Сильнее разума. Часть I. Дневник прошлого, написанный ныне (Г. А. Пискарев, 2012)

Витать в облаках

Смысл этого выражения, сводящегося к порицанию пустой несбыточной выдумки, в раннем детстве мне, конечно же, был неведом, как неведомо было и само словосочетание «витать в облаках». Но я витал в них тогда чуть ли не самым натуральным образом. Как часто после темного подвала, куда в конце цветущего мая меня запрятывала мать для переборки проросшей прошлогодней картошки, я бежал в бьющий зеленой волной о изгородь нашего сада бескрайний луг или на окаймленную длиннолистыми ивами тихую, ласковую Костромку, навзничь ложился на прогретую радужным солнцем траву или ослепительно белый песок и смотрел, смотрел на плывущие в голубых небесах ватно-мягкие, беспрестанно меняющие свои причудливые формы и очертания облака. Как во взбитую пуховую перину хотелось, неудержимо, до боли в сердце, броситься в эти обволакивающе-обворожительные творения и плыть, плыть куда-то, в далекую, неведомую даль. А однажды в лесу, взобравшись на самую верхушку высоченной сосны, окинув глазами колеблющееся зеленое покрывало подлеска, я еле-еле удержался от жгуче-манящего желания броситься вниз, в эту упругую изумрудную пучину, которая, как казалось мне, что речные волны, может принять меня осторожно и нежно.

Послевоенное детство, в обыденности корявое и скупое, без материнских каких-либо нежностей (где и когда было той же матери моей, вдове-солдатке, растившей двоих сирот, с утра до ночи работавшей на колхозных полях, а после захода солнца на собственном огороде, сюсюкать умильно над своими горе-чадами? Обеспечить бы сносное существование их), оно, это детство расцвечивалось, утеплялось величайшей благодатью, разлитой в окружающей нас божественной и вечной природе. И еще: босоногое, рвано-латаное детство мое выпало на великие годы истинного послепобедного ликования. Это было время встреч с настоящими героями войны, немногими вернувшимися с фронта односельчанами, – отмытыми от окопной грязи и пороховой копоти, в начищенных до блеска сапогах и ботинках, перетянутых широкими кожаными ремнями, с красивыми погонами на гимнастерках и кителях с отливающими золотом и огненным рубиновым светом медалями и орденами на них. Я млел, когда в кругу родственников и друзей дядя мой по матери, дядя Костя, двадцатипятилетний капитан-пехотинец, начавший войну рядовым в Брест-Литовске и закончивший ее офицером в Берлине, поднимая бокал с шипучей пивной брагой, гордо вскинув голову, призывно-величественно и самозабвенно начинал вдруг исполнять песню-тост, отчего по спине бежали мурашки и электрический ток бил в самое сердце:

И громом гремел подхваченный всеми собравшимися призыв-припев, возносящий нас будто в небесные выси, где мирское, больнососущее душу бытие как бы тонуло в чувственно-лучезарном торжестве:

Спустя многие годы, когда мне пришлось работать спецкором газеты ЦК КПСС «Сельская жизнь», я пережил это состояние вновь, стоя около установленного в одной из сельских школ под Ельцом бюста поэту Павлу Шубину – автору слов легендарной песни, кою столь вдохновенно пели в детстве моем земляки-фронтовики. В школьном музее я осматривал личные вещи поэта, деревенского мальчика, ушедшего на войну, читал незнакомые мне до селе проникновеннейшие стихи о родном поселении Чернава, называемого стихотворцем «Родиной в подробностях простых», о землячках-девушках «в цветастых полушалках, – встретишь и не вспомнишь об иных». И слушал рассказ о его кончине – «в скверике, поутру, от разрыва сердца». О боже, ведь так же скончался и поэт-фронтовик Алексей Фатьянов, да и до обмирания сердца любимый мною и матерью моею капитан, а впоследствии подполковник Советской Армии, Константин Михайлович Смирнов. Позвонил жене с работы: «Иду домой». – Поднялся из-за стола и рухнул замертво. В пятьдесят лет от роду.

Вспомнился рассказ матери, как после ранения в битве под Москвой, подлечившись в госпитале, приехал Костенька на побывку. Прилег на лавке, рукава гимнастерки закатались до локтя. Смотрит сестрица и не поймет, отчего это руки брата выше кистей как бы ошпарены, затянуты красновато-дрожащей кожицей. «А-а, – объяснил проснувшийся красноармеец, – это вши обглодали руки, когда мы в окопах без смены стояли. Кисти-то на морозе: насекомые их не кусали, а закрытое тело жгли не щадя».

Осознание ужаса кровавой мясорубки, через которую прошли наши люди, могло бы опрокинуть в бездну отчаяния, свести с ума кого угодно, если бы… Сейчас говоруны-демократы это называют циничной большевистской обработкой сознания, ложью, и даже величайшим преступлением перед народом, от которого, дескать, всячески скрывали горькую правду, обвивая страну кумачом, гремя победными фанфарами и славными песнями, убирая из людных мест инвалидов, увечных, калек.

Что можно сказать на это? В головах некоторых людей давно, как известно, бродят мысли о том, что природа не любит мириться с уродством. Тут, собственно ничего особенного нет, если бы не шли эти люди дальше, заявляя, как это сделал недавно один врач-психолог: «Здоровые сторонятся и не любят больных, поскольку от последних исходит гнилая разрушительная энергия». И демократы сразу же припомнили отдельные случаи содержания инвалидов войны в специальных заведениях. Нет, они не говорили о том, что там содержали тех, у кого не было родственников и близких, которые бы помогали им. И уж, конечно, умалчивали «друзья народа» о том, что почти в каждой советской семье после войны находился то ли безрукий, то ли безногий. Их не только не сторонились – их женили, рожали им детей. А дядя Ваня

Косарев из нашей деревни, например, ходивший из-за ранений на четвереньках, простите, имел любовницу в соседней деревне, с которой прижил крепкого мальчишку.

А вот о том, что делается ныне в средствах массовой информации, без негодования и впрямь говорить невозможно. Все больше и больше утверждаешься во мнении: прикрываясь пресловутой гласностью, нас сознательно обкармливают отчаянной гадостью, пошлостью, ужасами и страшилками, дабы разрушить до конца сохранившуюся еще кое у кого здоровую психику. И не прав ли тогда Валентин Распутин, советуя согражданам во имя спасения души своей выключить телевизоры?

Ох, уж эти «друзья народа», поющие с чужого голоса. Понять бы им – не большевистский призыв, а библейский, божеский постулат, ориентирующий на борьбу любыми средствами со смертным грехом – отчаянием. И объясните мне умники-словоблуды, почему в ваше счастливое, справедливое время так косят от армейской службы молодые ребята, постулирующие себя при опросах вроде как бы патриотами отечества? Дрожат за шкуру свою, боясь участи 13 тысяч афганцев, погибших за десятилетие? Но мы-то, представители поколения, воочию видевшие изуродованных, искромсанных в Великой Отечественной войне солдат, прекрасно знавшие, что за четыре года погибли более 20 миллионов наших сограждан, рвались на военную службу. Поступить в офицерское училище было заветной мечтой многих из нас. От мечты стать военмором меня лично не отпугнула даже гибель линкора «Новороссийск», где в перевернутом трюме задохнулся троюродный брат мой Анатолий. Трагедия эта была скрыта от общественности, но родственники-то погибших знали об этом.

«Сукины дети» – большевики знали натуру русского народа, знали, что не было выше чести для него, чем служение Отечеству. Знали и всячески способствовали проявлению глубинных, можно сказать, сакральных благородных человеческих свойств. Не был патриотизм, как пытались преподнести его ухари-перестройщики, «убежищем для негодяев». Да что там. Стоит перед глазами такая вот сценка, разыгравшаяся в семье двоюродного брата матери моей Чистякова Ивана, принявшего первый и последний бой свой на Курской дуге. Его, семнадцатилетнего мальчишку, израненного, засыпанного землей от взрывной волны, откопали санитары, когда тело его уже ели черви. Но солдат был жив. До конца войны провалялся в госпиталях, а в сорок пятом его привезли со станции на тележке в родную деревню – умирать. Он выжил. Отпоила парным молоком от собственной коровенки тетка Матрена, солдатская матерь.

Женился Иван, двоих детей родил, бригадирствовал в колхозе. Попивал. Жена скандалила в этих случаях. Так вот помню костит она в очередной раз пьяненького муженька своего, а он, насупившись, как дитя малое, сидит на крылечке, что-то обиженно лопочет. Что? С ума сойти можно: «Ладно, ладно, ругайтесь, да только начнется опять война, захватят вас немцы, – я же освобожу. Приду под красным знаменем и скажу: Здравствуйте, товарищи».

Жена таращила глаза, а у меня, сопливого, взбраживали в голове красочные видения то ли из просмотренных фильмов (их показывали прямо на деревенской улице вечером, прикрепив полотно-экран на стену какой-либо избы) «Голубые дороги», «За тех, кто в море», то ли рисунки собственной фантазии, где я, как тот капитан в красивом с золотыми шевронами кителе, опирающийся на красивую трость, шагаю не по экранному полотну, а по родной деревне, сопровождаемый восхищенными взорами односельчан.

Но знаю я и другого Ивана Чистякова, дерзкого, злого, готового броситься в отчаянную драку, если кто-то, будь то задиристый, не видавший истинного лиха удалец или кичливый чинуша местного разлива наступал ему, что называется, на больную мозоль. Остались в памяти, пересказываемые старшими с придыханием истории, как он в столовой райцентра один с вилкой и ложкой в руках рванулся в бой с городской шпаной, невежливо с ним обошедшейся, как гордо, гневно отказался от милостиво определенной ему зажравшимися тыловыми крысами третьестепенной инвалидности, за которую, кстати, никаких денежных выплат тогда не полагалось…

Недавно, перебирая старые школьные тетрадки, увидел я на обложке одной из них собственные каракули. То были забытые, нигде не печатавшиеся мои стихи:

О боже! Неужели это я написал? А почему бы и нет? Ведь первый неудобный вопрос, что возник в моей голове, был связан именно с положением своих земляков. В четвертом классе, мы в те годы уже изучали историю СССР, помню, когда «проходили» разделы ее, где шла речь о закрепощении крестьян, закончившееся тем, что мужики потеряли право даже на одноразовый переход от одного помещика к другому (он до того времени осуществлялся по осени, в «Юрьев день»), прожгла меня мысль, а ведь сейчас в нашей стране, «где так вольно дышит человек», как пелось в известной песне и которую так любил погибший на фронте мой отец, у крестьян тоже нет «Юрьева дня»: деревенские жители не имеют возможности свободного передвижения по стране – перебраться в город и устроиться там на работу оказывалось крайне затруднительным. Оргнабор, вызов на учебу, для девушек приглашение в няньки – вот, пожалуй, и все, что могло освободить деревенщика от деревенской зависимости.

Такие дела: горечь бытия и романтика духа – как параллельные миры. И снова блестки памяти. Мне года три. Мать на работе. Я один. Смотрю в окно. На взгорке за вспаханным полем – голубая избушка. Там живет пасечник-сказочник. С дымарем, с укрывающей лицо железной бородой – сеткой. Выползаю из дома, хочу добраться до голубого терема, но вспаханное поле, куда я вступаю, разбрюзгло после дождя, оно засасывает мои башмаки, я вязну, падаю в грязь, барахтаюсь и кричу. Вытаскивает меня на цветущую лужайку случайно оказавшийся тракторист – дядя Леша Виноградов.

Путь к красоте и сказке не легок.

Школьное утро

«1 сентября. Начало учебного года. Веселый школьный звонок, гомон ребят и радуга осенних цветов…» Так писал я в семидесятых годах прошлого столетия, работая в газете «Сельская жизнь», в передовой статье, посвященной радостному празднику знаний – началу учебного года. Писал, основываясь, увы, не на личном опыте.

В первый класс семилетним мальчишкой я пришел случайно, что ли. Тогда в школу начинали ходить, вообще-то, в основном с восьми лет. Я просто увязался за своим троюродным братом, четвероклассником Витькой, утопал с ним «босой и нечесаный» в начальную школу, что находилась в соседней деревне Глебовское. Нас тогда со цветами в нее никто не провожал – родители, старшие работали в поле. Витька сунул меня в стайку первоклассников, и я оказался за партой.

Учительница, Серафима Алексеевна Хапова, красивая молодая девушка, уроженка Глебовского, только что закончившая учительские курсы при Галическом педагогическом училище, куда в этом году поступила, кстати, и моя сестра Валентина, по какой-то причине не обратила особого внимания на лишнюю единицу в своей группе. Наверное, сочла, что меня просто ранее не зарегистрировали по ошибке. К тому же в тот первый день зарекомендовал я себя необычным мальчиком, заявив, когда учительница спросила, кто умеет считать до десяти, что могу сосчитать и до тысячи (сестра научила, как научила она меня к тому времени писать и читать). Для деревни, послевоенной, полной безотцовщины, когда мы росли по сути дела сами по себе, мои познания были ошеломительными для окружающих.

Дальше – больше. Серафима Алексеевна попросила нас рассказать, если кто знает, стихотворение или сказку. Ребята годом старше меня, кто как, через пень-колоду начали декламировать то про дуб зеленый у Лукоморья, то про травку, что зеленеет. Я же закатил некрасовского «Генерала Топтыгина», которого знал назубок. Ну, а когда я вызвался рассказать еще и пушкинскую «Барышню-крестьянку» (ее я изучил опять же благодаря сестре), молодая учительница вдруг поднялась с места и удалилась. Через минуту, раскрасневшаяся, вошла она обратно с учительницей четвертого класса Евдокией Петровной Ларионовой, нашептывая ей, изумленной: «Нет, вы послушайте, послушайте». Послушать, вероятно, и впрямь было что. Тщедушный мальчишка, ничтоже сумняшеся, вещал о барской любви. Когда я дошел до места, где описывалась игра в «Горелки» и то, как гонялся Владимир за селянками, чтобы, догнав, расцеловать ту или иную из них, Глебовские педагоги расхохотались, а потом сконфужено попросили меня закончить повествование.

