1
Ханна
Когда вы на «Моби I» и решили по запястье засунуть руку в банку с печеньем, можете не сомневаться – вы найдете как минимум три штучки разного сорта. Йоши говорила, что на других лодках всегда пытаются сэкономить на печенье и покупают в супермаркетах самое дешевое из муки арроурута. Но она сама считала, что, если человек платит около ста пятидесяти долларов за то, чтобы посмотреть на дельфинов, он может рассчитывать на то, что ему предложат хорошее печенье. Поэтому Йоши покупала сливочное «Анзак», толстое овсяное в шоколаде, «Скотч Фингерс» и «Минт Слайсес» в фольге, а если ей втемяшивалось в голову, то и печенье домашнего приготовления. Ланс, капитан, говорил, что Йоши так делает, потому что сама только печеньем и питается. А еще он любил повторять, что, если бы босс узнал, что Йоши тратит столько на печенье, он бы взбил ее, как коктейль «Гарибальди». «Моби I» направлялся в залив Сильвер, Йоши предлагала пассажирам чай и кофе, а я несла поднос с печеньями и не могла оторвать от них глаз. Я надеялась, что пассажиры не съедят все «анзаки» и мне достанется хотя бы одна штучка. Из дома я ускользнула до завтрака и понимала, что Йоши позволит мне залезть в банку, только когда мы вернемся в кокпит.
Ланс был на связи.
– «Моби-один» вызывает «Сьюзен», ты сколько пива высосал вчера вечером? У тебя ход как у одноногого пьянчуги.
Как только мы вошли, я сразу залезла в банку с «анзаками» и выудила оттуда последнюю печенинку. Радио затрещало, ответ был неразборчивым, и Ланс предпринял еще одну попытку:
– «Моби-один» вызывает «Милую Сьюзен». Слушай, приятель, ты бы лучше выровнялся… У тебя на носу четыре пассажира перегнулись через поручни. Когда ты сворачиваешь, они, как занавески, болтаются на окнах по правому борту.
Голос Ланса Макгрегора был хриплым, как будто ему горло железной мочалкой натерли. Он отпустил штурвал, и Йоши передала ему кружку с кофе. Я пряталась за спиной Йоши. Капельки воды на ее темно-синей униформе сверкали как блестки.
– Ты видела Грэга? – спросил Ланс.
Она кивнула:
– Хорошо рассмотрела перед отплытием.
– Он так накачался, что курс держать не в состоянии, – сказал Ланс и показал через забрызганное окно в сторону небольшой яхты. – Точно тебе говорю, Йоши, его пассажиры потребуют компенсации. Вон тот в зеленой кепке не поднимал голову с тех пор, как мы прошли Брейк-Ноус. Что на него нашло?
У Йоши Такомуро были самые красивые волосы, я таких ни у кого не видела. Они как черные тучи окружали ее лицо и никогда не путались даже из-за ветра и соленой воды. Я зажала между пальцами прядь своих волос. Этот мышиный хвостик на ощупь уже был грязным, хотя мы вышли в море всего полчаса назад. Моя подружка Лара сказала мне, что в четырнадцать лет, то есть через четыре года, мама разрешит ей сделать мелирование. В момент, когда я об этом вспомнила, Ланс меня и заметил. Вообще-то, я знала, что это должно было произойти.
– А ты что здесь делаешь, малявка? Твоя мама мои кишки на подвязки пустит. Тебе что, в школу не надо или еще куда-нибудь там?
– Каникулы, – немного смущенно ответила я и вышла из-за спины Йоши.
Ланс все время говорил со мной так, как будто мне было на пять лет меньше, чем на самом деле.
– Считай, что ее здесь нет, – предложила Лансу Йоши. – Девочка просто хочет увидеть дельфинов.
Я посмотрела на Ланса и опустила вниз закатанные рукава.
Он взглянул на меня и пожал плечами:
– Ты наденешь спасательный жилет?
Я кивнула.
– И не будешь болтаться у меня под ногами?
Я вскинула голову, как будто мои глаза могли говорить.
– Не обижай девочку, – сказала Йоши. – Ее уже два раза тошнило.
– Это нервное, – объяснила я. – У меня с животом всегда так.
