Глава 2
Проснулась с испуганно колотящимся сердцем, вспотевшая, как храмовая мышь, и с мокрыми от слез щеками. Какое-то время лежала в темноте, повторяя, что все это сон – страшный, жуткий сон, где я снова беспомощный подросток, мир которого разрушили в угоду своим интересам. Постепенно я успокоилась, голоса воспоминаний отступили. На смену им пришла злость на Идена – почему он не сказал, что работать придется в столице?
Можно подумать, я бы отказалась!
Он мог предупредить, но не стал. Зачем? Я ведь и так от него в полной зависимости. Это раздражало больше, чем привычка палача командовать, не спрашивая мнения окружающих.
Занятно, в тюрьме я не подумала, что меняю одно заключение на другое. Не держат в камере, не собираются казнить. Клетка красива, и в ней удобно. Но не дали возродиться в Ритиле, провезли через всю страну в ящике, словно удобрение для клумбы. Хотя, вполне возможно, я ошибаюсь, и с палачом у нас будет взаимовыгодное сотрудничество. В конце концов, удалось же скрыть свой истинный облик. Иден не в курсе моего отношения к зависимости от кого бы то ни было. Есть шанс намекнуть, что для наилучшего исполнения обязанностей нужна свобода действий и четкий список этих самых обязанностей.
Часов в спальне не имелось, за окном в свете фонаря кружился снег, и, на первый взгляд, была глубокая ночь, но это не помешало привычно определить время: шесть утра.
Работа в городской библиотеке была не самой интересной, однако спонсировавший ее лэр настаивал на том, чтобы сие заведение открывалось ровно в шесть тридцать утра и работало до семи вечера. За двадцать лет, что я провела за стойкой библиотеки, в такую рань в наш оплот знаний зашло от силы пять человек, да и то случайно – приезжие, прибывшие с первым дилижансом, искали гостиницу, находившуюся через два здания от библиотеки. Естественно, вставать в пять утра, чтобы к назначенному времени добраться до работы, я не собиралась. Поднималась в шесть утра или чуть раньше, быстро надевала на себя приготовленную с вечера одежду и пулей неслась через весь город. Благо внешность месс-мыши не требовала долгих приготовлений. Зато можно было подремать пару минут, если вдруг проснешься раньше шести. Конечно же, не выбираясь из теплой кровати, не зажигая свечей и не проверяя время.
Итак, у меня есть час или полтора до того, как проснется прислуга, и почти три часа до визита в кабинет палача. Первые полчаса я собиралась потратить на обход дома и изучение эха. Понятно, что Иден переехал сюда всего полгода назад, да и вряд ли он говорил здесь о чем-то важном, а если и говорил, то была магическая защита, которая значительно искажает прошлое. Ее следы я обнаружила на Идене.
Любопытно, обычно маги не считают эхо опасным.
Во-первых, искажается все и всегда – порою смысл меняется до неузнаваемости. Во-вторых, действительно умелых магов эха не так много, для большинства это хобби, забава. И, в-третьих, даже мастеров своего дела никогда не берут в расчет, смотри пункт первый. Иначе маги эха давно бы работали на императора и сильных мира сего. А так кому оно надо – разгадывать ребусы из прошлого? Гораздо проще пригласить провидца, пусть предупреждает об опасности в будущем.
Но были и те, кто пытался нас использовать. Правда, к моему счастью, если мага прошлого принудить, эхо тут же отреагирует и начнет путать уже преднамеренно. Забавно, иногда оно вело себя вполне здраво, будто эмоции, которые впитывало, давали ему толику разума. Жаль, что со мной все это выясняли опытным путем. Окажись я особенной, меня мучила бы только половина кошмаров, не самая страшная половина, надо заметить. Время вспять не повернуть, остается надеяться на будущее.
Посетив уборную и быстро ополоснувшись под душем, я отыскала в гардеробной костюм для верховой езды, в котором удобно бегать по коридорам особняка. Вряд ли меня кто-то увидит ранним утром. Юбка от костюма пристегивалась поверх лосин, скрывая непристойный вид, я решила ее оставить в спальне. Расправив кружевное жабо на нежно-розовой блузе, накинула сверху длинный жакет темно-бордового цвета с изящной вышивкой по краю полочек. В комплекте с коричневыми замшевыми лосинами и мягкими сапожками на невысоком каблучке костюм смотрелся прелестно. Кто поверит, если скажу, что решила проехаться в столь легком для зимы наряде верхом, – и кокетливая шляпка отправилась к юбке.
Пройдясь по волосам расческой, решила, что не желаю их укладывать в прическу. Пусть мою внешность оценят и позавидуют. После месс-мыши у меня наблюдалась явная нехватка мужского восхищения и внимания. Милые, но заурядные кавалеры из городка на окраине империи не в счет – почти все они хотели видеть меня серой и унылой, желательно на кухне с половником. Никто не пытался поднять мою самооценку. Чувств не было, с моей стороны точно. С их стороны – неизвестно. Не назовешь же любовью попытку скрасить вечерок, заполучить безропотную любовницу или жену, которая будет до конца дней лобзать землю под стопами мужа.
