Секретные тюрьмы ЦРУ. КАК ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ. Четвертая власть в действии (В. А. Быкова)

Международный мегаскандал, подготовленный разрозненными публикациями о делах Махера Арара, Ахмеда Агизы и Мохаммеда Аль-Зери и некторых других несчастных узников, вырвавшихся из секретных тюрем ЦРУ, не заставил себя долго ждать. В июне 2004 года журналистка Washington Post Дана Прист раскрыла существование секретного меморандума Министерства юстиции США, допускавшего пытки подозреваемых за пределами США. Эта журналистка в свое время уже сыграла ключевую роль в огромном скандале эры Буша – деле о пытках в «Абу-Грейб». 25 июля 2005 года в Washington Post выходит ее новая статья, теперь уже о деле Агизы – Аль-Зери. Следующие два с половиной года тема секретных тюрем ЦРУ, узников и пыток не сходит с газетных полос. Более важно, что вопросы о незаконных задержаниях и пытках все более настойчиво обращаются к национальным правительствам.

Первые попытки прессы получить комментарии относительно внепроцедурных выдач от самих властей США относятся к марту 2005 года. Так, 7 марта состоялась пресс-конференция Скота МакЛеллана, пресс-секретаря Белого дома, на которой впервые чиновнику такого ранга был задан прямой вопрос: почему президент США одобрил и расширил практику выдачи подозреваемых в третьи страны для допроса? Ответ МакЛеллана включал в себя все основные элементы официальной позиции правительства США по вопросу выдач по состоянию на текущий момент.

Соединенные Штаты, как следовало из слов пресс-секретаря, находятся в состоянии войны нового типа, ведущейся против врага XXI века – терроризма. Развединформация является важнейшим оружием Америки в этой борьбе; сбор разведданных позволяет правительству выполнить свою главную обязанность – защитить свой народ от новых атак террористов, с которыми нужно обращаться в соответствии с законами войны. Однако это не значит, что США допускают пытку. Америка – страна законов, уважающая права человека и нормы международного права. Соединенные Штаты не пытают людей и не выдают их в страны, где их могут пытать. Более того, в некоторых случаях правительство требует от этих стран специальных гарантий гуманного обращения с подозреваемыми.

Может показаться, что МакЛеллан дал вполне информативный ответ на заданный ему вопрос. На деле же опытный пресс-секретарь умело ушел от ответа, тонко подменив суть вопроса – о смысле самой практики выдачи – рассуждениями о важности борьбы с террором и уверениями в том, что США отвергают пытку. Однако журналисты, присутствовавшие на брифинге, тоже оказались не лыком шиты. Вопросы стали жестче.

«Одной из стран, куда мы высылаем людей, является Узбекистан. Что такого в плане допроса могут позволить себе узбеки, что недоступно здесь, в США?» Ответить на такой вопрос, не сев в политическую лужу, было невозможно. И МакЛеллан пошел единственно возможным путем – отказался от подробного ответа, сославшись на секретность дела.

Вопрос об Узбекистане возник не случайно. Отношения между США и Узбекистаном во время, к которому относится пресс-конференция, были более тесными, чем в настоящее время (впрочем, испортились они весьма скоро – уже к лету 2005 года). По данным, обнародованным впоследствии Observer, кроме Узбекистана для содержания обвиняемых в терроризме использовались также тюрьмы «Аль-Тамара» в Марокко, «Мулхак аль-Мазра» и штаб-квартира местной службы госбезопасности в Египте, а также изоляторы в Азербайджане, Катаре, Саудовской Аравии, Таиланде и других странах. Правозащитники утверждают, что в «Аль-Тамаре» и в «Мулхак аль-Мазре» к заключенным применяются пытки.

