Секреты американской космонавтики. Часть II. Космическая эра начинается (А. Б. Железняков, 2012)

Итак, в начале 1950-х годов человечество вплотную приблизилось к тому, чтобы вступить в эру освоения космоса. Как будут развиваться события, не представлял никто. И никто не мог оценить того влияния, которое окажут первые спутники и первые пилотируемые полеты на умы людей.

Но к этому готовились. О реальных спутниках и космических кораблях заговорили еще тогда, когда никто не мог определенно сказать, ни когда это произойдет, ни какая страна первой сделает это. Американцы считали, что только им под силу реализовать подобные проекты. Что случилось в действительности, хорошо известно. О первых американских шагах по созданию космических аппаратов я и расскажу во второй части книги.

Вероятно, самым первым проектом по созданию искусственных спутников Земли, появившимся в США, следует считать проект «РЭНД» (RAND, сокращение от Research And Development – Исследования и разработки). Может быть, существовали и какие-то иные разработки, но они не оставили своего следа в истории. А «РЭНД» появился после того, как американцы начитались трофейных документов, побеседовали с Вальтером Дорнбергером и Вернером фон Брауном, которые рассказали об обсуждении этой проблемы в Пенемюнде, и всерьез озадачились возможностью вывода на околоземную орбиту искусственных спутников, орбитальных станций и, конечно, боевых аппаратов. Правда, американцы посчитали, что, получив в свое распоряжение интеллектуальный потенциал разгромленной Германии и имея развитую промышленность, они избавлены от конкурентов в других странах мира. В связи с этим приступили к разработкам не столь активно, как это надо было бы, а в результате проиграли гонку за первый спутник. Хотя начали работать в этом направлении значительно раньше, чем советские конструкторы.

В марте 1946 года увидел свет доклад «Предварительный проект экспериментального космического корабля», который был подготовлен ВВС США по контракту с корпорацией «Дуглас Эйркрафт». Этот документ положил начало деятельности военно-политической организации «РЭНД», давшей название всему проекту. Как считают американские историки, сотрудники этой организации «содействовали обоснованию в 1950-х годах и в последующие годы использования космических средств в интересах разведки и контроля за мероприятиями по контролю за вооружениями, прогнозирования погоды, картографирования и геодезической съемки, связи, исследования планет и межпланетного пространства, решения других задач».

В докладе, хранящемся в Институте космической политики Университета Джорджа Вашингтона, была предпринята, вероятно, первая попытка оценить возможности создания космического аппарата, который будет вращаться вокруг Земли как ее спутник. Хотя документ был призван, в первую очередь, оценить технические проблемы, в нем содержался ряд недвусмысленных деклараций политического характера. Во введении к докладу указывалось, что перспективы космической деятельности на начальном этапе не ясны, но уже сейчас можно утверждать, что: 1) космический аппарат, по всей вероятности, станет эффективным средством научных исследований в ХХ веке; 2) запуск спутника (подразумевалось, американского спутника) окажет влияние на ход мировой истории, сравнимое с взрывом атомной бомбы.

Как видим, выводы были сделаны правильные. Запуск в октябре 1957 года первого советского спутника действительно вызвал эффект разорвавшейся бомбы.

В документе также содержались первоначальные оценки областей возможного применения искусственных спутников Земли. Авторы доклада выделили три такие области: военное использование, научные исследования и дальняя связь. Вот что было написано в «Предварительном проекте.» на этот счет: «Военное значение вывода аппаратов на околоземные орбиты обусловлено в первую очередь тем обстоятельством, что средства защиты от воздушного нападения быстро совершенствуются. Современная радиолокационная техника обнаруживает самолеты на расстоянии до нескольких сотен миль и способна предоставить точные данные об их движении. Зенитная артиллерия и управляемые снаряды способны поражать воздушные цели на значительном удалении, а применение дистанционных взрывателей повышает в несколько раз эффективность зенитных средств. В этих условиях большое внимание уделяется повышению скорости ракетных систем, что существенно затруднит их перехват. С учетом этого обстоятельства можно предложить, что в будущем для нападения с воздуха будут использоваться в значительной степени и почти исключительно высокоскоростные беспилотные ракетные системы. Следовательно, разработка искусственного спутника Земли будет иметь самое непосредственное отношение к созданию межконтинентальной баллистической ракеты. Следует также отметить, что искусственный спутник Земли представляет собой наблюдательный аппарат, который не может быть сбит противником, не имеющим в своем распоряжении подобных технических средств».

Вот таких взглядов придерживались американские специалисты в 1946 году. Если оценить их с точки зрения последующих событий и общих тенденций развития систем вооружения, то надо признать, что выводы, в основном, были сделаны правильные. Можно, конечно, подискутировать о невозможности сбить спутник. Но в те годы, действительно, этого сделать было нельзя. Ну а что произошло потом, – это уже логика научно-технического прогресса.

Следующим любопытным документом, появившимся в рамках программы «РЭНД», является меморандум «Ракетный аппарат – спутник Земли: политические и психологические проблемы». Он появился 4 октября 1950 года, ровно за семь лет до запуска первого советского спутника, и был составлен американским ученым Кечкемети. В меморандуме был сделан анализ «вероятных политических последствий, которые вызовет запуск искусственного спутника Земли в США и его успешное использование в интересах военной разведки». Основную часть этого документа составляли главы, анализирующие влияние запуска спутника на национальную безопасность, общественное мнение в зарубежных странах, секретность, суверенитет и другие политические аспекты проблемы. Автор обращал внимание на то обстоятельство, что «технические возможности и вероятные области применения ИСЗ не дают оснований классифицировать их как оружие в прямом смысле этого слова. Но его возможности однозначно имеют самое непосредственное отношение к проблемам национальной безопасности. Подключение этих качественно новых и необычных технических средств к военной системе государства, независимо от того, будут они использоваться как инструмент насилия или нет, вероятнее всего, будет расценено другими государствами как свидетельство изменения баланса сил. И как только этот факт станет достоянием мировой общественности, запуск спутника превратится в политическую проблему».

Из меморандума Кечкемети видно, что эксперты еще в начале 1950-х годов прекрасно понимали, какое значение будет иметь запуск первого спутника. Их прогноз подтвердился спустя несколько лет, когда над планетой раздался «голос» советского космического аппарата. Начало космической эры превратилось в значительную политическую проблему. Но не для противников Соединенных Штатов, а для самих же США.

Значение спутников понимали не только военные и ученые. Возможными последствиями начала космической эры был озабочен и тогдашний президент США Дуайт Эйзенхауэр. Будучи профессиональным военным, он прекрасно понимал, что в условиях глобального противостояния двух общественно-политических систем неоспоримое преимущество получит тот, кто будет располагать оперативной и достоверной информацией о возможностях и намерениях врага. И немалую роль в этом сыграют разведывательные системы, которые будут размещены в космосе. В марте 1954 года Эйзенхауэр говорил: «Современное оружие облегчило для враждебного государства с закрытым обществом возможность планировать нападение в условиях секретности и таким образом пытаться добиться преимущества, которое недоступно государству с открытым обществом». Через год американский президент на встрече в Женеве выступил с предложением об «Открытом небе». В соответствии с этим планом, СССР и США могли бы вести беспрепятственную воздушную разведку над территорией друг друга, чтобы «не подвергать себя страхам и опасностям внезапного нападения». Разумеется, Никита Хрущев отверг это предложение и, тем самым, «дал старт» созданию систем космической разведки.

Деятельность военно-политической организации «РЭНД» продолжалась еще много лет. Но сводилась она исключительно к аналитическим запискам, определяющим основные тенденции развития космической техники. Ни одного конкретного технического решения из недр этой организации не появилось. Да и не для этого ее создавали. Проект «РЭНД» интересен историкам только с той точки зрения, что участники программы смогли сформулировать проблему и предложить пути ее решения. Ну а воплощением теоретических изысканий в реальность занимались другие. И об этом речь впереди.

В 1953 году на IV Международном конгрессе по астронавтике, проходившем в Цюрихе, сотрудник Мэрилендского университета Фред Зингер заявил, что в США имеются все предпосылки для создания искусственного спутника Земли. Свой проект ученый окрестил «MOUSE», что в переводе на русский язык означает «МЫШЬ». Однако к этому грызуну космический аппарат никакого отношения не имел. Это было сокращение от Minimum Orbital Unmanned Satellite of Earth – Автоматический искусственный спутник Земли с минимальной орбитой достижения.

