Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь. Часть вторая. «Десятка Мечей»[2] (В. В. Камша, 2012)

1

Смерть Халлорана оказалась лишь началом, но Робера это не удивило, его вообще ничего больше не удивляло. Вечно сомневающийся человек куда-то делся, пропал, растворился во вдруг переставшем быть фальшивым Проэмперадоре. Эпинэ действовал, как заведенные кем-то куранты, бездумно и правильно. То есть он понимал, что прав, уже решив, сделав, приказав… Так он велел стрелять у Святой Денизы по очередным черноленточникам. Так он перебрался в городские казармы на Арсенальной, и туда сразу же стали стекаться известия, которые могли не добраться до дворца. Другое дело, что известия эти были, как бурчал Дювье, «надо б гаже, да некуда».

В центре с грехом пополам разгребали, зато забурлило в северных предместьях, у Поганого канала и на Кузнечных дворах. Одновременно и сильно. У «Поганки» городская стража справилась своими силами, к Кузнечным пришлось посылать подкрепления. Два десятка кавалеристов погнали коней грязными безлюдными улицами; поднялась и повисла в воздухе похожая на зеленоватый дым пыль. Эпинэ проводил ускакавших взглядом и впервые за несколько часов подумал о женщинах, за которых он отвечал, как любой посмевший отказаться от одиночества мужчина.

Графиня увезла Марианну в Ноху, графиня должна уехать… Первое передал побывавший у Капуль-Гизайлей южанин, о втором они с Левием договорились еще вчера. Что ж, будем надеяться на Арлетту и на церковников, потому что Проэмперадор не может отвлечься ни на минуту. Нет у него такого права. После лжи над телом Катари – нет.

– Монсеньор…

Снова гонцы, снова доклады о разгоне очередной толпы. В этот раз – на левом берегу, перед Узким мостом.

– Отлично, – холодно одобряет некто, засевший в душе. – Перекрыть мост намертво, потребуется – поджечь.

Хорошо, что на Узком – деревянный настил, а дождя нет вторую неделю. Плохо, что мостов через Данар много, и мостов каменных.

– Жильбер, отправь два десятка на разведку. – Лэйе Астрапэ, он в собственной столице думает военными понятиями! – В южные кварталы правого берега.

– Да, Монсеньор. – Адъютант тоже на войне, и куда больше, чем был, сжигая Сэ. – Может быть, им на обратном пути… заехать в Ноху?

– Пусть заедут. – И расскажут, что Марианна жива, здорова и спокойно ждет ночи вместе с графиней. Пусть хоть так, на большее сил все равно нет.

– Монсеньор, как думаете, Рокслей скоро?..

– Будем надеяться.

И здесь он оказался кругом прав. В том, что велел Дэвиду готовить конвой для принца, и никаких «утром»! Чтоб Октавия не было в сходящей с ума столице сегодня же. Октавия, Марианны, графини Савиньяк… Жильбера б еще вышибить с Инголсом, и еще Левия, и…

– Монсеньор, от Мэйталя.

– Зови.

Лэйе Астрапэ, этот кошачий день закончится или нет?!

2

Теперь они были переодеты обе, баронесса – в платье служанки, графиня – в преподнесенный Пьетро туалет мещанки средней руки. Арлетта не выдержала, спросила, способствует ли сия одежда спасению души. Монах кротко ответил, что не исключает сего, и исчез. То ли давая гостье возможность обновить душеспасительное облачение, то ли отправившись по каким-то своим делам. Марианна молчала, даже платок не комкала, Арлетту на разговор тоже не тянуло, хотя болтовня отвлекает от страха, а графиня боялась куда сильней, чем улепетывая из Сэ. Правда, тогда не пришлось ждать, разглядывая в окно становящийся все более омерзительным двор. Заставить себя читать, сочинять, говорить женщина не могла; все, на что хватало выдержки, это не трогать дрожащую шкатулку. Минуты тянулись, тени от зданий потихоньку вырастали и тоже тянулись – на восток, от флигеля к кардинальской резиденции. Над двором проплыла черная птица – нохский ворон видел, что творится возле аббатства, две сжавшиеся в комок гостьи Левия лишь гадали. Про себя.

