Семья и семейное воспитание: кросс-культурный анализ на материале России и США. Что означает термин «Семья»? Точка зрения государства всеобщего благосостояния – США ( Коллектив авторов, 2015)

Д-р Холли Танкерсли Факультет политики и географии Университета Прибрежной Каролины, США

Почти 60 лет на политической арене США доминирует проблема «семейных ценностей». Политики используют этот двусмысленный термин для того, чтобы призывать избирателей вернуться в прошлое, когда социальная и экономическая жизнь в Америке была менее сложной. Иронию вызывает то, что обсуждение семейных ценностей в политических дебатах – не что иное, как использование термина «семейные ценности» для придания веса политикам, т. к. слово «ценности» по своей сути – политический термин с идеологической подоплекой. Превознося традиционные американские ценности, кандидаты и Республиканской, и Демократической партии дают определение этим ценностям, но разными способами. Определение этих ценностей зависит от того, какая партия в данный момент находится у власти. И в самом деле, считается, что борьба за то, чьи идеологические ценности должны преобладать в американской политике и управлять ею, является источником почти всех внутренних политических конфликтов.

Определение «семья» часто встречается в государственной политике или в политических дебатах. Большинство политических программ социального благосостояния и охраны труда в США включают, по крайней мере, несколько рабочих заготовок определения семьи, на которые можно или положиться, или принимать к сведению. В результате подлежит критике такое определение термина «семья», которое отвечает реалиям современной жизни. Если политологи будут оперировать устаревшими или идеологическими определениями семьи, они в конце концов разработают направления политики, не соответствующие современным социальным структурам. Такие направления будут неизбежно неэффективны или, следуя наихудшему сценарию, приведут к нежелательному социальному результату. Пивен и Клоуад (Piven and Cloward, 1987) замечают, что государство социального благосостояния является вторым институтом, обеспечивающим нужды правительства и экономики. Если это так, то социальная политика должна продвигать и политическую, и экономическую законность. Однако если эти две цели находятся на службе первичных институтов, тогда и семья может рассматриваться как первичный институт. Кроме того, политики подразумевают, что «семейные ценности» укрепят и гражданское общество, и экономику. Если мы хотим создать жизнеспособный и функциональный комплект направлений политики, то сначала должны признать, что именно государство всеобщего благосостояния состоит на службе у семьи. Тогда, раскрывая значение термина «семья», мы подвергаем критике не просто формирование и осуществление гражданской политики, а понимание эволюции нормативных идеалов американского общества и экономики.

«Семья» и семейная политика

В английском языке существует, по крайней мере, десять определений слова «семья». К традиционным определениям, сопровождающимся такими понятиями, как связывающие узы крови, усыновление и замужество, политологи присоединили также технические, такие как объединение и распределение состояния и доходов между каждым индивидуумом и членами семьи (Hill, 1995; Smith, 1993). Таким образом, семьей могут считаться и социальная, и экономическая конструкции, одинаково важные как в гражданском обществе, так и на свободном рынке. Соответственно, политические направления поддержки семьи и благосостояния широко распространены и разнообразны. Эти направления (курсы) – регламентирование налогов, уход за ребенком и недееспособным человеком, здравоохранение, поддержка детей, общественная помощь, социальное обеспечение, бездомность, занятость при равных возможностях, планирование семьи – зависят от определения того, что же включает в себя семья и каким типам семей следует предоставлять специальные государственные льготы (Hill, 1995).

В рамках изучения государства социального благосостояния такие направления политики изучаются под рубрикой «семейная политика». Семейная политика – это ответ государства на проблемы и нужды семьи или действия государства, которые будут иметь результат (Monroe, 1995). Эта сфера публичного «политмейкерства» приняла отчетливые формы и начала проявляться в период после Второй мировой войны как интерес к развитию политики постматериализма и постмодернизма, и эта эволюция происходила быстро. В самом деле, Конгресс США последовательно проводит семейную политику с середины XX века, законодательные акты в этой области представляются на каждом Конгрессе с 1945 г. Это более 5000 биллей за период с 1945 по 2005 г. (Burstein et al., 1995; U.S. House, 2007; U.S. Senate, 2007).