Тем временем пресс-конференция продолжалась. В чем смысл выдач? Почему президент одобрил и расширил эту практику? Какие услуги по допросу подозреваемых оказывает Америке Узбекистан? Почему вообще такая практика имеет место? – все эти вопросы повторялись в Белом доме снова и снова. Пресс-секретарь МакЛеллан не мог ответить ничего, кроме сказанного им в ответе на первый вопрос. Если США отвергают пытку и следят за тем, чтобы подозреваемых не пытали в третьих странах, зачем тогда вообще кого-то высылать? Не хочет ли господин пресс-секретарь сказать, что спецслужбы третьих стран обладают какой-то более эффективной методикой допроса – которая тем не менее не является пыткой, – чем та, которой обладают США? «Нет, не хочу...» – ответил МакЛеллан. Вопросов больше не было. Стало ясно, что историю с внепроцедурными выдачами замять не удастся, что скандал набирает обороты.

Через неделю после пресс-конференции МакЛеллана на вопросы о выдачах нарвался не кто-нибудь, а сам Джордж Буш. Те же самые журналисты задали Бушу те же самые вопросы. Прогресса не было; Буш отвечал связкой «нам нужно защищать народ – мы никого не пытаем». Был задан и вопрос об Узбекистане:

– Как главнокомандующий можете ли вы объяснить, что такого может сделать Узбекистан в плане допроса подозреваемых, чего не могут себе позволить Соединенные Штаты?

– Когда мы высылаем человека в его страну происхождения, мы требуем гарантий, что его не будут пытать.

Подобный же «разговор глухого с немым» повторялся каждый раз, когда важный чиновник встречался с прессой.

В мае 2005 года глава Министерства внутренней безопасности США сравнил роль разведки в войне с террором с ролью радара во Второй мировой войне – без нее, мол, невозможно упредить удар. В июне советник по национальной безопасности Стивен Хэдли ничего не смог ответить на вопрос о похищении в Милане имама Абу Омара, кроме обычных отговорок о секретности дела. Казалось, ничто не способно заставить американские власти отвечать на вопросы. Вскоре выяснилось, что средство все-таки есть.

Администрация Буша хранила молчание, но скандал развивался без ее помощи. Моторами были независимая американская пресса и правозащитные организации. 2 ноября 2005 года стало важной вехой в истории о секретных тюрьмах ЦРУ. Застрельщиком нового витка скандала выступила все та же Washington Post. В статье, опубликованной этой газетой, рассказывалось о том, что после 11 сентября ЦРУ США стали не просто задерживать людей, подозревающихся в пособничестве терроризму, но и держать их в секретных тюрьмах «без суда и следствия», добиваясь признательных показаний. В силу того, что подобные действия запрещены правовыми нормами США, тюрьмы находились на территории Таиланда, Афганистана и как минимум одной страны Восточной Европы, которая не называлась.

Естественно, на статью последовали многочисленные реакции. Белый дом также не смог сохранять молчание. Уже 3 ноября Стивен Хадли, советник по национальной безопасности президента Буша, сообщил следующее: «Тот факт, что они (тюрьмы) являются секретными – если допустить, что эти тюрьмы действительно существуют, – некоторым людям кажется своего рода тестом на то, какую деятельность вы ведете втайне от других».

Хадли также добавил: «Президент ясно дал понять, что Соединенные Штаты не будут применять пытки, Соединенные Штаты будут вести свою деятельность в соответствии с нормами права и международными обязательствами. В то время как мы должны принимать необходимые меры для защиты нашей страны от террористических атак. Президент ясно дал понять, что мы должны делать это таким образом, который согласуется с нашими ценностями»[3].

Одним из важнейших последствий статьи в американской Washington Post стало письмо, посланное британским министром иностранных дел и по совместительству тогдашним председателем Комитета министров Совета Европы Джеком Стро Госсекретарю США Кондолизе Райс[4]. В коротком письме Стро просил у Райс объяснений относительно использования воздушного пространства стран Евросоюза для транспортировки подозреваемых в терроризме. В тот момент Кондолиза Райс готовилась к визиту в Европу, который состоялся 5-9 декабря 2005 года. Желая упредить критику, Райс опубликовала накануне отлета в Европу свой ответ Джеку Стро[5].