Прически женщин были регламентированы только для похорон императора, для каждого сословия и расы своя. В остальные дни воображение красивой половины империи ограничивалось лишь умениями парикмахера и глубиной кошелька мужчины, который все это оплачивал.
Готово! Мои распущенные волосы великолепны без лишних затрат и усилий!
Я зажгла свечи и, сжимая пальцами изящную витую ножку небольшого канделябра, отправилась на разведку. Длинный коридор, богато обставленный в лучших традициях состоятельных лэров, ничем не отличался от коридоров других особняков. Толстые, гасящие шаги ковры на полу, портреты предков на стенах, два ряда резных дверей справа и слева, ведущих в комнаты. Лестница с одной стороны коридора и арочное окно с тяжелой бархатной портьерой – с другой.
К слову, предков палача на стенах я так и не нашла. Там висели пасторальные пейзажи, пара акварелей, портреты нашего императора и правителей государств, вошедших в империю много столетий назад, но сохранивших суверенитет. Я узнала князя вампиров и князя оборотней. Эти двое были постоянно на виду, все-таки Элерт и Хемминг – самые большие государства в составе Аркелла. О должностях остальных узнала из надписей.
Эхо меня тоже не порадовало: обрывки разговоров слуг, шум перетаскивания мебели, тихие песни горничной, занимающейся уборкой. В доме служила всего одна девушка, более не требовалось. Установленные по всему особняку бытовые заклинания превосходно справлялись и с пылью, и с грязью, и с непредвиденными сюрпризами вроде разлитого вина или кофейного пятна на ковре. Обязанности горничной сводились к замене белья в комнатах и надзору за одеждой лэра, но забирать и осматривать ее месс могла только по его просьбе. В основном поющая девушка следила за тем, чтобы всякие мелочи, наподобие статуэток или ваз, оставались на своих местах. Неудивительно, что экономке было скучно – подчиненных минимум, хлопот никаких.
Что находится за каждой из многочисленных дверей, проверять не стала. Эхо подсказало, куда идти, чтобы узнать как можно больше об Идене Регане.
В особняке было три этажа. Наверху находились хозяйские спальни и гостевые покои. Второй этаж отдан под библиотеку, кабинет лэра, музыкальный салон, несколько гостиных и пару бальных залов. На первом находились кухня, комнаты слуг и столовая. Ну, и подвал имелся – царство сырости, паутины и мышей при прежнем хозяине теперь, после установки магической защиты против всякой пакости, включало винный погреб и несколько кладовых.
Было два пути: в спальню палача или в его кабинет. Первое отбросила сразу – сомневаюсь, что случайно разбуженный лэр будет в восторге от раннего визита. А вот кабинет просто манил, рисовал радужные перспективы.
Остановилась я на широкой лестнице с перилами в форме дракона – первой безвкусной вещью, увиденной мной в этом доме. Растянули зверюгу в змейку и приплюснули сверху, чтобы не сбежала. Жуткий дракон покоился на изящных резных балясинах.
Но не все так просто с этим зверем. Магия почти не чувствовалась, однако готова поспорить на перо из хвоста, это страж особняка. В случае угрозы жизни домочадцев он превратится во вполне живую зубастую ящерицу. Не в том ли причина, что палач нанимал исключительно людей без дара? От гостей страж скрывается, а слуги вполне могут понять, почему лэр не убрал деревянное чудовище длиной от верхнего до нижнего этажа.
Спустившись на несколько ступенек, я заметила, что одна из дверей внизу приоткрыта и внутри горит свет. Это был кабинет Идена, и у палача находился визитер. Юная месс в шляпке, меховом манто и вуали, заложив руки за спину и меряя широкими шагами кабинет, что-то недовольно бормотала. Палач, которого я не видела, тихо отвечал ей язвительным тоном.
Пристроившись на ступеньке, спряталась за балясинами и, прикрыв глаза, прислушалась к эху. Так как меня не было непосредственно на месте, где происходил разговор, искажение вышло знатное. Смысл беседы получился откровенно бредовый.
Девица не хотела работать на палача, он не настаивал… и настаивал поочередно. Месс грозилась оставить ему одежду и уйти.
Я сделала вывод, что пора мне отправляться на первый этаж, знакомиться с другими комнатами или возвращаться к себе – досыпать, раз такой бред мерещится.
Может, гостья палача и собиралась оставить одежду, но точно не для того, чтобы уйти! Обнаженной далеко не уйдешь – патруль заберет. Ну, и холодно на морозе в одних панталонах и лифе. Впрочем, про лиф или корсет я ничего не слышала. То ли эхо съело, то ли мой сонный дар пропустил этот момент.
