Глава II
НАХОДКА
Тетя Липа и папа уже ушли спать, а мы с мамой все не могли наговориться. Она засыпала меня вопросами о моей парижской жизни, и чем больше было этих вопросов, тем теплее становилось у меня на душе. Что греха таить, иной раз мне казалось, что маме совсем не до меня и она даже рада, что я далеко, в другой стране...
– Мамочка, как хорошо, что я приехала... Ой, мама, а что там у Мотьки? – спохватилась я. – Мне Олег что-то говорил, будто ты...
– Да, у Мотьки грандиозные успехи, она репетирует в антрепризе у Илюши Меркулова, помнишь его? Он от нее в полном восторге и скажу тебе по секрету, ты ей пока не говори, он подыскивает еще одну пьесу, где у нее опять была бы главная роль.
– Мама, но это же просто здорово! Значит, она действительно будет актрисой!
– Думаю, она будет настоящей звездой, я видела, как она показывалась Илье. Это было так талантливо, я даже подумала, что, наверное, такой была юная Алиса Коонен, когда показывалась Станиславскому... Помнишь, ты читала ее мемуары? Такие же огромные синие глаза, поразительный артистизм...
Господи, неужели это все о моей подружке Мотьке? Но когда же я теперь с нею увижусь? Утром она в школе, а потом, наверное, в театре...
– Мама, а она каждый день репетирует?
– Думаю, что да. У них же скоро премьера...
– Тогда я заявлюсь к ней утром, часов в восемь!
– А ты проснешься? – засмеялась мама. – Смотри, уже третий час!
– Ничего, будильник поставлю!
– Ну дело твое. В таком случае иди спать. Да и мне пора, завтра с утра на телевидение...
Без четверти восемь я уже выскочила из дому и помчалась к Мотьке.
– Кто там? – спросил незнакомый голос из-за двери.
– Степанида, открой, свои! – сказала я.
– Кто свои?
Она произносила «хто».
– Открой или позови Матильду!
– Моотя! Тут хтой-то тебя спрашивает!
– Кто там? – раздался родной Мотькин голос.
– Матильда! Это я!
– Матерь Божья, Аська! – завизжала она.
Дверь распахнулась. Мы обнялись.
– Мооть, это шо, та самая Аська? – дернула Мотьку за рукав Степанида. Она была хорошенькая, чем-то похожая на Мотьку, только не такая хрупкая и изящная, а крепко сбитая, невысокая, с совершенно хулиганскими карими глазами.
– Та самая! – восторженно отозвалась Мотька. – Аська, ты когда приехала?
– Вчера вечером, поздно...
– Ой, Аська, а ты письмо-то мое успела получить?
– Успела, успела! Только ни черта не поняла...
– А тетя Тата тебе ничего не говорила?
– Говорила... Это просто потрясающе! Мо-тька, а мне можно будет на репетицию пойти?
– Нет, нельзя! – ответила Мотька и как-то странно подмигнула мне. – Илья Михайлович не разрешает... – И она еще раз мне подмигнула, едва заметно кивнув в сторону Степаниды.
– Понятно. Потерплю до генеральной...
– Степанида, быстро на кухню! – распорядилась Мотька. – Там уже все готово! А то в школу опоздаешь!
– А ты?
– Я сегодня прогуляю! – решительно заявила Матильда. – А то у меня времени не будет с Аськой пообщаться!
– И я не пойду в школу!
– Еще чего! Поговори у меня. Пойдешь как миленькая! И чтобы не смела вякать!
– А я твоей классной руководительнице скажу, что ты прогуливаешь.
– Да ради Бога! Подумаешь, большое дело! Говори, кому хочешь, доносчица – собачья извозчица!
– Я не доносчица!
– Пока нет, но, видимо, будешь... А среди моих друзей доносчиков нет и не будет. Вот и делай выводы.
Степанида задумалась. А я была поражена – до чего же повзрослела Мотька.
– Ладно, так и быть, не скажу... – широко улыбнулась Степанида. – Я понимаю, вам поговорить надо...
– То-то же! И давай быстрее ешь!
Выпроводив наконец Степку, Матильда опять бросилась в мои объятия.
– Ох, Аська, как же здорово...
– Ну, рассказывай! – потребовала я.
– Сейчас, сейчас... Ох, Аська, как же вовремя ты приехала... Как вовремя!
– А что, опять надо что-то расследовать? – пошутила я.
– В том-то и дело!