Где-то через неделю, вечером Серафима Алексеевна встретила мою мать, с неловкостью стала ей «выговаривать»: «Что же вы, Мария Михайловна, сына-то босым в школу отпускаете?». Мать только ахнула.

Учился я легко. Обладая, видимо, неплохой памятью, схватывал на уроках все довольно быстро. Первый класс закончил чудесно, чем похвастаться могли не все мои одноклассники, некоторые из них остались на второй год. Тогда в школах не знали этого злополучного понятия – «процентомания», оценивали знания учеников достоверно. Бывало и по три года «сиживали» на одной парте охламоны. Охламоны, а не дебилы. Юра Антонов, например, (он пришел в первый класс вместе со мной), поставивший абсолютный рекорд по второгодничеству, чей пересказ некрасовской поэмы про деда Мазая и зайцах, где последние, по Юриным словам, должны были с насиженных мест по весне «эвакуироваться» (замысловатое это слово, примененное ребенком, было знакомо ему хорошо: в войну наши деревни были заполнены эвакуированными), передавали из уст в уста, как анекдот. А Юра, окончивший четыре класса (я к тому времени закончил восемь), поступил, спустя пару лет, в школу механизации, закончил ее и стал заправским трактористом, весьма и весьма уважаемым человеком в округе.

Между прочим, после окончания десятилетки, перед армией мне тоже довелось побывать в стенах нашего училища механизации, что располагалось в старинном монастыре за земляными крепостными стенами города Галича, одного из районных центров Костромской области, откуда, как говорят, вышел Гришка Отрепьев, Лжедмитрий I, самозваный царь всея Руси. Двухэтажный дом боярина Отрепьева я видел в отрочестве – он стоял на берегу живописнейшего крупнейшего в наших краях лесного озера. Там даже была рыболовецкая бригада (во время войны мои односельчане подкармливались нередко здешней рыбешкой), и плавал, бог весть как доставленный сюда, пароход.

Есть в Костромском крае еще одно озеро – Чухломское, славное своеобразным, особого вкуса карасем. Тем самым, которым угощал Уинстона Черчилля на обеде в узком кругу в суровом 41 году Иосиф Сталин. Британский премьер, прибывший в Россию со своими бутербродами (в Англии были уверены: в стране Советов голод), обомлел, отведав блюда «кавказкой кухни», но особенно умилился он, попробовав запеченного «чухломского карася». Его срочным порядком ловили для званого обеда в ледяной воде чухломские бабы и детишки: мужики воевали. Выловлен был всего лишь пуд. Но, право, этот пуд карася сыграл-таки свою добрую роль, как и вид несметных золотых слитков, показанных Черчиллю в Государственных банковских хранилищах, в деле открытия «второго фронта».

Славна Чухлома и тем, что породила величайшего философа современности Александра Зиновьева, бывшего диссидента, отторгнутого современными либералами, через мучительные искания, пришедшего к твердому убеждению: у России свой и неповторимый путь, следуя которому в советский период и стало государство наше сверхобществом. Подобно Михайле Ломоносову, не уставал он повторять; что если мы не будем идти этим путем, то не только не выберемся из насмешек иностранных, но, оказавшись в тисках «западнизации», поможем бесам сотворить новую историю человечества, которая по своей трагичности, похоже, превзойдет намного все трагедии прошлого.

Однако, я отвлекся. В Галическую школу механизации, куда я пришел с целью получить до призыва в армию специальность (деревенское общество уж очень было ориентировано на это), меня не приняли. Вернее, забрать заявление уговорил меня директор школы, сказавший своим наперсникам будто бы такие слова: «Да вы гляньте на аттестат парнишки – ему в МГУ впору учиться». Н-да…

Учился я, повторю, легко. Как и троюродный брат Витька, не посидевший ни одного раза в одном классе два года, что было чуть ли не исключением из общего правила. С ним, этим Витькой, пришел я по окончании первого класса на экзамен по русскому языку. Тогда этот экзамен сдавали в четвертом классе. Экзамен заключался в том, чтобы написать изложение, прочитанного экзаменатором текста.

Экзамены проводились по всей форме, с присутствием представителей РОНО и общественности. Евдокия Петровна, Витькина учительница, увидев меня рядом с ним за партой, вспомнив «барышню-крестьянку» для интереса, видимо, выдала и мне экзаменационный лист со школьным штампом.

Была зачитана глава из романа Василия Ажаева «Далеко от Москвы» о строительстве завода в заснеженной, продираемой жгучими морозами Сибири. Потом, спустя годы, я узнал, что Ажаев в своем романе описал труд «зэков» на этой стройке, труд за колючей проволокой, но Константин Симонов, редактировавший роман, «убрал» колючую проволоку, превратив «зэков» в самоотверженных тружеников, пример героизма которых, взятый на вооружение пропагандистским аппаратом, стал предметом всеобщего поклонения и подражания.

Изложение я написал. Проверяла его представительница РОНО, лично меня не знавшая. Ее оценкой стали пять баллов – их из экзаменуемых не получил никто. Даже Витька…

А спустя три года, когда сдавал я свой «всамделешний» экзамен по русскому языку, труд мой оценен был на «трояк». Правда, писали мы не изложение, а диктант, в котором три раза встречалось слово пароход, которое я, якобы, написал неверно: соединил слова «пар» и «ход» не буквой «о», как надо, а «а». До сей поры не могу поверить, что мог я так сделать, поскольку прекрасно знал правило. Скорее всего, в букве «о» я по небрежности слишком низко опустил закорючку, соединяющую ее с другой буквой, и проверяющему показалось, что написал я букву «а».

Разбираться – что, да как – никто не стал. А я, «троечник», не был зачислен в Суворовское училище, куда хотел меня определить дорогой мой дядя Костя, к тому времени майор Советской Армии. Переживал я, по правде сказать, не очень. Но, не потому что не хотелось расставаться с гражданской вольницей, нет – в тайне, как говорилось выше, я мечтал стать моряком. Уж больно нравилась мне морская форма: тельняшка, клеши, якоря на бескозырке. Вживую такую красоту довелось мне, деревенскому оборванцу, увидеть на сестрином товарище – Саше Шабалкине, поступившем после восьмилетки в какую-то мореходную школу в Ленинграде. Из нашего лесного края «морские волки» что-то по ту пору не выходили. Говорили, был военмором мой дядя по отцу – Михаил. Погибший в первые дни войны, он не успел оставить после себя даже фотографии. На рисованном сельским художником-самоучкой портрете, что висел на янтарной сосновой переборке дедова дома, он был изображен, такая жалость, в штатском одеянии. С фронта моряком вернулся у нас в деревню один лишь человек – Шанский, но он был убит подло, ножом в спину, в один из первых деревенских праздников каким-то свихнувшимся негодяем…

Итак, несостоявшийся суворовец и тайный мариман, я перешел в пятый класс. Средняя школа располагалась у нас уже не в соседней деревне Глебовское – а в селе Контеево, что находилось от нашей деревни более, чем за пять километров. Вот туда по осенней и весенней грязи, по зимним овражным заметенным снегом дорогам и ходил я в течение шести лет, до окончания десяти классов. Ходил в старых отцовских сплавщицких сапогах – «ботфортах» Петра Великого, отцовском пальто, в дядиных подшитых офицерских брюках с выпоротым кантом и суконном военном кителе. Новую телогрейку, купленную за 80 рублей (после денежной реформы в 1961 году эти 80 рублей приравнивались к восьми) по моему плечу, примерил и одел только, учась в девятом классе, одел, как манто.

Начало учебного года, понятно совпадало всегда с уборкой урожая. Нас, школьников, гоняли на уборку картошки, растил и подъем льна, как студентов и шефов. К тому же и собственный огород надо было прибрать – одной матери это было не под силу. На подготовку к урокам времени дома не было. Меня опять спасала память: запоминал, что говорили учителя, слету. Помнится на уроке русской литературы учительница Прасковья Филипповна Флерова прочитала нам несколько рассказов из Тургеневских «Записок охотника», не вошедших в школьную хрестоматию. Великолепное, кстати, издание – тогдашняя школьная хрестоматия: в ней печатались, по сути, все произведения (некоторые, правда, в сокращении), предусмотренные для изучения учебной программой. В данном случае Прасковья Филипповна завысила планку, ознакомив нас с более широким перечнем. Видимо, это диктовалось педагогическими требованиями относительно внеклассного чтения.

Разумеется, мало кто из нас, обормотов, заглянул в библиотеку, чтобы полистать тургеневские новеллы, на кои обратила внимание наша учительница, и поэтому при проверке, как мы усвоили тему, услышала она в ответ от опрошенных невнятное бормотанье. Дошла очередь до меня. Конечно же, я тоже не брал в руки книги, но на удивленье всем, бойко отбарабанил, что надо.

– Сколько же раз ты перечитал рассказы? – взметнула брови Прасковья Филипповна. И тут я сообразил: если честно скажу, что ни разу, меня сочтут за бахвала-выскочку. И потому смиренно произнес:

– Два.

– Вот, – подхватила учительница, что значит не полениться. Садись, Пискарев, отлично.

Между прочим, хрестоматийные повести-рассказы, пьесы я прочитывал еще летом – из любопытства, из неукротимого желания почитать в свободное время что-нибудь этакое. В деревне нашей библиотеки (увы) не было, кстати, и в Глебовском тоже. Школьная библиотека в каникулы не работала. И вообще, первые книжки, предназначенные не для учебы, а просто для чтения, я увидел в школе, учась в третьем классе. Тогда из райцентра под ответственность педагогов завезли нам стотомный комплект художественной литературы.

Первая книга, которую мне выдала Серафима Алексеевна Хапова, называлась «Путешествия Гулливера». Ее, если одолею, должен был вернуть я через неделю. Вернул на другой день (взахлеб читал всю ночь), в надежде получить новое произведение. Через некоторое время на меня, как на феномена, показывали пальцем даже взрослые: «Прочел всю школьную библиотеку».

В школах, ребята-одноклассники «умников», говорят, поколачивают. Странно, но на себе я этого не испытал. Напротив, чувствовал некоторое обожание. Как обожали Кольку Кузнецова, прошедшего до четвертого класса без запинки. Мой троюродный брат Витька, без второгодничества добравшийся до 10 класса, был прямо-таки в глазах односельчан героем. Споткнулся Витька на выпускном аттестатном экзамене по русскому языку и литературе, написав сочинение, в котором проверяющие выявили… 15 грамматических и синтаксических ошибок. Как умудрился их сделать Витька, знали немногие. Дело в том, что экзамен пришелся на день, когда в соседней деревне отмечали престольный праздник, а Витька, бесшабашный малый, заглянув поутру к дружку своему Генке Кашину, хватанул с ним энное количество самогонки. Забродило в голове. И результат – аттестат после переэкзаменовки получил бравый школяр только осенью. Правда, ни его самого, ни его родителей сие не огорчило, не удручило. Витька преспокойненько поступил на курсы сыроваренных мастеров, что находились при специфическом НИИ в городе Угличе Ярославской области. Нас тогда не очень ориентировали на продолжение учебы – в институтах, скажем. Ребята, поступившие после школы в Буйский сельскохозяйственный техникум (учебное заведение, надо сказать, всесоюзного значения: выпускники его получали распределение не только в хозяйства нашей области, но и в совхозы, колхозы по всему Советскому Союзу.), или в железнодорожное училище, а то на курсы электриков, были желанными, почитаемыми гостями на устраиваемых в школе встречах с бывшими одноклассниками.

Глебовско-пилатовская сторона, представителями которой были и я, и Витька, и еще человек двадцать ребят, в интеллигентных кругах села Контеево, куда мы ходили с пятого по десятый класс, в среднюю школу, считалась «медвежьим углом». То, что в нашем краю, за устьем реки Тёбзы, впадающей в реку Кострому, водились медведи – это точно. Сам в детстве с противоположного берега наблюдал, как медведица купала медвежат в протоке. А бабушка моя, Варвара Ивановна, собирая в лесу малину, неожиданно столкнулась как-то с косолапым, выползшим из берлоги своей по ягоды, что называется, лицом к лицу. Кто больше перепугался от этого, сказать трудно. Только от истошного крика бабки Топтыгин рванул в кусты, оставляя своеобразные следы от внезапно случившейся с ним «медвежьей болезни». Да что там, глухой овраг с протекающим по нему ледяным ручьем за деревней, так и назывался у нас – Медведухой, а ржаные поля за околицей – «Большим лесом». Старики хорошо помнили этот лес въяве и то, как вручную корчевали сосны и ели в обхват, отвоевывая у суровой природы землю под рожь, картофель и лен (ныне, благодаря демократическим реформам, здесь снова растет лес, только не сосновый и еловый, а чертопо-лошный, сорно-ольховый и ивовый).

Водились у нас и волки. До коллективизации у моего отца на пастбище загрызли они лучшего жеребца «Карьку». В войну волки разбежались, перепугавшись взрывов и грохотов танков на полигоне, что был обустроен под нашим райцентром – городом Буем. Мелкое же зверье осталось. Бывало, идешь зимой рано утром в школу (занятия у первой смены начинались в 8 часов), смотришь, а параллельно, шагах в двадцати рыжая лиса. Нахальная, знает, что ты ей ничего не сделаешь, смотрит на тебя, хвостом метет, в снегу купается. Между прочим, Н.А.Некрасов «Деда Мазая и зайцев» написал, охотясь в знакомых нам местах. А знаменитых «Коробейников» посвятил другу-приятелю Гавриле Яковлевичу – крестьянину деревни Шоды, что располагалась в нашей стороне. То-то многие мои дремучие, полуграмотные земляки могли петь под гармошку, народную, как считалось, песню «Коробочка», не прерываясь по часу. Потому как знали наизусть не пять-шесть куплетов, которые исполнялись и исполняются повсеместно ныне, а всю многостраничную поэму Николая Алексеевича.