Первый этаж встретил меня сонной тишиной. Пробежав по всем комнатам и выяснив, что ничего интересного не найду, попыталась заглянуть в подвал, но наткнулась на большой амбарный замок. Эхо недовольным голосом Мелани утверждало, что его водрузила сюда экономка, чтобы слуги не таскали продукты.
Больше всего отголосков прошлого оказалось в большом холле. Но опять ничего любопытного. Кого-то встречали, кого-то провожали, кому-то отказывали во встрече с лэром Реганом. Гостья Идена, кстати, прибыла час назад, ее встретил палач лично. Сонным или рассерженным он не был – или ждал месс, или страдал бессонницей.
Я осветила напольные часы в холле. Шесть тридцать утра. У меня есть еще полтора часа на сон. Потом мне пришлют горничную. Но, скорее всего, меня снова навестит экономка.
На втором этаже дверь в кабинет Идена была закрыта. Присмотревшись, я увидела защищающее от прослушивания заклинание, его раньше не было. Любопытство удалось победить, только лишь напомнив себе про артефакт палача, с помощью которого он в прошлый раз вполне успешно засек мою попытку прочесть эхо.
Уже в спальне, сложив костюм для верховой езды в гардеробную, я подумала, что повела себя глупо и недальновидно, слушая на лестнице эхо разговора месс и палача. Артефакт-то никуда не исчезал! Мне позволили подслушать, прекрасно зная, что на таком расстоянии ничего точно понять нельзя. Странно, что в его перстне есть защита от магов эха – мы же, в принципе, безобидны. Попробуй расшифруй, что прошлое рассказало, проглотив и исказив часть слов.
Уснуть так и не вышло.
Проворочавшись в кровати, я села и решила разложить все по полочкам. Итак, моим спасителем оказался лэр Иден Реган – личность неоднозначная и загадочная, дворянин и палач. О случившемся на приеме известно немного, но на следующее утро газеты пестрили заголовками, гласившими, будто некий лэр Реган был выдворен по приказу императора, так как «нарушил этикет». Что же нужно сделать, чтобы тебя выставили из дворца под столь надуманным предлогом, гадала вся империя?
Имя Идена не сходило со страниц газет несколько месяцев. Говорили, что титул он унаследовал от матери. Вдова некогда жила у вампиров и вполне благополучно умерла от старости. Приличное состояние досталось Регану. Поэтому вдвойне непонятно, почему он, переехав в столицу, стал одним из пяти королевских палачей, отвечающих за исполнение приговоров в нашем стольном граде. Скрытный образ жизни Идена только подстегивал интерес газетчиков. Пойманных бедолаг Реган сдавал законникам. Так за ним закрепилась слава жестокого палача, любящего свою работу.
Будучи магом эха, я знала, что газеты тоже чем-то похожи на отголоски прошлого, только в них больше искажения, а новые слова добавляются по желанию писак. Безусловно, Иден не был слабохарактерным, мягким тюфяком. Его сила и уверенность вызывали у меня симпатию, раздражала властность, но без нее он не был бы собой. Скрытность палача обусловлена профессией, выбор которой для меня загадка. Может, не было другого выхода? Или есть и другие палачи-дворяне, скрывающие этот факт?
А еще меня жутко настораживало, что магу понадобился нелюдь. Почему он решил изменить своей привычке нанимать людей без способностей?
Поняв, что за размышлениями провела почти час и скоро придет горничная, я притворилась спящей, в надежде послушать эхо и узнать что-нибудь интересное.
Спустя пару минут в дверь вежливо постучали. Дождавшись моего сонного разрешения, экономка засуетилась вокруг кровати. Я просыпаться не спешила, вполслуха внимая болтовне женщины и разбираясь в обрывках эха.
Мелани уже успела навестить хозяина, точнее, лэр вызвал ее сам, чем очень удивил. Обычно в столь ранний час Идена еще нет дома, он на работе – кажется, догадка с бессонницей подтвердилась. Экономку спросили, почему она выполняет обязанности моей горничной, затем оценили ее рвение помочь мне, как более опытной, и теперь, за небольшую прибавку к жалованью, она эти самые обязанности будет исполнять постоянно. Согласия у женщины и у меня никто, естественно, не спрашивал.
Экономка в роли горничной меня вполне устраивала. Эхо ничего интересного на этот счет не подсказало, а вот говорливая женщина вполне могла поведать что-нибудь любопытное. От нее я узнала, что помощник Идена, слишком юный для такой должности, отбыл из особняка со страшно недовольным лицом. Без шуток. Она считала, что быть королевским палачом почетно, и занимать место его помощника тоже весьма престижно. В ответ на мое насмешливое фырканье женщина пояснила: лэр Реган не простой палач, он один из пяти палачей Тариса. А в столице кого попало на этот пост не поставят.
За одеванием, причесыванием и завтраком время пролетело незаметно. К назначенному часу я спускалась вниз по лестнице в платье шоколадного цвета, держа в руках норковое манто. Иден предупредил Мелани, что после разговора мы поедем на работу.