В то время как в большинстве направлений внутренней политики (особенно в области экономики, защиты окружающей среды и образования) доминирует рациональный анализ, то по вопросам социальных исследований, эмпирических знаний, семейной политики дебаты по поводу ценностей происходят как идеологические битвы. Действительно, в полемике по поводу термина «семья» выявились три главных спорных вопроса, которые остаются в центре внимания при определении семейной политики (Rayman and Bookman, 1999):

1. Существует ли только один возможный тип семейной структуры? Могут ли нетрадиционные семьи создавать такой же вид социальной стабильности, как структуры и ценности традиционной семьи?

2. Должна ли семья быть динамичной конструкцией, отражающей реальные социальные, экономические и демографические изменения? Должна ли семья быть статической структурой, направляющей развитие будущих ценностей и общественной политики?

3. Каковы основные гендерные роли, и имеет ли значение место рождения мужчин и женщин для создания семьи? Может ли государство избежать определения этих ролей и в создании семьи, и в трудовой политике?

В то время как политические дебаты и дебаты по поводу направлений в семейной политике не дают универсально удовлетворительного ответа на эти вопросы, попытка найти ответ приводит к пониманию важности семьи и для общества, и для государства.

Реальная семья: нормативные определения и семейная политика

Наиболее популярная традиционная конструкция семьи в США – коллектив, возглавляемый партнерами противоположных полов в браке, имеющими несовершеннолетних детей. Супруг мужского пола принимает на себя роль кормильца, и только смерть является типичной причиной его выхода из семьи (Hill, 1995). Следуя строгим правилам такого положения вещей, предполагалось, что женщины не принимают участия в зарабатывании денег. Такое традиционное понимание стало доминирующим на протяжении 1930-х и 1940-х гг., в тот период истории, когда под руководством Франклина Рузвельта и его советников по разработке «Нового курса» зарождалось американское государство всеобщего благосостояния. Вместе с развитием основы современной социальной политики развивалась и важная часть экономики и трудовой политики. В результате, как отмечает социолог Марта Хилл, «основной предпосылкой политических направлений социальной поддержки было то, что общественная политика должна являться для семей амортизатором при возникновении экономических трудностей, защищая основного кормильца от серьезных трудностей рынка труда (те. безработицы, низкой заработной платы, ухода на пенсию с неадекватной пенсией) или гарантируя доход детям и престарелым женщинам по потере кормильца» (Hill, 1995, 37).

Понятие семьи как коллектива в качестве нормативной семейной структуры США относится к периоду индустриализации Америки. До индустриальной революции нормативным идеалом считалась семья с большим количеством домочадцев (Rayman and Bookman, 1999). Экономическая необходимость диктовала условия, при которых многочисленные поколения жили вместе, чтобы успешно управлять семейной фермой или бизнесом (Smith, 1993). Чем больше в семье будет членов, которые зарабатывают, тем в лучших экономических условиях она находится. Таким образом, создался некий вид семейной экономики. Однако индустриализация экономики США ликвидировала необходимость в расширенной семье. Корпорации обещали защищенный труд и реальный доход. Рузвельт обещал государственную поддержку профсоюзам; продвижение законов о труде; соединение частной экономической деятельности и социального страхования (и социальное обеспечение, и медицинское страхование), что обеспечивало реальную прибыль для рабочих. С 1930-х гг. семейные ячейки стали объектом исследований экономической и социальной политики. Семьи и работодатели частного сектора оказались в сложной связке. Благодаря этому традиционное определение семьи как коллектива трансформировалось из модальной в наиболее желательную структуру – ту, в которой государство и промышленность поощряли индивидуума создавать и поддерживать семью.

Традиционное определение семьи как коллектива, ячейки заново было озвучено Конгрессом США в 1993 и в 1996 гг. В «Акте о семейном медицинском обслуживании и временной нетрудоспособности» 1993 г. подчеркивалось, что работодатель обеспечивает рабочего возможностью временного освобождения от работы по причине болезни, по уходу за больным членом семьи или за новорожденным. Предполагалось, что работодатели сохранят за работником место и выплатят пособие по временной нетрудоспособности. Для этих целей Конгресс дает определение семьи как структуры, в которую входят супруг, сын, дочь или родители, но не устанавливает состав точно. Сын или дочь в дальнейшем обозначается как биологический ребенок или приемный, усыновленный ребенок, который воспитывается в семье, или ребенок от другого брака, ребенок под опекой или ребенок родителей, лишенных родительских прав. Термин «супруг» был определен в 1996 г. Брачным актом, предназначенным для разъяснения позиции правительства США в отношении гомосексуальных браков. Акт устанавливал, что супруг(а) – муж или жена – партнер противоположного пола.

Принимая во внимание историческое развитие понятия «семья», включая период индустриализации экономики США, создание современного государства социального благосостояния в 1930-е гг., современное законодательство дает точное определение семьи для получения пособий. Большинство исследователей семьи и политологов руководствуются и сейчас при определении семьи следующими положениями (Hill, 1995). Во-первых, «семья» определяется так же, как и во время эры «Нового курса», как ячейка, состоящая из мужа, жены и несовершеннолетних детей. Во-вторых, считается, что муж/отец – главный добытчик, в то время как супруга не принимает участия в зарабатывании денег, особенно пока несовершеннолетние дети не достигли школьного возраста. В-третьих, наиболее вероятной причиной потери кормильца является смерть. В-четвертых, только те индивидуумы, которые составляют семейный коллектив, считаются частью ячейки. И последнее. Считается, что члены семьи объединяют и делят социальные и экономические ресурсы. Несмотря на живучесть этих утверждений или, возможно, благодаря им, современные ученые недавно стали отрицать традиционное определение семьи. Новые социологические, демографические и политические исследования показывают, что семья как социальная и экономическая структура является динамической конструкцией, определение которой должно изменяться в соответствии с требованиями современных американских граждан и гражданского общества.

Семья как динамическая конструкция

Демографические и социологические исследования показывают, что существующий курс на нормативное определение семьи в конце XX столетия становится неактуальным. Модальное определение семьи в США больше не может поддерживать сложившиеся определения, потому что в структуре американской семьи произошли значительные изменения между 1960 и 1980 гг. В то время как семья как коллективная ячейка продолжает быть и модальной ситуацией, и нормативным идеалом, увеличивается рост разводов, ставя женщину главой семьи; увеличивается внебрачная рождаемость, изменяя реалии семейной жизни и ставя под вопрос существующую семейную политику (Eggebeen and Lichter, 1991).

Между 1960 и 2006 гг. количество разводов взрослых мужчин (возраст старше 15 лет) увеличилось до 78 %, а женщин за тот же самый период – до 75 % (Перепись населения в США, 2007). Для женщин в возрасте от 30 до 59 лет развод – наиболее распространенная причина потери супруга. К 2006 г. потеря супруга в результате развода составляла долю в 40 %, в то время как в результате смерти – 5 % (Hill, 1995). Возросло количество незамужних матерей: с 5,3 % в 1960 г. до 36,8 % в 2005 г. Соответственно 25 % несовершеннолетних детей в США не живут в полноценной (коллективной) семье. Такие специфические изменения в структуре семьи, возможно также, являются результатом увеличения числа разводов. Женщины, которые уже однажды прошли через развод в первом браке, имеют 75 % вероятности вторичного брака в течение 10 лет после распада брачного союза, у мужчин эта цифра – около 80 %, и они быстрее вступают во второй брак, чем женщины (Bramlett and Mosher, 2001).

В результате у 40 % 30- и 40-летних мужчин воспитываются несовершеннолетние дети и около 65 % воспитывают приемных несовершеннолетних детей при новых брачных союзах (Hill, 1995).

Изложенные изменения представляют уникальную проблему для семейных политологов: социальная и семейная политика в США в основном развивалась на предпосылке, что государству следует обеспечить поддержку матерям после смерти супруга в связи с тем, что на них взваливается роль добытчика, как в полноценной семье. Проблема очевидна. Необходима программа общественной помощи женщинам. Раньше она была известна как «Помощь семьям с детьми-иждивенцами». Сейчас – это «Временная помощь нуждающимся семьям», созданная на устаревшей предпосылке о том, что умерший основной добытчик являлся причиной экономических трудностей. Государство может смягчить этот удар, помогая члену семьи, возможно, матери (Hill, 1995; Oliker, 1994). Оригинальная идея этой политики гарантировала право на получение поддержки вдовам с целью поддержания статуса полноправного хозяина. И действительно, такое право предоставлялось овдовевшим женщинам с детьми. Учитывая статистику современных браков и рождаемости, такая политика, нацеленная на вдов с детьми, к сожалению, является устаревшей и несвоевременной.