И все же взгляд на нашу сторону как на «медвежий угол» формировался у контеевских культурных граждан, думается, не столько по причине отдаленности ее от центра, сколько из-за кондовости быта и нравов людей, живущих здесь. Избы, крытые соломой, бородатые мужики, своеобразный акцент речи, пьяные отчаянные драки, своеобразная одежда, – как-то самодельные шубы со сборами, валяные сапоги, кепки-восьмиклинки, домотканые полотенца – все это будто бы прорвалось в середину 20 века из прошлых веков. И, право, когда я, учась в 8 классе, читал в Толстовском «Петре I» об убогости быта селян того времени, их одеянии, поведении, мне казалось: Толстой рассказывает не о ком-то и о чем-то, а о моей деревне, людях, рядом со мной проживающих. Я уж не говорю о схожести природных ландшафтов, о вечно сияющей красоте молчаливой природы. Меня с детства окружали и некрасовские «несжатые полосы», и пушкинские с солнцем морозы и никитинский белый пар от реки и прочее, прочее, что вливалось в распахнутую душу потоком, закреплялось в ней на всю жизнь, формируя истинно русский характер – восторженный и грустный, вспыльчивый и раздумчивый…

Глебовско-пилатовская ватага (мы ходили в школу единой командой: у нас было правило – ждать друг друга и идти на занятия вместе) считалась буйной и грозной, могла постоять за себя в стычках с другой не менее удалой стороной – «корёжиной». И, понятно, отношение педагогического состава к нам было «определенное». Чего было ждать от медвежат, дерзких, хулиганистых.

Надо сказать, мое первое произведение (стихотворное) в форме книги (рукописной, иллюстрированной двоюродным братом Костей Головиным) появилось в те годы. В нем излагались в пародийной форме рассказы нашего военрука Петра Васильевича Курузова о собственной фронтовой жизни. Петр был мужем нашей дальней родственницы, в войну служил на полигоне под Буем в звании старшего лейтенанта. Это знали хорошо мои родственники, знали и мы с братом. Знали, кстати, и то, что изгнан он был из армии за нечестивое поведение (между прочим, бросил Петр Васильевич подло в свое время первую довоенную жену). И потому мое резюме под карикатурами бравого вояки в самодельной из порезанной на равные части школьной тетради книге, разошедшееся не только по школе, но и по селу, взывало к читателям соответственно:

Язык мой проклятый. Даже с моей матерью теперь разговаривали родственники Курузовы, глядя в сторону и сквозь зубы.

Бедная мать моя. Сколько же ей пришлось перетерпеть всего из-за сына своего. И в те времена, когда я был маленьким и когда, что называется, вымахал с «коломенскую версту» и работал в газете. Прототипы многих моих «героев», людей с вывихнутой совестью, о которых я рассказывал в печати, были хорошо узнаваемы моими земляками и самими фигурантами. И их реакция была «адекватная». У матери травили кур, вытаптывали огород, отказывали в лошаденке для поездки за дровами.

А тогда… Ходил со швейной Зингеревской машинкой по нашей округе некий портной «Коля Хромой», перешивал старую одежду нуждающимся. Сытый, самодовольный. Рассказывал, что он герой гражданской войны, ранен был в ногу, оттого, дескать, и хромота и приставшая кличка. Жил «Хромой» в райцентре, имел в собственности половинку дома рядом с рынком. Моя мать нередко, пользуясь знакомством с Колей – он у нас останавливался довольно часто – иногда оставляла у него нераспроданные лук или картошку до следующего базарного дня. Чувствовалось, Коля был неравнодушен к солдатке-вдове. Однажды накануне первомайского праздника, который отмечался в городе, по моему детскому восприятию, как престольный, даже забрал меня к себе. Тут-то от соседей я узнал, что удалой портняжка никакой не герой гражданской, а обычный калека, получивший травму в детстве – катаясь с горки на коньках. Узнал я, вернее испытал на собственной шкуре, что «герой с дырой» невероятный жмот. Чаем не напоил по приезду, утром оставил без завтрака. После чего я просто-напросто сбежал к своей тетке по отцу, жившей на окраине города. Куда, между-прочим, к праздничному столу, приперся и Коля Хромой, выставляя себя, как благодетеля моего. А я, «благодарный», в присутствии всей родни, и матери моей в том числе, коварно-наивно спрашиваю:

– Дядя Коля! А на каких коньках ты катался, когда колено расшиб?

Пассаж… «Хромой» после этого у нас не останавливался, А мать лишилась близкого от базарной площади складского помещения.

После войны пришлые люди: попрошайки, мастеровые, печники, плотники, в деревнях наших были не редкость. Запомнился «бродячий сапожник «Пантелешка» – по документам Александр Пантелеев, демобилизованный фронтовик. Был он, по всей вероятности, человеком контуженным, с ним случались истерики, а горькую пил он уж точно как представитель профессии, которую представлял. Порою он с выпивкой «завязывал» – копил деньги, чтобы, как говорил, вернуться в Мурманск, где у него якобы остались родные. Однажды, уж совсем было собрался: купил сапоги яловые, телогрейку новую, да решил «обмыть» отъезд и сорвался. Пошло-поехало все сначала.

Говорят, он тоже поглядывал на мать мою, но сомневаюсь, чтобы у матери были какие-то намерения относительно его. Кончил же он очень плохо, заснул несчастный солдат мертвецки пьяный в овинной печи, наутро, придя сушить зерно, мужики развели огонь и уморили бедолагу.

А жених «Коля Хромой», спустя годы (я тогда жил и работал уже в Москве, готовился к переезду в столицу матери), дал о себе знать: написал в деревню письмо, в котором просил мою мать оформить с ним отношения, обещал подписать на имя ее и недвижимую собственность (половинку дома) и денежные сбережения. Мать ответила (быть может и жестоко): «Как нянька, я нужней буду внучкам».

Я привожу здесь все эти многочисленные житейские истории вовсе не по причине недержания мысли, слова. Нет, я хочу показать, как накладывало все происходящее специфический отпечаток на формирование характера молодого парня. Не видевший «грязи» в доме, обожающий гордую мать свою, я рос целомудренным чистым открытым мальчишкой. И бурые пятна действительности, падающие на неиспорченную душу мою нередко, как брызги холодной воды, соприкоснувшиеся с раскаленной сковородкой, резко взлетали вверх, обжигая, шпаря окружающих…

С другой стороны, встречая противодействие этому, живя в окружении людей, поглощенных земными тяжелыми, повседневными заботами, мне приходилось сдерживать норов, не очень «выпячиваться», что рождало в душе особого рода скрытность, внешне похожую чуть ли не на застенчивость. А это, к великому сожалению, понукало к действиям, характерным для всех. Я писал, к примеру, стихи, но в том, что хотел стать литератором, не признавался и самому себе. Не верил, что такое возможно. Трактористом, шофером, моряком даже, – да! Но кем-то другим? Не было среди моего ближнего и дальнего окружения, кто мог бы меня сориентировать на это. Педагоги? Увы! Они часто менялись в нашей школе. Не все распределенные учителя и учительницы после вузов и техникумов приживались в нашем захолустном краю. Да и ученики-то с той же глебовско-пилатовской стороны вели себя, повторю, как отпетые, «атландеры».

Дрались, частушки горланили. Были среди них и такие:

На уроках преподавателей с нестойким характером наша братия превращалась в бурсаков из известных очерков Помяловского.

Был у нас учитель географии и немецкого языка Илья Михайлович Маклаков, подверженный известной слабости. Случалось и в класс приходил педагог «веселенький», чем естественно возбуждал у деспотов-школьников веселье особое. Володя Дубов, наш товарищ, заходил в таких случаях на занятия после Ильи Михайловича, заходил, не спрашивая разрешения у учителя и не снимая с головы блатной кепки, повернутой козырьком назад. Поравнявшись с учительским столом, бросал Маклакову небрежно: «Привет» и вразвалочку удалялся на заднюю парту спать.

– Дубов, Дубов, – урезонивал Илья Михайлович вальяжного ученика, – что это за панибратство.

В ответ ноль внимания. Илья Михайлович поднимался из-за стола и сопровождаемый развеселым хором голосов, исполняющих тут же сочиненную песенку:

– посрамлено удалялся.

Но этот же Илья Михайлович в войну бывший переводчиком в разведотряде, первым среди школьных педагогов наиболее внимательно присмотрелся к хулиганствующим элементам, он даже нашел в лесочке вырытую нами землянку, где иногда прогуливали мы уроки, читая понравившуюся ту или иную книгу Однажды застал он нас, когда Вовка Ремов, склонившись над керосиновой лампой сладострастно зачитывал вслух из гётовского «Фауста» – сцену соблазнения Мефистофелем Маргариты.

Можно представить себе удивление учителя, заставшего учеников своих за чтением произведения, изучение которого не предусматривалась тогда в школьной программе, и которого в школьной библиотеке не имелось. Кстати, я тоже не знаю, откуда взялся у Вовки Ремова «Фауст», тем более с пикантной сценой соблазнения молоденькой девушки.

Спустя многие годы, учась в Московском университете, я пытался найти ее в пастернаковских переводах Гете – не нашел. А в детстве вот познакомился, как познакомился, кстати, и с Фейхтвангеровским проходимцем Крулем. В деревне, где все называлось своими именами, поэтизация великими мировыми художниками той же плотской любви, казалась невероятной. Но дело свое очистительное делала. И Маклаков после долгого задушевно-проникновенного разговора с нами, пообещав, что никому не расскажет о нашей землянке, уходя, хлопнув Во-лодьку по плечу, сказал:

– Преступлением будет, если ты не окончишь школу с медалью.

Но вернусь все же к «Фаусту». Его, вероятно, привез кто-нибудь из служивших в Германии солдат. У нас в Пилатово, помню, зимними вечерами, собиралось полдеревни у дяди Саши Бороздкина, послушать читаемого по очереди «Кобзаря» – его дяде Саше, бывшему военнопленному, кстати, нисколько не преследуемого властями, подарил какой-то хохол. Врезалась в память националистического звучания поэма Тараса Шевченко «Катерина», начинающаяся словами:

В «избе-читальне» Бороздкина знакомились наши малограмотные мужики и бабы даже с творчеством Льва Толстого. Его дореволюционное издание некоторых книг приносил я из своего дома, найдя их в старом ларе из-под муки. У нас они оказались потому, что первый председатель пилатовского колхоза – Круговеня, друг моего деда, был приверженцем толстовского учения – «непротивления злу насилием». Когда началась война, он передал моему деду книжки Толстого плюс избранное собрание сочинений Пушкина в кожаном переплете на хранение и ушел на призывной пункт, где заявил, что по определенному убеждению, он не может брать в руки оружия. Круговеня умер в областной тюрьме, объявив голодовку. И такое бывало.

А вдохнувший в нас веру, Илья Михайлович проработал в Контеево только год – его перевели куда-то. Не закончил с медалью школу и Вовка Ремов: его зарезал на вечеринке одногодок и односельчанин Сашка Абакумов. Зарезал просто так, в кураже, ткнул ножом и попал прямо в сердце.

Сашку судили. Получил «вышку». В областной газете «Северная правда» напечатали соответствующее решение суда и сообщение о приведенном в исполнение приговоре.

Однажды летом, когда я учился в МГУ им. Ломоносова, после очередной сессии приехал я к матери и услышал потрясающую новость, что Сашка Абакумов жив, сидит в каких-то особых лагерях в Ворошиловградской области. Потом спустя годы, работая спецкором газеты ЦК КПСС «Сельская жизнь», я побывал в тех местах, и даже в районе – Знаменском, где располагались эти лагеря. Подарок от начальника лагеря получил – наборный с выскакивающим лезвием изогнутый нож, сделанный каким-то умельцем-уголовником. А лагеря и впрямь тут были особые: здесь на урановых рудниках (есть, есть такие в Ворошиловградской Знаменке) работали в основном заключенные-смертники, как правило, получившие «вышку» не за рецидивно-бандитские действия, а за поступок, хотя и страшный, но совершенный по дурости. Так зачем же расстреливать не буяна, не отморозка, решили тогдашние власти, если его можно использовать бесплатно на такой работе, где обычный человек не выдержит. Кстати, после кончины «отца народов» Иосифа Сталина не сразу, но Сашку Абакумова выпустили на волю – умирающего от лучевой болезни. Мне, однако, удалось с ним встретиться. Поведал он: содержали их в лагере отлично, кормили на убой, постоянно обследовали в медицинском плане. Не то, что других наших ребят, попавших большей частью, так же по глупости, в «тюрьму» – то за обычную драку, то за хищение с колхозного поля картошки или зерна.

А за хищение соцсобственности, надо сказать, карали тогда, ой, как строго. Помните момент из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», реплику Ручечника, брошенную капитану милиции Жеглову: – «Указ «семь-восемь» шьешь, начальник». Так вот, принятый сразу же после Великой отечественной войны указ от седьмого августа, предусматривающий усиление уголовной ответственности за хищение социалистической собственности, ударил со всей силой по мужикам моей деревни через четыре дня после его публикации. Подгулявшие накануне – 10 августа – (в этот день у нас отмечается престольный праздник «Смоленская») везли они с «тяжелыми» головами на приемный пункт колхозное зерно. Хотелось опохмелиться. Как? Кому-то пришла в голову мысль продать ведро «ржи-казанки» за поллитровку (кто определит столь ничтожный недовес?) в какой-либо деревне по пути. Так и сделали, не подозревая, что нашелся стукач, сообщивший об этом куда следует.

Вернулись мужички с задания, расселись на лужаечке у Яблоковой горы в ожидании, когда жены закуску приготовят. А тут – глядь – идет Федя Суслов, старший лейтенант милиции, участковый (а «участок» его охватывал деревень 15) – и к отдыхающим.

– Садись, садись, Федя с нами – выпьем, закусим, – загалдели мужики. Федя был свой человек. Ему простодушно тут же и поведали о проданном за бутылку ведре ржи.