Строгое на первый взгляд платье было легким и игривым. Теплая мягкая шерсть приятно льнула к коже, широкая юбка, лишенная поддержки кринолина, обрисовывала при ходьбе ноги. Подол открывал короткие сапожки. Рукава три четверти подчеркивали руки, затянутые в светлую замшу, а воротник-стойка делал узкий вырез декольте еще глубже и загадочней. Волосы я убрала в замысловатую прическу, которую скромно украшали жемчужные головки шпилек.
Мне нравилось быть собой настоящей, находить что-то особенное, отличное от других. Теперь то, что я не похожа на родителей, радовало, иначе первый выход на улицы столицы вполне мог стать последним. А что, если все же похожа на маму, отца или других родственников? Они умерли, но есть летописи родов, где портреты представителей вполне приличные, цветные. Настроение закономерно испортилось, мучили сомнения. Но стоило подумать о цвете, как губы сами растянулись в довольной улыбке. Меня же будут искать среди огненных! Я выбрала такой род, что можно любого записывать в родственники!
Постучав в дверь кабинета, я дождалась короткого разрешения и вошла. Обстановка полностью соответствовала характеру хозяина. Темное дерево, массивная, но удобная мебель.
Мне безумно хотелось послушать кабинет – здесь могло быть столько всего интересного!
Иден пригласил меня сесть в глубокое мягкое кресло, приятно пахнущее новой кожей. Он занял свое место по ту сторону освещенного свечами стола, на котором лежали аккуратные стопки документов, стояла чернильница с пером, малахитовый стакан-подставка с десятком карандашей, массивное пресс-папье и чашка с недопитым кофе. В книге с инкрустированным камнями переплетом, открытой на середине, я увидела раскидистое дерево, портреты на нем принадлежали роду Этни.
Я не зря выбрала этот род, когда назвалась, – настолько внешне разных фениксов нужно еще поискать. Иден, судя по всему, нашел сходство с некоторыми портретами и убедился в том, что я Этни. Он дождался, когда я осмотрюсь, демонстративно закрыл книгу и отложил ее в сторону.
– Как спалось?
В вопросе палача явно прозвучал намек на мои утренние посиделки на лестнице, но я решила этого не замечать.
– Превосходно, благодарю!
Карие глаза напротив насмешливо сузились, в уголках губ поселилась хитрая улыбка. Мне точно припомнят неудачную попытку шпионажа, но не сейчас. В данный момент мужчина был настроен на деловой лад. Одобрительно оглядев мой наряд, он протянул мне стопку бумаг и перо.
Пока внимательно читала типовой договор, особо задерживаясь на мелком шрифте, палач просматривал документы, вскрывал письма, визировал, сортировал, записывал в журнал, всем своим видом давая понять, что секретарь ему жизненно необходим, раз приходится брать работу на дом.
Любопытно, что там за бумаги. Откуда их столько? Неужели работа палача столь сложна? Так и подмывало прочесть оставшиеся страницы по диагонали и подмахнуть подпись – ничего необычного я не находила. Стоически вытерпела приступ любопытства, дочитала до конца и… обнаружила некое приложение о неразглашении информации. Иден молча протянул мне еще один лист и углубился в работу. Пробежав глазами текст до конца, я отрицательно покачала головой:
– Нет, я не принесу вам магическую клятву, лэр Реган.
Я ошиблась – никакого сотрудничества не будет! Старалась выглядеть спокойной, сохранять лицо, но внутри все переворачивалось от нахлынувших воспоминаний, птица билась, а на глазах вот-вот были готовы заблестеть злые слезы.
Магическая клятва на крови – мерзость, придуманная и воплощенная магами. Кто первый придумал ее, неизвестно. Но если магическое существо, любое, будь то маг, вампир, феникс или другая раса, принесет ее, то утратит свободу на время выплаты долга. Даже если его жизни будет угрожать опасность, он будет делать то, что обещал. Не сможет отступить.
Обычные люди свято верят: в случае нарушения такого договора магическое существо лишится силы. Но это действительно только для людей и слабых магических созданий, для остальных нарушение клятвы – смерть.
Существовала и обычная клятва, на которую я могла согласиться, она визировалась в мэрии, по ней могли привлечь к ответственности через суд. Но Реган указал именно магическую клятву на крови – самый радикальный вариант. Вытаскивая меня из тюрьмы, палач собирался сделать из меня рабыню. У него не было причин мне доверять, но и подозревать в злонамеренности тоже. Жаль, что мы уже не в Ритиле – в столице у меня нет шансов спастись из тюрьмы и избежать эшафота.
– Возможно, вы не знаете деталей, – издалека начал Иден, недовольный моим категорическим отказом.
