Глава 2
– Это со мной, – веско сообщила монахиня стражникам, встречавшим пришедших на портальной площадке замка Эфро, и решительно пошла вперед.
Змей криво ухмыльнулся и первым направился следом за ней, развлекая себя тем, что сможет теперь посмотреть на поведение своих подчиненных и слуг со стороны. Хотя и был почти уверен, челядь еще долго будет ходить по струнке после проведенной им три дня назад чистки. Но должен же он себя хоть чем-то порадовать?
Выходя из расположенного в подвале кабинета, Дагорд не стал смотреть в зеркало, как предлагал целитель. И так поверил, что он мастер высшего класса, еще когда следил за тем, с каким энтузиазмом тот принялся за дело. И уже по тому, как безжалостно посыпались с его собственной головы недавно приведенные Алном в порядок локоны, граф осознал: больше жалеть ему уже не о чем. А когда оставшуюся на голове растительность целитель вымазал чем-то светло-серым и обернул куском полотна, а затем так же рьяно принялся за холеные усы, четко понял, смотреть на результаты этой работы не желает.
На слово верит, что стал неузнаваем.
– Добрый день, матушка Тмирна, – Олтерн в сопровождении верных телохранителей шел им навстречу через пустынный проходной зал, – идем в мой кабинет. Всем, кого ты назвала, я приказал тоже прийти туда. А это кто такие?
– Надежные люди, – твердо заявила монахиня и пристально поглядела на герцога. – Лучше скажи, как продвигается освобождение осужденных?
– Хорошо, почти половину уже отпустили. Ты же знаешь, им нужно отдыхать сутки после того, как вернется память, чтобы прийти в себя.
– Убил бы того, кто придумал такое наказание, – тихо прорычал Маст, и Дагорд согласно кивнул:
– И я.
– Один из советников прадеда нашего короля, – ответила шагавшая впереди монахиня, – и тогда это было признано лучшим выходом. Не нужно строить тюрьмы и тратить деньги на продукты и тюремщиков. Вместо того чтобы запирать человека в клетке – просто запереть в его голове память о его делах, желаниях, имени и статусе.
– А потом он словно просыпается и обнаруживает, что жил так, как никогда бы не позволил себе до потери памяти, – горько выдохнул Арвельд.
– Ну, если бы до потери памяти они были осмотрительнее и не забывали о преданности королю, то их никто бы ее не лишил, – свысока обронил Эфройский.
– Ты не прав сейчас, Олтерн, – ледяным тоном оборвала его нравоучение Тмирна, – и прекрасно это знаешь. Многие получили чрезмерное наказание, можно было назначить им просто штраф или опалу. Я требую, чтобы ты не забывал об этом даже в неофициальных беседах. Иначе перестану помогать.
– Извини. – Герцог отлично помнил про их тайный уговор, заключенный при важных свидетелях, и об обстоятельствах коронации Лоурдена. – Я погорячился. Конечно, в тот момент дознаватели разбирали каждый день по несколько десятков дел, оттого и ошибки.
– Это не ошибки. Это преступление, не меньшее, чем продажа зерна мятежникам. Они старались быстрее отделаться от толп задержанных и не задумывались, что их спешка обернется чьими-то разрушенными жизнями, разбившимся счастьем, потерянной любовью, беспризорными сиротами и морями горя. Все правители всех веков обычно куда-то спешат, решая чужие судьбы: на войну, в поход, на коронацию или на свадьбу. Свои дела ведь всегда важнее чужой боли и горя.
– Тмирна! – Советник уже ругал себя за сорвавшиеся с губ слова, он почти не спал этой ночью, подняв на ноги всех шпионов и ищеек после неожиданного исчезновения Дагорда с тихоней, и очень устал, вот и ляпнул то, что привык говорить много лет, даже не задумываясь над тем, верит ли в это сам. – Прости. Я все знаю и так не думаю, это просто пропажа Змея с Эстой меня так сильно расстроила. Я уже отправил в ту сторону всех агентов и поговорил с магами почтовой гильдии. Хоть и очень неохотно, но они дали мне карту всех башен южной провинции.
– Хорошо, – смилостивилась монахиня, – но больше не забывай об этом. И поставь самых внимательных и сердечных из своих помощников решать имущественные и прочие проблемы освобожденных, сейчас будет много споров и тяжб.
