Бога! Непостижимо для меня раскинут широкий свод небес, утверждены на своих местах и на своих путях огромные светила небесные, также непостижимо пробивается из земли травинка, небрежно попираемая ногами. Она тянет из земли нужные для себя соки, разлагает их, образует из них свойственные себе качество, вкус, запах, цвет, плод. Возле нее другой стебелек, из той же земли, из таких же соков вырабатывает свойства совсем иные, следуя отдельным, своим законам, и часто возле вкуснейшей ягоды или душистого цветка вырастает злак, напитанный смертоносным ядом. (5)
Чем отличаются заповеди Евангелия от заповедей Моисеева десятисловия? Последние не допускали падшего человека впасть в состояние решительно противоестественное, но и не могли возвести к тому состоянию непорочности, в которой человек был сотворен. Заповеди десятисловия сохраняли в человеке способность к принятию заповедей Евангелия (см. Ин. 3, 21). Заповеди Евангелия возводят в непорочность, превысшую той, в которой мы сотворены: они зиждут христианина в храм Божий (см. Ин. 14, 23); сделав его храмом Божиим, поддерживают в этом благодатном сверхъестественном состоянии (см. Ин. 15,10). (2)
Господь назвал свои частные заповеди малыми по простоте и краткости изложения, по причине которого они удобоприступны для каждого человека. Назвав их малыми, Господь возвестил однако же, что нарушитель одной такой заповеди малейшим наречется в Царстве Небесном (Мф. 5,19), т. е. лишится этого Царства. (2)
Находящиеся в тяжком рабстве греха, под владычеством ожесточенного, каменносердечного фараона, под непрестанными и мучительными ударами лютых приставников, при столпотворении, затеваемом гордыней мира! Вас призывает Спаситель к духовной свободе. Придите ко Мне, – говорит Он, – все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11, 28–30). Иго и бремя Христово – евангельские заповеди. Они требуют самоотвержения и потому названы игом, но освобождают и оживляют душу, наполняют ее неизъяснимым спокойствием и наслаждением и потому названы игом благим и легким. Каждая из них благоухает кротостью и смирением, сообщает эти добродетели исполнителю заповеди. Навык к исполнению евангельских заповедей соделывает кротость и смирение свойством души. Тогда Божественная благодать вводит в душу духовную кротость и духовное смирение действием превышающего ум мира Христова.
Все частные заповеди Свои Господь совместил в две главные: в заповедь любви к Богу и в заповедь любви к ближнему. Эти заповеди Господь изобразил так: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мк. 12, 29–31). На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф. 22,40). Делается человек способным к любви Божией от исполнения любви к ближнему, в состояние же стремления всем существом к Богу возводится молитвой.
Исполнение евангельских заповедей увенчивается соединением человека с Богом. Когда ученик
Христов исцелится от злобы на ближнего и действием умной и сердечной молитвы направит все силы души и тела к Богу, тогда он признается любящим Бога. Кто любит Меня, – говорит Спаситель, – тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам… Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14,21,23).
Условие пребывания в любви Божией и в соединении с Богом заключается в соблюдении евангельских заповедей. Нарушением их расторгается условие: нарушитель извергается из объятий любви и от лица Божия во тьму кромешную – в область страстей и бесов. Если заповеди Мои соблюдете, – сказал Господь, – пребудете в любви Моей. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон (Ин. 15,10,4,6).
Братия! Изучим всемогущие и животворящие заповеди великого Бога нашего, Создателя и Искупителя, изучим их сугубым изучением – в книге и жизнью. Во святом Евангелии они прочитываются, но уразумеваются по мере исполнения их наделе. Сотворим брань с нашим падшим естеством, когда оно воспротивится и вознеистовится, не желая покориться Евангелию. Не устрашимся, если эта брань будет тяжкой и упорной. Тем с большим усилием постараемся одержать победу. Победа должна последовать непременно: брань заповедана, победа обетована Господом. Царство Небесное, – сказал Он, – силою берется, и употребляющие усилие, то есть насилующие свое естество, восхищают его (Мф. И, 12). (2)
Только соблюдающий со всей тщательностью евангельские заповеди, как подобает исполнять заповеди, данные Богом, может пребывать в любви к Богу – не в той любви, которая принадлежит падшему естеству, но в той, которая есть Дар Святого Духа, которая изливается в обновленного человека действием Святого Духа (см. Рим. 5,5) и соединяет человека с Богом. Небрегущий о заповедях, последующий влечениям падшего естества нарушает любовь, расторгает соединение. (2)
Сказал Господь в святом Евангелии: Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих.
Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Ин. 14, 23, 24, 15). Соблюдающий Христовы заповеди – Христов, несоблюдающий их не принадлежит Христу. Рассматривание совести нашей, душевного состояния нашего по евангельским заповедям весьма удобно, крайне душеспасительно, вполне верно. Для примера посмотрим, исполнили ли мы некоторые заповеди Христовы, изложенные в главе 5 Евангелия от Матфея. Не гневались ли мы всуе на ближнего? Не имели ли, доселе не имеем ли с кем ссоры? Не действует ли в нас памятозлобие? Не произносили ли мы слов укоризненных и ругательных? Удерживались ли от взоров, ощущений, помыслов сладострастных? Не воздавали ли злом за зло? Были ли так кротки, чтобы не противиться злу? Любили ли врагов наших? Благословляли ли проклинающих нас? Делали ли добро ненавидящим нас? Молились ли за творящих нам напасть? – Конечно, и эти немногие вопросы затруднят и обличат совесть нашу. Что же может произойти при дальнейшем и подробнейшем рассматривании? – Отверзутся очи наши на грехи наши, насадится в сердца наши чувство непрестанной печали о нашем недостоинстве, мы научимся сокрушаться о тех согрешениях, которые в омрачении нашем казались нам малыми, но по самой вещи лишают нас усыновления Богу и блаженной вечности. Той другое засвидетельствовал Сам Господь. Повелев любовь ко врагам, Он объявил и причину, по которой любовь эта для нас необходима: да будете сынами Отца вашего Небесного (Мф. 5,45). С горестным последствием сопряжено нарушение малейшей евангельской заповеди: кто нарушит одну из заповедей сих малейших, – сказал Господь, – и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном (Мф. 5,19), то есть не будет причастником его[97]. Полное же невнимание к евангельским заповедям, как бы к нравоучению, которое можно и не исполнять, влечет за собой решительную погибель. Не заменится исполнение заповедей никакими подвигами! Не заменят их даже самые чудеса! Многие, – говорит Спаситель, – скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 22–23). Созидание души, основанное не на исполнении заповедей, но на одних подвигах, непрочно, суетно; не может оно выдержать ни скорбей от человеков, ни искушений от бесов, чуждо света, полно мрака и самообольщения. Всякий, кто слушает сии слова Мои… – возвещает воплотившееся Божие Слово, – уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое (Мф. 7,26–27). (4)
При зачатии Богочеловека от человечества заимствована одна половина его – Дева; семя мужчины, обыкновенно оплодотворяющее утробу женщины, отвергнуто. Причина этого ясна. Род человеческий тотчас по сотворении первых человеков получил способность размножаться (см. Быт. 1, 28). Эта способность осквернена грехом вместе с прочими способностями в самом корне своем – в праотцах; следовательно, она, производя людей, в самом обряде производства сообщает им греховный яд, как пророк Давид по внушению Святого Духа исповедал от лица всего человечества: в беззакониях зачат (Пс. 50, 7). Способ зачатия, сообщавший с жизнью греховность, не мог быть употреблен при зачатии Богочеловека, предназначенного в искупительную жертву за человечество. Жертва за греховность человечества долженствовала быть чуждой греха, вполне непорочной. Этого мало: она долженствовала быть безмерной цены, чтобы могла искупить человечество, виновное перед бесконечным Богом, невыкупимое, следовательно, никакой ограниченной ценой, как бы эта цена ни была велика. Естество человеческое сделало Богочеловека способным быть жертвой, а естество Божеское дало этой жертве безмерную цену.