– Я отлично знаю детали, лэр Реган, – сухо перебила я, поднимаясь. Было страшно, жутко и обидно, что вот так закончится моя жизнь. Палач, конечно, проследит, чтобы я не сбежала, и сам приведет приговор в исполнение. Единственная радость, что у моей смерти будет красивое лицо.
– Почему я должен вам доверять?
Меня, покорно ждущую у двери своей незавидной участи, окинули сердитым взглядом, досадливо поморщились и язвительно осведомились:
– Назовите хоть одну причину, почему вы не станете доносить на меня? Или не попытаетесь продать информацию обо мне?
Недоверие обидело, больно резануло острыми когтями по сердцу. Ответила быстро, в тон палачу, терять было нечего, он уже все решил, выхода два – рабство или смерть. А я надеялась на сотрудничество, глупая.
– Мне некому на вас доносить.
Он считает, что я двадцать лет сидела в Ритиле, потому что из гордости не хотела обратиться к родне или могущественным покровителям? У меня много недостатков, но откровенной глупости среди них нет. Да, было существо, которое неожиданно и совершенно бескорыстно помогло мне. Я не знала о нем ровным счетом ничего, не видела лица, только глаза с алым огнем в глубине зрачка, выдающим его расу. Я не пыталась его найти, понимая глупость подобной затеи – он тоже мог скрываться от врагов. Лишь стала относиться к вампирам благожелательно, хоть и не без некоторой настороженности.
Как Идену могло прийти в голову, что я могу предать того, кто мне помог?!
Обида цвела в душе буйным цветом – меня заподозрили в предательстве заранее, даже не разобравшись, что я собой представляю!
– О, какое интересное уточнение – некому доносить, – медленно, будто пробуя каждое слово на вкус, произнес Иден, задумчиво покрутив перстень. Недоверие в карих глазах сменила откровенная издевка.
Я больше не боялась будущего – злилась. Глаза Идена ничуть не изменили цвет, а значит, все это представление с магической клятвой разыграли для меня. Зачем – не понятно. Видимо, чтобы проверить реакцию на предложение стать рабыней.
– А если бы было кому доносить? – Поняв, что спрашивать я ничего не буду, сказал Иден и расслабленно откинулся на высокую спинку кресла. Он источал желчь, насмехался, и это окончательно вывело меня из себя.
Хочет проверить мою реакцию? Превосходно! Сдерживаться мне теперь незачем.
– Я не попала бы в тюрьму! Не жила бы двадцать лет в измененном теле, рискуя однажды не проснуться! – Подбежав к столу, я бросила манто поверх бумаг и, наклонившись вперед, спросила, едва сдерживая рвущийся из горла клекот: – Вы это хотели услышать?
Палач ничего не ответил, его взгляд скользил по моему напряженному лицу, словно сопоставляя мою реакцию с тем, что он ожидал. Ему это нравилось. Он меня проверял, в этом я была уверена.
Руки, о которые я оперлась изо всех сил, начали затекать, раздражение медленно сменяло желание сделать что-нибудь не по плану Идена.
Неужели я настолько предсказуема?
Оторвавшись от стола, я потерла ноющие ладони и уселась в кресло, чинно сложив руки на коленях и стыдливо прикрыв глаза ресницами. Послушать самого палача я не могла, а вот его кабинет – с удовольствием. Конечно, мировой заговор тут никто не готовил и даже, похоже, в этом помещении никто не работал – лишь сегодня здесь звучал шорох бумаг и скрип пера.
Но кое-что интересное я узнала – месс в вуали действительно угрожала оставить Идену одежду и уйти. Потом шли какие-то невнятные звуки, идентифицировать которые я не смогла, но это были явно не любовные утехи, а после к палачу пришел его помощник. Момент ухода месс и прихода помощника эхо совершенно не запомнило – наверное, его исказила магическая защита кабинета, которую активировал Иден, когда заметил меня на лестнице. Занятно, помощник палача искренне радовался тому, что у начальника появился секретарь. Звали парня Рикардом, и он был нелюдем! Оборотнем, скорее всего, потому что в его речи проскальзывали рычащие нотки, за что Иден сердито шипел на него и одергивал. Помощник извинялся и, забываясь, снова порыкивал. Как я заподозрила, – специально, за это и получил какими-то бумагами по лбу.
Озадаченная, я украдкой посмотрела на Идена. Просто то, что нашептало мне эхо, никак не вязалось с обликом властного, самоуверенного Регана. Либо эхо надо мной подшутило, либо с помощником палач вел себя по-дружески, я бы даже сказала, по-братски. Нет, не может такого быть! Это все искажение, эхо чуть изменило интонацию, съело пару слов, что-то превратило в невнятные шепотки, и вот я уже подозреваю, что Иден совсем не такой, как считают окружающие.
– Послушали? Хорошо! – удовлетворенно кивнул палач, словно предполагал, что, разозлившись, я так и сделаю. Его проницательность и собственная предсказуемость раздражали. – Итак, что выберете в качестве подтверждения своих добрых намерений? Обычную клятву? Кровную связь?
