ГЛАВА 1
ПИКАНТНОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ
– Я бы с радостью, да не имею права! – кричал он мне, сжимая зубами мокрый и давно потухший окурок. – Тебе что, командир, жить надоело?
Мы, ссутулившись, стояли друг против друга, словно борцы, готовые к схватке. Порывы ветра швыряли в нас сухой и колючий снег. Он проникал мне за воротник куртки и обжигал щеки, но я не испытывал ни злости, ни раздражения. Этот мужик в пропахшем соляркой ватнике, с подпухшими слезящимися глазами и прокуренными до желтизны зубами был прав. От него ничего не зависело, он просто поставил меня перед фактом, и мне оставалось только смириться с реальностью и искать объездные пути.
Я посмотрел по сторонам. Погода портилась с каждой минутой. Из-за метели уже не было видно ни гор, ни заостренных верхушек елей. И без того неширокая дорога стала еще уже. Тяжелые сугробы на обочинах сдавили ее с обеих сторон. Снег наполовину замел желтый бульдозер, перегородивший дорогу поперек.
– Да не заведу я его, – мягче добавил мужик. – Соляра как студень. Полночи только размораживать патрубки…
– Может, через Хамыш попробовать? – спросил я.
– Да ты что! – горячо возразил мужик и принялся чиркать зажигалкой, чтобы зажечь окурок. – В Хамыш и не суйся! Там еще хуже. Днем несколько лавин сошло, дороги будто никогда и не было… Ах ты собака! – вполголоса выругал он зажигалку, выплюнул окурок и вытер с губ табачные крошки.
– А если через Новую Поляну? – не сдавался я. Мне трудно было убедить себя в том, что я безнадежно застрял на перевале и мне не суждено в ближайшие часы оказаться в своей теплой холостяцкой берлоге, где холодильник напоминает маленький гастроном, а бар звенит от неисчислимого количества бутылок.
– Насчет Новой Поляны не скажу, – сдержанно ответил мужик и оглянулся на вагончик, из крыши которого торчала чадящая печная труба. Порыв ветра распахнул хилую дверь настежь, и молочную мглу пробил слабый желтый свет лампочки. – Не знаю, врать не буду. Может, там ты сможешь проехать…
И тут он заговорил оживленно и торопливо:
– Слушай, командир! А на кой хрен тебе сейчас на перевалы соваться? Ставь свою машину за бульдозером, и пойдем ко мне. Метель утихнет, тогда и поедешь. У меня водочка есть, консервов целый ящик, сейчас картошки в мундире отварим. Тепло, сухо…
Если бы я мог заглянуть в будущее и узнать, к чему приведет мое упрямое желание ехать дальше!
– Нет, – ответил я, чувствуя, что на голове уже выросла шапка снега. – Попробую через Поляну.
– Хозяин – барин, – с легким оттенком обиды ответил мужик и, сунув большие красные руки в карманы ватника, пошел по сугробам к вагончику.
Я вернулся в машину, которая тихо урчала на холостых оборотах и тускло светила сквозь залепленные снегом стекла фар. Мощный внедорожник с прекрасной зимней резиной – какие могут быть сомнения? Я отогревался в теплом салоне, наполненном зеленоватым светом приборов, и слушал музыку, которая заглушала жуткие завывания метели. «Оставаться на перевале на ночь, – думал я, – верх идиотизма. К утру отсюда не только на джипе, но даже на тягаче не спустишься. Синоптики пугают новым циклоном и лавинами. Надо спускаться с гор, и чем скорее, тем лучше».
Я развернулся и поехал в обратную сторону. Машина шла ровно, перемалывая мощным протектором снежный наст. В свете фар роились белые пчелы. Резиновые щетки суетились на ветровом стекле, гоняясь за снежинками, как собаки за зайцами. По радио передавали старомодный хит. Я чувствовал себя прекрасно. Оболочка цивилизации надежно защищала меня от непогоды.
У самого перевала, куда моя машина вскарабкалась с легкостью опытного альпиниста, меня остановил дорожный патруль. Две милицейские машины перекрыли дорогу, пучки света от проблесковых маячков с трудом пробивались сквозь снежную завесу. Несколько неподвижных фигур, словно призраки, застыли на краю обочины.