Бог Слово для принятия человечества заменил действие семени мужеского творческой силой Бога… Для достойного зачатия предуготовлена была и Дева. (4)
Природа земная служит только слабым образом рая, красоты которого нетленны, несказанно изящны, преисполнены священного мира и благодати. Земля после согрешения праотцов наших проклята Создателем и непрестанно выражает это проклятие в своих смятениях и нестроении. То колеблется она и поглощает целые города и веси, то выступают на поверхность ее свирепые воды и губят целые страны, то проходят по ней бури с вихрем, молнией, громом, градом, оставляя следом своим разрушение. Человечество, живущее на ней, находится в непрестанной борьбе – и частной, и общественной, представляя собой обширное зрелище разнообразного страдания, неумолкающего труда, бесчисленных грехов, страшных преступлений, вавилонского столпотворения. Добродетель едва находит на ней тесный и скорбный приют. Неумолимая и ненасытная смерть ходит по ней и постоянно истребляет поколения человеческие, которые закон размножения, установленный для рода человеческого Творцом, заменяет поколениями новыми. И будет ходить она и пожинать людей до тех пор, пока сама не погибнет вместе с разрушающимся миром. Животные, населяющие землю, восстали одни против других, беспощадно истребляют друг друга. Сами стихии находятся в непримиримой вражде и непрерывном борении между собой. На земле все сражается, все страдает, все стремится к взаимному уничтожению. Какое грозное и непрерывное смятение! Какое повсеместное и ожесточенное столкновение! Оно неприметно или малоприметно для тех, кто всегда участвует в нем, но из уединения и тишины монастырской оно очевидно для странника, которого вселил Бог прямо рая сладости (см. Быт. 3, 23) для непрестанного воздыхания и сетования о нем. Если же земля, проклятая Богом, земля – изгнание наше, страна бедствий, обольщений, злодеяний, смерти, обреченная Богом на сожжение (см. 2 Пет. 3, 7,10), имеет красоты свои, нас восхищающие, то каков должен быть рай, уготованный Богом для возлюбленных Его в вечное жилище и наслаждение? Глаз плотский не видел, плотское ухо… не слышало, и… на сердце, занятое одной чувственностью, не приходило… что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом Своим (1 Кор. 2, 9-10). (3)
Гнев Творца изменил землю. Проклята земля за тебя (Быт. 3, 17), – сказал Он человеку, поправшему заповедь Его, и земля, утратившая благословение, была немедленно поражена разнообразным всеобщим расстройством, предвозвещающим сожжение ее, делающим это сожжение как бы естественной необходимостью. Пало на землю проклятие, и засвистели ветры, разразились бури, засверкала молния, загремел гром, явились дожди, снега, грады, наводнения, землетрясения. Животные утратили повиновение и любовь к человеку, утратившему повиновение и любовь к Богу. Отношения их стали враждебными. Одних он покоряет себе насильно и содержит в повиновении насильно, с другими он во вражде и войне непримиримой и убийственной. Весьма и весьма немногие породы остались послушны ему, как грустный памятник и образец прежней всеобщей любви, большинство удалилось и укрылось от него в дремучие леса, в обширные степи, в ущелья гор и темные пещеры. Дикие и неприязненные взоры кидают они на прежнего обладателя своего, когда неожиданно встретятся с ним. Они как бы видят в нем преступника, врага Божия: одни быстро бегут от него, другие с остервенением кидаются на него, чтобы растерзать. В неприязненные отношения вступили животные и между собой: оставив пищу, сначала для них предназначенную, ощутив изменение в самом естестве своем, которое приобщилось к проклятью, поразившему землю, они восстали друг на друга, начали пожирать друг друга. Смерть, на которую обречены были наши праотцы за грех свой, смерть, которую они ощутили и в душе, и в теле по отступлении Божественной благодати, но которой явного последствия еще не ведали, они увидели и уведали на животных. Первые убийства совершены были, без сомнения, зверями, потом человек начал убивать животных для жертвоприношения (см. Быт. 4, 4), наконец, явилась смерть между людьми от убийства, совершенного братом-злодеем над братом-праведником (см. Быт. 4, 8). До греха не было в мире смерти. Смерть вошла в мир через грех (см. Рим. 5,12), быстро охватила, заразила, неизлечимо повредила мир. Разрушение мира сделалось необходимостью: разрушение его есть естественное последствие его смертного недуга. Сгорит земля в последний день этого ветхого, изветшавшего мира, попадают светила небесные с мест своих, как плоды со смоковницы, сшибаемые ветром; само небо совьется, как одежда, и исчезнет (см. 2 Пет. 3, 10; Откр. 6, 14). Единичные черты первоначального состояния земли, сохраненные для нас Книгой Бытия, показывают, какое огромное, какое горестное, непостижимое для нас изменение совершилось над землей в результате падения человека. (5)
Земля назначена местом покаяния для праотцов и для всего рода человеческого, который должен был произойти от них. Земная жизнь каждого человека – это время, данное ему на покаяние. Все человечество на земле должно быть погружено в покаяние, в безутешное рыдание. Оно должно странствовать на ней, не прилепляясь сердцем ни к каким предметам, которыми обставлена эта гостиница, но непрестанно помышляя о горнем своем отечестве и всеми силами стремясь возвратиться в него. Труд и страдания – непременные спутники покаяния и родители смирения, рождающего покаяние, должны господствовать на земле по самому определению Божию. Человек должен постоянно помнить, что Господь назначил ему в поте лица есть не только вещественный, но и духовный хлеб свой. Человек должен непрестанно помнить, что он на земле во временном изгнании, что он – земля, что он должен возвратиться в землю, из которой он создан. Об этом все на земле непрестанно напоминает ему.