В докладе Зингера, сделанном на конгрессе, рассматривался, в основном, вопрос о полезной нагрузке. Проблему доставки этой нагрузки на околоземную орбиту ученый опустил, сделав допущение, что она к моменту запуска аппарата будет решена. Зингер сосредоточил свое внимание на возможности использования спутников для научных исследований, составе бортового оборудования и способах передачи данных на Землю.

Гипотетический спутник Зингера представлял собой автономную приборно-измерительную систему, помещенную в прочный шар, которая по достижении заданной высоты отделялась от последней ступени ракеты-носителя. Этот шар-спутник массой около 45 килограммов стабилизировался на орбите вращением вокруг оси, постоянно направленной на солнце. На спутнике должны были разместиться солнечные батареи, которые обеспечивали бы радиопередатчик энергией. Орбита спутника должна была проходить через оба географических полюса Земли и иметь высоту около 300 километров. Период обращения спутника должен был составлять около 90 минут.

Двухполюсная орбита была выбрана потому, что она проходит над двумя определенными точками, а именно над полюсами, в которых можно было принимать информацию. На борту данные предполагалось записывать на медленно движущуюся (5 сантиметров в минуту) магнитную ленту, чтобы затем отправлять их на Землю.

Прием на Земле планировалось осуществлять следующим образом. При выходе спутника на один из полюсов, в воздух должен был подняться самолет, выполнявший роль приемной станции. По посланному от него сигналу на борту спутника включался бы передатчик, и записанная на бортовом магнитофоне информация в течение пяти минут «перекачивалась» на Землю. После этого запись на магнитной ленте стиралась бы, и ленту можно было бы использовать для нового цикла исследований.

Конечно, проект спутника был далек от совершенства, но для своего времени – вполне жизнеспособен.

В мае 1954 года Зингер вновь поднял вопрос о запуске искусственного спутника Земли. Выступая на III Конференции по космическим полетам в Гэйденском планетарии, он утверждал, что его проект можно осуществить не в далеком будущем, а уже в настоящее время.

По свидетельству участников конференции слова Зингера произвели сильное впечатление на журналистов и представителей американской промышленности. Если у кого и оставались сомнения – то они окончательно развеялись после выступления доктора Гарри Векслера из Бюро погоды США который заявил, что искусственный спутник Земли будет иметь для метеорологов огромную ценность, облегчив наблюдения и повысив точность как краткосрочных, так и долгосрочных прогнозов.

Однако «MOUSE» так и остался только проектом. Несмотря на то, что он был жизнеспособен, носитель для космического аппарата отсутствовал. И, следовательно, можно было как угодно изощряться на Земле, но доставить спутник на орбиту не представлялось возможным, поэтому проект Зингера, как и многое другое, отошел в историю.

Проект «MOUSE» стал предтечей появления в США другого проекта – «Орбитер» (Orbiter). Его инициаторами стали специалисты Комитета по космическим полетам Американского ракетного общества, которые весной 1954 года сформулировали предложения по созданию искусственного спутника Земли, и представили их на рассмотрение различных ведомств. Базовым вариантом при этом считался проект Фреда Зингера.

Надо сказать, что правительственные чиновники США были уже морально готовы вести разговор на эту тему, поэтому и реакция на предложения последовала очень быстро.

25 июня 1954 года в Вашингтоне в здании Научно-исследовательского управления ВМС США состоялось совещание, на котором присутствовали как представители Американского ракетного обещства, так и другие ракетчики: Вернер фон Браун, Фред Зингер, профессор Уиппл из Гарвардского университета, Дэвид Янг из компании «Аэроджет» и другие. Были там и офицеры американского флота.

Главным в повестке дня был вопрос: можно ли в ближайшее время произвести запуск искусственного спутника Земли крупных размеров на орбиту высотой 320 километров? Под ближайшим временем подразумевались 2–3 года.

Вернер фон Браун заявил, что это можно сделать и раньше. По его мнению, для выведения на орбиту можно было применить ракету «Редстоун» в качестве первой ступени и связку из нескольких твердотопливных ракет «Локи» в качестве последующих ступеней. По расчетам фон Брауна, последняя ступень – одна ракета «Локи» – могла бы выйти на орбиту ИСЗ. Основным преимуществом данной схемы являлось то, что в ней могли бы быть использованы уже существующие технические средства.

Затем по очереди выступили все участники совещания. Каждый формулировал предложения по своей специальности. В результате было принято предварительное решение: считать проект искусственного спутника профессора Зингера весьма полезным, но осуществимым только после того, как будет закончена какая-либо более простая разработка. Таковой предлагалось считать запуск легкого спутника массой в несколько килограммов.

Вскоре после этого совещания представители флота побывали в арсенале «Редстоун», где трудились немецкие ракетчики. Основной целью визита было своими глазами убедиться в реальности того, о чем говорил на совещании фон Браун. После этого проект «Орбитер» обрел реальные черты и обзавелся собственным названием. Было начато финансирование работ. А еще через некоторое время по согласованию с начальниками Артиллерийско-технического управления армии и Научно-исследовательского управления флота руководителем проекта был назначен капитан второго ранга Джордж Гувер.

Запуск спутника предполагалось осуществить летом 1957 года из точки на экваторе, выбранной с таким расчетом, чтобы плоскость орбиты совпала с плоскостью экватора. Но к этому времени появились другие проекты, которые отодвинули «Орбитер» на второй план.

29 июля 1955 года пресс-секретарь Белого дома Джеймс Хэгерти официально объявил о предстоящем запуске искусственного спутника Земли «Авангард». Такое название было дано аппарату не случайно. По замыслу американских идеологов, он должен был стать первым спутником не только в США, но и в мире. Как заявил Хэгерти, он [спутник] должен был «находиться в авангарде научно-технического прогресса, главенствующую роль в котором были призваны играть Соединенные Штаты». Куратором проекта стал американский флот.

В рамках программы «Авангард» предполагалось создать не только сам спутник, но и ракету-носитель, которая должна была вывести его на околоземную орбиту. Проект должен был быть чисто американским. Именно поэтому к работам в нем не были привлечены ни Вернер фон Браун, ни другие немецкие специалисты. Также не были приняты к рассмотрению те предложения, которые прозвучали из их уст. Это была «большая политика», которая и привела к тому, что американцы не смогли оказаться в «авангарде научно-технического прогресса», как планировали. История уготовила им роль догоняющих. Точнее, они сами себе ее выбрали.

В рамках программы «Авангард» было рассмотрено несколько вариантов как самого спутника, так и ракеты-носителя, которая могла бы вывести его на орбиту.

Со своей версией «Авангарда» выступили сотрудник Морской исследовательской лаборатории Курт Штелинг и Раймонд Миссерт из Университета штата Айова. Они предложили осуществить запуск небольшого искусственного спутника с борта воздушного шара. Этот проект перекликался с проектом «Рокун», о котором я уже писал в первой части этой книги, и который в итоге стал проектом «Фарсайд» (о нем я расскажу в следующей главе).

Примерно через месяц после того, как был предложен вариант запуска ракеты с воздушного шара, несколько авторов предложили заменить воздушный шар реактивным самолетом. Такой способ, хотя имел некоторые недостатки, давал определенные преимущества. Высота запуска ракеты при этом оказывалась меньше (12 километров вместо 24 километров), зато самолет мог сообщить ракете свою собственную скорость порядка 1000 километров в час и осуществить запуск под желаемым углом. Кроме того, запуск ракеты с самолета позволял снизить стоимость эксперимента и сделать его технически более простым.

Но, в конце концов, все эти варианты были отвергнуты и конструкторы остановились на традиционной схеме запуска – старт трехступенчатой ракеты с Земли вертикально вверх.

Необходимо отметить, что созданная в рамках проекта ракета-носитель «Авангард» внешне серьезно отличалась от других ракет. Прежде всего, у нее не было оперения, так как стабилизация осуществлялась посредством отклонения оси двигателя, установленного на карданном подвесе.

