Секс-эскорт. Трагедия во взорванном аэропорту (Марк Агатов)

Кадры из телевизионного фильма «Код страха Маркуса Крыми»

НАТУРА. ЯЛТА. НАБЕРЕЖНАЯ

Пятница, 13 апреля 2012 года. На море шторм. Штормовой ветер разогнал курортников по домам и барам. На набережной одинокий мужчина крымский журналист Марат. К нему подходит Маркус Крыми. Ему за шестьдесят. В черной кожаной куртке с многочисленными карманами.

МАРКУС

И зачем я тебе понадобился в такую погоду? У меня времени в обрез. Через три часа самолет в Москву.

МАРАТ

Звонила Клавдия. Она везет документы из Москвы

МАРКУС

Что за документы?

МАРАТ

Пропавшие листы ее уголовного дела, книга учета зэков с указанием камер и план допросов арестованных женщин с собственноручными пометками Майорова и начальника оперчасти СИЗО.

Также она узнала, кто ее насиловал в СИЗО. Все четыре фамилии. Один из них убийца ее отца.

МАРКУС

Почему в Ялте встречаешь? Могли бы встретиться в аэропорту.

МАРАТ

Она сказала, что за ней следят. По дороге до Ялты надеется оторваться от хвоста.

МАРКУС

У твоей Клавдии мания преследования.

В этот момент к причалу на большой скорости подъезжает такси. Вышедшая из машины женщина рассчитывается с водителем. В руках она держит красную папку для бумаг. Женщина приветливо машет папкой Марату. Марат и Маркус направляются к женщине. Вдруг на набережную с ревом влетает мотоцикл, красная «Ява». Женщина с удивлением оглядывается. Мотоциклист в красном шлеме и черном кожаном костюме резко прибавляет газ. В следующий миг мотоциклист, сбивая женщину, выхватывает из ее рук красную папку, проскочив метров десять, разворачивается на месте и стремительно вновь летит на лежащую женщину.

Маркус и Марат с ужасом смотрят на происходящее.

Мотоциклист на огромной скорости проезжает по шее лежащей на асфальте женщины и уносится к выезду с набережной.

МАРКУС

Вот тебе и мания преследования. Номер запомнил?

МАРАТ

Последние цифры 23.

МАРКУС

Буквы: КР. Займись мотоциклом, а я в Москву. Позвоню из аэропорта. Похоже, она говорила правду.

Поездка в аэропорт

У хозяйки ресторана ялтинского Военного санатория Елены Шереметьевой день не заладился прямо с утра. Микроавтобус санатория сломался в самый неподходящий момент, а ее супруг, Сергей Иванович Шереметьев, этим утром должен был ехать в Ялту на важную встречу и везти жену в аэропорт наотрез отказался. Выручил Елену работающий в санатории массажистом Ахмет Шакиров. На своих «Жигулях» он отправлялся по делам в Симферополь. Положив в багажник чемодан, Ахмет пообещал Сергею Ивановичу доставить его жену-красавицу в аэропорт точно в срок, в целости и сохранности. Прощалась с мужем Елена Шереметьева холодно, без обязательных поцелуев. Утренний скандал изрядно подпортил им настроение. В отличие от Сергея Шереметьева, Ахмет широко улыбался, постоянно шутил и радовался жизни. От предложенных денег он отказался, пояснив, что хозяйка ресторана для него – всего лишь «попутный груз». Усадив Лену в машину, Сергей Иванович тут же отправился в Ялту, попросив жену позвонить из аэропорта «Симферополь».

В аэропорт Елена Шереметьева приехала за пять минут до посадки в самолет. Сунула девушке в униформе билет и документы, и тут же стала звонить мужу. Говорила она громко и нервно, так что ее слышали не только сотрудники аэропорта, но и большинство пассажиров:

– Сергей, еле успела. У массажиста в «Жигулях» вода закипела на Ангарском перевале. Надо было с тобой ехать. Еле поднялись на перевал. Это какой-то кошмар. Я вся на нервах. Думала, опоздала. Сейчас билет оформляют. Я тебе из Москвы позвоню. Целую.

Опоздавшую пассажирку на летное поле выпустили практически без досмотра. Дежурный милиционер протолкнул ручную кладь через рентген-установку, а женщину досматривать не стал. Русская дама из Ялты у него не вызвала подозрений. Елена Шереметьева по трапу в самолет поднялась последней. Заняв свое место, она мельком глянула на соседа. Ему было за шестьдесят: седой, с большими залысинами, в темных очках-хамелеон с сильными линзами. Старик вежливо поздоровался с женщиной, Лена ответила, кинула в рот таблетку от укачивания и демонстративно отвернулась к иллюминатору. Она всегда боялась летать самолетами, но летала по нескольку раз в год из Москвы в Симферополь и обратно, потому, что ненавидела поезда с потной публикой и вонючими туалетами.

Лену старик не заинтересовал. Она надеялась, что судьба подбросит ей интересного молодого попутчика, с которым можно будет поболтать о московской жизни, и если повезет, обменяться телефонами, но вместо молодого и красивого она получила на два часа полета шестидесятилетнего старика.

Старик, близоруко прищурившись, оценил даму и тут же потерял к ней интерес. Последние годы Маркус Крыми старался не заводить случайные знакомства. Он жил в своем выдуманном мире, превращая прошлую жизнь в страницы новых книг. Маркус Крыми сочинял детективы и не хотел тратить время на пустые разговоры со случайными попутчиками. Да и говорить с кем-либо после того, что произошло в Ялте, он не хотел.

«Классический детектив всегда начинается с убийства, – подумал старик. – И надо же было мне ввязаться в эту историю».

Тем временем, самолет готовился к взлету. Стюардесса предложила пассажирам пристегнуть ремни безопасности и отключить мобильные телефоны. У Маркуса Крыми было два мобильника, и он, как законопослушный гражданин, занялся этим делом. На одном телефоне он сменил украинскую SIM – карту на московский «Мегафон». А вот со вторым телефоном вышла заминка. Вместо того, чтобы отключить телефон, старик, нажав не на ту кнопку, переключил его в режим видеозаписи. И тут же в кадр совершенно случайно попала соседка. Внешний облик женщины поразил старика – лицо белое, как полотно, губы дрожат, а глаза в страхе мечутся по сторонам.

– Черт меня дернул согласиться на этот полет, – одними губами произнес старик. – Лететь в Москву тринадцатого в пятницу – безумие.

Маркус Крыми 13-го в пятницу никогда не выходил из дома, но на этот раз ему пришлось сделать исключение. 13 апреля в Москве должна была состояться презентация его новой книги. Название у нее было весьма необычное «Тринадцатая книга». Это странное название и подтолкнуло московских пиарщиков устроить презентацию книги в Москве 13-го апреля 2012 года. И отказаться от презентации он не мог, потому что магазин на Арбате был один из самых популярных в столице. Провести презентацию книги на Арбате уже само по себе гарантировало хорошую рекламу, а увязка с пятницей тринадцатого обещала хорошую прессу для целевой аудитории. Все криминальные сюжеты в книге были построены «на магии чисел», психологии, предсказаниях и гипнозе.

– И вот вам оборотная сторона медали: Кассандра, предсказывающая смерть, – вполне отчетливо произнес старик.

Женщина на его слова никак не отреагировала.

«Похоже, что эта дама не знает, кто такая Кассандра, – подумал он. – А может, ей уже не до разговоров или она потеряла слух? Худшее, что может произойти, – сбывшееся предсказание ведьмы».

Человек верующий, наверняка, осенил бы крестом объятую ужасом женщину, но старик был атеистом. Он напряженно смотрел на окаменевшее, похожее на посмертную маску лицо соседки и не знал, что делать. Старик уже хотел вызвать стюардессу, но неожиданно ему в голову пришла странная мысль: «У меня дополнительная страховка на десять тысяч ЕВРО от взрыва и гибели!».

От этой мысли старику стало легче. Нет, не из-за того, что его гибель будет достойно оплачена, а потому, что эта страховка, как ему казалось, была гарантией от взрыва. ОН НИКОГДА НЕ ВЫИГРЫВАЛ В ЛОТЕРЕЮ! Умный человек сказал бы, что дополнительная сотня рублей при оформлении билета не сможет спасти самолет от гибели. Но сейчас его не интересовали чужие слова. Глупая мысль о страховке вернула его в реальный мир.

Старик попытался заговорить с женщиной, но она уже ничего не слышала, ни на что не реагировала. Во время гипноза ему удавалось доводить пациентов до каталепсии, превращая их в «восковые скульптуры». Но в данном случае не было гипноза. Женщина ушла в транс сама, создавая вокруг себя электромагнитное поле страха. Старик ощущал эти волны страха на себе. Электронным вихрем они метались по салону самолета, передавая страх тем, кто еще минуту назад был спокоен и уверен в своей судьбе.

– Если ей удастся заразить страхом всех пассажиров, то мы не долетим до Москвы! – четко осознал он. – Борт самолета превратится в филиал сумасшедшего дома, начнется паника и всеобщий страх приведет к непредсказуемым последствиям.

О «теории страха» Маркус прочитал в ЖЖ доктора технических наук Свердлова, который проанализировал два десятка отчетов о трагедиях, произошедших по вине летчиков. Пилоты на взлете и посадках по неизвестной причине совершали непростительные ошибки, превращая обычный полет в кровавую бойню. Свердлов считал, что самолеты гибли из-за внезапного приступа страха, который не удавалось преодолеть экипажу. К этой информации Маркус Крыми вначале отнесся с недоверием, но умирающая от страха женщина заставила по-иному посмотреть на открытие господина Свердлова.

Женщина, которая притягивает смерть!

Старик еще раз посмотрел на соседку. Расширенные зрачки и предсмертная гипсовая маска на лице. Женщина не слышит слов, рев двигателей нарастает, еще секунда, и самолет взлетит, и тут же исчезнет с экранов радара. Потом к месту аварии прилетит вертолет, спасатели, журналисты и двое суток все телеканалы будут рассказывать о последних секундах жизни тех, кто сейчас сидит рядом с ним. С телеэкрана президент со скорбным лицом оповестит жителей страны о деньгах, которые выделят на погребение, пообещает усилить контроль, провести расследование и наказать виновных. Потом хозяева авиакомпании свалят вину на пилотов, которые сделали что-то не так при взлете, допустили опасный крен вправо или влево, не закрыли закрылки, нажали не на ту кнопку.

Потом будет новый взрыв, новый самолет, новая авария, и о них забудут, выдвигая глупые версии трагедии. Через год закроют уголовное дело, и в гибели самолета официально обвинят мертвых летчиков. И никому и в голову не придет, что причиной гибели самолета стала женщина, сидевшая возле прохода в шестом ряду. И даже если он, Маркус, выживет и расскажет людям о том, что самолет погиб из-за ее страха, ему не поверят. Потому что такого просто не может быть. СТРАХ – НЕ УБИВАЕТ!

В эту минуту Маркус уже физически ощущал, как электромагнитный страх женщины проникает в его мышцы, кожу, парализуя волю и способность к разумным действиям. Ему казалось, что через секунду волны страха проникнут в кабину пилота, и тогда произойдет непоправимое. Где-то в глубине души Маркус понимал уязвимость своих умозаключений, и в нормальном состоянии он наверняка нашел бы другое объяснение, но его самого душил страх, дикий животный страх. Он уже сам был готов сорваться с места, куда-то бежать, звать на помощь.

Такое же ощущение у него было во время драки с санитаром психбольницы. 17-летним пацаном Маркус устроился на работу в психбольницу и тут же был отправлен на стажировку в «приемный покой». В «приемном покое», перед тем, как допустить к работе новичка, санитары учили его удушающим захватам. Один из них они называли «сухой бром». Санитары набрасывали новичку на шею полотенце и тупо душили его. На третьей минуте соискатель «интеллигентной непыльной работы с большим отпуском и тридцатью процентами к зарплате», объятый животным страхом, терял сознание.

