Глава I
НАСЛЕДСТВО
В дверях подъезда Даша столкнулась со Стасом.
– Ты куда?
– На кудыкину гору! Между прочим, тебе звонила Софья Осиповна, просила срочно с ней связаться. Пока!
И он унесся.
Даша подождала лифта, но его кто-то держал наверху, и она побежала пешком на четвертый этаж. Даже хорошо, лишняя нагрузка! Дома никого не было. Она забросила сумку к себе в комнату, достала из холодильника ледяную минералку и налила себе большой стакан. С жадностью отхлебнув водички, которая приятно ударяла в нос, она набрала номер любимой бабушки.
– Бабуль, привет! Стас сказал, ты звонила!
– Да, детка, звонила, мне надо с тобой повидаться, тут такая причудливая история…
– Причудливая? – удивленно засмеялась Даша. – Опять кто-то покушается на твоих ослов?
Дашина бабушка собирала маленьких игрушечных осликов, и однажды с ее коллекцией случилась весьма загадочная история.
– Нет. Никто ни на что не покушался. Но ты, моя дорогая, получила наследство.
– Я? Наследство? – ахнула Даша. – Ты шутишь, да?
– Ничего я не шучу. Вполне серьезно.
– Бабуль, от кого наследство? Что ты говоришь?
– От моей соседки.
– Миллион долларов?
– Ишь чего захотела! – засмеялась Софья Осиповна. – Нет, от этого наследства ты богаче не станешь.
– Бабушка, я ничего не понимаю! – рассердилась Даша. – Объясни толком!
– Пожалуйста. Объясняю – ты помнишь Евгению Митрофановну, она жила со мной на одной площадке?
– Такая старая барыня на вате?
– Да, именно.
– Я помню, ты говорила, что она умерла, но это же еще в прошлом году было.
– Совершенно верно. Вчера как раз был год со дня ее смерти. А это значит, что, выполняя волю покойной, я должна отдать тебе то, что она просила.
– Но что? – закричала Даша. – И почему ты раньше не говорила?
– Видишь ли, детка, Евгения Митрофановна просила отдать это тебе только в том случае, если в течение года за этим никто не явится. Зачем же было говорить?
– Бабушка, я сейчас сойду с ума! Хоть скажи, что там такое?
– Да всякое старинное барахло, впрочем, есть довольно красивые вещицы, хотя я уже не помню, Евгения Митрофановна мне показывала, я просто постеснялась отказаться, а с тех пор больше не заглядывала в этот баул.
– Баул?
– Ты не знаешь, что такое баул?
– Знаю, конечно, но… Бабушка, почему она мне это оставила? Она же меня видела, наверное, раза три? Кто я ей?
– Дашенька, давай не будем обсуждать все это по телефону, к тому же ко мне через десять минут ученик должен прийти. Приезжай к пяти часам, сама все посмотришь и решишь, что с этим делать.
– Хорошо, – согласилась Даша и в растерянности положила трубку.
Как странно. С какой стати совершенно чужая старушка оставляет ей наследство? Наверное, она просто из ума выжила, вот и все, решила Даша и пошла на кухню перекусить после школы. Однако старый баул, завещанный ей, необычайно взволновал девочку. Ей не терпелось уже заглянуть в него. А у бабушки опять ученики… Надо ждать до пяти. И дома, как назло, никого. Просто нет сил ждать, и она позвонила Оле. Но той не было дома. Промаявшись еще час, Даша выскочила из дома и понеслась к метро.
Ровно в пять она уже звонила у бабушкиной двери.
– О, ты фантастически точна! – воскликнула с улыбкой Софья Осиповна. – Вот что значит любопытство!
– Привет, бабуль! Выглядишь потрясно! Прическа новая!
– Да, я нашла нового парикмахера. Тебе нравится?
– Не то слово.
– Ладно уж, не буду тебя томить, иди, получай свое наследство.
В комнате на кресле стоял старый баул из черной потрескавшейся от времени кожи. У Даши от волнения даже сердце забилось где-то в горле и пересохло во рту.
– А как он открывается? – охрипшим голосом спросила она.
– Данюша, что ты так волнуешься, там же не сокровища аббата Фариа, – засмеялась Софья Осиповна, помогая внучке справиться со старым замком.
Из баула пахнуло лавандой. И пылью. Даша чихнула. И вытащила лежавший сверху изящный кожаный футляр. Дрожащими руками открыла его и увидела маленький, удивительно изящный веер из слоновой кости, украшенный тонкой резьбой.
– Какая прелесть! – взволнованно прошептала Даша. – Он очень старинный, да?
– Да. Но он сломан, видишь, одна пластинка обгорела, другая еле держится.
– Неважно. Я дам Петьке, он починит. – Даша осторожно спрятала веер в футляр и отложила в сторонку. Потом вынула из баула большой шарф терракотового цвета с поблекшим золотым орнаментом и такие же шелковые туфельки на маленьком каблучке, но совсем крохотные, словно они были сделаны для ребенка. – Бабушка, какая прелесть! Но их же никому не надеть… Просто Золушкины башмачки… У нее была такая маленькая ножка?