– Так выходит, точно, что вы это сделали, – изумился участковый, – ну, коль сами подтверждаете, пойдемте.

Помню эту картинку, гуськом, вслед за Сусловым шагают наши старшие братья и чьи-то отцы, среди коих только что вернувшиеся с фронта бойцы – вон Гена Кокошников, прихрамывающий, идет в сторону разъезда «Бродни», где Федя остановит проходящий товарный поезд и увезет кормильцев на тормозном тамбуре в милицейский райотдел. Помню растерянных баб, кричащих вдогонку: «Куда вы, куда?!»

А дальше был суд. Наверное, показательный. Как для селян, так и для правоохранительных, судебных органов – оперативно сработавших.

Меньше всех, почему-то получил по приговору инвалид войны Кокошников – 10 лет, остальные по 12. Из-под стражи освободили одного дядю Васю Квасникова – хватило ума у того все отрицать: «Самогон не пил, как меняли зерно, не видел». Вернувшись в деревню, окруженный рыдающими и клянущими за чистосердечное признание своих близких бабами, дядя Вася сказал тогда отпечатавшиеся в моем сознании навсегда слова:

– На дороге будет валяться колхозный сноп, пропадать, гнить будет – не подыму.

История с «пилатовскими ворами», потрясшая округу, вероятно, была по стране не единична. У людей высокого ума события такого порядка вызывали глубокие мысли. В главной газете коммунистов, правда, уже в хрущевские времена печатался, помню, уцелевший отрывок из заключительной части (сожженной автором) романа М.А.Шолохова «Они сражались за Родину». Там описывался эпизод встречи после реабилитации, отбывавшего в лагерях 10 лет политического заключенного с отсидевшим 15 лет колхозником-расхитителем. Сравнивая сроки отсидки, бедолага-крестьянин спрашивает политического:

– Выходит моя вина больше чем твоя?

Тот долго думает и отвечает:

– А скажи, не поступи с тобой столь сурово власть, не растащили бы вы тогда колхозы-совхозы?

Ответ потрясающий:

– Да, пожалуй.

Есть над чем призадуматься, не правда ли? Кстати, мужики наши вкалывали, находясь в заключении, на лесоповале в соседнем районе -

Антроповском, куда гоняли на обязательные лесозаготовки и свободных колхозников. Разница в содержании заключалась, похоже, лишь в том, что колхозники жили в бараках «без колючки» и работали совершенно бесплатно, даже еду везли собственную из деревни. «Зэкам же», оказывается, шли какие-то денежные отчисления – за вычетом на содержание и охрану. Запомнилось, отсидевшие за хулиганку, например, не очень большие сроки, наши ребята возвращались домой «приодетыми». Мы с двоюродным братом Костей даже завидовали соседу Борьке Аленину, справившему на тюремные заработки черный шевиотовый костюм – селяне такой роскоши позволить себе не могли.

Беда крылась в ином: попавшие в тюрьму, отсидевшие, особенно молодые парни домой, как правило, не возвращались – оставались то ли наемными рабочими в тамошних леспромхозах, то ли уезжали на «севера»: в Мурманск к рыбакам, в Воркуту на шахты. А еще хуже – некоторых парней «колония» ломала, подталкивала к новым преступлениям, вовлекая в криминальные сообщества. Было, было. Мой школьный товарищ (мы сидели в начальных классах с ним за одной партой), веселый, остроумный Васька Кашин, начавший свою преступную воровскую деятельность, так сказать, с «пятачка» – украл корзину яиц у соседки, закончил «вором в законе».

Я работал в центральной газете в Москве. Приехал в родные места в командировку. У поезда, на перроне железнодорожной станции Буй, меня поджидал первый секретарь РК КПСС Геннадий Петрович Горячев. Выхожу из вагона – глядь – Васька Кашин, в красной рубахе, полон рот железных зубов, вышел к поезду, знать, чтоб купить в вагоне-ресторане пива спозаранку. Увидал меня, бросился обнимать. Партийный секретарь, что топтался позади, остолбенел. Журналист газеты ЦК – в обнимку с известным всей округе, объявившимся после очередной отсидки рецидивистом.

Видит Бог, я любил и люблю свою малую родину, людей ее страстно и беззаветно. Все отпуска до женитьбы проводил я только там. Любой случай, способствующий побывать в родном краю лишний раз, использовал я, не раздумывая. Я общался со всеми знакомыми мне людьми, людьми разных судеб и нравов, пристрастий и пороков. Но благодаря этому я мог понимать многое в жизни сельских людей, понимать то, что мои городские коллеги-журналисты, работающие, скажем, в «Крестьянке, «Сельском механизаторе» или «Сельской нови» уразуметь, взять в толк не могли никак. Отчего материалы их красивые, грамотно изложенные, выглядели нередко просто-напросто мыльными пузырями. «Я знаю Русь, и Русь меня знает» – эти слова, как известно, сказаны великим персонажем из романа Ф.М.Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» – Фомой Опискиным. Человек-ханжа, наглый, самоуверенный, пародийный – но вот тронул он меня своим заявлением.

Без фарисейства опискинского могу сказать о себе: «Я хорошо знал и знаю родную деревню». Но ведь и она хорошо знала меня. И потому никто из корреспондентов «Сельской жизни» не получал на свои выступления такого количества критических, а порой просто злых откликов, как я. Малейшая фальшь подмечалась, и мои земляки простодушно по-свойски реагировали на нее: писали жалобы на Г.Пискарева прямо члену ЦК КПСС главному редактору «Сельской жизни». А уж если в том или ином очерке я каким-либо образом покушался на достоинство знакомого мне человека (обозначенного хотя бы и псевдонимом), мне припоминали все: и выпивки с мужиками на рыбалке, и объятия с Васькой Кашиным, и долгие мои беседы с другим известным рецидивистом – Колей Скобелевым и даже то, что я, рассказывая о подвиге земляков во время войны, своих погибших родственников назвал поименно, в то время, как некоторых других не назвал вовсе. Доходило дело и до того, что я, единственный человек из нашей округи, поступивший в самый престижный ВУЗ страны – МГУ имени М.В.Ломоносова, ни разу не был приглашен в родную школу на встречу с одноклассниками.

Я не в обиде. Хотя и вертятся в памяти слова из письма Александра Пушкина князю Вяземскому о том, как любострастно смакует толпа любое неосторожное, а уж тем более малодостойное заявление или поведение благородного человека. Радуясь случайной слабости его, она как бы хочет сказать: смотрите – он нисколько не лучше нас. «Врете, подлецы!» – негодует по этому поводу Александр Сергеевич: великий человек бывает и низок и слаб, но не так как завистливый, подленький обыватель.

Но народ не толпа. И если ты хочешь быть совестью его, это уже мое убеждение, будь честен и аккуратен в поступках своих предельно, чего по наивности своей в молодости я не очень-то придерживался, глупо полагая, что, ведя себя свободно и безоглядно в родной деревне, сближаюсь с людьми. Этак сближаются с людьми и нынешние демократы, правозащитники, подстраиваясь под низменные настроения масс, но держа в кармане запасной зарубежный паспорт и бегая за инструкциями в американское посольство.

А школьные учителя мои – они ведь тоже жители деревни и, значит, пропитаны ее соками – как здоровыми, так и ядовитыми. Однако…

Однако сохранил же я аттестацию, что дала мне по окончании десятилетки классная руководительница Римма Алексеевна Смирнова, до седых волос перечитываю ее и осознаю: те качества, что подметила она, преследуют, не покидают меня всю жизнь. В семьдесят с лишним лет я такой же, каким охарактеризовала меня Р.А.Смирнова. Вот она дословная учительская печать.

Характеристика на ученика 10 класса Пискарева Геннадия.

За время учебы в Контеевской школе обнаружены хорошие способности и замечательная память, но недостаточное умение владеть речью. В 10 классе учился ниже своих способностей. На уроках внимателен, активен, все для него интересно, очень любознательный мальчик, ничего не оставляет непонятым, всегда может ответить на любой вопрос только что объясненного материала. Проявляет большой интерес к художественной литературе. Сам может писать стихи. С учителями и со старшими вежлив, несколько застенчив. Не всегда бывает серьезным. Был членом редколлегии, в первом полугодии принимал активное участие в выпуске газеты, а во втором полугодии не стал выполнять это поручение.

Ныне, обращаясь памятью к временам, когда был я редактором «Сельской жизни» по отделу культуры и сельских школ, сожалею лишь об одном: писал установочные статьи о школьном воспитании и образовании на селе, весьма сдержанно, приглушая застенчиво порывы вскрыть гнойники застоя в этом деле до конца. Правда, сказать удалось все же немало. И хорошего, и не очень.

В качестве приложения к данной главе, названной, как вы помните, «Школьное утро», даю без изменений несколько статей и интервью о положении школы и системы профтехобразования той поры, возможностей их реформирования. Знакомство с ними не повредит, думается, тем, кто волей-неволей, если захочет жить в родном отечестве, займется, так или иначе, возрождением, восстановлением уничтоженных культурных, духовных, трудовых, воспитательных традиций близкого им хотя бы частично по крови и языку русского народа. Иначе…. Иначе немного останется ждать, когда сбудутся пророчества Ключевского: «Конец Русскому государству будет тогда, когда нарушатся наши нравственные основы».

Первый звонок

Вот и пришел он снова – учебный год. Миллионы школьников, учащиеся профтехучилищ, студенты институтов и техникумов приступают к занятиям, занимая свои места в классах, кабинетах, аудиториях. Советское народное образование рождено социалистическим общественным строем. В основе его – ленинские указания о единой трудовой, политической школе; его цель – воспитание юношества в беззаветной преданности родине Великого Октября, партии, народу, а в конечном итоге – гармонично развитый человек, устремленный к высоким общественным идеалам и идейно убежденный, готовый активно участвовать в созидательном труде.

В нашей стране, где учится каждый третий человек начало учебного года отмечается как большой и радостный праздник – Праздник знаний. По доброму обычаю его встречают подарками. Более чем для 1.200 юных жителей села Жердевки, что в Тамбовской области первый звонок прозвенел нынче в новой школе. Введена в строй силами колхоза имени Шевченко, что в Черновицкой области, школа в селе Испас. Перевыполнен план ввода новых учебно-воспитательных учреждений в дальних селениях Узбекистана и Азербайджана. Добрые вести поступили из Российского Нечерноземья, Прибалтики, других мест. Новые школы рассчитаны на кабинетную систему обучения, оснащены наглядными пособиями, приборами, техническими средствами. Построены интернаты, столовые, дома для учителей. Все ученики своевременно получили учебники.

Коммунистическая партия и Советское правительство уделяют постоянное внимание образованию и воспитанию подрастающего поколения. Решения XXV и XXVI съездов партии, последующие постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о школе – это развернутая научно обоснованная программа совершенствования работы всех учреждений просвещения. Майский (1982 г.) Пленум ЦК КПСС наметил ряд новых мер по дальнейшему укреплению учебно-материальной базы сельской школы, улучшению подготовки и закреплению учительских кадров, предоставлению дополнительных льгот педагогам-воспитателям дошкольных учреждений.

Выполняя решения партии и правительства, учительство страны, органы народного образования, педагогическая наука проделали значительную работу по улучшению содержания образования, повышению его воспитательной, политической и трудовой направленности. В целях улучшения трудового обучения в профессиональной ориентации учащихся в два раза увеличено учебное время на трудовую подготовку в старших классах, функционирует около двух с половиной тысяч межшкольных учебно-производственных комбинатов. В 38 тысячах средних школ введено обучение учащихся тракторному делу. Для организации производительного труда старших школьников в летние каникулы открыто около 30 тысяч лагерей труда и отдыха. Большая часть школ имеет учебно-опытные участки. В течение предстоящего учебного года в практику школы почти полностью войдут модернизированные программы. Подготовлен и издан ряд новых учебных и методических пособий.

Радующей приметой времени стал рост авторитета средних профтехучилищ, бурное развитие их сети. Закрепляя достигнутое, профтехшколе предстоит сделать массовым достоянием образцы педагогической культуры, которыми славятся лучшие средние СПТУ, добиться повсюду резкого подъема качества обучения и воспитания юной смены. Для этого создаются сейчас благоприятные условия: крепнет учебно-материальная база, ведется целевая подготовка инженерно-педагогических кадров для профтехучилищ.

Ныне школы страны пополнились двумястами тысячами молодых специалистов, 90 тысяч из них – люди с высшим образованием. В канун учебного года по всей стране прошли августовские учительские совещания, где шла речь об актуальных задачах школы, о роли учителя в осуществлении великого права советских граждан – права на образование.

Благородный труд учителя требует полной отдачи сил, высокой идейности, душевной широты и щедрости. Учителю доверяем мы наших детей, от него зависит, какими они вырастут. Он выводит юных на светлую дорогу знаний, зажигает их умы и сердца поэзией труда, помогает выбрать профессию, найти себя, найти свое призвание. «Вы, учителя, – говорил Л.И. Брежнев, – хорошо знаете, что нет и не может быть такого обучения, которое было бы оторвано от нравственного совершенствования учащихся. Когда вы преподаете детям математику или историю, физику или обществоведение, любую другую науку, вы не только сообщаете им необходимы в жизни знания, но вместе с тем учите их трудиться, преодолевать препятствия, критически относиться к себе, ставить перед собой большие цели. И главное, вы учите их самостоятельно думать. Так и только так получается сплав знаний и убеждений».

Да, высокие требования предъявляются к учителю. Но это значит, что необходимо повсеместно и постоянно заботиться о нем, поднимать и укреплять авторитет народного учителя, всемерно помогать ему, своевременно учитывать его нужды и запросы. Можно только приветствовать тех руководителей и специалистов хозяйств, которые в числе многих своих повседневных неотложных дел не забывают и о школе, видя в ней будущее села. И сегодня они пришли на школьные линейки, по-отцовски поговорили с ребятами о жизни, не боясь самых острых вопросов, поблагодарили за трудовое лето, а уходя, дали себе слово бывать здесь почаще, делать для школы как можно больше.