Я отрицательно покачала головой. Любопытство в глазах собеседника зашкаливало. Став кровницей палача, я раскрыла бы себя. А то, что знают двое, уже не тайна. Вряд ли он позволит мне прятаться под маскировкой и дальше, появится соблазн разобраться с моим прошлым. Он всего лишь палач, а я… Впрочем, не важно.
Что касается обычной клятвы, выслушаю все варианты, и если не будет ничего лучше, соглашусь, но не сразу, слишком сильно он меня обидел.
– Не находите, что ваше упрямство неуместно? – насмешливо приподнял бровь Иден, постукивая пальцами по столешнице. – Какой бы клятвой вас ни связывали в прошлом, я не собираюсь пользоваться ситуацией. Мне нужен секретарь, который будет мне верен, а не побежит на поклон к моим врагам.
– Не люблю бегать, дыхание, знаете ли, сбивается, – равнодушно пожала плечами, решив для себя, что раз меня до сих пор не сдали страже, как беглую преступницу, Идену я нужна больше, чем он мне.
Пристально посмотрев на меня, он обреченно вздохнул, вытащил из ящика кристалл связи, торжественно выложил поверх бумаг и активировал.
Со мной снова играли, пытались вынудить согласиться, ведь звонить он мог только в одно место – сыскарям. Когда его пальцы начали набирать на гранях код, я усомнилась в своей правоте: короткий номер был предназначен для экстренного вызова стражи. Я сдержалась, не остановила Идена. Ответила на кристально честный взор палача полным решимости взглядом, в котором сквозило сожаление.
– Когда вам удобен выходной, в субботу или воскресенье? – Вопрос застал меня врасплох, чуть не вырвавшееся восклицание пришлось замаскировать покашливанием в кулак. В него же я незаметно сцедила вздох облегчения – на секунду мне показалось, что меня на самом деле сдадут страже.
– Суббота? Воскресенье? – не дал опомниться Иден. Он небрежно столкнул кристалл связи обратно в ящик, плавно поднялся, подхватил мое манто со стола, бросил его на спинку кресла, развернул договор к себе, быстро написал что-то мелким бисерным почерком напротив слова «Приложение» и вложил перо в мои пальцы: – Подписывайте!
Прочитав приписку, я довольно хмыкнула и подмахнула подпись. Клятва в мэрии мне грозила в случае подозрений лэра Регана в шпионаже, он обязывался сообщить мне об этом и доставить в мэрию для визирования клятвы. Уверена, подозрений у палача не появится.
– Воскресенье! – решил за меня Иден, отбирая документы и складывая их в папку. – Ну, а теперь о вашей работе…
Палач подробно изложил мои обязанности, и я поняла, что работа меня ждет нудная и однообразная. С восьми утра до шести вчера мне предстояло сидеть в приемной, сортировать корреспонденцию по степени важности, заносить документы в журнал, встречать посетителей и записывать их в другой журнал. Утром и вечером мне надлежало заваривать чай или варить кофе, много кофе и много чая, потому что мой начальник предпочитал работать по ночам, а посетителей принимал два часа в день – с восьми до десяти утра. Потом отбывал почивать, предварительно напившись чаю. Вечером приезжал в пять часов, принимал бумаги и особо назойливых просителей.
Не думаю, что у палача так много дел или желающих с ним пообщаться, так что я настроилась дуреть от скуки на новом рабочем месте. А стопка бумаг, которую при мне разбирал Иден, скорее всего, накопилась за несколько дней или недель.
Приятным исключением было то, что мне разрешили пользоваться эхом, чтобы понять, так ли важно письмо. Предложила я такой способ проверки закрытой корреспонденции сама, но меня преследовало назойливое ощущение, что Иден планировал применить мои способности именно так со дня нашей первой встречи.
Лукавая улыбка, промелькнувшая в уголках губ палача в ответ на мой подозрительный взгляд, окончательно убедила в том, что за двадцать лет я превратилась в существо заурядное и предсказуемое.
Ничего необычного в моих обязанностях не было, так что я осталась в некотором недоумении – зачем Регану нелюдь? Не для сортировки же корреспонденции по степени важности! Напрашивался вывод: мне об этом скажут, но далеко не сразу. Если вообще скажут. И чтобы не умереть от любопытства, выясню все сама. Надо же знать, в какую историю я влипла.
Разложив по полочкам мои обязанности, Иден взялся за восстановление моей маскировки. Я чуть себя не выдала, когда едва не спросила, зачем это делать. Но вовремя прикушенный язык и милая улыбка спасли меня от провала. Все же, по легенде, я скрываюсь от жениха. За двадцать лет моя внешность изменилась, а вот аура фениксов растет медленней.
Хотела сделать маскировку сама, но пришлось уступить. Во-первых, на новую человеческую ауру ушел бы весь день. Во-вторых, я бы осталась практически без сил, которые и без того не полностью восстановились после возрождения и вспышки в спальне. В-третьих, хотелось понять, каковы реальные силы палача. Правда, были и опасения, вдруг Иден поймет, что моя настоящая аура – фальшивка?