– Нет, это не ее, а ее бабушки.
– Ни фига себе! Это сколько ж им лет?
– Ох, думаю, много!
– Но это же музейные вещи!
– Может быть.
Даша достала еще несколько вещиц. Кружевную пожелтевшую пелеринку, несколько облезлое боа из бледно-лиловых перьев, так щедро присыпанное лавандой, что и Даша, и бабушка расчихались, два фарфоровых браслета с медальончиками, на которых был изображен сельский пейзаж с фигурками идущих по тропинке женщины и девочки.
– Бабушка, это на какую же тонкую руку! – воскликнула Даша.
– Чудачка! – засмеялась Софья Осиповна, – это не браслеты, а кольца для крахмальных салфеток. Кстати, я думаю, это действительно ценные вещи. Антиквариат. Вот выйдешь замуж, будешь сервировать стол на двоих… Тет-а-тет.
На самом дне баула лежали вышитая бисером маленькая сумочка и перламутровый театральный бинокль. Даша открыла сумочку. Там обнаружилась завернутая в тряпицу брошка. На бледно-голубом фоне белая женская головка.
– Боже, какая красота! – воскликнула Софья Осиповна. – Я этого не видела. Просто удивительно! Это камея, но очень редкая… Смотри, у нее голубой фон и вытянута она не вдоль, а поперек… Что ж, Дашенька, не такое уж плохое наследство тебе досталось.
– Да я просто в восторге! Это так… так красиво, так романтично, правда?
– Несомненно. Я и то разволновалась.
– Но скажи, почему же она это мне оставила?
– Ну, не совсем тебе все-таки… Евгения Митрофановна рассчитывала, что кто-то за всем этим придет.
– Но кто? Кто должен был прийти?
– Она мне не сказала.
– Но тогда почему она не оставила это все просто тебе, например? Почему мне?
– Ну, я не знаю… Это действительно немного странно… Но раз она так захотела… Я ей много о тебе рассказывала. Она знала, как ты мне дорога.
– Бабушка, а ты с ней дружила, да?
– Можно сказать и так. Во всяком случае, я в последние два года ее жизни много ей помогала, и мы частенько с ней беседовали подолгу. Она была интересным человеком, незаурядным, и судьба у нее была трудная.
– У нее никого из близких не осталось?
– Да нет, кто-то имелся, но не знаю, кто именно. Она вообще-то довольно закрытая была. О себе говорить не любила. И удивительно умела слушать. Очень живо интересовалась всем на свете, а я, общаясь с ней, чувствовала себя совсем молодой, понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Даша. – И все-таки это странно… Бабушка, а кто сейчас живет в ее квартире?
– Квартиру она завещала внучке своей старинной подруги, а та, дама весьма деловая и преуспевающая, эту квартиру продала, и теперь там живет очень милая семья, муж и жена, оба преподаватели в Академии художеств.
– Но почему же она не завещала этот баул той внучке?
– Вероятно, опасалась, что та просто выбросит это все к чертям собачьим. А ей этого не хотелось. Наверное, чувствовала, что ты сумеешь это оценить по достоинству. Ты ведь оценила?
– Еще бы! – с энтузиазмом воскликнула Даша, аккуратно складывая наследство в баул.
– Ты эту камею береги, – посоветовала Софья Осиповна. – Это настоящее произведение искусства.
– Бабушка! – оскорбилась Даша. – Я буду беречь ее как зеницу ока! И все равно мне странно! Неужели та внучка не могла бы оценить такую красоту? Допустим, остальное ей ни к чему, но камея-то?
– Не знаю, Данечка. Евгения Митрофановна была все-таки странная.
– А она, когда тебе про это наследство говорила, была в своем уме?
– Абсолютно. У нее вообще маразма не наблюдалось. И более того, она, например, велела Кире…
– Кто эта Кира?
– Та самая внучка подруги. От Киры она потребовала, чтобы та во что бы то ни стало поместила в газете объявление о смерти.
– Какой смерти?
– Ну как какой? После смерти Евгении Митрофановны Кира должна была поместить объявление.
– Она поместила?
– Разумеется!
– Не вижу в этом ничего странного, – пожала плечами Даша. – Бабушка, а у тебя случайно нет фотографии Евгении Митрофановны?
– Нет, к сожалению, нет. Мне и самой жалко. Ну, Дашка, может, чайку попьем? У меня есть потрясающие пирожные!
– Давай!
– А как дела в школе? – спросила Софья Осиповна, доставая из холодильника коробку с пирожными.
– Надоела мне эта школа хуже горькой редьки! Дождаться не могу, когда каникулы начнутся, – проворчала Даша.
– А как твои друзья поживают?
– Нормально поживают.
– А Петя мой любимый?
– Твой любимый Петя – лучший ученик в классе.
– Когда он успевает? – улыбнулась Софья Осиповна. – Он же вечно занят какими-то посторонними делами!