– Поставлю, – вздохнул он, – где бы еще найти таких столько, сколько нужно.
– Возможно, я подскажу, – веско обронила монахиня, и Змей ухмыльнулся.
Вот теперь ему ясно, для чего она вывела Эфройского на этот разговор.
– Обязательно приму все твои рекомендации, – серьезно прищурился Олтерн, явно пришедший к такому же выводу. – А пока прошу сюда.
Слуга, стоявший у дверей, распахнул створки, и Змей вслед за всеми вошел в один из самых любимых кабинетов герцога Эфройского. Повинуясь выразительному взгляду настоятельницы, скромно прошел к диванчику, стоявшему в самом дальнем и плохо освещенном углу. Маст сел с другого края того же диванчика, слишком не приближаясь к недавнему недругу, но и не оставляя его без присмотра.
А Дагорд не особенно присматривался к обещанному ему напарнику, очень надеясь, что им удастся быстро отыскать ту башню и открыть туда портал. Ворваться отрядом, перебить бандитов и вытащить из кладовки или камеры самоуверенную глупышку… в этом месте его мысли путались, и он никак не мог заранее решить, каким тоном будет с ней разговаривать и какие слова скажет. И со все возрастающей досадой понимал, что едва представив себе голубые глаза Эсты и нежный шепот – «зайчик», начинает думать вовсе не о том, как ее ругать или наказывать. Теперь он точно знал, что сильно погорячился, намереваясь отобрать у нее кольцо. Нет, такого она не дождется, особенно теперь, когда Тмирна всем объявила об этой помолвке. Но вот запереть глупышку в какой-нибудь дальней башне… или увезти в охотничий домик, эдак на полгодика… пожалуй, все же постарается.
– Мы проверили все башни, три больше других подходят под ваше описание, – отчитывался в это время один из дознавателей. – Но когда маги открыли туда проходы для отрядов гвардейцев, выяснилось, что две не полностью совпадают с описанием. Одна находится в долинке и с нее видны заросшие лесом ближние холмы, а скалы почти скрыты за ними. А со второй хотя и видны скалы, зато она в центре маленького городка и имеет всего три этажа. А вот попасть на третью башню оказалось невозможно. Маги объяснили, что так бывает, когда в портальном амулете башни кончается магия или кто-то просто вынимает из него накопители.
– Этот кто-то обязательно должен быть магом? – мгновенно задал вопрос Олтерн, и Дагорд согласно кивнул, он тоже хотел спросить именно это, хотя давно знал, как и все, что маги почтовой гильдии не терпят, когда кто-то вмешивается в их работу или требует чего-то особенного. И даже не допускал до этого времени мысли, что кто-то захочет лезть в портальный амулет, запертый в ларце, вмурованном посередине каждой портальной площадки.
– Они не желали отвечать, пришлось показать королевский договор. Вот после этого объяснили: иногда клиенты пытаются самостоятельно менять накопители, и с такими гильдия ведет непримиримую борьбу, – обстоятельно доложил сыщик, поднимая на герцога взгляд воспаленных от бессонницы глаз.
– Значит, пусть проверят, не произошло ли такое самоуправство на той башне, и откроют нам на нее проход, – резко скомандовал герцог.
– Они уже пытаются, – удрученно произнес Наерс, сидевший до этого момента молча, исподтишка присматриваясь к приведенным монахиней людям.
Кого-то они напоминали имевшему отличную память на лица старшему дознавателю, хотя если бы потребовалось в этом поклясться, он скорее всего признался бы, что ошибся.
– Какая из башен ближе всех к той, упомянутой? – спросила настоятельница, и Змей подобрался, ему показалось, он угадал смысл ее задумки. Собирается сказать, что нужно перейти туда, купить лошадей и скакать во весь опор. И он уже согласен, хотя это и займет день или два, но быстрее все равно не получится.
– Немедленно выдайте моим людям пеналы, капсулы и большую пирамидку и отправьте их туда, – подтвердила Тмирна. – Если маги найдут другой способ, то мы сможем послать им письмо или капсулы с направлением. И не забудьте выдать денег.