Страх смерти Маркусу запомнился на всю жизнь, но он не сломался и вскоре уже сам выписывал «сухой бром» особо опасным психам. Работа в психушке лишила его чувства страха. Он с голыми руками шел на вооруженного ножом больного, выбивал из рук безумца топор, опасную бритву. Он ничего не боялся! В психбольнице Маркус Крыми проработал три года, после чего навсегда ушел из медицины, но этот опыт остался с ним на всю оставшуюся жизнь. В любой самой опасной ситуации он четко просчитывал свои действия и всегда находил правильное решение. Но тринадцатого в пятницу Маркус Крыми впервые в жизни потерял над собой контроль. Страх и ужас добивали старика в самолетном кресле.

Надо было что-то делать. И Маркус, пересилив себя, решил действовать так, как привык. Он ничего не говорил женщине, она не слышала слов. Мысленно повторяя секретную формулу Вольфа Мессинга, Маркус Крыми стал перемещаться в пространстве, проникая внутрь этой посмертной маски. За несколько секунд он должен был превратиться в свою соседку, проникнуть в ее мозг, настроиться на волну и стать тем, кому неведомые силы поручили сегодня взорвать самолет.

Маркус Крыми подобные вещи проделывал часто, потому что, уволившись из психушки, стал профессиональным писателем. В его книгах были сотни героев со своей судьбой, со своими мыслями и желаниями. А он не мог писать о том, что не испытал сам. Поэтому Маркус Крыми мысленно превращался в своих героев. Это был его метод. Ему казалось, что покидая свое тело, он сам становился литературным героем, чаще – убийцей, журналистом, врачом. Со временем он научился вживаться и в образ женщины. Это было непросто, но неведомая сила помогала писателю на время перевоплотиться то в удачную бизнес-вумен, то в распутную проститутку, то в «серую мышку» из соседнего офиса. Став «героиней романа», Маркус Крыми на одном дыхании писал целые главы. Это были самые удачные эпизоды в его книгах, самые правдивые и точные. Потом старик навсегда покидал чужую оболочку и начинал смотреть на мир своими глазами. Глазами провинциального писателя и журналиста…

«Какие глупые люди, – думал он после подобных превращений. – Они ищут душу человека, которая покидает тело после смерти. А души нет. Есть электромагнитное поле, создаваемое человеком, и есть невидимые лучи жизни, при помощи которых можно проникнуть внутрь любого человека, на время сменить свою оболочку и стать другим, совершенно другим».

Честно говоря, его метод написания книг больше походил на временное помешательство. Его бывшие коллеги из психдиспансера назвали бы этот бред ПРОСТОЙ ФОРМОЙ ШИЗОФРЕНИИ. Да и он сам в молодости раздвоение личности считал тяжелым психическим расстройством. Но потом то, что он считал болезнью, для него стало литературным приемом. И что интересно, врачи-психиатры, читая его книги, не замечали РАЗДВОЕНИЯ ЛИЧНОСТИ АВТОРА, а на «встречах с писателем» ему чаще всего задавали вопрос: «Как вам, мужчине, удалось так точно передать состояние женщины?».

Он что-то врал в ответ, опасаясь попасть в психушку за свой «литературный метод». Говорил о чувствах, о том, что понимать людей научился в семнадцать лет, когда впервые, надев белый халат, переступил порог психоневрологического диспансера. Но на самом деле все было иначе. Умение анализировать и наблюдать стало прелюдией к его главному делу жизни. Перед тем, как научиться перевоплощаться в других людей, он овладел тайнами гипноза, телепатии и внушения наяву. МАРКУС КРЫМИ БЫЛ УЧЕНИКОМ ВОЛЬФА МЕССИНГА.

Тем временем рев двигателей дошел до земного предела. Еще секунда, и самолет сибирской авиакомпании оторвется от земли и улетит «в никуда». Мозг сидевшей рядом женщины продолжал посылать в кабину пилота импульсы страха. Еще минута, и случится непоправимое!

Усилием воли старик, как ему показалось, преодолел защитное магнитное поле женщины и оказался внутри чужого тела. Страшные картины сменяли калейдоскопом одна другую. Вот, оторвавшийся от земли, самолет делает крен вправо, и весь экран закрывают летящие навстречу деревья. Самолет цепляет крылом верхушки сосен. Гремит взрыв, пламя, дикая боль и…

– Это уже я где-то видел, – чуть слышно прошептал писатель. – Неужели соседка в своем мозгу крутит «чужое кино»? Точно – это фильм-катастрофа, фрагмент из игрового кино. Значит, она не предсказывает будущее. Ее мозг работает в режиме «повторного фильма» или выдает заложенную в нем программу.

В компьютерный век знатоки цифровых технологий на одном из форумов всерьез обсуждали тему о «замене файлов в мозгу человека». По их версии, Вольфу Мессингу во время сеанса гипноза удавалось «перезагрузить мозг человека», заменив патологический файл на нечто нейтральное, умиротворяющее, снимающее напряжение. «Замена файлов» приводила к чудесному исцелению больных прямо на глазах зрителей. У этой теории были свои поклонники, но дискуссия на форуме не получила продолжения и не заинтересовала ученых. Исследователи мозга были более консервативны. Они считали, что к излечению приводил «молниеносный гипноз» и телепатия, которой в совершенстве владел кумир Маркуса Крыми Вольф Мессинг.

Старик никогда не вел разговоров на эту тему и никому не рассказывал о своих опытах над людьми, которые он ставил во время написания книг. В то же время он был уверен, что и без мудреных приборов можно проникнуть в мозг человека, снимая информацию при помощи гипноза. А установив рапорт (в процессе гипнотизации между гипнотизируемым и гипнотизером устанавливается связь, так называемый «рапорт»), можно не только получать информацию о больном, но и активно вмешиваться в течение болезни. Среди болезней, которые хорошо поддавались лечению, был и невроз навязчивых состояний. Для того, чтобы излечить больного, было достаточно заменить больные клетки мозга здоровыми. Говоря современным языком, заменить «зараженный вирусом файл» новым. Это была придуманная им самим теория гипноза, и она, скорее всего, была далека от реальности. Ученый-очкарик наверняка бы нашел тысячу доводов, разбивающих в пух и прах его теорию «зараженных вирусом файлов». Но яйцеголовых с правильными мыслями в салоне самолета не оказалось. Спасти пассажиров они не могли, и Маркусу пришлось брать инициативу в свои руки. Он решил удалить из мозга женщины «историю авиакатастроф», заменив ее банальным детективом.

Но сделать это в данной ситуации было невозможно, потому что женщина никак не реагировала на слова, она не видела и не слышала своего соседа. Маркус опустил руку на ее колено. Мышцы у женщины были напряжены так, что ее нога показалась ему каменной и холодной. Создавалось впечатление, что ее тело скрутила страшная судорога. С Маркусом такое часто бывало в море, поэтому он никогда не расставался с булавкой. Выручила она его и в этот раз. Старик ткнул булавкой в напряженную мышцу, и она мгновенно отреагировала на укол. Женщина медленно открыла глаза и стала смотреть по сторонам. Маркус решил действовать. Схватив соседку за подбородок, он заставил женщину смотреть ему в глаза.

– Вы слышите только мой голос. Вы видите только мои глаза. Я буду считать до трех. На счете три вы заснете. Вы слышите только мой голос. Вас ничто не беспокоит. Не волнует. Вы слышите только мой голос.

Он досчитал до трех, и женщина покорно закрыла глаза. Маркус, стараясь не привлекать внимание пассажиров, провел рукой у самого лица пассажирки. Гипнотизеры это движение руки называли малыми пассами. На нервные окончания воздействовали тепло и энергия гипнотизера. Малые пассы, монотонный гул двигателя самолета способствовали тому, что Маркусу за несколько минут удалось довести женщину до каталепсии, второй стадии гипноза. После чего гипнотизер попытался извлечь из ее «оперативной памяти» вредоносные файлы авиакатастроф, заменив их, при помощи секретной формулы Вольфа Мессинга, детективной историей. Смысл этой операции заключался в том, что испытуемой пересказывали сюжет рассказа или повести, после чего она уже сама дорисовывала в своем мозгу эту историю.

Этот метод воздействия на испытуемых действовал примерно так же, как и команда: «Вы находитесь на поляне, кругом растут цветы, вы собираете их, вы чувствуете божественный аромат розы». И пациент не только видел поляну, чувствовал запахи, но и начинал собирать цветы, разгуливая по поляне.

Вольф Мессинг нашел способ передачи испытуемому более сложных команд. Короткий сюжет рассказа он передавал при помощи ключевых слов, а для передачи объемных текстов Вольф Мессинг использовал телепатию, передавая их мысленно, подходя вплотную к испытуемому. Маркус успешно справился с поставленной задачей и, опустив руку на колено женщины, почувствовал ее живую реакцию на «мужское прикосновение».

«Надо было ей в мозг загрузить эротический рассказ, а не детектив», – подумал он, но проделанным остался доволен. Главное, что ему удалось сделать при помощи гипноза, на время изгнать из мозга женщины животный страх.

А теперь, попытаемся понять, что же происходило в голове женщины после того, как Маркус Крыми произнес слова прямого внушения: «Смотри детектив!».

После этих слов женщина стала спокойнее. Она уже не пыталась в ужасе вскакивать с кресла, чтобы донести до экипажа «важную информацию о грядущей катастрофе». Неожиданно ей захотелось пойти в кино. Она вошла в кинозал ялтинского кинотеатра «Сатурн» в тот момент, когда на экране замелькали титры художественного фильма «Паутина».

Главным героем детектива Маркуса Крыми был корреспондент московской газеты «Наше дело» Марат. Если бы спросили Маркуса, почему для лечения «закодированной страхом женщины» он выбрал этот детектив, то вразумительного ответа от старика мы бы не получили. Ссылки на «случай» и «так захотелось» были самой обычной отмазкой. Тем более, что замена «испорченных файлов в мозгу» попахивала ненаучной фантастикой. «Код страха» можно было снять более простым способом – жестким прямым внушением с переключением внимания женщины на «плотские радости». В конце концов, он мог, незаметно для окружающих, «прогуляться» по эрогенным зонам находящейся в состоянии гипноза дамы, подкрепляя эту процедуру соответствующим сексуальным внушением. И это было бы стопроцентным попаданием, потому что мысли о сексе и все, что с ним связано, для женщины будут всегда на первом месте, а вброс дополнительных гормонов, регулирующих детородную функцию, гарантировал смену приоритетов в мозгу соседки. Но Маркус этого не сделал, потому что до презентации он мечтал хоть с кем-то поговорить о своей новой книге, обсудить героев и саму детективную историю. Ему хотелось знать, будет ли интересна эта история домохозяйкам, одиноким вдовам и деловым женщинам. И это был не праздный интерес писателя. Дело в том, что немолодые женщины, по статистике, и были основными потребителями подобной литературы.

Художественный фильм Елены Шереметьевой с ключевыми словами гипнотизера Маркуса Крыми

До конечной станции Марат добирался поездом в плацкартном вагоне, лежа на верхней полке. Это была уже четвертая поездка за последние два месяца в столицу Украины – город Киев. Поезд из Крыма прибыл на тринадцатую платформу столичного вокзала. Марат с трудом вытащил на перрон из своего тринадцатого вагона тяжеленный красный чемодан огромных размеров. Тащить в руках это многопудовое чудо чемоданной промышленности было невозможно. Владельца чемодана спасали колесики и длинная стальная ручка, при помощи которой можно было управлять «краснокожим монстром». Марат поставил чемодан на перрон, не спеша раскурил черную тонкую сигарету и мельком глянул на вокзальные часы. Они показывали 13 часов 13 минут.

