Семья Гончаровых
История семьи Гончаровых тесно связана со старинным русским городом Калугой. Еще в конце XVII века в числе калужских посадских людей значились «горшешники» – Иван Дементьевич Гончаров и его сын Абрам Иванович, имевшие небольшую гончарную лавку; отсюда, по-видимому, происходит и их фамилия.
Потомок этих горшечников Афанасий Абрамович Гончаров нажил огромное состояние. Недалеко от Калуги, на реке Суходрев, он имел полотняный завод и бумажную фабрику. Петр I, создававший в те времена русский флот, широко покровительствовал Гончарову, вел с ним переписку, присылал ему мастеров из-за границы. Учитывая конъюнктуру, Гончаров расширял свои предприятия. Парусные полотна его фабрик имели большой спрос не только в России, но и за рубежом. По преданию, весь английский флот того времени ходил на «гончаровских» парусах. Особенно наживался Гончаров на войнах. По свидетельству самого Афанасия Абрамовича, на него три раза «шел золотой дождь»; так, он очень разбогател во время войны Франции и Англии за Канаду в 1756–1763 годах, и позднее – во время отложения Америки от Англии. Воспользовался Гончаров и возросшим спросом на бумагу – бумага его фабрики считалась лучшей в России.
В Калужском краеведческом музее сохранился до наших дней портрет Афанасия Абрамовича. Неизвестный художник изобразил его уже в пожилых летах. На нем бархатный кафтан. В руке Афанасий Абрамович держит письмо Петра I – его письмами он очень гордился.
После смерти Петра I Елизавета продолжала покровительствовать Гончарову. Она пожаловала ему чин коллежского асессора, дававший право на потомственное дворянство. Впоследствии, в 1789 году, Екатерина II подтвердила это право специальным указом, выданным уже внуку Афанасия Абрамовича, Афанасию Николаевичу, деду Н. Н. Пушкиной.
В конце жизни, не надеясь на то, что его потомки сохранят нажитое богатство, предусмотрительный Афанасий Абрамович решил полотняный завод и бумажную фабрику с прилегающими поместьями превратить в майорат, т. е. неделимое имение, которое должно было передаваться старшему в роде и не могло быть ни заложено, ни продано[5]. В 1778 году такое разрешение было дано, и Афанасий Абрамович сделал соответствующее завещание. Таким образом, Полотняный Завод достался его старшему сыну, Николаю Афанасьевичу, а затем – внуку, Афанасию Николаевичу Гончарову (1760–1832).
Но если «талантливый» Афанасий Абрамович целью своей жизни ставил нажить миллионное состояние, то внук его, Афанасий Николаевич (несомненно, названный в честь деда, но никак на него не походивший), сумел не менее «талантливо» его прожить и после смерти оставил полтора миллиона долгу…
Дом, построенный дедом на Полотняном Заводе и не отличавшийся изяществом архитектуры, надстраивается, богато отделывается внутри. В архиве Гончаровых сохранилась опись обстановки, посуды и других вещей, в том числе мебель, отделанная бронзой и инкрустациями, люстры фарфоровые и венецианского стекла, дорогие сервизы, фамильное серебро с инициалами Афанасия Николаевича и т. д. Небольшой гостиный гарнитур с Полотняного Завода можно видеть и сегодня в Калужском краеведческом музее.
Парк расширяется, гроты, беседки и статуи украшают его тенистые аллеи. Оранжереи, где выращивались даже ананасы. Конный завод, огромный манеж. Бесконечные пиры и празднества, иногда продолжавшиеся по месяцу и более, следуют один за другим. По зимам Гончаровы жили в Москве в собственном доме и вели такой же расточительный образ жизни.
Афанасий Николаевич был женат на Надежде Платоновне Мусиной-Пушкиной (1765–1835). У них был только один сын Николай, в котором они души не чаяли. Николай Афанасьевич (1788–1861) обладал незаурядными способностями: писал стихи, играл на скрипке и виолончели. Унаследовал он от прадеда и его энергию и деловитость. Образование по тем временам он получил блестящее. Николай Афанасьевич в совершенстве знал немецкий, английский и французский языки. Небезынтересно отметить, что среди французов-гувернеров был и Будри, родной брат Марата, впоследствии учитель французского языка в Царскосельском лицее во времена Пушкина. Надо сказать, что Николай Афанасьевич, не в пример прочим Гончаровым, хорошо знал русский язык. Обычно он писал старшему сыну по-русски, изредка переходя на французский или английский языки.
В 1804 году Николай Гончаров был зачислен в Коллегию иностранных дел и переехал в Петербург.
