Глава 15
Центр. Следующий день.
Серое промозглое утро постепенно переходило в такой же серый и пасмурный день. Тучи плотно затянули небо, не оставляя солнечным лучам ни единого шанса пробиться сквозь свою плотную пелену.
Впрочем, погода была под стать тому мероприятию, которое должно было состояться в этот день на главной площади города. Сегодня должны были хоронить полицейских, погибших в результате подрыва управления и нападения на патруль в Комсомольском районе. Всего таких оказалось девятеро – восьмеро умерли на месте происшествия, еще один скончался в больнице. Кроме того, еще четверо пострадавших находились сейчас в крайне тяжелом состоянии в палатах первой городской больницы и могли присоединиться к рядам погибших в любой момент, учитывая то обстоятельство, что в виду изолированности Белореченска на данный момент в больнице банально не хватало нужных для оказания необходимой помощи медпрепаратов. Кроме того, в разы сократилась и численность медицинского персонала. В хирургическом отделении остался один врач и три медсестры, которые физически не успевали сосредоточиться на каждом больном по отдельности, так как теперь их отделение так же исполняло функции травматологии и реаниматологии.
Возвращаясь к теме похорон, следует отметить, что Пугач приложил всех усилий, чтобы придать им всей возможной пышности и траурности. Как политик, он знал, что низшим слоям населения, коих фактически в городе сейчас осталось подавляющее большинство, время от времени просто необходимо горе. Либо горе соседа или врага, чтобы порадоваться, либо своё горе, чтобы над ним поплакать. В данном случае, по мнению Пугача, у горожан были все поводы горевать, и он решил извлечь из этой ситуации максимум пользы для себя, чтобы укрепить позиции и направить народный гнев в нужное русло. Ведь посеяв в душах простых людей зерно ненависти на почву постоянного стремления к справедливости, он рассчитывал получить хороший, а главное выгодный для самого себя урожай в виде народной мести его личным врагам.
Мэр думал достаточно долго и основательно, кому же отвести роль главного врага, но в последний момент всё же решил закрепить её за Шумилами, не забыв, впрочем, упомянуть о таинственной третьей силе, которая уже который день не давала ему покоя.
Расчёт был следующий – под всеобщее одобрение горожан развязать войну с Шумилами, которые на данный момент значительно ослабли за счет успешной подрывной деятельности группы неизвестных, подмять под себя неугодный район, не ликвидируя криминалитет на корню, а просто подчинить его себе, расставив на ключевые позиции лояльных к себе людей. И потом с новыми силами, точнее бросая отряды покорённых бандитов в гущу сражения, обрушить праведный гнев на тех самых подпольщиков, которые по-прежнему продолжают успешно скрываться. Но многое в дальнейшей тактике действий зависело от отчёта разведчиков, которых разослали на поиски таинственной третьей силы.
Церемония прощания с погибшими полицейскими была назначена на одиннадцать часов дня, но люди начали сходиться уже к десяти. Остатки мирного населения, не занятого практически ничем, кроме беспрерывного поиска пищи, временами хотело еще и зрелищ, и, несмотря на характерные для таких церемоний грусть и уныние, горожане шли на площадь еще из желания поучаствовать хоть в каком-либо массовом мероприятии. Еще не так давно, когда так же прощались с погибшими в АТО на востоке страны или жертвами российско-украинской войны бойцами, глаза многих присутствовавших были мокрыми от слёз, и в них можно было прочитать сострадание и боль утраты.
Теперь же людьми движило больше нездоровое любопытство и нежелание сидеть дома, когда за окнами что-то происходит. После всех бед, потерь и страданий, которые пережили эти люди, многие чувства в них притупились. Они просто устали бояться, устали чувствовать боль, а часто испытываемый последнее время голод с каждым днём всё больше отдалял их от человеческих существ и приближал к животным. И, поддаваясь уже более элементарным инстинктам и ощущениям, горожане постепенно переставали интересоваться чем-либо, что было интересно им ранее и с каждым днём стремительно тупели. Последствия этой деградации порой выглядели до безумия страшно и печально.
Около половины одиннадцатого серые тучи сменили более тёмные дождевые, и за окнами стремительно темнело, как будто досрочно наступил вечер. С неба стал моросить мелкий дождик, но сходящихся на центральную площадь Белореченска горожан он не мог распугать. В кои-то веки им предоставлялась возможность самим принять участие в важном для города мероприятии. Они всё шли и шли, и вскоре пространство перед зданием администрации было заполнено группками людей, решивших скоротать время до начала похоронной церемонии за обменом свежей порцией городских сплетен и слухов. Как оказалось, такое прискорбное событие, как похороны, объединяло граждан, и это было на руку Пугачу, который как раз смотрел на площадь из зала для заседаний.
В это время сослуживцы погибших вынесли на тумбы, стоявшие на дороге, девять закрытых гробов, и по толпе прошел ропот.
Кроме Станислава в помещении находились все сохранившиеся до этих дней представители городской власти и силовых структур. Несмотря на то, что за длинным столом уже давно не собиралось одновременно столько людей, в зале стояла гробовая тишина. Все напряженно ждали указаний от мэра.
– Без пятнадцати, – сказал Пугач, посмотрев на настенные часы, и обратился к распорядительнице похорон, – Екатерина Васильевна, идите к людям и начинайте, погода портится на глазах, а нам еще нужно много всего успеть и много всего сказать. Тем более, что народу вон, уже полная площадь. Думаю, что большинство, кто собирался прийти, уже на месте.