Разумеется, в каждой сельской школе с первого дня занятий должны быть созданы нормальные условия для ее работы: чтобы в ней было тепло, чтобы к ней можно было подойти в распутицу, а ребята могли получить горячий завтрак. Все это, в том числе и новая квартира учителю, и трактор, подаренный колхозом ученической производственной бригаде, и дорогое время наставника, – все непременно вернется и сторицей окупится молодыми руками, молодой энергией идущей смены.

Как и в прошлые годы, сегодня у школьного крыльца прошли волнующие встречи поколений, митинги, пионерские линейки. Первые занятия открылись ленинским уроком, посвященным Родине и партии. И очень важно, чтобы высокий подъем этого дня продолжался в будничных делах.

Начинается новый учебный год. Новых творческих успехов всем, кто учится, и всем, кто учит!

Единство действий

Готовить юных к активной жизни

Кто-то сказал, что хорошеют люди от добрых дел да на детишек глядючи. Это очень верное выражение припомнилось мне на днях, когда слушал я взволнованный рассказ директора грузинского совхоза «Дзеверский» В.З. Сухиашвили о работе детского учебно-производственного хозяйства.

– Поверьте, душой отдыхаю, приезжая к ребятам. Радуюсь, глядя на них. Какие земледельцы растут. И настоящие хозяева.

Рассказывал все это Валерий Захарович с присущим ему кавказским темпераментом с трибуны Всесоюзной научно-практической конференции, проходившей недавно в Свердловске и обсуждавшей вопросы совершенствования трудового воспитания и обучения, профессиональной ориентации учащихся. И естественно: сказанное директором било, что называется, в самую точку. И невольно будило мысль: «Вот если бы все, от кого зависит решение этой нелегкой задачи, столь заинтересованно и горячо воспринимали проблему».

Не многим более года прошло с той поры, как апрельский (1984 г.) Пленум ЦК КПСС и Верховный Совет СССР одобрили Основные направления реформы общеобразовательной и профессиональной школы, одним из основных положений которой стало укрепление учебных заведений с производством, кардинальное улучшение качества обучения и подготовки подрастающих поколений к производительному труду. Что сделано за этот период? Ведь сейчас настало время, когда надо содержательно решать поставленные вопросы. Сделано многое, отмечали участники конференции, но сделать требуется еще больше.

– Чтобы реализовать поставленную задачу, – говорил первый заместитель министра просвещения СССР Ф.Г. Паначин, – надо иметь ясное представление о цели трудовой подготовки, о том, какая от нее будет отдача. А она должна быть и воспитательная, и кадровая. Следовательно, мы обязаны дать ребятам идейно-политическую закалку, прочные знания по основам наук и производства, подвести их к осознанному выбору места работы в народном хозяйстве, но с учетом потребностей производства и в то же время индивидуальных особенностей подростков.

Что и говорить, задача эта нелегкая. Как показала практика, наличие лишь знаний и определенных умений у школьников еще не означает, что они готовы трудиться в поле и на ферме с полной отдачей. Такая готовность невозможна без активной гражданской позиции. А это качество воспитывается лишь в процессе производства, когда завод или совхоз не только выделяет станки, оборудование для трудового обучения ребят, но и участвует в идейно-политическом, нравственном становлении учащихся, реализуя богатый педагогический потенциал своего трудового коллектива.

И нельзя было не согласиться с президентом Академии педагогических наук М.И. Кондаковым, сказавшим: «Дети хотят жить одной жизнью со взрослыми. И труд в коллективе – универсальное средство. Трудовое и гражданское воспитание здесь смыкается». И потому с таким интересом были встречены на конференции выступления, в которых раскрывался опыт тесных связей школы и базовых предприятий. Показательный пример привел секретарь Омского обкома партии В.Д. Усимов.

– Есть в нашей области совхоз «Еремеевский», на его территории – школа. Так вот благодаря ей хозяйство не имеет нужды в кадрах. Каждый второй выпускник остается на селе, да и в самой школе половина учителей – ее бывшие ученики, в вузах и техникумах обучается 30 совхозных стипендиатов. Совхоз первым в области построил политехнический учебный комплекс для трудового, производственного обучения. А координатором в делах воспитания молодежи выступил созданный при парткоме хозяйства общественный совет. К его работе привлечены специалисты, передовые труженики, учителя. Местом приложения знаний учащихся стали пришкольный учебно-опытный участок, ученическая производственная бригада – структурное подразделение хозяйства.

Как известно, в новом типовом учебном плане на трудовое обучение и производственную практику выделяется вдвое больше часов, чем было. Уже в прошлом учебном году трудовое обучение осуществлялось по 250 профессиям. Факт сам по себе отрадный. Однако при внимательном рассмотрении положения дел на местах оказалось, что с использованием времени и определением профилей далеко не все обстоит благополучно.

– В Брянской области действует Трубчевский межшкольный учебно-производственный комбинат, – рассказывал заместитель министра сельского хозяйства СССР В.Г. Козлов. – Сотни трактористов, более 600 швей готовит он ежегодно. Солидно, не правда ли? Но… не нужны они району в таком количестве.

На конференции очень справедливо отмечалось, что трудовая подготовка не может быте полноценной, если не воспитать у детей творческого отношения к труду. Приводилось немало примеров, когда на уроках труда дети только и занимаются тем, что клеят коробки или сколачивают ящики. Нередко бывает так, когда школьников посылают на предприятия, не подумав о закреплении наставников, подготовке рабочих мест.

Секретарь ЦК Компартии Эстонии Р.Э. Ристлаан говорил о некоторых необоснованных запретах на труд учеников. Почему, скажем, 16-летнему парню можно гонять на мотоцикле по перегруженной движением автомагистрали со скоростью 70 километров в час, а на садовом тракторе ездить в поле запрещается?

Устранить недоработки, все, что мешает устойчивому продвижению вперед, – таково мнение участников конференции. Но это не значит принимать поспешные решения, необдуманные действия или тем более подходить к выполнению поставленной задачи формально. Как это было с разработкой трудовой тематики в учебниках для начальных, пятых – восьмых классов. Как бы то ни было, но книга всегда была и будет важнейшим инструментом в руках учителя и ученика. И не случайно в Основных направлениях реформы школы проводится мысль – учителя и родители должны научить работать ребенка с ней.

С горечью признавал директор издательства «Просвещение» Д.Д. Зуев: остро стоит проблема обеспечения учебной книгой о подготовке школьников к выбору профессии. Единственная в издательстве редакция – трудового воспитания – не имеет перспективных планов. И дело не в медлительности ее коллектива. Нет заказа от министерств просвещения СССР и РСФСР на издание учебной и методической литературы по этому вопросу, не разработаны концепция и типология пособий по трудовой и профессиональной подготовке для разных возрастные групп школьников.

– А между тем, – заявила с трибуны конференции директор Сущевской средней школы Костромской области Г.Д. Петрова, – учителя уже давно пишут этот учебник по труду Прислушаться бы к их мнению, опереться на практический опыт при составлении необходимого пособия…

Обстоятельный разговор шел на конференции и непосредственно о профориентации ребят. Все сходились во мнении: средний школьный возраст – важнейший с точки зрения профессионального самоопределения, формирования склонностей, развития способностей. Именно на этом этапе профориентационная работа имеет первостепенное значение. Но в школах специалистов по этим вопросам, как правило, нет. Подсказывался выход. Растет число предприятий, которые создают у себя профориентационную службу, приглашают и специалистов-социологов, и психологов, и медиков. Вот и надо бы использовать их в подшефных школах, привлекать к профконсультированию, подготовке соответствующих педагогических кадров.

Осуждение получила на конференции такая порочная практика профориентации учащихся, когда в ту или иную школу приходят перед выпуском учеников до 20 представителей различных предприятий и начинают заманивать к себе ребят, то городской пропиской, то высокой зарплатой, то еще чем. Ничего общего подобная вербовка с профориентацией не имеет.

Сельские педагоги, директора отрицательно высказывались и против таких движений, как «всем классом – на ферму», «всем выпуском – в полеводство». Пусть каждый раскроет свои таланты, говорили они. В село должны прийти те, кто принесет ему максимальную пользу. Нивелировке личности, упрощенчеству в важном деле выбора профессии не может быть места. Неспроста в школах вводится новый предмет «Основы производства. Выбор профессии». Неспроста поставлена цель – создать государственную систему профориентации под общей эгидой Госкомтруда СССР.

Поднимая насущные проблемы трудового обучения и профессиональной ориентации, предлагая конкретные меры по улучшению работы, собравшиеся на конференции в Свердловске подчеркивали, что решение поставленных задач возможно лишь в комплексе с глубоким изучением школьниками основ наук. Знания должны ребятам помочь производительно трудиться, труд – закреплять знания. И тут на первый план выдвигается роль учителя, ключевой фигуры школьной реформы.

Участники конференции затрагивали вопросы улучшения проектирования школьных зданий, дабы те имели соответствующие мастерские, лаборатории по труду, говорили о дальнейшем развитии сети факультетов и отделений по подготовке преподавателей труда и мастеров производственного обучения и о многом другом, без чего нельзя формировать у юношей и девушек высокие черты граждан социалистического общества. Научно-практическая конференция выработала конкретные рекомендации по обсуждавшимся вопросам. Взятые на вооружение органами народного образования, педагогическими коллективами, министерствами, ведомствами, базовыми предприятиями, они несомненно сыграют положительную роль в реализации задач, стоящих перед советской школой.

Воспитывать трудолюбивых

Коммунисты и беспартийные, рабочие и учителя – сегодня они собрались вместе, чтобы еще раз поразмыслить над документом, вынесенным на всенародное обсуждение, поделиться сокровенными мыслями и думами, выверить их правильность и высказать, выработать коллективное предложение, которое, вполне может статься, ляжет потом твердой строкой в закон.

Горячо, с особым чувством ответственности и озабоченности говорили собравшиеся о главной, краеугольной проблеме проекта – трудовом воспитании школьников, соединении обучения с производством.

– Все мы, выступая перед ребятами, – сказал старший прораб хозяйства Н.Н. Малов, – не прочь потолковать о любви к родному краю, преданности хлеборобской профессии, гражданской зрелости и ответственности. Но не слишком ли легко говорим мы порой об этом? И не скользят ли эти хорошие слова по поверхности ребячьего сознания? Я это говорю к тому, что слова рождают обычно только слова. А все истинное, в том числе и высокое сознание, и патриотизм, рождается в упорном и длительном труде. И чем раньше познает человек этот самый труд, тем лучше будет и для него, и для общества. Мы же, чего греха таить, вроде как боимся все время – не перетрудились бы наши дети. Я думаю, школьную программу надо резко уплотнить и упростить, выделив как можно больше времени для труда. Плохо, скажете?

– Неплохо, конечно. Но и сплеча рубить нельзя, – возразил выступающему председатель сельсовета В.С. Кириллов. – Упростить? И это когда особо нужны люди широкого кругозора, глубоких, основательных знаний? Сделать понятнее, да! Но не выхолащивать. Сейчас вон на заводах на станках с программным управлением работают люди с инженерным образованием. И сельскохозяйственная техника не стоит на месте. Взять те же тракторы, комбайны. Раньше на них, по сути дела, мотористы да штурвальные работали, а теперь техники. И потом мы не должны забывать о союзе науки и труда, или, проще, инженерной мысли и рук золотых. Я понимаю, людей одинаковых нет. У каждого свой талант, призвание, способности. Вот их и надо выявить как можно раньше, чтобы с учетом этого, впоследствии, если ребенок склонен к математике, то и заниматься с ним по особой программе, а если к гуманитарным предметам – по другой. То есть нужна индивидуальная работа с детьми.

– Индивидуальная работа с каждым в классе, где более тридцати человек, – дело сложное, – отозвался преподаватель физики С.А. Сиротенко. – Особенно при нынешней наполняемости классов, чрезмерной нагрузке на учителя.

– Вот именно! Взять хотя бы проверку тетрадей. Ведь до семисот в неделю только по одному предмету! – вступила в разговор учительница русского языка и литературы Г.В. Мальцева. – Огромный труд, а оплачивается, заметим, скромно.

– Мы вернемся к этому, Галина Васильевна, – продолжил Степан Андреевич. – Сейчас же поговорим о предложении товарища Кириллова – о том, кого и как должна готовить школа. Я думаю, что особо нам обижаться на нее не надо. Подубрать кое-какие недостатки, к жизни поближе ее подвинуть. Ведь вроде все у нас есть для этого. И опытнические участки, и ученическая бригада, и школьные мастерские, и межшкольный учебно-производственный комбинат. Жаль, что все эти звенья действуют довольно разрозненно.

– Правильно! – поддержал Сиротенко руководитель ученической производственной бригады А.И. Пашенцев. – Вот мы работаем со своими ребятами в поле. Сеем свеклу, пропалываем ее, убираем. Но кончилось лето, и идут старшеклассники в УПК. А там, недолго думая, одного учат на электрика, другого на тракториста, третьего обучают швейному делу. Нет преемственности, нет цельности в трудовом воспитании.

– Я считаю, – возразил директор межшкольного учебно-производственного комбината В.В. Наумов, – большой беды не будет, если юноши и девушки, полюбив поле, освоят, скажем, специальность электрика. Пригодится и это. Для дома. Другое дело, если мы хотим действительно скоординировать свои действия, то нам надо подумать об организационной структуре. Кстати сказать, координация нужна и в других делах. Вот у нас в поселке три школы – общеобразовательная, детская спортивная и музыкальная. Во главе каждой – свой директор.