Прекрасно образованному и одаренному умом и талантами молодому Гончарову были открыты двери всех великосветских гостиных. Там он встретился с красавицей-фрейлиной Натальей Ивановной Загряжской, без памяти влюбился и 27 января 1807 года обвенчался с ней в Петербурге в придворной церкви.
Наталья Ивановна Гончарова (1785–1848) происходила из старинного дворянского рода Загряжских. Отец ее, Иван Александрович Загряжский (ум. в 1807 г.), богатый помещик, служил в Петербурге в гвардии; он был женат на А. С. Алексеевой, от которой имел троих детей. По семейным преданиям, когда однажды полк его стоял в Дерпте, он там влюбился в дочь барона Липгардта, при живой жене обвенчался с ней и привез уже с ребенком к первой жене в свое поместье! Вряд ли это достоверно, но, так или иначе, от этого брака или связи родилась Наталья Ивановна, будущая мать Н. Н. Пушкиной12. Молодая баронесса вскоре умерла, а жена Загряжского приняла девочку в свою семью, ничем не отличала от своих детей и впоследствии наравне с остальными оставила ей наследство.
Вскоре после женитьбы Н. А. Гончаров оставляет Петербург и переводится на службу в Москву. Вероятно, это было вызвано необходимостью быть поближе к Полотняному Заводу.
К тому времени давно начавшийся разлад между родителями Николая Афанасьевича достиг решающей фазы: они разъехались. Хотя дела Афанасия Николаевича уже сильно пришли в упадок, однако он не оставлял своих привычек и продолжал вести расточительную жизнь. Надежда Платоновна долго сдерживала сумасбродства своего супруга, но, в конце концов, не выдержала и в 1808 году уехала с Полотняного Завода и поселилась в собственном доме в Москве. Впоследствии Афанасий Николаевич выделил ей отдельный капитал в 200 тысяч рублей и таким образом навсегда отделался от мешавшей ему жены.
Расставшись с женой, Афанасий Николаевич уехал надолго за границу, и молодой Николай Афанасьевич за несколько лет сумел значительно поправить расстроенные отцом дела. В 1812 году, когда началась Отечественная война, Николай Афанасьевич отвез свою семью к родственникам жены в Тамбовскую губернию, подальше от Калуги, к которой приближался неприятель.
Афанасий Николаевич поспешил вернуться на родину.
Война почти вплотную подошла к гончаровским владениям. На Полотняном Заводе некоторое время стоял сам фельдмаршал Кутузов с войском. Комнаты, в которых он жил, потом получили название «кутузовских». Неприятель до Полотняного Завода не дошел: под Малоярославцем французы были разбиты наголову, и началось паническое бегство наполеоновских войск из России.
По-видимому, летом 1813 года семья Николая Афанасьевича возвратилась на Полотняный Завод. Вскоре Афанасий Николаевич отстранил сына от управления предприятиями. Старик привез из-за границы любовницу-француженку, и ему нужно было бесконтрольно распоряжаться деньгами. Он требовал от семьи всяческих знаков внимания к своей любовнице. Атмосфера в доме сложилась нетерпимая, и Николай Афанасьевич уехал в Москву, оставив временно семью на Полотняном Заводе. Как долго оставались они там – точно неизвестно. Во всяком случае, в начале 1814 года они были еще на Заводе – об этом свидетельствует письмо Николая Афанасьевича к отцу и жене от 20 февраля 1814 года3. Интересно отметить, что в этом письме он передает приветы различным гувернерам и гувернанткам – англичанкам, французам и немцам, которых, очевидно, Афанасий Николаевич нанял для воспитания и обучения своих внуков.
С 1814 года начали проявляться у Николая Афанасьевича первые признаки душевной болезни. Трудно сказать, чем была вызвана эта болезнь; семья приписывала это его падению с лошади. Возможно, какая-то предрасположенность к ней была им унаследована от матери, и толчком к ее проявлению послужило отстранение от управления предприятиями. Ряд писем Николая Афанасьевича к отцу свидетельствуют о том, как тяжело переживал он свой уход от дел. Так, письмо от 5 мая 1817 года он заканчивает следующими словами: «Покорный ваш сын, уничтоженная тварь Николай Г-ров». Иногда он подписывается «nihil» – «уничтоженный».
Николаю Афанасьевичу было тогда всего 26 лет. Сведения об его болезни противоречивы. Видимо, вначале она проявлялась в сильной депрессии, но не систематически – бывали длительные периоды, когда он был вполне здоров.