– Какая-то магия чисел, – недовольно пробурчал журналист. – Вагон тринадцатый, платформа тринадцатая, и время прибытия 13 часов. Еще бы место тринадцатое дали в кассе, тогда бы все и решилось, как надо.

Он достал из кармана изрядно помятый железнодорожный билет, развернул его и закричал громко и зло на стоящего у вагона усатого проводника в засаленной фуражке с трезубым гербом:

–Ты зачем мне билет подменил, я не Петренко. Мне билет в бухгалтерию сдавать.

– Какая разница, Петров, Иванов – вяло отмахнулся от пассажира еще не опохмелившийся труженик железнодорожного сервиса. – Все там будем.

– Что значит – все!? – продолжал надрываться журналист. – Я на двенадцатом месте ехал, на верхней полке, а тут, чертова дюжина нарисована. Ты можешь отличить цифру тринадцать от двенадцати?

– Да какая тебе разница, в конце концов, если нас все равно ждет гиенна огненная. Что ты меня тут цифрами путаешь. Не видишь, человек болен, тяжело болен. У меня голова, как чугун с узбекским пловом: все трещит и трещит. Того и гляди лопнет, и тогда тебе никакие билеты не помогут. Забирай чемодан и вали отсюда, пока жив, пассажирам дорогу перекрыл, – перешел на крик проводник.

– А я, может, встречающих жду, чемодан переть неподъемный, – стал защищаться Марат.– И ты меня своим концом света не испугаешь. Не таких видели на жизненном пути. Делать ни хрена не способен, а билеты путать мастак, чтобы потом народу проблемы создать в бухгалтерии.

Перебранка между проводником и пассажиром окружающих не интересовала. Груженные чемоданами и увесистыми пакетами граждане независимого государства спешили к станции метро и автобусам. Лишь только один человек внимательно наблюдал за гостем столицы. Носильщик Ваня, удостоверившись, что встречающие опоздали, подкатил к пассажиру свою тележку.

– За недорого, могу подвезти, куда надо, – проговорил он, подобострастно улыбаясь. Ваня то же самое мог сказать и на суржике, но с пассажирами крымских поездов говорил по-русски. Державномовный носильщик их мог и взбесить, а у Вани был план и желание заработать.

– На мне бабок не срубишь, – окинув презрительным взглядом носильщика, буркнул Марат. – Без тебя справлюсь со своей ношей, а то еще упрешь чемодан, а потом ищи мошенника по всей стране.

– Я – официальный, – стал тыкать себя в грудь носильщик. – Бляху для кого повесили. На этом вокзале левака не бывает. Тут все по-взрослому.

– Я сказал, сам справлюсь, свободен, – повысил голос Марат. – Как вы меня тут все достали, а я еще и шагу по столичной земле не сделал.

Марат привел в рабочее состояние стальную ручку и направился к выходу, толкая чемодан впереди себя.

Носильщик Иван спорить не стал, обогнав Марата, он направился к концу перрона. По дороге носильщик на секунду остановился рядом с вертлявым, похожим на юлу, пацаном.

– Чемодан красный на колесах видишь? Лошара конченный, но бабки есть. Лопатник в левом кармане.

Пацан посмотрел на двигающегося в его сторону «денежного лоха», кивнул головой и, расталкивая пассажиров, побежал вниз по лестнице.

Минут через десять Марат оказался в середине людского водоворота у входа в метро. Сквозь узкие двери пассажиры только что прибывших поездов пытались протиснуться внутрь, толкая чемоданами и огромными баулами друг друга. Труднее всего пришлось Марату. Его красный многопудовый чемодан на колесиках постоянно наезжал на чьи-то ноги, рвал колготки у приезжих дам и уродовал обувь гостей столицы. Пострадавшие от «краснокожего монстра» в ответ тут же больно пинали хозяина чемодана, обзывая его нехорошими словами. Но Марат на эти выпады никак не реагировал и невозмутимо продолжал вдавливать чемодан внутрь станции. Лишь только у эскалатора он взял свою ношу в руки, чтобы установить чемодан на движущую стальную ленту.

– Вы не могли бы и дальше нести свой чемодан в руках, как все нормальные люди, – неожиданно заговорила с Маратом высокая модельная блондинка в черной куртке. – Вы мне уже все колготки порвали.

– Я не Жаботинский, – буркнул Марат, вспомнив почему-то мирового рекордсмена по поднятию тяжестей середины прошлого века. – Это у него силы немерено, а я человек анемичный и нервный, за покушение на свою собственность могу и убить.

Женщина, осмотрев с ног до головы потенциального убийцу, недовольно хмыкнула, и продолжать дальнейшую дискуссию не стала. Скорее всего, провинциального хама с чемоданом она посчитала за выпущенного из психушки больного.

Добравшись до перрона, Марат все-таки взял чемодан в руки и, расталкивая пассажиров, вращаясь юлой, с большим трудом втиснулся в переполненный вагон. Рядом с ним оказался темнокожий высокий парень с большим мясистым носом – плод студенческой любви африканца и местной проститутки. Гены папаши – в его организме явно превалировали. В руках он держал пустую холщовую сумку. Наконец, Марату удалось поставить чемодан на пол, и тут он заметил, что молния его куртки раскрыта, а из левого кармана исчез бумажник. Журналист стал осматриваться по сторонам и неожиданно навалился на соседа.

– Жертва аборта, верни лопатник, а то хуже будет, – прошептал на ухо метису Марат.

Карманник был готов к подобным выпадам. Он резко развернулся, сильно прижимая к груди сумку и, оказавшись лицом к лицу с таким же высоким и плечистым мужиком, незаметно передал ему бумажник. Сообщник карманника прижал бумажник к своему бедру сумкой и, толкаясь, стал продвигаться к выходу. Марат хотел броситься в погоню, но в этот момент стоявший рядом мужчина, издав громкий вопль, стал биться в судорогах. Пассажиры отпрянули в сторону от припадочного, создав вокруг него небольшое свободное пространство, и стали давать бесполезные советы, а его сообщник завопил на весь вагон: «Врача! Позовите врача! Человек умирает!».

Призыв карманника поддержала толстая баба с крестьянской обветренной физиономией и прыщавая девица. Теперь врача к больному звали уже в три глотки. Крики прекратились после того, как поезд затормозил у очередной станции. Сообщник карманника первым выскочил из вагона, унося с собой бумажник Марата, но журналист на это никак не отреагировал. Бежать за вором с чемоданом в руках он бы не смог, а оставить на произвол судьбы бесценный багаж в кишащем ворами городе было бы верхом беспечности.

Тем временем круглолицая крестьянка и два мужика вынесли из вагона припадочного карманника. Они хотели отвести его к эскалатору, но мужчина неожиданно обмяк, потерял сознание и, раскинув в стороны руки, рухнул на перрон. Что было дальше с карманником, Марат не увидел. Машинист закрыл двери, и поезд направился к следующей станции.

Желтые розы с траурной лентой

На конечной станции журналист покинул опустевший вагон подземки. Поднявшись наверх по лестнице, он остановился у автобусной остановки и, сделав глубокий вдох, лениво потянулся, расправляя измученные красным чемоданом мышцы рук. Людей на остановке не было, лишь в двадцати метрах под зеленым пластмассовым козырьком каменного павильона стояла продавщица цветов с изрядно помятыми букетами желтых роз. Вслед за Барским наверх поднялся крепко сложенный мужчина, которого журналист окрестил «телефонистом». Всю дорогу, от вокзала до конечной станции, он, не переставая, болтал по мобильнику. Проехав очередную станцию, незнакомец прикладывал к уху телефон и что-то быстро говорил своему собеседнику, потом занимал место у двери и ждал следующей остановки. Марату еще в метро он показался подозрительным.

Поднявшись наверх, незнакомец продолжал болтать по телефону, объясняя собеседнику, у какого входа его надо искать. На пальцах правой руки у него были татуировки в виде перстней, а на левой щеке – красное родимое пятно.

«Меченый фраер, – отметил мысленно Марат. – И, скорее всего, судимый. Глазки бегают из стороны в сторону и башка на шарнирах».

Журналист потянулся к чемодану, чтобы придвинуть его поближе, но в этот момент стоявший рядом мужик неожиданно бросился на него. Из рукава куртки он вытащил деревянные нунчаки и попытался ударить Марата по голове. В последнюю секунду журналисту удалось увернуться от грозного оружия каратистов. Отскочив в сторону, Марат попытался оказать сопротивление нападавшему, и, сжав кулаки, стал в боксерскую стойку, но это его не спасло. Сильнейший удар нунчаками обрушился на правую руку. Дальнейшее сопротивление было бесполезным, рука повисла, как плеть, и малейшее движение вызывало острую боль.

– Локтевой сустав повредил, сучара, – поставил себе диагноз Марат. – Теперь уж точно на грязи поеду.

Суставы у Марата всегда были слабым местом. В детстве он перенес ревматизм, и теперь малейшая травма вызывала мучительную боль. Чтобы не испытывать судьбу, Марат побежал в сторону продавщицы. Он надеялся, что нападавший не рискнет избивать гостя столицы на глазах свидетеля. Тем временем у чемодана появились два помятых типа в надвинутых на глаза фуражках. Схватив за ручку чемодан, они понесли его к остановившимся недалеко от автобусной остановки потемневшим от грязи белым «Жигулям» с нечитаемым номером. Через минуту к ним присоединился каратист, прекративший преследование своей жертвы. Марат остановился возле продавщицы и не знал, что ему делать дальше. Бежать вслед за грабителями было рискованно, звать на помощь граждан и милицию – бесполезно. Немногочисленные прохожие делали вид, что ничего не видят, а осторожная продавщица цветов демонстративно отвернулась от дороги, всем своим видом показывая, что в свидетели она не пойдет ни за какие коврижки.

– У меня чемодан сперли с вещами, – тихо произнес Марат, но продавщица никак не отреагировала на его слова.

– Неужели вы ничего не видели? – продолжил Марат. – Они же на ваших глазах, средь бела дня…

– Гражданин, вы меня с кем-то спутали. Я не милиционер, и здесь я торгую цветами, а свои проблемы вы решайте сами, – зачастила женщина. – Мне нет никакого дела до вас и ваших вещей. Если понравились розы, берите и не морочьте голову.

– Самое время покупать желтые розы, – недовольно буркнул Марат, направляясь в сторону пешеходного перехода. На противоположной стороне улицы он увидел желтое такси с шашечками, но перейти дорогу журналист не успел. С белыми «Жигулями», в багажник которых грабители пытались запихнуть его чемодан, произошло нечто странное. Вначале автомобиль сильно тряхнуло, а потом на дорогу вывалился водитель, который пытался завести двигатель. От сильнейшего удара током свалились на землю и двое его сообщников. В следующую секунду машина задымила, а потом вспыхнула пионерским факелом. Огонь вначале вырвался из-под капота, потом перекинулся в салон. Через минуту – рванул бензобак. Мощный взрыв разбросал в разные стороны детали автомобиля, остатки красного чемодана и тела преступников. Марат вернулся к продавщице, которая с ужасом смотрела на взорванный автомобиль, и протянул ей десять долларов.

– Самое время покупать желтые розы, – злорадно произнес журналист. – Букетик положи на покойника.

Потом, сделав долгую паузу, продолжил:

– Забудь про чемодан и его хозяина. Ты же не хотела идти в свидетели, когда об этом просил обворованный гражданин, а сейчас тебе сам Бог велит молчать. Запомни, свидетели убийства долго не живут!

– Да я знать никого не знаю, и видеть ничего не видела, – в страхе отшатнулась от Марата женщина. – Мое дело цветы продавать.

– Вот и прекрасно, – усмехнулся Марат. – А теперь сделай букет из двенадцати желтых роз, перевяжи черной траурной лентой и отнеси к месту гибели уличных воров. Только быстрее шевелись, пока менты не приехали. Жертва – на твое усмотрение.