И хотя они призваны одну и ту же решать задачу – воспитывать гармонично развитого гражданина, на практике из-за этакой автономии многое идет вразнобой. Я полагаю: в таких случаях, как наш, надо иметь одного директора – директора школы, а остальные пусть будут на правах его заместителей. Но я согласен: обучая ребят ремеслу, мы и впрямь порой отрываемся от жизни. Строгает, допустим, парень доску и не знает, зачем это нужно. А посмотрите-ка, какой оборот все принимает, когда он действует осознанно и труд его находит практическое применение? Вот нынче наши электрики работали на фермах – вели проводку. Надо было видеть ребят, их радость и увлеченность. И хорошо, что госплемзавод заключил с ними договор, парни и девушки получили деньги за работу. Очень это важно. Не случайно в проекте ЦК КПСС на момент включения учащихся в производственные отношения, на умение их ценить заработанный рубль, понимать, чувствовать трудовую дисциплину обращено особое внимание. И нужно воспитывать творчество, самостоятельность у ребят.

– Извините, если не в строку лыко вплету, – попросила слова биолог Ю.В. Волкова. – Мы затронули серьезный вопрос воспитания самостоятельности у детей, творческого подхода к делам – имеется а виду к трудовым. Но как воспитать эти качества, если на школьном участке, например, которым я руковожу, все работы мальчики и девочки выполняют вручную, инструментами, рассчитанными на взрослых? Я уж не прошу мини-трактор или мини-сеялку – дайте нам хоть мотыги полегче. И, к сожалению, у нас не получается, чтобы дети работали на участке, что называется от семени до семени. Мало часов отведена для проведения практических занятий. К слову, о семенах. Каждый год мы ходим с протянутой рукой по хозяйствам, достаем их, где удастся. Надо бы этими семенами, как и хозяйственным инвентарем, обеспечивать школы в централизованном порядке.

– Прошу разрешить поделиться своими думами и мне. – Это главный инженер госплемзавода В.З. Мальцев. – Тут Юлия Васильевна сетует, что нет для ребят техники, на которой могли бы работать они. Но почему мы ждем, когда она откуда-то придет? Почему бы нам самим не сделать ее? Ведь у нас десятки специалистов с инженерным образованием, есть хорошие мастера. А УПК? Неужели ребята не смогут там сами сделать и грабельки, и мотыги, да и простейшие роторные приспособления? Вот это и будет для них настоящее, серьезное и увлекательное дело. Твори, выдумывай, пробуй! – как говорил поэт.

– Мне думается, Валерий Захарович попал в самую точку, – одобрительно отозвался на слова главного инженера директор госплем-завода депутат Верховного Совета СССР Б.П. Оконечников. – Именно такой, заинтересованный подход, основанный на конкретной деловой помощи базового предприятия учебному заведению, должен определять суть наших взаимоотношений со школой. Она – наша надежда. Это молодость и дальнейший расцвет хозяйства. И не только его. Сорок процентов выпускников остается у нас ежегодно в совхозе. Мы в принципе уже обеспечены кадрами массовых профессий. Но в них нуждаются наши соседи. И вот что я думаю: не настала ли пора на базе УПК организовать профтехучилище или его филиал? Зачем ребятам нашего района, не имеющего СИТУ, ездить куда-то в другой район, где при училище нет даже общежития? А здесь дома, все на глазах. У нас прекрасные педагоги и наставники.

– На рабочем участке любого из них хоть центры профориентации создавай, – вставил слово старший пчеловод совхоза Б.Н. Сластинский.

– А вы, Борис Николаевич, как смотрите в этом плане на рабочее место свое?

– Готов организовать школу пчеловодов.

– Дельно! – улыбнулся директор и продолжил: – Роль базового предприятия велика и ответственна не только в плане материальной помощи школе. Мы можем влиять и на учебный процесс. К примеру, если на занятиях по математике или обществоведению ребята начнут полнее использовать, так сказать, выкладки и достижения нашего совхоза, будет польза? Несомненно. А поднять престиж учителей – разве это не в наших силах? Прекрасно, что им планируется повысить заработную плату, но и мы в стороне не должны стоять – путевка, условия быта, просто элементарное внимание. Нам всегда следует помнить, что учитель готовит нашу смену, кует нового человека, стоит у истоков духовного здоровья нации. И мы обязаны ему в этом помочь. Наши дети должны вырасти преданными коммунистическим идеалам. Мы должны добиться того, чтобы ими руководило не капризное и слепое «я хочу», а великое, цементирующее волю и мысль чувство долга. Станет так – будут у нас и хлеборобы, и пахари, и ученые.

Много прозвучало на этом собрании страстных и убедительных выступлений. Толковые предложения высказывали по укреплению учебно-материальной базы образования, совершенствованию школьных программ и по организации обучения детей с шестилетнего возраста педагоги Р.А. Наумова, В.И. Пашенцева, воспитательница детского сада Н.А. Цветкова, секретарь парткома хозяйства А.А. Шорина, работница отделения связи Л.Н. Назарова, присутствовавший на обсуждении заведующей роно М.В. Жуков и многие другие. Но стержневыми моментами во всех выступлениях было воспитание у молодого поколения трудолюбия, высоких гражданских качеств, что необходимо каждому, где бы он ни работал.

Знать и уметь

Как известно, в проекте ЦК КПСС о реформе школы значительное место отводится вопросам обучения молодежи в средних специальных учебных заведениях (техникумах, медицинских училищах и других). Для них, выпускающих квалифицированных специалистов и организаторов первичных звеньев производства, просвещения, здравоохранения, культуры и сферы обслуживания, особенно важно совершенствовать качество как теоретической, так и практической подготовки своих питомцев. Тогда, придя на производство, они смогут быстрее «акклиматизироваться» в трудовом коллективе, освоиться, стать инициативными, творческими работниками, что особенно необходимо в нынешний век быстрого совершенствования и обновления технологий.

Что же в первую очередь способствует росту и воспитанию в стенах средних учебных заведений умелых и знающих специалистов! На этот вопрос отвечает директор ордена «Знак Почета» Яхромского совхоза-техникума Владимир Гаврилович Суриков.

– Главное в этом деле – тесное соединение учебы и практики, органическая связь учебного заведения с базовым предприятием. Это, кстати, весьма важно не только для специальных учебных заведений, но и для общеобразовательной школы. Я, как и все члены нашего педагогического коллектива, считаю: только человек, прошедший горнило труда, может почувствовать уверенность в своих силах, сможет в дальнейшем действовать без подсказки и опеки.

– Владимир Гаврилович, вероятно, вам осуществлять связь обучения с производством легче! Ведь уже сам статус совхоза-техникума предусматривает активное участие учащихся в работе хозяйства.

– Это верно. Будущим специалистам у нас всегда находится дело в совхозе. Практика организована таким образом, чтобы наши питомцы в соответствии с выбранной специальностью могли испытать себя за годы учебы на всех участках производства. Многие наши учебные кабинеты оборудованы непосредственно на фермах, в поле или в механических мастерских. И не случайно каждый выпускник у нас вместе с дипломом получает и рабочую профессию. Механики, например, аттестуются как трактористы-машинисты Ш класса и водители категории «С», зоотехникам вручается удостоверение мастеров машинного доения и техников по воспроизводству стада, гидромелиораторам – бетонщиков II, III разряда, а агрономам – права машинистов-трактористов. С первого курса студенты занимаются серьезным, настоящим делом. Так, ребята, обучающиеся на отделении «Зоотехния», одновременно выполняют обязанности кормачей, скотников.

С третьего курса учащиеся начинают дублировать специалистов: бригадира, техника искусственного осеменения, зоотехника. Точно так же обстоит дело и на других отделениях.

Не буду говорить, насколько важно пройти такую школу будущему организатору производства. Скажу, что активная работа ребят в совхозе – это помощь и самому хозяйству. Наши производственники сейчас и не мыслят, что можно управиться со всем объемом работ и решить стоящие перед ними задачи по интенсификации полеводства и животноводства без привлечения к делу студентов техникума. А было (хочу отметить особо) и наоборот. На первых порах недоверие и у производственников, и у преподавателей друг к другу проявлялось очень сильно. Сколько жалоб шло в различные инстанции, требований разъединить учебный и производственный процессы! Теперь-то, случись так называемое разъединение, – уверен: пойдут жалобы иного толка.

В проекте ЦК КПСС о школе обращается особое внимание на необходимость закрепления за каждой школой – читай: за каждым учебным заведением – базового предприятия. Да, только тесное партнерство производственного коллектива и учебного поможет решить нам лучшим образом первостепенную экономическую, социальную и нравственную задачу – воспитание у молодежи осознанной потребности в труде. Конечно, базовое предприятие должно быть рядом с учебным. Когда оно отдалено – худо. Мы, разумеется, не могли бы осуществить многого у себя, не будь наши классы и лаборатории под небом в десяти минутах ходьбы, езды от учебных классов.

– Участие ваших учащихся в производстве, наверное, способствует решению не только главной задачи воспитания у них осознанной потребности в труде, но имеет и другое значение – помогает расширять и улучшать учебную базу за счет заработанных средств!

– Хорошая учебная база – дело великое. Работая в теплицах, на фермах, в мастерских, в летнем лагере труда и отдыха, наши ребята не только себе зарабатывают деньги (благодаря сниженным нормам летом по 120–140 рублей в месяц), но и создают большие материальные ценности, способствуют процветанию хозяйства. Мы, например, ежегодно продаем для жителей столицы и Московской области 27.000 тонн овощей, 4.600 тонн картофеля, 5.100 тонн молока, 250 тонн мяса. Наш совхоз-техникум имеет от этого в среднем около 2 миллионов рублей прибыли в год. Больше половины ее идет в фонд укрепления и расширения хозяйства и на нужды культурно-массовой, учебно-воспитательной работы: на приобретение учебного оборудования и инвентаря. Мы располагаем 82 кабинетами и лабораториями, 48 из них полностью автоматизированы. И если, как я говорил уже, мы имеем учебные классы в поле, на фермах и в мехмастерских, то а последнее время стало возможным так переоборудовать кабинеты и лаборатории учебного корпуса, так оснастить их техническими средствами, что занятия там проходят теперь в условиях, максимально приближенных к производству. Таким образом, и производственная практика, и уроки в кабинетах, лабораториях – все оказалось закольцованным, является неотъемлемой частью учебно-воспитательного процесса, служит развитию самостоятельности учащихся, их тяги к творчеству, опытнической деятельности.

– Нам известно, что выпускники вашего учебного заведения снискали себе славу стоящих работников, хорошо приживаются в селе. Но есть отсев и среди ваших питомцев. Что, на ваш взгляд, нужно сделать, чтобы закрепленность молодых специалистов была выше!

– Я не буду говорить о необходимости создавать выпускникам должные условия для работы и жизни. Это прописные, общеизвестные истины. А вот распределять их по хозяйствам следует не за месяц-два до окончания техникума, а хотя бы за год-полтора. Ведь знай заранее молодой человек, куда поедет работать, он наверняка постарается побывать там, попросится на практику туда, познакомится и с людьми, и с отраслью, за которую придется ему отвечать. Да и руководство того хозяйства, зная загодя, что к ним прибудет молодой специалист, готовилось бы к приему его. Такой обоюдный интерес, думаю, стал бы залогом закрепления молодых кадров. Об этом надо серьезно подумать управлениям сельского хозяйства, готовящим заявки на молодых специалистов, изучающим «спрос» на них в колхозах и совхозах. Надо шире практиковать направление на учебу от хозяйств. До сей поры по таким направлениям учатся у нас только 30 процентов ребят от общего числа. И еще. Я считаю, что диплом выпускнику надо выдавать на рабочем месте, а не в учебном заведении. Мне хотелось, чтобы эти положения нашли отражение и в итоговом документе. Дело тут не только в том, что выпускник непременно должен явиться на предприятие, в совхоз или колхоз, куда он распределен, но и в том, что акция вручения диплома в трудовом коллективе повышает престиж молодого специалиста, а это тоже играет немаловажную роль при закреплении его на производстве.

– Известно, что сейчас в ряде техникумов, в том числе и вашем, Владимир Гаврилович, идет эксперимент: на учебу по отдельным специальностям зачисляются молодые люди без приемных экзаменов. Не может ли случиться так, что в учебные заведения такого типа придут очень слабые в прошлом ученики! И это скажется на уровне подготовки кадров среднего звена.

– Да, эксперимент такой идет. И сложности тут возникают. Но в связи с этим мы развернули большую работу в школах района и области, откуда ожидаем приток пополнения. Каждый преподаватель техникума имеет у нас, так сказать, свою зону влияния и действия, поддерживает тесную связь с педагогическим коллективом, общественными организациями той или иной школы. На местах оборудуются уголки, стенды профтехориентации. Главная цель этого – изучить заранее будущий контингент учащихся техникума, увлечь, заинтересовать той или иной профессией, которую можно получить у нас, сделать все, чтобы пришли к нам юноши и девушки, любящие землю и труд на ней.

И хотелось бы мне высказать следующую мысль: такого рода профориентацию в школах силами средних учебных заведений или профессионально-технических училищ надо практиковать повсеместно. Вместе с органами народного образования, партийными, советскими и хозяйственными руководителями необходимо определить на местах перечень школ того или иного района, где бы те или иные учебные заведения могли вести со школьниками желаемую профориентационную работу Действуя в едином ключе, в едином русле, школа и среднее специальное учебное заведение, уверен, добились бы значительных результатов в деле обеспечения производства надежными специалистами, добрыми организаторами, людьми высокой порядочности, культуры и трудолюбия.

Воспитание зрелости

Надежда Рубцова, Сергей Трофименко, Григорий Хачатурян, Гражина Кайрявичюте… Кому четырнадцать, кому шестнадцать, кому чуть больше. Из Подмосковья и с Урала, из Украинского и Белорусского полесья, из Закавказья и Средней Азии – все они встретились в Задорожье на Всесоюзном слете трудовых объединений школьников. Собрались, чтобы поговорить о своих делах, послушать старших, поделиться сокровенным и, конечно же, показать, чему научила их политехническая школа, чему научились сами, наследуя опыт родителей и наставников, помериться мастерством в управлении трактором и автомобилем, в умении пахать землю, доить коров, шить одежду, столярничать.