– Вот неприятность. Слушай, ты, главное, сделай так, чтобы твоя мама поняла, что я к этому не имею отношения. И еще, малявка, давай в следующий раз ты выберешь «Моби-два»… Или вообще какую-нибудь другую лодку.
– Ты ее даже не увидишь, – пообещала Йоши. – В любом случае ход Грэга – это еще цветочки. – Тут она улыбнулась. – Подожди, пока он повернет, тогда увидишь, что он сделал с той стороной своего носа.
Это она сказала, когда мы уже выходили из кокпита. День выдался хорошим: море немного волновалось, но ветер был слабым, а воздух – таким прозрачным, что можно было разглядеть белые барашки на бурунах в нескольких милях от нас. Я шла за Йоши на главную палубу с рестораном, катамаран поднимался и опускался на волнах, но мои ноги легко амортизировали качку. Теперь, когда капитан знал о том, что я на борту, я чувствовала себя более уверенно.
Отрезок между выходом в море и прибытием в спокойные воды, где любят собираться бутылконосы[2], – самый тяжелый для стюарда. Так сказала мне Йоши, она же и была стюардом на «Моби I». Пока пассажиры сидели на верхней палубе и, закутавшись в шерстяные шарфы, наслаждались свежим майским воздухом, Йоши раскладывала закуски для шведского стола, предлагала напитки и, если начиналась качка, заготавливала моющие средства и пакеты для рвоты.
– Они должны оставаться на нижних палубах, есть и пить следует быстро, а если тошнит, надо пользоваться пакетами, а не свешиваться за борт, да так, что потом никто к поручням подойти не сможет, – тихо ворчала Йоши, поглядывая на хорошо одетых азиатов, которые скупили бо́льшую часть билетов на утро. – Но им, сколько ни говори, все без толку. А если это японцы, – не без некоторого злорадства добавила она, – то оставшееся время они просидят молчком с серыми лицами. Поднимут воротники, спрячут глаза за темными очками и будут упорно смотреть на море.
– Чай? Кофе? Печенье? Чай? Кофе? Печенье?
Я шла за Йоши на переднюю палубу, ветер трепал мою ветровку, холодный воздух покусывал за нос и за мочки ушей. Большинство пассажиров ничего не хотели, они смотрели на горизонт и фотографировали друг друга. Я решила, что они все равно уже поели, и таскала печенье из банки.
«Моби I» был самым большим в Сильвер-Бей катамараном – «кэтом», как называли их в команде. Обычно на катамаране работали два стюарда, но с похолоданием туристов становилось все меньше, и до следующего сезона Йоши работала одна. Мне это даже нравилось, потому что так было легче уговорить ее взять меня на борт. Я помогла Йоши расставить чайники и кофейники по держателям и вышла на узкую часть палубы. Там мы прильнули к окнам и наблюдали за тем, как «Сьюзен» продолжает идти по волнам неровным курсом. Даже на таком расстоянии мы видели, что люди у нее на борту перевесились через поручни и разглядывают намалеванную красной краской надпись прямо под ними.
– А вот сейчас мы можем сделать перерыв на десять минут. Держи. – Йоши открыла колу и протянула мне банку. – Ты когда-нибудь слышала о теории хаоса?
– Ну, мм, – протянула я загадочно, чтобы можно было подумать, что слышала.
– Те люди, – сказала Йоши и махнула рукой в сторону маленькой яхты, и в тот же момент мы почувствовали, как катамаран замедлил ход, – которые отправились в долгожданное плавание… Если бы они знали, что их надеждам увидеть дельфинов в естественной среде не суждено сбыться из-за бывшей девушки капитана и ее нового парня, того, который теперь живет с ней больше чем в двухстах пятидесяти километрах отсюда, в Сиднее, и считает, что цветастые шорты – это повседневная одежда…
Я сделала большой глоток колы, от газов у меня навернулись слезы.
– Ты хочешь сказать, что туристов на яхте Грэга тошнит из-за теории хаоса?
Я-то думала, оттого, что он опять напился накануне вечером.
Йоши улыбнулась:
– Что-то вроде.
Шум двигателя затих, и «Моби I» остановился. Стало слышно, как болтают туристы и волны плещутся о борт. Я любила эти моменты, любила смотреть, как мой дом превращается в белую точку на узкой полоске берега, а потом исчезает за бесконечной чередой маленьких бухточек. Возможно, больше всего меня пленяло то, что я нарушала правила. Я не была какой-то бунтаркой, совсем нет, но мне нравилось так думать.
У Лары был динги[3], ей разрешали самой выходить в море (но не за буйки) и помечать старые устричные отмели. Я ей завидовала. Моя мама не разрешила бы мне одной плавать на лодке по заливу, хотя мне было уже почти одиннадцать. «Всему свое время» – так бы она мне ответила. Не было смысла спорить с ней о таких вещах.
Рядом с нами появился Ланс. Он только что закончил фотографироваться с двумя хихикающими девушками. Молодые женщины часто просили его сняться с ними, и он никогда не отказывал. Йоши говорила, что поэтому Ланс и любит носить капитанскую фуражку, даже когда солнце палит так, что мозги плавятся.
Ланс, прищурившись, посмотрел в сторону яхты Грэга и спросил:
– Что он там намалевал?
Мне показалось, что он уже простил меня за то, что я без спроса пробралась к нему на борт.
– Скажу, когда вернемся на пристань, – ответила Йоши.
Я заметила косой взгляд в свою сторону и сказала:
– Между прочим, я могу это прочитать.
На лодке Грэга, которая еще день назад называлась «Милая Сьюзен», теперь красной краской было написано, что «Сьюзен» делает нечто, что, как сказала бы Йоши, биологически невозможно.
Йоши повернулась к Лансу и, понизив голос, как будто это не для моих ушей, сообщила:
– Миссис все-таки признала, что был другой мужчина.
Ланс присвистнул:
– Он то же самое говорил. А она отрицала.
– Не хотела признаваться, потому что знала, как он отреагирует. Сам-то Грэг совсем не святой… – Йоши мельком взглянула на меня. – В общем, она уехала жить в Сидней и сказала, что хочет половину яхты.
– А он что?
– Я думаю, ответ на лодке.
– Не могу поверить, что он взял пассажиров с таким размалеванным бортом.
Ланс поднес бинокль к глазам, чтобы получше разглядеть красные буквы на борту «Сьюзен».
Йоши жестом попросила передать ей бинокль.
– Он утром был таким кривым, я даже не уверена, что он помнит, что сделал.
Нас прервали возбужденные крики туристов на верхней палубе. Они столпились у носа на кокпите.
– Началось, – пробормотал Ланс, потом он расправил плечи и, улыбнувшись, обратился ко мне: – Наши карманные денежки, малявка. Пора приниматься за работу.
Йоши говорила, что иногда можно проплыть весь залив, а бутылконосы так и не появятся. В результате лодка, полная неудовлетворенных наблюдателей за дельфинами, превращается в лодку, которая во второй раз будет катать их бесплатно, плюс еще пятьдесят процентов компенсации, а эти два обстоятельства гарантированно выведут босса из себя.
Туристы столпились на носу катамарана и старались поймать в объективы своих камер серые блестящие силуэты, которые прыгали через волны. Я пыталась разглядеть, кто явился поиграть. Однажды на стене нижней палубы Йоши развесила фотографии плавников всех дельфинов в наших водах и каждому дала имя: Зигзаг, Ван Кат[4], Пайпер…[5] Сначала все члены команды смеялись над ней, но потом сами стали распознавать плавники. И теперь можно было услышать, как они говорят друг другу вполголоса, например: «Баттернайф[6] уже второй раз за неделю появляется». Я тоже все имена знала наизусть.
– Похоже, это Поло и Бролли[7].
– А это детеныш Бролли?
Дельфины беззвучно кружили вокруг катамарана, как будто это они были туристами, которые осматривают местные достопримечательности. Каждый раз, когда кто-то из них выпрыгивал на поверхность, щелкали затворы фотоаппаратов. Интересно, что они думали о людях, которые таращились на них с лодки? Я знала, что дельфины неглупые животные, и часто представляла, как они после прогулки встречаются у рифов, смеются и обсуждают нас на своем дельфиньем языке. «Помнишь того, в синей шляпе? А рядом, в дурацких очках?»
Ланс по корабельному радио обратился к туристам:
– Леди и джентльмены, пожалуйста, не сбегайтесь все на один борт. Мы сделаем медленный поворот, и каждый из вас сможет отлично рассмотреть дельфинов. Если вы соберетесь на одной стороне, мы, скорее всего, перевернемся. Дельфинам не нравятся перевернутые лодки.
Я посмотрела вверх и увидела двух альбатросов: они замерли, сложили крылья, спикировали и без брызг вошли в воду. Один снова поднялся в воздух и начал кружить в поисках добычи. Потом к нему присоединился второй, они взмыли над маленькой бухтой и исчезли из виду. Я проводила альбатросов взглядом. «Моби I» медленно изменил позицию, а я перегнулась через поручни и, чтобы полюбоваться новыми кроссовками, сунула ноги под нижнюю перекладину. Йоши пообещала, что, когда станет теплее, разрешит мне посидеть на нижней сетке, тогда я смогу дотронуться до дельфинов, а может, даже и поплавать с ними. Но это только если моя мама согласится. А мы все понимали, что это значит.
Лодка вдруг дернулась, я только через секунду поняла, что заработали двигатели, и крепче схватилась за поручни. Я выросла в Сильвер-Бей и знала, как надо вести себя рядом с дельфинами. Хочешь, чтобы они поиграли, – заглуши двигатель. Если они продолжают движение – иди параллельным курсом, пусть они будут ведомыми. Дельфины все ясно объясняют своим поведением: если вы им понравитесь, они подплывут ближе или будут держаться на небольшом расстоянии, если вы им не понравитесь, они уплывут. Йоши неодобрительно на меня посмотрела, катамаран накренился, и мы обе ухватились за спасательный трос. Моя растерянность как в зеркале отразилась на лице Йоши.
От внезапного запуска двигателей катамаран прыгнул, а туристы на верхней палубе с визгом попадали на свои сиденья. Мы прямо полетели вперед.
Когда я и Йоши, цепляясь за поручни, поднялись в кокпит, Ланс был на связи. Мы встали у него за спиной. «Милая Сьюзен» неслась по волнам на некотором расстоянии от нас. Капитану было явно плевать на жалких людишек, которые теперь уже в большем количестве болтались на поручнях его лодки.
– Ланс, что ты делаешь? – громко закричала Йоши, схватившись за поручни.
– Увидимся на финише, приятель… – пробормотал Ланс и одними губами сказал Йоши: – Мне нужен переводчик.
После этого он состроил гримасу и включил корабельную радиосвязь:
– Леди и джентльмены, сегодня утром у нас есть для вас нечто особенное. Вы уже насладились созерцанием дельфинов залива Сильвер-Бей, но, если вы будете крепко держаться за поручни, мы с удовольствием покажем вам еще кое-что волшебное. В море немного впереди нас замечены киты, первые в этом сезоне. Это горбатые киты, каждый год они мигрируют через наши воды из Антарктики на север. Я вам обещаю – это зрелище вы никогда не забудете. А теперь, пожалуйста, сядьте или крепче держитесь за поручни. Впереди море не такое спокойное, так что возможна небольшая качка, но я хочу доставить вас к месту вовремя, чтобы вы смогли увидеть китов. Тем, кто желает оставаться на носу лодки, я предлагаю надеть дождевики, их у нас на корме достаточно.
Ланс повернул штурвал и кивнул Йоши. Йоши взяла микрофон и повторила все, что сказал Ланс, сначала на японском языке и, как могла, на корейском. Потом она говорила, что так разволновалась от услышанного, что, вполне возможно, просто пересказала туристам меню предыдущего дня. У нее в голове и у меня тоже звенело только одно слово: «Кит!»
– Далеко? – спросила Йоши, вглядываясь в сверкающее впереди море.
Ее тело напряглось. У меня свело желудок. От былой расслабленной атмосферы не осталось и следа.
– Четыре мили, может, пять. Не знаю. С вертолета туристов передали, что вроде видели пару в двух милях от Торн-Пойнта. Еще рановато, конечно, но…
– В прошлом году – четырнадцатого июня. Мы не так уж далеко, – сказала Йоши. – Матерь Божья! Посмотри на Грэга! Если он будет нестись на такой скорости, точно потеряет пассажиров. Его лодка не настолько большая, чтобы прыгать по волнам.
– Не хочет, чтобы мы опередили его. – Ланс тряхнул головой и посмотрел на спидометр. – Полный ход. И пусть в этом году «Моби-один» будет первым. Ну хоть раз.
Некоторые трудились на таких лодках, как «Моби I», всего лишь для того, чтобы набрать нужное количество часов, перед тем как перейти на более крупные суда и заняться более квалифицированной работой. Некоторые, такие как Йоши, самозабвенно осваивали здесь профессию и даже забывали вернуться домой. Но для всех было чудом увидеть первых китов в начале сезона миграции. Как только становилось известно об их появлении, все пять лодок, которые работали на Китовой пристани, переключались с наблюдения за дельфинами на наблюдение за китами. А для команд было важно первенство. Эта гонка была настоящей страстью и как настоящая страсть сводила их с ума. Поверьте, именно так все и обстояло.
– Ты посмотри на этого кретина. И как только он умудряется держать курс, – зло сказал Ланс.
Грэг шел по левому борту от нас, но не отставал.
– Не может смириться с тем, что мы будем первыми. – Йоши схватила дождевик и набросила его на меня. – Вот так! На случай, если выйдем на нос. Там очень сыро.
Ланс заметил на горизонте еще одну лодку.
– Дьявол, поверить не могу! – Он, наверное, окончательно забыл, что я рядом и при мне, ребенке, ругаться нельзя. – Это Митчелл! Держу пари – он весь день сидел у радио и теперь спокойненько идет к цели с полной кабиной пассажиров. Я его когда-нибудь за такие штучки повешу.
Они всегда стонали из-за Митчелла Дрэя. Его, в отличие от других, никогда особенно не волновало наблюдение за дельфинами. Иногда он просто прослушивал радиопереговоры между кораблями, узнавал, что где-то засекли китов, и сразу шел к цели.
– Я правда увижу кита? – спросила я.
Катамаран несся по воде, подскакивая на волнах так, что мои ноги отрывались от пола. Мне пришлось отойти к стене. Через окна доносились возбужденные крики туристов и смех тех, кого изредка окатывали большие волны.
– Скрестим пальцы, – сказала Йоши, вглядываясь в горизонт.
Настоящий кит. Я только один раз видела кита. Вместе с тетей Кэтлин. Вообще-то, мне не разрешали выходить так далеко в море.
– Вон там… Там! Нет, это брызги. – Йоши смотрела в бинокль. – Ты не можешь чуть сменить курс? Слишком яркий свет, блики на воде.
– Не могу, если хочешь, чтобы я пришел первым.
Но все-таки Ланс повернул лодку вправо, пытаясь избежать слишком слепящего света.
– Надо связаться с берегом. Узнаем, где точно вертолет засек китов, – предложила Йоши.
– Нет смысла, – ответил Ланс. – Они уже могли уйти мили на две. И Митчелл будет слушать. Не собираюсь подкидывать этому придурку информацию. Он все лето у нас пассажиров переманивал.
– Тогда смотри, где появится выброс.
– Ага, и маленький флажок с надписью «Кит».
– Ланс, я просто пытаюсь помочь.
– Вон там! – Мне удалось разглядеть вдалеке под водой что-то похожее на маленькую темную гальку. – Север-северо-восток. За Брейк-Ноус-Айлендом. Только нырнул.
Казалось, меня стошнит от перевозбуждения. Ланс за моей спиной начал отсчет:
– Раз… два… три… четыре… кит!
Над горизонтом появился фонтан воды, который никогда ни с чем не спутаешь. Йоши взвизгнула, Ланс посмотрел в сторону лодки Грэга, тот со своей позиции не мог увидеть выдох кита.
– Мы ее засекли, – сквозь зубы прошипел Ланс.
Для него все киты были девочками, так же как все дети – малявками.
Кит. Я смаковала это слово и не отрывала глаз от воды. «Моби I» сменил курс. Огромный катамаран тяжело прыгал по волнам, а я представляла, как за мысом прыгает кит и подставляет всему миру свое белое брюхо.
– Кит… – прошептала я.
– Мы будем первыми, – возбужденно бормотал себе под нос Ланс. – Хотя бы раз мы будем первыми.
Я наблюдала за тем, как он крутит штурвал и шепотом отсчитывает секунды между выдохами кита. Интервал больше тридцати секунд – значит, занырнул глубоко, и мы можем его потерять. Меньше – у нас есть шанс пойти за ним.