Носитель состоял из трех ступеней. В первой ступени ракеты, созданной специалистами компании «Мартин Эйркрафт Компании», использовался жидкостный ракетный двигатель Х-405 компании «Дженерал Электрик», развивающий тягу 8,2 тонны в течение 150 секунд. Вторая ступень с жидкостным двигателем была создана компанией «Аэроджет Дженерал». Окислителем в ней служила азотная кислота, а топливом – несимметричный диметилгидразин. Третья ступень была твердотопливной.

Несколько слов о том, откуда предполагалось запустить «Авангард». Как известно, самым благоприятным местом старта с точки зрения энергетики полета является экватор. Именно там можно получить наибольший прирост скорости за счет вращения Земли. Эта скорость станет еще большей, если производить запуск не с уровня моря, а с какой-либо возвышенности. При этом можно избежать и сопротивления наиболее плотных слоев земной атмосферы, поэтому авторы проекта и рассматривали в качестве места размещения стартовой позиции гору Кения в Восточной Африке. Она находится почти точно на экваторе и имеет высоту более 5 километров. Единственным недостатком кенийского варианта явилась удаленность горы от вод Индийского океана, что не отвечало мерам безопасности, требовавшим, чтобы первая и вторая ступени падали в воду. Пришли к выводу, что оптимальным вариантом может быть запуск ракеты с палубы корабля или с постоянной базы, например, с острова в Тихом океане.

Но это все теория. На практике же, чтобы реализовать этот проект требовалось создать сложную наземную инфраструктуру в районе старта, что в короткие сроки было нереально. Именно поэтому приняли решение первый «Авангард» запустить в континентальной части США. Требование о размещении стартовых площадок на берегу океана заставило руководителей проекта остановить свой выбор на мысе Канаверал.

И наконец, о том, каким должен был быть первый искусственный спутник Земли в представлении специалистов, работавших над проектом «Авангард». На спутник весом в 9 килограммов предполагалось установить несколько измерительных приборов. Имея на борту небольшой источник питания и фотокамеру, он мог бы передавать на Землю цветные изображения.

Интересно, что в одном из вариантов полезной нагрузки рассматривалась возможность вывода на орбиту двух и даже трех спутников во время одного запуска. Вторым спутником считалась последняя ступень носителя, которая также выходила на околоземную орбиту. Ну а третьим аппаратом мог бы стать пластмассовый воздушный шар, покрытый алюминиевой фольгой и имеющий диаметр основного спутника. В этом воздушном шаре предполагалось установить небольшой газовый капсюль, который наполнил бы шар после его отделения от последней ступени носителя.

Однако когда дело дошло до воплощения мыслей конструкторов в металл, первый американский спутник получился более чем скромным. Весил он 1,36 килограмма, а на его борту размещались два примитивных передатчика, которые должны были выдавать сигналы на частотах 108 и 108,03 МГц. Первый из них получал питание от аккумуляторной химической батареи мощностью 10 мВт, второй – от шести солнечных батарей суммарной мощностью 5 мВт, установленных на внешней поверхности спутника.

Весь ход работ по проекту «Авангард» давал основание предположить, что запуск спутника состоится в первой половине 1958 года. На эти сроки ориентировались и конструкторы, занятые изготовлением носителя и космического аппарата, и политики, готовившиеся использовать небывалый эксперимент в своих интересах, и представители промышленности, надеявшиеся получить на волне всеобщей эйфории новые многомиллионные заказы.

Но «Авангарду» не суждено было открыть новую эру человечества. Более того, он оказался в арьергарде той борьбы, которая развернулась на мировой арене после 4 октября 1957 года, когда «Советы [то есть наша страна] запустили свой спутник». «Космический Перл-Харбор» оказался столь сокрушительным, что Соединенным Штатам пришлось предпринимать срочные ответные меры, в которых «Авангарду» уже не пришлось сыграть первую скрипку.

В предыдущей главе был упомянут проект «Фарсайд» – вариант запуска спутника с воздушного шара. Если бы его удалось реализовать, то американцы могли бы запустить первый в мире спутник на сутки (!) раньше, чем это сделали мы. К счастью, история не знает сослагательного наклонения.

Идея об использовании воздушных шаров в качестве стартовых площадок для высотных ракет родилась задолго до того, как человечество научилось строить большие и мощные космические ракеты-носители. Концепцию такого способа запуска предложили в 1949 году американцы Майк Льюис, Стивен Сингер и Джордж Халвортсон, бывшие участниками экспериментальных пусков ракет типа «Аэроби» с корабля американских ВМС «Нортон Саунд». Суть идеи состояла в том, чтобы поднять ракету в верхние слои атмосферы на аэростате, а потом дать команду на включение двигателя. Этот способ был и проще, и дешевле, чем пуск с поверхности Земли. Да и результат при этом ожидался неплохой.

В конце 1940-х – начале 1950-х годов запускаемые с воздушного шара ракеты предполагалось использовать для изучения ионосферы. Но скоро данная концепция получила «космическое» развитие. На Международном конгрессе по астронавтике, состоявшемся в 1956 году в Риме, группа американских ученых, среди которых были Майк Фостер, Курт Стелинг и Раймонд Миссерт, предложила применять запускаемые с воздушного шара ракеты для изучения околоземного космического пространства. В качестве стартовой площадки предполагалось использовать гигантский аэростат «Скайхук» объемом 112 тысяч кубометров. Пуск ракеты должен был состояться, когда воздушный шар поднимется на высоту 21 километр.

Чуть позже те же специалисты предложили использовать воздушный шар для запуска спутников небольшой массы (около 20 килограммов) на низкую околоземную орбиту. При этом предполагалось применять аэростаты меньшего объема, чем «Скайхук», но поднимать их на большую высоту (около 30 километров).

Когда Фостер, Стелинг и Миссерт еще только озвучивали в Риме свое предложение об использовании воздушного шара для запуска высотных ракет, в США полным ходом уже шли работы в рамках проекта «Фарсайд» (Farside – обратная сторона Луны). Заказчиком выступили американские ВВС, а исполнителем – компания «Эйроньютроник Системс». Научное оборудование готовили специалисты из Мэрилендского университета.

Основной целью разработчиков, как это видно из названия проекта, являлся естественный спутник Земли. Точнее обратная, невидимая с поверхности нашей планеты сторона Луны. Хотя многие историки считают, что такое название проекту было дано ради красного словца.

Но для начала американцы намеревались с помощью ракеты «Фарсайд-1» поднять полезную нагрузку на высоту порядка одного радиуса Земли (около 6370 километров). Для этого головная часть ракеты должна была достичь скорости, превышающей первую космическую. Если бы в конце участка разгона ракету направили горизонтально, то, в принципе, она могла бы стать искусственным спутником Земли. Вот это «если» и позволило впоследствии говорить о том, что американцы едва не опередили советских конструкторов в гонке за первый спутник.

А ведь могли бы. И не в принципе, а вполне реально. Недаром осенью 1957 года Сергей Павлович Королев так спешил запустить первый спутник. И не «Авангарда» он опасался, работы по которому шли ни шатко ни валко, а именно «Фарсайда». Это в отношении американцев мы говорим «если бы, да кабы». А вот Королев бы точно воспользовался возможностью развернуть ракету горизонтально, проводи он работы в этом направлении.

Впрочем, не буду далее рассуждать на эту тему. Что случилось, то случилось – американцы не использовали даже теоретическую возможность стать первыми в космосе. И дать «немедленный ответ Советам» они также не смогли.

Ракета «Фарсайд-1» представляла собой четырехступенчатую ракету, собранную из широко применявшихся в то время твердотопливных зондирующих ракет типа «Рекрут» и «Локи».

Первая ступень носителя представляла собой связку из четырех ускорителей с тягой 27 тонн каждый. При этом ускорители должны были весить вместе около 5400 килограммов при весе полезной нагрузки порядка 680 килограммов. Таким образом, воздушному шару надо было бы поднять на высоту 24 километра чуть больше 6 тонн. Предполагалось, что к моменту выгорания топлива в двигателе первой ступени на высоте около 3,2 километра скорость ракеты возрастет до 2,4 километра в секунду.

Вторая ступень представляла собой ракету с жидкостным ракетным двигателем общим весом 560 килограммов. На ней были размещены аппаратура управления (22 кг) и третья ступень весом 90 килограммов.