– То есть как? Ты шутишь?
– Какие шутки! Не до шуток мне! Не знаю, что и делать... Может, ты что-нибудь присоветуешь...
– Матильда, ты серьезно? – все еще не верила я.
– Да уж куда серьезнее... Погоди, я сейчас!
Она приволокла из кладовки стремянку и полезла на антресоли. Вытащила оттуда старый чемодан и подала мне.
– Открой!
Я открыла чемодан, откуда разило нафталином. Там лежали какие-то старые вязаные кофты, шапки, цигейковый вытертый воротник и все в таком роде.
– Моть, что тут такое? – спросила я и чихнула.
– Увидишь, – мрачно бросила Мотька и нагнулась над чемоданом. – На, смотри!
И она протянула мне какой-то сверток в черном пластиковом пакете, перетянутом бельевой резинкой.
Я осторожно сняла резинку и с опаской сунула руку в пакет. В нем лежала кожаная мужская сумочка, такие называются барсетками. Я вопросительно взглянула на Матильду. Она криво улыбнулась.
– Открой!
Я открыла «молнию» и оторопела – в сумке лежала толстая пачка стодолларовых купюр.
– Мотька!
– Вот тебе и Мотька!
– Откуда это?
– От верблюда! В буквальном смысле слова!
– То есть? – не поняла я.
– Ох, Аська, и почему все это на мою голову сыплется?
– Ты можешь толком объяснить, в чем дело! – рассердилась я. – Ты что, украла эти деньги?
– Украла? – вскинулась Мотька. – Я, по-твоему, воровка? Степка их... нашла.
– Нашла? – ахнула я. – Где это такие деньги находят, адресок не дашь?
– Запросто!
– Слушай, Матильда, ты, конечно, уже почти звезда, но будь добра, объясни простым смертным, что все это значит!
– Ох, Аська, не злись. Прости, подруга, я что-то не в себе... Я боюсь...
– Если ты мне сейчас же все не расскажешь, я просто уйду!
– Расскажу, обязательно расскажу, у меня на тебя вся надежда, я уж не знаю что думала, а как ты появилась, я решила, может, все еще обойдется...
– Матильда!
– Да, да, прости. Так вот, это случилось позавчера. Мы репетируем сейчас уже в театре, на сцене. После репетиции меня отвозят домой на машине... Это тетя Тата настояла, а наш администратор согласился, и обычно он сам меня отвозит...
– Ты и впрямь звезда, – хмыкнула я.
– Ладно тебе, просто я репетирую после школы, часто допоздна, ну и они говорят, что я им к премьере живая нужна... Они-то смеются... – всхлипнула Мотька. – Так вот, репетиция кончилась, Яков Леонидович, это администратор наш, подвез меня домой... Ох, зачем я все это рассказываю, дура набитая... Короче, вхожу я в квартиру, навстречу мне Степка вылетает, вид у нее еще тот, глаза горят, она хватает меня за рукав, даже раздеться не дает и тащит на кухню, а там на столе эта барсетка лежит, раскрытая. Я так и ахнула. «Степка, откуда это?» – спрашиваю. «Мотечка, я нашла! Мы теперь с тобой богатющие будем. Тут целых двенадцать тысяч, я пересчитала. Это ведь много, правда?» – радуется эта дура.
А у меня душа в пятки ушла. Неужто она украла? Да если даже нашла, тоже хорошего мало. Ну я к ней с ножом к горлу, колись, Степанида. А она рассказала, что ходила в магазин за молоком, а когда вернулась, лифт не работал, она пошла пешком и между третьим и четвертым этажом лежала эта барсетка. Ну, она и решила, что лучше всего взять ее домой. Дома поглядела, что там такое, и пришла в восторг. Теперь, говорит, можно папке написать, чтобы возвращался, она, дескать, теперь разбогатела и спасла семью. Видала дуру? Ой, Аська, что теперь будет? Я печенкой чую, не оберемся мы неприятностей, и это еще мягко сказано!
– Да почему?
– Как почему? Как почему? Думаешь, такие деньги просто так достаются? Или кто-то на них рукой махнет? Мол, потерял, и ладно? Я бы ни за что их не взяла! Ни за что! Пусть бы лежали, где лежат! Чужое добро впрок не идет, это я точно знаю!
– Тогда почему ты их не положила туда, где они лежали?
– Потому что... Ну, во-первых, слышала бы ты, как голосила Степанида, во-вторых, я растерялась, честно тебе скажу... Да и потом, откуда я знаю, что деньги к хозяину попадут?