– Хорошо… – хрипло сказала за спиной баронесса, – хорошо, что мы с собой ничего не взяли. Констанс настаивал… А мы не взяли.

– Да, – подтвердила Арлетта и прониклась к себе толикой уважения, поскольку голос прозвучал как обычно. – Удачно, что нам нечего спасать.

Драгоценности, которые она привезла, пошли в ход еще до того, как в тайнике Раймонды нашлись блюда с кувшинами, и ладно. Подарки Арно она предусмотрительно оставила в Савиньяке, но удирать, бросив фамильные ценности, в любом случае дурной тон. А в том, что удирать придется, Арлетта больше не сомневалась.

– Мы должны слушать Пьетро. – Лучше, чтоб Марианна поняла это прежде, чем все начнется по-настоящему. – Не Габетто, а Пьетро. Он знает, что делать. Поверьте, когда бежишь, главное – не мешать тому, кто тебя выводит.

– Не беспокойтесь, сударыня. – Баронесса нашла в себе силы улыбнуться, в очередной раз доказав мудрость Ро. – Я не буду обузой.

На сей раз она не напоминала ни о своем происхождении, ни о висельниках с Салиганом, и это тоже было достойно.

– Кто-то идет. – Руки красавица все же стиснула. Не забыть сказать ей, чтобы сняла кольца.

– Я слышу. – Спокойно… Спокойно, графиня Савиньяк, урожденная Рафиано, не позорь своих мужчин. – Любопытно, это Пьетро или наш милый теньент?

Скрипнули, почти взвизгнули дверные петли. Как громко… Впрочем, у страха слух, как у кошки, вот мозгов у него куда меньше, значит, долой страх.

– Брат Пьетро, мы в вашем распоряжении. Что нам делать?

– Пока всего лишь ждать.

С четками монашек не расстался, но взор больше не опускал. Таким он еще сильней напоминал Ли и при этом был откровенен, как Райнштайнер в Сэ. Вкратце объяснил: драка за стенами аббатства еще идет и погромщики все прибывают.

– Заблудших уже столько, – длинные пальцы невозмутимо отсчитывали плохонькие жемчужины, – что оставшиеся в Нохе гвардейцы с ними не справятся. Их просто не хватит, чтобы удерживать стены на всем протяжении. Прорыв неизбежен, после чего у гарнизона останется два выхода. Уходить или забаррикадироваться в резиденции его высокопреосвященства.

– Вы думаете, – дала понять, что она еще соображает, Арлетта, – что подмога придет?

– Это маловероятно.

– В таком случае загонять себя в мышеловку нелепо. Если, конечно, Ноха не окружена…

– Нет, сударыня… пока нет. Я согласен с вами, и я посоветовал офицерам, как только бунтовщики преодолеют внешнюю стену, вывести солдат через внутреннюю Ноху к Желтой площади. Непонятно, ради чего защищали аббатство городские головорезы, но у церковных гвардейцев в отсутствие его высокопреосвященства этой причины явно нет.

«Защищали»… Значит, эта защита уже в прошлом.

– Эти головорезы разбежались?

– Нет, сударыня, они погибли.

– Все?

– Насколько я мог понять, все. Если капитан решит уходить, можно будет…

Топот ног по лестнице, распахнутая дверь. Долговязый солдат из десятка Габетто. Значит, уже «не можно».

– Брат, дело плохо…

Уединяться с гонцом Пьетро нужным не счел, выслушал на месте, не стесняясь дам и не пытаясь их обмануть. Оказалось, что где-то с северной стороны больше полусотни одержимых перебрались через стену. Их перебили, но сейчас лезут в других местах, так что всё, считай, внешняя Ноха захвачена. Габетто сейчас будет здесь, он просит поторопиться со сборами. Очень просит.

Солдат выпалил свои новости и с тем же топотом унесся вниз. Правильно, сейчас не до поворотов через левое плечо. И не до слез.

– Сударыня, разумеется, мы дождемся Габетто, тем более что внутренняя Ноха какое-то время еще продержится. – Пьетро все же монах. Мужчина видел бы лишь ставшую снеговой баронессу! – Но я бы вам посоветовал охрану отпустить.

– Хорошо. – Арлетта не колебалась, как не колебалась, вверяя себя Райнштайнеру. – Габетто и его люди останутся с гарнизоном. Марианна, снимите кольца и повяжите голову. Я видела тут почти платок.

3

Дювье кромсал холодную говядину, клал на хлеб, от души мазал горчицей и передавал сидящему ближе всех Сэц-Арижу. Это было обедом и наверняка ужином, о которых Робер напрочь позабыл, но ввалившийся Карваль сказал, что надо поесть, и вот они сидели, кто на столе, кто на подоконнике – стулья из кабинета коменданта куда-то подевались, и жевали. Проэмперадор, генерал, капитан и сержант. Четверо, счастливое число… А уж какое счастье творится за стенами!

– Монсеньор, – Никола ел быстро и аккуратно, – нужно решать с Багерлее.

– Что, и там?

– Нет, но мы обязаны принять меры. Арестованных по воле ее величества и графиню Рокслей лучше вывезти, остальных – расстрелять, а тюремщиков присоединить к городской страже. Я узнал, что Перт в ней и начинал. И я бы покончил с барсинцами и дезертирами. С теми, что в Доре…

Робер проглотил слишком большой кусок, а может, это горло вдруг стало уже. Хлебная корка, опускаясь к желудку, царапалась, как угодившая в мешок кошка. Никола сосредоточенно сдвинул брови, готовясь спорить.

– Мародеров и насильников мы вешали, – напомнил Эпинэ. – В Доре те, чья вина не доказана.

– Нам больше некогда доказывать. – Маленький генерал вытер тыльной стороной ладони усы и стряхнул с мундира немногочисленные крошки. – Монсеньор, если мятежники получат вожаков-военных, наше положение станет безнадежным.

А так оно не безнадежно? Хотя Дженнифер и Кракла в самом деле лучше вывезти в Ноймаринен. И свежие люди страже не помешают, но убивать людей, пока они еще не свихнулись… Не разоружить, не запереть – просто прикончить!

– Отправьте, кого считаете нужным, с послами. Проворовавшихся поставщиков разогнать к кошкам! Подстрекателей… Да, расстреляйте. Охрану – в город Франциска.

– А Дора, Монсеньор?

– Пока сидят смирно, будут жить. При попытке бунта – стрелять без предупреждения, но не раньше.

– Монсеньор, – доложил с подоконника Дювье, – из дворца. Вроде не вовсе в мыле…

Бывший гимнет и впрямь дурных вестей не привез. Приказ о вывозе принца выполнялся; как только всё подготовят, немедленно выедут.

– Надо найти Мэйталя… – Робер по примеру Никола смахнул с мундира крошки и понял, что все еще голоден. Нашел время! – Конечно, можно послать и Халлора… Гедлера.

– Мэйталь со своими, как и договаривались, сейчас на Триумфальной и вокруг Ружского, – напомнил Никола, – там пока тихо.

– Вот и прекрасно! Кортеж как раз пойдет по Триумфальной, пусть там церковники и присоединяются. – Да уж, «прекрасно»! Принца собирались отправить завтра, а сегодня рассчитывали на помощь серых в городе. – Никола, я не хочу оставлять те места без присмотра. Выдвинем к Ружскому полсотни наших из тех, что в резерве. И роту гарнизонного полка…

– Монсеньор, мои люди не в резерве. Они сопровождают вас.

– Никола!

– Дювье охраняет вас. И будет охранять, а к Ружскому можно отправить Блора.

– Лэйе Астрапэ, кого?!

– Полковника Блора, Монсеньор. Мне понятно ваше удивление, но после исчезновения Окделла Блор не дал ни единого повода для недоверия. Он был втянут в мятеж так же, как и Халлоран.

– Он сейчас в Новом?

– Да, за Святым Квентином. Там не слишком горячо, стража справится и без северян.

– Хорошо. В случае беспорядков на Золотой и рядом туда можно направить и Блора.

Дювье никуда не уйдет, это ясно. Собственно, Никола о таком предупреждал. Южане будут сперва защищать «Монсеньора» и лишь потом – выполнять его приказы. Кэналлийцы подчинились бы, а эти – нет! Разве что Иноходец станет Вороном, который без раздумий отдаст приказ стрелять по толпе. И под ядра пойдет тоже не оглядываясь.

– Никола.

– Да, Монсеньор?

– Пошлите в арсенал за гранатами.

1

То, что она висит на руках раненого мужчины, и не абы какого, а самого Проэмперадора, Луиза сообразила, едва открыв глаза. Госпожа Арамона приходила в себя, как и просыпалась, сразу, правда, объятия полуодетого окровавленного Савиньяка на пробуждение походили мало. Стараясь не шевелиться – Лионель казался половчей Эйвона, но страх быть уроненной продрал глаза вместе с хозяйкой, – госпожа Арамона обеспокоенно заметила:

– Сударь, вас надо перевязать!

Граф односложно согласился и, не выпуская ноши, куда-то отправился. Захлюпало – в довершение всего ее тащили по воде. Луиза видела только Савиньяка по грудь и веселенькое синее небо, а вертеться было себе дороже.

– Поставьте меня. Вы ранены, я пойду сама.

– Вы промочите ноги.

Луиза могла бы возразить, что лучше промочить ноги, чем плюхнуться в лужу, но спор был чреват именно плюханьем, и капитанша смолчала. В конце концов, это ее несли, а не она изображала маршальскую лошадь. Путь оказался недолог, через несколько шагов Проэмперадор успешно поставил даму на травку рядом с брошенным мундиром и, достав платок, зажал рану на груди – кажется, неопасную.

– Сударыня, – отрывисто спросил он, – вы что-нибудь помните?

«Что-нибудь» Луиза помнила. Собственные корыстные намерения, торских кобылок и галантного бергера, от которого она с трудом избавилась.

– Я хотела с вами переговорить, но так, чтобы об этом…

– Госпожа Арамона, на экивоки нет времени. Вы видели Олларию?

– Какую, причеши те… Сударь, я вас не понимаю.

Надо отдать графу должное, непонятливую бабу он не придушил, и вряд ли из страха перед выходцами.

– Я полагал, что вам может привидеться Оллария. Скорее всего, Ноха или ее окрестности.

– Я забыла, – брякнула Луиза и поняла, что лучше объяснить: – Я не запоминаю сны. И бред тоже. Вас надо перевязать.

– Позже, – отмахнулся Савиньяк и твердым шагом куда-то направился. Луиза проследила за ним взглядом и в сотне шагов обнаружила двоих всадников и четырех лошадей. Следующим открытием стало, что саму ее вот-вот вывернет наизнанку. Прикрыв ладонью рот, госпожа Арамона бросилась в кусты, благо те зеленели у самого берега. Она успела, хоть и с трудом.

2

Вернувшийся в очередной раз Пьетро тихо сказал, что пора, и Арлетта, напоследок проверив спрятанную за корсаж бумагу, послушно подхватила узелок с обмотанной шалью маской. Ткань глушила дрожь металла, а тащить с собой футляр графиня сочла излишним. Закрытую со всем тщанием шкатулку заперли в бюро, куда прежде всего и полезут мародеры. Арлетта охотно распихала бы гайифскую радость по всему аббатству, но в их с баронессой распоряжении был всего один сувенир, правда, отменный.

– Будем надеяться, добыча достанется самому мерзкому, – шепнула притихшей спутнице графиня и вслед за Пьетро шагнула на лестницу. Монах спускался достаточно быстро, но женщины поспевали за ним без особых усилий. Ступеньки не скрипели, монастырские сандалии ступали бесшумно, лившийся сверху и сбоку свет создавал ощущение сна. Очень короткого, в тридцать шесть не слишком крутых ступенек. Нижняя прихожая была пуста, в ней еще пахло железом и кожей, но Габетто ушел и увел своих солдат, подчинившись то ли графине, то ли секретарю его высокопреосвященства.

Конец ознакомительного фрагмента.