– Способный жутко.
– И по-прежнему в тебя влюблен?
– Кажется, да.
– А ты?
– Бабушка!
– Ладно, когда влюбишься, сама примчишься и все мне расскажешь. А Юрик твой не подает признаков жизни?
– Бабушка, эта тема закрыта раз и навсегда!
– Извини. Я думала, у тебя все прошло… – тихо произнесла Софья Осиповна. – Извини.
– Не стоит извиняться, бабуль. У меня и вправду все прошло, но вспоминать об этом я не люблю.
Когда Даша собралась домой, ей вдруг показалось, что с таким баулом на улице она будет выглядеть нелепо.
– Бабуль, может, дашь мне какую-нибудь нормальную сумку, а?
– Боже, какие глупости терзают нас в юные годы! – засмеялась Софья Осиповна. – Помню, мне было лет семнадцать и у меня на улице чуть-чуть оборвался подол у плаща. Мне это показалось мировой трагедией, а теперь я на такие вещи не обращаю внимания.
– Бабушка, не надо! Ты всегда такая нарядная, такая аккуратная.
– Ну я же все равно женщина, хоть и пенсионерка. Но если у меня оборвется подол, я не восприму это трагически, можешь мне поверить.
– А если ты в этот момент будешь с кем-то из твоих кавалеров?
– Посмеюсь над этим вместе с кавалером, только и всего. Но, учитывая твой глупый возраст, сумку я тебе все-таки дам. Хотя баул тоже часть твоего наследства.
– Бабуля, ты не думай, я его обязательно заберу, но только когда мы к тебе с мамой приедем или со Стасом… одним словом, на машине, понимаешь?
– Понимаю. Так и быть, спрячу его в кладовку.
– Спасибо! Ты самая лучшая бабушка на свете.
– Тоже мне, новость!
Когда Даша вернулась, дома были только Стас и тетя Витя. Но ей нездоровилось, и она уже легла. Даша не стала ее беспокоить и отправилась в комнату сводного брата.
– Стасик, а ты знаешь, зачем меня бабушка искала? – таинственным шепотом спросила она.
– Понятия не имею.
– Стасик, я наследство получила!
– Какое еще наследство? Бабушка тебе что-то подарила?
– Нет, ничего подобного, настоящее наследство! И совсем не от бабушки. Смотри, тут целый пакет!
– Ничего не понимаю!
– Я сама ничего не понимаю, но это так здорово!
Даша открыла пакет:
– Смотри, Стас!
Тот с любопытством заглянул внутрь:
– Барахло какое-то!
– Сам ты барахло! Смотри! – и она вытащила вышитую сумочку.
– Старая сумка, чему ты радуешься?
– Много ты понимаешь! Это не сумка, а ридикюль! А в нем вот что…
– Вот это да! Красотища! – Стас осторожно взял в руки камею. – Надо же… и вправду красиво!
– Это называется – камея! И притом очень редкая, так бабушка сказала! У нее и форма и цвет необычные, вот!
– И кто же это тебе оставил в наследство?
Даша все ему рассказала.
– Странно… очень странно, сестренка, ты не находишь?
– Нахожу, конечно, но все равно, приятно же…
– Но почему именно тебе?
– Откуда я знаю?!
– Это, Дашка, неспроста… Что-то за этим есть…
– Что? Что за этим может быть?
– Если бы я знал…
– Ну, если совсем честно, то мне это все досталось только потому, что в течение года никто за наследством не явился. А вчера как раз исполнился год со дня смерти старушки.
– А, ну это меняет дело, – даже с некоторым облегчением вздохнул Стас.
– Почему?
– Потому что это не специально тебе, а, так сказать, на худой конец.
– Фу, Стас, ты все испоганил!
– Все-таки ты еще маленькая, – засмеялся Стас, – хоть и выглядишь, как взрослая барышня. С такой камеей и со всем этим барахлом слово «барышня» тебе больше всего подходит. Ну и что ты со всем этим будешь делать?
– Беречь буду. А когда стану совсем взрослой, камею буду носить. Бинокль пригодится для театра, он вполне исправный. И эти кольца для салфеток тоже пригодятся.
– Ага, будешь устраивать романтические ужины при свечах, с крахмальными салфетками, на двоих! Так сказать, изысканный интим. Вот только с кем? С Петькой? – Стас расхохотался.
– Не волнуйся, я найду, с кем мне поужинать!
– Ну, вообще-то да… С этим проблем у тебя, я думаю, не будет. Только надо найти такого, сестренка, чтобы мог это все оценить по достоинству.
– Главное, чтобы он умел по достоинству оценить меня!
– Ого! Ладно, Дашка, иди спать, а мне заниматься надо, у меня сессия на носу!
Даша ушла. А ночью ей приснилось, что она пытается влезть в крохотные туфельки, ей это не удается, а какая-то незнакомая женщина с неприятным лицом смеется и говорит: «Чужое добро впрок не идет!»