Крашенная блондинка лет сорока пяти в строгом чёрном пиджаке и юбке-карандаш молча кивнула и, встав, направилась к дверям. Минуты через три с улицы донёсся её голос, усиленный микрофонами. Звуковое оборудование специально подключили к генераторам в этот день, чтобы подчеркнуть лишний раз, насколько городской власти важно, чтобы герои, павшие от преступных действий бандитов, ушли в последний путь достойно.
– Следующий выход ваш, капитан, – обратился мэр к Денисову.
– Разрешите идти? – спросил тот у мужчины.
– Идите, – кивнув, сказал Станислав через плечо, продолжая неотрывно наблюдать за событиями на площади.
Денисов вышел в сопровождении Журавля, который должен был говорить следующим. Когда очередь дошла до родственников и коллег, которые подходили к микрофону со слезами на глазах и надрывным тоном провозглашали речи в память о погибших, остальные присутствовавшие в зале заседаний во главе с Пугачем двинулись к выходу.
Станислав успел как раз вовремя, когда свою речь заканчивал один из друзей погибших полицейских, который в конце не смог сдержать своих чувств и громко разрыдался в микрофон.
Станислав кивнул двум копам, стоявшим в оцеплении на площади, и те отвели парня в сторону. Выждав несколько секунд, мужчина направился к микрофону, стараясь соблюдать максимально траурное и вместе с тем уверенное выражение лица.
– Уважаемые, сограждане, – начал он поникшим тоном, – сегодня мы с вами собрались здесь, чтобы почтить светлую память героев, защищавших порядок и спокойствие на улицах нашего города и павших от рук тех негодяев, которые бросили вызов этому порядку. Эти девятеро мужчин и парней погибли в результате подлой и циничной атаки представителей всем нам известного криминального района – Шумил. У каждого из них остались родные и близкие, семьи и дети, и сейчас, стоя здесь, я хочу выразить свои самые искренние соболезнования. Я и, уверен, все пришедшие почтить их память, разделяют ваше горе и сочувствуют вам. Это большая потеря для всех нас, и, признаться честно, я не могу отделаться от чувства вины за то, что допустил до такого в Белореченске. Я изо всех сил старался решить вопрос с Шумилами по-хорошему, так как надеялся, что все мы стремимся оставаться цивилизованной страной и не допустим беспредела в родном городе. Но, после такого закрывать глаза на деятельность Шумил я просто не имею права. Теперь мы с вами вместе должны приложить все усилия для того, чтобы разбить врага, потому что после такого вероломного и подлого поступка для нас есть только один вариант – бороться до победного конца, – в этом месте он повысил голос и, сделав паузу, оглядел толпу. Люди напротив загомонили, прозвучало несколько одобрительных возгласов. Убедившись, что его слова нашли поддержку в сердцах горожан, Пугач продолжил, – но, так сложилось, что сборище уголовников, обосновавшееся на Шумилах – не единственные, кто хочет разрушить и без того шаткий порядок в городе. Оказалось, что в Белореченске действует еще одна анонимная группировка, которая ведёт планомерную и нацеленную на всеобщий хаос войну против всех. С одной стороны, сейчас они воюют против Шумил, и может показаться, что эти люди лояльны к нам. Но по полученным разведданным, эта группировка – не что иное, как террористическая организация, которая путём хитрых манипуляций, сталкивания нас лбами с теми же Шумилами, добивается захвата власти в городе. И представителям этой организации не важны жизни и судьбы мирного населения Белореченска. Думая, что остаются незамеченными, представители этой террористической группы устраивают взрывы и перестрелки, но они слишком высокого о себе мнения. Мы фиксируем все их злодеяния, и придёт время, когда эти люди предстанут перед справедливым судом, а на улицы нашего многострадального города вернётся порядок. Потому, что Белореченск заслуживает лучшей участи. Мы все с вами её заслуживаем. И не дадим каким-то ворам и отморозкам отнять у нас и наших детей будущее. Поэтому давайте с вами в такой тяжкий для нас час объединимся и станем плечо к плечу единым фронтом. Хотя бы потому, что мы обязаны вот этим девятерым парням и мужчинам, которые отдали свои жизни за наше светлое будущее!
Из толпы, расположившейся напротив здания мэрии, зазвучал пронзительный свист и одобрительные возгласы. Пугач еще некоторое время стоял у микрофона и просто молча смотрел на людей, вышедших на площадь, чтобы почтить память погибших, стоящих сейчас под противно моросящим дождиком. Он хорошо знал, на что нужно сделать упор в своей речи. Именно месть – чувство, которое не остывает даже в безразличных душах. Обиды, разочарования, комплексы, нереализованность в жизни, отсутствие перспектив и надежды на будущее – всё это создавало плодородную почву для создания преданной армии из бездумной серой массы, которая, что самое главное, будет люто и от всей души ненавидеть того, кого ей прикажут.
Понимая, что у него получилось произвести должное впечатление на свой народ, мэр развернулся и отошел к остальным.
Запел церковный хор, вперемешку с наиболее верующими энтузиастами, а священник из еще функционирующего собора, расположившегося неподалёку, стал проводить соответствующий ритуал, с кадилом обходя стоящие на тумбах закрытые гробы. Толпа ожила, и из неё стал доносится плач и вздохи женщин, которые уже не скрывали своих эмоций. В первых рядах, стоящих у гробов родственников какая-то женщина упала на колени, другие принялись её поднимать. И, словно оплакивая погибших, даже дождь с неприветливого серого неба пошел сильнее.