Помимо традиционных пассажей о войне с террором тезисы Райс содержали некоторые новые положения. Спецслужбы всего мира, по мнению Райс, призваны вести борьбу с террористами, находящимися вне территорий, на которых действует закон. Часто это люди без гражданства. Они – «незаконные комбаттанты», в отношении которых можно применить законы войны; их политические права не могут быть нарушены, так как они никогда не были наделены такими правами – в силу своего нахождения в тех уголках мира, где законы не соблюдались.

Важнейший тезис Райс в этом заявлении состоит в том, что юридический статус террориста не может быть определен в рамках международного уголовного и военного законодательства, разработанного для противодействия угрозам предыдущего века. Это было еще одним напоминанием о том, что практика выдач использовалась давно и многими странами, в тех случаях, когда механизмы легальной экстрадиции были неприменимы. Такие выдачи не противоречат международным законам. Наиболее знаменитые случаи – выдача Суданом Франции Карлоса Шакала, выдача из неназванной страны в США Рамзи Юзефа – террориста, атаковавшего Всемирный торговый центр в 1993 году.

Кроме того, госсекретарь еще раз подчеркнула, что США не используют пытки, не переправляют подозреваемых в страны для допросов под пыткой и не используют чужое воздушное пространство для подобных транспортировок. Далее, международные законы позволяют удерживать комбаттантов, пока продолжается насилие, заявила Райс. И далее: США не собираются удерживать кого-либо дольше, чем это необходимо для предотвращения терактов и сбора доказательств против этих лиц для передачи в суд.

Формально госсекретарь не грешила против истины, продолжая: США уважают суверенитет своих партнеров по антитеррористической борьбе. Любые нарушения правил обращения с заключенными, подобные случаю в «Абу-Грейб», будут расследоваться, а виновные будут наказаны. США отвечают за то, что методы допроса, применяемые их спецслужбами, не будут нарушать Конвенцию против пыток, запрещающую жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Это утверждение, как свидетельствовали вырвавшиеся на свободу узники, было далеко от истины…

Райс признала, что США сотрудничают с некоторыми правительствами в области обмена разведданными. По ее словам, США делились информацией, которая помогла спасти жизни европейцев; пусть те правительства, с которыми велась работа, сами решают, какую информацию предавать огласке. Завершая, Райс написала: «Перед новыми атаками мы все должны осознать тот тяжелый выбор, что стоит перед демократическими правительствами. Мы лучше встретим беду, если будем работать вместе».

Кондолиза Райс, как опытный политик, представила факты в свете, наиболее выгодном для США. Через несколько недель в прессе появились сообщения о том, что как раз накануне визита Райс в Европу военная разведка США перенесла две свои секретные тюрьмы, до этого находившиеся предположительно в странах Восточной Европы, на север Африки. Также на базу в пустыне на севере Африки были перемещены все 11 заключенных этих тюрем.

Реакция Джорджа Буша на обвинения в несанкционированной и нелегальной деятельности ЦРУ на территории Европы также не заставила себя ждать. Президент опроверг данные о том, что Соединенные Штаты прибегают к пыткам в отношении террористов, но выступил в защиту применения «агрессивных» методов. «Мы никого не пытаем, – настаивал Буш. – Каждое усилие, каждая инициатива лежит в рамках закона. Мыведем суровую войну с террористами, мы привлекаем их к ответственности, получаем от них информацию, чтобы нейтрализовать их планы и заговоры»[6].

В это же время появилась информация о том, что ЦРУ обратилось в Министерство юстиции США с просьбой начать уголовное расследование с целью определить источник статьи в Washington Post. То, что ЦРУ обратилось с такой просьбой, означало, что теперь Министерство юстиции обязано провести предварительное рассмотрение дела с целью определить, есть ли основания для проведения уголовного расследования, чтобы выяснить, повинен ли какой-либо правительственный чиновник в незаконном предоставлении информации газете[7].