Третьей ступенью должна была служить пороховая ракета на долгогорящем топливе с тягой 900 килограммов и продолжительностью горения 20 секунд, по истечении которых ракета имела бы скорость около 8 километров в секунду, достаточную для выхода на орбиту высотой 320 километров.

Полеты по программе «Фарсайд» были начаты осенью 1956 года.

На первом этапе испытывался аэростат, который должен был стать стартовой площадкой. Но вместо ракеты в гондоле воздушного шара размещался ее габаритно-весовой макет.

Состоялись три испытательных полета.

6 ноября 1956 года аэростат стартовал с полигона на острове Уоллопс (штат Виргиния) и, совершив недолгий полет, там же и приземлился. Большего от него в тот день и не требовалось.

Следующий полет состоялся в июне 1957 года. На этот раз перед аэростатом ставилась задача посложнее: ему предстояло подняться в воздух в штате Калифорния на западном побережье США, а приземлиться на восточном побережье, совершив высотный дрейф над всей территорией Соединенных Штатов. Эксперимент прошел чрезвычайно успешно. Во время полета не произошло никаких неожиданностей, даже незначительных – аэростат спокойно и величественно проплыл над всей Америкой.

Третий, заключительный, полет состоялся 7 августа. В этот раз перед аэростатом также ставилась задача трансконтинентального перелета, только теперь с восточного побережья на западное. И этот полет тоже был успешным. Немного мешал ветер, но все закончилось благополучно.

Два успешных перелета через все Соединенные Штаты, а также готовность самой ракеты, позволили перейти ко второму этапу испытаний. Так как были запланированы реальные пуски, эксперименты перенесли на затерянный в Тихом океане клочок суши – атолл Эниветок, где пятью годами ранее велись испытания ядерного и термоядерного оружия.

Первая попытка отправить ракету «Фарсайд» в космос была предпринята 25 сентября 1957 года, но оказалась неудачной. Поднявшись на высоту 20 километров, воздушный шар по непонятной причине рухнул вниз и утонул вместе с ракетой в океане.

Любопытная деталь. Сразу после гибели аэростата в США предположили, что он упал не сам по себе, а был… сбит русскими, которые вознамерились сорвать испытания. Тем более что в сентябре 1957-го года в районе атолла Эниветок видели эскадру кораблей Тихоокеанского флота, совершавшую учебное плавание. Но быстро разобрались, что да как. Советские корабли были под таким жестким контролем, что пуск зенитной ракеты с борта одного из судов не остался бы незамеченным.

Вторая попытка была предпринята 3 октября, ровно за сутки до запуска советского спутника, ставшего первым в мире. Как я уже отмечал, именно в ходе этого эксперимента мог бы «родиться» первый рукотворный объект во Вселенной, если бы такая цель ставилась перед исследователями. Но задачи у них были иными.

К тому же и во время этой попытки не все прошло гладко – достигнув высоты 27 километров, аэростат неожиданно стал снижаться. Когда от глади океана его отделял 21 километр, был послан радиосигнал в систему зажигания ракеты. Пробив оболочку аэростата, ракета рванулась ввысь, но сработали только первые две ступени. Ко всему прочему она сбилась с курса, и максимальная высота подъема составила около 800 километров. Размещенные в головной части приборы вследствие высоких перегрузок оказались неработоспособны.

Следующую попытку запустить «Фарсайд» предприняли уже после начала космической эры, 7 октября 1957 года. На этот раз всерьез задумывались над возможностью запустить спутник. Требовался немедленный ответ на эпохальное достижение Советского Союза и «наверху» цеплялись за любую возможность. Но из-за короткого замыкания в пусковом механизме ракеты она стартовала преждевременно, когда аэростат достиг высоты всего 18 километров. Вновь сработали лишь первые две ступени, и вновь приборы в головной части не выдержали перегрузок. Как показали измерения наземных радиолокаторов, максимальная высота подъема ракеты составила 645 километров. Правда, скорость оказалась явно недостаточной, чтобы вывести хоть что-то на орбиту, поэтому и этот пуск значится лишь экспериментальным.

Четвертый полет по программе «Фарсайд» состоялся 11 октября, но был менее удачным, чем два предыдущих – оболочка аэростата лопнула на высоте 30 километров при прохождении холодных слоев атмосферы.

Пятый аэростат был запущен 20 октября. И хотя этот полет оказался успешнее, чем предыдущие, в его ходе не удалось полностью реализовать задуманное. Так, сработали только три ступени из четырех, вновь пострадали приборы в головной части ракеты – наблюдатели на Земле принимали сигналы в течение всего четырех сотых секунды. Однако была достигнута рекордная высота – 3220 километров.

Последний полет по программе «Фарсайд» состоялся 22 октября. Наученные горьким опытом предыдущих неудач, специалисты решили пускать ракету не вертикально вверх, а под некоторым углом к вертикали. Старт состоялся на высоте 29,4 километра, и впервые нормально отработали все четыре ступени ракеты. Измерения показали, что расчетная скорость – 7,9 километра в секунду – была достигнута. Но вновь отказал бортовой передатчик, а радиолокаторы потеряли малоразмерную «полезную нагрузку» (длиной 32 сантиметра и диаметром 16 сантиметров) на высоте 4350 километров. Согласно сделанным расчетам, она достигла высоты не менее пяти тысяч километров или. Ряд специалистов впоследствии предположил, что головная часть ракеты, запущенной 22 октября 1957 года, вышла на орбиту искусственного спутника Земли и стала первым американским «сателлитом». Но так рассуждают только те, кому этого очень хочется. Ни в одном серьезном справочнике нет даже намека на то, что проект «Фарсайд» завершился запуском спутника.

Вероятно, были бы предприняты и другие попытки пусков «Фарсайдов». Да вот незадача – закончились воздушные шары. Их изготовили шесть штук, и все они были использованы.

Американские средства массовой информации довольно язвительно писали в те дни о «сомнительной технической реализуемости проекта». Действительно, запуск многоступенчатой ракеты с аэростата оказался весьма сложным мероприятием. Даже если речь шла о пуске всего лишь зондирующей ракеты, а не космического носителя.

Критика прессы, а также неутешительные результаты первой фазы проекта, заставили американские ВВС отказаться от продолжения работ по созданию ракеты «Фарсайд-2», предназначавшейся для пусков в сторону Луны. «Чтобы добро не пропадало», все наработки по «Фарсайду» были переданы гражданскому ведомству – Национальному консультативному комитету по аэронавтике (National Advisory Committee for Aeronautics, NACA), предшественнику Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (National Aeronautics and Space Administration, NASA).

Пуски ракет с борта аэростата продолжались еще несколько лет. Но их целью была не Луна, а лишь отработка технологий перспективных носителей.

Потом об аэростатах, как о стартовых площадках для космических ракет, надолго забыли. Вновь такую возможность стали рассматривать только в конце 1990-х годов, когда разгорелась борьба за так называемый «Икс-Прайз» – награду в 10 миллионов долларов, назначенную для энтузиастов-конструкторов, которые смогли бы создать пилотируемый летательный аппарат для суборбитальных космических полетов и совершить на нем два подряд успешных полета в течение двух недель.

Например, один из участников соревнований, израильский коллектив «Аэроспейс Текнолоджиз» (IL Aerospace Technologies) во главе с Довом Чартарифски, разрабатывал ракету «Негев-5» (Negev-5), которая как раз и должна была стартовать с борта воздушного шара, поднятого на высоту 30 километров. Сразу скажу, что эта работа закончилась ничем – приз получила американская команда во главе с Бартом Рутаном, а израильтяне не предприняли ни одной попытки испытать свое творение.

И хотя сама по себе идея об использовании воздушного шара в качестве стартовой площадки не умерла, и, возможно, такие попытки еще будут предприниматься, маловероятно, что они окажут какое-нибудь заметное влияние на исследования космоса. У человечества есть более мощные и, главное, более надежные средства для этих целей. Вот их-то и будут использовать. А аэростаты? Это для любителей острых ощущений.