– Может быть, выдать им другую одежду и оружие? – осторожно осведомился один из гвардейских офицеров, с очевидным пренебрежением рассматривая неказистые одеяния наемников, приведенных монахиней. Довольно заурядных, нужно сказать. Оба стрижены коротко, так что волосы лишь прикрывают уши, обоим хорошо за тридцать. Хотя плечистый и загорелый блондин явно помоложе. У темноволосого уже седина густо пробилась в пряди, неровно свисающие на виски и лоб, а опаленные брови и неопрятные усы говорят о том, что он недавно попал в потасовку или после лишней кружки вина повстречался в кабаке с очагом. А может, и с факелом ночного стражника, каких нанимают жители небогатых городков и поселков. Да и взгляд у него нехорошо мрачный, и эту мрачность подчеркивают глубокие морщины, прорезавшие переносицу и протянувшиеся от крыльев носа к подбородку.
– Не нужно одежду, – тихо сообщила Тмирна, – и так сойдет.
Змей снова едко ухмыльнулся, пока он сидел у целителя и потом наспех переодевался в его мыльне, успел оценить и удобство потайных карманов, и качество теплой подкладки неказистой куртки и плаща. И еще некоторые важные детали, вроде спрятанных в самых неожиданных местах иголок, пилочек и спиц, которые любезно показал ему хозяин подземного лазарета.
– Тогда я сейчас все выдам, идите за мной, – поднялся с места Наерс и направился к двери.
– До встречи, – кивнула напарникам Тмирна, и они, дружно поднявшись с диванчика, молча покинули кабинет.
Гадать, для чего монахиня развела такую таинственность, не желал ни один из них, по разным причинам. Арвельд пока не очень доверял Олтерну и его людям, а в памяти Змея еще очень живо было предательство старых слуг. Хотя он и не мог припомнить, обидел ли их когда грубым словом или каким-то действием, и предпочитал думать, что они просто получают слишком хорошее жалованье на новом месте и потому так им дорожат.
По коридорам и залам до знакомой Дагорду комнаты, где хозяйничал Наерс, странные наемники шли молча. Ничего не сказали и в кабинете, когда, выдав все необходимое, дознаватель попытался осторожно задать самые обычные вопросы, хватит ли им денег и знают ли они, как пользоваться пирамидкой. Только кивали, рассовывая все по карманам. И Наерс делал вид, что вполне удовлетворен таким общением, хотя его профессиональное любопытство просто корежило от недостатка сведений.
И только когда седой наемник, видимо сообразив, что они будут подозрительно выглядеть без дорожных мешков, но со шкатулкой в руках, уверенно направился в сторону кладовушки, в которой старший дознаватель хранил дорожные вещи и оружие для своих агентов, Наерс не выдержал.
– Скажите, что вам нужно, и я принесу… – Слова замерли у него на губах, когда наемник, откинув со лба неровные, словно обгрызенные пряди, окинул дознавателя таким знакомо-насмешливым взглядом темно-серых глаз, казавшихся в тени челки почти черными. – Дагорд?!
– Нет, – ответил наемник голосом Змея, – не знаю такого.
– Но вы же… – Дознаватель захлопнул рот, сообразив, наконец, что вовсе не зря его командир ходит тут в каком-то сером тряпье, и поспешно полез отпирать ящик стола, где хранил самые ценные амулеты и вещицы. – Вот, особые зелья, все, что написано, действует наоборот. А вот еще деньги, чтобы хватило на лучших лошадей и седла.
– Вот так всегда и выдавай тем, кого приводит Тмирна, – строго произнес граф, бросая своему напарнику один из мешков, – и дай на всякий случай еще одну пирамидку, хоть малую.
– Большую дам, – понимающе кивнул Наерс, выдвигая другой ящик стола. И уже через пару минут торопливо шел впереди снова молчащих наемников, провожая их к портальной башне.
– Верни-иссь… – еще звенел под сводами башни тоскливый, полный горя крик девчонки, а один из стоящих в коридоре мужчин, невысокий и стройный, уже опомнился и отдал категоричный приказ:
– Немедленно все собираем и уходим. Кэнк, запасной план. Самир, если она не заткнется и не захочет идти добровольно, дайте ей успокаивающего. – Но Эста уже молчала, нарочито изумленно тараща глаза на главаря, раздававшего жесткие приказы мелодичным женским голосом.
– Быстро иди за мной! – рявкнул на девушку плечистый мужчина, но она сначала бросилась к шкафу и схватила плащ, за что ее грубо сцапали за руку и поволокли прочь.