– Семь… восемь… Она поднялась. Да! – Ланс хлопнул ладонью по штурвалу и схватил микрофон системы внутреннего оповещения. – Леди и джентльмены, если вы посмотрите направо, вы сможете увидеть кита, который движется вон там, за небольшим кусочком суши.
– Грэг понял, куда мы направляемся, – сказала Йоши с улыбкой. – Теперь ему нас не догнать. У него двигатель недостаточно мощный.
– «Моби-один» вызывает «Голубой горизонт». Митчелл, – заорал Ланс в свою рацию, – хочешь увидеть эту малышку, придется плестись у меня в хвосте!
– «Голубой горизонт» вызывает «Моби-один», – ответил Митчелл. – Я здесь только на случай, если у Грэга пассажиры попадают за борт. Должен же кто-то их подобрать.
– О, а большая рыба совсем не интересует? – отрывисто спросил Ланс.
– Море большое, Ланс, места всем хватит.
Я крепко схватилась за край штурманского стола, так, что даже костяшки пальцев побелели, и смотрела, как постепенно увеличивается в размерах поросший кустарником мыс. Может, кит останется там и позволит нам подойти ближе? Может, поднимет голову над водой и посмотрит на нас? Может, подплывет к нашему борту и покажет своего детеныша?
– Две минуты, – сказал Ланс. – Обойдем мыс через две минуты. Будем надеяться, получится подойти ближе.
– Давай же, девочка, устрой для нас хорошее шоу, – тихо уговаривала кита Йоши, не отрывая бинокль от глаз.
«Кит, – мысленно просила я, – подожди нас, кит».
Мне было интересно – заметит ли он меня, почувствует ли, что я одна из всех на лодке имею особую связь с обитателями моря. Я нисколько не сомневалась в том, что чувствую их.
– Вот дьявол! Глазам своим не верю. – Ланс снял фуражку и уставился в окно.
– Что? – спросила Йоши, наклонившись к нему.
– Сама посмотри.
Я проследила за взглядом Ланса. Всего в полумиле от мыса стоял на якоре «Измаил». Он мирно покачивался на зеленовато-голубых волнах, его свежевыкрашенные борта сверкали в лучах полуденного солнца.
Возле штурвала, облокотившись на поручни, стояла моя мама. Волосы хлестали ее по лицу, на ней была выгоревшая добела кепка, в которой она неизменно выходила в море. Милли, наша собака, лежала у штурвала и, судя по ее виду, спала. Можно было подумать, что мама уже давным-давно так стояла и ждала этого кита.
– Чертовщина какая-то, как она это делает? – возмутился Ланс.
Йоши так на него посмотрела, что он, как будто извиняясь, сказал мне:
– Ничего личного, но – черт побери…
– Она всегда приходит первой, – отозвалась Йоши, в ее голосе были восторг и смирение одновременно.
– Проиграть Пом. Черт, это еще хуже, чем в крикет.
Ланс прикурил сигарету и с отвращением отбросил спичку в сторону.
Я вышла на палубу.
И в этот момент появился кит. Пока мы таращились на него с открытыми ртами, он взмахом хвостового плавника окатил водой «Измаил». Туристы на верхней палубе радостно завопили. Гигантский кит резвился настолько близко, что можно было разглядеть прилипал на его туловище и гофрированное белое брюхо. Так близко, что я смогла увидеть его глаз. Кит двигался очень быстро, как-то даже несолидно для такого громадного животного.
У меня перехватило дыхание. Держась одной рукой за спасательный трос, я смотрела в бинокль, но не на кита, а на мою маму. Я почти не слышала восторженных криков о том, какой кит огромный, не чувствовала волну, которую он послал в сторону маленькой, по сравнению с ним, лодки, и совсем забыла о том, что должна оставаться незамеченной. Даже на таком расстоянии я видела, что Лиза Маккалин улыбается и смотрит куда-то вверх. Такой ее редко можно было увидеть на суше. Точнее, никогда.
Тетя Кэтлин подошла к большому столу из отбеленного дерева на краю веранды и поставила рядом с хлебницей большое блюдо с креветками и дольками лимона. Вообще-то, Кэтлин – моя двоюродная бабушка, но она говорит, что, когда я называю ее бабушкой, она чувствует себя старой развалиной, так что я называю ее тетя Кей. За спиной тети в лучах вечернего солнца мягко светился обшитый белым сайдингом фасад отеля, по окнам которого скользили желто-оранжевые блики. Немного усилившийся к вечеру ветер раскачивал вывеску.