Часто предыстория оказывается гораздо интереснее самих событий. Нечто подобное можно сказать и о происшествии на мысе Канаверал, когда случилась первая в истории человечества космическая авария. Само событие охватывает каких-то несколько десятков минут. А вот на то, чтобы оно произошло, потребовались многие и многие годы.

Как я уже писал, одним из самых активных сторонников запуска искусственного спутника Земли являлся Вернер фон Браун. Но из политических соображений его не допустили к работам по упоминавшемуся уже проекту «Авангард». Немцу не оставалось ничего иного, как вести инициативные работы с минимумом затрат и ждать своего звездного часа. И он его дождался.

По иронии судьбы, очередную попытку убедить американских военных в своей правоте и добиться разрешения на работы по спутнику фон Браун предпринял вечером 4 октября 1957 года. Для этого он пригласил к себе в арсенал «Редстоун» в штате Алабама группу высокопоставленных американских военных. Был среди них и только что назначенный министром обороны Нейл МакЭлрой. И хотя он лишь готовился к приему дел от своего предшественника, фон Браун был намерен незамедлительно получить от него поддержку в своем стремлении запустить спутник. Предыдущий глава военного ведомства Чарльз Вильсон относился к этой затее отрицательно, считая, что космический полет – это никому не нужная ерунда.

На встречу с МакЭлроем фон Браун пришел нагруженный диаграммами, чертежами, проектами, а также великолепной закуской, приготовленной супругой по его собственным рецептам. Не мытьем, так катаньем, но немец был намерен добиться нужного ему решения. Он даже представить себе не мог, сколь весомый аргумент в свою поддержку получит в тот вечер.

Собеседники обсуждали проблему с запуском спутника, перемежая беседу выпивкой и едой. Нельзя сказать, что фон Брауну удалось убедить министра в своей правоте, но он увидел неподдельный интерес своего визави к обсуждаемым проблемам, и намеревался закрепить намечавшийся успех новыми весомыми аргументами. Тут-то и произошло то, что круто изменило историю американской космонавтики. В комнату, где шла беседа фон Брауна и Макилроя, вбежал директор арсенала «Редстоун» по связям с общественностью Гордон Харрис и буквально прокричал:

– Доктор Браун! Они сделали это!

Все обернулись в сторону Харриса, уже догадываясь о происшедшем, но еще веря в чудо.

– Они сделали что? – переспросил фон Браун.

– Русские. По радио только что объявили, что русские запустили спутник.

– Какое радио?

– Эн-би-си со ссылкой на бюллетень московского радио. Они принимают позывные спутника. Би-би-си тоже ловит звуковые сигналы. Только звуковые сигналы «бип-бип».

Изменившись в лице, с трудом сдерживая ярость, фон Браун повернулся к Макилрою.

– Мы знали, что они собирались это сделать. Вы знаете, что я предлагал еще кое-что, сэр.

– Вы же знаете, что мы рассчитываем на «Авангард», – оправдывался министр.

– «Авангард» никогда не сделает этого, – отчеканил фон Браун. – Сэр, когда вы получите полномочия, дайте нам свободу, и мы запустим спутник через шестьдесят дней.

Сказать, что в этот момент Вернер фон Браун был раздосадован, значит не сказать ничего. Это был крах всех его надежд, всех его устремлений. Он так мечтал быть первым! И вот, когда казалось, что жизнь налаживается, ему был нанесен столь мощный удар. Он давно мечтал о спутнике. И далеко не безосновательно. Он чувствовал, что может это сделать. Будь у него развязаны руки, первый искусственный спутник Земли появился бы уже в 1956 году. А может быть, и раньше. Но обо всем этом фон Браун мог в тот вечер думать только как об утраченных возможностях. А над Землей раздавались больно ранившие самолюбие немца сигналы «бип-бип».

«Авангард» за мгновенье перед взрывом

Американская газета «Дэйли Ньюс» написала спустя несколько дней: «Сейчас мы выглядим довольно глупо со всем нашим пропагандистским визгом, когда мы утверждали на весь мир, что русские плетутся где-то в хвосте в области научных достижений». А агентство ЮПИ добавляло: «Девяносто процентов разговоров об искусственных спутниках Земли приходилось на долю США. Как оказалось, сто процентов дела пришлось на Россию».

Специалисты, работавшие над проектом «Авангард», получили указание срочно подготовить и запустить спутник. Работа закипела и 23 октября, всего через 19 дней после того, как стартовал советский спутник, был произведен пробный суборбитальный запуск прототипа системы «Авангард», который проходил под индексом TV-2 (англ. Test Vehicle – «Пробный Носитель»). Во время этих испытаний отрабатывалась работа только первой ступени носителя. Вместо второй и третьей ступени стояли макеты. Запуск прошел успешно – ракета достигла высоты 175 километров.

Орбитальный запуск был первоначально назначен на 2 декабря, но из-за технических неполадок его несколько раз пришлось откладывать. Наконец была определена окончательная дата «американского прорыва в космос» – 6 декабря.

В тот день жители Соединенных Штатов Америки приникли к радиоприемникам. Все ведущие радиостанции вели прямой репортаж с мыса Канаверал, откуда должен был стартовать первый американский искусственный спутник Земли. Комментаторы взахлеб описывали происходившее у них на глазах историческое действо. За время передачи с космодрома слушатели узнали и как устроена ракета, и как она создавалась, и кто ее делал, и еще много другой «полезной и необходимой» информации. Америка готовилась выйти в космос. То, что двумя месяцами раньше Советский Союз уже запустил спутник, в оставшиеся до старта мгновения старались не вспоминать, чтобы не испортить атмосферу праздника.

И вот в 11 часов 44 минуты 35 секунд по местному времени высившаяся на стартовой позиции ракета-носитель «Авангард» окуталась клубами дыма, а потом как будто нехотя оторвалась от земли и начала медленный подъем. В этот момент радиослушатели в буквальном смысле оглохли от криков радости, которые журналисты выплеснули в эфир.

Но все переменилось всего через две секунды после старта. Ракета, едва оторвавшись от пусковой установки, слегка качнулась, окуталась уже не дымом, а языками пламени, и рухнула вниз. Взрыв чудовищной силы разметал куски металла по окрестным рощам. Крошечный спутник, который предполагалось вывести на орбиту, упал в заросли карликовых пальм и оттуда начал передавать сигналы, «решив», что он уже в космосе.

Эти звуки, которые мог слышать весь мир, стали похоронным маршем стремлению «догнать и перегнать Советы». Они стучали по барабанным перепонкам простых американцев и отдавались в их мозгах ощущением своей «второсортности». Комментатор Дороти Килгаллен в сердцах даже выдала в эфир: «Пусть кто-нибудь выйдет и заставит его замолчать!»

На следующий день американские газеты поместили на своих страницах множество карикатур, посвященных катастрофе «Авангарда». Как только ни называли ракету и спутник – «Капутник», «Пфутник», «Флопник», и так далее, и тому подобное. Один из высших офицеров американского флота намекал, что в происшедшей аварии чувствуется «рука Москвы». Но эта версия своего развития не получила. Для всех было ясно, что причина не в мифических происках врагов Америки, а в собственной глупости. Точнее всего о катастрофе на мысе Канаверал высказался сенатор Линдон Джонсон, будущий президент США. Он сказал, что программа «Авангард» – это «дешевая авантюра, которая закончилась одной из наиболее разрекламированных и унизительных неудач в истории Соединенных Штатов».

И все-таки «Авангард» смог «пробиться» в космос. Случилось это 17 марта 1958 года. Но к тому времени стал лишь вторым американским спутником. А первым стало детище фон Брауна «Эксплорер-1», о котором я и хочу рассказать в следующей небольшой главе.

Справедливости ради надо сказать, что, потерпев неудачу с запуском «Авангарда», американцы не были намерены сдаваться. Теперь уже было не до национальной гордости, и все надежды возлагались на бывшего «врага Америки», ставшего к тому времени гражданином США, Вернера фон Брауна и его команду. Он получил полную свободу действий, и на него делалась теперь основная ставка. Указание министра обороны Нейла МакЭлроя о подготовке предложений по запуску спутника с помощью баллистической ракеты «Юпитер-С» фон Браун получил 8 ноября 1957 года, и спустя три дня уже представил проект на рассмотрение военного ведомства.