Свыше десяти миллионов ребят, объединенных в строительные отряды, ученические производственные бригады, летние лагеря труда и отдыха, школьные лесничества, приобщаются ныне к делу, которым заняты взрослые, приобретают необходимые навыки в работе, мужают нравственно и физически. «В трудовых объединениях, – писал в приветствии участникам слета Леонид Ильич Брежнев, – у юношей и девушек формируется характер, воспитывается целеустремленность, чувство долга, становятся близкими такие понятия, как рабочая честь, коллективизм, познается цена хлеба, глубоко осознается необходимость охраны природы родной земли, которая дарит людям благосостояние, здоровье и радость.

…Двадцать пять лет назад поиск многих педагогических коллективов на пути политехнизации общеобразовательной школы привел к созданию ученических производственных бригад. Первая такая бригада, организованная в Ставрополье, в Григориполисской средней школе № 2, работала в колхозе «Россия».

– Немного ребят насчитывалось в ней, небольшим было их поле и скромно выглядели первые урожаи, – говорила на слете ученица 10-го класса этой школы Надя Рубцова. – А сегодня миллионы участников летней трудовой четверти продолжают начатое нашими земляками дело.

Впечатляющих результатов добилась непосредственно и сама Григориполисская школа. За четверть века здесь подготовлено 1.230 трактористов, 193 шофера, 460 воспитанников ученической бригады работают в родном колхозе «Россия», 42 из них – специалисты с высшим и средним образованием. В составе ученической бригады имеются звенья мелиораторов и операторов комплекса, селекционеров-опытников и полеводов. Уборочно-транспортное звено бригады нынче убрало хлеба с 270 гектаров. Школьники постоянно поддерживают связи с академиком В.Н. Ремесло, учеными Всесоюзного института растениеводства, ведут под их руководством и контролем опытническую работу. 17 раз опытники школы отмечались дипломами ВДНХ 1-й степени, 360 учеников получили медали и подарки Выставки.

Таковы дела и успехи одной ученической бригады. А в стране их 43 тысячи. Объединив три миллиона юношей и девушек, они стали действенной формой комплексного воспитания школьников, эффективным средством связи обучения с жизнью, настоящей кузницей кадров для сельского хозяйства. В Ставропольском и Алтайском краях, в Ростовской области и Молдавии почти каждый второй сельский труженик – воспитанник ученической производственной бригады.

Четверть века – срок достаточный для проверки на жизненность и ценность любого новшества. Министр просвещения СССР М.Л. Прокофьев, командир вводного отряда старшеклассников Латвийской ССР О. Родина, заведующий Запорожским облоно Г. Косяк и другие в своих выступлениях отмечали, что в ученических бригадах сложились исключительно благоприятные условия для обеспечения единства идейно-политического, трудового и нравственного воспитания школьников, формирования у них активной жизненной позиции.

Многие выступавшие обращали внимание, однако, и на тот факт, что кое-где наблюдаются крайности – этакая погоня за производственными показателями в ущерб воспитанию, в то время как труд необходимо рассматривать только в органическом единстве с другими компонентами педагогического процесса.

Ученическая бригада давно нуждается в помощи по части организации производительного труда, повышения воспитательной роли трудового коллектива школьников. Тут необходимы совместные исследования Академии наук СССР, сельскохозяйственной, педагогической и медицинской академий, нужны комплексные рекомендации, учебники. Выступавшие говорили о необходимости пересмотра возрастного ограничения для роботы на машинах, о создании в государственном масштабе системы подготовки и переподготовки учительских кадров, воспитателей ученических бригад.

Поиск на ниве трудового воспитания не прекращается ни на день и венчается все новыми и новыми находками. В Эстонской ССР, например, в качестве главной формы добровольного трудового объединения учащихся утвердилась дружина старшеклассников. Она имеет свой центральный штаб, а также городские, районные, школьные штабы, согласовывает свою деятельность с местными партийными, советскими органами, профсоюзными и комсомольскими организациями, соответствующими министерствами и ведомствами. У нее своя эмблема, свой значок, немало добрых традиций.

Попасть в дружину не просто, ребята имеют членские билеты, выполняют различные работы в сельском хозяйстве не только у себя в республике, но и в составе выездных отрядов за ее пределами.

На Украине, в Белоруссии, в ряде областей РСФСР все более широкое распространение получают межшкольные учебно-производственные комбинаты, силу и жизненность демонстрируют лагеря труда и отдыха, учебно-производственные школьные комплексы.

Но о какой бы форме ученических трудовых объединений не вели собравшиеся речь, все они неизменно подчеркивали одну мысль: производственные бригады, школьные лесничества, отряды старшеклассников и т. п. не могли бы получить развитие, если бы они не опирались на каждодневную помощь предприятий, совхозов, колхозов, идущих на затраты во имя будущего. Трудовые дела ребят организуют учителя трудового обучения, инструкторы, наставники. Высокой честью и партийным долгом считают они для себя помогать нравственному совершенствованию молодежи, вооружать ее бесценным опытом труда, растить людей, беспредельно преданных Родине. И не случайно среди участников слета было так много заслуженных земледельцев и животноводов, строителей и мелиораторов – тех, чья душевная щедрость и готовность оказать бескорыстную помощь молодому поколению стали нравственной нормой, важной гранью советского образа жизни.

Герой Социалистического Труда Владимир Воронин, дважды удостоенный этого звания Марк Брага, живые герои книг Л.И. Брежнева: Григорий Холостяков, Анна Лошкарева, Михаил Довжик – эти люди, присутствовавшие здесь, воспитали не один десяток молодых тружеников, многие из которых теперь сами учат молодое поколение мастерству, прививают ему идейную убежденность, высокие нравственные качества.

Строгой ревизией уровня трудового воспитания школьников, наглядным и поучительным смотром готовности их к производительному труду стали на слете конкурсы юных по профессиям. Соревновались пахари и мастера машинного доения, животноводы и полеводы, овощеводы и садоводы, лесоводы и автомобилисты, швеи и электрики, столяры и строители. В каждой группе были свои призеры, свои победители, но не было побежденных. Умение, профессиональную грамотность, знание современной техники и технологии продемонстрировали все участники конкурсов. И было отрадно услышать итог, подведенный прославленным героем целины Михайлом Довжиком: «Хороший почерк у наших ребят».

Седьмое десятилетие отсчитывает история советской страны. В жизнь входят все новые и новые поколения. И чтобы они эффективнее овладевали достижениями техники и науки, культуры трудового мастерства – всем накопленным опытом старших поколений, необходимо и дальше крепить связь нашей школы с жизнью, с производственными коллективами, совершенствовать работу наставников, деятельность ученических трудовых объединений. Нет сейчас важнее задачи, чем показать школьникам величие нашего времени, воспитать у них глубокое уважение к делу отцов и дедов, стремление быть достойными строителями коммунизма.

В общих интересах

Профессионально-технические училища в структуре народного образования занимают, как известно, достойное место. А в перспективе за счет выпускников девятых классов намечается контингент их увеличить вдвое. В связи с этим уже сейчас чувствуется острая необходимость в тесном взаимодействии педагогических коллективов общеобразовательных школ и ПТУ. Как лучше организовать соотношение между потоками дальнейшего обучения девятиклассников в соответствии с потребностями народного хозяйства в рабочих умелых руках и с учетом наклонностей самих учащихся? Этот вопрос был главным среди других, обсуждавшихся за «круглым столом», организованном российским Министерством просвещения и Госпрофо-бром РСФСР.

Главную точку соприкосновения собравшиеся видели в деле трудового обучения школьников, их профессиональной ориентации, которую, по единодушному мнению, следует начинать с 4-5-го класса. В 15 же лет можно только агитировать ребят, но не ориентировать. Это, конечно, не означает, что школа должна так поступать в ущерб другой важной задаче давать основы знаний молодым людям. Учиться, а тем более хорошо, – это тоже труд. И немалый.

– Мы не возражаем, если придут к нам в ПТУ только отличники и хорошисты, – сказал заместитель председателя Госпрофобра РСФСР В.Н. Малов. – Пока же… у нас их немного. Мы очень ждем от общеобразовательной школы, что она самым эффективным образом станет способствовать подъему престижа училищ нашей системы.

Со своей стороны работники просвещения также высказывали определенные претензии к своим оппонентам. Как вести серьезно ориентацию на ту или иную профессию, которую можно получить в каком-либо училище, если это училище не знает дороги в школу, не говоря уж о том, чтобы помочь наладить в ней хотя бы кружок технического творчества. И нередко планы направлений выпускников в ПТУ приходят в школу только в марте.

Кроме воспитания трудового, по мнению собравшихся, опорой профориентации молодежи было и остается воспитание нравственное. Заместитель начальника Свердловского областного управления профтехобразования И.Н. Хомец, остановившись на этой мысли, посетовал, что общественные дисциплины проходятся учениками в учебных заведениях как общеобразовательные. А ведь они должны формировать убеждения. И настораживает то, что школа как бы вывела за пределы внимания своих воспитанников мир души и чувств человека. Во многих школах забыто тимуровское движение.

За «круглым столом» затрагивались многие аспекты ориентации учеников на рабочую специальность, взаимодействия общеобразовательной школы и школы профессиональной. Интересным опытом в этом плане поделились многие присутствовавшие на встрече, в том числе директор Стародеревянковского СИТУ, что в Краснодарском крае, А.А. Литвиненко и директор сельской школы № 2 Каневского района того же края А.Ф. Кондратенко.

Здесь давно уже проводятся общие праздники пахаря и слеты учащихся СИТУ и школьников, пожелавших остаться работать на родной земле. В практике укоренилась традиция проведения совместных педсоветов, преподаватели, педагоги школы, как правило, пристально следят за бывшими своими питомцами и в стенах училища, а за каждым классом в школе закреплены мастера производственного обучения. Тут не знают так называемой проблемы наполняемости СПТУ. И идут туда не случайные люди, а сознательно выбравшие профессию то ли животновода, то ли механизатора. Это убежденные труженики земли. У училища, как и у школы, очень хорошие связи с базовым предприятием – колхозом имени Калинина, руководитель которого тов. Кузовлев является председателем комиссии содействия семье и школе, а директор школы – членом правления хозяйства.

Всеобуч – дело творческое

20 января в районной газете «Искра» было опубликовано обращение молодых тружеников колхоза имени Мичурина ко всем комсомольцам и молодежи Жиздринского района.

В нем, в частности, говорилось: «Как боевую задачу дня восприняли мы слова Л.И. Брежнева о подготовке кадров сельских технических профессий. Мы решили все свои силы направить на выполнение партийного поручения. В настоящее время организовали у себя в колхозе технический всеобуч, где будут заниматься 18 человек, из них 14 комсомольцев. Мы призываем всех комсомольцев и молодежь района овладеть сельскими техническими профессиями».

С тех пор прошло три недели. Что сделано за это время? Дмитрий Сергеевич Борисов – первый секретарь райкома ВЛКСМ – рассказывает:

– Обращение комсомольцев и молодежи колхоза имени Мичурина обсуждено в первичных комсомольских организациях. Желающих овладеть специальностью сельского механизатора у нас сейчас предостаточно. В совхозах «Судимирский», «Кореневский», «Коллективиза-тор», колхозе имени Тельмана это в основном доярки, полеводы, счетные работники. Большинство из них девушки.

Надо сказать, что в Жиздринском районе при выборе формы всеобуча остановились на следующей. В колхозах и совхозах решено создать, вечерние четырехмесячные курсы по изучению тракторного двигателя, правил движения и работы на тракторе. На преподавательскую работу приглашены инженеры хозяйства, лучшие механизаторы. Четырехмесячные курсы будут действовать и при райкоме.

Ряд специалистов высказывался против такой системы подготовки кадров сельских механизаторов. Вот хотя бы мнение заведующего учебной частью Жиздринского СПТУ-6 Виктора Ивановича Борисова:

– За четыре месяца хорошего тракториста или комбайнера подготовить трудно. И я скажу, что создание подобных курсов не разрешит полностью проблемы кадров механизаторов на селе. Такие курсы, я считаю, только могут приобщить молодежь к технике, а не сделать их квалифицированными механизаторами.

К словам Виктора Ивановича, думается, есть смысл прислушаться и внести в систему всеобуча кое-какие коррективы.

Беспокойство вызывает другой факт. В Жиздринском районе комсомольские вожаки ориентируют молодежь на получение лишь одной сельскохозяйственной технической профессии – тракториста. Ни наладчика электродоек, ни механика по эксплуатации механизмов животноводческих ферм, ни какой-то другой специальности молодые люди, занимающиеся в системе всеобуча, при всем желании получить не сумеют.

Конечно, хорошо, что все могут стать трактористами. Но ведь селу не в меньшей мере нужны и слесари, и водопроводчики, и сантехники. Ведь именно на это обращал внимание в своей речи на III Всесоюзном съезде колхозников Л.И. Брежнев.

Будучи в колхозе имени Мичурина, мы слышали неподдельное удивление заместителя председателя М.Е. Астаховой, когда она узнала, что все комсомольцы колхоза хотят учиться на трактористов:

– Да что же мы будем делать с таким количеством трактористов? Как работу по специальности обеспечим?

Жиздринцы имеют горький опыт, знают к чему приводит, так сказать, однобокое направление в этом деле. Два года назад в колхозе «Белый колодец» (ныне совхоз «Судимирский») был создан филиал СПТУ и обучались там девушки-доярки, 25 человек учились, получали немалое курсантское довольствие и обмундирование. Сдали экзамены, а настал весенний сев и на трактор села только одна женщина.

Бюро Жиздринского райкома ВЛКСМ по обращению комсомольцев колхоза имени Мичурина приняло постановление, обязывающее первичные организации широко развернуть молодежи за овладение сельскими техническими профессиями. Хотелось, чтобы комсомольцы к выполнению своего решения подошли творчески, с учетом не только своих личных интересов, но и потребностей хозяйств в кадрах технических специалистов.