Однако, выведя тихонько всхлипывающую пленницу на улицу, бандит смилостивился, подождал, пока она оденется, и только после этого легко забросил на спину лошади, впереди объемистых тюков с грузом. Глупышке достался только краешек горного седла, более мягкого и широкого, чем седла гвардейцев, зато можно было облокотиться на мешки.
– Говорят, ты на лошади ездить умеешь? – Его насмешливый вопрос показал Эсте, что ничего из той болтовни, какой она вчера кормила бандитов, не прошло мимо их ушей.
И более того, все было записано и передано их госпоже, чье лицо, скрытое за низко надвинутой шляпой и поднятым воротником, тихоне удалось рассмотреть не очень хорошо, но вполне достаточно, чтобы сделать довольно смелые предположения.
– Умею, дяденька, – последний раз всхлипнула тихоня и перехватила покрепче поводья.
Притворно рыдать она, конечно, могла бы и еще, тем более в сердце острой занозой сидело понимание, как именно воспримет ее поступок Змей. Но были две очень важные причины, по которым этого делать не стоило. При все ярче разгорающемся свете нового дня ее личико вскоре можно будет рассмотреть во всех подробностях, и размазавшиеся веснушки наведут бандитов на нежелательные подозрения и догадки. А кроме того, таких суровых и видавших виды женщин, какой показалась девушке атаманша этой банды, девичьими слезами пронять невозможно, да и все хитрости монашки она разоблачит намного быстрее своих подчиненных.
– Тогда езжай вон за ними, да не вздумай сворачивать или бежать. Здесь безопасная тропа только одна.
– Угу, – кивнула тихоня, хихикая про себя.
Знал бы он, что ее и силой сейчас невозможно заставить свернуть или убежать!
Уверенно направив лошадь вслед за чередой всадников и тяжело нагруженных животных, неторопливо поднимающихся по вьющейся между скал и камней тропке, Эста словно ненароком оглянулась на дом, ставший важной вехой в ее жизни, и с досадой прикусила губу. Дома не было. Крыши, которые она рассмотрела вечером в окно, когда якобы выбирала более удобную спальню, были возведены над старинными руинами, превращая их в стойла для нескольких десятков лошадей и склады с припасами. А то, что было некогда двориком, нынешние хозяева башни превратили в часть дороги, нырявшей в ворота с востока, со стороны поросшего лесом ущелья. И сейчас весь дворик был завален узлами, мешками и сундуками, которые крепкие, ловкие мужчины подтаскивали из башни и из складов и грузили на лошадей и редких в королевстве шаргов.
Значит, решили бросить это логово, с сожалением вздохнула девушка, вознося молитву Святой Тишине, чтобы у них хватило ума не поджигать башню после ухода. Никакой выгоды это им не даст, а вот ищейки Олтерна не смогут не заметить столб дыма на фоне заснеженных вершин дальнего хребта.
Ехали бандиты неторопливо, но почти без остановок, да и, как оказалось, останавливаться здесь было негде. Зато на нескольких площадках, бывших немного шире, чем тропа, путников ждали уголки для уединения, отгороженные выложенными из камня стенками, и подвешенные на столбе или просто на вбитом в стену крюке корзины. Проезжая мимо, оттуда можно было взять сверток с едой или фляжку с кисленьким напитком. Эста встречала такую заботу о путниках впервые и не преминула взять и сверток, и фляжку.
В свертке оказался небольшой пышный хлебец, всего с ладонь размером, испеченный не далее как вчера, несколько нетолстых кусочков прикопченной кабанины и маленький круглый овечий сырок, какие обычно хранят в рассоле. Его Эста лишь попробовала, но есть не стала, слишком солоноват. Да и остального скушала только половину, дальше таких корзин вполне могло и не оказаться.
После нескольких часов пути Эсту начало удивлять странное поведение спутников. Необычное тем, что на молодую девушку никто из мужчин не обращал ни малейшего внимания. Упорно не замечали, словно она была невидимкой. Не разговаривали и не окликали, не предлагали еды и ничего не спрашивали. Но осторожные, испытующие взгляды спутников сестра Тишины чувствовала затылком, а подняв руку с неразлучным браслетом, будто бы оправить капюшон плаща, видела их в крошечном зеркальце. И старательно не подавала виду, что знает про эти осторожные, изучающие взгляды, притворяясь неимоверно расстроенной и подавленной разлукой с женихом.