Предложенная схема запуска несколько отличалась от той, которую немец представлял своим коллегам несколькими годами раньше. Вся ракета-носитель в новом варианте должна была состоять из четырех ступеней, только первая из которых («Редстоун») должна была быть жидкостной. Вторая ступень состояла из связки одиннадцати твердотопливных ракет «Сержант», третья – из трех таких ракет, четвертая – из одного «Сержанта» с неотделяемой полезной нагрузкой. Это и был тот самый американский спутник, который окрестили «Эксплорер-1». Общий вес ракеты-носителя составлял 29 тонн, общая длина 23 метра, диаметр – 1,8 метра. Спутник весил 13,97 килограмма.

В комплект научной аппаратуры, которую установили на спутнике, входил счетчик Гейгера – Мюллера для исследования космических лучей, особая сетка и микрофон для регистрации микрометеоритов, а также датчики температуры. Данные с приборов должны были поступать непрерывно через четыре гибкие штыревые антенны. Питание аппаратуры осуществлялось ртутными батареями.

Ракета-носитель «Юпитер» на старте

Запустить спутник через 60 дней после русских, как обещал, фон Браун не смог. И все-таки ему потребовалось не так уж много времени, чтобы восстановить паритет.

Первый американский спутник был запущен 1 февраля 1958 года с космодрома на мысе Канаверал, через 119 дней. Его «забросили» на орбиту с высотой перигея 347 километров и высотой апогея 1859 километров.

В ходе полета «Эксплорера-1» был проведен эксперимент, разработанный в Лаборатории реактивного движения под руководством доктора Джеймса Ван Аллена и подтвердивший гипотезу о существовании радиационных поясов Земли.

«Эксплорер-1»

Полет спутника «Эксплорер-1» продолжался до 31 марта 1970 года. В тот день аппарат сошел с орбиты и сгорел в плотных слоях земной атмосферы. Продолжительность его полета составила более 12 лет.

А вот «несчастливый» «Авангард-1» кружит над Землей до сих пор. И будет продолжать накручивать витки еще тысячи лет, если его не уничтожит какой-нибудь шальной метеорит. Но это так, к слову.

Одной из причин неудач американской космической программы в течение первых лет космической эры аналитики называют ее раздробленность. Действительно, запустить свои собственные космические аппараты стремились и Армия США, и ВВС, и Флот. У каждого вида вооруженных сил существовала собственная программа, а соревнование между ними иногда приобретало весьма грубые формы. Я не буду подробно описывать всю эту подковерную борьбу за деньги налогоплательщиков, а расскажу только об одном ее эпизоде, без взаимосвязи с другими событиями.

Как уже упоминалось, «гражданскую» программу «Авангард» (программа запуска первого американского спутника) курировал американский флот. Командование ВМС было так уверено в успехе, что не сильно утруждало себя оказанием реальной помощи специалистам. Все изменилось после того, как полетел первый советский спутник, а ракета «Авангард», призванная восстановить паритет с Советами, разбилась на взлете. Пока флотские эксперты выясняли причины катастрофы, их опередили представители Армии США, сумевшие вывести в космос первый американский космический аппарат.

Удар по престижу Флота оказался столь силен, что американские адмиралы решили во что бы то ни стало обзавестись и собственными носителями, и собственными спутниками. Так как время было упущено, было решено пойти по пути наименьшего сопротивления и разработать такую космическую систему, которая позволяла бы проникнуть в космос быстро и с минимумом затрат.

Но не надо думать, что все это делалось ради принципа. Чтобы обосновать финансирование проекта, моряки сформулировали в своей программе вполне актуальные и необходимые для военных задачи: создание и запуск разведывательных, инспекционных и навигационных спутников, а также системы перехвата вражеских космических аппаратов.

Последняя задача была даже важнее, чем все остальное, поэтому с нее и решили начать. Особую роль в ее выполнении должна была играть Военно-морская станция испытания систем оружия NOTS (Naval Ordnance Test Station) в Чайн-Лейк, штат Калифорния, работавшая под руководством Бюро артиллерии флота. С 1943 года эта станция отвечала за создание ракетного вооружения для ВМС США. В качестве «пробного шара» сначала было решено использовать твердотопливную ракету-носитель на базе армейских тактических ракет «Сержант». Однако Армия «встала в позу» и морякам пришлось искать другой выход из создавшегося положения.

Новое предложение, оформленное в начале 1958 года, получило название «Проект «PILOT» (Precursor In-situ Lunar Oxygen Testbed) и представляло собой шестиступенчатую ракету-носитель с воздушным запуском. Как должен помнить читатель, подобный способ запуска отвергли при подготовке «Авангарда». Теперь же о нем вновь вспомнили.

Проект базировался на имеющихся в распоряжении флота материально-технических средствах. Ракета могла доставить на орбиту небольшой спутник, и задумывалась как прототип будущей разведывательной системы ВМС быстрого развертывания, а также как средство запуска орбитальных мишеней для противоспутниковых систем, и, возможно, самих противоспутников. О том, что это должна была быть система действительно быстрого развертывания, говорят хотя бы заложенные в проект требования к ней. Ракету предполагалось развернуть на орбите за шесть часов с момента получения приказа. А это означало запуск практически одновременно не менее 24 космических аппаратов.

В самом начале 1958 года проект «PILOT» был одобрен техническим директором космического отдела Бюро артиллерии флота Джоном Николаидесом (John Nikolaides), который предложил немедленно начать разработку, чтобы выполнить ее за четыре месяца. После этого проект «PILOT» получил в кулуарах неофициальное название NOTSNIC (сочетание NOTS и Николаидес).

В качестве первой ступени системы NOTSNIC предполагалось использовать модифицированный палубный истребитель F-4D-1 «Скайрэй». Самолет был предоставлен Бюро аэронавтики для высокоскоростных испытаний элементов морского ракетного вооружения.

Непосредственный вывод на орбиту должна была осуществить запускаемая с борта истребителя небольшая ракета-носитель длиной 4,38 метра, диаметром 76,1 сантиметра и массой 950 килограммов. Она подвешивалась под левым крылом F-4D-1 на стандартном бомбодержателе. Для балансировки под правым крылом висел сбрасываемый топливный бак такой же массы. Даже с учетом массы самолета-носителя, NOTSNIC является самой миниатюрной из всех известных систем для запуска спутников.

Вторая и третья ступени носителя состояли из четырех ракет HOTROC (модификация противолодочных ракет ASROC), собранных попарно в связку. Через 3 секунды после отделения от самолета запускалась первая пара ракет, а 12 секунд после их выключения – вторая. После этого в течение 100 секунд аппарат двигался по инерции к верхней точке баллистической траектории, где на высоте около 80 километров происходило отделение второй и третьей ступеней и запускалась четвертая ступень.

На четвертой ступени стоял двигатель Х-241, созданный для третьей ступени ракеты-носителя «Авангард». Впоследствии его заменили на Х-248. Через 3 секунды после выгорания четвертой ступени происходил запуск пятой. После выработки топлива в пятой ступени спутник оказывался на околополярной орбите с высотой перигея 60 километров и апогеем 2400 километров. На такой орбите спутник не имел шансов даже один раз обогнуть земной шар. В связи с этим через 53 минуты 20 секунд полета в апогее должен был включиться маленький двигатель шестой ступени, интегрированный с полезным грузом. Этот двигатель поднимал перигей до безопасной высоты.

Полезная нагрузка системы NOTSNIC представляла собой миниатюрный космический аппарат массой 1,05 килограмма и диаметром около 20 сантиметров. Он получал электропитание от аккумуляторов и нес единственный прибор – инфракрасный сканер. Это было довольно примитивное устройство, предназначенное для получения изображения земной поверхности. Маленькое зеркальце фокусировало луч света на инфракрасном фотоэлементе, вращение космического аппарата вокруг своей оси давало одну строку изображения, а поступательное движение позволяло сформировать «картинку» целиком. Работу сканера проверили при экспериментах на самолете. Надо признать, что качество изображения было крайне низким. Тем не менее его было решено использовать на спутниках, с тем чтобы набраться опыта при создании в будущем аналогичных систем с улучшенными характеристиками.

