Семейные тайны Армстронгов. Книга первая. 1840–1848 (Эндрю О’Коннор, 2012)

1

Метель все не утихала, заметая снегом георгианские окна маленьких магазинчиков в окрестностях Графтон-стрит в Дублине. Снег начал срываться еще этим предрождественским утром и шел целый день. Анна стояла у прилавка шляпной лавки вместе со своими младшими сестрами, Флоренс и Софией, и двоюродной сестрой Джорджиной, которая гостила у них на праздники. В магазинах было полно народу, и молодые женщины делали последние рождественские покупки.

– Анна, уже почти четыре! Нам нужно возвращаться домой, чтобы успеть приготовиться к праздничному ужину, – сказала София.

– Обещаю: на сегодня это последняя наша покупка, – ответила Анна, обменявшись с Джорджиной удивленными взглядами по поводу раздражения сестры. Две старшие девушки провели Флоренс и Софию практически по всем магазинам на Графтон-стрит.

Хозяин магазина завязал ленту на шляпной коробке красивым бантом и вручил ее Анне.

– Может быть, что-то еще, мисс? – с широкой улыбкой спросил он.

– Нет, думаю, мы уже купили достаточно, – усмехнувшись, ответила Анна. Все девушки были нагружены различными коробками и подарками.

– Желаю вам хорошего дня и счастливого Рождества! – сказал мужчина.

– Счастливого Рождества! – на пару пропели Анна и Джорджина, выходя за младшими девочками на улицу.

– Вот теперь нам уже действительно пора возвращаться к экипажу на Стивенс-Грин. Папа будет в ярости, если мы опоздаем к ужину, – настаивала София.

– Идите вперед – мы за вами, – заверила ее Анна.

София бросила на нее предостерегающий взгляд, чтобы они не задерживались, и пошла с Флоренс вперед. Анна с Джорджиной заговорщически переглянулись и, хихикнув, последовали за ними.

– Для кого эта шляпа? – спросила Джорджина.

– Так, для одного друга.

Девушки с самого детства были очень близки, несмотря на то что Джорджина жила в деревне. Анне часто казалось, что Джорджина ей даже ближе, чем ее родные сестры или брат. Как будто они с ней были рождены, чтобы знать мысли друг друга. Они ничего не скрывали друг от друга, не было никаких секретов. Анне был двадцать один, она была на год младше Джорджины.

– А когда начнется званый вечер? – спросила Джорджина, когда они проходили мимо группы, распевающей под уличными фонарями рождественский гимн «Дай вам Бог веселья, господа».

– Папа сказал, что гости начнут съезжаться к семи.

– А когда приедет лорд Армстронг? – понимающе взглянула на нее Джорджина.

– Кто говорит, что он вообще приедет? – вопросом на вопрос ответила Анна, но лицо ее зарделось румянцем.

– Ты сама прекрасно знаешь, что он приедет.

– Но этот снегопад… Ему ведь нужно проделать долгий путь с запада, – сказала Анна.

– Он преодолеет его, – заверила ее Джорджина. – В конце концов, он ведь едет по очень важному делу, не так ли?

Анна потянулась к кузине и схватила ее за руку в перчатке.

– Джорджина, думаешь, он будет говорить с отцом сегодня вечером?

– Разумеется, он сделает это. Он ведь обещал тебе, верно? К тому же он уже обсуждал это с твоим отцом.

Анна вспомнила, как на прошлой неделе отец отвел ее в гостиную и спросил, как она относится к тому, чтобы выйти замуж за Эдварда Армстронга. Тогда она с энтузиазмом закивала в ответ, в восторге от такой перспективы. Она влюбилась в Эдварда с первого взгляда ровно три года назад, когда он был у них на званом обеде в канун Рождества. У него было красивое лицо, темно-каштановые волосы, несколько болезненно-бледная кожа и карие глаза; но, что важнее, он был умным, душевным и добрым человеком. С первой их встречи было ясно, что она ему тоже понравилась. С тех пор он старался бывать у них как можно чаще и стал близким другом их семьи. Хотя жил Эдвард в родовом поместье в графстве Мейо, которое унаследовал после смерти родителей, он, казалось, пользовался любым поводом, чтобы приезжать в Дублин и проводить время в доме Анны. У двадцатишестилетнего Эдварда братьев и сестер не было, и, похоже, ему очень нравилась суматошная атмосфера в большом семействе Страттонов.

– Где вы будете жить, когда поженитесь? – спросила Джорджина. – С его-то деньгами у вас будет множество вариантов. Может, сказочный городской особняк? Я недавно видела дом, выставленный на продажу на Лисон-стрит, но после вашего дома на Меррион-сквер для тебя это будет игрой на понижение.

– Эдвард ясно дал понять, что хочет жить в своем имении. Постоянно жить в Дублине ему неинтересно.

Джорджина была удивлена.

– А сама ты что думаешь по этому поводу? Бросить близких, друзей и вообще всех тут, в Дублине?

– Если я буду с Эдвардом, мне все равно, где жить. Он не собирается быть землевладельцем, который постоянно живет вне своего поместья, он очень прогрессивный. Он хочет заботиться о своей земле и тех, кто на ней работает. Он хочет построить в своем поместье образцовые деревни и усовершенствовать методы ведения сельского хозяйства.

– Но ты не будешь скучать по танцам и балам Дублина?

– Мы сможем устраивать десятки приемов и балов у нас в поместье.

– По крайней мере ты будешь хозяйкой в собственном доме. Никто не будет тобой командовать.

Обе понимали, что Джорджина имеет в виду свою невестку Джоанну. Когда отец девушки умер, их фамильное поместье в Таллидере, графство Уэстмит, где она жила до этого, досталось по наследству ее брату Ричарду и его жене Джоанне, которую Джорджина презирала.

– Не беспокойся, – успокоила ее Анна. – Скоро и ты выйдешь замуж и сможешь уехать из Таллидера. И у тебя тоже будет свой дом.

Настроение у Джорджины улучшилось, и при мысли о своем женихе она улыбнулась.

– Обещай мне, что, когда я выйду за Эдварда, ты будешь часто приезжать ко мне, – сказала Анна.

– Конечно буду. Твоя новая жизнь представляется тебе волшебной сказкой.

– А я верю в сказки. И всегда верила.

Когда они проходили мимо толпы детишек, собравшихся перед витриной магазина игрушек, Анна сказала:

– Уже очень скоро мы с Эдвардом будем покупать игрушки для наших детей, Джорджина. Он сказал, что хотел бы иметь большую семью. Шестерых детей!

– Перед тобой сейчас разворачивается карта всей твоей жизни, а начнется она сегодня вечером.

– Анна! – крикнула София с другого конца Графтон-стрит. – Мы же ждем тебя! Нам нужно время, чтобы приготовиться к вечеру. Не у всех есть женихи, которым принадлежит по половине графства!

В ответ Анна только махнула рукой; пошел густой снег, и она боялась, что Эдварду сегодня приехать не удастся.

Экипаж выехал на Меррион-сквер и остановился перед домом Страттонов, стоявшем в ряду таких же пятиэтажных особняков, окружавших парк на площади. К моменту приезда девушек весь дом уже гудел как растревоженный улей. Повсюду сновали горничные, а с кухни доносились соблазнительные запахи. На первом этаже, ближе к фасаду, располагались гостиная и столовая, а на втором находилась еще одна гостиная, побольше, которую отделяла стена с двойными дверьми.

Девушки прошли за Анной в гостиную, где их отец и их брат Сесил восторженно разглядывали громадную рождественскую елку. Дерево это было доставлено из фамильного поместья Джорджины в Таллидере, а елочные игрушки – куплены в Германии.

– Папа, Анна нас всех ужасно задержала, – тут же пожаловалась София.

– Я бы не очень переживал по этому поводу, – ответил он и одной рукой обнял Анну. – Думаю, вашей сестре осталось недолго пребывать в этом доме и досаждать вам. – Он понимающе улыбнулся своей очаровательной дочери, глядя на ее блестящие каштановые волосы и сияющие зеленые глаза.

Прошло четыре часа, и гостиная заполнилась наряженными гостями, с удовольствием воспользовавшимися на Рождество традиционным гостеприимством Страттонов. Комната была освещена свечами, а в камине ярко пылал огонь. Мужчины пили пиво и портвейн, а женщины угощались вином и шерри. Официанты постоянно разносили на подносах канапе, за которыми следовало множество разной выпечки и пирожных.

Сесил за фортепиано играл известную рождественскую песню «Украсьте зал», а группа его почитателей подпевала ему.

Анна, однако, не могла расслабиться и наслаждаться праздником, поскольку Эдварда все еще не было. Она смотрела в окно на идущий снег и представляла себе, как он из-за непогоды мается где-то в сельской гостинице. При мысли об откладываемой долгожданной помолвке и испорченном Рождестве у нее тоскливо сосало под ложечкой. Каждый раз, когда звякал колокольчик у входных дверей, она бежала на лестницу посмотреть, кто приехал, но всякий раз с разочарованием обнаруживала, что это просто очередные веселые гости.

Пробило одиннадцать, и она уже потеряла всякую надежду, когда колокольчик прозвенел опять. Она бегом бросилась на верхнюю лестничную площадку и посмотрела вниз. Дверь открылась, и вошел Эдвард; его плащ был весь заметен снегом. Дворецкий помог ему раздеться и отряхнуть снег, после чего Эдварда проводили не в праздничный зал, а направили в небольшую гостиную внизу, и дверь за ним закрылась. Затем дворецкий поднялся наверх и, пройдя мимо гостей, что-то шепнул на ухо отцу Анны. Тот кивнул и направился вниз.

Анна с волнением прождала почти час. Наконец дверь гостиной внизу открылась и оттуда появились улыбающиеся Эдвард и ее отец. Когда они уже начали подниматься по лестнице, Анна развернулась и быстро вернулась к гостям, нашла Джорджину и сделала вид, что беседует с ней.

Войдя в зал, мужчины огляделись по сторонам. Затем отец подошел к ней и сказал:

– Анна, не могла бы ты присоединиться к нам с Эдвардом у фортепиано?

Ей удалось изобразить удивление, и она прошла вслед за отцом к Эдварду, стоявшему у рояля. Отец попросил Сесила перестать играть; все гости разом обернулись и, увидев Джона Страттона, стоявшего между его дочерью и Эдвардом Армстронгом, постепенно умолкли.

– Дамы и господа, я прервал ваше веселье для того, чтобы объявить о том, что, вероятно, ни у кого из вас уже не вызовет удивления. Я имею в виду помолвку моей старшей дочери Анны с лордом Эдвардом Армстронгом.

В толпе раздались приветственные выкрики и аплодисменты.

У камина сидели две почтенные дамы, которые пили вино и ели сладкие рождественские пирожки с начинкой.

– Многие молодые женщины пытались заарканить Эдварда Армстронга. Повезло девочке, – сказала одна.

– Полагаю, решить вопрос положительно помог тот факт, что ее отец – один из самых состоятельных людей графства и член парламента с соответствующим политическим влиянием, – заметила вторая.

– Эдварду Армстронгу, с его поместьем, нет нужды жениться на деньгах, уверяю вас. Я склоняюсь к тому, что это брак по любви. Похоже, они без памяти влюблены друг в друга.

Вторая женщина внимательно посмотрела на них:

– Они действительно составляют прекрасную пару, к тому же оба добрые и щедрые. Их дети будут благословенны.

Эдвард остался ночевать в их доме, но все отправились спать только в три часа, когда разошлись последние гости. На следующее утро снег прекратился и все семейство отправилось в церковь.

Эдвард шел между Анной и Джорджиной.

– Спасибо небесам, что вам удалось вчера вечером попасть в Дублин, – сказала Джорджина.

– Я уже думал, что мне придется заночевать в Сатон-Хаусе, в четырнадцати милях от города. Но я просто сказал кучеру, что мне необходимо быть в Дублине, и предложил ему вознаграждение, если он доставит меня на Меррион-сквер до полуночи.

– Похоже, вознаграждение это было немаленьким, раз он умудрился привезти вас к одиннадцати, – ухмыльнулась Джорджина.

– У меня были очень серьезные причины оказаться здесь, и стоимость этого значения не имела, – улыбнулся он Анне.

Когда они вернулись из церкви, по всему дому разливался аромат индейки, фаршированной луком и шалфеем. Все тут же поторопились к елке и принялись дарить подарки.

Пока отец Анны восхищался великолепной тростью, которую подарил ему Эдвард, сама Анна принесла шляпку в красивой коробке, купленную накануне, и протянула ее Джорджине.

– Так это было для меня? – с удивлением и восторгом воскликнула Джорджина, быстро раскрывая коробку и примеривая шляпку.

– Я поняла, что она тебе нравится, когда ты любовалась ею в магазине, вот и купила ее тебе.

– Спасибо! – В порыве благодарности Джорджина сжала Анне руку.

– А теперь у меня есть подарок для моей невесты, – громко сказал Эдвард. Подойдя к елке, он взял большой прямоугольный пакет и принес его Анне.

– Что это? Картина? – спросила Анна, внимательно осматривая сверток, и тут же принялась возбужденно разворачивать упаковочную бумагу.

Вся семья, собравшаяся вокруг нее, теперь смотрела на изображение прекрасного дома в золоченой рамке.

– Тебе нравится, Анна? – спросил Эдвард.

– Очень! – ответила она, рассматривая картину.

– Довольно необычный подарок, который мужчина дарит своей будущей невесте! На твоем месте я бы предпочла ювелирные украшения, – заметила София, пока Анна молча стояла, завороженная красотой дома.

– Тебе правда нравится? – еще раз спросил Эдвард у Анны.

– Я уже люблю его.

– Это не единственный подарок для тебя, – сказал Эдвард. – Картина основана на архитектурном проекте, составленном мною для дома, который сейчас строится в моем поместье.

– Дом? – смущенно переспросила Анна.

– Я строю этот дом для тебя, Анна, – сказал Эдвард, с обожанием глядя на нее.

– А это, безусловно, затмит любые бриллианты! – ехидно заметила Джорджина Софии.

Теперь уже все с благоговением оценивали великолепие дома на картине.

– А что же с твоим нынешним домом, родовым поместьем твоих родителей? – спросила Анна.

– Фу! – пренебрежительно махнул рукой Эдвард. – Это старая несуразная крепость. Моя мать всегда ворчала на отца, что нужно снести этот дом и построить новый, соответствующий нашему положению в обществе. Сегодня там просто небезопасно. В настоящее время я сношу его, а на его месте будут просторные конюшни. В новом доме будут все современные удобства, и он будет достоин моей молодой невесты. – С этими словами он улыбнулся Анне.

Отец Анны взял картину в руки и, изучая ее, спросил:

– А когда вы начали строить этот дом?

– Два года тому назад… когда понял, что однажды мы поженимся. Строители напряженно работали, чтобы успеть к нашей свадьбе. За ними присматривает мой кузен Синклер.

Джон печально улыбнулся:

– Как жаль, Анна, что твоей матери уже нет с нами и она не увидит, как ты выходишь замуж в этом великолепном доме.

Вечером под спокойные мелодии, который Сесил наигрывал на фортепиано, вся семья восстанавливалась после праздничной обильной еды и питья накануне. Анна и Джорджина сидели рядом на коврике перед камином.

– Подумать только, в это же время через год мы с тобой будем уже замужними женщинами, хозяйками своих собственных домов, – сказала Анна, глядя на картину с изображением ее будущего жилища, которая нашла свое временное пристанище на буфете, где и стояла, прислоненная к стене.

– Я надеялась, что получу письмо от Тома до Рождества, – сказала Джорджина.

– Наверное, оно еще в пути, задерживается вместе со всей почтой с континента, – предположила Анна.

– Надеюсь, что с Томом все в порядке, – вздохнула Джорджина.

– Разумеется, так оно и есть. Он скоро вернется, и тогда вы сможете заняться уточнением последних деталей перед вашей свадьбой летом. – Анна повернулась и взяла Джорджину за руку. – Я бы хотела, чтобы наши дети были во всех отношениях так же близки, как и мы с тобой.

– Я тоже этого хочу, – ответила Джорджина.

– Тогда давай заключим соглашение, что будем встречаться так же часто, как и теперь, и не позволим, чтобы что-либо помешало нашей дружбе и дружбе наших будущих детей. Пообещай мне это.

– Обещаю, – сказала Джорджина.

2

Моя дорогая Джорджина!

Надеюсь, ты уже получила мое последнее письмо. Мы так много путешествуем, что невозможно дать какой-то адрес, куда ты могла бы написать мне в ответ. На прошлой неделе мы приехали в Женеву из Мюнхена, и я не могу поверить, что наступила последняя неделя нашего медового месяца и что в четверг нам уже нужно возвращаться обратно в Ирландию. Время пролетело так быстро.

Я люблю Эдварда с каждым днем все больше. Он балует и портит меня. Нам пришлось дополнительно купить четыре чемодана для всех покупок, которые мы сделали. Когда вернемся в Ирландию, передохнем немного у отца, прежде чем отправиться в Мейо и начать нашу новую жизнь в поместье – в нашем новом доме. Мне не терпится поскорее увидеть его.

Прошу тебя, могла бы ты навестить нас в нашем новом доме до твоей свадьбы? И как идут ваши приготовления к ней? Вы с Томом уже назначили точную дату? Я знаю, что есть множество всяких деталей и планов, которые требуется уточнить перед свадьбой, но даже тебе, конечно же, не нужно на это столько времени! Пожалуйста, не медлите, потому что я не хочу, чтобы у наших и ваших детей была большая разница в возрасте. Помнишь наш уговор? Все, меня уже зовет Эдвард – мы идем в город обедать. Но, как только вернемся в Ирландию, я сразу же свяжусь с тобой, а потом встречу тебя в нашем новом доме.

С любовью,

Анна.

В последний день долгого путешествия из Дублина в поместье Эдварда в графстве Мейо их экипаж ехал по ирландской сельской местности. Эдвард с Анной сидели, взявшись за руки.

– Я не могу дождаться, когда увижу дом! – возбужденно сказала Анна.

– Тебе нужно успокоиться! – укоризненно заметил Эдвард, хотя в душе ему очень нравилось ее нетерпение.

Архитекторы, строители и меблировщики дружно заверяли его, что все работы в доме полностью завершены и он готов принять своих хозяев. Эдвард хотел, чтобы к приезду Анны все в нем было идеально. Последние три года строительство занимало практически все его время, поскольку он уделял внимание каждой детали и всегда думал о том, понравится ли это Анне – какие цвета она предпочитает, какие ткани привлекают ее взор, как обставить комнаты, чтобы они пришлись ей по нраву. Для него этот дом был актом любви по отношению к его молодой жене.

Экипаж замедлил ход и проехал под аркой больших гранитных ворот. Выглянув в окно, Анна увидела, что они едут через великолепный парк.

– Какой же длины эта подъездная дорога? – спросила она, вглядываясь, чтобы увидеть дом, но по-прежнему не видя его.

Они подъехали к озеру, и дом появился неожиданно на другом его берегу, на холме, на склоне которого через серию террас вверх уходили ступени лестницы. При виде этого живописного зрелища у Анны перехватило дыхание.

Они обогнули озеро, и экипаж въехал на передний двор перед домом. Эдвард открыл дверцу со своей стороны и протянул Анне руку, чтобы помочь ей выйти. Она задержалась и подняла глаза на дом.

Это был баронский особняк в четыре этажа из гранитных камней. Четвертый этаж приютился под самой кровлей, и его наклонные окна выходили уже на крышу, покрытую черной черепицей. Пролет лестницы вел к большим двойным дверям, распахнутым в ожидании своих новых хозяев. Анна отошла в сторону от экипажа, захваченная величавым великолепием здания. Эдвард же ни разу на дом не взглянул – он был слишком занят тем, что следил за реакцией жены по ее лицу. Оглядываясь по сторонам, она посмотрела на окружение дома и восторженно охнула. Эдвард тщательнейшим образом изучил все восемь тысяч акров своей земли в поисках подходящего места для дома. И наконец нашел идеальное место именно здесь. Перед домом на краю переднего двора была возведена невысокая колоннада, в центре которой находилась лестница, ведущая вниз к серии террас, – ее-то и заметила Анна с другого берега озера. Справа и слева от дома вниз по пологим склонам холма уходили обширные сады, засаженные разными деревьями и экзотическими кустарниками.

– Я все это так себе и представляла, – прошептала Анна.

Эдвард подошел к ней и, обняв рукой за талию, улыбнулся. Вся прислуга уже вышла из дома и теперь выстроилась в ряд, чтобы приветствовать их.

– А вот и комитет по торжественной встрече, – сказал Эдвард, проводя Анну перед шеренгой слуг, которые учтиво кланялись или приседали в реверансах.

Анна и Эдвард поднялись по ступеням. Она крепко держала его за руку, когда они миновали большие двери и вошли в просторный, выложенный плиткой холл. В конце его вверх уходила величественная лестница, а слева расположился громадный камин.

Эдвард повел Анну показывать комнаты. Справа и спереди находилась большая гостиная, стены которой были выкрашены в насыщенный красный цвет. Она была элегантно обставлена большими кушетками и диванами. С одной стороны был расположен камин с отделкой из резного дуба ручной работы, с другой – под полукруглым окном стоял письменный стол. Окна в передней части комнаты выходили на озеро. По диагонали через холл была еще одна уютная гостиная; она была поменьше и предназначалась скорее для членов семьи, чем для приема гостей. За ней – столовая с великолепной мебелью: столом, за которым могло разместиться двадцать четыре человека, и стульями из красного дерева. Стены здесь были темно-синие, вдоль них стояли буфеты со столовым серебром и фарфоровой посудой. Анне, следовавшей за Эдвардом, было трудно воспринять все это сразу. Позади этой комнаты находилась библиотека с полками, сплошь заставленными книгами и фолиантами. У одной ее стены стояло изящное бюро, а остальные письменные столы расположились у окон. По всей комнате и перед камином были расставлены большие темно-красные мягкие диваны «честерфилд» и такие же кресла.

После этого они вернулись обратно в холл, откуда Эдвард подвел ее к еще каким-то двойным дверям за гостиной. Распахнув их, он ввел Анну в бальный зал. Это была роскошная комната в золотых тонах с высокими французскими окнами, выходившими на террасу. Мебели здесь было мало, а на стенах красовались гигантские зеркала в оправе из золотых листьев, из-за которых зал казался еще более просторным, чем был на самом деле.

Когда они вновь оказались в холле, Эдвард показал ей на двери позади лестницы и объяснил, что они ведут на кухню.

Они поднялись по резной лестнице из дуба и повернули в коридор, который привел их к спальням на втором этаже. Анна дошла за Эдвардом до конца главного коридора, где он взял ее за руку и ввел в их спальню. Эта комната находилась в передней части здания, через большое полукруглое окно открывался прекрасный вид на озеро. Стены были оклеены голубыми обоями в тонкую золотую полоску. Перед белым камином в греческом стиле стоял диван, а двери рядом с ним вели в туалетные комнаты. У четвертой стены расположилась кровать с четырьмя колоннами по углам.

– Что скажешь? – спросил он.

– Все, как я хотела. Буквально все. Картины, шторы, мебель – все полностью в моем вкусе.

– Я был внимательным слушателем и ловил каждое твое слово относительно того, что тебе нравится. И построил дом с учетом этих деталей.

Казалось, такое признание почти испугало ее.

– Как я смогу когда-нибудь отплатить тебе тем же?

– Ты уже сделала это. Ты вышла за меня замуж, – сказал он.

3

После завтрака Анна сидела за письменным столом в их спальне и писала письмо Джорджине.

На сегодняшний вечер Эдвард пригласил в их дом друзей и соседей, чтобы познакомить их со своей женой.

Войдя в комнату, Эдвард улыбнулся ей.

– Я только что обсуждал с нашей поварихой меню на сегодняшний званый обед, – сказал он. – Она предлагает говядину, а ты как думаешь?

– Думаю, да – если ты так считаешь.

Он подошел к ней сзади и обнял ее.

– Знаешь, когда ты здесь немного освоишься, это станет твоей ролью. Я имею в виду ведение хозяйства и руководство прислугой.

– Я знаю, – улыбнулась она ему в ответ. – И это меня не беспокоит. Я привыкла помогать вести хозяйство в доме отца. Мне тревожно на душе лишь оттого, как сегодня вечером пройдет встреча с гостями. Что, если я им не понравлюсь?

– Они полюбят тебя! Как может быть иначе?

Он отпустил ее и подошел к окну.

– Я подумал, что мы с тобой могли бы сегодня прогуляться по поместью. Хочу тебе здесь все показать.

– День для этого просто идеальный, – сказала она, глядя на синее безоблачное небо.

– Кому ты пишешь?

– Джорджине. Я беспокоюсь за нее. Она до сих пор не ответила ни на одно из моих писем. К тому же она должна скоро выйти замуж за Тома, а мы ничего не слышали о каких-то приготовлениях.

– Видно, они все оставляют на последний момент, – нахмурился Эдвард. – Как бы там ни было, через полчаса жду тебя внизу. – Он поцеловал Анну в лоб и вышел, а она вернулась к своему письму.

Спускаясь вниз по лестнице и завязывая ленты своей шляпки, Анна оглядывалась по сторонам в поисках Эдварда.

– Простите, миледи, – обратился к ней Бартон, их дворецкий. – Лорда Эдварда только что вызвали по срочным делам в город. Он просил передать свои извинения и сказал, что увидится с вами сегодня вечером.

– Ах! Понятно. – Анна была разочарована. – Что ж, хорошо. Спасибо, Бартон.

Она выглянула в окно; день был солнечный, и она решила все равно отправиться осматривать поместье, только уже самостоятельно.

Она пошла через парк по дорожкам, которые пересекали весь участок в разных направлениях. Чем дальше она уходила от дома, тем более пересеченным становился ландшафт и тем больше его красота очаровывала Анну. Теперь ей было понятно, почему Эдвард так любил это место. Она очень нервничала, покидая Дублин и всех своих знакомых там, и просто верила, что любовь к Эдварду все уладит и все будет хорошо. Теперь она была уверена, что приняла правильное решение.

Внезапно из-за холма возник хорошо одетый темноволосый всадник. Лошадь проскочила очень близко от нее, заставив вздрогнуть от испуга.

– Что вы здесь делаете? – рассерженно крикнул всадник, не спешиваясь.

– Я… Я… – запнулась Анна.

– Вы зашли на чужую территорию. Вы не имеете права находиться тут.

– Я… Извините меня. Я, должно быть, заблудилась. Я думала, что нахожусь на земле лорда Армстронга.

– Вы действительно находитесь на земле Армстронга. И пребываете здесь незаконно. А теперь проваливайте отсюда, пока я вас не вышвырнул.

Анна смотрела на этого человека, испуганная его злостью и враждебностью.

– Но я… – попыталась объяснить она.

Весь кипя от негодования, он наклонился вперед:

– Убирайтесь с этой земли! Немедленно убирайтесь с моей земли!

Пришпорив коня, он пустил его с места в карьер, оставив Анну растерянно стоять в клубах пыли. Она смотрела вслед уносившемуся галопом всаднику, пока тот не скрылся из виду. Она немедленно развернулась и как можно быстрее вернулась под защиту дома. С ней никто и никогда не разговаривал так агрессивно. В дублинских салонах с их подчеркнутой вежливостью она не привыкла к такой враждебности. От этого крупного мужчины, с крепкой фигурой, иссиня-черными волосами и темными опасными глазами, исходила открытая угроза. Но еще больше сбивало с толку другое. Она могла бы понять его реакцию, если бы она ненамеренно зашла на земли соседа, но он сказал, что это земля Армстронга. Земля ее Эдварда. Позже она обязательно обсудит это с мужем и, надо надеяться, он прольет свет на эти непонятные ей вещи. Ей очень не хотелось расстраивать кого-то из их соседей в первую же неделю своего пребывания здесь.

4

Солнечный день в итоге обернулся ненастным вечером. Анна с нетерпением ждала возвращения Эдварда, но было уже почти восемь, а его все не было, хотя скоро должны были начать съезжаться гости. После сегодняшней встречи с тем всадником Анна чувствовала себя без мужа одинокой и уязвимой. Заслышав шум подъехавшего экипажа, она подошла к окну спальни и с облегчением увидела, что это вернулся Эдвард. Выскочив из кареты, он под дождем бросился к входной двери. Она быстро проверила перед зеркалом над камином, как выглядит, а через пару минут дверь спальни распахнулась и на пороге появился Эдвард.

– Прости, что я так поздно. – Он выглядел напряженным. – На другом конце поместья случилась ужасная неприятность. Отчуждение имущества по решению суда, и мне было необходимо находиться там.

– Отчуждение? Но почему?

– Это просто недоразумение. Я тебе потом расскажу. А сейчас мне лучше поторопиться, чтобы приготовиться к приходу гостей. – С этими словами он вышел в соседнюю туалетную комнату.

Она подошла к двери и остановилась возле нее.

– Эдвард, я хотела поговорить с тобой об одном странном случае, который произошел сегодня. Думаю, что я, возможно, обидела одного из твоих соседей. Я пошла гулять и случайно забрела на его землю.

Он вышел с удивленным выражением на лице, вытирая полотенцем волосы.

– Но это невозможно, дорогая. Ты знаешь, насколько велико это поместье? Ты в принципе не могла зайти так далеко.

– Однако я встретила человека, который сказал мне, что…

У парадной двери раздался звон колокольчика.

Эдвард быстро подошел к ней и поцеловал в лоб.

– Ты сможешь рассказать мне об этом позднее. Уже съезжаются наши гости. Спустись вниз и как-то займи их, пока я переоденусь, хорошо? И извинись за меня.

Она улыбнулась ему и кивнула:

– Хорошо.

Оставив его продолжать высушивать волосы полотенцем, она спустилась по лестнице вниз.

5

– Миледи, в гостиной ожидают мистер и миссис Фокс, – объявил Бартон, когда Анна проходила через холл.

– О, спасибо, Бартон, – кивнула она.

Внутри у нее все сжалось. Она знала, что Фоксы были ближайшими соседями Эдварда, и опасалась, что тот таинственный всадник, который грозил ей, и есть мистер Фокс. Бартон открыл двери, и она вошла в гостиную. Там сидела супружеская пара, им было лет около пятидесяти, они тепло улыбались ей. У нее отлегло от сердца: мистер Фокс – не тот грозный всадник.

– Добрый вечер, – сказала она, приветливо улыбаясь в ответ. – Прошу вас извинить моего мужа. Его задержали дела, и он присоединится к нам через несколько минут.

– Вы, надо полагать, Анна, – сказала миссис Фокс. Она встала, подошла к ней и поцеловала ее в щеку. – Понимаю, что не мне приветствовать вас в вашем собственном доме. Но тем не менее добро пожаловать.

– Благодарю вас, – ответила Анна.

– Я знаю вашего отца, – с улыбкой сказал мистер Фокс. – Мы встречались с ним много раз. А также я слышал его выступления на нескольких политических митингах.

– Правда? – сказала Анна, тронутая их теплотой.

– А я знала вашу матушку, – добавила миссис Фокс, подводя Анну к дивану и усаживаясь рядом с ней.

– Неужели? – Анна действительно была удивлена.

– Да, когда я была намного моложе, моя семья навещала их в их поместье в Таллидере. – Миссис Фокс сжала ей руку. – Мы с ней были довольно близкими подругами.

Бартон постучал в двери и объявил:

– Лорд и леди Фитцхерберт, мэм.

Вошла еще одна супружеская пара очень дружелюбного вида, вновь вызвав у Анны напрасное беспокойство.

Ко времени, когда вниз спустился Эдвард, гостиная уже была полна народу, а Анна находилась в центре всеобщего внимания. Она уже осознавала, что беспокоиться ей нечего. У большинства этих людей были общие друзья с ней или ее родственниками. Другие, не имевшие прямого отношения к ней, были старинными друзьями семьи Эдварда и встретили ее с распростертыми объятиями.

– Вот видишь, я же говорил, что они полюбят тебя, – шепнул ей на ухо Эдвард, крепко сжимая ее руку.

Всех пригласили к столу, и Эдвард с Анной повели гостей в столовую.

Эдвард сел во главе стола, а Анну посадил от себя по правую руку. Пока подавали первое блюдо и разливали вино, она оглядывала гостей. Ей очень нравилось, как все дружески общались друг с другом. Внимание ее задержалось на женщине, которую до этого ей представили очень коротко и которая теперь сидела на дальнем конце стола. Это была красивая блондинка лет тридцати с очень уверенными, спокойными манерами.

– Кто это? – шепотом спросила Анна у Эдварда, кивая в сторону женщины.

– Это Диана Хантер, – ответил Эдвард. – Она снимает у нас ферму, которую сама называет Хантерс-фарм, там она выращивает лошадей. Диана – прекрасная наездница, вероятно, лучшая во всем графстве. Думаю, она вдова. Ее муж служил в армии, и сейчас она хорошо обеспечена.

Словно почувствовав, что о ней говорят, Диана повернула голову и посмотрела Анне прямо в глаза. Поймав на себе этот взгляд, Анна покраснела, а Диана, холодно кивнув ей, продолжила застольную беседу, в которую была вовлечена.

Подали ростбиф, слуги поменяли посуду, выставив блюда с овощами. Анна с удовлетворением отметила, что угощение, похоже, гостям очень нравится. По мере того как подливалось вино, разговоры и смех за столом становились все громче.

Внезапно главные двери столовой распахнулись, и все разом повернулись в ту сторону. Широким шагом в комнату вошел высокий мужчина в шляпе и плаще, мокрых от дождя. Анна испуганно вздрогнула, поскольку это был тот самый всадник, с которым она столкнулась сегодня днем.

– Проклятая непогода! Она задержала меня! – резко бросил он и, сняв плащ и шляпу, швырнул их Бартону. – Просуши-ка их.

– Я думал, что сегодня вечером ты мог бы и не появляться, – сказал Эдвард.

– Не хочешь знакомить меня со своей молодой женой? – ухмыльнулся тот и уверенным шагом подошел к столу.

Анна быстро взглянула на Эдварда. Он встал.

– Итак – где же она? – сказал мужчина, подходя поближе.

– Синклер, это моя жена Анна. Анна, это мой кузен Синклер, – представил их Эдвард.

Когда Синклер взглянул на Анну, в глазах его мелькнуло странное выражение, и она поняла, что он узнал ее.

– Леди Анна, – с широкой улыбкой сказал он и слегка поклонился.

– Перестань. В такой официальности нет никакой нужды. Это просто твоя новая кузина Анна, – прервал его Эдвард.

Синклер тихо ухмыльнулся и кивнул.

– В таком случае – кузина Анна.

Анна кивнула ему в ответ.

Синклер наклонился к Эдварду:

– Мне нужно поговорить с тобой чуть попозже, это очень срочно.

– Хорошо, Синклер, но действительно позже. А теперь тебе не кажется, что следовало бы присоединиться к нашему столу?

Синклер снова поклонился Анне, после чего прошел через всю комнату и сел на место, оставленное для него возле Дианы Хантер.

Когда разговор возобновился, Анна старалась не смотреть в сторону своего нового объявившегося родственника. Но ее смятение после выяснения личности загадочного всадника было так велико, что взгляд все время сам тянулся к Синклеру. Она видела, что он шумный и самоуверенный, не лезет за словом в карман и готов остроумно подначивать любого, с кем бы ни говорил. Лишь в разговоре с Дианой Хантер он как-то понижал голос. А Диана и Синклер явно были очень близко знакомы друг с другом.

Думая, о чем они могут говорить, Анна время от времени ловила на себе изучающий взгляд холодных глаз Дианы.

– Эдвард, вот теперь вы уже обустроились и стали счастливым женатым человеком. Скажите же нам, когда вы наконец выдвинете свою кандидатуру на выборы? – спросила миссис Фокс.

– Я не намерен участвовать в выборах. Ни теперь, ни потом. Слишком много хлопот без какого-то вознаграждения.

– А я считаю, что вы были бы прекрасным членом парламента и у вас могло бы быть большое будущее в политике, – не унималась миссис Фокс.

– Это не для меня. Поищите себе кандидата где-нибудь в другом месте. – Эдвард бросил на миссис Фокс понимающий взгляд: она была известной покровительницей разных политиков и всегда искала новую восходящую звезду, которую можно было бы поддержать.

– К тому же, если он станет членом парламента, – сказала Анна, – ему все время придется ездить в Лондон и я почти не смогу его видеть.

– Да, это было бы не самое лучшее начало супружеской жизни, – заключил мистер Фокс.

– Возможно, когда наш парламент снова окажется в Дублине, вы могли бы вернуться к рассмотрению этого вопроса, – предположила миссис Фокс.

Синклер на другом конце стола громко рассмеялся.

– В этом случае вам придется дожидаться этого вечность, потому что этому не бывать никогда.

Синклер все больше раздражал Анну, и она, прокашлявшись, ответила ему:

– А мой отец говорит, что это все равно произойдет. Просто вопрос времени. И что в Ирландии все было устроено лучше всего тогда, когда наш парламент был в Дублине.

– А откуда ему знать и кто он такой, ваш отец? – пренебрежительно бросил Синклер.

– Мой отец – лорд Джон Страттон, и он является членом парламента уже двадцать лет, – с гордостью ответила Анна.

На лице Синклера появилось смущенное выражение, но он ухмыльнулся и, взяв бокал, сделал глоток вина.

– Я знаю, кто ваш отец, Анна… Я хотел сказать, что он понимает в политике?

Анна бросила на него негодующий взгляд, понимая, что он говорит обидные вещи.

Но Синклер не обратил на нее внимания и оглядел всех присутствующих.

– Думаю, что выражу мнение почти всех за этим столом, когда скажу, что для нас нет необходимости в автономии и самоуправлении. Мы не какая-то колония, нуждающаяся в местном представителе. Мы часть Соединенного Королевства, и поэтому руководить нами следует из Лондона.

– Послушайте, я не хотела вступать в дебаты по поводу гомруля[1] еще до того, как подали пудинг. Я просто заметила, что Эдвард прекрасно смотрелся бы в политической гонке, – рассмеялась миссис Фокс.

– Да, политика даже в самые лучшие времена навевала на меня скуку, – быстро сказал Эдвард. – Я бы предпочел поговорить об охоте в следующем месяце.

Разговор перешел на охотничьи проблемы, а когда Анна взглянула на Синклера, он ответил ей торжествующим взглядом, после чего вновь переключил свое внимание на Диану.

После обеда все отправились в гостиную, где Диана Хантер села за клавесин.

– Она играет замечательно, – заметила Анна миссис Фокс, которая сидела рядом с ней.

– Не правда ли? У нее есть много разных талантов, у этой миссис Хантер. Видели бы вы ее с лошадьми.

– Да, я уже слышала об этом… Она очень красива. Она давно овдовела?

– Ну, она приехала сюда после смерти мужа, а это произошло четыре года тому назад, если я ничего не путаю. Сама она родом из Йоркшира и с тех самых пор арендует Хантерс-фарм.

– Интересно, почему она решила осесть здесь, если ее с этим местом ничего не связывает?

– Она говорит, что это идеальное место для лошадей. Миссис Хантер происходит из хорошего рода. Думаю, ее отец был зажиточным сквайром в Йоркшире.

Пока Диана продолжала очаровывать всех своей игрой на клавесине, Анна заметила, как Синклер прошел через всю комнату к Эдварду, который стоял у камина. Он положил руку ему на плечо и что-то шепнул на ухо. Эдвард кивнул, после чего они покинули гостей.

Подождав немного, Анна извинилась и тоже вышла. Ей нужно было узнать, скажет ли Синклер Эдварду что-нибудь об их сегодняшней встрече.

Пройдя по широкому коридору, она не нашла никого ни в столовой, ни в малой гостиной и потому направилась в библиотеку. Услышав голоса, она осторожно подошла к слегка приоткрытой двери.

– А как называется то, что ты сегодня делал? – спросил Синклер. – Останавливал отчуждение, о котором я распорядился?

– Я не знал, что это ты распорядился забрать имущество у семейства Дойлов. Я бы никогда этого не позволил, – настаивал Эдвард.

– Они просрочили оплату ренты на четыре месяца. Не было другого выхода, кроме как выбросить их вон.

– Их отец служил у моего отца старшим конюхом. Дойлы жили и работали в этом поместье на протяжении многих поколений. Я не могу вышвырнуть их на улицу.

– Так что ты предлагаешь с ними делать? Пусть живут тут бесплатно?

– Нет конечно. Дадим им еще немного времени. Они заплатят.

– Со временем их долг только растет и, соответственно, снижаются шансы, что они заплатят хоть что-нибудь. А этим мы подаем дурной пример другим фермерам-арендаторам, показывая, что и им тоже можно не вносить ренту вовремя. Так во всем именье очень скоро наступит хаос.

– До этого не дойдет. Им просто нужно время, чтобы вновь встать на ноги, вот и все.

– Эдвард, если мы не будем собирать ренту, у нас не будет дохода. Плата от арендаторов – это единственное, что сейчас поддерживает нас. Позволяет тебе вести привычный образ жизни. Позволило тебе построить этот дворец для своей невесты. Оплачивать долги по твоим закладным, в конце концов! Это не благотворительность, это бизнес, и тебе лучше об этом не забывать!

– Я все понимаю… Послушай, дай им еще один месяц. Это все, о чем я прошу. Один месяц для семьи Дойлов. Если они и тогда не заплатят, они уйдут. – Эдвард громко вздохнул.

– Один месяц – и ни днем больше. – Синклер развернулся и направился к выходу из комнаты.

Услышав приближающиеся шаги Синклера, Анна торопливо прошла по коридору и спряталась за лестницей. Оттуда она видела, как Синклер пересек холл и присоединился к гостям. Чуть позже из библиотеки вышел Эдвард, выглядевший расстроенным и подавленным, и тоже вернулся в общую гостиную.

6

Большинство гостей разъезжалось уже после полуночи. Эдвард с Анной махали на прощанье рукой Фоксам, пока те под дождем бежали к своей карете, а потом отъезжали.

Эдвард повернулся к Диане, которая, уже в плаще, стояла с ними рядом.

– Диана, вы приехали одна или же вас дожидается кто-то из слуг?

– Я приехала одна в своем фаэтоне, – ответила Диана.

– В фаэтоне? Но эти повозки такие легкие и опасные! В таком случае вы должны заночевать у нас – вам просто нельзя ехать по такой погоде в Хантерс-фарм одной.

– Вздор, со мной все будет в порядке, – попыталась развеять она его опасения.

– Вы моя гостья, я за вас отвечаю и поэтому не позволю вам ехать одной.

Как раз в этот момент кто-то из конюхов подогнал к парадному подъезду повозку Дианы, запряженную одной лошадью. Анна содрогнулась от мысли, что эта женщина в такую погоду будет ехать совсем одна на таком хрупком с виду транспортном средстве. Но ей так же не хотелось, чтобы та оставалась на ночь в их доме. Нет, пусть уезжает отсюда как можно быстрее.

– В таком случае я пошлю кого-то из конюхов сопровождать вас, – сказал Эдвард.

– В этом нет необходимости, – сказал Синклер, выходя у них из-за спин. – Я провожу миссис Хантер до самого ее дома, если, конечно, она позволит.

Диана улыбнулась ему.

– Что ж, похоже, все будут довольны.

– К тому же мне это почти по пути. – Синклер галантно предложил Диане руку, и она приняла ее.

– Но как ты доберешься домой, Синклер? – озабоченно поинтересовался Эдвард.

– Я позаимствую у миссис Хантер ее фаэтон, а утром верну его, если она не возражает, – улыбнулся Синклер.

– Разумеется! – кивнула Диана.

– Увидимся завтра, – сказал Синклер Эдварду и повернулся к Анне: – Что я могу сказать? Знакомство с вами было завораживающим.

Анна кивнула ему. Синклер с Дианой накинули на головы капюшоны плащей и быстро спустились по ступенькам к фаэтону.

Эдвард закрыл за ними двери. Они были последними из гостей.

Одной рукой он обнял Анну за талию, и они вдвоем прошли в гостиную.

– Ну, и как ты их находишь? – улыбнулся он ей.

– Все просто очаровательны. – Она присела на диван. – А эта Диана Хантер – удивительная натура. Только представь себе: отправиться в путь одной, да еще в такую ночь.

– Ну, ехать ей не так уж далеко.

– И тем не менее я не знаю ни одной женщины, которая была бы способна на такое.

– Что ж, она очень независима. Ты должна посмотреть на лошадей, которых она разводит, – они потрясающие.

– Она сама управляется с финансами и со всем остальным? – озадаченно спросила Анна.

– Я думаю, что она весьма состоятельная женщина.

– Эдвард… А почему Синклера не было на нашей свадьбе? Он ведь твой кузен.

– Он был слишком занят делами здесь, в поместье. Он не мог это бросить. Синклер – большой работяга. Наши доходы взлетели вверх, с тех пор как он взял управление поместьем в свои руки.

– Напомни мне, в каком именно родстве вы с ним состоите?

– Его отец – младший брат моего отца. Джейми Армстронг, – пояснил Эдвард.

– Ох, ну конечно! – Анна понимающе кивнула: теперь в ее голове все встало на свои места.

– Так ты слышала о нем?

– Да, я точно слышала, как о нем упоминал мой отец. У него была определенная репутация.

– Его прозвали Плохой Черный Джейми. Он и вправду был в нашей семье паршивой овцой, так сказать. За фиглярство дед не оставил ему ни гроша из своего наследства. Тот не пал духом и женился на землевладелице из графства Мит, весьма состоятельной. У них родился сын, Синклер.

– А что было потом?

– Невозможно отмыть пятна на шкуре леопарда. В Мите он продолжил те же выходки, что и здесь. Думаю, он разбил сердце бедной матери Синклера. К тому же он полностью развалил ее хозяйство. Своей игрой и пьянством он довел имение до полного упадка, а деньги тратил на распутных женщин.

– Помню, я слышала эту историю. Он умер, задолжав игорным домам в Дублине целое состояние.

– Ко времени, когда Синклер достиг своего совершеннолетия, все было уже кончено. Мы с ним вместе учились в Тринити-колледже. Он был фантастическим студентом, блестящий ум. И всегда был моим лучшим другом. Когда я унаследовал это поместье, он согласился переехать сюда и вести мое хозяйство. Не знаю, что бы я без него делал. – Глаза Эдварда сияли благодарностью и уважением.

– Эдвард, я встретила Синклера сегодня, когда пошла прогуляться.

– Правда? Никто из вас об этом мне не рассказал. – Эдвард выглядел удивленным.

– Ну, думаю, он был слишком смущен, чтобы сказать об этом тебе, да и я, по правде говоря, тоже.

– Ты хочешь сказать мне что-то еще? – озабоченно посмотрел на нее Эдвард.

– Я уже вскользь упоминала об этом – когда ты переодевался к ужину. В общем, он едва не налетел на меня на своей лошади, словно рвался в бой, и атаковал меня.

– Атаковал? Тебя? – Лицо его недоверчиво нахмурилось.

– Ну, не физически, разумеется, а на словах. Накричал на меня, сказал, что я забралась на чужую территорию, и добавил, чтобы я проваливала отсюда.

– А ты объяснила ему, кто ты такая?

– Нет… Он не дал мне такой возможности.

– Ты должна была сказать ему, что ты моя жена. На этом все и закончилось бы. Он просто встревожился, обнаружив на участке постороннего человека.

Анна показала на дорогую ткань своего платья.

– Вряд ли я похожа на воровку или бродягу. Он должен был догадаться, кто я такая. Либо мог бы решить, что я, по крайней мере, знакомая твоей жены.

Эдвард выглядел сбитым с толку, но все равно был настроен защищать своего кузена.

– Ты могла оставить калитку открытой или что-нибудь еще. Могла совершить какое-нибудь озорство.

– Я ничего такого не делала.

– Но он-то этого не знал.

– А еще он сказал, что это его земля, его поместье.

– Я уверен, что он имел в виду поместье Армстронгов, а ты его неправильно поняла.

«Именно так он и выразился», – подумала Анна.

– Может быть, – тягостно вздохнула она.

– Иначе я подумать не могу. Он просто старается защитить нашу землю. Синклер – хороший человек. И полная противоположность собственного отца.

7

Анна с Эдвардом с удовольствием завтракали в столовой.

– Еще кофе, миледи? – спросил Бартон.

– Да, Бартон, спасибо, – согласилась Анна, просматривая свою почту.

Бартон налил ей кофе из серебряного кофейника.

– О, я знаю, от кого это! – возбужденно воскликнула Анна, поднимая одно запечатанное письмо. – Это почерк Джорджины! Наконец-то она ответила!

Анна поспешно вскрыла конверт.

– Вероятно, это все подробности насчет ее свадьбы, – предположил Эдвард.

Анна начала читать, и лицо ее стало озабоченным.

– Да нет… – Она быстро дочитала послание до конца. – Джорджина просит разрешения приехать сюда и побыть здесь неделю в следующем месяце… Но я что-то не пойму… Она ведь в следующем месяце выходит замуж.

– Возможно, она просто хочет увидеться и провести с тобой побольше времени перед своей свадьбой.

– Однако она вообще не упоминает о свадьбе… Ты не возражаешь, чтобы она приехала?

– Ты могла даже не спрашивать, – кивнул Эдвард.

Он заметил, как лицо ее омрачила тревога.

– А теперь у меня есть для тебя подарок, – сказал он, вставая и увлекая ее за собой в коридор.

– Еще один подарок? Что же это? – возбужденно спросила она.

– Пойдем со мной, – сказал он и повел ее через парадный вход вниз по ступеням лестницы, где их уже ожидал какой-то молодой человек.

Анна смущенно огляделась по сторонам.

– Это Шон Хегарти, и я передаю его тебе как твоего личного слугу, – пояснил Эдвард. – Поздоровайся с леди Анной, Шон.

Шон склонил голову и улыбнулся.

– Но у нас же полон дом слуг! И к тому же у меня есть моя персональная горничная!

– Однако это все домашние слуги, со своим кругом обязанностей, а твоя горничная нужна тебе для твоих нужд в доме. Шон будет в твоем распоряжении, когда ты будешь куда-то выезжать. Если захочешь что-то, попроси, и Шон сделает это. Он отвезет тебя куда угодно, привезет или достанет все, что тебе будет нужно.

Анна изучающе смотрела на красивого белокурого юношу с улыбающимся лицом и блестящими голубыми глазами.

– Ты больше не заблудишься, гуляя по поместью, – Шон будет тебя сопровождать. Я правильно говорю, Шон?

– Да, сэр, – кивнул Шон.

– Но, Эдвард, я действительно не думаю, что в этом есть какая-то необходимость. Разве ты не можешь использовать его где-то с большей пользой? – Еще раз нерешительно взглянув на Шона, Анна подумала, что, возможно, это ее стычка с Синклером заставила Эдварда встревожиться по поводу того, что она может попадать в подобные ситуации. Она уже пожалела, что рассказала ему о том случае.

– А теперь, если ты не возражаешь, я займусь делами – у меня сегодня их очень много. Присматривай за ее светлостью, Шон. – Эдвард улыбнулся и, развернувшись, ушел обратно в дом.

Анна смущенно посмотрела на Шона.

– Думаю, тебе будет очень скучно работать на меня.

– Все нормально, мэм, я к этому наполовину готов, – ответил Шон.

Анну немного передернуло от такого ответа, она начала вглядываться в его лицо в поисках признаков дерзости, но ничего такого не обнаружила.

– Ну хорошо. Примерно через час я, возможно, поеду в Кастлуэст, так что запряги экипаж и жди меня.

Она нерешительно повернулась и пошла назад в дом.

Анна торопливо прошла в библиотеку, где Эдвард обычно писал письма и занимался счетами. Он сидел за своим письменным столом.

– Эдвард! Почему ты не спросил меня, прежде чем навязывать мне этого мальчика? Я совсем не уверена, что хочу иметь его на побегушках. Мне придется давить на себя, все время стараясь придумать, как его занять.

Эдвард рассмеялся:

– Когда он не будет тебе нужен, работу ему найдет старший конюх. А я-то думал, что ты будешь рада.

– Я рада. Но он выглядит немного… нахальным.

Эдвард громко захохотал:

– Он очень живой и может быть забавным, но при этом он очень добродушный парень. Я подбирал его специально для тебя.

Анна закусила губу. Лучше уж смириться и попытаться использовать Шона наилучшим образом.

8

Шон сидел на скамье кучера небольшого открытого ландо, а Анна разместилась сзади.

– Далеко до города? – спросила она.

– Еще где-то миль семь, – ответил он. – Но вы, наверное, будете сильно разочарованы, когда попадете туда.

– Почему?

– Ну, вы у себя в Дублине привыкли к большим магазинам и всему такому. А наш городок с ним не сравнить.

– Что ж, воспользуюсь твоим же выражением: я наполовину готова к этому.

Кастлуэст был относительно большим и оживленным торговым городом с единственной длинной улицей, тянувшейся вниз по склону холма прямо в центр. Полдня Анна потратила на то, чтобы обследовать местные магазины и сделать кое-какие покупки. При этом она с удивлением отметила, что получает настоящее удовольствие. Это был определенно не Дублин, однако здесь было практически все, что могло понадобиться, а во всех магазинах она неизменно сталкивалась с дружелюбным и весьма учтивым отношением.

Вполне удовлетворенная, она наконец вернулась к экипажу, и они отправились домой.

– Вы уже успели освоиться в вашем новом доме? – спросил у нее Шон по дороге обратно.

– Да, успела. – Она внимательно посмотрела на него, удивленная тем, что слуга задает вопросы в такой бесцеремонной манере.

– Это хорошо. Лорд Эдвард был бы ужасно расстроен, если бы после всех тяжких трудов этот дом вам бы не понравился.

– Такой дом может не понравиться только глупцу.

– Ну, когда я говорил, что лорд Эдвард вложил в дом много труда, это все так, но до определенной степени. На самом деле настоящую работу сделал как раз мистер Синклер.

– Мистер Синклер? – Это заявление подстегнуло ее интерес, и она подалась вперед.

– Да. Чтобы закончить все в срок, мистер Синклер заставил всех трудиться день и ночь. Лорд Эдвард выдвигал идеи, составлял проекты, устраивал всякие хитрые совещания с архитекторами. Но если хотите знать мое мнение, то это заслуга именно мистера Синклера, что дом был все-таки построен!

– Собственно, твое мнение меня не интересует, – сказала Анна. Ей хотелось думать, что дом был с любовью создан ее мужем, а не в результате рабского труда под руководством Синклера.

– Простите, мэм, больше ни слова. – Шон, выглядевший достаточно пристыженным, молча уставился вперед.

Некоторое время они ехали молча.

– А как давно мистер Синклер здесь живет? – в конце концов спросила она, когда любопытство все-таки взяло над нею верх.

– Около пяти лет. С тех самых пор как они с лордом Эдвардом окончили университет и переехали сюда.

– А мистер Синклер в поместье и во все хозяйство тоже вкладывал «настоящий труд», как он это делал на строительстве дома?

– Он работяга будь здоров, этот мистер Синклер, – ответил Шон. Он быстро оглянулся через плечо и с невинным видом взглянул на Анну. – Но я, конечно, ничего не имею в виду: лорд Эдвард тоже большой работяга.

– Конечно, – сухо заметила Анна.

Они опять умолкли на какое-то время; Анна восхищалась окружающим ландшафтом и думала о Синклере, который, по сути, руководил строительством ее великолепного дома.

– Шон?

– Да, мэм.

– А тебе знакомо место под названием Хантерс-фарм?

– Конечно, мэм. Его арендует та англичанка.

– Это далеко?

– Да не слишком. А что? Хотите нанести визит миссис Хантер?

– Нет, я… Я просто слышала, что там красивый дом, и хотела проехать мимо, чтобы взглянуть на него. Это возможно?

– Ваше желание для меня закон, мэм.

Вскоре он свернул с главной дороги в сторону.

– А что ты знаешь о самой миссис Хантер? – решилась спросить Анна. Шон, похоже, представлял собой настоящий кладезь информации и совершенно не стеснялся ее разглашать.

Шон скривился:

– Она недобрая женщина, мэм. Все, что я знаю, – это что она очень плохо обращается со своими слугами и рабочими. Она приехала сюда из Англии и с тех пор ведет себя так, будто она королева Виктория. Никто ничего не знает ни о ней самой, ни о ее покойном муже, ни о ее семье. Но кое-что я вам все-таки скажу, мэм…

– И что же?

– Не знаю, откуда она явилась, только она не из дворян. Она может сколько угодно пудрить мозги вашему мужу и всем остальным, но только не мне. Настоящая дворянка так себя не держит. У нее есть гонор, есть изящество, но нет утонченности – одна жестокость.

– Отрадно сознавать, что ты обучен распознавать тонкости социального происхождения, – насмешливо заметила она.

Вскоре показалась Хантерс-фарм. Это был небольшой, с гармоничными пропорциями загородный дом в георгианском стиле, который стоял в конце обсаженной деревьями аллеи, идущей от дороги. Местность вокруг была открытая, где холмы перемежались с плоскими участками. По обе стороны от дома росли большие деревья. Приближался вечер, и казалось, что всю усадьбу затягивает легким туманом.

– Останови на минутку, – скомандовала Анна, после чего стала изучать дом, удовлетворяя свое любопытство.

Внезапно дверь дома отворилась и на пороге появился Синклер – его фигуру трудно было перепутать, – за ним следовала Диана Хантер.

Анна вздрогнула, а затем, видя, что Синклер и Диана общаются как очень близкие люди, запаниковала. Она не хотела, чтобы Синклер видел ее. Хантерс-фарм находился явно ей не по пути, и, если ее заметят, будет совершенно ясно, что она шпионила.

– Быстренько, Шон, трогай скорее! – приказала Анна.

Лошадь тронулась с места. Анна видела, как Синклер сбежал по ступенькам, вскочил на коня и галопом поскакал по аллее прямо к дороге. Меньше чем через пару минут он будет проезжать мимо них.

– Шон! Ты мог бы куда-нибудь свернуть, чтобы спрятать нашу повозку на минуту-другую? – взволнованно воскликнула Анна.

Шон обернулся и уставился на нее так, будто она сошла с ума.

– Спрятаться? А это еще зачем?

– Не имеет значения! Просто делай, что говорят! – скомандовала Анна.

– Вы не хотите встречаться с Синклером? – подозрительно посмотрел на нее Шон.

– Шон! Прошу тебя! – умоляюще простонала Анна.

Кивнув, Шон щелкнул кнутом, и их лошадь на большой скорости свернула в небольшой лесок. Потом Шон соскочил на землю и придержал лошадь, чтобы успокоить ее. Затаив дыхание, Анна оглянулась по сторонам и убедилась, что листва деревьев надежно их скрывает. Она слышала, как процокали копыта коня, вихрем пролетевшего мимо, и мельком увидела развевающийся черный плащ Синклера.

Один вид этого человека наполнил ее сердце страхом, который она не могла объяснить. Это было поместье ее мужа. Хотя Синклер был его кузеном, он все-таки оставался всего лишь наемным работником, трудившимся на нее и ее супруга. Тем не менее ее пугало то, как он вел себя и как он разговаривал с ней.

– Очень хорошо, – наконец сказала Анна Шону. – Теперь можешь везти меня прямо домой.

Шон кивнул и снова вскочил в экипаж.

Когда они подъехали к парадному крыльцу, уже начало смеркаться.

Анна вышла из коляски.

– Ты можешь отнести мои покупки к задним дверям и попросить кого-нибудь из горничных, чтобы они подняли все это в мою комнату, – распорядилась она.

– Хорошо, – сказал Шон. – А еще скажите, я вам завтра понадоблюсь?

– Точно не знаю. Утром увидишь Бартона, и он расскажет тебе, что я буду делать завтра.

– Ну ладно. А знаете, похоже, работать на вас будет не так скучно, как я это себе представлял, – сказал Шон со своей неизменной дерзкой улыбкой.

Анна прошла через парадные двери в гостиную, где застала Эдварда – он сидел там, курил трубку и читал книгу. Она подошла к нему, на ходу снимая шляпку, и поцеловала.

– Хорошо провела день? – улыбнувшись, спросил он.

– Да. Я ездила в город и кое-что там купила.

– Как тебе Шон? – с понимающей улыбкой поинтересовался Эдвард.

– Немного грубоват, насколько я успела понять.

Эдвард громко рассмеялся:

– Я же говорил – он забавный!

Она подошла к колокольчику для вызова слуг и позвонила.

– Я не уверена, что «забавный» будет здесь правильным определением. Думаю, что очень скоро он начнет действовать мне на нервы.

Вошла горничная.

– Задвиньте портьеры, пожалуйста, – распорядилась Анна.

Горничная торопливо повиновалась.

– Я… хм… В общем, я сегодня проезжала мимо Хантерс-фарм, – сказала Анна, снимая перчатки.

– В самом деле? – Похоже, Эдварда это не заинтересовало, поскольку он вновь открыл свою книгу.

– Да. Симпатичный домик, не правда ли?

– Один из лучших в округе. Наверное, даже самый лучший, если не считать нашего дома.

– Хм-м… Я видела ее перед домом, в смысле миссис Хантер.

– Ты останавливалась, чтобы поздороваться с нею?

– Нет. Я просто проезжала мимо по дороге. Она там с кем-то разговаривала. Думаю, это был Синклер.

Эдвард поднял на нее глаза и слегка нахмурился.

– Правда? Надеюсь, там все в порядке. И это не связано с какими-то проблемами с ее кобылой или чем-то еще.

– Ну, вероятно, что-то в этом роде, – произнесла Анна, задумчиво глядя на пламя свечи. – Но прошу тебя: не говори ему, что я его видела там. Он может подумать, что я за ним шпионю.

Эдвард с любопытством взглянул на нее:

– Конечно, я не скажу.

9

Анна считала дни, оставшиеся до приезда кузины, и при этом приходила во все большее возбуждение. Джорджина должна была прибыть на дилижансе компании «Бьянкони», и Анна взяла Шона, чтобы тот отвез ее на остановку этого дилижанса в Кастлуэст.

– Дилижанс опаздывает, – озабоченно сказала Анна, вглядываясь в конец улицы.

– Конечно, как и все из Дублина… Там у них всё всегда опаздывает! – Шон многозначительно посмотрел на Анну, явно намекая на ее непунктуальность.

Она раздраженно взглянула на него:

– Уж лучше опаздывать, чем еле двигаться, как ты!

– Вот он, едет! – громко сказал Шон при виде появившегося на улице дилижанса.

Анна встала в своей карете и в поисках Джорджины напряженно вглядывалась в окна дилижанса, пока тот останавливался. Кучер спустился на землю, открыл дверцу, и люди начали выходить; Анна с замиранием сердца следила за ними, пока наконец не увидела спускающуюся по ступенькам Джорджину.

– Джорджина! – пронзительно воскликнула она.

– Так вот она какая, ваша кузина, из-за которой вы подняли такой переполох! А выглядит немного иначе, – заметил Шон, оглядывая девушку с ног до головы.

Анна выскочила из кареты и побежала навстречу Джорджине. Добежав, она горячо обняла ее и поцеловала.

– Ах, как я рада тебя видеть! – воскликнула Анна.

– И я тебя тоже, – кивнула Джорджина.

Возбужденно и радостно разглядывая свою двоюродную сестру, Анна вдруг поняла, что в ней что-то изменилось. Все вроде бы было прежним, за исключением выражения глаз. Они стали другими, более печальными, в них пропало веселье.

Кучера дилижанса «Бьянкони», снимавшие с крыши багаж, поставили на землю рядом с Джорджиной ее чемодан.

– Шон! – крикнула Анна. – Нечего рассиживаться! Иди сюда и возьми у Джорджины ее чемодан.

Шон демонстративно закатил глаза и спустился с кареты. Подхватив чемодан, он поставил его позади экипажа, и, после того как молодые женщины удобно разместились внутри, все направились в поместье Армстронгов.

Уже в пути Анна крепко сжала руки кузины.

– Здесь столько всего произошло, Джорджина. Мне не терпится тебе обо всем побыстрее рассказать.

– Как Эдвард?

– Замечательно. Вообще все замечательно. Именно о таком я и мечтала, – улыбнулась Анна.

Джорджина тоже улыбнулась, но улыбка эта так и не коснулась ее глаз.

– Я очень беспокоилась о тебе, – сказала Анна. – Посылала письмо за письмом, а ответа все не было. Я уж думала, может, ты заболела или просто не хочешь меня знать.

– Я все понимаю, прости меня. В Таллидере также произошло много событий.

– А как Том? И твоя свадьба? Расскажи мне – когда она? Назови точную дату.

Джорджина взглянула в сторону Шона.

– Я расскажу тебе все, когда мы приедем домой.

После того как Анна провела Джорджину по дому с обзорной экскурсией, она увела гостью в отведенную для нее спальню.

Джорджина сразу подошла к окну и выглянула на улицу.

– Я вижу, что ты очень любишь этот дом. Он точно такой, как на картине, которую Эдвард подарил тебе на последнее Рождество.

– Она сейчас висит в библиотеке. – Анна подошла к Джорджине и нежно положила руку ей на плечо. – Что случилось, Джорджи? Что-то произошло? Мне ты можешь рассказать.

Глаза Джорджины наполнились слезами.

– Свадьба не состоится, Анна. Том бросил меня.

– Что? Но почему? Он ведь так любил тебя! – Анна не верила своим ушам.

Джорджина громко заплакала.

– Он встретил другую женщину. Фрэнсис Уэстуорт, из графства Кингс.

– Леди Фрэнсис, да, я знаю ее. Мы с ней встречались на нескольких вечерах и приемах.

– Вот и Том тоже! Причем встречался так часто, что в итоге решил, что влюблен в нее, а не в меня!

Анна подвела Джорджину к кровати, и они сели рядом.

– Они женятся в следующем месяце в Корке!

– Не может быть!

– А медовый месяц проведут в Риме.

– Но ведь это вы с ним должны были поехать на медовый месяц в Рим!

– В том-то и дело! Своих намерений он не изменил. Поменял только невесту!

– Ох, Джорджина! А ты не можешь подать на него в суд за нарушение слова?

– О нет, я не вынесу этого! И моя семья тоже. Нет, тут уже ничего не поделаешь. Жизнь моя кончена, я пропала.

– Что ты, нет, конечно нет! Ты еще встретишь кого-то другого.

– Нет, не встречу. Имя мое опозорено. Теперь все говорят, что меня бросили. Я – подпорченный товар, и ни один мужчина не захочет взять в жены меня, отвергнутую другим мужчиной. Так что никогда мне не быть хозяйкой собственного дома, со своим мужем и своей семьей. Остаток своих дней я проведу в Таллидере как гостья в доме брата. Его жена Джоанна делает все, чтобы я ежедневно чувствовала себя нежелательной посетительницей в доме моей семьи. И мое унижение доставляет ей удовольствие.

Анна вздохнула. Она понимала, что Джорджина и ее невестка никогда не смогут поладить.

– Ну, тогда живи у нас с Эдвардом.

– Как я могу это сделать? – фыркнула Джорджина.

– Очень даже просто. Места у нас предостаточно, и тебе всегда здесь будут рады.

– Анна, я так не могу. Мой брат никогда не позволит мне этого. Пока я не выйду замуж, я нахожусь под его опекой и он несет за меня ответственность. А поскольку этого никогда не произойдет, эта опека и его ответственность растянутся на всю мою жизнь. Если я перееду к тебе, это плохо отразится на нем, как будто он не желает отвечать за свою родную сестру.

Анна снова тяжело вздохнула, понимая, что та права.

– Ну, тогда ты можешь стать независимой. Тут у нас есть одна женщина, миссис Хантер, которая арендует дом у Эдварда. Весьма примечательная личность, хоть и немного пугающая. У нее своя ферма, и она даже ведет свой бизнес. Ничто не мешает тебе сделать то же самое.

– Миссис Хантер. Вдова, я полагаю? Не сомневаюсь, что ее муж оставил ей значительные средства, чтобы она могла управляться самой. А у меня ничего нет. – Джорджина встала и снова подошла к окну. – У меня нет ничего своего. И у тебя тоже не было ничего своего, пока ты не вышла замуж. Наша судьба – быть женами и матерями. А без этого мы – никто.

10

В течение последующих нескольких дней Анна делала все, чтобы как-то утешить Джорджину. Она верила, что время, проведенное вне Таллидера, пойдет той на пользу. Однако ничто не могло разогнать унылых мыслей Джорджины относительно ее погубленной жизни и ее будущего. Казалось, негатив проник во все аспекты ее личности. Она больше не была беззаботной девушкой, переполненной светлыми надеждами. Она стала очень циничной, и от нее уже было не дождаться доброго слова практически ни о ком.

Солнечным днем Шон катал двух подруг в повозке по территории поместья и Анна делилась с Джорджиной информацией о Диане Хантер, рассказывая, что часто видит коня Синклера перед Хантерс-фарм.

– Ты думаешь, что их связывают романтические отношения? – спросила Джорджина.

– Точно не знаю. Но, похоже, он проводит там много времени, тогда как единственная причина для него наведываться туда – получение рентной платы.

– Это звучит так, будто ты намеренно шпионишь за ним! – усмехнувшись, заметила Джорджина.

– Нет, вовсе нет! – покраснела Анна. – Просто Хантерс-фарм находится по дороге к городу, и я всегда проезжаю мимо.

Заслышав эту неприкрытую ложь, Шон обернулся и бросил на Анну испепеляющий взгляд, после чего ухмыльнулся и выразительно закатил глаза.

– А ты, Шон, лучше следи за дорогой! Не хотелось бы из-за тебя очутиться в канаве, – недовольно буркнула Анна.

– Да, мэм.

– К тому же во время разных встреч у нас дома они всегда довольствуются компанией друг друга.

– И как ты находишь ее?

– Она холодная и отчужденная. За все время мы с ней так ни разу и не поговорили нормально. Похоже, она предпочитает беседовать с мужчинами.

– Могу предположить, что они тоже предпочитают разговаривать с ней, если она такая притягательная красавица, как ты рассказываешь. Я заинтригована и хочу увидеть эту миссис Хантер. Не говоря уже о твоем новоиспеченном кузене Синклере.

– Ждать вам, впрочем, недолго. Вот он, прямо перед нами! – сказал Шон.

– Шон! Ты всегда подслушиваешь частные разговоры? – ворчливо заметила Анна и пересела вперед, чтобы увидеть Синклера.

И действительно, посреди поля, к которому они приближались, гордо восседал на своем жеребце Синклер. Похоже, он о чем-то спорил с обступившими его местными жителями. Анна уже могла расслышать его зычный голос, от которого по спине у нее побежали мурашки. Затем она увидела, как он вдруг поднял кнут, который держал в руке, и с силой опустил его рукоятку на голову одного из мужчин, с которыми разговаривал.

Мужчина упал на землю, а Джорджина в ужасе вскрикнула.

– Останови повозку, Шон! – крикнула Анна.

– Нет, мэм, думаю, нам как раз лучше будет проехать мимо, – посоветовал Шон, не придерживая лошадь, продолжающую мерно топать по дороге.

– Шон, я не спрашиваю у тебя – я тебе приказываю! Немедленно останови повозку!

Шон натянул поводья, и лошадь остановилась.

– Ты куда, Анна? – испуганно спросила Джорджина.

– Хочу посмотреть, все ли в порядке с этим беднягой, – ответила Анна, спускаясь на землю.

– Не стоит вам во все это вмешиваться! – в последний раз предупредил Шон, когда Анна уже открыла калитку в ограде и прошла на поле.

– Шон, замолкни!

Синклер продолжал орать на крестьян, когда Анна подошла к ним.

– Что здесь происходит? – требовательным тоном спросила она.

Синклер в шоке взглянул на нее.

– Вас это в любом случае не касается, так что возвращайтесь в свой экипаж, – ответил он.

– Этот бедняга пострадал. Ему нужна медицинская помощь. – Анна наклонилась, чтобы взглянуть на кровавую рану, которую оставил на голове у этого человека кнут Синклера.

– Он не может заплатить ренту, так что сомневаюсь, чтобы у него нашлись деньги на врача.

– Синклер, я видела, как вы ударили этого человека. Почему вы так поступили? – спросила Анна.

– Анна, возвращайтесь в экипаж и не суйте нос не в свое дело.

– Но это и не ваше дело. Это дело моего мужа, а следовательно – и мое.

Лицо Синклера побагровело, и он угрожающе направил кнут в ее сторону.

– Вы вмешиваетесь в дела, которые вас совершенно не касаются, мадам.

– Все, что происходит на земле моего мужа, касается и лично меня!

Взгляды Синклера и Анны схлестнулись в открытом противостоянии.

– Вы еще пожалеете, что вмешались. Это я вам гарантирую, – наконец сказал Синклер и, ударив своего коня стеком, галопом поскакал через поле на дорогу.

Анна повернулась к крестьянам:

– Отвезите этого человека в город к доктору Робинсону и скажите ему, что я прошу позаботиться о нем.

Оставив мужчин, изумленно глядевших ей вслед, она пошла через поле обратно. Только уже сев в повозку, она вдруг заметила, что вся дрожит.

– С тобой все в порядке? – обняла ее Джорджина.

– После всего этого у меня голова кружится.

– А я и не догадывалась, что ты такая! – сказала Джорджина.

– И я тоже не догадывался! – с придыханием прошептал Шон.

– Я просто… я даже как-то и не думала. От такой жестокости слова сами собой срывались с губ.

– Теперь я понимаю, что ты имела в виду, рассказывая о нем.

– Шон, отвези нас домой, – сказала Анна.

11

Синклер взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и, распахнув двери, ворвался в холл.

– Эдвард! – с порога закричал он, направляясь к гостиной. Никого там не найдя, он заглянул в малую гостиную напротив, а потом широким шагом прошел по коридору в библиотеку. Открыв дверь, он увидел Эдварда, который сидел за письменным столом и что-то писал.

Эдвард поднял на него глаза и удивился злому выражению на лице своего кузена.

– Что случилось, Синклер?

– Твоя жена, Эдвард… У меня проблемы с твоей женой!

– С Анной? – Лицо Эдварда выражало полное недоумение.

Синклер принялся нервно расхаживать взад-вперед перед столом Эдварда.

– Я не допущу унижения от твоей жены, Эдвард. Не могу позволить, чтобы девчонка, которая ничегошеньки ни в чем не понимает, указывала мне мое место перед слугами и крестьянами!

Синклер остановился и с силой стукнул кулаком по столу, отчего Эдвард вздрогнул.

– Прошу тебя, Синклер, успокойся и объясни наконец, что произошло.

– Я наказывал одного из наших фермеров-арендаторов за его непомерную дерзость и неуплату ренты, а она вмешалась, Эдвард! Она, черт побери, во все это вмешалась!

– Анна?

– Она вылетела на поле, появившись ниоткуда, и приказала мне прекратить, сказала, что это ее дело, ее земля, а я должен знать свое место.

– Синклер, Анна не могла обидеть тебя подобным образом или подорвать твой авторитет.

Синклер резко обернулся к Эдварду:

– Неужели меня снова хотят обидеть? Теперь и ты называешь меня лжецом?

– Нет, разумеется. Это, должно быть, просто какое-то недоразумение.

– Да, Эдвард, именно так. И это недоразумение – твоя жена. Я – управляющий этим поместьем. Это моя должность, моя работа. И управляю я им максимально эффективно. А еще я твой кузен, а значит, часть твоей семьи. И твоя жена больше никогда не будет разговаривать со мной в подобном тоне, Эдвард. Я этого ей не позволю!

Синклер впился своим взглядом в Эдварда.

Анна с Джорджиной вошли через парадный вход, держась за руки и посмеиваясь над веселой историей, которую только что рассказал им Шон.

В дверях гостиной, заложив руки за спину, с хмурым выражением на лице, их встретил Эдвард.

– Эдвард! – воскликнула Анна, удивившись, что он дожидается ее здесь.

– Анна, нам с тобой необходимо поговорить. Джорджина, прошу нас извинить.

– Разумеется, – кивнула Джорджина и, бросив на Анну ободряющий взгляд, отправилась наверх.

Анна никогда раньше не видела у Эдварда на лице такого выражения и поэтому немного нервничала, когда он пропустил ее мимо себя в гостиную. Когда она вошла, он плотно закрыл дверь.

– Анна, я только что говорил с Синклером. Что между вами произошло? Он в ярости.

– Он в ярости?! А что же тогда сказать обо мне? На самом деле это я в ярости! – решительно ответила Анна, усаживаясь на диван.

– Синклер говорит, что ты вмешиваешься в то, как он управляет поместьем. И что ты отчитала его перед крестьянами, подорвав тем самым его авторитет. Это правда?

– Он рассказал тебе только часть истории, Эдвард!

– Так ты вмешивалась в его работу и критиковала его пред лицом слуг и арендаторов? Да или нет?

– Что ж, да, но у меня были на то серьезные причины! – ответила Анна.

Лицо Эдварда стало пунцовым от злости. Он подошел к окну и остановился, неподвижно глядя на озеро.

– Анна, ты никогда – повторяю никогда – не должна этого делать. Это не твоя забота. И поэтому ты не будешь вмешиваться в то, как Синклер управляет нашим поместьем, – ты меня поняла?

– Но, Эдвард! – умоляющим тоном произнесла Анна. – Синклер ударил человека рукояткой своего кнута. Ударил по голове, и бедняга упал на землю, получив серьезную травму, насколько я могу судить. И я… я должна была в это вмешаться!

Эдвард обернулся, и взгляд его смягчился: он был явно удивлен, услышав о причине вмешательства Анны.

– И что, человек этот сильно пострадал?

– Насколько я видела – да. Не веришь мне – спроси у Джорджины. Она была там вместе со мной.

– Джорджина! – пренебрежительно фыркнул Эдвард. – Да она будет утверждать, что небо красного цвета, если ты ее об этом попросишь.

– Выходит, ты не только не веришь мне, но и не доверяешь моим родственникам? – Глаза Анны от изумления и боли округлились.

Эдвард приблизился к ней:

– Я не говорю, что не верю тебе.

– Но прозвучало это именно так!

– Я хочу только сказать, что не твоя забота – поправлять Синклера. Управление таким поместьем, как наше, требует громадных усилий. И управляющему необходимо проявлять железную волю, иначе оно очень быстро придет в упадок. Синклер это хорошо знает, он понимает в этом больше, чем кто-либо другой. Имение его семьи развалилось как раз из-за неправильного подхода к управлению.

– Имение семьи Синклера развалилось потому, что его отец отдавал предпочтение кабакам, игорным домам и борделям в Дублине!

– Анна! – вскричал Эдвард.

– Что? Ведь это правда!

– Не знаю, откуда у тебя в голове такие мысли. От Джорджины, надо полагать.

– Так ведь ты сам мне об этом рассказывал! Уже не помнишь? – Анна почувствовала, что от такой несправедливости к глазам подступают слезы.

Эдвард подошел к ней, сел рядом и взял ее за руку.

– Я сказал все это для твоей же пользы. Внутри дома – твоя территория. За его пределами – территория Синклера. Придерживайся этого простого правила, и никаких проблем больше не возникнет.

Она смотрела в глаза мужу, и ей очень хотелось разразиться тирадой по поводу того, что она презирает Синклера. Что считает его бессердечным, жестоким и коварным, что она не доверяет ему. Но, видя доброту, вернувшуюся во взгляд Эдварда, когда он просил ее принять существующее положение вещей, она не захотела больше его расстраивать.

– Хорошо, Эдвард. Если ты меня об этом просишь, я так и сделаю. Но знай, что я не люблю, когда с людьми так обращаются.

– Они крестьяне, Анна. И ничего другого просто не знают. Если обращаться с ними иначе, они начнут нами пользоваться. Это естественный порядок вещей, и мы не должны в него вмешиваться, в противном случае рискуем поставить под угрозу наше собственное положение.

– Все, не хочу больше об этом слышать, – сказала Анна, не желая допускать, чтобы Синклер становился между нею и ее мужем.

Внезапно в голову Эдварда пришла неожиданная мысль:

– Стоп, а что же плут Шон? Где он был, когда все это происходило?

– Сидел в повозке, – сказала Анна.

– Никчемный мальчишка! Я же приказывал ему следить за тем, чтобы ты не попала ни в какую беду!

«Выходит, Шон приставлен приглядывать за мной», – поняла Анна.

– Я уже подумываю о том, чтобы взять свою трость и хорошенько его отдубасить!

– Нет, Эдвард, оставь его в покое. Он изо всех сил пытался остановить меня, но не смог этого сделать.

– Оказывается, ты, когда захочешь, можешь быть чрезвычайно своевольной, – с удивлением взглянул на нее Эдвард.

– Даже больше, чем ты думаешь, – улыбнулась она ему в ответ.

– Что ж, скоро в нашем доме будет полно детишек, и тогда ты направишь всю свою энергию на них.

12

– Да, ты правильно сделала, когда закрыла эту тему, – согласилась Джорджина, когда они с Анной гуляли по обширным садам вокруг дома.

– Я Эдварда никогда раньше таким не видела. Казалось, он просто не хочет выслушать мою версию этого происшествия.

– Думаю, тебе не стоит больше вмешиваться в бизнес.

– Я думала, что он примет мою сторону в этом вопросе, – вздохнула Анна.

– Очевидно, что Синклер имеет на него большое влияние.

– Синклер лжец и все перекрутил. Он ведь не сказал Эдварду, что ударил человека.

– И при этом поторопился к Эдварду, чтобы первым представить свою версию происшедшего. Тебе нужно быть очень осторожной с этим человеком, Анна. Он коварен и – будем называть вещи своими именами – жесток.

– Я буду стараться не пересекаться с ним, как посоветовал Эдвард, – задумчиво сказала Анна.

– Послушай, вы с Эдвардом поженились совсем недавно. И вам еще нужно привыкнуть друг к другу и к тому, кто как поступает в разных ситуациях.

– Он очень хочет детей, – улыбнулась Анна.

– Вот увидишь: как только у вас появится ребенок, Синклер уже не будет значить для него так много. У Эдварда нет братьев или сестер, и у него вообще осталось мало родственников. Я понимаю, как он попал в некоторую зависимость от Синклера. Дом, полный детей, все это изменит!

Был вечер, и к ним в гости приехал кое-кто из друзей. Все собрались в гостиной. Одни играли в карты за столом, другие – в шарады, а третьи у камина рассказывали разные истории.

Анна с Джорджиной играли в покер, а Диана Хантер – в шарады. Подруги одним глазом смотрели в свои карты, а вторым поглядывали на нее.

– Ну, что ты можешь о ней сказать? – спросила Анна, сбрасывая одну из своих карт на стол.

– Она такая, как ты и говорила: определенно выделяется из толпы. Очень красивая и уверенная в себе. Впрочем, не первой молодости.

– Ей точно за тридцать, – добавила Анна.

Раскрываясь, Джорджина выложила на стол свои карты.

– Я знаю несколько семей в Йоркшире. И выясню, знают ли они ее.

Двери открылись, и вошел Синклер. При виде его Анна застыла на месте.

– Приношу свои извинения. Меня задержали дела на участке, – громко сказал он.

– Наверное, снова избивал беззащитных крестьян, – шепнула Джорджина Анне.

В руках у Синклера был букет прекрасных горных цветов.

– Цветы для меня, Синклер? Я и не знал, что ты так ко мне относишься, – шутливо поддел его Эдвард, вызвав смех гостей.

Диана Хантер слегка пригладила рукой волосы и с улыбкой немного выдвинулась вперед. Синклер шел прямо к ней, однако, к ее большому удивлению, в последний момент прошел мимо и направился к столику, за которым сидела Анна.

– Это вам, Анна, – сказал Синклер и поклонился.

Сбитая с толку, Анна быстро взглянула на Джорджину, которая тоже выглядела совершенно ошеломленной.

– О, большое спасибо, Синклер. Очень мило с вашей стороны. – Протянув руку, она взяла букет.

Несмотря на улыбку, глаза у Синклера были холодные и злые. Анну передернуло. Она передала цветы Бартону, а Синклер отправился к Эдварду и другим мужчинам, смеявшимся и шутившим, стоя у камина.

– Что ты об этом думаешь? – прошептала Анна Джорджине.

– Толковый ход. Не хочет выглядеть в глазах Эдварда настолько уж плохим. Хочет сделать вид, что между вами все хорошо.

Чуть позже в этот вечер все собрались вокруг Дианы Хантер, чтобы послушать, как она поет под потрескивание дров, пылавших в камине. Голос у нее был чарующий и гипнотический, а лицо эффектно подсвечивалось отблесками огня в полутемной комнате.

Когда Диана пела романс «Она идет по ярмарке», глаза ее, казалось, застыли на тенях, отбрасываемых языками пламени на стенах комнаты. Но это было не так. Диана смотрела прямо в черные глаза Синклера, отвечавшие ей таким же пылким взглядом под заключительные слова песни: «Любовь наша будет недолгой – лишь до дня нашего венчания».

13

Джорджина вернулась в Таллидер, и Анна снова на некоторое время осталась одна. После ее размолвки с Эдвардом все быстро вернулось на свои места. Эдвард, похоже, считал, что цветы, которые преподнес Синклер Анне, были прекрасным свидетельством установившегося мира и что теперь они стали лучшими друзьями. Однако, хотя при встрече они вели себя радушно, Анна все же всячески старалась избегать компании Синклера.

Несмотря на то что Шон частенько действовал ей на нервы, Анна стала ловить себя на том, что он ей постепенно начал даже нравиться. После отъезда Джорджины он стал для нее желанным развлечением – всегда был готов куда-нибудь отвезти или поделиться последними местными сплетнями. Зима выдалась морозная, и Анна частенько уводила Шона в сад, где он под ее руководством сооружал защиту цветам и кустарникам от холодов. Сады Анна любила и живо интересовалась ими.

– А в какой части поместья ты живешь, Шон? – как-то спросила у него Анна.

– У Нокмора, – сказал Шон, подрезая куст остролиста возле ступенек, ведущих к фонтану. – У меня славный домик и четыре акра земли у озера. Мне там очень нравится.

– А семья твоя тоже живет в поместье? Твои родители, я имею в виду.

– Нет. Сам я родом из поместья Гамильтонов.

– Почему же ты там не остался?

– Ох, эти Гамильтоны – отвратительная компания. К людям относятся как к грязи. Поэтому, как только у меня появилась возможность, я оттуда быстренько сбежал. Здесь на конюшнях освободилось место конюха, и я ухватился за него. А теперь я беру в аренду уже свою землю.

– А что, лорд Эдвард намного добрее Гамильтонов как землевладелец?

– Лорд Эдвард – настоящий джентльмен. Хороший человек до мозга костей. Его очень любят и в поместье, и в городе.

– Отрадно слышать такое, – сказала Анна, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком уж саркастически.

– Честно говоря, он действительно старается сдерживать мистера Синклера – насколько это вообще возможно, учитывая характер мистера Синклера.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, мистер Синклер, как вы сами уже видели, очень жесткий. И безжалостный по отношению к тем, кто ему перечит. А лорд Эдвард старается его немного приструнить. Старается заставить его проявлять какое-то сочувствие. Дать людям шанс, если они задерживают плату или не могут работать так быстро, как того требует мистер Синклер.

Анна внезапно почувствовала прилив любви к собственному мужу за то, что он пытается направить своего деспотичного кузена на путь великодушия.

– А ты долго еще собираешься жить в этом поместье, Шон? С твоими четырьмя акрами земли? – Она не старалась скрыть несколько насмешливую интонацию своих вопросов.

– А чем тут хуже, чем где-то еще? Куда мне идти? Женюсь на какой-нибудь хорошей девушке из города, мы с ней вместе поселимся в нашем домике, и у нас будет большая семья.

– Как все добрые местные католики-арендаторы! – Она уже в открытую насмехалась над ним.

– Можете сколько угодно смеяться по поводу католиков-арендаторов. Только если бы не мы, вы бы не смогли получать доход, позволяющий вам содержать такое огромное поместье и вести хозяйство в вашем большом доме. Именно наша рента дает вам возможность вести жизнь, к какой вы привыкли.

Анна почувствовала, что это дерзкое заявление Шона задело ее.

– Думаю, найдется немало фермеров-арендаторов, которые будут рады и счастливы взять твои четыре акра земли в любой момент, как только ты почувствуешь, что тебе тяжело с ними управляться, Шон.

– Не сомневаюсь в этом, только это все равно будет кто-то из таких же католиков-арендаторов и вы все равно будете все так же зависеть от выплачиваемой ими ренты, не так ли?

– Шон, не думаю, что династия Армстронгов когда-либо полагалась исключительно на таких, как ты, – величественным тоном сказала она ему. – А теперь, когда закончишь с остролистом, срежь-ка этот плющ со стены. – Она медленно развернулась и пошла назад в сторону дома.

– Как прикажете, миледи, – с ухмылкой сказал ей вслед Шон, продолжая подравнивать остролист.

14

Шли месяцы, холодная зима сменилась свежестью весны, а жизнь Анны и Эдварда продолжала оставаться сплошным водоворотом балов и приемов. Социальная жизнь представителей их класса всегда вращалась вокруг больших домов – таких, как их. Между династиями дворян имело место постоянное соревнование – чей дом более роскошный, кто самый гостеприимный хозяин, кто сможет дать лучший бал. Эдвард делал все, чтобы их дом выдерживал самую жесткую конкуренцию. А Анна без всяких усилий превратилась в очаровательную и весьма популярную хозяйку дома. Эдвард очень гордился своей женой. Все в их окружении восхищались ею. В обществе она чувствовала себя совершенно непринужденно и легко взяла на себя роль, для которой родилась и воспитывалась.

Эдвард и Анна ехали домой в крытом экипаже из далекого поместья Картонов в графстве Килдэр, где они гостили на прошлой неделе, посетив пока что самый изысканный бал в этом году.

Анна размышляла о своем, а ее муж время от времени дремал.

– Эдвард?

– Да, моя дорогая?

– А почему Диану Хантер никто, кроме нас, никогда не приглашает на приемы или просто в гости?

Эдвард открыл глаза и внимательно взглянул на нее.

– Не будь наивной, Анна. Много мелких протестантских фермеров участвуют в делах большого местного поместья. Но они все же недостаточно «общество», чтобы их при этом приглашали куда-то еще.

– Думаю, Диана Хантер очень хотела бы переступить эту черту, – сказала Анна.

– Ты ее недолюбливаешь, верно? – спросил он.

– Нельзя сказать, чтобы я ее не любила. Просто не испытываю к ней теплых чувств. Мы действительно должны приглашать ее к себе в дом по любому случаю? Я бы предпочла, чтобы мы иногда делали в этом паузу.

– Было бы невежливо не приглашать ее. К тому же Синклер не очень-то обрадуется, если мы вдруг вычеркнем ее из списка приглашенных гостей.

– Синклер?

– Мне кажется, он без ума от нее.

– А между ними что-то есть? – спросила она, думая о том, не подтвердятся ли ее подозрения.

– Небольшой флирт – не более того. Думаю, наш Синклер метит немного повыше, чем миссис Хантер.

– Немного повыше? – смущенно посмотрела на него Анна.

– Ну, ты ведь сама говорила: Диана Хантер – не дворянка. А Синклер все-таки внук лорда. Он амбициозен и, думаю, хочет однажды завести собственное поместье – как бы оно ему ни досталось… Этого вполне возможно достичь через женитьбу.

Анна кивнула:

– Да. Я уверена, что он сможет найти себе партию получше, чем Диана Хантер.

15

Диана Хантер, широко улыбаясь, сидела на диване в гостиной их дома и держала за руку стоявшего рядом Синклера.

– Мы хотим, чтобы вы узнали об этом первыми, – сказал Синклер Анне с Эдвардом. – Мы с Дианой помолвлены.

– Вот это сюрприз! – Эдвард был захвачен врасплох этим известием, но тем не менее улыбался.

– Как неожиданно! – добавила Анна.

Эдвард пожал руку Синклеру и крепко обнял его, после чего поцеловал Диану.

– Наши поздравления, – сказала Анна, целуя Синклера в щеку.

Диана встала и, продолжая все так же улыбаться, обратилась к Анне:

– Я счастлива. Мне бы хотелось, чтобы мы были как сестры.

– Действительно, мне бы тоже этого очень хотелось! – ответила Анна, выдавливая из себя вежливую улыбку.

– Что ж, это необходимо отметить! – заявил Эдвард и позвонил в колокольчик.

Дворецкий появился практически мгновенно.

– Бутылку шампанского из погреба, Бартон, – распорядился Эдвард.

Бартон ушел, с трудом пытаясь скрыть, что заинтригован.

– Где вы будете жить? – спросила Анна, которую интересовала практическая сторона приготовлений к предстоящей свадьбе.

– Я перееду в Хантерс-фарм, – ответил Синклер.

– Прекрасное решение, – сказал Эдвард. – Там очень славный дом.

– Я жила там очень счастливо. И надеюсь продолжать в том же духе и дальше, – отозвалась Диана, улыбаясь своему жениху.

«В отличие от твоих слуг, которым ты, по словам Шона, платишь сущие гроши», – подумала Анна.

Вошел Бартон с бутылкой шампанского, с хлопком открыл пробку и наполнил четыре бокала.

– Благодарю, Бартон, – сказал Эдвард, подавая тому знак уйти.

Как только дверь за дворецким закрылась, он раздал бокалы.

– А что насчет даты свадьбы? – спросил он.

– Мы думаем, что это будет понедельник на следующей неделе, – твердо заявила Диана.

– Понедельник на следующей неделе! – Анна была поражена такой скоростью.

– Конечно, а чего нам ждать? – сказала Диана, взглянув на Синклера с невозмутимой улыбкой.

– Мы рассчитываем для этого воспользоваться церковью в нашем поместье. Еще я хотел спросить, сможем ли мы после этого устроить прием здесь? – сказал Синклер.

– Я просто настаиваю на этом! Это будет мой свадебный подарок вам, – сказал Эдвард, поднимая свой бокал. – За Синклера и Диану!

– За Синклера и Диану! – кивнув, повторила Анна и тоже подняла бокал, едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза при мысли о таком обороте дела.

Анна шла по улице города, а Шон рядом нес ее покупки.

– Джимми Каллан говорит, что в Хантерс-фарм на прошлой неделе была большая перебранка, – сказал Шон, выглядывая из-за шляпных коробок, которыми он был загружен.

– А кто такой Джимми Каллан? – уточнила Анна.

– Мой хороший приятель, он работает на конюшне у Дианы Хантер.

– Вижу, что вам, конюхам, больше делать нечего, кроме как целыми днями распускать сплетни про своих хозяев.

– Простите, мэм. – Шон выглядел пристыженным, и некоторое время они шли молча.

– Ну ладно уж, продолжай, – наконец сказала Анна. – Так что там тебе еще рассказывал этот Джимми Каллан?

– Ну, Джимми говорит, что горничная и повариха из Хантерс-фарм слышали, как между миссис Хантер и мистером Синклером произошла ужасная ссора.

– Когда это случилось? – спросила Анна.

– Как раз на уик-энд.

– На уик-энд? Так у них ведь на уик-энд была помолвка.

– В том-то и дело. Но, похоже, у них там перед этой самой помолвкой проходили какие-то бурные обсуждения, потому что от их воплей на Хантерс-фарм крышу срывало.

– Очень странно! – заметила Анна.

16

Утром в день свадьбы Синклера Анна с помощью двух горничных надела свое бальное платье. Пока женщины заканчивали ее одевать, она страдала при мысли о дне, который ее ожидал. Чтобы расстроить ее, было достаточно и того, что Диана Хантер становилась ее близкой родственницей. Но, кроме того, ее очень раздражало, что прием по поводу свадьбы Диана и Синклер устраивают у них в доме, в ее доме. Ей ужасно не нравилось, что для этого бракосочетания используется ее дом. Хотя ее собственная свадьба в Дублине ей очень понравилась, теперь Анна уже жалела, что она состоялась не в Армстронг-хаусе.

Джорджина тоже приехала на свадьбу Синклера, прибыв накануне. За всеми приготовлениями к торжеству у Анны не было возможности толком поболтать со своей кузиной, но все же она успела заметить, что расставание с женихом наложило на нее глубокий отпечаток, сделав ее отношение к жизни еще более горестным, чем это было, когда они виделись в последний раз.

– Вы выглядите великолепно, мэм, – сказала женщина, занимавшаяся ее прической.

Анна подошла к зеркалу и оглядела себя. Бальное платье из атласа цвета слоновой кости, с глубоким декольте и корсажем с узкой талией, действительно подчеркивало все ее достоинства.

Парикмахер аккуратно надела ей на голову чепец и расправила локоны вокруг лица. После этого другая горничная накинула ей на плечи шаль.

– Теперь вы полностью готовы к выходу, леди Анна, – сказала парикмахер.

Анна улыбнулась и поблагодарила всех, прежде чем выйти из комнаты и спуститься вниз.

– Лорд Эдвард и ваша кузина уже сидят в карете, миледи, – сообщил Бартон, открывая перед ней парадную дверь.

Она ступила под лучи утреннего солнца. Эдвард с Джорджиной сидели в открытом экипаже при полном параде.

Шон, бывший у них за кучера, соскочил на землю и открыл перед Анной дверцу. Даже он был одет нарядно.

– Выглядишь потрясающе, просто картинка, – отпустил комплимент Эдвард, когда Анна подходила к карете. – Будешь притягивать к себе все внимание, обкрадывая невесту.

– Насколько я помню миссис Хантер, за невесту я бы не переживала, – заметила Джорджина.

Анна поднялась по ступенькам и села рядом с мужем.

На территории поместья было много деревень, но ближайшая к Армстронг-хаусу была образцовой – для ее строительства Эдвард специально приглашал архитектора. Сейчас они направлялись по живописной местности как раз к этой маленькой деревушке, расположившейся вокруг небольшой лужайки, где на почетном месте возвышалась церковь. Когда их экипаж остановился, Шон открыл дверцу, чтобы они могли выйти.

– Спасибо, Шон, – сказал Эдвард и пошел вперед по дорожке, сопровождая двух женщин.

– Шон послушался того, что ему было сказано, и хорошенько помылся к сегодняшнему дню, приведя себя в порядок, – усмехнулся Эдвард.

Анна взглянула на Шона, который остался приглядывать за лошадьми.

– Выходит, иногда он все-таки может делать то, что ему говорят.

Эдвард тихо засмеялся. Раздражение жены по поводу ее слуги забавляло его.

– Я слышал, что многие девушки хотели бы заполучить его. В нашем поместье Шон считается выгодной партией.

– Кто? Он и его четыре акра под картошку? – пренебрежительно бросила Анна, улыбаясь людям, собравшимся перед церковью.

Разумеется, в день своей свадьбы Диана Хантер, как и предполагала Анна, выглядела сногсшибательно. Служба в церкви была приятной и короткой, под великолепное музыкальное сопровождение, подобранное самой Дианой.

– А где сидят ее родственники? – шепотом спросила Джорджина у Анны, когда все встали, чтобы запеть. Джорджина обвела взглядом всю церковь, но заметила только людей со стороны Армстронгов, которых она всех знала.

– О, разве я не сказала тебе? Они не смогли вовремя добраться из Йоркшира.

– А почему же они в таком случае столь поспешно устроили эту свадьбу?

– Этого я не знаю. Странно, не правда ли?

– Еще более странно то, – заметила Джорджина, – что никто из моих знакомых в Йоркшире никогда не слышал, чтобы Диана Хантер появлялась в местном обществе или где-либо еще.

– В самом деле? – Глаза Анны округлились от удивления. Тем временем музыка закончилась и все снова сели.

– Никто из тех, у кого я об этом спрашивала, никогда не слыхал о ней.

– Она действительно загадочная особа, – заметила Анна, глядя, как Диана и Синклер обмениваются клятвами верности.

– И особа, с которой вы теперь связаны родственными узами, – пробормотала Джорджина, когда Диана у алтаря произнесла свое «Согласна!».

В бальном зале были расставлены длинные столы для гостей, приехавших отпраздновать эту свадьбу. Слуги непрерывной чередой заносили на блюдах копченые окорока, жареных уток и фазанов.

– А кто, собственно говоря, платит за все это? – поинтересовалась Джорджина.

– Вульгарно говорить в такой момент о деньгах, – довольно резко ответила Анна.

– Вульгарно говорить о деньгах только тогда, если их у тебя куры не клюют. У меня нет своих денег, поэтому, на мой взгляд, в этом нет ничего вульгарного. Судя по твоей реакции, за все это заплатил Эдвард?

Анна на это ничего не сказала; она молча следила за Дианой, которая командовала их слугами, жаловалась, что кларет мог бы быть и получше, и отсылала на кухню блюда, которые посчитала недостаточно хорошими.

Чуть позже Анна наблюдала, как Синклер и Диана танцевали посреди зала в центре всеобщего внимания. Хотя у Синклера не было ни недвижимости, ни состояния, это замужество надежно вводило миссис Хантер в их круг. И, судя по ее поведению, бывшая миссис Хантер, а ныне миссис Армстронг планировала подняться здесь до самых вершин.

В ту ночь в постели Эдвард крепко обнимал Анну. На стенах спальни плясали отблески языков пламени, горевшего в очаге. Праздничный вечер закончился, и большинство приглашенных разошлись по гостевым комнатам их дома, дома Фоксов и других ближайших соседей.

– Приятно было видеть Синклера счастливым, – сказал Эдвард, лаская свою жену.

– А мне не показалось, что он счастлив. Я никогда не видела Синклера счастливым. Он выглядел как обычно: решительным и очень довольным собой.

– Когда же ему выглядеть довольным собой, если не в день собственной свадьбы?

Анна задумалась, стоит ли об этом говорить, но все же решила высказать свои сомнения.

– Мне не понравилось, как они командовали нашими слугами сегодня, Эдвард.

– Что ты имеешь в виду? – Эдвард сел. Выглядел он смущенным.

– Это ведь твой дом и твои слуги, а Диана и Синклер говорили с ними, как со своими.

– Я не заметил ничего предосудительного в их поведении.

– Зато я заметила, и Джорджина тоже.

– Опять Джорджина! – громко сказал Эдвард с циничной ухмылкой. – После того как ее бросил жених, Джорджина видит дурное во всем, что бы кто ни делал.

– Не будь таким жестоким по отношению к ней, Эдвард! – рассерженно бросила Анна.

– Почему? Это ведь правда! Пусть приезжает к нам в любое время, но мне не нравится, что она, появляясь тут, пытается испортить твои отношения с людьми.

– С Синклером, ты хотел сказать?

– Да! – Эдвард вскочил с кровати и принялся нервно расхаживать по комнате.

– Ей нет необходимости что-либо портить, потому что я сама не выношу этого человека, как, кстати говоря, и его жену.

– Но почему? – ошеломленно воскликнул Эдвард.

– Потому что он нехороший человек. – Она испытывала искушение рассказать ему все, что слышала про Синклера от Шона, но не хотела, чтобы у Шона потом из-за этого были неприятности.

– У тебя нет никаких причин мстить ему.

– Я никому не мщу. И вообще стараюсь как можно реже пересекаться с ним. Как мы и договаривались, он занимается делами поместья и я туда не вмешиваюсь. Но теперь, Эдвард, он пытается взять под свое начало и дом тоже!

– Он просто старался, чтобы его свадьба прошла как можно более гладко и изысканно, чтобы все гости получили удовольствие.

– Его свадьба, за которую заплатили мы! – резко бросила Анна.

Эдвард взглянул на нее с явным недовольством.

– Ты сейчас ведешь себя низко. Думаю, я посплю сегодня где-нибудь в комнате для гостей – если удастся найти свободную! – Он набросил халат и решительно вышел.

– Эдвард! – крикнула она, когда он захлопывал дверь.

Но он не вернулся.

– А-а-а-а!.. – от безысходности и бессилия крикнула Анна и в ярости упала на подушки.

17

Вскоре после свадьбы разнеслась весть о беременности Дианы. То, как быстро Диана зачала, загипнотизировало Эдварда. Месяц проходил за месяцем, близилась уже вторая годовщина их свадьбы с Анной, и он был озадачен тем, почему у них до сих пор нет детей.

В один прекрасный день, всего через восемь месяцев после свадьбы Синклера, Эдвард с Анной получили известие, что у Дианы начались преждевременные роды. Во второй половине дня, направившись верхом в Хантерс-фарм, чтобы поддержать своего кузена, Эдвард смотрел на пышные зеленые пастбища, где паслись стада коров, и думал о тех переменах, которые Синклер произвел в его поместье. Синклер хотел переключиться на разведение крупного рогатого скота, так как видел в этом прекрасный источник дохода. Эдвард много спорил с ним по этому поводу, поскольку это означало, что нужно будет освободить значительные площади от сегодняшних арендаторов, которых придется сместить на более мелкие владения. Синклер считал, что крестьяне смогут прожить на маленьких участках, выращивая там картофель как основную культуру, и этого им будет более чем достаточно, чтобы кормить свои семьи и платить ренту. А так как семьи крестьян продолжают расти, картофель позволит им делить свои фермы также со своими детьми. В конце концов Синклер настоял на своем. Доходы их увеличились, а это и было самое главное, как всегда говорил Синклер.

Эдвард не мог дождаться, когда у него у самого будет сын. Когда будут свои дети и наследники, которых он сможет баловать и учить любить их поместье так же, как любил его он. И вот теперь у Синклера первого родится ребенок.

Когда Эдвард уже приближался к дому, он увидел Синклера, который галопом скакал по аллее.

– Добрый день, Эдвард, – сказал Синклер.

– Я думал, что сегодня ты останешься в Хантерс-фарм, – отозвался Эдвард. Хотя Диана Хантер уже стала миссис Армстронг, прежнее название – Хантерс-фарм – за этим домом закрепилось.

– Ребенок появится не раньше чем через несколько часов. Нет смысла мне околачиваться тут целый день, дожидаясь, когда он родится.

– Ты говоришь «он»? Выходит, ты уверен, что это будет сын?

– Разумеется! – высокомерно бросил Синклер. – Первый из многих, в этом нет сомнений. А я тем временем съезжу к Миллерам. Их сегодня выселяют.

– Еще одних? – На лице Эдварда отразилось раздражение.

– Да. – Голос Синклера звучал саркастически. – Желаешь присоединиться ко мне?

– Нет уж, благодарю. Смотреть на несчастье людей не доставляет мне никакого удовольствия.

Синклер только ухмыльнулся, считая это слабостью своего кузена.

– Тебе следовало бы вести себя по-мужски, Эдвард!

По дороге от Хантерс-фарм бежала одна из горничных.

– Мистер Синклер! Мистер Синклер! – кричала она на ходу.

– Что такое? – резко бросил Синклер.

– Ваша жена, мистер Синклер, – вымолвила запыхавшаяся женщина, стараясь перевести дыхание, – она только что родила мальчика!

На лице Синклера расплылась широкая улыбка.

– Вот видишь, я же говорил тебе! – подмигнул он Эдварду.

– Мои поздравления, – сказал Эдвард. – Пойдем же в Хантерс-фарм и посмотрим на твоего сына.

– Всему свое время, – ответил Синклер. – А ты иди. Я приду позже, как только справлюсь с этим делом. – Он хлестнул своего коня и быстро ускакал.

Эдвард растерянно смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду.

За все время жизни здесь Анна еще ни разу не была в Хантерс-фарм. Пока они с Эдвардом в ожидании стояли перед парадной дверью, ее мучило любопытство и ужасно хотелось наконец увидеть дом, в котором обитали ее заклятые враги. В конце концов слуга открыл им и они вошли.

– Мы здесь! – крикнул Синклер из небольшой гостиной, и слуга проводил их туда.

Внутреннее убранство Хантерс-фарм произвело на Анну впечатление. Дом был меньше их Большого Дома, но прекрасно отделан и обставлен хорошей мебелью.

Когда Синклер наливал им по бокалу вина из графина, он выглядел очень довольным и радостным.

– За моего сына и наследника! За Гарри Армстронга! – торжественно объявил Синклер, поднимая свой бокал, и все чокнулись.

«Наследник – чего именно?» – мысленно задалась вопросом Анна, пригубив вино.

– Как чувствует себя младенец? – уже вслух спросила она.

– Поскольку он родился раньше срока, мы должны быть очень внимательны к нему. Есть специальная нянька, которая будет следить за ним день и ночь.

– Но сейчас с ним все в порядке? – озабоченно уточнил Эдвард.

– Доктор говорит, что все будет хорошо, если за ним правильно ухаживать.

– А Диана? Как чувствует себя Диана? – спросила Анна.

– Диана абсолютно здорова и очень довольна собой, как и должно быть. – Синклер снова поднял свой бокал.

Анну и Эдварда в конце концов проводили в детскую, где у колыбели дежурила нянечка.

– Он такой хрупкий и очень слабенький, так что, боюсь, вы можете побыть здесь совсем недолго, – предупредила она.

– И еще к нему нельзя подходить слишком близко, – добавил Синклер, преграждая им дорогу, чтобы они не могли подойти вплотную к колыбели.

Анна с Эдвардом успели увидеть в кроватке лишь макушку младенца, закутанного в огромное количество покрывал, и Синклер их тут же увел.

Пока мужчины поднимали еще несколько тостов за счастье Синклера, Анна нанесла визит в спальню Дианы и нашла ее там в добром здравии и отличном расположении духа. Пробыла она там, однако, всего несколько минут, сославшись на то, что боится утомить новоиспеченную мать, – а на самом деле, по правде говоря, потому что находила Диану такой же недружелюбной, как и всегда, но при этом вдвое более самодовольной, чем раньше.

– Вам удалось увидеть дитя? – спросил Шон, когда вез Анну в экипаже в гости к Фоксам.

Факт рождения ребенка Синклера и Дианы нанес удар по ней самой. Все говорили, что теперь настал ее черед. Но на самом-то деле это она должна была родить первой, потому что вышла замуж намного раньше.

– Да, я видела ребенка, – ответила Анна.

– Это удалось немногим. Теперь посетители в Хантерс-фарм бывают нечасто.

– Что ж, ребенок родился недоношенным, и они не могут рисковать, ведь он может подхватить от посетителей какую-нибудь болезнь. Даже нам с лордом Эдвардом было разрешено побыть в детской всего несколько секунд.

На физиономии Шона появилась ухмылка, которая одновременно и злила, и притягивала Анну, поскольку обычно предшествовала сообщению каких-то крайне интригующих и секретных новостей.

– По словам всех, кто видел дитя, это самый странно выглядящий недоношенный ребенок, с каким им приходилось встречаться.

– А кого знаешь лично ты из тех, кто видел этого младенца?

– Всех слуг, которые работают в Хантерс-фарм, конечно.

– А что ты имеешь в виду под словами «странно выглядящий ребенок»? – озабоченно спросила она.

– На самом деле я сказал «странно выглядящий недоношенный ребенок», – снова ухмыльнулся Шон.

– Я не понимаю. Так что в нем такого странного? – Она растерянно покачала головой.

– В общем, это толстый, крупный и здоровый малыш. И нет в нем никакой недоношенности.

Сбитая с толку, Анна уставилась на Шона, так и не поняв, куда он клонит.

Внезапно до нее наконец дошло. Ну конечно. Эта ссора с криками между Дианой и Синклером как раз на тот уик-энд, когда состоялась их помолвка. Срочная свадьба через две недели. Быстрое сообщение о беременности. А потом и так называемые преждевременные роды. Скандальность происшедшего и то, как стремительно Синклер и Диана замяли его, поразили ее, и ей стало чрезвычайно противно. Ребенок был зачат до свадьбы.

18

Последующие месяцы шли для Армстронгов в обычном для них ритме жизни местного общества. Анна видела, как малыш Гарри с каждым днем становится все больше и здоровее. И с каждым днем – все более похожим на Синклера. А еще Анна все больше не любила Диану, чья самоуверенность и заносчивость, казалось, также все время нарастали. Она часто посещала Анну в их доме, и та была вынуждена поддерживать с ней вежливую светскую беседу, пока малыш Гарри лежал рядом в своей детской коляске.

Диана тем временем превращалась в светскую львицу. Она явно считала, что ее замужество сделало ее полноправным членом высшего общества. Хантерс-фарм, хоть и небольшой по размеру, приобрел репутацию дома гостеприимного, где во время многочисленных званых вечеров царила Диана. «В последнее время Фоксы бывают в Хантерс-фарм чаще, чем в Большом Доме», – думала Анна. И по мере того как росла уверенность в себе у Дианы, у Анны она, наоборот, таяла. Она начала испытывать страх перед приемами в Большом Доме, поскольку ожидала от дам неминуемых вопросов по поводу того, когда же наконец они увидят наследника Армстронгов. Несколько раз она притворялась больной, чтобы избежать посещения вечеров в других домах. При этом они с Эдвардом оставались так же близки, как и ранее. Она любила его больше, чем могла себе когда-то представить, и знала, что это чувство взаимно. Но он тоже уже не был столь же веселым и беззаботным, как прежде. Он казался озабоченным, мысли его порой где-то витали. И она слишком хорошо понимала, о чем он думает в такие моменты. Между ними постоянно висел невысказанный вопрос о том, почему они хотят, но не имеют детей.

Как-то после обеда она сидела в своей комнате и писала письмо отцу, когда вдруг увидела, как к парадному крыльцу подъехала карета Дианы. Промокнув бумагу, она вздохнула: письмо придется дописывать позже. В перспективе ее ждало два часа чаепития с Дианой. Однако прошло полчаса, а Диана так и не объявилась у нее. Снедаемая любопытством, Анна встала и спустилась в холл, чтобы узнать, где же она. Она заглянула в гостиную, потом в библиотеку, но Дианы нигде не было. Еще раз удивившись, она уже хотела выйти на улицу, как вдруг из столовой появился Бартон.

– Бартон, вы видели миссис Армстронг? – спросила Анна.

Бартон замялся на мгновение, а затем ответил:

– Она прошла на кухни, мэм.

– А это еще зачем?

– Я не знаю, мэм.

Анна обошла громадную лестницу и через большие двери прошла в ту часть дома, которая предназначалась для прислуги. Она редко заходила сюда. Кухни, кладовые и столовая для слуг находились в большом цокольном помещении, тянувшемся вдоль всей задней части дома. Спустившись по ступенькам, она направилась в главную кухню. На подходе она услышала голос Дианы и, открыв дверь, заглянула внутрь.

Кухня представляла собой громадную, выложенную камнем комнату, с большими плитами для приготовления пищи у одной стены и шкафами, забитыми посудой и медными кастрюлями и сковородками, которые стояли вдоль двух других стен. По правую сторону расположился ряд глубоких каменных раковин, над которыми находились четыре высоких окна, пропускавших в помещение достаточное количество света, несмотря на то что сама комната наполовину находилась ниже уровня земли.

В центре комнаты стоял большой деревянный стол, на котором сегодня были разложены яблоки, ревень и ежевика – их приготовили в качестве начинки для пирогов. Но в данный момент пирогов никто не пек. Вместо этого повариха со своими помощницами достала из кладовой разнообразное мясо, которое теперь инспектировала Диана.

– Это нужно выбросить, – заявила та, разглядывая кусок говядины. – Оно не годится для готовки.

– Но его доставили только сегодня утром! – обиженно воскликнула удивленная повариха.

– Не смейте мне перечить! – зло бросила Диана. – Я сказала вам показать мне самое лучшее мясо, а не самое худшее!

Пораженная, Анна вошла на кухню, заставив всех вздрогнуть.

– О, Диана, могу я тебе чем-нибудь помочь?

– А… хм… нет, у меня тут все в порядке. Дело в том, что мы сегодня вечером устраиваем прием, и Эдвард настоял, чтобы я пришла сюда и выбрала мясо для ужина.

– Понятно! – сказала Анна, злясь, но стараясь не показывать этого.

– Я надеюсь, вы тоже сможете прийти к нам? – спросила Диана.

– Довольно запоздалое приглашение, – сказала Анна. – Я посоветуюсь с Эдвардом, сможем ли мы его принять.

– Нет, Эдвард, это совершенно неправильно! – яростно заявила Анна мужу в тот же вечер в малой гостиной. – Приходить к нам на кухню и распоряжаться там, командуя нашими слугами!

– Послушай, ну что для нас какая-то половина ноги барашка? – попытался утихомирить ее Эдвард.

– Да не в этом же дело! У нас тут не персональная кладовка для этой женщины!

– Не знаю, что ты имеешь против нее.

– Мы ничего не знаем о ее прошлом, Эдвард! Она обманом затянула Синклера в этот брак с помощью ребенка! – Произнеся эти слова, она тут же об этом пожалела.

– О чем это ты говоришь? – подозрительно спросил Эдвард.

– Ходит много слухов. Говорят, что малыш Гарри вовсе не недоношенный. И что Диана забеременела до того, как вышла замуж за Синклера.

Эдвард внимательно посмотрел на нее.

– Ты опорочишь и уничтожишь эту женщину, Анна, если будешь распространять подобные сплетни. Ты меня шокируешь.

– Не распространяю я никаких сплетен. Просто пытаюсь открыть глаза на правду собственному мужу!

– Я не хочу никаких скандальных разоблачений вокруг этой семьи, Анна. И не хочу, чтобы мой кузен и его ребенок были каким-то образом запятнаны из-за того, что ты завидуешь.

Анна возмутилась:

– Завидую! Кому завидовать? Женщине вроде нее? И чему завидовать мне, с моей родословной и моим безупречным прошлым?

– Ее ребенку! – закричал Эдвард. – Ты завидуешь ей, потому что у нее есть ребенок!

Эти слова были как пощечина.

Он тут же понизил голос:

– Ребенок… Анна… ребенок… и не важно, был ли он зачат до церковных клятв родителей или после.

Эдвард резко развернулся и стремительно вышел из комнаты, оставив ошеломленную Анну смотреть ему вслед.

19

После этого столкновения отношения Анны и Эдварда стали прохладными. Сказанное им обидело ее и причинило сильную боль. А он, казалось, постоянно был не в том настроении, чтобы что-то обсуждать и стараться уладить конфликт. Слова его крутились в ее голове снова и снова, пока не привели к постоянным мигреням.

Анна с Эдвардом начали избегать друг друга. В конце концов она решила, что нуждается в передышке, и собралась съездить домой, в Дублин, а потом заглянуть и в Таллидер к Джорджине.

Хотя за столом во время завтраков и обедов Эдвард и Анна обменивались любезностями, они чувствовали неловкость, оставаясь наедине; Анне казалось, что они слишком уж стараются быть внимательными по отношению друг к другу. Их прежняя близость куда-то испарилась. В тот день, когда она уезжала в Дублин, Шон спустил ее чемодан к карете, а Эдвард вышел на крыльцо попрощаться. Они расставались впервые с момента своей свадьбы. Когда Анна уже садилась в экипаж, Эдвард внезапно сделался очень грустным и на глазах у него появились слезы. При взгляде на него сердце ее оттаяло и глаза также стали влажными.

– Увидимся через пару недель, – сказал он. – Будь осторожна, любовь моя.

Она кивнула и улыбнулась ему, стараясь не показывать, как расстроена на самом деле.

Затем она взглянула на Шона, который стоял рядом с Эдвардом.

– Шон, до моего приезда ты не должен влезать ни в какие неприятности, ты понял меня? – сказала она.

– Да, леди Анна! – кивнул он ей в ответ и ухмыльнулся.

– И приглядывай за лордом Армстронгом в мое отсутствие, слышишь?

– Я позабочусь о том, чтобы он не скучал, пока вы не приедете, – сказал Шон.

Она улыбнулась ему, и карета тронулась в путь. Когда они уже ехали по аллее, она еще раз оглянулась на Эдварда – далекую одинокую фигуру, махавшую рукой ей вслед.

Дорога в Дублин заняла у нее два дня и две ночи. По пути она останавливалась ночевать у своих друзей.

Когда она ехала к себе домой на Меррион-сквер, Дублин показался ей слишком оживленным и слишком столичным городом.

Она была очень рада снова оказаться с отцом, в кругу своей семьи. Но при этом чувствовала, что очень изменилась и совсем не похожа на ту девушку, которой уезжала отсюда.

Первые несколько дней ушли на походы по магазинам и визиты, но на четвертый день она назначила одну очень важную встречу, о которой не сказала никому. Направляясь на прием к доктору Малкольму Ла-Саллю, она очень нервничала и была полна дурных предчувствий. Ла-Салль, один из лучших докторов в стране, до этого был врачом ее матери.

Он задал ей массу вопросов, которые она находила стеснительными и даже неприличными, хоть и осознавала их необходимость, – о ее месячных, о, возможно, подхваченной инфекции и даже о периодичности ее занятий любовью с Эдвардом.

– Что ж, все это вполне удовлетворительно, – сказал он наконец. – А теперь давайте проведем медицинский осмотр.

Это был еще более неловкий момент, но Анна, стиснув зубы, пошла и на это. Ради ребенка она была готова выдержать что угодно.

После обследования доктор заявил ей:

– Вы молодая и здоровая женщина, Анна. И нет никаких видимых причин к тому, чтобы вы не могли забеременеть и стать матерью.

При этих словах у нее отлегло от сердца, и она немного расслабилась, позволив себе снова дышать ровно.

– Это утешительное известие, доктор, очень утешительное. Я боялась, что у меня могут быть проблемы.

– Нет, с вами, Анна, все в полном порядке, насколько я могу судить.

– Тогда почему же я не могу забеременеть, доктор? Мы с мужем отчаянно хотим иметь ребенка. Нам необходим наследник, и если со мной проблем нет, тогда почему же у нас до сих пор нет детей?

– Причин того, что вы до сих пор не зачали, может быть много. И проблема необязательно в вас.

– Я вас не понимаю. – Она была сбита с толку.

– Проблема может быть в вашем муже.

– В Эдварде?

– Да.

– Неужели это возможно? – Такие вещи ей никогда и в голову не приходили.

– За свою долгую карьеру я лечил несколько самых известных семей Ирландии, включая и семью Армстронгов. И по поводу как раз Армстронгов могу сказать вам одно: они – плохие производители.

– Что?!

– То же самое было с родителями Эдварда. У них был всего один ребенок – Эдвард. А они хотели еще детей. Его мать приходила ко мне множество раз. Очень многие из родственников Эдварда были бездетны или же имели всего по одному ребенку.

Мысленно Анна быстро пробежала по семье Эдварда. Доктор говорил чистую правду. Даже Синклер был единственным ребенком. В ее же семье, как и в семьях родственников по ее линии, детей всегда было много.

– Я не утверждаю, что существуют какие-то указания на то, что именно Эдвард не может стать отцом ребенка. Я лишь говорю об отсутствии таких проблем с вашей стороны и что проблема может скрываться в Эдварде.

На Меррион-сквер Анна возвращалась, как в тумане. Визит к врачу и успокоил ее, и одновременно привел все мысли в смятение. Она никогда и подумать не могла, что проблема может заключаться в ее муже, а все сложности относила на свой счет. Неожиданно она почувствовала прилив нежности к Эдварду и необходимость как-то защитить его. Но самым главным ее ощущением теперь был страх – страх перед будущим, перед их общим будущим.

20

Остальные дни на Меррион-сквер прошли очень весело, пока не пришло время навестить Джорджину и других ее кузенов и кузин в Таллидере. Ее карета выехала из Дублина утром, а в Таллидер они добрались к вечеру. При посещении имения Таллидер-Кастл Анна всегда испытывала теплые чувства. Это был фамильный дом ее матери, и, бывая там, Анна каким-то образом ощущала ее близость.

Таллидер-Кастл располагался на холмистых равнинах центральной части Ирландии. Растянувшееся на большой площади, здание это, с его башнями и башенками, с его заостренными крышами, всегда напоминало Анне замок из сказок, неожиданное видение, возникающее среди полей с пышной зеленью и окруженное многочисленными старыми платанами.

Карета проехала под часовой башней на передний двор перед домом, и, едва лошадь успела остановиться, как парадные двери распахнулись и оттуда выбежала Джорджина. Она тут же заскочила в экипаж и крепко обняла Анну.

– О, как я по тебе соскучилась! – воскликнула она.

Из дома вышел брат Джорджины, Ричард, со своей женой Джоанной.

– Добро пожаловать в Таллидер! – сказал Ричард, обнимая свою кузину, когда та вышла из кареты.

– Спасибо, – поблагодарила Анна. – Мне очень приятно снова приехать сюда.

– И нам приятно, что ты опять здесь, – улыбнулась Джоанна и, взяв ее за руку, повела по ступенькам в дом.

Анне, которая слышала о Джоанне столько плохого от Джорджины, было трудно составить о ней другое мнение, кроме как окрашенное негативно. Хотя с ней та всегда была милой и любезной, Анна прекрасно знала, сколько разных масок могут иметь люди. Проходя через просторный холл в центре дома, она разглядывала своих предков на портретах, которые висели на закрытых панелями стенах. Семья ее матери жила в Таллидере с 1600-х годов, а все место выглядело хаотичным, слишком большим и каким-то допотопным по сравнению с ее домом – роскошным и комфортабельным. Джорджина жаловалась, что в замке всегда было холодно, сколько бы огня в нем ни разводили.

Но для Анны это здание было возвращением в дни юности, к свободе и бегству от повседневности, которые всегда предлагал ей Таллидер. И она надеялась, что теперь он предоставит временное убежище от ее супружеских проблем.

– Ты посмотри, как она себя ведет, когда ты здесь, – сказала Джорджина Анне, когда они уединились в ее спальне.

– По правде говоря, я никогда не видела ту отрицательную сторону Джоанны, на которую ты жалуешься, – заметила Анна.

– Это потому, что в присутствии гостей она всегда ведет себя наилучшим образом. Особенно с родственниками. Когда мы остаемся одни, она совсем другая.

– А Ричард не вмешивается в это?

– Я для него здесь такая же досадная помеха, как и для нее, – сказала Джорджина.

– Ну, по крайней мере, места здесь предостаточно, и тебе есть, где скрыться от них.

– Но дело-то не в этом, верно? Вот Диана Хантер, например, живет с тобой в разных домах, но при этом все равно отбрасывает тень на твою жизнь, разве не так?

Вздохнув, Анна встала и подошла к высокому окну со свинцовой рамой, откуда открывался вид на окружающую деревенскую местность.

– Да, это так.

– А как теперь у вас с Эдвардом?

– Когда я уезжала, отношения были неважные. Это все после той ссоры, о которой я тебе писала.

– Все дело в ребенке, как ты и говорила. Очевидно, что это вызывает у него сильную тревогу.

Анна быстро обернулась к ней:

– А какую тревогу это вызывает у меня! Джорджина… В Дублине я ходила к врачу.

– И что?

– Он сказал, что нет видимых причин к тому, чтобы я не могла зачать ребенка.

– Так это же замечательная новость!

– Но он предполагает, что проблема может быть в Эдварде. – Лицо Анны мучительно нахмурилось от страха.

– О нет! – Глаза Джорджины испуганно округлились. – Ты уже сказала об этом Эдварду?

– Нет, разумеется! Я не могу унизить его таким образом.

– Так что же ты тогда собираешься со всем этим делать?

– А что я могу сделать? Мне ничего не остается, кроме как смириться со своей судьбой. – С этими словами Анна в поисках утешения упала в объятия своей кузины.

Анна с Джорджиной прогуливались по слегка холмистым окрестностям, время от времени останавливаясь в тени гигантских старых ясеней.

– Думаю, тебе нужно сказать Эдварду, что ты была у врача, – сказала Джорджина.

– Нет! Я не могу этого сделать!

– Но так он будет продолжать думать, что вся проблема в тебе.

– Пусть уж лучше так, чем он будет считать себя… ущербным физически.

– Ты его очень любишь, да?

Анна кивнула и печально улыбнулась.

– Не могу дождаться, когда увижу его снова. И одновременно боюсь этого, потому что понимаю, что выхода из этой ситуации может и не существовать.

Некоторое время они шли молча.

– Выход из этого положения все-таки есть, – в конце концов сказала Джорджина.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила Анна.

– Очень простой и радикальный выход.

– А ну-ка, расскажи мне! – скептически взглянула на нее Анна.

– Тебе сказали, что нет причин к тому, чтобы ты не могла зачать ребенка… Так возьми и сделай это! – Джорджина остановилась и внимательно посмотрела на Анну.

Рассерженная Анна резко обернулась к ней:

– Да ты совсем не слушаешь, что я тебе говорю! У нас с Эдвардом это никогда не получится. Это просто… – Тут она тоже остановилась и пристально стала вглядываться в серьезное лицо Джорджины. – Не предлагаешь же ты в самом деле то, о чем я только что подумала? – От ужаса и отвращения Анна запнулась.

– Я лишь говорю об имеющихся у тебя вариантах. Эдвард никогда об этом не узнает. Он не должен никогда об этом узнать, знать будешь только ты. Ребенок также ничего знать не будет. Но и реальный отец твоего ребенка тоже не должен об этом ничего знать.

Вскинув руку, Анна дала Джорджине громкую пощечину. Затем она подхватила складки своей юбки и быстрым шагом направилась в сторону замка.

– Анна! Анна! – Джорджина устремилась за ней. Нагнав сестру, она схватила ее за руку и резким движением развернула к себе лицом.

– Отпусти меня! Не хочу на тебя даже смотреть! – воскликнула Анна.

– Послушай меня! Я всего лишь перечисляю имеющиеся у тебя варианты!

– То, что тебя бросил Том, видимо, подействовало на тебя гораздо сильнее, чем все мы думали. От этого опыта ты, похоже, совсем потеряла рассудок!

– Не рассудок потеряла, а стала реалисткой! – в ответ крикнула ей Джорджина. – Теперь, Анна, я знаю, как устроен это мир, а устроен он не очень справедливо. Ты считаешь, что, если будешь честной, порядочной и респектабельной, это принесет тебе счастье, которого ты так жаждешь, но на самом-то деле – ничего подобного! Мне это стоило моего жениха – и я стала изощренной расчетливой стервой! Тебе же это будет стоить мужа, поместья и замечательного дома, которым ты так гордишься!

– Отстань от меня! – воскликнула Анна, пытаясь вырваться от своей кузины. Но Джорджина держала ее крепко.

– Ты понятия не имеешь, каково это чувствовать себя гостьей в собственном доме, как это постоянно испытываю я. А ведь именно это тебя и ожидает, если ты не родишь наследника. И тут возникает самый интересный вопрос: к кому перейдет поместье и титул, если ты не родишь сына?

– Я понятия не имею! Мы этого никогда не обсуждали! Если Господь не подарит нам детей, у Эдварда есть целый ряд родственников…

Глаза Джорджины впились в Анну, а голос ее перешел в свистящий шепот:

– Готова держать пари, что следующим по линии Эдварда является Синклер, а затем – его сын!

– Нет! – вскрикнула Анна, которой вдруг удалось вырваться из хватки кузины. Но теперь она не убежала. Она осталась стоять, словно статуя, уставившись на свою двоюродную сестру.

– Ты должна выяснить это точно, – посоветовала ей Джорджина уже нормальным голосом. – Но, судя по тому, как ты описываешь действия Синклера и его жены, можно предположить, что они твердо знают, что следующими в ряду родственников являются именно они. И ведут себя так, как будто уже имеют на это право. А вы с Эдвардом – досадное препятствие на их пути к успеху. Через несколько лет, когда станет понятно, что у вас с Эдвардом вряд ли родятся дети и что следующим лордом Армстронгом станет Синклер или же его сын, ты увидишь, как они будут действовать. Тогда и поймешь, каково это чувствовать себя гостьей в собственном доме!

Оставшееся время своего пребывания в Таллидере Анна чувствовала себя очень напряженно и скованно. Эдвард был прав: Джорджина стала слишком озлобленной. Уже сам факт того, что она предложила ей такое, наводил Анну на мысль, что ее кузина действительно сошла с ума. Отправившись в обратный путь, Анна не могла дождаться, когда же увидит своего мужа. И вот наконец карета пересекла границу их земель и проехала мимо сторожки у ворот. Анна нетерпеливо выглядывала в окно, желая поскорее увидеть их дом. На переднем дворе ее с волнением дожидался Эдвард. Она едва не выпрыгнула из кареты прямо в его распростертые объятия.

– Прости меня, – шепнул он, целуя ее. – Прости меня за то, что я сказал тебе тогда.

– Просто обними меня, – прошептала она ему в ответ.

21

Анна сидела на диване в библиотеке и читала. Решив, что пришла пора попить чаю, она встала и подергала шнур колокольчика, чтобы вызвать Бартона, после чего вернулась к чтению. Через несколько минут, когда никто так и не появился, она дернула за шнур снова. Прошло некоторое время, но Бартона по-прежнему не было. Раздраженно закрыв книгу, она вышла в коридор.

– Бартон! – громко позвала она.

В доме стояла полная тишина, и ей никто не ответил.

– Эй! Бартон! – крикнула она еще громче.

Ответа все равно не последовало. Она заглянула в разные комнаты, выходящие в холл, но нигде никого не обнаружила. Она обошла лестницу и, открыв двери, спустилась по ступенькам на половину для прислуги. К ее изумлению, везде было совершенно тихо. Даже кухня пугающим образом была пуста.

– Куда все подевались? – громко позвала она и направилась в коридор рядом с кухней, который вел к задним дверям.

Открыв их, она вышла по мощеной дорожке со ступеньками на большой двор позади дома. Слева находились обнесенные стеной огороды, а за ними – конюшни и каретный сарай.

– Есть здесь хоть кто-нибудь? – громко крикнула она.

Неожиданно из конюшни появился Шон, который вел под уздцы лошадь.

– Шон! А где все? Вообще нет никого из прислуги!

– Так они все ушли в Хантерс-фарм, леди Анна.

Анна взглянула на него недоверчиво.

– В Хантерс-фарм? И что они все там делают?

– Я не знаю. Мистер Синклер прислал за ними, и все ушли туда еще часа три назад.

Анна ошеломленно застыла на месте, не веря своим ушам.

– Шон, запрягай экипаж и немедленно подавай его к дому.

Когда ее карета остановилась перед Хантерс-фарм, Анна уже не знала, что ее одолевает больше – ярость или замешательство. Она вышла из экипажа, широким шагом подошла к двери и громко постучала.

Через минуту ей открыл Бартон.

– Бартон! – воскликнула она.

– Миледи! – откликнулся он, словно удивившись при виде ее.

– Что, черт возьми, происходит и почему ты открываешь двери здесь? – требовательным тоном спросила она.

Заглянув ему через плечо, она увидела нескольких своих слуг, занимавшихся работой по дому.

– Что тут все-таки происходит? – повторила она свой вопрос и, отодвинув Бартона в сторону, прошла внутрь.

Тут повсюду кипела работа. Ее слуги напряженно трудились, полируя, чистя и вытирая пыль. Через открытое окно кухни она увидела свою повариху и кухарок, которые были заняты приготовлением, похоже, роскошного обеда. Она ходила из комнаты в комнату, изумленно глядя по сторонам. Зайдя в небольшую столовую с полукруглыми окнами, она застала там Диану, которая приглядывала за слугами, накрывавшими стол приборами из столового серебра, поразительно похожими на серебро из столовой Армстронг-хауса.

– Диана? – только и смогла произнести Анна.

Диана беззаботно взглянула в ее сторону.

– О, привет, Анна. Ты пришла, чтобы помочь нам?

Анна прошла в центр комнаты.

– Диана, что тут происходит?

– Сегодня вечером мы принимаем графа Килронин и его окружение.

– Ну и что? Какое это имеет отношение к моим слугам? – Анна была возмущена.

– Ну, со своей прислугой я бы не управилась, вот и одолжила их.

– Ты одолжила их?

Выражение лица Дианы было удивленным, но скучающим.

– Ну да. А ты видишь в этом какую-то проблему?

Анна нашла в себе силы усмехнуться на такую наглость этой женщины.

– Конечно. Ты не имеешь права «одалживать» нашу прислугу без разрешения и заставлять их заниматься каким-то дурацким званым ужином.

– Это не какой-то дурацкий званый ужин. Принять у себя графа Килронин и его жену – большой успех. Я, например, заметила, что тебе никогда не удавалось усадить их к себе за стол.

– Ты меня путаешь с кем-то, кому до этого есть какое-то дело! – неожиданно закричала Анна.

Все слуги испуганно вздрогнули от этого крика и перестали работать.

Диана холодно взглянула на Анну.

И тут появился Синклер, который быстро вошел в комнату, заставив Анну вздрогнуть от неожиданности.

– Что значит этот крик? – спросил он.

– Это кузина Анна, – пояснила Диана. – Она, похоже, чем-то возмущена.

– Я тебе никакая не кузина, – отрезала Анна. – Ты замужем за кузеном моего мужа, на этом наши с тобой отношения начинаются и здесь же заканчиваются.

– В чем проблема, Анна? – сказал Синклер.

– Проблема в том, что вы взяли всех наших слуг, не удосужившись даже произнести что-нибудь вроде «пожалуйста» или «спасибо». Кем вы себя вообще считаете?

– Думаю, ты сама выяснишь, что разрешение взять их дал мне Эдвард, – сказал Синклер.

– Нет, он этого не делал! – с вызовом бросила ему Анна.

– Прости, не понял? – Глаза Синклера блеснули угрожающе.

– Эдвард не мог позволить тебе увести всех наших слуг до единого, оставив дом совершенно без присмотра, да еще и не сообщить об этом мне.

– Называя меня лжецом, ты наносишь мне серьезное оскорбление. – Голос Синклера звучал тихо, но твердо.

– Ты тоже сильно обидел меня, Синклер. И больше не бери моих слуг без моего ясно выраженного разрешения… Бартон!

В дверях появился дворецкий:

– Да, миледи.

– Бартон, вы и все остальные слуги немедленно возвращаетесь к выполнению своих обязанностей в Большом Доме.

– Да, миледи, – кивнул Бартон.

– Нет, Бартон! – Голос у Синклера был громкий и сильный. – Оставайтесь здесь и выполняйте работу, которую поручила вам миссис Армстронг.

Анна смотрела на Синклера, не веря своим ушам.

– Синклер! Это моя прислуга. И ты не можешь отменять мои приказания!

– Могу и сделаю это! Бартон и все остальные слуги останутся на своих постах здесь, – медленно произнес Синклер, сверля Анну взглядом своих черных глаз.

Анне стало страшно, но она твердо решила этого не показывать.

Все слуги теперь нервно переводили взгляд с нее на Синклера и обратно.

– Бартон, я не собираюсь повторять. Делайте то, что я вам сказала. Возвращайтесь в наш дом, – настойчиво заявила Анна, не сводя глаз с Синклера.

– Очень хорошо, мадам, – сказал Бартон.

Он щелкнул пальцами, и все слуги тут же бросили свои занятия и быстро вышли из комнаты. Бартон шел замыкающим. Анна слышала, как он в холле давал распоряжения всем остальным. Она почувствовала, как ее охватывает волна облегчения. На мгновение она засомневалась, что он выполнит ее приказ.

– Как ты смеешь врываться в мой дом и командовать здесь! – сердито прорычал Синклер.

– Твой дом? А я думала, ты в курсе, что Хантерс-фарм принадлежит моему мужу. Так что это наш дом. И это были наши слуги. – Она взяла вилку со стола. – А это столовое серебро, позаимствованное из нашей столовой, и снова без разрешения. И можно не сомневаться, что еда, которую наша повариха готовила для вашего уважаемого гостя, также прибыла сюда из наших кладовок!

– Ну и что из того? – спросил Синклер. – Эдвард не возражает.

– Что ж, зато возражаю я! И меня нельзя так неуважительно сбрасывать со счетов.

Синклер наклонился к ней, глаза его блестели.

– Эдвард ни в чем не откажет своему наследнику.

– Своему наследнику? – опешила Анна.

– Я наследник Эдварда, а после меня – мой сын… при отсутствии у Эдварда собственных детей.

– Ну, это мы еще посмотрим! – решительно сказала Анна.

– Таков естественный порядок преемственности, – сказала Диана; говорила она спокойно, хорошо контролируя себя. – Если с Эдвардом что-то случится, следующим идет Синклер. А после него – наш Гарри.

– Вы очень самонадеянны! – сказала Анна, часто моргая, чтобы скрыть слезы.

– Нет, я не самонадеянный. Это называется иначе – презумптивный, – сказал Синклер. – Потому что, если у вас с Эдвардом не будет сына, то есть наследника явного, презумптивным наследником буду я.

Анна направилась к выходу.

– О Синклер! – приторно-сладким голосом добавила Диана. – Мы должны быть к ней добрее и снисходительнее. Ведь это же не ее вина, что она… бесплодна.

Анна быстро вышла, напоследок несколько раз часто моргнув. Уже на улице она слышала, как Синклер и Диана демонстративно смеются у нее за спиной. Это был насмешливый, издевательский хохот.

Когда она стремительно садилась в карету, по щекам ее ручьем текли слезы.

– С вами все в порядке, леди Анна? – озабоченно спросил ее Шон.

– Поезжай скорее домой, – умоляющим тоном сказала она, закрывая лицо ладонями.

Вернувшись, Анна прямиком ушла в свою комнату и, упав на кровать, разрыдалась в голос. Сцена с Синклером и Дианой раз за разом прокручивалась у нее в голове. Она плакала, пока совсем не выбилась из сил, после чего заснула. Когда она проснулась, было уже темно, и она снова заплакала, только на этот раз уже потихоньку. Открылась дверь, и в комнату вошел Эдвард. Прежде чем присесть к ней на кровать, он осторожно обошел комнату, зажигая свечи.

– Не пытайся оправдывать их, Эдвард. С меня уже достаточно! – сквозь слезы сказала она.

– Я не собираюсь их защищать.

– Ты давал им разрешение увести всю нашу прислугу из дома ради какого-то их дурацкого званого ужина?

– Нет, разумеется, нет. Я не мог позволить бросить дом без присмотра подобным образом. И ты действительно имела право приказать всем вернуться.

– Да как они посмели! – Она села на кровати и заглянула ему в лицо. – Ты сам позволил им взять верх, Эдвард! Разве ты не видишь, что ты наделал? Это не может так продолжаться.

– Я строго поговорил с Синклером и сказал ему, что такое не должно повториться. Он заверил меня, что больше этого не будет.

– Они говорили со мной совершенно ужасно. Ты себе этого не представляешь. Я знаю, что он твой кузен, и не сомневаюсь, что он прекрасно управляет твоим поместьем. Но я очень хочу, чтобы их тут не было, Эдвард! Хочу, чтобы они выехали из Хантерс-фарм. Найди им какое-то место подальше от нашего поместья. Я просто не могу больше выносить их здесь!

– Я не могу этого сделать, дорогая.

– Но почему? – гневно спросила она.

В глазах его появилось выражение безысходности.

– Потому что Синклер – мой наследник. Синклер и его сын идут следующими по линии родства, если у нас с тобой не будет детей.

Анна уставилась на него неподвижным взглядом, а затем издала низкий звук, похожий на рычание раненого зверя, который исходил, казалось, откуда-то снизу, из ее живота.

– Ну почему это происходит с нами, Эдвард?

Он печально покачал головой:

– Не знаю.

– О, прости меня, Эдвард, мне так жаль! – Она прильнула к нему и крепко обняла.

– Собственно говоря, на прошлой неделе я встречался с нашими адвокатами, – сказал он, – желая уточнить, все ли в порядке с юридической точки зрения, чтобы поместье и титул перешли к Синклеру и его сыну в случае, если со мной что-то случится.

22

Приближалось Рождество 1844 года, и слуги весело украшали дом ветками плюща, омелы и остролиста с его красными ягодами. Обходя дом, Анна жалела, что не может разделять их радость. На Рождество среди других гостей к ним должна была приехать и Джорджина. Раньше Анна ни за что бы не поверила, что когда-нибудь будет бояться визита своей кузины. А вот теперь все было именно так, и она мечтала получить письмо, в котором говорилось бы, что Джорджина по тем или иным причинам приехать на праздники не сможет. Джорджина станет для нее зеркалом, в котором Анна лишний раз разглядит собственное несчастье и лишь усилит это ощущение. С Дианой и Синклером после последней стычки она почти не пересекалась. Они вообще редко стали появляться в их доме, а если это и происходило, то приезжали они, как обычно, без предупреждения. Когда же ей все-таки приходилось встречаться с этой парой, они, хоть и вели себя подчеркнуто вежливо, смотрели на нее с пониманием. С пониманием того, что нужно довести эту игру с выжиданием до конца, и тогда в один прекрасный день они вместе со своим сыном станут обладателями всего этого. На Рождество они также должны были быть среди гостей, и этого обстоятельства она боялась не меньше.

Джорджина и все остальные появились в канун Рождества, и казалось, что они приехали в дом, полный радости и веселья. Ярко горели огни, бренди текло рекой, до поздней ночи затягивались салонные игры. Анна избегала оставаться с Джорджиной один на один, стараясь оттянуть тягостный разговор, который должен был неминуемо последовать. Но самое главное – она старалась избежать новой конфронтации, подобной той, которая случилась в Таллидере. От предложенного Джорджиной решения ее проблемы ее тошнило, и все же решение это продолжало терзать ее, как притупленная, но неотступная боль.

В рождественское утро пошел легкий снежок. Анна сидела на кровати и задумчиво смотрела на белеющий мир за окном. Эдвард уже встал и успел привести себя в порядок. Она позвонила в колокольчик, и пришли слуги, принеся с собой большой кувшин горячей воды для умывания и уголь для камина. Когда разгоревшийся огонь немного нагрел комнату, Анна встала, чтобы умыться и приготовиться ко дню, который ждал ее впереди. Экипажи повезли всех в церковь их поместья.

В церкви Анна с Эдвардом сели в первом ряду на свою фамильную скамью, казавшуюся неестественно длинной из-за своей пустоты. Среди собравшейся паствы она также заметила Синклера и Диану вместе с их Гарри.

Когда хор запел рождественский гимн «Ковентрийский хорал», Анна взглянула на Эдварда, который, похоже, полностью погрузился в свои мысли. Казалось, что тяжесть всего мира легла ему на плечи. Она посмотрела на алтарь и помолилась, попросив у Господа прощения за то, что намеревалась сделать.

Во время праздничного обеда Синклер с Дианой сели на самом дальнем краю стола, подальше от Анны. Пока подавали жареных индеек с картофелем и овощами, Анна играла роль хозяйки дома, излучающей веселое настроение и энергию. Среди приглашенных был лорд Браун, известный волокита, который, как всегда, попытался флиртовать с Анной.

– Муж говорил мне, что вы, лорд Браун, наняли стряпчего-католика. Так это правда? – спросила Анна.

– Ну да, нанял, а почему бы и нет? Мне был нужен лучший адвокат в графстве Корк, и я его получил, а религия тут ни при чем.

– Мой отец рассказывал мне, что сейчас католики становятся разными специалистами, но мне казалось, что они стараются иметь дело только с католиками, – сказала Анна.

– Мне совершенно все равно, откуда мой адвокат будет доставать для меня деньги – из рук католика, протестанта или даже иудея! – заявил лорд Браун, вызвав всеобщий смех за столом.

– Я думаю, что вы ступаете на опасную территорию, лорд Браун, – вдруг заявил Синклер с дальнего конца стола. – Может быть, это и новомодная тенденция – иметь католиков своими адвокатами или врачами, но нам нельзя упускать контроль над ними. Кто знает, к чему может привести, если мы вдруг станем их поощрять?

Анна внимательно посмотрела на него.

– Ты, как всегда, прав, Синклер. Мы должны вести себя очень осторожно с людьми, которые не знают своего места. – Она отпила красного вина из своего бокала.

Синклер впился в нее взглядом.

– Всем хорошо известно, что иногда бывает достаточно одного каприза судьбы, чтобы человек очень быстро поменял и свое место, и свое положение в обществе, – парировал он.

Анна подняла бокал и широко улыбнулась лорду Брауну.

– Что ж, я считаю, что с вашей стороны это очень прогрессивный поступок. Собственно говоря, нам тоже следовало бы найти себе адвоката среди католиков. Что ты думаешь по этому поводу, Эдвард?

– Я вполне доволен тем, чтобы поддерживать status quo, дорогая. Католики должны знать свое место в установленном порядке вещей. А католики среди специалистов определенных профессий могут только вызвать новые проблемы. Ты посмотри хотя бы, что сделал Дэниел О’Коннелл[2].

Беседа продолжилась, и Джорджина наклонилась к Анне и шепнула ей:

– Ты избегаешь меня с момента моего приезда.

Анна взглянула на нее:

– Я знаю, прости меня. Давай после обеда пойдем прогуляемся.

Она оглянулась на Эдварда, который, словно в каком-то трансе, неподвижным взглядом уставился на хрустальный бокал с красным бургундским вином.

Рождественский день уже шел к вечеру, когда Анна с Джорджиной вышли через парадный вход. Они были тепло одеты в пальто, зимние шапки, шарфы и перчатки. Через передний двор они спустились по ступеням на первую террасу. Озеро у подножия холма замерзло у берегов; некоторые из гостей отправились кататься туда на коньках, и теперь в тишине деревенской местности разносились их веселые возбужденные крики.

Анна и Джорджина свернули с террасы и пошли по дорожке в сады.

– Выходит, сейчас Синклер с Дианой – любящие родители? – сказала Джорджина, когда они проходили мимо замерзшего фонтана, вокруг которого прыгали дрозды.

– Мои отношения с Синклером существенно ухудшились, – сказала Анна. – Мы с ним почти не разговариваем, и он пользуется любой возможностью, чтобы продемонстрировать мне свою власть. А я бессильна в том, чтобы изгнать их из моей жизни. В настоящий момент они являются нашими наследниками.

– Потому что у тебя нет своего ребенка.

Анна кивнула:

– Потому что у меня нет своего ребенка.

– Анна, твое положение сейчас крайне шаткое и ненадежное, и касается это не только вас с Эдвардом, но и будущего всего вашего родового поместья. Что, если с Эдвардом что-то случится и Синклер станет новым лордом Армстронгом? Ты окажешься полностью в его власти.

– Я знаю это. Лежу по ночам без сна и чувствую себя совершенно разбитой и больной из-за страха и тревоги.

Некоторое время они шли молча, но потом Джорджина все-таки набралась смелости и заговорила:

– А ты больше не задумывалась над тем вариантом, который я предложила тебе в Таллидере? Насчет того, чтобы родить ребенка от кого-либо другого?

Они продолжали идти, а Анна все медлила с ответом. Клонящееся к горизонту солнце заливало рождественское небо оранжевым сиянием заката.

– Да, я думала об этом. Эта мысль повергает меня в смятение. И я не уверена, что смогу сделать это.

Джорджина схватила ее за руку и развернула к себе лицом.

– Ты должна! Это единственный выход. Тебе необходимо родить ребенка от другого мужчины и выдать его за преемника Эдварда.

– Я не знаю, как смогу пройти через все это.

– Анна! Ты в данный момент находишься в критической ситуации. А критическая ситуация требует радикальных действий. Нужно переспать с другим мужчиной и забеременеть.

– Но кого я могу выбрать в качестве отца своего ребенка? С чего начать? Как я вообще смогу такое кому-то предложить?

– А ты и не предлагай! Просто сделай – и все тут.

– Но с кем? С лордом Брауном? Он готов и, судя по всему, хотел бы этого. Ты это мне предлагаешь? Чтобы я ночью направилась к нему в комнату и совершила прелюбодеяние? Под крышей дома моего мужа!

– Я уже думала об этом, и мой ответ – нет. Ты не можешь рисковать и спать с лордом Брауном, хотя я рассматривала его как подходящую кандидатуру. Мужчины болтают языком, а женщины могут быть из-за этого уничтожены. Ты не можешь выбрать лорда Брауна или кого-то другого из нашего круга. Я слушала множество скандальных сплетен о разных людях. Если ты изменишь Эдварду с одним из наших, всю жизнь потом будешь жить в страхе разоблачения и краха.

– Тогда из кого же ты предлагаешь мне выбирать? – с раздражением спросила Анна.

– Это должен быть человек не такой, как мы, не из нашего класса. Это должен быть кто-то, кто никогда не узнает, кто ты такая на самом деле, и кто никогда не попадет в круг нашего общения. Это единственный способ для тебя и твоего ребенка избежать разоблачения.

– Я тебя не понимаю. Что ты конкретно предлагаешь?

– Незнакомец. Католик. Кто-то, у кого нет с тобой никаких связей, человек из другого мира.

– Католик?! – Анна едва не сорвалась на крик. – Нет, ты окончательно потеряла рассудок, Джорджина! Я не могу зачать дитя от католика. И кого ты мне предлагаешь? Одного из докторов или адвокатов, о которых мы говорили сегодня за столом?

– Нет, даже не их. Всегда будет риск того, что вы однажды встретитесь снова и тогда твоя уловка будет раскрыта. Самое главное, чтобы обман этот никогда не всплыл, потому что это будет означать полный крах как для тебя, так и для Эдварда.

– И все-таки, что именно ты предлагаешь? – снова спросила Анна.

– Случайного мужчину из случайного города. Или же из сельской местности.

– Крестьянина? – в ужасе охнула Анна.

– Ребенок все равно будет твой и Эдварда. А кто будет его реальным отцом, не имеет ни малейшего значения.

23

При такой уверенности Джорджины Анне было намного проще переложить планирование того, что должно быть сделано, на нее. В голове у самой Анны творилось что-то непонятное – водоворот из смущения, болезненной тревоги и страха. Джорджина была убеждена, что это единственный способ спасти Анну и Эдварда. В течение последующих нескольких месяцев, пока Джорджина сводила вместе фрагменты своего замысла, сестры регулярно встречались и переписывались.

– Слушай, что говорят слуги, особенно между собой, – советовала она Анне. – Прислушивайся к их разговорам. Ты не можешь поехать на ярмарку и говорить так, как обычно, потому что сразу раскроешь себя. Учись и практикуйся разговаривать, как прислуга, чтобы ты могла на ярмарке свободно общаться с потенциальными кандидатами на роль отца твоего ребенка.

– На ярмарке?

– Да. На ярмарке. Для тебя это будет идеальной возможностью познакомиться с мужчиной. На ярмарку люди съезжаются отовсюду, и город будет набит приезжими. Но при этом ты должна быть уверена, что Эдвард в этот момент будет в отъезде по делам.

При одной мысли обо всем этом Анна испытывала леденящий страх.

Идеальная возможность представилась в апреле, когда в Кастлуэсте проводилась пасхальная ярмарка, одна из самых крупных ярмарок года. По счастливому стечению обстоятельств Эдвард как раз уехал по делам в Дублин. В его отсутствие к Анне приехала Джорджина, чтобы дать ей последние наставления.

– Если возникнет вопрос, ты – фермерша, арендующая участок в другом конце графства, и приехала сюда, чтобы купить кобылу, – сказала она, когда они в гостиной продумывали сценарий своего замысла накануне ярмарки. – В городе будет множество незнакомых приезжих, но ты должна смотреть по сторонам и внимательно изучать их. Попробуй выбрать наиболее красивого мужчину, чтобы твой ребенок имел хорошую внешность.

– А что, если самый красивый мужчина мною не заинтересуется? – спросила Анна.

– Преследуй его, пока не добьешься этого! К вечеру на ярмарке будут много пить. Насколько я слышала, гостиницы в это время превращаются в пристанища порока. И хотя в нормальной обстановке это вызывает только отвращение, сейчас это как раз то, что тебе нужно!

– Интересно, бывало ли такое, чтобы обман супруга планировался столь педантично и хладнокровно? – сказала Анна, горестно хватаясь руками за голову.

Джорджина встала и потянула за шнур колокольчика. Когда явился Бартон, она послала его за Шоном.

– Да, миледи, – сказал Шон, появляясь в дверях.

– Шон, завтра утром мы с леди Анной едем навестить наших друзей. Мог бы ты к полудню подготовить для нас экипаж?

– Да, миледи. Я буду готов точно в срок.

– Нет, ты нам не понадобишься. Я буду управлять лошадью сама.

Шон замялся.

– Но лорд Армстронг настаивает, чтобы я лично возил леди Анну повсюду и чтобы она нигде не путешествовала одна.

– Она и не будет одна. С нею буду я.

– Но…

– Слушай, перестань пререкаться и ступай отсюда. Можешь ты хоть раз в жизни молча сделать то, что тебе говорят? – резко прервала его Джорджина.

Шон обиделся, но кивнул и вышел из комнаты. Анна все это время продолжала сидеть на диване, уставившись в окно.

– Ей-богу, я не понимаю, как ты ладишь с этим мальчишкой! – воскликнула Джорджина. – Манер никаких, и при этом он считает, что может говорить все, что ему вздумается. Он ужасно своенравный.

– А Эдварда он забавляет, – рассеянно заметила Анна, продолжая смотреть в окно.

– Я завтра отвезу тебя на ярмарку, потом мы договоримся о месте и времени твоего рандеву, после чего я отвезу тебя домой.

Анна обернулась и внимательно посмотрела на Джорджину.

– Ты действительно думаешь, что все это так просто? Что я смогу вернуться в этот дом и продолжать спокойно жить здесь дальше, после того как совершу ужасающий акт адюльтера с каким-нибудь торговцем лошадьми?

– Да. А насколько это будет просто, зависит только от тебя.

– А что, если это не сработает, Джорджина? Что, если после сексуального контакта с незнакомым мужчиной я не забеременею?

– Тогда ты будешь повторять это снова и снова, пока не добьешься своего.

Анна спрятала лицо в ладонях:

– Я буду проклята, если сделаю это.

– Ты будешь проклята, если этого не сделаешь.

24

Утром следующего дня Анна очень нервничала, рассматривая себя в зеркале. Джорджина прихватила из Таллидера платье одной из своих горничных, и теперь Анна примеряла его.

– Сидит отлично, – констатировала Джорджина. – Я выбирала девушку из прислуги с твоей фигурой и не ошиблась.

Анна разглядывала на себе это привлекательное, но дешевое платье, так непохожее на шикарные платья из шелка и атласа, отделанные дорогой вышивкой, которые она носила обычно. Джорджина расчесала ее завитые и обычно уложенные в прическу светло-каштановые волосы, и теперь они свободно спадали ей на спину.

Джорджина набросила на голову Анне темную шаль, которую также привезла с собой из Таллидера, и отошла назад.

Анна смотрела в зеркало и не узнавала себя.

– Настоящая деревенская красотка, – удовлетворенно заявила Джорджина, довольная проведенным ею преображением. – Сегодня на ярмарке ты будешь притягивать внимание многих поклонников. Теперь раздевайся, и мы припрячем все эти вещи, пока не придет их час.

После ленча Анна вновь надела платье служанки вместе со своим обычным чепцом. Джорджина и Анна были одеты в длинные плащи, а у Анны под плащом была накинута ее черная шаль.

Они торопливо прошли через дом к поджидавшей их у входа карете. К счастью, никого из слуг они не встретили, но Шон подозрительно оглядел их, когда Джорджина залезла на козлы и взяла в руки поводья.

Поездка до города, казалось, длилась целую вечность, и за все это время никто из них не проронил ни слова. Преследовавшее Анну ощущение дурного предчувствия достигло своего пика, когда они въехали в город, в котором в связи с ярмаркой действительно было очень много народу. Ни Армстронги, ни их друзья в ярмарочный день в город не ездили. Было неприятно находиться здесь в толпах народу, среди обильной выпивки и постоянно вспыхивавших драк. Джорджина остановилась перед центральной гостиницей.

– В полночь я приеду за тобой и заберу здесь, перед этой гостиницей, – сказала она. – И не забудь все, что я тебе говорила и чему учила. Вскоре все это закончится и ты получишь то, что хочешь. Думай только об этом.

– Господи, на что я только согласилась? – прошептала Анна, не в силах пошевелиться.

– Иди же! – прикрикнула на нее Джорджина.

Анна накинула на голову черную шаль, сняв перед этим чепец и отдав его Джорджине, которая спрятала его под своим плащом. Затем она вышла из экипажа. В последний раз Анна взглянула на Джорджину.

– Я стану падшей женщиной, – сказала она.

– Лучше уж падшей, чем бездетной! – отрезала Джорджина, натягивая поводья; лошадь тронулась с места.

Глядя, как карета исчезает за углом, Анна впервые в жизни почувствовала себя абсолютно одинокой.

25

Анна шла по суматошным улицам Кастлуэста и сама себе казалась невидимкой. Она привыкла, чтобы люди кланялись ей, где бы она ни появилась, уступали ей на улице дорогу, открывали перед ней двери. Но сегодня никто этого не делал. Ее поразила разница, возникающая, когда человек носит дорогую одежду. Насколько по-другому люди относились к ней, когда знали, что она – леди Армстронг! А она воспринимала это как само собой разумеющееся. Она привыкала к этому всю свою жизнь, ей и в голову не приходило задуматься над тем, каково оно будет, если люди вдруг будут относиться к ней иначе.

Она никогда не видела других людей так близко, идя рядом с ними, как одна из многих. Город бурлил, здесь все продавали или покупали: молодая женщина с лотком апельсинов; мужчина с выложенными на прилавке общипанными курами; лавка с гусями чуть дальше по улице. Здесь было все – от лент до отрезов шелка. Вдоль улицы также продавались разные домашние животные – овцы и коровы. Ей было немного страшновато, но одновременно она была заинтригована, глядя, как другие люди делают свой бизнес.

– Хотите пресного хлеба, мисс? Я сама его выпекла. Лучшего нигде не найдете, – обратилась к ней женщина из хлебной лавки.

Анна улыбнулась, но продолжила идти дальше. Поглядывая на мужчин, она каждый раз содрогалась при одной мысли о том, чтобы оказаться просто с ними рядом, не говоря уже про постель. Тем не менее она продолжала свой поиск.

Через несколько часов Анна добралась до большого поля за городом, где продавали лошадей. Она устала, была напугана, настроение было подавленное. Она несколько раз пыталась флиртовать с респектабельного вида мужчинами, но каждый раз в итоге замыкалась – ее подводили нервы.

Она шла через поле мимо небольших загонов с животными. Вокруг них шли ожесточенные торги, и она видела, как непросто эти торговцы зарабатывали свои деньги.

На огромном костре жарился молочный поросенок на вертеле. Вокруг него толпились какие-то люди, похоже, крепко выпившие, которые слушали музыку в исполнении небольшой группы музыкантов.

Внезапно к ней подошел один мужчина.

– Ищете себе компанию? – спросил он, похотливо оглядывая ее.

Она едва взглянула на его почерневшие зубы, и ее чуть не вырвало. Проигнорировав его, она продолжила свой путь.

Неожиданно на глаза ей попался очень симпатичный темноволосый мужчина, который продавал пони. Это был настоящий шоумен, который, демонстрируя своих животных, собрал большую толпу зрителей. Джорджина советовала ей, прежде чем принимать какие-то решения, подольше понаблюдать за человеком. Этот мужчина показался ей очень сильным и здоровым, уверенным в себе и умным.

– Лучшего здесь и не найти, – прошептала Анна про себя. Жены или подруги около него она не заметила, поэтому подошла поближе к загону и стала рассматривать его пони. Один жеребец стоял в стороне, и она, подойдя к нему, начала его гладить.

– Вам что-то понравилось, мисс? – спросил мужчина, с улыбкой направляясь к ней.

– Хм, да. Вот этот, – сказала она, показывая на маленького жеребца.

– Этот как раз не продается, мэм. Это мой собственный, – решительно сказал он. – Но у меня там есть одна славная молодая кобылка, и вот она вам подойдет во всех отношениях.

Ей нужно было как-то вовлечь его в разговор, обратить на себя внимание.

– Нет, остальных я уже посмотрела, и они мне не нужны. Я хочу именно этого.

Он удивленно взглянул на нее:

– И зачем, скажите, такой девушке, как вы, нужен конь?

– У меня есть двадцать акров арендованной земли. И мне нужен конь, чтобы ее пахать.

Похоже, это заинтересовало его.

– Двадцать акров… Это довольно большой участок для одинокой женщины. Насколько я понимаю, мужа у вас нет, иначе он сам пришел бы выбирать лошадь.

– Да, мужа у меня нет, – твердым голосом подтвердила Анна.

– И где же находятся эти ваши двадцать акров? И как они вам достались? – спросил он.

– Находятся они в другом конце графства, а достались мне в наследство от отца.

– Как я уже сказал, мэм, в этом я помочь вам не смогу. Лошадь не продается.

– Вы бы не стали везти что-то на ярмарку, если бы не хотели это продать, – заметила она.

Он с интересом взглянул на нее и ухмыльнулся.

– Ну, я вот привез с собой еще и эту рубашку, которая сейчас на мне, но она тоже не продается! – Он склонился в ее сторону, явно начиная заигрывать.

– Вы производите впечатление человека, который продаст что угодно, лишь бы цена была подходящая. – Анна тоже подвинулась к нему и улыбнулась. – Я правда хочу эту лошадку.

– А вы так просто с отказом не соглашаетесь, верно? – рассмеялся он.

– Предлагаю угостить вас где-нибудь, и тогда мы сможем все это обсудить, – сказала она.

– Это самое лучшее предложение, которое я услышал за весь сегодняшний день, – усмехнулся он.

Он позвал мальчика, чтобы тот присмотрел за его пони, и они вместе пошли через поле в сторону города. Анна заметила, что женщины на него поглядывают с интересом, а на нее бросают презрительные взгляды. У этого мужчины определенно были свои поклонницы.

– Как тебя зовут? – спросил он, когда они сели в гостинице, взяв себе по кружке пива.

– Анн, – сказала она.

– А я Клэнси, – сказал он и пожал ей руку.

Сердце Анны лихорадочно билось в груди. Ей на самом деле удалось дойти до того, чтобы сесть за выпивкой с мужчиной, который вполне подходил для ее целей и казался определенно заинтересованным ею. В голове звучал голос Джорджины, подталкивающий ее не останавливаться и двигаться вперед.

– Так почему же у такой симпатичной девушки нет мужа, который мог бы за нее поторговаться на ярмарке? – спросил Клэнси.

– Я сама люблю поторговаться. К тому же мне пока не встретился мужчина, за которого я хотела бы выйти.

Он оценивающе оглядел ее с ног до головы.

– Я уверен, что недостатка в предложениях у тебя нет.

– А я уверена, что и ты от этого не страдаешь, – ответила она и склонилась к нему ближе. – Почему бы теперь тебе не рассказать о себе?

Клэнси был самонадеян, как и любой мужчина, пользующийся успехом у женщин. Она видела, что к таким ситуациям он привычен. Жизнь его как торговца лошадьми проходила от ярмарки к ярмарке, и, вероятно, у него были женщины в каждом городе. С точки зрения Клэнси, Анна была всего лишь еще одной новой подружкой в его конюшне. А это, в свою очередь, означало, что он идеально подходит для ее целей.

Они пробыли в гостинице довольно долго. Клэнси пил и все заказывал себе новую выпивку. Гостиница заполнялась до отказа по мере того, как заканчивалась торговля, и люди устраивались на вечер, чтобы славно попировать, отмечая успешный день на ярмарке. Анна слышала доносившуюся с улицы музыку, крики и громкий смех. Садилось солнце, становилось темно, и атмосфера тоже начала меняться: к общему веселью добавлялись суматошность и беспорядок. Глядя на то, как посетители гостиницы напиваются, Анна очень хотела, чтобы все это поскорее закончилось и она вернулась в свой безопасный и комфортный дом. Что бы там ни говорила ей Джорджина, больше она такого никогда не сделает. Либо задуманное сработает сейчас, либо не сработает вообще. Тогда она так и останется бездетной со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Клэнси подвинулся к ней вплотную и, положив руку ей на ногу, прошептал:

– Может, пойдем прогуляемся?

Она несколько раз растерянно мигнула, но затем кивнула. Он улыбнулся ей, взял ее за руку и встал. Выйдя из гостиницы, они пошли по улицам города; его рука крепко держала ее за талию. Народу вокруг было множество. Они пили прямо на улицах, в небо устремлялись языки весело потрескивавших больших костров, вокруг которых под громкую музыку плясали люди. Слышались крики и смех, где-то громко визжала женщина. Все это место было отравлено пагубным весельем, а сердце в груди Анны трепетало так сильно, что она даже боялась упасть в обморок. Голова ее шла кругом под действием дразнящих запахов и всей этой атмосферы, пока Клэнси вел ее к полю, где шла торговля лошадьми. Здесь было намного темнее, чем на улицах города.

Внезапно он схватил ее и, резко прижавшись губами к ее рту, подтолкнул к стене и крепко поцеловал. Одна его рука держала ее за грудь, а вторая грубо скользнула по телу и стала задирать юбку.

Неожиданно осознав реальность ситуации, Анна вдруг запаниковала.

– О нет, пожалуйста! – простонала она.

– Да что с тобой? Что не так? Ты ведь именно этого и хотела с того момента, когда появилась возле меня сегодня!

Он положил ладонь ей на затылок и потянул к себе, грубо прижимаясь к ней ртом.

– Нет! – Она попыталась оттолкнуть его от себя. – Я передумала!

– Нет, не передумала! – Он похотливо хохотнул и продолжил задирать ей платье.

– Эй, Клэнси! – внезапно раздался рядом чей-то окрик.

Клэнси вздрогнул и, отпустив Анну, обернулся. За спиной у него стояла группа мужчин, наблюдавших за ними.

– Чего надо? – спросил Клэнси.

– Послушай, Клэнси, где ты подцепил эту шлюху? – спросил один из мужчин.

– Я нашел ее в том самом борделе, где в поте лица трудится твоя сестра! – крикнул в ответ Клэнси.

– Да ты остер на язык, приятель! – огрызнулся тот.

– Чего надо? – снова повторил Клэнси.

– Я хочу получить назад свои деньги за того пони, которого купил у тебя и который сдох на следующий же день после этого!

– Я тебе уже говорил. Когда я продавал лошадь, с ней было все в порядке. И ты не получишь от меня ни пенни.

– Кто-то же должен тебя все-таки проучить, Клэнси.

– Уж точно это будешь не ты, так что проваливай отсюда подобру-поздорову! – угрожающим тоном ответил Клэнси.

Мужчины медленно двинулись в их сторону, и она заметила у них в руках дубинки из терновника. Анна не могла поверить в то, что все это происходит с ней. Внезапно Клэнси издал громкий свист, и за считаные секунды возле него собралась группа каких-то темных личностей. Анна стояла за спиной у Клэнси, не зная, что ей делать, а он вместе со своими людьми двинулся навстречу нападавшим. Отпрянув назад, она, словно зачарованная, следила за тем, как две грозные компании внимательно разглядывали друг друга. Вдруг и те, и другие ринулись вперед и началась ожесточенная драка. Анна в ужасе смотрела, как эти люди яростно колотят друг друга палками. Клэнси был в самой гуще этой битвы, и она на время потеряла его из виду. Неожиданно на поле высыпала толпа людей с улицы, они присоединились к дерущимся и начался полный хаос и неразбериха.

Анна догадалась, что это была драка целых группировок. Она много слышала о таком. Как враждующие между собой люди исступленно дерутся друг с другом – обычно по окончании ярмарок. Она помнила, как ей с друзьями в мрачных красках рассказывали о крестьянах, беспощадно увечащих один другого. Зачастую люди гибли. Анна понимала, что находится в большой опасности и что ей нужно выбираться отсюда как можно скорее. Она осторожно побрела среди дерущихся, стараясь по возможности обходить их, чтобы побыстрее выбраться на главную улицу.

Неожиданно перед Анной возникла какая-то женщина, лицо ее было искажено гримасой ненависти и злобы.

– Ах ты, шлюха! – завизжала она и с размаху ударила Анну по лицу тыльной стороной ладони.

Этот удар сбил Анну с ног, и теперь она лежала на земле среди дерущихся. Она пыталась подняться, но не могла. Все перед глазами плыло, и она почувствовала, что теряет сознание.

Внезапно чьи-то крепкие руки подхватили ее, и, приоткрыв глаза, Анна увидела Шона.

– Шон, – обессиленно прошептала она. – Помоги мне, прошу тебя.

– Все в порядке, леди Анна, сейчас я заберу вас отсюда.

Он взял ее на руки и быстро унес с поля на главную улицу.

– Здесь вы в безопасности, – сказал он с облегчением, но, опустив взгляд, понял, что Анна его не слышит: она потеряла сознание.

26

Анна открыла глаза и несколько раз моргнула. Она тут же быстро села, запаниковав, когда на нее нахлынули воспоминания о страшной драке.

– Эй, кто-нибудь? – почти крикнула она в панике.

Рядом с ней практически мгновенно возник Шон.

– Все хорошо, леди Анна. Вы в безопасности. Вы со мной, – успокаивающим тоном сказал он.

Увидев Шона, она почувствовала облегчение и немного приободрилась, после чего вспомнила, как он спас ее, увезя из города на запряженной пони повозке, которую он прихватил в поместье. Он закутал ее в какие-то клетчатые пледы и прижимал к себе, пока они ехали, а она в изнеможении заснула. Как он нес ее из повозки, она уже не помнила, хотя он должен был как-то это сделать.

Она прикоснулась к щеке, по которой ее ударила та женщина.

– Да, вас сильно ударили. Думаю, в ближайшие несколько дней там будет большой синяк.

Она огляделась по сторонам, не узнавая комнату.

– Я привез вас в свой домик. Когда я нашел вас, то не знал, что мне делать. Подумал, что будет неправильно везти вас в ваш дом, тем более глубокой ночью, в той одежде, которая была на вас, и в том состоянии. Как бы я мог все это объяснить слугам?

– Да, Шон, ты поступил правильно. Спасибо тебе за твою сообразительность и за то, что привез меня сюда, – искренне поблагодарила она. В голове мелькнула мысль о Джорджине, которая, должно быть, впала в панику, когда Анна не появилась в условленное время возле гостиницы. Однако она была уверена, что ее кузина тревогу не поднимет. Да и что она могла кому-то рассказать, что объяснить?

Она уже спокойнее огляделась по сторонам. Комнатка была маленькая. В очаге горел огонь, который вместе с парой свеч служил освещением. Мебель была недорогая, но во всем здесь чувствовалось тепло домашнего уюта. После страшного приключения прошлой ночи запах горевшего в очаге торфа вызывал в ней спокойствие и чувство защищенности. Она лежала на кровати, стоявшей в углу у огня; теперь она спустила ноги с кровати и встала на вымощенный камнем пол. Она никогда раньше не бывала в крестьянском доме, понятия не имела, какими такие дома бывают вообще, и не могла себе представить, что это может выглядеть именно так. Она никогда не задумывалась, куда возвращается Шон после дня работы в Большом Доме. Теперь же она воочию видела, что ему удалось создать свой уютный уголок, ничего особо не имея за душой. И что он вполне может стать замечательным домом для одной из деревенских девушек, которые, по слухам, постоянно преследовали его.

Шон подошел к столу, взял кружку и доверху наполнил ее какой-то прозрачной жидкостью из бутылки, после чего подошел и протянул кружку ей.

– Что это? – спросила она, беря кружку и разглядывая ее содержимое.

– Самогон. Выпейте, – посоветовал он.

Она понюхала.

– Нет! Пахнет отвратительно. Я не смогу этого сделать. – Она протянула ему кружку обратно.

– Пейте. У вас было сильное потрясение, и вам это просто необходимо.

Она еще раз подозрительно взглянула на пахучую жидкость, а затем зажала нос пальцами и сделала большой глоток. Крепость и неприятный вкус мгновенно ударили в голову. Но все же он был прав: это немного успокоило ее нервы.

Он сел напротив нее на стул и внимательно посмотрел.

– Тебе все это должно казаться невероятно странным, – наконец произнесла Анна.

– Этого можно было даже не говорить… – Лицо его действительно выглядело озадаченным; он подался вперед и почти умоляющим тоном спросил: – Так что же вы там все-таки делали, Анна?

Ее удивило, что он обращается к ней по имени, а не «миледи» и не «леди Анна». Но, поскольку она сидела у его огня и пила его самогон, это, пожалуй, было даже естественно.

– Я не могу тебе этого объяснить. И не спрашивай меня… Как тебе удалось заметить меня там?

– Разумеется, я весь день ходил за вами по пятам, – ответил Шон.

– Что? – в ужасе воскликнула Анна.

– Когда вы со своей кузиной прогнали меня вчера, я поехал за вами в город.

– Так ты за мной шпионил? – разозлилась Анна.

– Я следовал приказаниям лорда Эдварда, который сказал, что вам не должно быть нанесено никакого вреда, – заявил в свое оправдание Шон. – И слава Богу, что я так сделал, иначе неизвестно, что могло произойти с вами во время той грандиозной потасовки. Знаете, ведь постоянно кто-нибудь погибает в таких драках стенка на стенку.

– Это было просто чудовищно! Отчего же власти не вмешиваются в такие массовые побоища, проходящие столь жестоко?!

Шон небрежно рассмеялся.

– Власти! То, что мы нещадно лупим друг друга, вполне устраивает и власти, и весь ваш круг – правящую верхушку. Пока мы деремся между собой, мы не сможем организоваться, чтобы драться с вами и поменять те вещи, которые изменить необходимо.

– Так ты, по сути, утверждаешь, что драки эти поддерживают порядок в стране? Помогают нам держаться у власти? – Она посмотрела на него скептически.

– Именно это я и говорю.

Она опустила глаза на свою кружку и сделала еще один большой глоток самогона. После этого они долго сидели в полном молчании.

– Раз ты следил за мной всю вторую половину дня и вечером… значит, ты все видел? Видел, что я делаю? – спросила она, боясь услышать его ответ.

Он кивнул.

– Я видел, как мисс Джорджина оставила вас, одетую, как… в общем, не так, как подобало бы леди Армстронг. Видел, как вы гуляли по ярмарке, заговаривали с незнакомцами. Видел, как начали болтать с тем торговцем лошадьми, а потом пошли с ним и пили весь вечер. А потом я увидел, как вы пошли с ним на поле.

Анна громко вздохнула, и сердце ее оборвалось.

– Значит, ты видел все.

Он внимательно посмотрел на нее и снова кивнул.

– Что же ты должен был обо мне подумать? – Она опять тяжело вздохнула.

– Какая вам разница, что думает о вас какой-то парень с ваших конюшен?

– Вроде бы никакой… но разница все же есть.

Внезапно он подался вперед, всем своим видом требуя ответов.

– Вы там играли в какую-то игру или еще во что-то? Вы, с этой вашей кузиной, Джорджиной? Вы что, развлекаетесь таким образом?

– Нет! Ничего похожего!

– Есть целая куча разных лордов, которым нравится иногда терпеть лишения, влачить жалкое существование. Отправиться со шлюхой в местную гостиницу, чтобы потом вернуться к своей шикарной жене и своей роскошной жизни. Про женщин, правда, я такого не слышал, но не удивлюсь, если ваша Джорджина вовлекла вас…

– Шон! Сегодня я была в городе вовсе не для того, чтобы пощекотать себе нервы. Поверь мне, это место меньше всего подходит для этих целей или чтобы возбудить меня. Я не хотела оказаться там. Я не хотела быть там, со всеми этими людьми. И точно я не хотела… быть с тем мужчиной.

– Хорошо, тогда зачем же вы пошли с ним? – раздраженно спросил он.

Она ничего не ответила, пристально глядя на огонь.

– Вас легко могли убить. И, вероятнее всего, убили бы. Каким образом это можно было бы объяснить вашему мужу? Как бы он смог понять, что вы там делали, да еще и в таком облачении?

– Я бы очень хотела, чтобы в моей жизни все было бы столь же просто, как у тебя. Тебе никогда не понять моих сложностей. Я никогда не ожидала, что такое может произойти. Когда я росла, я была счастлива, я была защищена. Эдвард рисовал мне мое будущее, и я поверила, что я… что мы будем очень счастливы.

– Так вы неудачно вышли замуж за лорда Эдварда? Выглядите вы всегда вполне счастливыми.

– Мы и счастливы.

– Знаете, что я обо всем этом думаю? Что вас всю жизнь сознательно портили. Думаю, вы и представления не имеете, через что приходится проходить нам, простым людям. Хотите жизнь такую же, как моя? Но как вы можете этого хотеть? Вы ведь не знаете, каково это – все время стараться вырастить достаточно картошки, чтобы прожить. Как мучительно переживаешь страх и тревогу, когда не можешь вовремя заплатить ренту. Когда понимаешь, что этот мерзавец Синклер может вышвырнуть тебя из твоего дома на улицу, забрав все, что у тебя есть. И когда у тебя нет никого, на кого можно было бы положиться. Я вижу, как вы танцуете в гигантском бальном зале, как угощаетесь конфетами и мороженым. А каждая конфета, каждая вазочка с мороженым, коньяк, шампанское – все это дается вам кровью, потом и слезами нас, крестьян. Но и этого вам недостаточно. Вы все равно не можете быть счастливы с таким добрым и любящим мужем, каким является лорд Эдвард. И что вы делаете? Едете в город с этой вашей кузиной, любительницей приключений, и ищете грубых развлечений с каким-то торговцем лошадьми. И после этого вы считаетесь сливками общества, лучшими из лучших? Высшим классом? Леди Армстронг, может, у вас и есть титул, но класса в вас нет.

Анна внезапно разрыдалась и, громко всхлипывая, упала, зарывшись лицом в подушку.

Некоторое время он молча смотрел, как она плачет.

– Леди Анна? – в конце концов тихо позвал он, но она не ответила ему, продолжая лить слезы. – Леди Анна… Простите меня. Я не хотел. Не следовало мне всего этого говорить.

Но плакать она не перестала и по-прежнему не произнесла ни слова. Его начали мучить угрызения совести. Он подошел к ней и долго стоял, не зная, что сказать или что делать. Наконец он сел рядом с ней на кровать и осторожно положил руку ей на спину.

– Простите меня, леди Анна. Мне неизвестны причины, по которым вы оказались там, да и не мое это дело… Вы настоящая леди. Все это говорят.

– Нет, это не так, – с трудом выдавливала она слова в паузах между всхлипываниями. – И ты прав. Я во всех отношениях ужасная жена. Я сделала Эдварда таким несчастным, а он заслуживает намного большего. Я легко пошла на поводу Джорджины и превратила свой брак в насмешку.

Затем она села на кровати и повернулась к нему лицом, на котором были видны следы от слез.

– Не думаю, что смогу когда-либо принести Эдварду счастье. Тем, что я сделала сегодня, я подвела его и подвела саму себя.

Он покачал головой и мягко улыбнулся ей, но при виде того, как она убивается, и на его глазах выступили слезы.

– Нет, ничего такого вы не сделали. Он обожает вас. Я замечаю это всякий раз, когда вижу вас вместе. Когда он смотрит на вас, когда он рядом с вами, лицо его светится.

Она удивленно посмотрела на него.

– Никогда не думала, что ты замечаешь такие вещи.

– О, я многое замечаю, леди Анна. И я вижу, что сейчас для вас наступила полоса несчастий. Но она пройдет. Вы будете замечательно жить дальше, а вчерашний день на ярмарке будет вспоминаться вам как страшный сон.

– Надеюсь на это, – прошептала она. – Спасибо тебе. – Она наклонилась вперед и обняла его.

При ее прикосновении он вздрогнул и неловко замер на месте. Но поскольку она продолжала плакать, он тоже осторожно обнял ее и принялся утешать. Так продолжалось довольно долго, пока в конце концов усталость не сломила их. И тогда они легли рядом на кровать и заснули.

27

Разбудило Анну утреннее щебетание птиц. Открыв глаза, она увидела свет восходящего солнца, пробивавшийся сквозь сетчатые занавески. Огонь в очаге превратился в тлеющие угли. Обернувшись, она увидела рядом с собой крепко спящего Шона, и воспоминания прошлой ночи вернулись к ней. Что произошло между ними? Выпивка в городе, за которой последовал самогон, – все это, приправленное ее страданиями и его доброй и жалостливой натурой, свело их вместе. Но она ни о чем не жалела. Как будто на одну ночь она превратилась совсем в другого человека. Это была уже не леди Анна Армстронг со всеми вытекающими из этого последствиями. Она оделась и завязала волосы в узел на затылке. Пройдя к выходу, она открыла двери и вышла на улицу. Тут она с удивлением огляделась по сторонам. Из домика Шона, расположившегося на вершине холма, открывался захватывающий вид на озеро. В близлежащем лесу на разные голоса заливался настоящий хор певчих птиц.

Судя по тому, что воздух был бодряще свежим, Анна решила, что сейчас, должно быть, часов семь утра. Она долго простояла так на месте, слившись воедино с окружающим чудным пейзажем.

– Что-то вы рано встали, – внезапно услышала она за спиной.

Обернувшись, Анна увидела заспанного Шона, одетого в бриджи и рубашку.

– Меня разбудили птицы, – сказала она.

Она подошла к нему, и они крепко обнялись, надолго застыв на месте без слов.

– Пора вам возвращаться домой, – наконец сказал он.

Анна кивнула.

Пока они ехали по территории поместья, никто из них не упомянул о том, что случилось с ними прошлой ночью. Создавалось впечатление, что между ними установилась молчаливая договоренность, которая не требовала ни объяснений, ни извинений.

Он остановил повозку под деревьями, не доезжая до дома.

– Отсюда уже дойдете пешком? – спросил он. – Лучше мне не светиться тут со своей повозкой и этим пони.

Анна кивнула.

– Я проберусь к дому и незаметно проскользну внутрь, – сказала она, очень надеясь, что никто не заметит ее в этой необычной одежде.

– При первом удобном случае я попробую отказаться от обязанностей вашего личного слуги, – сказал Шон. – Попрошу перевести меня куда-нибудь в другое место, подальше от Большого Дома – и от вас.

Анна опять кивнула.

– Да, так будет лучше всего.

– Прощайте, Анна.

– Прощай, Шон.

Она выбралась из повозки и направилась в сторону дома, пряча свою черную шаль под плащом. Подойдя к дому, она намеренно замедлила шаг, делая вид, что просто возвращается с утренней прогулки. С большим облегчением она обнаружила, что двери не заперты.

Анна торопливо прошла через холл и быстро поднялась по лестнице, стремясь в безопасное убежище – свою комнату. Войдя туда, она сразу же заперла за собой дверь. Закрыв лицо ладонями, она прислонилась спиной к дверям, раздумывая над тем, что с ней произошло. Потом она подошла к зеркалу и стала рассматривать синяк, выступивший на щеке после удара той женщины.

Взяв кочергу, она разожгла огонь в очаге и подбросила немного дров, которые сразу занялись. После этого она быстро сняла платье и все остальное и бросила все вещи в огонь. Снова взявшись за кочергу, она подтолкнула ворох одежды в самый жар и стала следить за тем, как ткань превращается в пепел.

28

Бартон налил Анне кофе в чашку из тонкого фарфора.

– Что-нибудь еще, миледи? – спросил он.

– Нет, спасибо, Бартон, – ответила Анна.

– Вы уверены, что вам не нужно обратиться к врачу по поводу этого ужасного синяка, миледи?

– Уверена, Бартон, – твердым голосом сказала Анна.

Бартон забрал ее пустую тарелку, оставшуюся после завтрака, и ушел.

Через минуту в столовую вихрем ворвалась Джорджина.

– Анна! Где ты была? – воскликнула она. – Я тут с ума схожу от беспокойства!

– Я вернулась только под утро.

– Почему же ты сразу не пришла ко мне? – недоверчиво спросила Джорджина, усаживаясь напротив сестры. – Я прождала тебя у гостиницы за полночь. Но ты так и не пришла, как мы договаривались. В конце концов я должна была оттуда уехать, потому что опасалась за свою жизнь. Там произошло настоящее побоище.

– Знаю. В него я как раз и попала.

Только теперь Джорджина заметила синяк на лице Анны.

– О боже, Анна! Что с тобой случилось?

– Во время драки меня ударила какая-то женщина. Но Бартону я сказала, что споткнулась о корень дерева во время утренней прогулки.

– Ох, Анна! Ты подвергалась ужасной опасности! Я так переживала за тебя. Не знала, что мне делать. Я не посмела никому сказать, что ты находишься в городе, но боялась, что с тобой может произойти что угодно.

– Именно это «что угодно» со мной и произошло. И если бы не Шон, который вовремя нашел меня и спас…

– Шон? А он как там очутился?

Анна набрала побольше воздуха в легкие и решительно заявила:

– Я не желаю больше обсуждать этот крайне неприятный инцидент, Джорджина.

Кузина наклонилась вперед и заговорила с заговорщическим видом:

– Тебе удалось найти кого-нибудь? Ты с кем-то была?

– Я же сказала тебе, Джорджина: тема закрыта. Я уже очень о многом сожалею сейчас.

– А как же наша схема?

– Наш план, ты имеешь в виду? Наш недальновидный план измены и обмана? План этот едва не привел к моей гибели и последующему величайшему позору для моей семьи и всего дома Армстронгов.

Джорджина посмотрела на нее с неприязнью:

– Значит, ты сдаешься? Просто отойдешь в сторону и позволишь, чтобы все перешло к Синклеру, его жене и сыну?

– Эти вопросы меня больше не тревожат, Джорджина. У меня такое ощущение, будто все происшедшее со мной – нереально, окутано какой-то дымкой. Я чувствую, что отчаяние и безысходность из-за отсутствия у меня детей не позволяли мне правильно смотреть на жизнь и рассуждать логически. Если поместье и титул перейдут к Синклеру и его сыну, значит, так было уготовано судьбой. И, если нам с Эдвардом суждено остаться бездетными, я приму это, как и Эдвард в свое время.

– Ты уверена, что он смирится с этим? – со злостью в голосе спросила Джорджина.

– А какой у нас есть выбор? Я отказываюсь в дальнейшем следовать твоему плану. С этого момента я сосредоточусь на том, чтобы сделать моего мужа счастливым всеми доступными мне средствами, и сама буду пытаться быть счастливой… насколько это будет возможно.

– Но ведь ты говорила, что не можешь быть счастлива в такой ситуации! – Джорджина просто кипела от раздражения.

– Джорджина! Сестра моя, я нежно люблю тебя, но думаю, что пришло время тебе возвращаться в Таллидер.

– Выходит, теперь ты отвергаешь и меня!

– Боюсь, что больше не могу позволить себе выслушивать твои такие горячие и злобные суждения. Ты очень изменилась, после того как твоя помолвка расстроилась. Джорджина, ты опустилась до того, что стала циничным, злобным и неприятным человеком. Только и думаешь, что о какой-то выгоде. Честь и приличия больше не имеют для тебя значения, если мешают достижению твоих целей. И за последние несколько месяцев ты заставила меня стать похожей на тебя.

– Это жизнь заставила тебя стать такой! – зло огрызнулась Джорджина.

– Как бы там ни было, я считаю, что на данный момент мы с тобой – неподходящая компания друг для друга… Приезжай к нам, мы всегда тебе рады, но, пожалуй, будет лучше, если ты выдержишь определенную паузу перед своим следующим визитом сюда. Мне нужно время, чтобы многое поправить и в моей жизни, и в моей голове. И я не хочу, чтобы твои советы сбивали меня.

– Я уеду почтовым дилижансом сегодня после обеда.

Джорджина резко встала и, развернувшись, быстро покинула комнату.

29

Анна сидела в гостиной и вышивала, с нетерпением дожидаясь мужа. Она считала часы до того момента, когда он должен вернуться из Дублина. Наконец она увидела подъезжающую к дому карету. Бросив вышивку, она ринулась через холл к парадному входу, распахнула дверь и сбежала вниз по ступеням. Едва Эдвард вышел из экипажа, она тут же обвила его шею руками и поцеловала.

– Какой горячий прием! – сказал он, целуя ее в ответ.

– Не хочу, чтобы ты больше уезжал от меня. Даже на одну ночь! – с чувством заявила она.

– Тогда я не буду оставлять тебя, – пообещал он.

Эдвард сидел в библиотеке за письменным столом и просматривал почту, тогда как Анна лежала на диване перед камином и читала книгу.

– Снова счета! – сокрушенно пожаловался Эдвард, бросая очередной листок поверх пачки других.

– Они закончатся когда-нибудь? – сказала Анна, не отрывая глаз от книги.

– К сожалению, нет… Да еще и старший конюх наш уехал. Эмигрировал в Америку – хочет там разбогатеть! – Эдвард скептически улыбнулся.

Анна небрежно взглянула на него.

– А почему бы тебе не рассмотреть кандидатуру Шона на эту должность?

– Шона? – переспросил Эдвард, удивленно взглянув на нее.

– Ты всегда говорил, что он отлично умеет управляться с лошадьми, да и человек он очень надежный.

– Он действительно обладает всеми необходимыми для этого качествами. Но разве тебе самой он не нужен?

– Честно говоря, уже нет. Он был очень полезен, когда я только переехала сюда и плохо ориентировалась. Но теперь я чувствую себя тут дома и потребность в нем себя изжила.

– Что ж, если ты уверена в этом… Хотя мне будет не хватать его в доме, я вроде бы привык к нему, – задумчиво сказал Эдвард.

– Было бы нечестно лишать его такой возможности только поэтому, – кивнула Анна с улыбкой.

Через некоторое время Анна оставила попытки сосредоточиться на книге и стала просто молча смотреть на огонь.

30

– У меня есть для вас замечательная новость, леди Армстронг. Вы ждете ребенка, – сказал доктор Кантуэлл, местный лекарь.

От радости и удивления ладони Анны сами собой вскинулись к губам.

– Вы уверены в этом? – взволнованно спросила она.

– Насколько вообще можно быть в чем-то уверенным. – Он был поражен ее реакцией, но также обрадовался этому известию. Отсутствие наследника в семье Армстронгов широко обсуждалось во всем графстве и за его пределами. «Лорд и леди Армстронг – такие славные люди, они заслуживают этого», – подумал он.

Анна, словно на крыльях, носилась по дому, из комнаты в комнату, пока наконец не ворвалась в библиотеку, напугав Эдварда.

– Боже праведный, что с тобой, Анна? – спросил он, подняв глаза от своего стола.

– Ребенок, Эдвард! У нас с тобой… будет ребенок!

Эдвард застыл на месте, уставившись на нее с отвисшей от удивления челюстью.

Затем он медленно поднялся со своего кресла, бросился к ней и крепко обнял.

– Анна… Я уже потерял всякую надежду! Я действительно потерял всякую надежду! – Отпрянув от нее на расстояние вытянутых рук, он с восторгом смотрел на нее.

Она вытерла слезы, которые катились по его щекам.

– Ты рад?

– Ты сделала меня счастливейшим человеком на всем белом свете!

Анна была поражена волной доброжелательности, которая захлестнула их с Эдвардом после официального объявления о ее беременности. Письма с поздравлениями приходили от друзей и знакомых как со всей Ирландии, так и из Британии. К этому моменту уже сложилось мнение, что в семье Армстронгов не будет прямого наследника большого поместья и титула, поэтому такое известие вызвало всплеск всеобщей радости. Анна лично проследила за тем, чтобы ни одно из полученных писем не осталось без ответа.

В общем хоре приветствий было лишь одно исключение. Синклер и Диана их даже не поздравили и теперь всеми силами старались не показываться Анне на глаза. Она могла себе представить их ярость и разочарование оттого, что теряют место наследников. Она попыталась обсудить это с Эдвардом, но он не поддержал ее, будучи уверенным, что Синклер тоже рад и счастлив, иначе и быть не может.

Однажды после обеда Анна сидела в малой гостиной и отвечала на поздравительные письма, когда в комнату вошел Бартон.

– Простите, но вас тут хотят видеть, – сказал он.

– И кто же, Бартон? – спросила она, не отрывая глаз от письма.

– Шон Хегарти.

Вздрогнув, она подняла голову.

– Шон?

– Да, ваш бывший персональный слуга.

– Я знаю, кто он такой, но что ему нужно?

– Этого он не сказал. Добавил только, что это очень срочно, – ответил Бартон.

– Где он?

– Ждет на кухне.

– Боюсь, что я сейчас не могу увидеться с ним. Бартон, скажите ему, что я принимаю гостей и очень занята.

– Хорошо, мэм. – Бартон кивнул и направился к выходу.

– Да, и еще, Бартон… Если он придет в дом снова, не впускайте его. Он больше здесь не работает, так что делать ему тут нечего.

– Как пожелаете, леди Анна. – Бартон вышел и закрыл за собою дверь.

Анна почувствовала, как сердце ее выпрыгивает из груди. Зачем, черт возьми, Шон хотел ее увидеть? После того как он ушел, Анна выбросила из головы все мысли о нем и решила, что будет и дальше запрещать себе о нем думать. Но, вернувшись к написанию ответов на письма с поздравлениями, она поймала себя на том, что не в состоянии сосредоточиться.

31

После того как Эдвард узнал о беременности жены, с губ его не сходила счастливая улыбка. Вернулось естественное для него хорошее расположение духа. Ушли душевные страдания, которые он переживал в связи с отсутствием у них детей, а их супружеская жизнь стала такой, какой ее Анна всегда рисовала в своем воображении. Но однажды летом, после того как Эдвард вернулся из поездки по поместью, на его лице вновь появилось мрачное напряженное выражение.

Лето выдалось очень теплым и влажным, и Анна находила такую погоду очень скучной. Из-за дождя она не могла часто ходить на прогулки, да и внутри дома чувствовалась сырость.

– У тебя все в порядке? – озабоченно спросила она, обмахиваясь веером, когда Эдвард вошел в гостиную.

– Не уверен. На целом ряде арендованных участков по всему поместью не уродил картофель.

Она встревоженно взглянула на него. Ей было хорошо известно, как арендаторы зависят от картофеля, который они используют для еды, от него же зависела и выплата их ренты.

– Что ты имеешь в виду – не уродил?

– Растения поразила болезнь. Корнеплоды сгнили. Их нельзя есть.

Анна отложила в сторону свое вязание.

– И скольких ферм это коснулось?

– Еще точно не знаю. Синклер и его люди отправились с инспекционной поездкой по всему поместью, чтобы оценить масштабы проблемы. – Подойдя к столу, Эдвард налил себе бокал вина из хрустального кувшина и залпом осушил его.

В тот же вечер к ним в дом приехал Синклер. Он сразу прошел в гостиную, где Эдвард с Анной уже ждали его.

Первым делом Синклер тут же налил себе виски. Его вседозволенность и фамильярность по-прежнему раздражали Анну, но уже не так сильно, поскольку она трепетно верила, что родит мальчика и тогда Синклер никогда не будет хозяином в ее доме.

– Ну и как? – спросил Эдвард.

– Одна и та же картина по всему поместью. Урожай пострадал очень сильно.

– Этого мы все и боялись. Нынешним летом эта болезнь растений появилась в Бельгии и на юге Англии. Я с самого начала опасался, что она доберется и сюда. – Эдвард с унылым видом сел.

– А что же будут есть крестьяне-арендаторы? – спросила Анна.

– Какая разница, что они будут есть? Как они будут платить ренту? – резко бросил Синклер. – Я послал своих людей к Фоксам и к другим ближайшим соседям, чтобы выяснить, как обстоят дела у них. И понять, с чем именно мы сейчас столкнулись.

Очень быстро выяснилось, что та же болезнь охватила плантации фермеров и в соседних поместьях, и за их пределами. А вскоре стали ясны и масштабы эпидемии: она распространилась по всей стране.

– У нас уже как-то был неурожай, – пытался сохранять оптимизм Эдвард. – В тот год действительно было очень тяжело, но на следующий все наладилось.

– Но что нам делать сейчас? В этом году? – раздраженно спросил Синклер.

Эдвард подумал немного и сказал:

– Мы не прогоним ни одного из арендаторов. Мы позволим им задержать выплату ренты. В следующем году они могут это наверстать.

– Если мы позволим задолженности по ренте, у нас появятся долги по ипотеке! – возразил Синклер. – Банки могут оказаться не такими добрыми и снисходительными к тебе, как ты – по отношению к твоим арендаторам!

Конец ознакомительного фрагмента.