– А это зачем? – спросил Грэг, подняв голову от бутылки с пивом, которую баюкал в руках.
Он наконец снял солнцезащитные очки, тени у него под глазами выдавали события прошлого вечера.
– Я слышу, как у тебя урчит в животе, – сказала тетя и бросила на стол перед Грэгом салфетку.
– А он тебе не сказал, что четыре пассажира потребовали компенсации, после того как увидели надпись у него на борту? – усмехнувшись, спросил Ланс. – Извини, Грэг, приятель, но, черт, это так глупо. Лучше ничего не мог придумать?
– Ты – сама доброта, Кэтлин. – Грэг проигнорировал Ланса и потянулся за хлебом.
Тетя подарила ему один из своих взглядов:
– Еще раз напишешь такие слова там, где их сможет прочитать Ханна, будет тебе доброта.
– Леди Акула все такая же опасная, – сказал Ланс и, повернувшись к Грэгу, щелкнул зубами.
Тетя Кэтлин не обратила внимания на него.
– Ханна, налетай. Держу пари – ты утром ни крошки не съела. Сейчас принесу салат.
– Она ела печенье, – сказала Йоши, сосредоточенно очищая креветку.
– Печенье, – фыркнула тетя.
Практически каждый вечер мы, команды Китовой пристани, собирались на веранде напротив кухни отеля. Обычно, перед тем как разойтись, члены команд угощали друг друга одной-двумя бутылками пива. Тетя Кэтлин говорила, что те, кто помоложе, порой так наугощаются, что до дома дойти не могут.
Я вцепилась зубами в тигровую креветку и заметила, что из отеля вынесли горелки. В июне многие туристы любили посидеть на свежем воздухе, а зимой на веранде, вне зависимости от погоды, собирались члены команд и обсуждали события дня. Состав команд каждый год менялся: кто-то находил новую работу, кто-то уезжал учиться в университет, но Ланс, Грэг, Йоши были частью моего мира, с тех пор как я живу в Сильвер-Бей. Тетя Кэтлин обычно зажигала горелки в начале месяца, и до сентября они горели все вечера.
– Много катали сегодня? – спросила тетя, вернувшись на веранду с салатом. – У меня в музее никого не было.
Ловкими и сильными пальцами она быстро перемешала салат и, я даже не успела возразить, положила порцию на мою тарелку.
– «Моби-один» загрузился под завязку. Большинство – корейцы, – ответила Йоши, пожав плечами. – А Грэг чуть половину своих не потерял.
– Они получили отличную картинку. – Грэг потянулся за очередным куском хлеба. – Никто не жаловался. Есть еще пиво, мисс М?
– Ты знаешь, где бар. Ханна, а ты его видела?
– Просто громадина! Я даже прилипал разглядела.
Почему-то я ожидала, что кит будет гладким, но все оказалось наоборот: его грубая морщинистая кожа была вся исполосована шрамами после стычек с другими обитателями моря, и он казался ожившим островом.
– Он был совсем рядом. Я ей сказала, что обычно мы не подходим так близко, – вставила Йоши.
– Если бы Ханна была на лодке с мамой, – прищурившись, сказал Грэг, – она бы зубки ему смогла почистить.
– Так, ладно, больше об этом не говорим… – Тетя Кэтлин тряхнула головой. – Ни слова. – И она беззвучно, одними губами сказала мне: – Это последний раз.
Я послушно кивнула. Это был третий последний раз за месяц.
– А Митчелл появлялся? Надо за ним понаблюдать. Я слышала, он присоединился к этим сиднейцам с их большими лодками.
Все за столом вскинули головы.
– Я думал, Национальные парки и Служба охраны дикой природы их распугали, – сказал Ланс.
– Ходила сегодня на рыбный рынок, – отозвалась тетя Кэтлин, – мне там сказали, что видели одного «перепуганного». Музыка – на полную мощность, пассажиры танцуют на палубе, как на дискотеке. Испортили всю вечернюю рыбалку. Но когда появились люди из парков и службы охраны, он уже был далеко. Ничего не докажешь.