– Перевал закрыт, – сказал большой и неповоротливый милиционер в застегнутом на все пуговицы тулупе.
Я попытался объяснить, что для моей машины не бывает непроходимых дорог, но инспектор оборвал:
– Закрыт перевал! Только что трактор в пропасть улетел. Три трупа…
Я поднял стекло и круто вывернул руль. Машина, прыгая на снежных ухабах, развернулась и, стреляя во все стороны белыми комками, поехала вниз. Чем больше становилось преград на моем пути, тем отчаяннее я упрямился. Мудрый человек на моем месте вернулся бы к дорожно-ремонтному вагончику и переждал непогоду за бутылкой водки в обществе гостеприимного мужика. Я же готов был прорыть тоннель сквозь снежный занос, лишь бы до наступления нового дня добраться до дома.
На развилке, куда уходила вполне приличная дорога на Отдаленный, мне снова пришлось остановиться. Заваленную снежной кашей дорогу расчищали несколько бульдозеров и грейдеров. Очередь из длинногабаритных фур была слишком большой, и протиснуться вперед не было никакой возможности: «КамАЗы» загородили и без того узкую проезжую часть. Обочины как таковой уже не было, вместо нее дорогу обрамляли высокие сугробы. Почти во всех машинах были заглушены двигатели. Похоже, дальнобойщики смирились с тем, что им придется провести здесь ночь.
Меня охватил настоящий азарт. Включив все огни, какие только были на моей машине, я прибавил газу и вскоре свернул с трассы в дачный поселок. За ним, если мне не изменяла память, начиналась малоизвестная лесная дорога, по которой напрямую можно было добраться до трассы, соединяющей Кавказский заповедник с Туапсе.
Я быстро проскочил поселок, а когда въехал в лес, то понял, что уже начинает темнеть и мне никак не добраться до трассы засветло. Зная о своем умении находить приключения на собственную голову, я еще раз подумал, правильно ли делаю, пускаясь в столь рискованный путь через дремучий лес. Не найдя никаких веских доводов в пользу своего решения, я мысленно выдал спорный аргумент: «Ну не возвращаться же обратно!» – и на этом успокоился окончательно.
Машина вела себя прекрасно, бензина в баке – хоть отбавляй, салон прогрелся, как сауна. Словом, я находил поездку приятной. Тем более что метель, с боями прорываясь сквозь мощный заслон еловых веток, лишь едва припорошила снегом дорогу, и я отчетливо видел свежие следы протектора легковой машины. «Раз кому-то еще пришла в голову мысль пересечь лес, значит, не такая уж бредовая эта идея», – думал я, все сильнее нажимая на педаль газа.
И вдруг впереди, в лучах фар, я увидел человека. Девушку в длинной и темной с отливами шубе. Повстречал бы медведя, пьющего из горла кока-колу, – удивился бы меньше. В первое мгновение мне показалось, что девушка пытается быстро сойти с дороги и спрятаться за деревом. Но то ли сугробы были слишком глубоки, то ли она поняла, что уже все равно засветилась, как актриса на сцене, повернулась лицом к ослепляющим фарам и вяло махнула рукой.
Прежде чем притормозить, я на всякий случай кинул взгляд на противоположную сторону дороги, где плотной изгородью стояли припорошенные снегом кусты, и заметил темную «девятку», крепко засевшую в сугробе.
Во мне недолго спорили два человека, отстаивающие противоположные точки зрения. Мудрый говорил приблизительно следующее: «Я вовсе не обязан останавливаться. Можно вызвать по мобильнику эвакуатор, и пусть он занимается этой дамочкой. Она ведь не умирает, и мороз не такой сильный. В конце концов, она может дойти до поселка и там попросить помощи». Ответ второго лучше не воспроизводить, но именно он, этот взбалмошный упрямец, управлял моими поступками в последующие сутки.
На малой скорости я проехал мимо «девятки», поглядывая в зеркало заднего вида, а когда убедился, что в обозримом пространстве никого, кроме девушки, нет, остановился и дал задний ход.
Она была высокой и, должно быть, тонкой, как фотомодель, но из-за просторной длиннополой шубы казалась неповоротливой и упитанной. Лицо бледное, почти белое, на носу очки, волосы убраны на затылок, от помады на губах остались одни воспоминания.
– Привет! – жизнерадостно сказал я. – Что случилось?
Девушка цепко посмотрела на меня, затем кинула настороженный взгляд на заднее сиденье, словно хотела убедиться, что я в машине один.
– У меня заглох двигатель, – сказала она. – Вы… не могли бы…
Она говорила очень медленно, неимоверно растягивая слова, будто шла в темноте в незнакомом месте, опасаясь удариться или свалиться в яму.
Мне сначала показалось, что она пьяна. Разбираться с незнакомой пьяной девушкой в глухом лесу – пикантное развлечение, на любителя. И все-таки я вышел из машины.
– Откройте капот, – сказал я, – и запустите стартер.
– Что вы говорите? – рассеянно произнесла девушка.
Если дамочка не производит на меня сильного впечатления, я расслабляюсь и разговариваю с ней, как с мужиком.
– Попытайтесь завести мотор! – громче повторил я. – И будьте внимательнее. Я не намерен повторять по два раза.
Она не сразу села за руль. Нахмурив лоб, словно переводила мои слова с малознакомого языка, она скрипела каблуками сапожек по снегу и смотрела на меня сквозь запотевшие стекла очков тающим, поверхностным взглядом, каким смотрят на мир из окна поезда.
Стартер крутился довольно резво, но мотор не схватывал. С тех пор как я обзавелся приличной машиной и перестал заглядывать под капот, навыки автолюбителя я утратил безнадежно. Но раз взялся за гуж, то приходилось взваливать хромого коня на себя.
Я сделал то, что умел: вывернул свечу и проверил на искру. Искры не было, а это не оставляло мне никаких шансов завести машину.
– Каким бензином заправлялись? – спросил я. Глядя на темный мотор, опутанный замасленными шлангами и проводами, я никак не мог разжечь в себе техническое любопытство.
– А черт его знает, каким, – тихо ответила девушка. – Каким положено, таким и заправлялась.
– Видно, катушка сгорела…
– Катушка? – тоном знатока автомобилей протянула она и отрицательно покачала головой. – Ну что вы говорите! Катушку я каждое утро смазываю, она у меня в порядке. Наверное, ретранслятор полетел.
– Какой ретранслятор? Вы, вероятно, хотели сказать «генератор»?
– Ну да, конечно, – без тени смущения ответила девушка.
Больше я не задавал ей вопросов относительно машины.
Заглохшая машина становилась уже не столько проблемой незнакомки в просторной шубе, сколько моей. Половинчатого решения здесь быть не могло. Или я должен был помочь девушке, или же немедленно распрощаться с ней.
Моей душе больше подходил второй вариант. Я был стандартным мужчиной и не хотел тратить время и нервы на гражданку, к которой меня не влекло. Распрощаться с ней можно было, даже сохранив хорошую мину: пообещать, что из ближайшего сервисного центра отправлю сюда ремонтную бригаду. Мой язык готов был произнести эти слова, тем более что девушка больше не просила меня ни о чем, не умоляла помочь ей, приютить в своей машине, отвезти в город. Она продолжала сидеть за рулем своей остывающей колымаги, неподвижная, хрупкая, полуприсутствующая и безразличная ко всему, что ее сейчас окружало.
– К сожалению, – произнес я, опуская крышку капота, – я плохо разбираюсь в «Жигулях». У вас какие-то проблемы с электрикой.
Она рассеянно кивнула. Я вынул из кармана куртки платок и вытер им руки.
– Из ближайшего техцентра я отправлю к вам ремонтников, – пообещал я. – Извините, очень тороплюсь…
– Не надо никаких ремонтников! – вдруг необычайно твердо и громко сказала девушка, словно только что очнулась от спячки. – Я не хочу, чтобы вы говорили кому-то обо мне! Я не просила вас об этом!
Эти слова были сказаны в столь жесткой форме, что я лишь плечами пожал и буркнул:
– Как хотите.
Не успел я дойти до своей машины, как девушка крикнула мне вдогон:
– Не вздумайте кого-то прислать!