Все обошлось.
Меня поставили в центре комнаты и попросили закрыть глаза. Два часа Иден плел новую ауру, а я с подозрением следила за его действиями, завидуя мастерству. До архимага мужчине, конечно, было далеко, но он был очень силен. Даже странно, что пошел в палачи.
Результат впечатлял.
Стопроцентно «живая» аура. Почти как моя вторая маскировка. Но в нее влил магию отец, полностью вычерпав свои немалые силы. А Иден утомленным или уставшим не выглядел.
– И последний штрих! – Палач добавил красные всполохи с примесью желтого и оранжевого.
Я возмущенно подняла на него глаза и попыталась убрать это безобразие из маскировки. Ничего не вышло. Очевидно, палач вплел отражение эмоций в каркас фальшивки, и теперь я могла убрать влюбленность, только разрушив его или сильно искривив, это выдаст подделку. Он знал, что я не стану этого делать. Представляю, сколько сил ушло на создание имитации!
– Каждая секретарша немного влюблена в шефа? – хмыкнула я, усаживаясь обратно в кресло.
– Естественно, – самодовольно, с усмешкой подтвердил Иден, направляясь к одному из закрытых шкафов. – Трисс Онтане уже больше двух недель томно вздыхает, когда подает мне кофе. И довольно часто остается в моем кабинете после работы…
Теперь понятно, почему он с любовницей поссорился. Перегнул палку с фальшивой секретаршей и получил за это. Или она была настоящей? Все же, судя по иронии палача, нет.
– …А на днях трисс Онтане переехала ко мне. Наденьте!
Хотела что-то съязвить о томных секретаршах, но запнулась на полуслове – палач протягивал мне шляпку с густой вуалью и манто из серого меха. Все бы ничего, но я узнала эту шляпку! Каких-то пару часов назад она красовалась на голове месс, с которой Иден беседовал в кабинете. Эхо не ошиблось? Она действительно ушла без одежды? Вытянув шею, я покосилась на шкаф.
– Хотите узнать, вся ли одежда трисс здесь? – невинно осведомился палач. – Вся, платье вам не понравится.
– То есть она так и ушла? В панталонах?
– Почему же? Панталоны тоже здесь.
Абсурд! Я не верила, что Иден мог отобрать у девушки одежду и выставить ее на мороз. А палач с самым серьезным видом прикидывал, стоит ему открывать шкаф или нет.
Я не выдержала, подбежала к шкафу, распахнула створки. Панталоны, корсет, платье и чулки были сложены на полке аккуратной стопочкой. Трисс ушла от Идена в одних сапогах? По морозу! По сугробам!
– Будете себя плохо вести, отправлю гулять в таком же виде, – интимно прошептали мне на ухо, и я окончательно уверилась, что кое-кто наглым образом меня разыграл.
Вспомнила свою смерть и продажу «тела» медикам, насмешливо фыркнула:
– Сапоги мне можете не оставлять! Слышала, купание в снегу и прогулки по льду полезны для здоровья!
Довольная смешинками, вспыхнувшими в карих глазах палача, я вернулась в родное кресло.
– А если серьезно, кем была эта девушка? И зачем весь этот маскарад? Ведь она появилась раньше, чем вы меня встретили, так?
– Вы задаете правильные вопросы. – Иден отошел к окну, задумчиво провел пальцами по стеклу. – Девушка – будущий профессионал, тренировка не повредит.
Прогулки голышом по морозу ей, видимо, тоже вреда не причинят? Сдержалась и промолчала, даже сделала вид, что просто разглядываю чистое, без узоров инея стекло, ставшее таким благодаря недешевому бытовому заклинанию. Но палач почуял мой невысказанный скепсис и негромко хмыкнул, совершенно не беспокоясь о месс, которой пришлось прятаться в сугробах, чтобы незамеченной добраться домой.
– Маскарад нужен лично мне. Моя бывшая секретарша слишком быстро уволилась, а это подозрительно, пришлось искать причину для столь скорого ее ухода.
А потом скандалить с настоящей любовницей.
Больше мне ничего объяснять не стали, сообщили, что отныне я трисс Арлина Онтане, заставили облачиться в мешковатое манто, которое мне было велико, напялить шляпку и задрапироваться вуалью, настолько густой, что я с трудом могла различать предметы, а не то что разбирать бумаги или варить кофе.
К карете шла, опираясь на руку Идена и мечтая поскорее прибыть в мэрию, где находился кабинет палача, чтобы убрать с лица мерзкую сетку.
Заснеженные улицы города слились для меня в сплошное серое пятно, здание мэрии, расположенное в квартале от дворца императора, превратилось в нечто размытое.