Он находится в непрестанном разнообразном страдании, в борьбе с собственной злобой, в борьбе со злобой ближних своих, в борьбе со стихиями, в борьбе с землей, из-за него проклятой и повинующейся ему только при пролитии кровавого пота. Об этом непрестанно напоминают ему братья его, похищаемые один вслед за другим неумолимой смертью. От земли позволено ему пользоваться только самым нужным, необходимым для земного странствования нашего, отнюдь не излишним, отторгающим мысль от вечности. Все праведники ветхозаветной Церкви, странствовавшие на земле, начиная от Адама, проводили земную жизнь сообразно назначению, данному ей Богом. Они жили на земле как в стране изгнания, как в стране плача и покаяния, питаясь надеждой обещанного избавления, обозревая оком веры вечность. Скитались, – говорит о них апостол, – в милотях[98] и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного (Евр. И, 37–39). Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные (Евр. И, 13). (5)
В уединении можно свободно предаваться странствованию в областях духовного мира, куда переселились с земли мысль моя и сердце. Я не в силах возвратить их на землю! И переселение их с земли совершилось без моего ведома. Я не помышлял об этом переселении, вовсе не знал, что оно возможно, – неожиданно увидел их переселенными. Уже глядят они на землю как странники на чужбину. Побывав в чудной области нерушимого, в области блаженной благодатного мира и света, они отвратились от страны мрака, от страны распрей, ссор, непрестанного смятения, от страны, где все доброе смешано со злом! Темная страна – земля! Она – страна изгнания преступников, осквернивших рай грехом, виновных в преслушании Богу, презревших общение с Ним, променявших это общение на общение с диаволом. На земле все враждебно человеку, и сам он – в непрестанной борьбе с собой. Земля – юдоль изгнания, юдоль первоначальных страданий, которыми начинаются страдания вечные – справедливая казнь за оскорбление бесконечно Благого. Земля – изгнание наше, потому-то сюда пришел Искупитель: искупил безмерное согрешение ценой безмерной – Своею Кровью. Земля – изгнание наше, потому-то Искупитель возводит принявших Его искупление с земли на Небо. Небо – истинное отечество человека: шествие туда надо совершить в самом себе. В себе надо увидать миродержцев! Надо рассчитаться с ними, возвратив им принадлежащее им, заимствованное человеком от них. Заимствовали мы от них яд греха, грех во всех его мелочных видах, во всех его разнообразных формах. Отделив из себя все, чуждое естеству нашему, мы останемся сами с собой, со своим собственным непорочным естеством. Это очищение производится в нас Словом Божиим, открывающим нам и свойства нового Адама, и язвы ветхого. Всеблагий Дух Святой, увидев белизну нашу, низойдет в нас, осенит Своим миром и светом, изменит, запечатлеет, вчинит в блаженное племя избранных, в потомство второго человека, Который Господь с небесе. Запечатленные Духом, мы уже не будем страшиться миродержцев, мрачных и злобных, пройдем сквозь темные и густые полчища их к свету истины, найдем в лоне ее предвкушение будущего блаженства. Кто совершил этот путь на земле во внутреннем человеке, кто освободился от плена греховного и получил обручение Духа, того душа пройдет по разлучении ее с телом беспрепятственно и безбедственно мытарства воздушных истязателей.(6)
В состоянии по сотворении человеческое естество было вовсе непричастно злу. В нем жило и действовало одно цельное добро. Никакого опытного понятия о зле человечество не имело. Оно знало только, что существует зло, что опытное познание зла пагубно для человечества (см. Быт. 2, 9,17; 3, 2). Теоретическое, поверхностное познание о зле не могло иметь никакого вредного влияния на человеческое естество, как познание мертвое, равновесное незнанию в отношении к внутренней и внешней деятельности человека. Падение человека совершилось при посредстве деятельного опытного познания зла, падение человека заключается в деятельном опытном познании зла, в усвоении себе зла. Так, теоретическое познание о яде не причиняет смерти, напротив, предостерегает от нее, практическое познание яда, то есть вкушение его, приносить смерть. (2)
Какое отношение имеет обновленный человек ко злу? Он не может не иметь точного познания о зле. Но мы видели, что невинное естество человеческое в его состоянии по сотворении едва получило такое познание, как и погибло от него. Тем нужнее знать отношение естества обновленного к познанию зла. Отвечаем: чистота сердца – духовное состояние обновленного естества, названное в Евангелии блаженством, доставляющим человеку боговидение (см. Мф. 5,8), является в душе после блаженства милости, проистекает из этого блаженства. Известно, что евангельские блаженства суть духовные состояния, открывающиеся в христианине от исполнения евангельских заповедей, что блаженства открываются одно вслед за другим, рождаясь одно от другого. По отвержении своей правды, как оскверненной злом, из среды плача о своем состоянии падения, из среды кротости – этого примирения ко всем скорбям, видимым и невидимым, – начинает ощущаться в душе алкание и жажда Правды Божией. Правда Божия обретается в милости, где Евангелие и повелевает искать ее. Любите врагов ваших, – говорит оно, – благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5,44–48). Совершенство христианской, а потому и человеческой, добродетели в обновленном естестве есть благодатное богоподражательное милосердие, производимое в христианине развитием Божественной благодати, данной ему в Крещении и возделанной заповедями. От такого милосердия является духовная чистота: она питается им, она живет им… Тогда человек не видит злобы в ближних своих, когда все отношения его к ближним будут поглощены милостью к ним. Неужели такое невидение недостатков в ближних есть ослепление ума, есть признание зла добром? Напротив: ослепление ума, невидение греха и зла, признание зла добром принадлежат нераскаянным грешникам, оправдывающим грех свой. Святые Божии, просвещенные Духом Божиим, понимают зло во всей его подробности, знают его козни и его ядовитость; они при помощи этого познания, доставляемого Духом, с особенной тщательностью охраняют себя от опытного знания грехов, доставляемого исполнением греха на самом деле. Рожденный от Бога, – говорит святой Иоанн Богослов, – не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему (1 Ин. 5,18). При посредстве благодатного милосердия, которым истинные христиане дышат к ближним, они пребывают чуждыми греховности ближних, сообщающейся через осуждение осуждающему, нарушающей его собственное спокойное радостное святое устроение. Мир Божий, который превыше всякого ума, (Флп. 4,7) обитающий в святых Божиих, немедленно обличает всякий приближающийся помысел сопротивного, какой бы личиной праведности ни был прикрыт этот помысел. (2)
Падшее естество поражено слепотой ума. Оно не видит своего падения, не видит грехов своих, не видит своего странничества на земле и распоряжается собой на ней как бессмертное, как существующее единственно для земли. Оно не только с жестокостью судит и осуждает грехи ближнего, но и из собственного своего бедственного устроения сочиняет для ближнего грехи, каких в нем нет; оно соблазняется самыми возвышенными христианскими добродетелями, искажая значение их сообразно лжеименному разуму своему по своей сердечной злобе. Напротив, обновленное естество имеет благодатное знание и зрение зла, даруемые Богом, знание и зрение зла, не только не нарушающие целости добра в человеке, но и служащие к строжайшему охранению человека от опытного познания зла, гибельного для человека. Обновленное естество видит и ведает зло в себе, в человеках и в демонах, но пребывает неоскверненным от зла, потому что эти видение и ведение естества обновленного принадлежат не собственно человеку, приобретены не собственным усилием человека, но дарованы ему Богом. Можно уподобить знание зла, приобретенное человеками через падение, знанию больными болезней, которыми они страждут, а знание зла человеками обновленными – знанию болезней врачами. Больные опытно знают болезнь, но не знают ни причин ее, ни средств к врачеванию ее; врачи, не зная опытно болезни, знают ее несравненно определеннее, нежели больные, знают причины ее и средства пользования[99] от нее. (2)