Статья в Washington Post вывела скандал вокруг секретных тюрем ЦРУ на качественно новый уровень. В нем появилось новое, европейское, измерение. Из внутриамериканского он стал подлинно международным; из сферы прав человека перешел в политико-дипломатическую область. Вовлеченность в программу выдач такого региона, как Европа, многократно увеличила силу скандала и стала тем фактором, который медленно, но верно начал развязывать языки.

Многие страны, расположенные на территории Восточной Европы (Венгрия, Словакия, Болгария), поспешили заявить, что на их территории нет секретных тюрем[8]. Но, в силу слишком больших возможных последствий этого скандала, Европейский союз пообещал проверить факты наличия секретных тюрем ЦРУ в Европе. Это и было сделано в дальнейшем, когда начал свою работу Временный комитет по нелегальному использованию ЦРУ европейских стран для секретных перевозок и незаконного содержания под стражей (TDIP) под руководством депутата Европарламента Клаудио Фавы.

Кроме того, британская газета The Guardian добилась от Федерального авиационного управления США, занимающегося проблемами гражданской авиации, просмотра регистраций совершенных рейсов самолетами, используемыми американским шпионским ведомством. В результате стало известно, что 26 самолетов, принадлежащих ЦРУ, совершили свыше 300 рейсов в Европу. Таким образом, речь теперь шла о намного более активном потоке, чем было известно раньше.

Истерия вокруг «самолетов-тюрем» ЦРУ, пользующихся воздушным пространством Европы, определила основную тему скандала на несколько месяцев вперед. Новые страны оказались вовлеченными в скандал: Великобритания, Германия, Чешская Республика и Франция. Самолеты ЦРУ 96 раз приземлялись в Германии, 80 раз – в Великобритании, 15 раз – в Праге, два раза – во Франции и лишь один раз – в Польше, на авиабазе Шыманы, которую пресса тут же нарекла предполагаемым местом нахождения одной из секретных тюрем, где допрашивали и пытали подозреваемых в терроризме[9].

В Германии скандал получил в большей степени внутриполитический окрас. Согласно информации, опубликованной в немецкой газете Sueddeutsche Zeitung, канцлер Шредер, будучи одним из мировых лидеров, сказавших «нет» войне в Ираке, а также его министр внутренних дел Отто Шили и все красно-зеленое правительство знали о похищениях в Европе агентами ЦРУ лиц, подозреваемых в терроризме. Более того, молчать они согласились по просьбе американского внешнеполитического ведомства.

Для подтверждения этих обвинений использовали дело немецкого гражданина Халеда Эль-Масри, незаконно задержанного в ходе поездки в Македонию. Его доставили на самолете ЦРУ в секретные тюрьмы в Афганистане, где накачивали наркотиками, пытали и жестоко избивали. Через пять месяцев ЦРУ осознало, что Масри стал жертвой жестокой ошибки, и его, также без соблюдения каких-либо формальностей, выпустили на свободу. Именно к этому моменту относится деталь, компрометирующая правительство Шредера.

Бывший в то время американским послом в Берлине Дэниел Коутс провел секретные переговоры с Шили. Он совершил грубейшую ошибку – и просил немецкие власти обойти молчанием этот случай. Дипломат получил от министра соответствующие заверения, без всякого сомнения, с полного одобрения Шредера. Но это еще не все: по запросу адвокатов Масри, федеральная немецкая секретная служба БНД провела расследование по этому делу. Было установлено, что с американской стороны действительно была допущена ошибка. Но служба была вынуждена проинформировать адвокатов, что на политическом уровне было принято решение не предавать это дело гласности[10].