То, что мы приехали сюда, меня ничуть не удивило – так уж сложилось, что главные ведомства империи располагались в величественном здании мэрии. Нет, у самих ведомств, конечно же, имелись отдельные здания, а тут фактически сидели их главы с помощниками, но мэр любил повторять газетчикам, что работает «за одним столом» с крупнейшими чиновниками империи. Верховный судья, главы Гильдии Магов, управляющий налоговой службой и другие почтенные лэры, отмеченные печатью власти, принимали просителей именно здесь. Поговаривали, что если бы император мог выслать из дворца своих министров и советников, то они давно бы сидели в мэрии Тариса.
О должности верховного палача я не слышала, но вполне резонно решила, что столичных палачей определили сюда как занимающих самую высокую должность в их ведомстве. Либо не стали выделять отдельное здание для пятерых служащих, решили сэкономить. Не расчленять же их на части? Насколько я знала, палачи относились сразу к нескольким ведомствам: службе исполнения наказаний, суду, сыску, – и это только те службы, аббревиатуры названий которых были мне понятны. Как и остальные имперцы, я считала, что наши чиновники не могут решить, куда приткнуть служащих столь неприглядного направления.
Пока неспешно, прогулочным шагом меня вели через фойе вверх по лестнице и по коридорам мэрии, мы с кем-то здоровались. Я – тихо, помня, что до сих пор у трисс Онтане были проблемы с голосом, Иден – бодро, лэры и трисс в ответ – с явным удивлением (у меня ведь голос прорезался!) и любопытством. Палач жизнерадостно «проговорился», что меня «вылечили», и сегодня я рискну открыть миру свое лицо.
Таким нехитрым образом мою персону представили весьма колоритной компании вельмож, спускавшейся по лестнице: мэру столицы Андерсу Биргеру, Густаву Кьеллу, одному из глав, правящих Гильдией Магов, и Константину Вальме, старшему брату императора и, по совместительству, главе его службы безопасности. Что ж, вполне закономерная встреча – скоро зимние торжества, нужно обеспечить безопасность празднеств. Естественно, Константин решил навестить обитателей мэрии и навести шороху в подвластных им структурах.
Первые два лэра изволили узнать мое имя из вежливости. Мэр остановил Регана, чтобы уточнить что-то о приведении в исполнение какого-то приговора, но потом понял неуместность столь деликатной беседы посреди лестницы. Для главы я была пустым местом – с тем же успехом Иден мог представить ему одну из колонн у входа в здание, ей бы также вежливо кивнули и посмотрели сквозь нее. А вот старший брат императора меня заставил понервничать. Архивампир пристально изучал мою ауру, и я начала сомневаться в умениях палача. Затем вспомнила, что стараниями своего работодателя переливаюсь цветами, характерными для влюбленности, и успокоилась.
Насмешливо дернув уголком губ, Вальме едва заметно поморщился. Мэр тут же отзеркалил его гримасу, старательно показывая, как он порицает мое недостойное трисс поведение. Глава Гильдии, напротив, соизволил наконец-то меня заметить и одобрительно улыбнулся палачу. А тем временем Константин Вальме (причина этой игры в гляделки) заметил кого-то внизу и откланялся. Мэр и глава отправились дальше.
По легенде, я была существом стеснительным и неуверенным в себе, лицо открыла лишь в приемной кабинета Регана. Стянув с головы шляпку, с удовольствием забросила ее на полку шкафа, предназначенного для верхней одежды палача и секретаря. Для посетителей была гардеробная в фойе, а для особ, боящихся за свое имущество, – вешалка в углу. Повесив манто в шкаф, я огляделась.
Приемная напоминала вагон, такая же вытянутая и длинная. Напротив входа – дверь в кабинет палача. С одной стороны три окна с темно-зелеными шторами, под ними – пара видавших виды кресел с обивкой на тон светлее. С другой – стол секретаря, стул, стеллаж с папками, вешалка и шкаф. Заглянув в последний повторно, я обнаружила на одной из полок кристаллы подогрева, переносную плитку, чашки, чайник, джезву, две банки с чаем, кофе.
– Приступайте! – Иден постучал пальцами по стопке бумаг, возвышающихся на краю стола. – Рикард скоро придет, подскажет, если что не понятно.
Палач удалился, а я осталась одна на новом месте работы.
Я подумала об ароматном ромашковом чае, но неожиданно из коридора послышался грохот. Выбежав, увидела совершенно спокойного Идена, с любопытством изучающего массивную хрустальную люстру, приземлившуюся у его ног и только чудом не проломившую магу голову. Заметив меня, замершую в двери приемной, он равнодушно пожал плечами и потрогал пальцем вырванный с куском штукатурки крюк.
– Случайность! Повезло.
– Ага, – машинально кивнула я, наблюдая, как палач раздает распоряжения подбежавшим служащим.
Я бы и хотела поверить словам Идена, но не могла. Эхо запомнило чьи-то осторожные шаги перед тем, как палач вышел из кабинета. