5
<<«Если неприятно, когда о тебе много говорят, то еще хуже, когда о тебе совсем не говорят»42. Кажется, это стало моим девизом. Никогда не думала, что меня может затянуть такая литература, но это так. Я прониклась.
Утро выдалось легким, и, отбросив восторженные размышления о прекрасном и жестоком Дориане Грее, я собралась в школу и спустилась вниз. Отец уже ушел, Эбби лишь недавно сползла со своего королевского ложа и пришла на кухню вместе со мной. Если бы я знала, чем обернется для меня этот день, может, я бы и не мелочилась на завтрак.
– Что на этот раз? Фрукты или овсянка? – я кинула взгляд на сестру. Ее вегетарианское питание заставляло меня потреблять намного больше мяса, а телосложение у нас все равно было одинаковым.
– Я пропущу мимо ушей твои дискриминационные замечания, – она улыбнулась мне своей фирменной улыбкой.
Я что-то ядовито ответила ей и уселась рядом. На столе стояла полная тарелка блинчиков, кленового сиропа и заваренного чая.
– Хлопья? – повернулась ко мне мама.
– Да, пожалуйста.
Она меня знала. Вообще не понимаю, зачем столько готовить, если это по утрам мало кто ест? Будто она вечно была в ожидании гостей. Как уже было сказано – моя мама не могла сидеть без дела. Толи это французские корни так работают, толи жизнь в мегаполисе дала о себе знать. Я знала только то, что не унаследовала ни то, ни другое. Я вообще была за пассивность. Умеренную, но пассивность.
Школа была не далеко – пожалуй, это единственная причина, по которой мне, самой безответственной на свете особе, и доверили машину, что само по себе уже было достижением со стороны отца.
В магнитофоне громили AC/DC, Nickelback и Linkin Park, как всегда поднимая мне настроение. У парковки меня уже поджидала Моник.
– А, что, еще пооткровенней наряда не нашлось? – она вскинула бровь, когда я вышла из машины.
Я оглядела себя с ног до головы. Утром я решила отбросить метод «постепенного оголения» и сегодня же приступила к последней его стадии. На мне была легкая бежевая кофта, которая оголяла одно плечо, черные шорты, колготки в сеточку и умеренной высоты каблуки. Сегодня я была даже чуть выше Моник.
Ладно, высота была далеко неумеренная. Волосы лежали хаотично на плечах, а в ушах блестели сережки.
– Вот только не надо, – я закатила глаза. – Ты видела и хуже.
– Вот именно. Надеюсь, больше никогда не увижу то ужасное «голое» платье.
– Не такое уж оно было и голое.
– Скажи это бедной миссис Джаред. Она тогда чуть не ослепла.
– Ну, это же были школьные танцы. Почему я не могу одеться в то, что хочется?
– «Одеться» – слишком громко сказано. Скорее, прикрыться.
Если бы вы видели это прекрасное, на мой взгляд, платье, вы бы так не сказали. Хотя… Кто знает. У каждого свои вкусы.
Мы вошли в школу, и тут началось… Я шла по коридорам, как по подиуму. На меня оглядывались и тут же замирали: не знаю, это было из-за моего вида или мне просто раньше нужно было начать крутить с Дрейком, но мне явно нравились удивленные лица одноклассников.
Вивьен постаралась на славу.
Я шла посреди коридора, как те гламурные штучки из американских фильмов, а в голове так и играла One republic – «Все любят меня»43. Посреди коридора меня ждал Дрейк. Ну, не то, чтобы ждал… Но он явно заметил меня и тут же оторвался от своих друзей. На его лице снова появилась та роковая ухмылка, что, казалось, раздевает тебя глазами. На это я и рассчитывала.
Я быстро преодолела расстояние между нами и остановилась, ожидая, что же он предпримет дальше. Он оглядел меня с ног до головы и вернулся к моему лицу.
– Ну, привет, – широко улыбнулся он.