Женщина схватила цветы, быстро обвязала их лентой и бросилась к автомобилю. Подойдя к одному из лежащих на земле мужчин, продавщица положила ему на грудь траурный букет и без оглядки понеслась прочь от взорванного автомобиля.

Тем временем Марат спустился в подземный переход и, пройдя сквозь торговые ряды, вышел на противоположной стороне улицы у остановки такси.

– В аэропорт, – повелительно бросил Марат дремавшему за рулем усатому таксисту. Седые роскошные казацкие усы заменяли водителю всю растительность на гладко выбритом поблескивающем в лучах уходящего солнца черепе.

– Куда надо? – вытаскивая из ушей стереонаушники, спросил водитель простуженным хриплым голосом.

– В аэропорт, тебе сколько раз повторять? – недовольно скривился Марат.

– В аэропорт с радостью, – расплылся в улыбке таксист. – Я музыку слушал, поэтому не расслышал ваши слова.

Марат занял место на заднем сиденье, погладил травмированную руку и, прикрыв глаза, безмятежно задремал. Дорога в аэропорт должна была занять около часа.

Водитель включил «Русское радио», которое в Киеве почему-то вещало исключительно на украинском языке. Зазвучавшая из динамика песня Марата порадовала. «Ты ж мэнэ пидманула» для украинцев была не просто народным фольклором, а чем-то вроде национального гимна. Песню сменили новости.

– Только что, с пометкой молния, «Крымский аналитик» сообщил о гибели двух карманников в киевском метро. Свидетели утверждают, что смерть карманников наступила после того, как они похитили бумажник у гостя столицы. В пресс-службе УВД эту информацию комментировать отказались. Но это еще не все. По информации все того же сайта «Крымский аналитик», кроме двух карманников свою смерть на конечной станции метро нашли еще трое грабителей. По словам очевидцев, «Жигули» взорвались после того, как уличные грабители попытались засунуть в багажник украденный у неизвестного гражданина огромный красный чемодан на колесиках.

Вездесущий корреспондент «Крымского аналитика» высказал предположение о том, что эти два происшествия открыли месячник внесудебных расправ с карманниками и грабителями в Киеве. По информации «Крымского аналитика», операция, которую проводят неизвестные граждане на территории Киева, носит название «Желтая роза». Не исключено, что жертвами народных мстителей в ближайшее время могут стать не только сами грабители и карманники, но и оборотни в погонах, которые «крышуют» в Киеве криминальные группировки.

За бортом самолета – минус шестьдесят

В этот момент в салоне самолета прозвучали слова командира экипажа: «Наш самолет летит на высоте 10 тысяч метров, скорость – 800 километров в час. За бортом температура воздуха минус 60 градусов. В аэропорту „Домодедова“ будем через два часа».

Женщина сделала глубокий вдох, пошевелила пальцами рук, и открыла глаза.

– Я только что видела удивительное кино. Скажите, вы знакомы с Маратом? – пристально посмотрев на соседа, спросила женщина.

– Кто он такой? – ушел от ответа старик, протирая платочком очки с темными стеклами.

– Главный герой моего сна. Журналист-убийца, – неожиданно женщина скривилась от боли и схватилась за живот.

– Вам плохо? – испугался Маркус. – Я могу чем-нибудь помочь?

Женщина схватила руку Маркуса и сильно прижала к животу. Старик ощутил под рукой беспрерывное движение мышц, от которого Лена извивалась, как змея. Приступ длился минуты три, потом спазмы прекратились, и женщина прикрыла глаза, пытаясь расслабиться.

Не зная, что делать дальше с соседкой, Маркус задал дурацкий вопрос: «Вам плохо?».

Женщина отпустила его руку.

– Со мной впервые такое. Мне уже лучше.

Она прикрыла глаза, но долго молчать не смогла. Придвинувшись вплотную к соседу, женщина зашептала ему в самое ухо: «Вы не пугайтесь. Это скоро пройдет. Давайте поговорим о чем-нибудь».

Маркус не представлял, о чем с ней можно говорить, и выдал весьма странную фразу:

– Мне показалось, что вы были свидетелем взрыва у станции метро. В прошлой жизни вы торговали цветами на остановке и никуда не вмешивались, потому что боялись бандитов. И в то же время вы взяли у Марата десять долларов и положили на грудь еще живому бандиту 12 желтых роз.

– Откуда вы знаете про цветы? – неожиданно возмутилась женщина. – Этот фильм еще не вышел на экраны, потому что у этой истории нет продолжения. Я видела только начало фильма. Никто не знает, чем он закончится.

– Почему же никто. Я знаю, чем закончится ваше кино. Зло будет наказано, воры и грабители – убиты, а Марат вернется в Крым, Лена.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? Я не называла свое имя, – вновь удивилась женщина, пристально рассматривая сидящего в соседнем кресле собеседника.

– Это не самое трудное задание в моей жизни. Для ученика Вольфа Мессинга – это первый, низший уровень предсказаний.

– Так вы гипнотизер? – оживилась женщина. – И как я об этом сразу не подумала. Вы внушили мне эту историю, и я увидела придуманный вами фильм. Оказывается, все это просто гипноз. А я боялась лететь в самолете. Мне было так страшно. Вы даже представить не можете, что творилось со мной несколько минут назад.

– Почему же не могу. Я видел ваш «сеанс повторного фильма». Думаю, нам пора познакомиться. Меня зовут Марк, но не Твен, – тихо произнес Маркус. Он старался не афишировать свою настоящую фамилию и имя.

– Вы тот самый журналист?

– Нет, вы не внимательны. Меня зовут Марк, а главного героя вашего сна звали Марат.

– Почему вы так странно представляетесь: Марк, но не Твен? Марк Твен – американский писатель. Какое отношение вы имеете к нему? Вы его родственник, наследник?

– Ни то, ни другое, ни третье, – рассмеялся старик. – Меня действительно зовут Марк, мало того, я не имею никакого отношения к Марку Твену. Единственное, что нас роднит, – это профессия. Я придумываю разные истории, превращаю людей в литературных героев и подвожу читателей к мысли, что зло должно быть наказано.

– А журналист Марат? Он будет убит? Он погибнет?! – быстро заговорила женщина.

– Кто вам сказал такую глупость, – усмехнулся Маркус Крыми, поглаживая левой рукой подбородок. – Запомните, мадам, главные герои не умирают. Благодаря фильмам и книгам они будоражат умы людей разных поколений. Книга – это послание из века прошлого в мир будущего.

– Детективы долго не живут, – покачала головой женщина. – Это одноразовая литература. Криминальное чтиво интересно, пока ты пытаешься распутать детективный сюжет, но стоит узнать, кто настоящий убийца, как книга тут же летит в корзину для бумаг. Я за свою жизнь прочитала сотни детективов, и ни одного из них вы не найдете на моей книжной полке. Вы спросите, почему? Потому что я никогда не стану их перечитывать!

– И, тем не менее, вас интересует судьба Марата, – улыбнулся старик.

– Тут другое. Вы, помимо моей воли, втянули меня в криминальную историю. Заставили положить розы на грудь живому покойнику, – она запнулась на последней фразе. – Я, кажется, сказала что-то не так. Когда я положила розы на грудь пострадавшему от взрыва грузину, он был еще жив.

– Это ничего не меняет, – тут же пришел на помощь старик. – Я списал его, как отработанный материал. Он не представлял никакого интереса оставшимся в живых. Вор, грабитель, преступник. О таких вспоминают только матери и дети, поднимая рюмку с водкой в день смерти.

– Можно подумать, что ваш Марат лучше. Почему вы оставили в живых убийцу, а убили простого вора?

– Потому, что я Марк, но не Твен, – ушел от ответа на прямой вопрос старик.

– А может, образ Марата списан с автора? Начинающие писатели свои книги наводняют реальными героями из собственной жизни. Или я не права?! – хитро прищурилась Лена.

– Меня смутило слово «начинающий», – искренне рассмеялся старик. – Неужели я так молодо выгляжу?

– Я не хотела вас обидеть, но в этой истории не было тайны, которая обычный сюжет превращает в захватывающий детектив, – жестко произнесла женщина. – Такие книги пишут начинающие авторы или…

– Или выжившие из ума старики, – усмехнулся Маркус. – Тем не менее, в ваших словах есть доля правды. Все очевидно. Вначале Марат убил двух карманников отравленной иглой, которая находилась в бумажнике с «денежной куклой». Помните, в сказке: «Смерть Кощея на кончике иглы». А потом он же взорвал машину с грабителями, используя дистанционный взрыватель. Мина-ловушка срабатывала в том случае, если вор отдалялся на двадцать метров от хозяина с его чемоданом. Причем все было по-честному. Вор получил предупреждение от чемодана: «Пиастры! Воры украли пиастры». Потом следовал предупредительный удар током, и только после этого – желтые розы на грудь. Такова схема.

– Скажите, а зачем он это делал? Марат, что, специально приехал в Киев, чтобы убивать карманников и грабителей?

– У моего героя были еще и другие клиенты. Он вообще-то приехал в столицу разобраться с убийцами и их подельниками, которые хотели отобрать квартиру у инвалида, – раскрыл сюжет повести Маркус Крыми.

– А где же тайна? – возмутилась Лена.

– Не было там никакой тайны. Все знали, что менты вместе с начальником ЖЭКа и юристами «отжимали» квартиры у инвалидов и стариков. Вот, и поехал Марат в Киев разбираться с этой бандой. Но это только присказка. Нам же с вами еще предстоит пережить финал этой жуткой истории. Самое страшное преступление, о котором я когда-либо писал, будет совершено на борту этого самолета.

– Вы хотите предложить читателям ТАЙНУ ЗАКРЫТОЙ КОМНАТЫ? – спросила женщина. Чувствовалось, что детективы ее хобби. – Борт самолета – идеальное место для подобных историй. В восьмом ряду погибает человек. Под подозрением все пассажиры, в том числе и случайно оказавшийся в самолете сыщик. За время полета он должен будет вывернуть наизнанку всех членов экипажа и пассажиров, а при посадке предъявить полиции настоящего убийцу.

– Детектив в духе Агаты Кристи, – рассмеялся старик. – Но я не пойду по вашему следу. Это ваша история. У меня все будет иначе. Но мы с вами отвлеклись от главного. Я хочу понять причину вашей болезни. Откуда этот страх? Вы лечились у психиатра?

– Нет. У меня с нервами все в порядке.

– Значит, вы не обращались к врачам. Тогда объясните, почему вы умирали от страха? Вы принимали лекарства, наркотики?

– С чего вы взяли?!

– Во время взлета вы потеряли сознание, ни на что не реагировали. Такое состояние вызывают сильнодействующие лекарства или наркотики. Вам перед полетом давали лекарства?

– Никто ничего мне не давал.

– Но вы же приняли какое-то лекарство во время взлета.

– Это был «аэрон». Таблетки от укачивания.

– «Аэрон» не по этой части. Что-нибудь необычное происходило с вами накануне вылета? Не спешите с ответом. Я веду речь о гипнозе, моментальном кодировании со сменой ценностей.

Старик внимательно смотрел на женщину. Его интересовали не слова, которые она произносит, а мимика, движения глаз и руки. Работая в психбольнице, он научился ставить диагноз по походке, по тому, как больной входит в кабинет, как садится на стул. Маркус попытался использовать этот уникальный опыт, но соседка по креслу не вписывалась в привычные рамки.

– Не было гипноза, не было кодирования, – прервала размышления Маркуса Крыми женщина. – Мне просто стало страшно. Я видела падение самолета. Он должен был разбиться при взлете. А потом появился этот Марат с красным чемоданом и желтыми розами…

– Но этот страх не мог появиться сам по себе.

– Я не хочу говорить на эту тему, – неожиданно повысила голос женщина.

Уходящая натура

– Хорошо, давайте поговорим о вашем муже. Похоже, что эта «уходящая натура» вас полностью разочаровала?

Старик взял за руку Лену и посмотрел ей в глаза.

– Точное определение: «уходящая натура». Могу только сказать, что мой муж – бизнесмен средней руки. Никогда не хватал с неба звезд, но и не бедствовал.

– И это все? А как же «пивной бочонок»? – удивился старик. Он ждал длинной исповеди с кучей жалоб на невнимание и непонимание. Невроз навязчивых состояний не мог развиться на пустом месте. Этот страх перед полетом имеет свою глубинную причину. И этой причиной могут быть проблемы в семейных отношениях. – Расскажите, что вас не устраивает в семейной жизни.

– Я не буду обсуждать с вами мою семейную жизнь.

– Тогда расскажите о своем бизнесе. Как вы оказались в Крыму?

– Я родилась в Ялте. Потом работала в музыкальной школе, вышла замуж за москвича, после свадьбы переехала в столицу, но каждый год мы с мужем приезжали в Крым. Три года назад в «Украинской мечте» познакомилась с главврачом. Он мне показался милейшим человеком, – мгновенно сменив тон, продолжила женщина. – Муж мой в это время искал в Крыму торговую точку, чтоб поработать летом. Я спросила у главврача, не сможет ли он отдать нам в аренду полуразрушенный летний кинозал под кафе или ресторан. Главврач пару дней думал, а потом сказал, что согласен. Мы провели там ремонт, вложили приличные средства, и стали работать. Вначале все было хорошо: аренда небольшая, санэпидстанция и пожарники брали с нас по-божески, местный мэр всего два раза за сезон привел к нам своих гостей-халявщиков. Так что к концу сезона мы вернули потраченные деньги и кое-что заработали.

– «Украинская мечта» – это военный санаторий?

– «Украинская мечта» числится за Министерством обороны Украины, но в погонах я там никого не видела. Обычная крымская здравница.

– На следующий год вы расширили производство, возвели величественное здание приморского ресторана и стали грести доллары лопатой, – продолжил старик.

– Мы действительно хорошо заработали на общепите в Крыму, но строить больше ничего не стали. Дело в том, что главврач санатория каждый год перезаключал с нами договор аренды. И эта самая аренда росла, как на дрожжах.

– Что-то не припомню, чтобы в Крыму росла аренда, – засомневался старик. Он продолжал поиск причины страха, и рассказ о проблемах в бизнесе натолкнул его на весьма популярную версию.

– Санаторию мы платим стабильную сумму. Речь идет, скажем так, о дополнительном финансировании отдельных граждан, – осторожно подбирая слова, пояснила Лена.

– По-русски это звучит как дача взятки должностному лицу, – поддел женщину старик.

– Да мы и не отказывались платить. Давали, сколько просил. Но этой весной он заявил, что работаем последний год из-за того, что на ресторан в санатории положил глаз нардепук от БЮТа Андрей Семенченко, – помрачнела женщина.

– Сильный перец, народный депутат Украины от БЮТа. Они ж уже в оппозиции, а сама Тимошенко мотает срок.

– И я так думала, а потом мне объяснили, что у этих «оранжевых» остались в руках милиция и спецслужбы, которые при желании могут любого растереть в пыль. А тут еще выборы в этом году. Так что у соратников Тимошенко есть шанс вернуться во власть. Они этим и пугают местных начальников.

– Скажите, а вы в санатории к врачам не обращались? – решил сменить тему разговора Маркус.

– Почему я должна обращаться к врачам?

– Потому что у вас остеохондроз шейного отдела позвоночника в стадии обострения, – сухо пояснил Маркус.

– И все-то вы знаете. И везде-то вы побывали, – удивленно посмотрела на старика Лена. – Вы меня просто насквозь видите. В санатории мне делали массаж спины.

– А что из препаратов вам назначали?

– Ничего. Только массаж.

– Скажите, а в вашем санатории лечатся только офицеры и их жены?

– В этом санатории может лечиться любой, у кого есть деньги. Жены офицеров – не самые большие шишки. В июле там собирается весь киевский бомонд: дети министров, крупных бизнесменов, генералов с мамашами, бабушками и тещами.

– Хороший санаторий. Такой терять нельзя ни в коем случае, – подвел итог разговору старик. Он отбросил в сторону массаж и остеохондроз. Ни то, ни другое не могло вызвать «страх смерти». Вот если б ей назначали уколы или специальные таблетки, вызывающие беспокойство и страх…

– Если вы и вправду гипнотизер и умеете читать чужие мысли, скажите, о чем я думаю сейчас? – решила сменить тему Лена.

– О моих рассказах, – не задумываясь, произнес старик.

– Мы будем гореть в аду, – неожиданно весьма отчетливо произнесла Лена.– Нас убьет взорванный аэропорт!

Эти слова электротоком ударили сидевшего рядом с Леной писателя. На старика вновь обрушилась волна страха. Маркус вернулся к реальной действительности. Он, наконец, осознал, что все его эксперименты, гипноз и внушение не могли ничего изменить, потому что он так и не понял, что на самом деле происходит с его попутчицей. Он даже не мог сказать, кто перед ним: закодированная террористами шахидка или психически больная женщина. Самолет можно было спасти одним уколом аминазина, но у него не было ни шприца, ни лекарства. Он был бессилен что-либо изменить. Единственным его оружием был гипноз и прямое внушение. Но Маркус Крыми не был Кашпировским, который весьма успешно проводил в телеэфире операции без наркоза. Возможно, что в этой ситуации смог бы спасти людей его учитель Вольф Мессинг. Но Мессинга уже не было в этом мире. Оставалось только одно, обратиться к членам экипажа. Но что он им скажет?

«Господа. Сидящая рядом со мной женщина представляет угрозу, она видит горящий на земле самолет и выбрасывает в атмосферу электромагнитные волны страха». Натуральный бред сумасшедшего. С такими идеями идут к психиатру, а не к командиру корабля. Да у них в каждом полете найдется бесноватый, умирающий от страха смерти.

Неожиданно самолет провалился в воздушную яму. Маркусу показалось, что он уже не сможет подняться и на этом придется поставить последнюю точку. Воздушная яма напугала Лену. Она с ужасом смотрела на старика. Самолет вибрировал, завывая двигателем, как при взлете.

– Мы идем на посадку? – сдавленным шепотом спросила Лена.

– Нет. Это воздушная яма, – покачал головой старик. Волна страха вновь обрушилась на него, сжала сердце, сосуды. Ему стало трудно дышать.

– Мы погибнем! Я – знаю! Мы – обречены! – женщина смотрела на старика невидящим взглядом. И неожиданно продолжила лишенным эмоций ровным голосом. – Говорят, что в последнюю секунду перед глазами человека проходит вся его жизнь. Что было главным в вашей жизни, самым ярким впечатлением?

– Встреча с людоедом, – с трудом вдохнув воздух, не задумываясь, ответил старик. Он подчинился женщине, она втянула его в свой бред. Он теперь верил в неминуемую катастрофу.

– Это правда?!

– Да. Из-за людоеда от меня ушла любимая женщина.

Самолет выбрался из воздушной ямы и стал набирать высоту.

– Расскажите об этой встрече. Прямо сейчас, – настойчиво потребовала Лена. Это не было просьбой. Она приказывала. И он был готов подчиниться. Теперь женщина управляла его мыслями и диктовала свою волю гипнотизеру, потому что он вновь оказался во власти страха.

– Эта история вам не понравится, – попытался уйти от страшной темы Маркус.

– Рассказывайте! У нас мало времени! Я хочу знать, о чем с вами говорил дьявол!

– Он ничего не говорил. Я его вырубил с первого удара. А моя любимая женщина зашла на кухню и приоткрыла крышку кастрюли…

– И что было в той кастрюле?

– Я не хочу вспоминать о той ночи, – прошептал старик.

– Продолжайте! – повысила голос женщина.

– В кастрюле она увидела голову ребенка.

– И что вы сделали с людоедом?

– Ничего. Вызвал милицию.

– Этого не может быть! Вы же мужчина, вы должны были отреагировать. Я бы убила его на месте, – повысила голос Лена. – Он же варил в кастрюле ребенка!

– В отличие от вас моя Алиса была против убийства. Мало того, она отругала меня за то, что я ударил людоеда по голове, когда выбивал из его рук топор.

– А кто она такая – эта Алиса?!

– В то время она работала участковым врачом-психиатром, а я – санитаром в психоневрологическом диспансере.

– Погодите, этого не может быть. Она врач-психиатр, вы санитар, и она ваша любимая женщина. Вы меня разыгрываете?

– Нет. Все так и было. Она была моей первой женщиной. Сейчас ее уже нет в живых, поэтому я могу сказать правду.

– И все-таки вы меня обманываете. В Советском Союзе врач-психиатр не могла полюбить санитара. Да если бы кто-то узнал об этой связи, ее б выгнали с работы. Она же психиатр!

– Алиса, прежде всего, была женщиной, а потом уже психиатром, – улыбнулся Маркус. – И она была не просто женщина, Алиса была КОРОЛЕВОЙ КРАСОТЫ! Ее считали первой красавицей в Крыму.

– И такая женщина полюбила санитара психбольницы?! Этого не может быть!

– Я ее закодировал.

– Как это случилось?

– На второй день ее работы в нашей больнице на Алису напал вооруженный топором насильник-убийца. Мне удалось спасти ей жизнь.

– И она в знак благодарности…

– А вы ляжете в постель к нелюбимому мужчине в знак благодарности? – пристально посмотрел на Лену старик.

– Не знаю, хотя ради такого дела можно и переспать с не любимым мужчиной.

– А я думал, что она меня любила, но потом выяснилось, что никакой любви между нами не было. Я ее просто закодировал страхом смерти!

– Страхом смерти?! – удивленно посмотрела на собеседника Лена.

– То же самое с вами сделали ваши друзья. Ваша болезнь – это внешнее воздействие других людей. Сегодня вы их считаете своими близкими друзьями, но это не так. Они манипулируют вами. И на этом ставим точку. А теперь, Лена, ваша история. Самое яркое впечатление в жизни.

– На Кавказе дьявола называют шайтан, и он предстал передо мной в облике жителя гор, – только и успела произнести женщина. После этих слов она громко вскрикнула и схватилась за живот. Лицо и руки ее стали белыми и холодными, как снег. Ей уже было не до рассказов. Маркус не знал, что делать с женщиной. Боли были настолько сильными, что Лена временами теряла сознание, закрывая глаза, превращаясь в гипсовое изваяние. Маркус попытался усыпить женщину. Это оказалось намного сложнее, чем раньше. Но она подыграла ему, подчинившись гипнотизеру. Сон был неглубоким. Любое неосторожное слово могло разбудить ее. Маркус не представлял, какое внушение сможет снять эти дикие боли.

«Приступ у нее начался, когда она попыталась назвать имя шайтана, человека, в которого вселился дьявол, – пронеслось в голове Маркуса. – Надо спросить, как его звали».

– Вы слышите только мой голос. Вас ничто не волнует, не беспокоит. Назовите его имя. Имя человека, которого вы назвали шайтаном. Имя! Имя! Кто он!?

– Ахмет, массажист. Он мне сам говорил об этом. Я должна подчиняться ему. Доверять, верить, раствориться в нем! – чуть слышно прошептала Лена.

«Это прямое внушение или кодирование, – определил Маркус. – Доверять, верить, подчиниться, раствориться во мне. Такое на первом сеансе гипноза не отобьешь. Надо что-то придумать, пока я еще могу воздействовать на ее мозг».

И тут Маркусу пришла в голову крамольная мысль: «А не поиграть ли с ней в любовь? Она же женщина. Нужно дать «установку на любовь». Прямое внушение: «Лена, наконец-то вы увидели его. Вы всю свою жизнь мечтали о таком мужчине».

Вот что он должен был внушить умирающей от страха женщине, а не впаривать ей рассказы о киевских убийствах. Во время гипноза достаточно было поменять формулу внушения, чтобы она стала выделять «феромоны любви», как это делают толпы поклонниц на концертах Стаса Михайлова, а не феромоны страха, и проблема была бы решена».

Одно время Маркус изучал феномен массовых женских психозов, которые происходили на концертах любимых певцов. Мощный гормональный удар происходил у женщин от воздействия определенных звуковых частот. Слова «обволакивающий голос» были не просто словами. Голос певца воздействовал на психику дам так же, как и слова гипнотизера в темной комнате. Только гипнотизеру в «охмурении» дамы помогала интимная обстановка и доверительный разговор, которые в конечном счете воздействовали на гормональную систему пациентки. Во всяком случае, так считали ученые-психиатры, изучавшие этот феномен. В то же время они не пытались сравнить состояние гипноза с состоянием женщины, находившейся на концерте того же Стаса Михайлова. На психику женщин певец воздействовал тоже словами и особым тембром голоса. Разгадка могла скрываться не в словах, а в тембре и ритме.

«Нужно отменить прежнее внушение, – решил Маркус. – Первая команда: „Забудь все! Забудь все, что с тобой происходило во сне!“. Вторая – „установка на любовь“. Стас Михайлов – герой твоего романа».

Приняв решение, Маркус Крыми немного успокоился. У него появился реальный план, благодаря чему чувство страха, которое изматывало писателя, стало уходить на второй план.

– Итак, убираем телепатию и ненаучную фантастику. Она в это все равно не верит. Только прямое внушение. Четкие и ясные установки «на любовь».

Вести диалог с Леной за Стаса Михайлова, о котором он мало что знал, старик не рискнул.

Следующей его командой была: «Стас Михайлов поет вам свою любимую песню. Закрыть глаза».

Маркус не знал не только любимой песни Стаса Михайлова, но и вообще ни одной песни из его репертуара. Но Лена прекрасно справилась с поставленной задачей. Закрыв глаза, она забыла обо всем на свете, женщина наслаждалась голосом любимого певца, а потом, не открывая глаз, дотронулась до руки гипнотизера и положила его ладонь себе на грудь.

«Вот тебе и „золотой ключик“ к любой женщине, – подумал Маркус. – Преврати себя под гипнозом в Стаса Михайлова, и дама твоя».

Маркус хотел продолжить эксперимент, но тут в салоне появилась стюардесса и все испортила. Маркусу пришлось в срочном порядке выводить женщину из состояния гипноза.

Лена широко открыла глаза и с удивлением посмотрела на стоящую в проходе стюардессу.

– Чего она хочет? – спросила Лена, бесцеремонно разглядывая длинноногую модель с высокой чувственной грудью. Соседство с такими женщинами у Лены вызывало комплекс неполноценности. Она страшно завидовала длинноногим красавицам и всегда придиралась к ним, когда фотомодели оказывались среди обслуживающего персонала. Но цепляться к стюардессе во время полета она не захотела, потому что находилась под впечатлением от общения со Стасом Михайловым.

Команда гипнотизера: «Вы не помните о том, что происходило с вами во время сеанса гипноза», – срабатывала не всегда. С человеческой памятью происходило примерно то же, что и с удаленным с компьютера файлом. Опытные программисты могли не только найти на жестком диске следы удаленного файла, но и восстановить его. Человеческий мозг поступал точно так же. Удаленную из памяти информацию о том, что происходило с больным во время сеанса гипноза, он возвращал испытуемому причудливыми сновидениями, галлюцинацией, а то и системным бредом.

Занимательная психиатрия

Маркус решил увести женщину от вопроса о том, не видел ли он в самолете Стаса Михайлова.

– Я недавно прочитал занимательную историю про женщину, которая занималась психоанализом с Фрейдом, – попытался заинтересовать Лену новой темой из жизни знаменитостей. – Так вот, эта дама прожила несколько лет девственницей со своим законным супругом, а потом отдалась какому-то психу, чтобы рассказать мужу в подробностях о том, как этот псих лишал ее девственности.

– И зачем вы мне это все рассказали? – возмутилась Лена. – Я не давала повода.

– Я не хотел вас обидеть, – стал извиняться Маркус. – А про женщину-девственницу я рассказал потому, что человеческий мозг – черный квадрат неизвестности. И мы никогда не узнаем, кто и зачем взрывает самолеты! Вы меня слышите, взрыв самолета неизбежен, но почему он произойдет – никто, никогда не узнает! Кстати, ту женщину в сорок втором расстреляли фашисты на оккупированной территории в России, а Фрейда у фашистов за большие деньги выкупила его пациентка и вывезла за границу. Чем не сюжет для детектива?

– Это скорее драма, а не детектив, – возразила Лена.

– И я о том же. Супруга-девственница – страдала шизофренией. Она в совершенстве овладела психоанализом, писала научные труды, и издала книгу по эротике, которая пользовалась огромной популярностью в Германии в начале прошлого века. А теперь вопрос, кому нужен психоанализ женщины, страдающей шизофренией, если у народа повышенным спросом пользуются ее эротические фантазии?

– Я никогда не думала об этом, – неожиданно покраснела Лена. Она испугалась, что Маркус сейчас узнает о том, что с ней происходит на самом деле.

– Все думают об этом, – обреченно махнул рукой Маркус. – Даже основатель психоанализа Зигмунд Фрейд. Но не в этом суть. Я не могу понять две вещи: «черный квадрат» Малевича и того, кто взрывает самолеты «живыми бомбами».

Лена украдкой посмотрела на собеседника, который в ее глазах неожиданно приобрел облик большого ученого, внешне похожего на Фрейда. Женщина вдруг осознала, что этот старик не такой уж и старый.

Маркус не знал, о чем думает в эту минуту Лена, и продолжил развивать, как ему казалось, весьма выигрышную тему о «Черном квадрате» Малевича и Зигмунде Фрейде. В отличие от Маркуса, который профессионально в молодости изучал психиатрию и психоанализ, Лена не читала трудов Фрейда, не видела картин Малевича и не могла комментировать поведение ученой-шизофренички, оставшейся девственницей после десяти лет супружеской жизни.

«Я бы и недели не выдержала, – представила на секунду странную семью Лена. – Нормальный мужик взял бы и изнасиловал свою супругу. И ему бы за это ничего не было. А может, она ждала, когда он на нее кинется и возьмет силой?».

Потом ей показалось, что Маркус смотрит на ее грудь и хочет ей что-то предложить. Лена выпрямила спину, втянула живот и призывно посмотрела в сторону писателя. С любым другим это бы сработало, но Маркус не реагировал на ее женские хитрости.

– У вас взгляд Кашпировского, – удивленно произнесла Лена. – Вы смотрите на меня, как Анатолий Кашпировский на своих пациентов.

– А вы лечились у Кашпировского? – быстро спросил Маркус, он пытался уточнить диагноз оказавшейся рядом с ним женщины. То, что она страдает психическим расстройством, он уже не сомневался. Старик пытался найти ответ на вопрос, можно ли повлиять на женщину при помощи гипноза и внушения наяву. Если это невроз навязчивых состояний, то еще можно будет что-то сделать, а если шизофрения, то гипноз и прочие попытки исправить ее поведение обречены на неудачу. Был еще и третий диагноз: «кодирование на смерть» при помощи ядовитых веществ и наркотиков. В этом случае все его попытки успокоить пациентку и снять «страх смерти» обречены на провал так же, как и при шизофрении.

– Я не знакома с Кашпировским. Видела его только по телевизору, но вас интересует не Кашпировский. Вы хотите выяснить, не обращалась ли я за помощью к психиатрам. Я уже вам говорила, – не обращалась! Вопросы еще есть? – неожиданно зло произнесла Лена. Ее обидело, что этот старик не замечает ее женской красоты и обаяния.

Маркус этот ответ оценил по-своему.

«Быстрая смена настроения и неадекватная реакция на простые вопросы могли быть одним из симптомов психического расстройства», – подумал писатель. – А что, если пойти ва-банк».

– Лена, мне хочется поговорить с вами о любви и мужчинах. Судя по вашему рассказу, муж вас не устраивает как сексуальный партнер. Так бывает довольно часто. А мне бы хотелось услышать ваше мнение о тех мужчинах, которые удовлетворяют многих женщин, приезжающих на отдых в Крым, – начал издалека подводить к нужной ему теме Маркус. – На полуострове их называют «пляжными мальчиками». Вы наверняка с ними общались, вы же крымчанка.

– Почему я должна была общаться с «пляжными мальчиками»? – возмутилась Лена. – Их интересуют только курортницы.

– Вы не правы. В молодости я довольно долго тусовался с «пляжными мальчиками» и женщинами, приезжавшими в Крым на отдых, и даже написал книгу о курортных романах, – решил развить тему старик. – Так вот, первое, на что обращают внимание мужчины на курорте, – это внешние данные дамы. 90—60—90 будут пользоваться большим спросом, чем все прочие, даже если она из Нижнего Тагила, а не из Москвы.

– Вы не правы. Сегодня сантиметры не главное, – быстро возразила Лена. – Мужчину можно покорить интеллектом, хорошими манерами и темпераментом. Бывает, что за неприметной внешностью скрывается вулкан страстей.

– И этот вулкан страстей может обрести еще большую ценность, если его разбудил конкретный мужчина, скажем, опытный массажист.

Лена хотела что-то возразить, но потом, внимательно посмотрев на соседа, промолчала.

– Вообще-то, странная штука жизнь, – продолжил писатель. – То, что запрещено и осуждается – может стать смыслом жизни, единственной радостью, главным в жизни. А то, что освящено печатью ЗАГСа, быстро приедается, становится пресным и неинтересным. Я вам рассказывал о шизофреничке, которая десять лет провела в супружеской постели со своим мужем, оставаясь девственницей, а потом она «пошла по рукам» с такой ненасытностью, что у мужчин просто слетала крыша от этого вулкана страстей. И это исторический факт, а не домыслы журналистов. А есть женщины, которые даже не пытаются хоть что-то изменить в своей сексуальной жизни. Они доживают до глубокой старости, а вспомнить о прожитой жизни нечего: отчеты в налоговую, объяснительные записки, телесериалы по вечерам, и все. Вы не боитесь повторить судьбу такой женщины?

– Чего вы добиваетесь? Вы хотите, чтобы я начала обсуждать с вами свои любовные приключения. Этого не будет, – зло бросила женщина, и неожиданно схватив его руку, продолжила, как показалось Маркусу, «задыхаясь от смелости». – А может, вы хотите, чтобы я отдалась вам прямо здесь, в кресле, на высоте десять тысяч метров и потом вспоминала об этом приключении всю оставшуюся жизнь? Давайте попробуем. Я могу это сделать прямо на глазах стюардесс, а вы?

– Мне нравится ход ваших мыслей, – широко улыбнулся Маркус. Неожиданно он сжал ее руку и, посмотрев в глаза, продолжил. – Я думаю, что у нас с вами еще будет время для того, чтобы исполнить все свои тайные желания в более комфортных условиях.

– Мечты, мечты, где ваша сладость, – оттолкнув от себя старика, произнесла Лена.

«Нет, она не похожа на шизофреничку, – сделал неожиданный вывод Маркус. – Ориентируется в себе, во времени, не выкладывает наружу то, о чем не принято говорить с незнакомыми людьми, у нее нет галлюцинаций ни слуховых, ни зрительных, ни тактильных. Она активно защищает «свои ценности». Мало того, ее состояние не вписывается и в невроз. Если б она страдала неврозом навязчивых состояний, то завалила бы меня жалобами на здоровье и на окружающих ее людей. Тогда возникает вопрос, что вызывает у нее приступы страха? Может быть, наркотики?

Маркус бесцеремонно схватил свою соседку за руку и стал осматривать ее вены.

– Вы думаете, что я наркоманка? – возмутилась женщина. – Смотрите, сколько угодно. Мне скрывать нечего.

«Она не отдернула руку, не испугалась, что я обнаружу следы от уколов, – отметил про себя Маркус. – Да их там и нет. Но это еще ни о чем не говорит. Она могла курить спайс, нюхать кокаин или принимать «успокаивающие таблетки».

Женщина внимательно следила за действиями соседа. Наконец, она не выдержала и сказала: «А я знаю, о чем вы думаете. Вы хотите затащить меня в свою постель? Признайтесь, я вам понравилась?».

– Вы попали в самую точку. Мимо такой красавицы пройти невозможно, – решил подыграть Маркус.

– Но этого никогда не будет! У меня есть муж, который меня устраивает во всех отношениях. Вы не забывайте, кто вы и кто он. Он на тридцать лет моложе вас. Думаю, что этого достаточно, чтобы навсегда закрыть эту тему!.

В это время стюардесса выкатила в проход тележку с едой и стала раздавать авиационные «сухие пайки» и упаковки с соком. Лена развернула пакет, достала булочку и с жадностью набросилась на еду.

Тайна погибшей женщины

«Вот и прекрасно, – размышлял старик, откинувшись на спинку кресла. – Одну проблему решили. Есть время передохнуть. Как бы сейчас я хотел лежать дома на диване и смотреть телевизор, ни о чем не думая! Только идиоты летают в самолетах тринадцатого, в пятницу, с посадкой во взорванном аэропорту. Это же надо такое, за три часа до вылета самолета на моих глазах убили женщину. Мотоциклист не просто сбил ее на дороге, но и специально второй раз проехал по ее лицу. Он хотел быть уверенным, что она погибла. Такого показательного убийства в Крыму еще не было. Убийца не только увез документы, проливающие свет на деятельность „оборотней в погонах“ в московском СИЗО, но и предупредил журналистов, чем для них может закончиться дальнейшее расследование этого дела. После этого ЧП я должен был сдать билет и остаться в Ялте, но я отправился в аэропорт. Ну, как же, у меня же презентация „13-й книги“ в Москве, на Арбате. И вот результат. Рядом со мной сидит закодированная „страхом смерти“ женщина. Конечно, это может быть случайностью, но и полностью исключить, что эти два события связаны друг с другом, нельзя. Лена может быть закодированной на смерть шахидкой. Все! Стоп! Так можно сойти с ума. Надо успокоиться и отбросить кодирование. Лена может оказаться просто психически больной женщиной, и ее страх – всего-навсего проявление болезни».

Маркус закрыл глаза и в мыслях неожиданно оказался в партере театра на Таганке. Он бывал на Таганке раз десять. Это был его любимый театр в Москве.

«Интересно, а как бы они сыграли эту сцену. События разворачиваются на борту самолета за полчаса до взрыва. На сцене двое. Старик, который пытается спасти свою жизнь, и террористка-смертница. Любимов наверняка разыграл бы любовную сцену, превратив вздорного старика в вышедшего на пенсию «пляжного мальчика»? А почему бы и нет. Классная идея, – стал фантазировать писатель. – «Пляжный мальчик» профессионал в этом деле. Охмурять курортниц он начал с восемнадцати лет. В молодости женщинам нравилась его спортивная фигура, накаченные мышцы и южный темперамент. В шестьдесят от этого ничего не осталось. Теперь он может только говорить о прошлом, вспоминать свою бурную юность. Но этими разговорами невозможно соблазнить женщину. Он должен что-то придумать для того, чтобы она заинтересовалась этим стариком и отказалась от своих планов. Это его роль. А вот по мнению актрисы, любить эту старую развалину невозможно. То, что он говорит, – это бред. Он родился стариком. Древним, нудным, навязчивым. А у нее еще все впереди, даже если этот самолет сгорит на земле вместе с ее соседом. Она выживет и встретится с ним, со своим любимым, который послал Лену на верную смерть!

Чем закончится пьеса? Неважно. Пусть говорят, вспоминают, флиртуют, обманывают друг друга. Последние тридцать минут жизни. Старик-писатель знает о том, что самолет погибнет, а женщина, женщина – живет надеждой на будущее. Она думает, что останется живой после катастрофы и еще встретит того, кто сделает ее счастливой, любимой, красивой и желанной».

Маркус Крыми увлекся идеей. Ему надоело бороться за свою жизнь. Что-то решать, кого-то спасать. Он выдохся. В этой борьбе он проиграл тем, кто придумал «психологическую бомбу». Маркус уже забыл о презентации «13-й книги» в магазине «Арбат» и о тех проходимцах, которые купили ему билет до взорванного аэропорта на пятницу тринадцатого. Все! Решено! К черту всех! На сцене Маркус Крыми и Лена. Но он не станет ее охмурять словами. Какая любовь может быть у старика и молодой женщины?!

Маркус посмотрел в иллюминатор. Он надеялся увидеть внизу землю, реки, озера, но за толстым непробиваемым стеклом плыли свинцовые облака.

«Это последнее, что мы увидим в этой жизни», – пронеслась в голове страшная мысль. Новая волна страха накатила на старика. У него сжало сердце, как при инфаркте, а в голове зазвучал мистический рекламный слоган: «Взорванный аэропорт – взорвет самолет!». Неожиданно он вспомнил, как умирал Вольф Мессинг. В конце жизни Вольф Григорьевич стал беспомощным человеком, измученным болезнями, потерявшим свою магическую силу. Гипноз, внушение, телепатия – все это с годами куда-то уходит. И тот, кто всю жизнь творил чудеса, превращается в больного никому не нужного старика.

Боль за грудиной нарастает. Старик дышит широко открытым ртом. Он задыхается и отключается от окружающего мира. У него кружится голова, он перестал реагировать на слова своей соседки. Лена что-то ему говорит, но он не слышал ее. Маркус видит страшный финал своей жизни. Во время посадки самолет цепляет кроны деревьев, разваливается в воздухе на куски и падает в болото.

Лена хватает за руку старика и кричит в самое ухо: «Вам плохо? Вы меня слышите?».

– Я вас слышу, – наконец обретает дар речи старик. – Мы будем говорить с вами о любви, детективах и героях моих книг.

– Эти разговоры нас не спасут. Мы все равно погибнем, – придвинувшись к самому уху старика, зашептала женщина. – Спасения нет! Это случится во время посадки. Взорванный аэропорт – взорвет самолет!

– Этого не будет, – попытался успокоить женщину старик. Но он был неубедителен, потому что уже сам поверил в неминуемую смерть. – Сегодня на моих глаза женщину убили мотоциклом в тот момент, когда она увидела тех, кто ее должен был спасти. Мы не успели. Преступники похитили важные документы, теперь они в безопасности. Они празднуют победу и не представляют, что их ждет в ближайшие дни.

– Их убьют? И это сделает Марат?

– Когда человека лишают выбора, он поступает правильно, – ушел от ответа писатель. – Лена, то же самое ждет и твоих друзей. Они придумали для себя алиби, уничтожили улики, изобличающие их, и в суде им нечего будет предъявить. Вот только суда не будет! Их убьют, как бешеных собак! У тебя еще есть шанс оставить в живых своего любимого. Помоги ему! Откажись от своей миссии. Мы можем предупредить экипаж.

– Нам никто не поверит, да они и сделать ничего не смогут. Потому что это судьба, – откинулась на спинку кресла женщина. Неожиданно она выпрямилась, распустила волосы, и пристально посмотрев на старика, продолжила. – Все будет иначе. Через несколько минут самолет пойдет на посадку, мы приземлимся в поле, и вместе со всеми покинем его, и вам не придется убивать Ахмета и его друзей! А потом, я встречусь с ними в Крыму…

– Лена, вы меня убедили, – решил подыграть женщине старик. – Если мы не можем повлиять на предстоящие события, тогда есть смысл поговорить о прошлом. Может, в этом прошлом и спрятан ключ к спасению?

Маркус уже не думал о диалоге с женщиной. Театр исчез из его подсознания, как и не сыгранная им последняя роль в спектакле по имени жизнь. Роль ученика Мессинга, спасающего людей от неминуемой смерти.

– Расскажите о своих книгах. Откуда вы берете сюжеты?– ровным спокойным голосом спросила Лена. – Как можно стать героем ваших книг?

«Ей не нужен ответ. Спросила, чтобы спросить. Так спрашивают на улице у знакомого: „Как здоровье?“, надеясь услышать короткое: „Не дождетесь!“, чтобы продолжить путь с чувством исполненного долга», – подумал Маркус, но вслух ответил:

– Все, кто когда-либо встречался со мной, рано или поздно попадали в переплет. Дело в том, что в моих романах много разных людей. Я даже не знаю, откуда они берутся и зачем они нужны читателю. Проблема в том, что я не учился этому ремеслу. Мои детективы рождались из хаоса, из какой-то запутанной истории, которую я пытался распутать сам. Иногда – это удавалось, и тогда появлялись книга и читательские отклики, но чаще мне не удавалось раскрыть преступление, потому что главные герои действовали нелогично. Они представлялись мне сумасшедшими артистами, разыгрывающими перед единственным зрителем бездарные спектакли. Эти истории так и остались незавершенными главами новых книг. Однажды я даже попытался собрать вместе эти нереализованные сюжеты под одной обложкой, но детектив не получился, потому что в главные герои пробились неадекватные люди с большими черными тараканами в голове.

– Сумасшедший не может быть героем детектива, – решила прервать поток сознания своего соседа Лена. Ее поразило фраза старика: «неадекватные люди с большими черными тараканами в голове».

– Я знаю, о чем вы сейчас подумали, – одними губами усмехнулся старик. – Вас смутило, что я добавил к газетному штампу два слова «большие и черные». Всего два слова, которые не меняют смысл, не усиливают и не уточняют привычный образ. Но эти два слова в виде нового образа проходят в ваш мозг, минуя все стандарты и правила. Признайтесь, от этих слов вам стало как-то неуютно, потому что вы живете по придуманным людьми правилам. И из-за этих стандартов вы не можете представить себе сумасшедшего героя детектива. А вам не приходила в голову мысль о том, что самые страшные преступления чаще всего совершают именно сумасшедшие?

– Вы пытаетесь меня запутать. Одно дело реальное убийство, совершенное душевнобольным, и совсем другое – «детективное чтиво». У детектива существуют законы жанра. На первой странице труп и главный подозреваемый. А дальше автор бросает ложный след, обвиняет в убийстве невиновного, сделав ложную версию весьма правдоподобной, и когда в это поверят все, называет истинного убийцу. И никаких сумасшедших. Вы просто не имеете права делать героем детектива сумасшедшего с его извращенной логикой, – неожиданно втянулась в дискуссию Лена. – Я очень люблю детективы. Если интересная книга, то я буду ее читать всю ночь. И не дай бог, если в книге на последних страницах пропадет логика, или появится спрятанная от читателей автором ГЛАВНАЯ УЛИКА. Я не возьму больше в руки ни одной книги этого писателя. И еще, насколько я знаю, логика сумасшедшего – это отсутствие всякой логики.

– Возможно, вы и правы, но не во всем. Скажите честно, вы можете поверить в то, что севастопольский серийный убийца-людоед Шалин – нормальный человек? Он убил и сожрал четырех потерпевших.

– Нет.