Зло, будучи недостатком добра, может относиться только к ограниченным разумным тварям, в которых добро ограничено. Недостаток не имеет места в бесконечном, приступа к нему. Бог – бесконечен, и добро Его – бесконечно. Бесконечное по свойству своему не уменьшается при всевозможных численных вычитаниях из него и не увеличивается при всех таких приложениях к нему. Ни зло, ни добро тварей не имеет и не может иметь никакого влияния ни на Бога, ни на действия Его. Судьбы Божии стоят на высоте недоступной и неприкосновенной, они стоят на высоте, не зависящей от действий и демонских, и человеческих. Действие Божие пребывает со своим собственным свойством и значением, несмотря на то, каково бы ни было действие и человеческое, и демонское, соединенное по наружности в одно действие с действием Божиим. (2)
Судьбы и действия Божии идут путем своим, действия человеческие и демонские идут также путем своим. Преступления и злодеяния не перестают быть преступлениями и злодеяниями в отношении к деятелям своим, хотя бы совершающие зло с намерением злым вместе были лишь орудиями воли Божией. Последнее есть следствие неограниченной премудрости Божией, неограниченного могущества Божия, по причине которых твари, действуя по свободному произволению своему, вместе пребывают неисходно во власти Творца, не понимая того, исполняют волю Творца, не ведая того. (2).
Заповедь, данная человеку в раю, воспрещающая вкушение от Древа познания добра и зла, не отменена. Она и теперь запрещает видеть зло в ближнем и осуждать его, запрещает мстить ему, повелевая воздавать благом за зло, запрещает смотреть с вожделением на женскую красоту, на красоту, которая до падения не возбуждала вожделения, запрещает не только произнесение слова богохульного, раздавшегося в раю из уст диавола, но и произнесение имени Божия всуе, и каждое праздное слово, каждое греховное помышление. (3)
Мрачные духи злобы совершили два тяжких преступления[100]: первое было причиной их извержения из сонма святых Ангелов; второе преступление было причиной их невозвратного отвержения. На небе они возмутились против Бога, предводитель их, ослепленный самомнением, захотел сделаться равным Богу. За преступную попытку свергнутые с неба в поднебесную, они позавидовали блаженству новосозданного человека и совершили новое преступление: обольстив человека, увлекли его в свое падение. Последнее злодеяние падших ангелов окончательно решило их участь: им они запечатлели себя во зле, по причине его вполне отступила от них благодать Божия, они преданы самим себе, своей злобе, своему греху, который зачали и родили в себе, которым попустили проникнуться естеству своему. Уже никогда никакой мысли доброй, уже никогда никакого ощущения доброго не приходит ангелу отверженному. Он весь всецело погружен во зло, желает зла, изобретает зло. Палимый ненасытной жаждой зла, он ищет насытиться злом и не может. Все совершенное и совершаемое им зло представляется ему недостаточным перед тем злом, которое воображается ему, которого ищет его нестерпимая жажда зла. Будучи сотворен светоносным Ангелом, он низвержен за свои преступления ниже всех скотов земных. За то, что ты сделал это убийство человеку, – сказал разгневанный Бог сатане, застав его на месте преступления в раю, близ человеков, только что низверженных им в падение, – проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей (Быт. 3, 14). Дух бесплотный обрекается на помышления и ощущения единственно земные, страстные; в них его жизнь, в них его сокровище. Дух лишается способности к занятию духовному; плотские занятия объемлют его вполне. Дух для мысленного жительства низводится из лика духов в состояние плотское и в этом разряде встает ниже всех скотов и всех зверей земных. Скоты и звери действуют по законам естества своего, а падший дух, вращаясь в естестве скотов и зверей, вращается в естестве, ему несродном, унизительном. Он не хочет и не может правильно действовать в этом естестве: он непрестанно злоупотребляет этим естеством. (4)
Конец ознакомительного фрагмента.