– Привет, – беззаботно сказала я. Надо же как-то соответствовать имиджу.
– Я бы сказал, что ты потрясно выглядишь, но… Ты и так это знаешь, верно? – он оглянул толпу прохожих, которая, похоже, продолжала бросать на меня свои любопытные взгляды.
– Верно, – усмехнулась я.
Неожиданно для всех и меня самой, он грубо, но осторожно схватил меня за талию и притянул к себе. Еще бы чуть-чуть и мы бы поцеловались, но… Прозвенел чертов звонок. Учителя вышли из кабинетов, и не былосмысла продолжать это дальше. Не знаю, как его, а меня бы точно затянуло, и никакой урок английского не помешал бы разбушевавшимся чувствам. Мы были вынуждены расстаться, но я все равно поцеловала его… в щеку, как поощрительный приз и обещала встретиться с ним позже. Может, даже и уединиться. Не знаю, я еще не решила.>>
В связи с последними событиями, урок английского прошел скучно и муторно. Относительно. Где-то в середине урока она получила записку от анонима. Почему-то никто не знал, кто её передал, всем словно стерли память, но мне не трудно было догадаться, от кого она.
«Не стоит так разбрасываться красотой. Он того не стоит. Поверь».
Иззи тут же перевела взгляд на парня, который вот уже почти неделю не давал ей покоя. Он казался безмятежным, но стоило Иззи обратить на него свое внимание, как он обернулся и, тут же, сменил маску безмятежности на осуждение.
Что ему вообще надо? Какое ему дело? И что это вообще за фокус с запиской? Нельзя, что ли, подойти и сказать напрямую?
«Он трус!», – заключила Иззи и ответила ему гримасой, достойной Квазимодо. Глупо, конечно, да. Ей стало по-настоящему жутко, но она не подала виду. Вместо этого, девушка снова переключилась на учителя и новую тему, «сюжет» которой он так упорно пытался втолковать старшеклассникам.
На всех парах, выбежав из кабинета, Иззи двинулась по коридорам в надежде встретить хоть какое-то знакомое лицо, надеялась, что этот ненормальный с расстройством психики не следит за ней. Она хотела найти Моник. Что там у нее? Финансовая математика? Но у кабинета ее не оказалось. Тогда, Иззи направилась в уборную, желая застать ее там, но вместо этого наткнулась на Эбби. Отлично.
При виде сестры, Эбби оживилась.
– J’ai une chose à te dire44, – осторожно сказала она.
– У меня нет на это времени, – отрезала Иззи и повернулась к двери.
– Иззи, – сестра схватила ее за руку. – Что с тобой происходит? Почему ты так себя ведешь?
– Мне что, пять лет? – обратилась Изабель. – Оставь меня в покое. Ясно? Я не собираюсь разговаривать с тобой об этом.
– Иззи, так нельзя… Дрейк, il est45…
– Первый парень, кто заинтересовал меня за последний год? Парень, которого только в криминальной сводке и показывать? А, может, тебя бесит, что я ему нравлюсь? Или же ты сама на него запала? М?
Эбби ничего не смогла сказать в противовес, но руку так и не отпустила.
– Je te prie46лишь меня выслушать. Успокоиться и все обсудить… Я не жду, что ты послушаешься, но хотя бы попробуй…
Сама не зная почему, Изабель почувствовала себя менее раздраженной, и, даже, паника на счет ее надоедливого одноклассника пошла на убыль. Что это – магия? Один из ее трюков? Что бы там ни было, это ее успокоило. Иззи и, правда, была готова ее выслушать, но как только Эбби убрала свою руку, злость снова загорелась в ней, пуще прежнего.
– В другой раз, – отрезала девушка и вышла из женского туалета.
Пока она шла по коридору, в надежде увидеться с подругой, из головы все не выходило то ощущение, что она испытала рядом с сестрой. И, правда, что это было? Она почувствовала себя неуютно, когда заметила, сколько пар глаз пялилось на нее вокруг. В первые за много лет она снова чувствовала это… Она чувствовала себя уязвимой. Она обхватила себя руками, в надежде защититься и сужасом вздрогнула, когда кто-то обнял ее сзади.
– Это были самые долгие семьдесят минут в моей жизни, – прошептал ей на ухо знакомый голос, и она облегченно вздохнула.
Иззи повернулась к захватчику.
– Не поверишь, мои тоже.
Дрейк одарил ее кривой улыбкой и крепче прижал к себе, за талию.
– Какой у тебя урок?
– Основы математики.
– Она тебе нужна для поступления?
– Немного. Просто, я решила, раз отказалась от уроков французского, то испытывать судьбу с математикой не стоит. Надо взрывать бомбы постепенно.
– Такие строгие родители?
– Нет, просто сестра отличница.
– Знаешь, если бы не знал, какая ты бунтарка, то подумал, что ты ей завидуешь, – усмехнулся Дрейк.
Иззи вскинула бровь.
– Да, почему все только об этом и твердят? Я настолько предсказуема? С чего вообще такое предположение?! – она возмущенно скрестила руки на груди.
– Эй, эй, остынь, – рассмеялся парень. – Я не имел в виду ничего такого.
– Имел, раз сказал, – надула губы Изабель и отстранилась от него.
– Ты что это, серьезно?
Прежде, чем она успела что-то сказать, снова прозвенел звонок, и ей пришлось вспомнить, что кабинет математики находится на другом этаже. Она одарила парня загадочной улыбкой и поспешила на второй этаж.
Прямо у кабинета она столкнулась с тем самым парнем, что осмелел за последние два дня. Теперь он еще и шлет ей записки. Иззи удостоила его презрительным взглядом и поспешно зашла в класс, нарочно толкнув его в бок. Весь урок она думала только об этой записке. «Не стоит так разбрасываться красотой. Он того не стоит. Поверь». Что он вообще знает? Ему кажется, что он эксперт в таких делах? Нет. Что она вообще делает? Думает о каком-то фанатике? Почему она вообще так зациклена на нем? Он ведь не причиняет ей неудобств. Не ловит на переменах, не поет серенады под окном… Так с чего это она так взволнована? Правильно: причин волноваться нет. Пока. А что это было с Эбби? Что вообще происходит в последнее время? Может, это какой-нибудь синдром старшеклассника? Типа… Выпуск не за горами, буду по всем скучать и все в том же духе? Надо спросить об этом мистера Холлидея. Да. Сегодня же. Как она ни старалась, а вникнуть в синусы и косинусы у нее не получилось.
Большей подставы она и не ждала, но, оказалось, выражение «еще не вечер»означает именно то, что подстава везде и всюду.
– Что ты ей сказала?!
– Я ничего ей не говорила, – вздохнула Моник. Ей самой было неловко от того, что произошло.
– Но ты позволила ей узнать!
– Она бы все равно узнала, Иззи. Узнала и увязалась бы за нами.
– Ты этого не знаешь.
– Ты тоже. Дело уже сделано, и этого не изменишь.
Они стояли в коридоре перед последним уроком. Обеденный перерыв Иззи провела в компании Дрейка и его «банды», а после этого условилась встретиться с Моник, но ее трапеза слегка затянулся. Что ж, теперь они квиты.
Или нет.
– Поверить не могу, что ты это сделала! Почему Вселенная так несправедлива ко мне? – простонала Иззи.
– Успокойся. Это всего на один день, – улыбнулась смуглянка. – Ты это переживешь.
– Ты понятия не имеешь, что такое один день с Эбигейл Айнур, – сквозь зубы процедила девушка. – И, уж поверь, не захочешь узнать.
Моник закатила глаза.
– Ты драматизируешь.
– Я не была бы так уверенна.
– Одна поездка, Иззи. Всего лишь одна. Ты это переживешь.
– Я уже и так многим пожертвовала. Ты вообще в курсе, что этот университет в ее «Особом списке»?
– Каком еще списке?
– Планы на будущее.
Моник покачала головой. Не дождавшись еще какого-нибудь нелепого замечания, Изабель продолжила.
– Эта пятерочница распланировала всю свою жизнь!
– Не думаю, что у тебя теперь есть выбор.
– А, Оливия? Она тут каким боком?!
– Знаешь, если бы знала, что ты так отреагируешь, то вообще бы ничего тебе не сказала. Хотя, должна признать, я ждала худшего.
– Ты дала мне повод сильнее ненавидеть химию, – скрестила на груди руки Изабель.
Моник усмехнулась и одарила подругу насмешливым взглядом.
Вечером Изабель поспешила домой с понурым настроением. Мало того, что это воскресенье она проведет в компании сестры и ее высокомерной подружки, так сегодня была еще и пятница! А это значит, что сегодня ей не отвертеться от предложений на французском языке и французской кухни. По крайней мере, завтра у нее будет свободный день. Если, конечно родители снова не затеят субботник, что совсем бы уничтожило первую неделю нового учебного года. Надо постараться свалить как можно быстрее. Может, убежать еще утром?
Когда она подъехала к дому, то с удивлением обнаружила отсутствие машины отца. Странно, в этот день он всегда приезжает домой как можно раньше. А вот машина Эбби припарковалась вслед за ней. Иззи зашла в дом первой, но на этот раз удосужилась обратиться к сестре.
– Что происходит? Где папа?
– А ты не знаешь? – спросила Эбби.
Когда Иззи сняла каблуки, они снова стали одного роста. Как же это неудобно и ужасно нервирует.
– Я никогда ничего не знаю, потому что мне никогда не рассказывают, – заявила она.
– Сегодня у родителей годовщина. В этот день папа сделал маме предложение.
Изабель закатила глаза.
– Ага. Давайте еще праздновать, когда они нас зачали.
– Иззи! – возмутилась сестра.
– Что? Я не права? По-моему, это глупо: праздновать каждую дату. Когда впервые поцеловались, когда встретились, посватались… Это же абсурд!
– Ты просто никогда не любила. Crois-moi47, когда встретишь того самого, захочешь запомнить каждое мгновение, проведенное с ним.
– Надеюсь, меня это обойдет стороной, – Иззи покачала головой и поднялась в свою комнату.
– Не забудь, ужин в шесть! – донеслось до нее.
– Ага, – в ответ выкрикнула она и захлопнула дверь.
Зайдя в свою комнату, она высвободилась из повседневной одежды. На ней была все та же майка с семью смертными грехами, что так нравилась.
«Ты просто никогда не любила. Поверь, когда встретишь того самого, захочешь запомнить каждое мгновение, проведенное с ним».
Иззи усмехнулась и подошла к полке с книгами. Она-то не знает. Куда уж ей. Она, конечно же, не могла сказать, что любила Дрейка, тут, скорее, был физический интерес, но и бесчувственной не была. На полках стояли книги, рассортированные по сериям и авторам. Так, на самой верхней стояли все семь книг о Гарри Поттере исерия книг Корнелии Функе о «Чернильном мире». Затем шли «Таймлесс», «Орудия Смерти», «Гостья»… Посредине, на самой удобной для нее полочке стояла любимая серия «Академия вампиров», «Кровные узы» и еще пара книг обожаемой писательницы Ришелль Мид. Еще ниже разместились книги других авторов фантастики и фентэзи, и даже была парочка из раздела классики.
Так, к примеру, полюбившиеся ей «Один день» Дэвида Николса и книги Джейн Остин. Девушка достала одну наугад и уселась на кровати в позе лотоса. Она не могла сказать, что вообще испытывала какие-то супер теплые чувства к противоположному полу, но всегда трепетала, читая об этом в книгах. Ей нравилось проживать чью-то жизнь, вживаться в роли, которые ей не предназначены, чувствовать и переживать все то, что переживают герои. Она, казалось, была представителем того вымирающего поколения людей, кто еще предпочитал книги фильмам и, более того, читал их.
Но для нее любовь, как и семейные узы, существовали только в книгах. Она считала, будто реальность слишком испорчена для этого. Может, так оно и было. Чувствовать и любить в книге совсем не то же самое, что в настоящей жизни. Ни тебе красивого сюжета, ни иронии, ни вскружающей голову сказки, ни прекрасного принца… Все выходит коряво и настолько неискренне, что порой кажется, лучше вообще ничего не чувствовать.
Как там писала Кассандра Клэр? «Меня всегда забавляли признания в любви, особенно если она безответная». Да, именно так. Отметив, что она взяла именно эту книгу, она вспомнила о той, что начала совсем недавно и отложила историю о приключениях Клэри Фрэй, продолжив читать «Портрет Дориана Грея».
К ужину она спустилась как раз вовремя, чтобы заметить царящую обстановку небольшого хаоса на кухне. На первом этаже пахло яблоком и выпечкой. Изабель прошла мимо гостиной на кухню и увидела, как ее сестра и отец судорожно приводят в порядок священную обитель матери и накрывают на стол.
– А, Изабель, – поднял глаза на «старшую» дочь Натан. – Что ты стоишь? Помогай.
Она уже пожалела о том, что спустилась. Глубоко вздохнув и успокоив разбушевавшиеся нервы, она прошла в столовую, которая располагалась рядом с кухней, и помогла возбужденной Эбби расставить тарелки и сервировочные приборы. Вскоре, на столе очутился и расхваленный яблочный пирог. Габриэлла любила яблоки, поэтому на любом празднестве их стол украшали яблочные блюда. Все выглядело как обычно в эти пятничные дни, но не было главного элемента.
– Где мама? – спросила Иззи, ставя на стол два бокала для родителей.
– Она придет с минуты на минуту! – с широко раскрытыми глазами произнесла сестра.
Изабель была уверенна, дай ей волю, она схватилась бы за голову.
– Я думала, она должна была готовить с вами.
– Она даже не знает, что мы сегодня что-то празднуем.
– Хм, вечеринки-сюрпризы снова в моде? – усмехнулась Изабель.
Эбби ничего не ответила и снова сосредоточилась на подсчете тарелок, ложек, стаканов, а так же приготовленных ею блюд. Готовка была еще одним ее талантом, на который не была способна Изабель.
Кухня и Иззи – две несовместимые вещи, которые при соприкосновении дают первоклассный взрыв, достойный утреннего беспорядка на ее голове. Девушка уселась в кресло у окна рядом с небольшой книжной полкой и принялась наблюдать за этим нелепым представлением. Она только сейчас заметила, что на сестре было белое платье в красный горошек, которые носили в прошлом веке, а волосы были искусственно завиты плойкой. Даже неестественные вещи на ней смотрелись вполне естественно. Убедившись, что все, наконец, готово, Эбби взглянула на сестру и с неодобрением покачала головой.
– Тебе нужно переодеться. Во что-то… праздничное.
Ха! Если под праздничным она имела то «голое» платье, каким его называла Моник, то ничего не выйдет. Эбби спрятала его в тот же день, как увидела его на сестре. Наверное, ее высокоморальные принципы тогда взлетели на воздух.
– Только без черепов, – добавила она. – И ничего вызывающего.
Изабель усмехнулась и одарила сестру взглядом, который так и говорил: «Ни-за-что».
– Давай, Изабель. Не порть маме праздник, – на кухне появился Натан, и ухмылка на лице девушки сменилась молчаливым презрением. – Живо.
Спорить с отцом не было смысла, поэтому она с неохотой оторвалась от кресла и поднялась в свою комнату. Из того «праздничного», о чем говорила Эбби, у Изабель была лишь мишура с Рождества, которой она обмотала себя в прошлом году, чтобы не казаться «слишком мрачной для такого праздника», как выразилась та же самая Эбби. Конечно, была еще тайная коробка с подарками от сестры, которую она зареклась никогда не открывать, но она не просто так дала себе это обещание. Поэтому, не долго думая, Иззи нацепила на себя первое, что попалось под руку, убедилась, что там нет ни единого черепа, креста или провокационных фраз, типа семи смертных грехов на французском, надела джинсы и снова спустилась вниз.
Дом был готов принять хозяйку. По случаю «вечеринки-сюрприза», в доме был приглушен свет: по легенде, его оставшихся обитателей не должно было быть здесь, и самые активные члены семьизамерли в ожидании приезда Габриэллы.
Изабель предусмотрительно взяла с собой недочитанную книгу и снова устроилась в кресле в столовой. Когда окно осветили фары приближающейся машины, Эбби и отец оживились: они тут же бросили все свои дела, приведя все в первоначальный вид – нужно поддерживать легенду! – и спрятались за косяками у дверного проема. Изабель была приглашена встать вместе с ними.
– Мне даже не нужно говорить вам, что это глупо, ведь так? – сказала она с осуждением, подходя к сестре.
– Тсс, – шикнула на нее Эбби и выглянула за проем.
Замочная скважина щелкнула, и входная дверь отворилась. Пара мгновений, и вошедшая фигура прошла в гостиную. Шаги смолкли, когда она увидела мерцающие свечи и накрытый стол. В этот же моментсвет в столовой зажегся вновь, и из дверного проема выскочили двое: Эбби и ее отец. Лицо женщины было одновременно испуганным и изумленным.
– Сюрприз! – выкрикнули они.
Натан вытащил из-за спины букет пыльных роз.
– С годовщиной дорогая! – просиял мужчина и вручил букет жене, закрепив эффект теплым поцелуем.
Изабель вышла из тени и встала позади всех, натянув на лицо слабую улыбку. Отец никогда не смотрел на нее так, как на мать или сестру. Было чудом, что он вообще ее замечает. Также она никогда не чувствовала себя частью этого – семьи. Она всегда чувствовала себя чужой. Ей не нравилось делиться своими мыслями, переживаниями, ей даже говорить было трудно рядом с родными. Многие назвали бы ее интровертом, она бы и сама классифицировала себя так же, но это было скорее проявление ее защиты от окружающего мира.
Она никогда ни в чем не участвовала и старалась держаться подальше от большого скопления людей – придерживаться точки зрения стороннего наблюдателя – вот ее жизненное кредо. Она большую часть своей жизни ощущала себя ненужной, лишней, даже рядом с Моник. Способность не привязываться к людям, не только упростила ей жизнь, но и лишила ее обыкновенного детства. Сейчас, глядя на то, как сестра и отец поздравляют мать, говорят комплименты и приглашают за стол, она чувствовала себя так же. Ей нравилось видеть их такими счастливыми, полными радости и блеска в глазах, но участвовать в этом не жаждала. Пожалуй, она даже вернулась бы в свою комнату, если бы Габриэлла не позвала ее к столу. Весь остальной вечер она провела молча, лишь изредка отвечая на вопросы по-французски и, из вежливости, хваля приготовленный ужин. Отец был прав – ей не хотелось портить праздник матери.
Спать она легла рано. Слишком рано, хотя обычно ложилась она позже всех. Иззи надеялась, что за сегодняшний день ее семья стала намного счастливее нее самой, и близкие не заметили, как была подавлена она. Первая учебная неделя подошла к концу, и ей предстояли долгие выходные в обществе сестры и ее подруги Оливии Дюран. Где бы взять на все это терпение и сил?
Девушка вставила в уши наушники и включила музыку. Coldplay должны были отвлечь ее от угрюмых мыслей. Так и случилось. Спать она легла раньше всех и заснула, когда по дому еще сновала Эбби.