– А врачи взяли и признали его нормальным для того, чтобы избавить эту землю от страшного монстра. Они не хотели держать каннибала всю оставшуюся жизнь в психиатрической больнице. И теперь из-за этой бумажки-экспертизы мы должны относиться к нему, как к нормальному человеку, – продолжил раскручивать людоедскую тему Маркус Крыми. – Мало того, теперь этот преступник с его бредовой логикой может стать героем детектива из-за того, что врачи-психиатры приговорили его к расстрелу. Я думаю, для вас очевидно, что к расстрелу людоеда приговорил не суд, а врачи психиатры. Всего одно слово в казенной бумаге ВМЕНЯЕМ, и сумасшедший людоед попадает в камеру смертников.

– И правильно сделали врачи, зачем таким людям даровать свободу, – поддержала решение экспертов Лена. – Я бы на их месте поступила точно так же.

– Вы бы отправили душевнобольного человека на расстрел? – удивился Маркус. – А как же право на справедливый суд и для кого писаны законы в этой стране? Не может молодая симпатичная женщина быть такой кровожадной.

– Может. Еще как может! Вы не знаете женщин, но вы их увидите, особых женщин, – с угрозой проговорила Лена.

– Вы говорите о шахидах? – напрягся Маркус. И тут до него стал доходить особый смысл сказанных слов. На борту самолета, похоже, она не одна такая.

– Мне понравился ваш фильм про журналиста Марата, – ушла от вопроса Лена.– У меня сложилось впечатление, что это была реальная история. Я бы хотела с ним встретиться не во сне, а в реальной жизни.

– Если мы останемся живы, то вы с ним обязательно встретитесь, – пообещал Маркус. – Скажите, только правду, а чем он вам понравился?

– Симпатичный мужчина, с порочной идеей в голове, способный на мужской поступок. Разве этого мало? – пристально посмотрела на Маркуса женщина.

– Красивого мужчину полюбить не сложно, – глубокомысленно проговорил старик. – И в этом я на вашей стороне. Мне самому нравились красивые молодые женщины с ногами от ушей. Мне были неинтересны те, кто старше меня. Возможно, что в свои двадцать лет я был не прав, но в то счастливое время тридцатилетние «старухи» меня не интересовали. Женщина для меня всегда была объектом любви, а не субъектом умных разговоров о политике, литературе, театре.

– Стандартное поведение самца, – скривила губки Лена. – Вы не хотели видеть в женщине личность. Вас интересовало ее тело, ноги, губы.

– И что в этом плохого, – усмехнулся писатель. – Я любил женщин за то, что они женщины. А те, кто изображал из себя недотрог-феминисток, превращались в спортивный кубок, к которому надо было прильнуть ради спортивного интереса. Это была одноразовая любовь!

– Вы их брали силой? – Лена уже с интересом смотрела на старика. Вначале она вообще не видела в нем мужчину.

– Нет, что вы. Уболтать можно любую словами, жестами, внушением. Бывало, удавалось превратить ледяную снежную королеву в пылающий вулкан страсти, но это было исключением из правил. Обычно, те, кто изображал из себя феминисток и борцов за равноправие полов, были настолько неинтересны и скованны в постели, что второй раз встречаться с ними не было никакого желания, – скривился, как от лимона, Маркус. – У меня даже была своя теория. Я полагал, что феминистками становятся неудовлетворенные фригидные дамы после тридцати, страдающие психопатиями и неврозами. Отказ от секса с мужчиной и продолжения рода – болезнь, патология, которую надо лечить. И если сейчас перекинуть мостик из прошлого в будущее и заговорить о вас, как о женщине, то можно предположить, что вы подпадаете под эту категорию дам. Я дотрагиваюсь до ваших рук, и чувствую дыхание ледника. Вы не способны на сумасшедшую любовь, вас устраивает монотонная жизнь в браке, ваш бизнес, который никогда не сделает вас по-настоящему богатой женщиной. Только не подумайте, что я пытаюсь вас унизить или оскорбить. Но у меня такое ощущение, что молодой красивый мужчина не сможет стать вашим близким другом или любовником, потому что вы ему будете неинтересны, как женщина. Вы меня считаете стариком, но ведь и вы уже, как говорил поэт, «пожившая-поднаторевшая». А молодость – это когда горят глаза при виде красивого мужчины, когда женщина готова броситься на шею незнакомцу и утащить его в омут любви.

Слова старика не на шутку обидели Лену. Она не считала себя фригидной старухой ледникового периода.

– Вы не правы, – наконец, произнесла Лена. – Вы не разбираетесь в женщинах, не знаете меня и… несете всякую чушь.

– Скрупулезно подмечено, – улыбнулся Маркус Крыми. – Не мне судить, разбираюсь я в женщинах, или нет, но я сказал то, что думаю, и это стопроцентная правда. Или у вас есть реальные аргументы, которые поставят под сомнения мои выводы?

Старик откровенно брал женщину «на слабо». Защищаясь, она должна была хоть что-то сказать о своих любовниках и о тех, кто мог закодировать ее «страхом смерти». Прием, честно говоря, «детсадовский», но в данной ситуации он должен был сработать.

– Вы добиваетесь от меня предсмертной исповеди, а может, вы хотите узнать, какая я бываю в руках любимого человека? – перешла в атаку Лена.

– Ставлю сто против одного, максимум, на что вы способны, – это иммитировать оргазм в кровати с мужем, – Маркус демонстративно отодвинулся от женщины, поправил очки и заявил с насмешкой, – дескать, вы даже и этим не занимаетесь. Так, двухминутная обязательная программа, и все.

– Показала б я тебе, дедушка, как я умею любить, но ты ж умрешь от этого, – с издевкой проговорила Лена. Слова старика ее просто взбесили. Лицо женщины раскраснелось, глаза метали молнии в сторону вздорного старика. Она уже не контролировала себя и готова была придушить гипнотизера, который откровенно издевался над ней и ее мужем.

– Не обижайтесь, я пошутил, – неожиданно сменил тон Маркус. – Я ищу причину вашей болезни. И ваши любовники меня интересуют в качестве… подозреваемых в теракте. У меня сложилось впечатление, что этот страх и спазмы в животе вызваны каким-то лекарством или наркотиком. Вспомните, что вы принимали перед полетом.

– Вы ошибаетесь. Я не принимаю наркотиков, и у меня нет любовников. Я порядочная женщина. И на этом ставим точку, – зло произнесла Лена.

– Не принимала, значит, не принимала, – чуть слышно пробормотал Маркус Крыми. – Я не господь, могу ошибаться.

Женщина отвернулась от писателя и долго молчала, потом продолжила ровным голосом: «Я видела фильм о Мессинге. Он на меня не произвел должного впечатления. Расскажите о своих встречах с Вольфом Мессингом».

– О Мессинге мы поговорим на земле. До посадки остались считанные минуты, и этот разговор ничего не изменит.

– Изменит, многое изменит. Здесь, в самолете, вы изображаете из себя великого сыщика, спасителя и мессию. Но на самом деле вы такой же преступник, как и все мы. Вам не приходило в голову, почему мы с вами оказались в соседних креслах?

– Не знаю, думаю, что это случайность, – пожал плечами Маркус.

– А мне кажется, что эти билеты для всех покупал один и тот же человек. Им важно было, чтобы вы сидели рядом со мной и выполнили строго отведенную для вас роль.

– И что это за роль? – бесцеремонно перебил Лену писатель. – Я должен буду напасть на стюардессу, взорвать дверь в кабину пилотов?

– Напрасно ёрничаете, вы исполняете роль ретранслятора моих страхов, – понизив голос, шепотом произнесла женщина.

– Полный бред. Какой ретранслятор, какие страхи? С чего вы это взяли? – вскочил с кресла Маркус Крыми. – У вас, что, крыша поехала?

– А я смотрела по сторонам во время взлета, я все видела, – невозмутимо продолжила Лена. – Свой страх я смогла передать только одному человеку, который сидел рядом со мной. Вы же, превратившись в атакующий компьютер, сможете посеять панику в кабине пилотов, потому что вы гипнотизер, способный передавать информацию при помощи телепатии.

– Вы переоцениваете мои возможности. Атаковать кабину пилотов я не могу, потому что хочу остаться в живых, – возмутился Маркус. – И это главное противоречие в выстроенной вами модели поведения.

– Не вижу противоречия. Ваш мозг будет действовать, как зараженный вирусами компьютер, – продолжила Лена.

– Сравнивать человеческий мозг с компьютером… – засомневался Маркус Крыми. – В беседах с Мессингом у меня не было такого аргумента.

– Но вы же целенаправленно грузили меня криминальными историями. Признайтесь, это же была вполне осознанная атака на мозг. Чего вы хотели добиться от меня?

– Любви, Лена! Только любви! Вы не можете себе даже представить, что этот дряхлый старик, вспомнив о своем прошлом, – решил при помощи гипноза «признаться в любви» молодой красивой женщине. А ведь это так. Я действительно хотел обратить ваше внимание на свою скромную персону придуманными историями, – попытался уйти от опасной темы Маркус. Он не знал, о чем можно говорить с этой женщиной и как себя вести дальше. В последних ее словах можно было усмотреть попытку втянуть соседа по креслу в ее бредовые построения: «зараженный вирусом компьютер», «целенаправленно грузил криминальными историями». Чаще всего в системный бред вплетают гипнотизеров больные шизофренией. Если это случилось, то спорить с ней бессмысленно. Маркус бросил взгляд на женщину. Ему показалось, что Лену опять накрыла волна страха.

– С вами что-то произошло? – поинтересовался Маркус у неожиданно замолчавшей женщины.

– У меня все в порядке. Просто мы идем на посадку, и мне стало страшно. По-настоящему страшно! – еле слышно произнесла женщина. – Я вижу на земле пылающий самолет, осколки фюзеляжа и людей в белых халатах. А еще по громкоговорителю звучит сообщение, что во время аварии погибли все. И вот сейчас пришло новое сообщение из параллельного мира: выживут двое: мужчина и женщина. Так что у вас есть шанс, а я погибну, как Жанна Д*Арк, в огне и страшных муках. Там уже все решили. Вы не хотите мне что-нибудь сказать перед смертью?

– Перестаньте думать о глупостях. Все будет хорошо, – отмахнулся от жуткого предсказания Маркус. – Нас встретят в аэропорту коллеги по книжному бизнесу, и я отвезу вас на презентацию своей тринадцатой книги. А потом мы поедем к вам в гости и разберем по винтикам эту запутанную историю. Надеюсь, вы не будете возражать против нашего более тесного общения? – Маркус не знал, о чем еще можно говорить с этой запуганной вконец женщиной.

Неожиданно Лена судорожно вцепилась в рукоятку кресла, перестав реагировать на слова, она тяжело дышала.

– Он говорил, что самолет взорвут слуги дьявола. Я встречалась с дьяволом! Его звали Ахмет. Запомните, Ахмет! – чуть слышно прошептала женщина.

Неожиданно Лена расстегнула страховочный пояс и со словами «Пропустите, мне в туалет!» – бросилась бежать в салон бизнес-класса.

– Самолет идет на посадку! – закричал Маркус. – Это опасно! Остановитесь!

На этот крик среагировали еще три женщины, которые бросились вслед за Леной к кабине пилота. У них так же, как у Лены, были расширены зрачки глаз от ужаса. С криками «Спасите! Мы гибнем!» они со всех сил стали стучать в кабину пилота.

Маркус, осознав реальную опасность со стороны обезумевших женщин, бросился вслед за Леной. Он схватил ее за руку и попытался оттащить от кабины пилотов. Однако оторвать от двери обезумевшую женщину ему не удалось. Не смогли этого сделать и подбежавшие к двери стюардессы. Они пытались уговорить женщин сесть на место и успокоиться. Но никакие слова на них не действовали. Тогда Маркус, вспомнив свою прежнюю работу, схватил Лену за горло, перекрыл ей кислород, и потащил обмякшее тело в салон.

– Душите их! Душите! – кричал Маркус стюардессам, – иначе мы погибнем!