– А может, объявление расклеить, а?
– Да я уж думала, но нет, это страшно...
– Почему? Напиши – такого-то числа, там-то найдена барсетка, и все. А уж, если кто позвонит, ты спроси, что там было, как она выглядит, ну, словом, сама понимаешь...
– Легко тебе говорить! Мы со Степкой что – две девчонки, живем одни, а тут такое дело... Может, это бандитские денежки, и они нас просто пришьют, как ненужных свидетелей, и вообще... Мне сейчас совсем о другом думать надо, у меня такое везенье...
– Погоди, Матильда, может, эти денежки тоже часть твоего везенья, а? Знаешь, одно к одному! Полоса такая счастливая, может это быть?
– Нет, не может!
– Почему?
– Потому что я чувствую – нехорошие это деньги! Я их боюсь! И не знаю, что делать!
– Так, может, в милицию заявить?
– Да, быстро же ты все забыла! А какая гарантия, что я в милиции на честного человека нарвусь? Нет, милицию в это дело лучше не мешать!
– Ну и что ты предлагаешь?
– Кабы знать... Я думала, ты что-нибудь предложишь...
– Слушай, а Федор? Ликин муж? Вот к кому надо обратиться!
– Обратилась бы, если б он в Москве был, а то они в свадебное путешествие укатили, за границу...
– Надолго?
– Нет, на две недели!
– Матильда, тогда все просто! Забудь на две недели об этих деньгах, а когда они вернутся...
– Думаешь?
– Конечно, он твой знакомый, муж Лики, частный детектив... Слушай, а Олегу ты ничего не говорила?
– Нет! И не буду! Он на меня кричать начнет, что я вечно во что-то влипаю и вообще... Не хочу!
– Ну и зря! Он отличный парень и так тобой гордится...
– А ты почем знаешь?
– Да он же меня встречал!
– Как? Почему?
– Потому что я всем сюрприз хотела сделать... Дед ему позвонил и попросил меня встретить, ну и вот...
– Ну я ему задам!
– Кому? – оторопела я.
– Олегу!
– Но почему?
– Он должен был меня предупредить!
– Почему это?
– По кочану!
– Глупости, Матильда! Дед просил его держать все в секрете, как же он мог проболтаться...
– Ну, если Игорь Васильевич просил...
– То-то же! И вообще, хватит на Олега бочки катить...
– Ишь, заступница, – проворчала Матильда, убирая барсетку с долларами обратно в чемодан. – Значит, говоришь, ждем Федора?
– Именно.
– Ну и ладно, мне все же легче стало, когда я приняла решение. Главное, чтобы эта охламонка никому не проболталась.
– Тебе с ней трудно?
– Да нет, я справляюсь... Только я сдуру, когда она приехала и была, как... побитая собачонка, чтобы немножко ее развлечь, взяла да и рассказала ей про «Квартет», про все наши дела... И теперь ей тоже охота что-нибудь расследовать.
– Да, это ты маху дала!
– Мне ее жалко было. Мама говорит, дядя Сема вряд ли вернется. Канада не ближний край, пока денег заработает, пока то да се... Ему вообще трудно со Степкой было... Одним словом, можно считать, что она сирота круглая. Ну и вот...
– Ладно, Мотька, это все потом, ты мне лучше про театр расскажи! Что ты там играешь, с кем, как?
– Аська, – понизила голос Матильда, – мне про это даже говорить страшно, это такое счастье, такое... Если все получится... меня заметят, и даже это не главное, я не представляла, что так бывает... Мы сперва за столом репетировали, ну вроде как просто по бумажкам роль читали, потом в комнатах, в репетиционном зале, и вроде все неплохо было, меня хвалили, а вот как первый раз на сцену вышли...
Она мечтательно закатила глаза.
– Тут все как будто по волшебству переменилось... Понимаешь, до тех пор я себя все время вроде бы слышала и как бы со стороны видела, а на сцену вышла и... Раньше как будто две Матильды было, а тут – одна! Я в себя вернулась... Понимаешь?
– Не очень, – призналась я.
– Как бы это объяснить... Я перестала себя видеть со стороны, я... уже не играла, я жила... Я стала этой девочкой, Мэгги...
– Перевоплотилась?