Еще одна британская газета, Sunday Telegraph, опубликовала разоблачительную статью в связи с возможной причастностью европейских правительств к внезаконным выдачам и секретным рейсам ЦРУ. По данным газеты, 22 января 2003 года в Афинах Европейский союз и Соединенные Штаты подписали соглашение, согласно которому США могли использовать некоторые промежуточные посадки для транспортировки заключенных.

Пункты соглашения были включены в документ, получивший название New Transatlantic Agenda («Новая трансатлантическая повестка дня»): в секретной части документа есть откровенная ссылка на «активизацию использования европейских транзитных портов для транспортировки иностранных преступников». Этот договор, по-видимому, служит подтверждением того, что в большинстве случаев европейцы были в курсе операций, проводимых ЦРУ, и давали молчаливое согласие своему американскому союзнику (в частности, в отношении специальных шпионских полетов).

Не молчал и Белый дом. 6 декабря в Вашингтоне состоялась очередная пресс-конференция МакЛеллана[11]. Вновь вопрос о выдачах был поставлен журналистами ребром: раз выдачи не имеют смысла с точки зрения допроса подозреваемых (так как пытки все равно не применяются), то почему бы не вернуть всех обратно в США для проведения следствия и суда в обычном, законном порядке? В его ответах была одна новая деталь: «...Мы принимаем решение по каждому узнику отдельно, консультируясь со страной, в которую он должен быть выслан».

В тот же день, в самолете на пути в Европу, Кондолиза Райс тоже отвечала на вопросы журналистов. На вопрос «Почему США выдают людей в Египет и Иорданию – страны, применяющие пытки?» госсекретарь выдала интересную ремарку: «Как демократическая страна, вы стоите перед трудным выбором: если вы не можете наказать кого-то, кто является известным террористом, либо подозревается в терроризме, что вы будете делать? Освободите его, выпустите его в общество – чтобы он продолжал убивать невинных людей? Разумеется, нет. Иногда нужно отправлять людей обратно в страны их происхождения, где им могли бы быть предъявлены обвинения. Но мы требуем гарантий, что их не будут пытать».

В ответе Райс проступили контуры некоей новой юридической категории – еще не преступник, но уже не честный человек, вроде бы террорист, но судить его обычным судом почему-то нельзя. И освобождать нельзя – а вдруг все-таки террорист? Журналисты сразу попытались поймать Райс на этой оговорке: «А как же состязательный процесс?» «Некоторых узников мы содержим согласно законам войны, так как они были захвачены на поле боя, являясь комбаттантами», – ответила госсекретарь.

Действительно, в Ираке и Афганистане американцы захватили много подозреваемых в терроризме. Но какое это имеет отношение к тюрьмам ЦРУ в Европе? О каком поле боя и о каких комбаттантах может идти речь в случае с Махером Араром, Халедом Эль-Масри, Абу Омаром и другими? Наоборот, из спокойных стран Европы подозреваемых вывозили в Афганистан, Ирак и другие места, подпадающие под понятие «зона боевых действий».

Сама Райс так объясняла это противоречие: «[терроризм] – не обычное уголовное преступление, когда вы ждете, пока что-то произойдет, а потом арестовываете преступников и судите их. Когда совершается акт террора, гибнет множество людей – 3000 человек в Нью-Йорке, сотни в Лондоне...»

Был задан и вопрос о нарушении самолетами ЦРУ суверенитета стран Евросоюза – всегда ли США информировали правительства соответствующих стран о таких полетах? Райс ушла от ответа, повторив еще раз, что США не использовали воздушное пространство других стран для транспортировки подозреваемых в другие страны для допроса с применением пыток. Из этого можно было понять, что во всех других случаях, без последующего применения пыток, нарушение воздушного пространства могло иметь место. Вопрос о степени информированности европейских правительств обострился еще больше. Американская позиция все еще оставалась крайне уязвимой.

До начала расследования причастности европейских правительств к полетам ЦРУ осталось совсем немного времени.