В архиве хранится большое количество писем Николая Афанасьевича. Письма эти, написанные в последние десятилетия его жизни к сыну Дмитрию Николаевичу, вполне разумны. Николай Афанасьевич прекрасно сознает свое положение в семье, тяготится им. Наталья Ивановна фактически бросила его, в начале 30-х годов совсем переселившись в Ярополец4, Николай Афанасьевич жил в Москве сначала один, а потом с сыном Сергеем. Единственным человеком, заботившимся о нем, была жена сына Дмитрия Елизавета Егоровна. Николай Афанасьевич платил ей глубокой, искренней привязанностью.
Письма его свидетельствуют о его большой доброте и отзывчивости. Не имея возможности никому помогать материально, он старается хотя бы морально поддержать и утешить своих близких в трудные минуты жизни. Несомненно, от него унаследовала Наталья Николаевна свою доброту и душевную щедрость.
В Москве Гончаровы жили в собственном доме на Б. Никитской улице (теперь ул. Герцена, 50; дом не сохранился). Большая усадьба с многочисленными флигелями и хозяйственными постройками занимала целый квартал между Большой и Малой Никитскими и Скарятинским переулком. Вероятно, как тогда было принято, при доме был и сад. В старом флигеле, с провалившимися полами и дымящими печами, со своим слугою жил больной Николай Афанасьевич. Тень этого несчастья лежала на всем никитском доме…
Наталье Ивановне в 1814 году было всего 29 лет. На плечи молодой женщины легла вся тяжесть забот о больном муже, о доме и воспитании детей. Нет сомнения, что горе наложило отпечаток на ее характер – она ожесточилась, а с годами опустилась, стала пить… Суровая и властная, неуравновешенная и несдержанная – такой рисуется она по письмам и свидетельствам современников. Впоследствии, ища утешения в религии, Наталья Ивановна превратилась в настоящую ханжу, окружила себя монахинями и странницами, целые дни проводила в домашней молельне. Под старость, живя почти постоянно у себя в Яропольце, она часто ездила на богомолье в местный Волоколамский монастырь, делала туда богатые вклады «на спасение души». В этом монастыре она и похоронена.
Наталья Ивановна получала достаточные средства на содержание семьи от свекра Афанасия Николаевича: 40 тысяч в год. Таким образом, казалось бы, семья была обеспечена. Но Наталья Ивановна бережливостью не отличалась и безрассудно тратила все, что получала. У Гончаровых было семеро детей: три сына – Дмитрий5, Иван6 и Сергей7 и четыре дочери – Екатерина8, Александра9, Наталья10, будущая жена поэта, и Софья, родившаяся в 1818 году и вскоре умершая.
Детей Наталья Ивановна воспитывала строго. Говорят, она иногда била их по щекам. Если какую-нибудь из дочерей требовали к матери, девочка долго стояла у дверей, не решаясь войти… До сих пор принято было считать, что Наталья Николаевна и ее сестры получили очень скромное домашнее образование. Знание французского языка, танцы, музыка и регулярное посещение церковных служб – этим обычно тогда ограничивалось воспитание девушек в дворянских семьях. Однако в свете новых материалов теперь можно сказать, что образование детям Гончаровых было дано значительно выше среднего.
В ЦГАДА (ныне РГАДА – Российский государственный архив древних актов. – Ред.) хранится много ученических тетрадей детей Гончаровых. Просмотрев эти толстые подшивки в картонных переплетах, можно сделать вывод, что дети подробно изучали историю (русскую и всеобщую), географию, русский язык, литературу, мифологию и т. д. Нечего и говорить об иностранных языках – немецкий, английский и особенно французский они знали очень хорошо.
Те краткие сведения о Гончаровых, которые мы сочли необходимым предпослать последующим главам, являются фоном; на нем как бы рисуется картина семейных отношений всех действующих лиц. Нам становятся ясны условия, в которых росли и воспитывались дети Гончаровы. Дед, приведший к разорению семью и жестоко отнесшийся к сыну; душевнобольной отец, суровая, деспотичная мать – вот люди, окружавшие сестер и братьев Гончаровых. Несомненно, тяжелое детство и юность на Никитской не могли пройти бесследно для формирования их характеров.
Время шло, и дети выросли. К началу того периода, который охватывают публикуемые письма (1832–1837 гг.), семья Гончаровых разъехалась в разные стороны. Поселилась в своем любимом поместье Ярополец Наталья Ивановна; уехала в Петербург младшая, Наталья, вышедшая замуж за Пушкина; поступили в столице на военную службу братья Иван и Сергей; окончивший Московский университет, старший сын, Дмитрий, служил в Министерстве иностранных дел. Сестры Екатерина и Александра были отправлены на Завод к деду. В доме на Никитской остался один Николай Афанасьевич.