– Наверное... И знаешь, они там все... ахнули! Я потом поняла, когда репетиция кончилась. Илья Михайлович и Яков Леонидович так на меня смотрели... А у Журавского, он моего отца играет, даже слезы на глазах были... Только я виду не подала, что заметила, и ты никому не говори, а то подумают, что я хвастаюсь или зазналась...
– А я тоже тебе по секрету скажу... Мама говорит, что Меркулов жутко тобой доволен, и уверяет, что тебя ждет большое будущее, что ты редчайший талант! И еще она сказала, что, наверное, такой была Алиса Коонен, когда поступала в Художественный театр, к Станиславскому. Помнишь, мы ее мемуары читали?
– Еще бы не помнить!
– Моть, а в школе знают про все это?
– Про театр? Нет, что ты!
– А что тут такого?
– На фиг нужно раньше времени трепаться? Вдруг ничего не получится? Представляешь, как всякие дуры вроде Дубовой будут радоваться?
– А про что пьеса-то?
– Это комедия, очень смешная, про девчонку, у которой родители в разводе, мать – знаменитая киноартистка, отец – знаменитый хирург, а она живет с бабкой в провинции, а во время каникул месяц проводит с матерью, а месяц с отцом. Ну и наводит там такого шороху...
– Значит, отца играет Журавский, а кто мать играет?
– Коноплева!
– Ух ты! Вот это да! И тебе не страшно с такими звездами играть?
– Нет, не страшно! Мне здорово с ними играть... Коноплева, она такая интересная, элегантная, я на нее смотрю, просто балдею! – Моть, а мне на репетицию можно будет попасть?
– Не знаю, вообще-то посторонних не пускают... Но я все же поговорю с Ильей Михайловичем, может, тебе он и разрешит, он же тебя с детства знает...
– Ой, мне так интересно!
– А знаешь, Аська, о чем я мечтаю, – прошептала Мотька, – чтобы у меня был успех и меня бы увидел Игорь Васильевич. Но, с другой стороны, я бы, наверное, умерла, если бы знала, что он в зале. Понимаешь, он для меня самый-самый великий артист!
– Погоди, Матильда, может, ты еще с этим спектаклем в Париж приедешь!
– Скажешь тоже! – ахнула Матильда.
– Почему бы и нет? Еще когда мы в Италии были, ты только мечтала, чтобы тебя Лутовинов на любую роль попробовал, а сейчас ты главную роль репетируешь! Так что все в жизни возможно!
– Значит, ты в меня веришь, Аська?
– Еще как! И не только я. Дед, кстати, в тебя тоже очень-очень верит. И мама.
– Ну, если бы не тетя Тата, так вообще бы ничего не было. Ты представляешь, она мне вдруг звонит и говорит, что я должна немедленно прийти к вам домой, очень срочно! Ну, я понеслась, думала, от тебя какие-то новости. Прибегаю, а там Илья Михайлович сидит, только я тогда не знала, кто это... Он очень пристально меня разглядывал, а потом попросил что-нибудь ему почитать. Я растерялась, а тетя Тата и говорит: «Матильда, вы же с Аськой вечно какие-то стихи читали, давай, первое попавшееся!»
Ну, я и прочитала Северянина твоего любимого, про дежурную адъютантессу. Они так хохотали... А потом он попросил тетю Тату мне помочь и дал нам текст из какой-то пьесы, где она мою бабушку играла. Мы полчаса с ней порепетировали, а потом показали ему, и он... Он сказал, что возьмет меня... Ну, не сразу... Но через две недели со мной уже заключили договор...
– И деньги платят?
– Ага! Представляешь, как здорово?
– А что твоя мама сказала?
– Испугалась до смерти! Но тетя Тата ее уговорила. Сказала, что у меня такого шанса может больше и не быть... Что школа никуда не убежит, что репетиции будут во второй половине дня и все такое...
– А Митя с Костей в курсе?
– Нет. Зачем? Я стараюсь не болтать об этом раньше времени.
– Наверное, ты права. Но на премьеру-то позовешь их?
– Да ты что? Разве можно сейчас об этом думать? До премьеры еще дожить надо!
– Доживешь, куда ты денешься!
– Ох, Аська, понимаешь, мне отчего-то страшно... Как бы беды какой не случилось. Я как эти доллары увидела, у меня сердце в пятки ушло. Боюсь я, ох, как боюсь.
– Что ты, Мотька! Не бойся, я с тобой.
– Только это меня и утешает, – улыбнулась она, но улыбка вышла невеселая. – Ладно про меня, расскажи, как ты там в Париже живешь? Как Ален?