Хотя притворяться особо и не приходилось, тихоня не без оснований предполагала, что жениха у нее скорее всего уже нет. Не такой Змей человек, дабы стерпеть подобное оскорбление. И произошедшее между ними ночью не будет значить для него ровно ничего. Хотя Дагорд был с ней так безупречно нежен и бережен, столько нашептал ласковых слов… Мечтательная улыбка тронула губы монашки, но уже через минуту померкла от невыносимой горечи воспоминания о том, как они со Змеем расстались.
Разумеется, в глубине души Эста очень надеялась уговорить Змея простить ее, во всяком случае, она сделает для этого все возможное и невозможное. Однако сведения, хранящиеся в секретном сейфе старшей сестры, подтверждали очень категорично: он никогда не возвращается к обманувшим или разочаровавшим его любовницам. И не верить этому у девушки не было никаких оснований, как и считать, что она чем-то лучше всех холеных красавиц, чьи портреты были собраны у настоятельницы в папке с надписью «Граф Дагорд аш Феррез».
Длинный подвесной мост, перекинутый через глубокую пропасть, прогнулся под тяжестью идущего через него каравана и раскачивался от свистящего по ущелью ветра, но никто не паниковал и не отступал. Только с лошадей слезли и шли впереди них, ведя в поводу. Эста тоже молча слезла со своей лошадки и храбро подступила к выбеленным солнцем и дождями и вытертым не одной сотней ног дощечкам моста, явно сделанного контрабандистами. Зная наверняка, протестовать бесполезно. Не пойдешь сама, повезут в виде тюка на спине лошади, а это намного хуже с точки зрения безопасности. Лошадь может испугаться или поскользнуться, и у нее нет рук, чтобы ухватиться за веревочные перила.
– Если боишься, иди следом за мной. – Откуда появилась атаманша, монашка не заметила.
Решив оставить на потом выяснение, кто из новых спутников остался человеком, а кто стал монстром, Эста просто приказала себе расслабиться и не следить ни за звуками шагов, ни за негромкими приказами.
– Ничего я уже не боюсь, – расстроенно вздохнула девушка и ступила на досточку, ведя за собой свою лошадку.
Через мостик Эста шла покорно и понуро, и никто не смог бы заподозрить, что в это время она чутко прислушивается к происходящему за спиной. А захватившая тихоню в плен женщина неотступно следовала за ней. Это могло ничего не значить, просто так совпало, вот только Эсту не один год учили не верить в совпадения, особенно когда они происходят слишком часто. И искать того, кто их подстраивает и кому они выгодны. Вот и теперь, вряд ли атаманша идет следом просто так, но разбираться в куче предположений, почти ничего о ней не зная, Эста не стала. Просто старательно смотрела под ноги, не дай Святая Тишина, попадется треснутая или сломанная дощечка.
Но тайком поглядывая по сторонам и внимательно прислушиваясь к шагам и тихим словам бандитов, девушка упорно пыталась восстановить в памяти взгляды и слова старых слуг из башни. И хотя Эсту что-то в их поведении все-таки настораживало, тем не менее не вызывало неприязни и отторжения, как откровенное притворство или ложь. Своим чувствам сестра Тишины привыкла доверять, натренированная в специальных играх и ловушках и не раз проверенная интуиция подводила очень редко. И если она молчала сейчас, то наверняка это не они выдали Змея. Даже если и узнали графа каким-то образом, что абсолютно нетрудно, с его-то запоминающейся внешностью.
Сестра Тишины снова поймала себя на том, что ее мысли, сделав круг, невольно вернулись к Дагорду, и грустно усмехнулась. Если он со всеми своими женщинами вел себя так же, как с ней, она может понять, почему они потом так упорно его преследовали. В памяти само возникло вдолбленное сестрами и всегда казавшееся очень правильным утверждение: девушка, бегающая за охладевшим к ней мужчиной, – это невыносимо унылое и смешное зрелище, и Эста не стала сдерживать тяжелый вздох. В конце концов, она сейчас не в зале под пристальными и заинтересованными взглядами придворных, как еще недавно стояла за спиной герцога, и не в кабинете матушки Тмирны, под не менее бдительным присмотром. А шагает по покачивающемуся над пропастью хлипкому мостику, под свист все усиливающегося осеннего ветра и не питает никакой надежды на быструю встречу со Змеем.