В Сильвер-Бей очень важно сохранять баланс: слишком мало желающих понаблюдать за дельфинами и китами – бизнес может загнуться; слишком много – они спугнут тех, кого сами же хотят посмотреть.
Ланс и Грэг выступали против трехпалубных катамаранов в нашем заливе. Тут они придерживались одного мнения. На этих лодках часто громко включали музыку и было слишком много народу.
– Они нас всех до ручки доведут, – сказал Ланс. – Им на все плевать. Только деньги на уме. Надо засудить Митчелла так, чтобы мало не показалось.
Я даже не подозревала, насколько проголодалась. В рекордное время уплела шесть огромных креветок и начала гоняться по блюду за пальцами Грэга. Он улыбнулся и помахал передо мной головой креветки, я показала ему язык. Мне кажется, я немножко влюблена в Грэга, но я, конечно, никому никогда об этом не расскажу.
– О, вот и она – Принцесса Китов.
– Очень смешно. – Мама бросила ключи на стол и жестом попросила Йоши подвинуться, чтобы можно было втиснуться рядом со мной.
– Как прошел день, милая? – спросила мама и поцеловала меня в макушку.
От нее пахло морем и солнцезащитным кремом.
– Отлично, – ответила я и стрельнула глазами в сторону тети.
А потом, чтобы мама не смогла заметить, что я покраснела, нагнулась и почесала Милли за ухом. У меня все еще вспыхивала в голове картинка с китом, она была такой яркой, мне казалось, что всем ее видно.
– Чем занималась? – спросила мама и налила себе стакан воды.
– Да, Ханна, чем ты занималась? – спросил Грэг и подмигнул мне.
– Утром она помогала мне перестилать кровати. – Тетя Кэтлин сердито посмотрела на Грэга. – Я слышала, что у тебя день точно выдался хороший.
– Неплохой. – Мама сделала большой глоток воды. – Боже, я умираю от жажды. Ты достаточно пила сегодня, Ханна? Кэтлин, она достаточно пила сегодня?
Мы уже давно жили в Австралии, но у мамы даже спустя столько лет сохранился акцент.
– Да, она пила много. А как много ты видела?
– Ханна всегда мало пьет. Только одного. Большая девочка. Выплеснула мне в сумку полванны воды. Вот смотри.
Мама вытащила из сумки чековую книжку. Края страниц в книжке от влаги стали волнистыми.
– Это же ошибка новичка, – недовольно вздохнула тетя. – А ты что, никого с собой не взяла?
Мама отрицательно покачала головой:
– Хотела еще раз испытать новый руль, посмотреть, как он поведет себя на волне. В мастерской предупредили, что может заклинить.
– И ты совершенно случайно наткнулась на кита, – сказал Ланс.
Мама сделала еще один глоток воды.
– Да.
Лицо ее оставалось непроницаемым. Она сама была непроницаемой. Как будто никакой встречи с китом и не было.
Несколько минут мы ели молча. Солнце медленно клонилось к горизонту. Мимо прошли два рыбака, они помахали нам в знак приветствия. В одном я узнала папу Лары, но я не уверена, что он меня увидел.
Мама съела кусок хлеба и маленькую порцию салата, даже меньше, чем у меня, а я салат не люблю. Потом она посмотрела на Грэга:
– Я слышала о «Сьюзен».
– Половина Порт-Стивенса знает о Сьюзен.
У Грэга были усталые глаза и щетина, как будто он неделю не брился.
– Да. Ну прости, виновата.
– Виновата – достаточно, чтобы в пятницу выйти со мной в море?
– Нет.
Мама встала, посмотрела на часы, закинула чековую книжку обратно в сумку и повернулась к дверям в кухню.
– Этот новый руль все еще не отлажен. Надо позвонить в мастерскую, пока они не ушли. Ханна, надень свитер, ветер поднимается.
Я наблюдала за тем, как она уходит, а следом за ней бежит Милли.
Мы все молчали, пока не услышали, как хлопнула дверь-сетка. Тогда Ланс откинулся на спинку стула и посмотрел на темнеющий залив, где вдали на горизонте плыл едва заметный для глаза катер.
– Наш первый кит и первый отказ Грэгу в этом сезоне. Милая симметрия, ты не находишь? – сказал Ланс и пригнулся.
Кусок хлеба отскочил от спинки его стула.