Для приема информации со спутников предполагалось оперативно развернуть во всех частях земного шара систему наземных станций. Их персонал, состоящий из моряков, должен был передать полученный сигнал на станцию Чайн-Лейк для дешифровки. Во время первых стартов предполагалось, что сеть станций будет служить и для подтверждения факта вывода спутников на орбиту. Малые размеры аппарата не позволяли сделать это оптическими средствами, а малая емкость батарей гарантировала передачу информации на Землю только в течение первых трех витков.

Как я уже отметил, важнейшей задачей программы NOTSNIC являлось создание противоспутниковых систем. Вражеские аппараты предполагалось уничтожать над пустынными районами Тихого океана. По мнению разработчиков, в этом случае противник даже не поймет, почему замолчал тот или иной спутник. Ракета-перехватчик должна была выводить головную часть по баллистической траектории в район пролета цели, где начинался этап самонаведения. Головка самонаведения противоспутника создавалась на базе аналогичного устройства ракеты «Сайдуиндер». Маневрирование должно было осуществляться с помощью микродвигателей на сжатом газе, а поражение спутников противника – осколочной боевой частью.

За четыре месяца, которые отвел на разработку Николаидес, создать систему запуска не удалось, хотя над ней практически без выходных трудились около пятидесяти специалистов станции NOTS и еще около сотни привлеченных со стороны инженеров и техников. Но и шесть месяцев, которые потребовались для завершения работ, являются довольно впечатляющим результатом. К июлю 1958 года NOTSNIC был готов к летным испытаниям, к которым приступили без промедления.

Перед началом реальных пусков были проведены два пуска ракет с наземного старта. Первый полет с двумя работающими двигателями состоялся 4 июля. Испытание закончилось уже через две секунды после начала из-за взрыва двигателя. Причиной, вероятно, стала трещина в топливном заряде одного из твердотопливных ускорителей. Вторая ракета взорвалась на Земле за восемь секунд до старта из-за повреждений в электросети стенда.

25 июля палубный истребитель F-4D-1 (бортовой номер 130475) взлетел с аэродрома на базе ВВС США «Инью-керн» севернее Лос-Анджелеса. Пилотировал машину летчик-испытатель Уильям Уэст. Под левым крылом истребителя, державшего курс на юго-запад, висел странноватый предмет, напоминающий большую бомбу с четырьмя крыльями. На высоте почти 11 километров над проливом Санта-Барбара самолет начал разгоняться с набором высоты. Когда альтиметр показывал высоту 12,5 километра, а угол подъема траектории составил 50 градусов, пилот нажал рычаг открытия замков бомбодержателя. Тотчас самолет, освобожденный от груза, резко накренился на правый борт, и пилоту стоило немалых усилий не потерять над ним контроль. Тем не менее Уэст смог в какой-то момент заметить облачко дыма и яркую вспышку. «Птица» взорвалась!» – передал летчик по рации, теряя объект из вида.

Пилот самолета сопровождения, летевший поодаль, подтвердил доклад Уэста.

В Чайн-Лейк, куда поступала вся информация об испытаниях, уже начали анализировать причины неудачи, как вдруг от оператора наземной станции сопровождения в Крисчерче в Новой Зеландии пришло сообщение о странных слабых сигналах, подтверждающих факт выхода объекта на околоземную орбиту. Что за сигналы принял оператор, гадают до сих пор. Вполне возможно, что это были помехи или отражение какого-то другого сигнала. А возможно, что оператор «услышал» то, что очень хотел услышать. И хотя все данные говорят за взрыв ракеты в самом начале полета, участники работ по программе NOTSNIC до сего дня убеждены, что 25 июля ими был запущен спутник. Ну, пусть потешат свое самолюбие, если так хочется.

Летные испытания системы воздушного старта были зажаты жесткими сроками предстоящего эксперимента «Аргус» – серии высотных ядерных взрывов, запланированных на конец августа – начало сентября 1958 года. Именно поэтому военные поспешили продолжить пуски NOTSNIC^.

Второй испытательный пуск состоялся 8 августа. Как и первая попытка, он окончился неудачей – одна из ракет HOTROC второй ступени взорвалась при воспламенении, из-за чего пилоту пришлось выполнять резкий маневр уклонения.

По требованию проектантов, 16 и 17 августа были проведены повторные наземные испытания. Оба пуска закончились неудачей – аэродинамические стабилизаторы обломились через три секунды после включения твердотопливных двигателей. Пришлось проводить специальные мероприятия и лишь после этого продолжать летные испытания.

Третья попытка запуска ИСЗ состоялась 22 августа. Вскоре после сброса ракеты пилот потерял ее из виду, но наземная станция в Новой Зеландии вновь зафиксировала сигнал. По мнению Николаидеса, спутник вышел на орбиту и на первом и третьем витках передавал изображения. Однако сигналы были слишком слабы, чтобы их можно было дешифровать. Других данных о запуске спутника, кроме слов Николаидеса, нет, поэтому эксперты никогда не верили в успех и этого старта.

Следующую попытку предприняли 25 августа. Через 3,75 секунды после сброса взорвался один из двигателей второй ступени, и обломки ракеты рухнули в воды Тихого океана. Туда же упали обломки еще одной ракеты, которую попытались запустить 26 августа. На этот раз двигатель твердотопливной ступени просто не воспламенился. Аварией завершилось и последнее испытание, проведенное 28 августа. На этом первая фаза проекта NOTSNIC была завершена.

О дальнейшей судьбе проекта NOTSNIC известно очень мало. Несмотря на то, что минуло уже больше сорока лет, американский флот хранит в секрете как ход работ, так и полученные результаты. Известно только, что моряки сосредоточили свои усилия на создании противоспутников, отказавшись от других планов. Чтобы запутать противника, они неоднократно переименовывали программу, называя ее то «Калеб», то «Хай-Хо», то «Вайперскан». Но можно сказать только одно: создать эффективную противоспутниковую систему они так и не смогли. Не пригодился и разрабатываемый носитель. А вот инфракрасный сканер «пристроили» на первые разведывательные спутники и отработал он довольно хорошо, доказав, тем самым, что усилия проектантов из проекта NOTSNIC не пропали даром.

Коль скоро я упомянул в предыдущей главе об операции «Аргус», не буду откладывать на потом рассказ о ней. Тем более что и по срокам проведения она хорошо вписывается в общую хронологию повествования.

Сегодня мы уже стали забывать о том ядерном безумии, которое охватило человечество на рубеже 1950-х—1960-х годов. Совершенствуя свои системы вооружений, главные противники в глобальном противостоянии чуть ли не ежедневно взрывали ядерные и термоядерные устройства. Причем проводились эти испытания во всех природных сферах: в атмосфере, под землей, под водой и даже в космосе. Положить конец этому безумию удалось только в 1963 году, когда СССР, США и Великобритания подписали договор о запрещении испытания ядерного оружия в трех средах (в атмосфере, под водой и в космическом пространстве). Но к тому моменту человечество успело много чего натворить.

Начало использования космического пространства в качестве ядерного испытательного полигона датируется летом 1958 года, когда в обстановке повышенной секретности в США началась подготовка к проведению операции «Аргус». Американцы окрестили ее в честь древнегреческого всевидящего стоглазого чудовища. Кому-то такая аналогия показалась уместной, хотя увидеть какую-либо связь между этим монстром и сутью проводимого эксперимента весьма проблематично.

Основной целью проведения операции «Аргус» являлось изучение влияния поражающих факторов ядерного взрыва, произведенного в условиях космического пространства, на земные радиолокаторы, системы связи и электронную аппаратуру спутников и баллистических ракет. Кроме того, предполагалось изучить взаимодействие радиоактивных изотопов плутония, высвобождавшихся во время взрыва, с магнитным полем Земли. По крайней мере, так ныне утверждают американские военные. Но это, скорее, были попутные эксперименты. А главная задача была в испытании боевых ядерных зарядов в реальных условиях.

Отправной точкой проведения эксперимента стала довольно эксцентричная, по тем временам, теория, выдвинутая сотрудником Радиационной лаборатории Лоуренса Николасом Кристофилосом. Он предположил, что наибольший военный эффект от ядерных взрывов в космосе может быть достигнут в результате создания искусственных радиационных поясов Земли, аналогичных естественным радиационным поясам (поясам Ван Аллена).

Чтобы не возвращаться более к этому вопросу, сразу скажу, что проведенный эксперимент подтвердил выдвинутую теорию, и искусственные пояса действительно возникали после взрывов. Их обнаружили приборы американского научно-исследовательского спутника «Эксплорер-4», что позволило впоследствии говорить об операции «Аргус», как о самом масштабном научном эксперименте, который когда-либо проводился в мире.

В качестве места проведения операции была выбрана южная часть Атлантического океана между 35 и 55 градусами южной широты. Такой выбор обусловливался конфигурацией магнитного поля, которое в этом районе наиболее близко расположено к поверхности Земли и могло сыграть роль своеобразной ловушки, захватывая заряженные частицы, образованные взрывом, и удерживая их. Да и высота полета ракет позволяла доставить ядерный боеприпас только в эту область магнитного поля.

Для осуществления взрывов в космосе были использованы ядерные заряды типа W-25 мощностью 1,7 килотонны, разработанные для неуправляемой ракеты «Джин» класса «воздух – воздух». Вес самого заряда составлял 98,9 килограмма. Конструктивно он был выполнен в виде обтекаемого цилиндра длиной 65,5 сантиметра и диаметром 44,2 сантиметра. До операции «Аргус» заряд W-25 испытывался трижды, и он продемонстрировал свою надежность. Кроме того, во всех трех испытаниях мощность взрыва соответствовала номинальной, что было важно при проведении эксперимента.

Ракета Х-17А с ядерным зарядом для ««Аргуса»

В качестве средства доставки ядерного заряда была использована модифицированная баллистическая ракета X-17A, разработанная компанией «Локхид». Ее длина с боевым зарядом составляла 13 метров, диаметр – 2,1 метра.

Для проведения эксперимента была сформирована флотилия из девяти кораблей 2-го флота США, действовавшая под обозначением совершенно секретной оперативной группы № 88. Пуски производились с головного судна флотилии «Нортон-Саунд».

Первое испытание было проведено 27 августа 1958 года. Точное время пуска ракеты, как и во время двух последующих экспериментов, неизвестно. Но, учитывая скорость и высоту полета ракеты, можно ориентировочно считать, что старт состоялся в интервале от 5 до 10 минут до времени взрыва, которое известно. Первый ядерный взрыв в космосе «прогремел» в 02:28 по Гринвичу на высоте 161 километр над точкой земной поверхности с координатами 38,5 градуса южной широты и 11,5 градуса западной долготы, в 1800 километрах юго-западнее южноафриканского порта Кейптаун.

Через три дня, 30 августа, в 03:18 по Гринвичу второй ядерный взрыв был произведен на высоте 292 километра над точкой земной поверхности с координатами 49,5 градуса южной широты и 8,2 градуса западной долготы.

Последний, третий заряд в рамках операции «Аргус», был взорван 6 сентября в 22:13 по Гринвичу на высоте 750 километров (по другим данным – 467 километров) над точкой земной поверхности 48,5 градуса южной широты и 9,7 градуса западной долготы. Даже если считать верной вторую цифру, все равно это испытание является самым высотным из космических ядерных взрывов за всю недолгую историю таких экспериментов.

Немаловажная деталь, о которой вспоминают не столь часто. Все взрывы в рамках операции «Аргус» являлись лишь частью проводимых экспериментов. Их сопровождали многочисленные пуски геофизических ракет с измерительной аппаратурой, которые проводились американскими учеными из различных районов земного шара непосредственно перед взрывами и спустя некоторое время после них.

Так, 27 августа были проведены пуски четырех ракет: ракеты «Джейсон» с мыса Канаверал в штате Флорида; двух ракет типа «Джейсон» с авиабазы «Рэйми» в Пуэрто-Рико; ракеты «Джейсон» с полигона Уоллопс в штате Виргиния. А 30–31 августа с тех же самых стартовых позиций были запущены уже девять ракет. Правда, взрыв 6 сентября пусками геофизических ракет не сопровождался, но наблюдения за состоянием ионосферы велись с помощью метеорологических зондов.

Так совпало, что советским специалистам удалось получить информацию о первом из американских космических взрывов.

В день испытания, 27 августа, с полигона Капустин Яр были проведены пуски трех геофизических ракет: одной Р-2А и двух Р-5А. Измерительной аппаратуре, установленной на ракетах, удалось зафиксировать аномалии в магнитном поле Земли. Правда, чем были вызваны эти аномалии, стало известно чуть позже.

Как я уже написал, подготовка и проведение операции «Аргус» было окружено плотной завесой секретности. Однако тайну удалось хранить совсем недолго. Спустя всего полгода, 19 марта 1959 года, газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью, в которой во всех подробностях было рассказано о том, что делали американские военные в южной части Атлантики. Последним ничего не оставалось, как, скрепя сердце, и признать факт проведения ядерных испытаний в космосе, и огласить результаты измерений. Тем не менее до сих пор не все подробности эксперимента стали доступны широкой общественности. С одной стороны это объясняется тем фактом, что прошел слишком большой срок, чтобы описываемые события претендовали на сенсационность. С другой стороны, в настоящее время вопрос проведения ядерных взрывов в космосе не столь актуален, как это было сорок лет назад, поэтому и интересуются им в меньшей степени, чем современными ядерными проблемами.

В конце 1950-х годов, когда холодная война была в самом разгаре, а космическая эра только-только началась, в СССР и США существовали планы проведения ядерных взрывов на поверхности Луны. Цель этих грандиозных экспериментов, за которыми должны были наблюдать все жители Земли, понятна: продемонстрировать свои возможности перед противником и показать всему миру, кто является бесспорным лидером в освоении космического пространства.

И хотя книга посвящена только секретам американской космонавтики, в данной главе мне придется рассказать о планах обеих космических сверхдержав по доставке ядерного заряда на Луну. Иначе некоторые краски этой широкомасштабной авантюры будут просто стерты.

Советская программа проходила в документах под индексом Е-4, ну а американцы закодировали ее обозначением А-119, хотя сама работа именовалась вполне безобидно – «Изучение лунных научно-исследовательских полетов». Это было самое большое отличие между экспериментами, которые задумывались по обе стороны Атлантического океана. Оба проекта, естественно, имели гриф «совершенно секретно».

Надо отметить, что и Е-4, и А-119 были не единственными лунными проектами, которые в те годы разрабатывались в СССР и США. Были и «простые варианты», к подготовке которых космические державы приступили даже раньше, чем к изучению возможности доставки на поверхность естественного спутника Земли ядерного заряда. Соответственно, и пуски таких лунников состоялись чуть раньше, чем можно было бы помещать на ракету атомную бомбу.

Первая попытка запуска межпланетной автоматической станции была предпринята в США 17 августа 1958 года. В тот день с космодрома на мысе Канаверал стартовала ракета-носитель «Тор-Эйбл-1» с 38-килограммовым аппаратом на борту. Пуск закончился неудачей – через 17 секунд после старта ракета начала уклоняться с расчетного курса, и ее пришлось уничтожить по команде с Земли. Вероятной причиной аварии стал прорыв трубопровода в двигателе первой ступени.

Потеря американцами своего первого лунника дала Советскому Союзу шанс вырваться вперед в соревновании. Наши конструкторы попытались этим воспользоваться, и 23 сентября 1958 года из казахстанских степей в небо ушла «семерка», получившая в трехступенчатом варианте название «Восток» (иногда ее именуют «Луна»). Она несла на своем борту автоматическую станцию, которая должна была достигнуть поверхности Луны и доставить туда вымпел с гербом СССР. Но и наш первый блин оказался комом. Ракета успешно стартовала с Байконура, но на конечном участке работы первой ступени стала разваливаться и взорвалась над сибирской тайгой.

Причины аварии были непонятны, и требовалось время, чтобы в них разобраться. Но вот времени-то как раз и не было. Приближалась очередная годовщина Октябрьской революции, а руководству коммунистической партии и советского государства было обещано новое космическое достижение. Принимается решение вновь пускать ракету со станцией. Очередная «семерка» стартовала 11 октября 1958 года. Но, как и в первом случае, на конечном участке работы первой ступени ракета стала разваливаться и снова взорвалась. Вместе с носителем погибла и станция.

Конец ознакомительного фрагмента.