Потеря кормильца в результате развода – сегодня наиболее распространенная ситуация, которая позволяет направлять средства (то есть алименты) от отсутствующего кормильца зависимым членам семьи. Такая политика нацелена на переход от программы государственных социальных выплат к принудительным личным выплатам по Семейному кодексу. В свете увеличения внебрачной рождаемости политологи, возможно также, направят свои усилия на другие направления политики – от планирования семьи до обучения профессии и от планирования рабочей силы до гибкости в выборе места работы. Какое бы направление ни было выбрано как лучшая альтернатива, политологи продолжают производить прагматичные корректировки, основанные на новой реальности американских семей, вместо того чтобы поддерживать старые нормативные идеалы полноценной семьи. Если прагматичный подход не сдвинет с места такой курс, семейная политика сама по себе станет неэффективной или, возможно, вредной.

В дополнение к изменениям в политике брака и рождаемости произошли изменения и в структуре коллективизма. Членами коллективной ячейки могут не быть «члены семьи» в традиционном смысле, но они могут функционировать как семейная структура для экономических и партнерских целей. Такие семьи могут включать гомосексуальных партнеров, незамужних гетеросексуальных партнеров или различных членов семьи. В соответствии с результатами Бюро переписи населения США, от 10 до 20 % индивидуумов всех возрастов и гендерных групп проживают с кем-то другим, а не с членом полноценной семьи. Главы семей из неженатых партнеров насчитывали в 2006 г. больше 5 млн, приблизительно 5 %, всех глав семей (Бюро переписи населения, 2007). Дополнительно 5 % людей старше 40 лет проявляют заботу о своих внуках (Бюро переписи населения, 2007). Индивидуумы в таких семьях – все еще полноценные главы семей, поддерживающие домочадцев своими пособиями по болезни, по социальному страхованию или др. Некоторые индустриально развитые демократические страны, включая Францию и Канаду, позволяют индивидуумам, не являющимся родителями, ребенком или супругом, обращаться за пособиями, которые позволили бы им содержать полноправного партнера в случае болезни или смерти основного кормильца. Однако большинство направлений современной семейной политики США оперируют определением «семья» или род.

Гендерные роли, экономические компенсации и семейная политика

Третий основной спорный вопрос, касающийся понятия «семья» и содержания семейной политики в США, – это размер государственного участия в определении и утверждении традиционных гендерных ролей и в семье, и в производственной жизни. Сапиро отмечает, что «большинство направлений социальной и семейной политики специально созданы для того, чтобы женщины чувствовали себя женами и матерями» (Sapiro, 1990, 44).

Таким образом, возникает определенная дилемма: женщина зависима, у нее нет необходимости в получении образования, обучении или государственной поддержке, что давало бы ей возможность стать отличным кормильцем. Гораздо больше она нуждается или в прямой поддержке партнера мужского пола, или в денежных переводах от бывшего партнера. Существующая социальная и семейная политика, однако, укрепляет традиционные гендерные роли и в семье, и на рабочем месте, невзирая на брачный статус.

Почему такая ситуация продолжает существовать в современном демократическом государстве с капиталистической экономикой?

Ответ в том, что курс семейной политики США, с 1940 г., позволяющий женщинам успешно поддерживать своих детей без средств супруга, подрывал традиционное понятие «семья». Большинство консервативных граждан и политиков видят в этом угрозу традиционным социальным стандартам. Точка зрения подкреплена тезисом «феминизация бедности» (Pearce, 1978), т. е. женщина как глава семьи, скорее всего, приведет семью к бедному или низкому социально-экономическому статусу. Таким образом, создаются семьи, в которых глава семьи женщина. Такие семьи считаются отклонением и нуждаются в государственной помощи (Hill, 1995). Интересно, что традиционное определение семьи лишает одинокого мужчину с низким доходом право получать социальную помощь, что разрушает попытки многих отцов обеспечивать своих детей. Если бы под «семьей» больше понимались биологические условия, чем брачные и/или коллективные связи, то у отцов оставалось бы право на государственную социальную помощь, и они могли бы передавать ее своим несовершеннолетним детям.

Вместе с тем, как существует теоретический фундамент традиционного определения семьи, в котором женщина не является добытчиком, так и действующее законодательство определяет гендерные возможности и участие в принудительном труде, руководствуясь послевоенными реалиями. Несмотря на желание поднять традиционные социальные стандарты, в структуре семье произошли значительные изменения, которые способствовали эволюции социальной и экономической политики. Многие из этих изменений произошли благодаря тому, что женщины начали работать вне дома. Участие женщин в труде возросло с 31 % в 1949 г. до 75 % в 1999 г.; процент женщин-домохозяек за тот же период упал с 70 до 15 % (Rayman and Bookman, 1999; U.S. Census Bureau, 2007). Чтобы соответствовать этим реалиям, Конгресс США скорректировал свою политику. Burstein, Bricher и Einwoher (1995) изучили гарантии финансирования, касающиеся работы, семьи и гендера, предлагаемые конгрессом, и классифицировали их по трем сферам, каждая из которых дает разное определение «семьи». В первой, «раздельной сфере», поддерживается взгляд, что женщинам не следует зарабатывать трудом. Подкрепленная законом «раздельная сфера» ограничила бы доступ женщин на рынок труда, позволила бы дифференцированно оплачивать труд, основываясь на семейном статусе или гендере, и лимитировать оплачиваемый труд на дому (Burstein et al., 1995). Вторая сфера законодательства – сфера «одинаковых возможностей» (Burstein et al, 1995). Например, необходимо давать женщинам равные возможности и одинаковую заработную плату, что и мужчинам. Но тогда следует позволять женщинам работать неполный день, давать премии только мужчинам, давать больничные листы по уходу за ребенком женщинам. И последнее, «совмещение работы и семьи», т. е. семья и оплачиваемая работа по месту жительства (Burstein et al., 1995). В этом случае работодателю пришлось бы регулировать предоставление больничных листов для сотрудников – женщин и мужчин. Это поддержало бы дифференцированное время при оплачиваемой работе, позволило бы иметь оплачиваемую работу дома и давало бы работникам возможность учитывать рабочие часы, ухаживая за детьми.

Результаты исследований, проведенных Конгрессом, показали, что с 1980-х гг. значительно увеличилась поддержка семейной политики «работа и семья по месту жительства». С 1945 г. поддержано 15 % биллей «раздельной сферы», 59 % – «равных возможностей», 23 % биллей «работа и семья по месту жительства». Со временем всплыли идеи поддержки различных направлений. В послевоенное время (после Второй мировой войны) законодательство склонялось в сторону биллей «раздельных сфер», т. к. общество принимало идеи довоенных социальных структур. Однако это быстро помогло прежним политикам (и корпоративным исполнителям) осознать, что женщины вынуждены заниматься принудительным трудом. После войны всё быстро повернулось в сторону идеи «равных возможностей». Между 1945 и 1990 гг. было принято 29 законов, поддерживающих равные возможности, зато ни один билль «раздельной сферы» не прошел ни один законодательный процесс. Именно на протяжении 1980-х гг. действительно стали популярными билли «работа и семья по месту жительства». Между 1981 и 1990 гг. прошли слушания девяти таких биллей, и два билля были подписаны. Согласно этим биллям работодатели должны быть нейтральными в вопросах гендерной поддержки детей, в вопросах начисления пенсий и других вопросах, а также в предоставлении больничных по уходу за больным ребенком. В течение того же самого периода (1981–1990) процент биллей «раздельной сферы» упал до 63 %, а «равных возможностей» оставался неизменным (Burstein et al., 1995).

Непонятно, почему политологи страстно хотели изменить политику, содержащую такие элементы, как семья и работа, вместо того, чтобы провести изменения в вопросах брака, воспитания детей, в вопросе о главе семьи. Возможно, первое более важно для государства, т. к. имеет прагматичную цель – поддержать здоровье экономики, что является достаточно спорным. В действительности поддержка разнообразных пакетов законов о работе, семье или по гендерным вопросам то возрастает, то падает в зависимости от изменяющихся ролей и ответственности в семье. Государство прагматично продвигает билли «работа и семья по месту жительства», т. к. процент семей с одним родителем возрастает в то время, когда рынок во всё большей степени требует, чтобы оба родителя зарабатывали вне дома. Происходит развитие постиндустриальной экономики, сокращающей количество низкоквалифицированного труда. Если бы государство смогло произвести изменение политики, оно столкнулось бы с увеличением количества семей, требующих социальной поддержки, таким образом, с увеличением обязательств государства.

Символическая политика, разнообразие и роль государства

Несколько дополнительных пунктов спора порождают три основных подхода в определении термина «семья», которые влияют на направление семейной политики.

Первое. Действительно ли избранные официальные лица внедряют новые реалии семейной жизни в семейную политику или направления их политики – для поддержки нормативных идеалов традиционной семейной структуры. Акт поддержки семьи 1988 г. – классический пример тенденции политологов придать легитимный статус определениям – носит скорее символический характер. Социологи и политические аналитики, такие как Уильям Джулиус Уилсон (William Julius Wilson, 1987) и Чарльз Мюррей (Charles Murray, 1984), опубликовали свои своевременные исследования о структуре семьи, бедности, человеческом поведении и побудительных мотивах, необходимости общественной помощи. Возрастающий интерес к таким исследованиям подкреплен раздутым федеральным бюджетом, негативным отношением к сбору средств на социальные выплаты и к получателям таких выплат. Например, программа Рональда Рейгана о сокращении расходов привела Конгресс к выработке реформы общественной помощи.

Акт поддержки семьи, на самом деле, восхваляли за его двухпартийную и неидеологическую сущность. Консерваторы были более заинтересованы в том, чтобы Акт содержал требования по вопросам трудоустройства и образования тех, кто получает социальные пособия, а либералы хотели включить в него вопросы поддержки служб, снимающих барьеры, которые препятствуют женщинам в зарабатывании денег (те. помощь по уходу за детьми, обучение, транспорт). В то время как эти положения базировались на солидных исследованиях, предлагающих их в качестве политической альтернативы, чтобы уменьшить зависимость от социальных выплат, законодательная инициатива, которая была уже принята и вступила в силу как закон, предназначалась скорее для того, чтобы провалить политику улучшения благосостояния (Oliker, 1994; Piven and Cloward, 1987; Sapiro, 1990; Schram, 1992).

Акт поддержки семьи имел три главных элемента: 1) программу работы, которая позволяет матерям, получающим «помощь семьям с зависимыми детьми», закончить старшие классы средней школы, получить дополнительное образование, или начать работать; 2) расширение возможностей ухода за детьми и продление пособия еще на год после истечения его срока и 3) продление помощи на 6 месяцев семьям с двумя родителями, где отец безработный. Это еще одна попытка поддержать традиционные семьи с двумя родителями. Однако в Акте поддержки семьи гораздо меньше говорилось о помощи семьям, чем об отрицательном отношении к благосостоянию и к получателям пособий. Родителям мужского пола не предоставлялось права на получение пособия до принятия Акта поддержки семьи, что давало матерям-одиночкам возможность получения поддержки, но, в свою очередь, подрывало традиционное понятие «семья». И действительно, семьи с двумя родителями получали больше поддержки, чем им нужно было, что и порождало спорные вопросы. Даже если в семье один родитель не зарабатывает, он или она должны были бы обеспечить семью таким вкладом, как уход за ребенком или помощь в транспортировании работающего родителя. Почему такая политика имела право на существование, если политики были уверены в необходимости сокращения размера общественной помощи? Шрэм полагает, что при «увеличении помощи только семьям с одним родителем произойдет распад бедных семей, в то время как увеличение помощи семьям с двумя родителями теоретически разрешило бы эту проблему» (Schram, 1992, 647).

Второе. Вопрос о расе. Исследователи предполагают, что определения термина «семья» должны варьироваться по расовым признакам, т. к. пропорция внебрачного рождения и количество одиноких матерей увеличились и среди чернокожих женщин (Eggebeen and Lichter, 1991; Hill, 1995). Wilson (1987) and Murray (1984) соглашаются, что изменения в структуре семьи среди чернокожих с низким доходом привело к изменению пропорции семей чернокожих и белых, перешагнувших черту бедности.

И, наконец, дебаты по поводу семьи и семейной политики подошли к тому, являются ли вопросы семьи и семейной структуры предметом обсуждения общества или правительства и имеет ли государство возможность эффективно решать дела семьи. Риторическое преимущество выделения «семейных ценностей», или традиционных семейных структур, наиболее часто связывают с американскими консерваторами. Неоконсервативная реакция на усиление «Новых левых» в период 1960-х гг. привела к усилению традиционных семейных ценностей в 1980-х. Это происходило в период, когда консерватизм стал стандартным барьером на пути к теме семейной политики, отдавая предпочтение традиционным семьям с мужчинами во главе. Консерваторы первыми совершили попытку политическими усилиями свернуть или исключить поддержку для семей с одним родителем, одобряя и поддерживая брак и предотвращая гомосексуальные соединения, ограничивая родительские права гомосексуальных пар. Как ни смешно, но консерваторы упразднили вмешательство государства в частную жизнь. Действительно, популярные консервативные аргументы о социальном обеспечении управляются верой в то, что семейная жизнь и личная ответственность подрываются вмешательством правительства, потому что индивидуумы надеются, что государство разрешит их семейные проблемы (Monroe, 1995). Это создает гегелевскую дилемму значительных пропорций. Законодательным путем определив права и ответственность семьи, чтобы стимулировать образование традиционных семей, государство активно снимает бремя ответственности с индивидуума и перекладывает ее на общественную сферу Это расширяет ответственность правительства (и расходы) на поддержание семьи, что является ключевым положением правительства консерваторов.

Новая точка зрения: альтернативы семейной политики

При попытке дать определение термина «семья», необходимое для проведения эффективной семейной политики, неизбежны идеологические баталии, которые вряд ли смогут разрешиться. Для того, чтобы создать ответственную и эффективную семейную политику, политологам следует отодвинуть идеологические различия за нормативные идеалы термина «семьи». Существует только одно решение – принять все многообразие определений термина «семья». Однако, чтобы специализировать семейную политику согласно обозначенным проблемам и потребностям разных семей, потребовались бы сотни определений расы, этноса, возраста, экономического статуса (Schram, 1992). Одна из альтернатив использования термина «семья» как блока исследований социальной политики – это сбор информации о домочадцах. Домочадцы – это индивидуумы, которых могут связывать, а могут и не связывать родственные связи (Hill, 1995). Это расширило бы семейные права индивидуалов, которые распыляют экономические и социальные ресурсы, вместо того чтобы увеличивать государственную поддержку, основанную на биологических связях. Сбор информации о домочадцах, однако, имеет обратную сторону. Во-первых, использование его может привести к исключению таких членов семьи, которые живут вне дома. Во-вторых, взрослые дети и пожилые родители, зависимые от финансовых отчислений, но живущие отдельно от главы семьи, могут быть неправильно классифицированы, являясь причиной юридических несоответствий и политических конфузов.

Следуя другим альтернативным направлением семейной политики, нужно было бы обратить внимание на то, как государство определяет термин «семья». Вместо того, чтобы напрямую направлять социальную помощь семьям, правительство выбирает направления помощи – индивидууму или сообществам. Государство бросает индивидуума от одной семьи к другой, тем самым уверяя его, что государственные программы и отчисления (поддержки) являются реальными для выполнения (Hill, 1995). Оно также исключило бы запутанность определения «семья», позволяя семейной политике стремиться к цели – обеспечить граждан благосостоянием. Если бы государство поставило целью поощрять индивидуумов, а не предоставлять им право на помощь, основанное на семейном статусе, то, скорее всего, дети, остро нуждающиеся в уходе по болезни, и дети, нуждающиеся в уходе вообще, оказались бы в тяжелом положении. Лучше бы оказывать индивидуальную помощь детям, которые больше нуждаются в государственной поддержке (вопросы ухода за детьми, программы детских завтраков и т. д.), чем продвигать политику браков и строго наказывать одиноких матерей. Эта идея не нова, т. к. дети являются основной целью Программы медицинского страхования детей.

И наконец, правительство смогло выделить направления семейной политики в пользу программ, цель которых – все сообщества. Исследования ясно показывают, что значительные средства направляются детям, живущим без родителей, где средний доход выше, чем у ребенка в собственной семье (Brooks-Gunn, 1997; Galster, 2000; Shonkoff and Phillips, 2000; Wilson, 1987). Дети, которые живут в районах со средним доходом, по крайней мере, на $10 000 выше, чем у ребенка в собственной семье, где 5 % уходит на обучение в средней школе, 8,5 % на колледж (Tankersley, 2002). Положительный эффект более высокого дохода детей, живущих без родителей, работает в двух направлениях. Во-первых, обездоленные дети имеют преимущества в получении попечительских средств от людей с более высоким социально-экономическим статусом (Brooks-Gunn, 1997; Mather and Rivers, 2006; Shonkoff and Phillips, 2000; Tankersley, 2002). Это является очень важным для ребенка, побуждая его преодолевать свои недостатки и стремиться получить высшее образование. Во-вторых, наличие относительно благополучного окружения ведет к более эффективным вложениям в социальное обеспечение и образование (Mather and Rivers, 2006; Shonkoff and Phillips, 2000; Tankersley, 2002). Менее состоятельные учащиеся, страдающие от отсутствия средств, могут рассчитывать на помощь состоятельных соседей.

Правительство США использовало общественную политику общины с некоторым успехом. Программа грантов развития сообщества, созданная совместно с федеральными программами образования и поддержки обновленных сообществ, улучшенных зон, производственных сообществ, обеспечивается федеральной финансовой поддержкой села, маленьких городов. Она, удерживая большие города от экспансии бизнеса, создает рабочие места, реконструирует покинутые здания, обеспечивает общественными центрами и программами. Эти программы предназначены поднимать благосостояние сообществ, улучшая жизненный уровень граждан и резидентов. Выделение средств сообществам стирает любые грани между ценностными традиционными понятиями семьи и альтернативными семейными структурами. Возможно, политика сообщества альтернативна, как и все другие, описанные выше, и не претендует на реализацию в текущей политической обстановке. Однако изменения в природе американской семьи требуют решительного и конструктивного ответа политиков, иначе провал семейной политики неизбежен.

Литература

1. Bramlett, Matthew and William Mosher (2001). “First Marriage Dissolution, Divorce, and Remarriage: United States”. Advance Data Series No. 323. U.S. Centers for Disease Control (www.cdc.gov).

2. Brooks-Gunn, Jeanne (1997). Neighborhood Poverty: Context and Consequences for Children. New York: Russell Sage Foundation.

3. Burstein, Paul, R. Marie Bricher, and Rachel L. Einwoher. 1995. “Policy Alternatives and Political Change: Work, Family, and Gender on the Congressional Agenda, 1945–1990.” American Sociological Review 60(1): 67–83.

4. Child Trends Social Science Research (www.childtrends.org).

5. Egge been, David J. and Daniel Lichter (1991). “Race, Family Structure, and Changing Poverty among American Children”. American Sociological Review 56(6): 801–817.

6. Gals ter, George (2000). “The Impacts of Supportive Housing on Neighborhoods and Neighbors”. Urban Institute Report. Washington D.C.: U.S. Department of Housing and Urban Development.

7. Hill, Martha (1995). “When Is a Family a Family? Evidence from Survey Data and Implications for Family Policy”. Journal of Family and Economic Issues 16(l):35–64.

8. Mather, Mark and Kerri Rivers (2006). “The Concentration of Negative Child Outcomes in Low-Income Neighborhoods”. Annie E. Casey Foundation Population Reference Bureau (www.prb.org/pdf06/NegChildOutcomes_ Neighborhoods.pdf).

9. Monroe, Pamela (1995). “Family Policy Advocacy: Putting Knowledge to Work”. Family Relations 44(4):425M37.

10. Murray, Charles. 1984. Losing Ground: American Social Policy, 1950–1980, New York: Basic Books.

11. Oliker, Stacey (1994). “Does Workfare Work? Evaluation Research and Workfare Policy”. Social Problems 41 (2): 195–213.

12. Pearce, Diana (1978). “The Feminization of Poverty: Women, Work, and Welfare”, Urban and Social Change Review, vol 30.

13. Piven, Frances Fox and Richard Cloward (1987). “The Contemporary Relief Debate”. The Mean Season: The Attack on the Welfare State, ed. Fred Block. New York: Pantheon Books.

14. Rayman, Paula and Ann Bookman (1999). “Creating a Research and Public Policy Agenda for Work, Family, and Community”. The Evolving World of Work and Family: New Stakeholders, New Voices. Annals of the American Academy of Political and Social Science.

15. Sapiro, Virginia (1990). “The Gender Basis of American Social Policy”. Women, the State, and Welfare, ed. Linda Gordon. Madison: University of Wisconsin Press.

16. Schram, Sanford (1992). “Post-Positivistic Policy Analysis & the Family Support Act of 1988: Symbols at the Expense of Substance”. Polity 24(4): 633–655.

17. Shonkoff Jack P and Deborah Phillips (2000). From Neurons to Neighborhoods: The Science of Early Childhood Development. Washington, DC: National Academy Press.

18. Smith, Daniel Scott (1993). “The Curious History of Theorizing about the Histoiy of the Western Nuclear Family.” Social Science Histoiy 17(3) 325-33.

19. Tankersley, Holley (2002). “Who are the People in Your Neighborhood? Measuring the Effects of Relative Affluence on Educational Attainment”. Catalouged Master’s thesis. Washington, D.C.: Georgetown University (www. georgetown. edu/library).

20. United States Bureau of the Census (2007) (www.census.gov). Family and Household Statistics.

21. United States House of Representatives (2007). Historical Legislation Information (http://clerk.house.gov/legislative/legvotes.html).

22. United States Senate (2007). Legislation and Records. (http://www.senate.gov/pagelayout/legislative/g_three_sections_with_tease...).

23. Wilson, William Julius (1987). The Truly Disadvantaged: The Inner City, the Underclass, and Public Policy. Chicago: University of Chicago Press.

Перевод с английского Э.А. Алескеровой