В филиалах СПТУ

Небольшое аккуратное каменное здание. Раньше здесь располагался физический кабинет Хвастовичской средней школы. Сейчас здание передано филиалу Козельского СПТУ. Каждый вечер, исключая воскресенье, спешат сюда молодые парни, пожилые мужчины. 35 человек, в основном жителей райцентра, работающих на производстве, с 15 января изучают здесь трактор, комбайн, сельскохозяйственные машины по программе СПТУ.

Без двадцати минут девятнадцать. В классе уже полно курсантов. Староста группы Сергей Иванович Родионов делает пометки в журнале посещаемости.

– У нас с этим делом строго, – рассказывает он. – Если курсант сделал несколько пропусков без уважительных причин, он отчисляется.

Пока дежурный вешает схемы и картограммы, мы знакомимся с курсантами.

– Семен Антохин, – представляется один из них, – окончил восемь классов. Получу свидетельство механизатора и – на село. Я не один тут после восьмилетки. Нас много: Леша Тришкин, Витя Изотов, Сергей Рыжиков, Алексей Потапов…

– А ребята со средним образованием есть?

– Да, Иван Духов, Виктор Смирнов.

Подходим к коренастому пареньку с живыми глазами.

– Анатолий Цуканов. Работаю в типографии линотипистом. Решил освоить профессию сельского механизатора.

– А что же, работа линотиписта не устраивает?

– Почему же, устраивает. Но нужна и специальность тракториста, комбайнера. На случай, если потребуется помочь селу.

– Анатолий, учебной программой филиала предусмотрена трехмесячная практика на селе. Сумеете ли вы ее пройти?

– Да. Я попрошу, чтобы на практику меня направили в ближайшее хозяйство, где бы я мог работать после смены, потом возьму очередной отпуск.

К семи часам в класс входит преподаватель. Это Лидия Ивановна Денисова. Агроном с высшим образованием, она занимает пост начальника Хвастовичской госсеминспекции, а вечерами преподает в филиале училища агрономию.

Тема занятий: основные физические свойства почвы. После лекции – закрепление материала.

– А какие у нас в районе почвы? – спрашивает преподаватель.

Для жителей райцентра этот орешек не по зубам. И Лидия Борисовна внятно, твердым голосом, как бы диктуя, говорит:

– Среднеподзолистые, супесчаные, есть и суглинистые, например, в совхозах «Коммунар» и «Фроловский».

Следующий час посвящен изучению сельхозмашин. В класс идет новый преподаватель – мастер производственного обучения А.А. Пиляев.

В двадцать три часа курсанты покидают здание.

Мы рассказали только об одном учебном дне одного из пяти филиалов, действующих на территории Хвастовичского района. Во всех филиалах курсанты получают те же самые знания, что и товарищи, обучающиеся в СПТУ с отрывом от производства. Они изучают наряду с сельхозмашинами и агрономию, и бухгалтерский учет, и многое другое.

– Это очень важно, – говорит старший инженер по кадрам Хвастовичского производственного управления Семен Степанович Науменко. – Когда сельские механизаторы получают всестороннюю подготовку в стенах училища, они работают со знанием дела. А это всегда ведет к повышению результативности их работы.

В филиалах района в настоящее время учатся 165 человек. Это солидное число. Но все же хочется заметить, что даже в случае, если все эти люди пойдут по окончании филиалов работать в сельское хозяйство, нехватка механизаторов в совхозах и колхозах района будет ощущаться, так как в некоторых хозяйствах недостает до 70 процентов трактористов, комбайнеров.

Молодежь, комсомольцы Хвастовичского района в свое время горячо поддержали призыв партии. Настало время подтвердить слова делом. К сожалению, в настоящее время среди получающих профессию сельских механизаторов в филиалах СПТУ, что находятся в районе, процент молодежи и комсомольцев крайне мал. Членов же райкома ВЛКСМ среди курсантов нет вообще.

Школа труда, школа жизни

На вопросы читателей отвечает заместитель председателя Государственного комитета СССР по профессионально-техническому образованию А.Н. Осипов.

Вот и подходит в концу звонкое, веселое лето, ставшее для многих ребят не только порой активного отдыха, но и временем выбора жизненного пути, поиска ответа на вопрос: «Кем быть?». Отрадно, что все больше выпускников восьмых и десятых классов выбирают рабочие профессии, хотят трудиться в сфере материального производства и, завершая школу общеобразовательную, идут в школу профессиональную, которая стала поистине кузницей квалифицированных кадров. В системе нашей профтехшколы значительное место занимают сельские профессионально-технические училища. Только за прошедший год число их увеличилось на 62 и составляет теперь более двух тысяч.

Для каждого из них сейчас настала ответственная пора – прием учащихся. Пополнение идет огромное – свыше 700 тысяч человек. И требуется большая организаторская работа, чтобы в училища пришла молодежь, сознательно выбравшая ту или иную специальность, хорошо проявившая себя в учебе и общественных делах.

– Алексей Никифорович, знакомство с ходом комплектации СПТУ говорит о том, что нынче в этом плане дело обстоит значительно лучше, чем, например, в прошлом году. Это, разумеется, свидетельствует как о росте престижности массовых сельскохозяйственных профессий, так и самих училищ. Однако кое-кто из родителей все еще с осторожностью поглядывает на них. Об этом свидетельствуют письма М. Фоминой из Курской области, А.И. Аксеновой из Новгородской области и других.

– Давние разговоры, идущие главным образом от незнания работы сегодняшней системы профессионально-технического образования. Современное среднее сельское профтехучилище – это учебное заведение, дающее растущему человеку полное среднее образование и настоящую профессиональную подготовку; это комплекс учебнопроизводственных зданий, включающий я себя оборудованные по каждому предмету кабинеты, лаборатории, мастерские и учебные полигоны, оснащенные учебно-наглядными пособиями, техническими средствами обучения и современной сельскохозяйственной техникой. Наши заведения предлагают ребятам на выбор овладеть более чем ста профессиями.

– И все же этого количества, видимо, недостаточно. То и дело приходится слышать: перечень профессий, получаемых в СПТУ, не мешало бы расширить. Особенно это касается женских специальностей. Наши читатели спрашивают: не из-за этого ли, кстати, и низок процент девушек в училищах?

– Жизнь не стоит на месте. Не стоим на месте и мы. Перечень профессий в СПТУ расширяется год от года. Что касается девушек, то действительно маловато их еще у нас Но мнение, что в наших СПТУ выпускницы могут получить только едва ли не одну специальность мастера машинного доения, ошибочно в корне. Другое дело, что органы профтехобразования подчас слабо проводят среди них профориентационную работу и тем самым ограничивают выбор профессий.

Когда говорят о женских специальностях, чаще всего имеют в виду службу быта, торговлю. Что ж, понимаю, продавщиц, портних, поварих и т. д. требуется много. От некоторых руководителей, хозяйств мне приходилось слышать даже такое: «Вы мне лучше одну хорошую повариху подготовьте, чем пятерых механизаторов». Мы готовим и поварих, и портных, а в ряде училищ, особенно прибалтийских, для всех девушек, независимо от того, какую специальность они получают, введен курс домоводства. Но, подчеркиваю, при всем при том каждое новое женское отделение мы открываем при наличии необходимого контингента. Так что я обращаюсь к руководителям хозяйств: «Больше, больше направлений!»

– Вероятно, этот призыв можно обратить к руководителям колхозов и совхозов и относительно направления на учебу в СПТУ ребят. И какими льготами пользуются они в таком случае?

– Мы очень ждем парней с направлениями. Ведь до сей поры пока только около 40^5 процентов молодежи поступают в училища по направлению хозяйств, а по направлению мелиоративных предприятий и организаций и того меньше – 20–25 процентов. А именно такие парни и девушки, как правило, после окончания училища становятся надежным кадровыми рабочими.

Я понимаю размышление хозяйственников. Направляя человека в СПТУ, они должны сохранять за ним его заработную плату из расчета тарифной ставки (вот вам и льготы), и это кое-кого, видимо, останавливает: лишние расходы. Но как показывает практика совместной работы училищ, базовых предприятий и органов просвещения, которые имеются в Московской, Рязанской, Псковской, Витебской, Могилевской областях, такие направления оправдывают себя с лихвой.

Госпрофобр СССР поддерживает и наметившееся направление – о нем неоднократно писала «Сельская жизнь» – на создание филиалов училищ непосредственно в средних школах. Разумеется, они должны быть обеспечены и оборудованы лучшим образом. Надо сказать, что в последние годы школа вносит весомый вклад в дело профессионального обучения ребят. Но будем откровенны: выпускники ее, прошедшие трудовое обучение по изучению тракторов, это еще не совсем трактористы. Они, конечно, умеют завести машину, управлять ею, имеют общие сведения об устройстве ее, но чтобы стать действительно специалистом, нужна более основательная подготовка. Для таких ребят у нас разработана специальная восьмимесячная программа занятий. И условия созданы хорошие – стипендия от 96 до 104 рублей. Так что в доучивании должны быть заинтересованы и сами начинающие механизаторы, и производственные коллективы, где они будут потом работать. Однако многие считают десятиклассников уже готовыми механизаторами, и направлять их в СПТУ, дескать, лишняя трата времени. Большое заблуждение.

Известно, что хозяйства стараются направлять на учебу людей в так называемые учебно-курсовые комбинаты, создаваемые сельскохозяйственными органами. Мы считаем: эти комбинаты все же должны заниматься переподготовкой, а не подготовкой кадров массовых профессий.

– Алексей Никифорович, видите, как получилось, в своем разговоре мы неожиданно вроде, но подошли к важнейшему вопросу – вопросу закрепляемости выпускников на селе. Это очень интересует и наших читателей.

– Собственно, вся работа инженерно-педагогического персонала СПТУ и направлена на то, чтобы наши юноши и девушки, прошедшие через училище, полюбили свою профессию, стали истинными хлеборобами, хозяевами земли. И не случайно сейчас каждый второй механизатор сельского хозяйства – выпускник СПТУ, а в некоторых областях, таких, как Ленинградская, Восточно-Казахстанская, в Татарской АССР и других – абсолютное большинство СПТУ стали важными центрами пропаганды технических знаний, передового опыта и закрепления молодежи на селе. Они по праву гордятся лучшими своими выпускниками, многие из которых отмечены высокими наградами Родины, а 440 – удостоены звания Героя Социалистического Труда.

На встрече с ветеранами партии, состоявшейся в Центральном Комитете, Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ю.В. Андропов подчеркнул, что такие люди особенно важную службу могут сослужить там, где речь идет о формировании человеческой личности. Мы принимаем эти слова как непосредственно, а может быть, и в первую очередь относящиеся к нам и будем еще активнее привлекать к воспитанию подростков наиболее уважаемых людей села.

Годы учебы в училище – это школа жизни, школа труда. И это, если хотите, – лучший вариант, который ищут ребята, родители, руководители хозяйств. В самом деле, в училище юноши и девушки почти весь день находятся под присмотром опытных педагогов и воспитателей. Группу от первого и до последнего дня ведет классный руководитель, который преподает один из общеобразовательных или специальных предметов, и мастер производственного обучения. Как часто подростки, не блиставшие в школе, благодаря постоянному контролю постепенно втягиваются в регулярные занятия и начинают учиться ровно. Относятся, к ним, как к самостоятельным и взрослым людям, не забывая, что это молодежь. Посмотрите, кто работает у нас, например, мастерами производственного обучения. Герои Советского

Союза Борис Иванович Быков, Петр Михайлович Артемов, Герои Социалистического Труда Василий Иванович Бородулин, Евдокия Ивановна Суворова…

А возьмите наши учхозы. Многие из них – это же поистине лаборатории, где учащиеся получают навыки выполнения всего комплекса механизированных работ по прогрессивным технологиям и производят значительное количество сельскохозяйственной продукции для страны.

Не скрою, есть в работе училищ и недочеты: в отдельных из них слаба учебная база, не все обеспечены высококвалифицированными кадрами. Дают себя знать нерешенные вопросы зарплаты преподавателей и специалистов, затягивается местами ввод новых учебных зданий, а задача стоит такая, чтобы каждый сельскохозяйственный район имел среднее СИТУ.

Конечно, есть у нас и отсев, и закрепляемость в хозяйствах после выпуска не стопроцентная. Но, не умаляя недостатков, скажу, что основными причинами выбытия наших питомцев из колхозов и совхозов являются все же отсутствие должной заботы о них со стороны руководителей хозяйств, непредоставление им работы по специальности.

– Наша читательница из Пермской области И. Болдырева спрашивает: действительно ли выпускникам СИТУ есть отсрочка от службы в армии?

– Да, выпускникам СИТУ разрешена двухгодичная отсрочка. Но пользуются ею, к сожалению, очень немногие хозяйства. Руководители их своевременно не ставят в известность военкоматы, что такие-то и такие-то призывники – выпускники училищ. А ведь такая отсрочка добавила бы ребятам настоящего профессионального владения специальностью, надежнее связала бы их с рабочим коллективом.

Все эти элементарные истины должны быть хорошо уяснены и ребятами, и их родителями, и взрослыми наставниками. И тогда, я уверен, многие повернутся, что называется, лицом к училищу, к делам и заботам родного края.

Понимают ли нынешние руководители страны, понимая, что им не только в сафьяновых сапогах, но и в лаптях не придется ходить по российскому подворью, если они не возродят отечественное производство и не вырастят кадры (высококвалифицированных людей – как инженеров, так и специалистов массовых профессий). В небольшой толике материалов, которые привел я выше, видно, с каким трудом, упорством, любовью создавались эти кадры в течении всего бытия Советского Союза. Новый режим их уничтожил. Избиение шло тоже долго – более четверти века. Сколько же времени потребуется для возрождения? В оптимистические прогнозы властей не верится. Надежда на чудо, свершаемое по воле Божьей, как, собственно, свершается и свершался весь ход нашей истории?

Пожалуй. А мечта ведь, как уже было сказано выше, сильнее доводов разума.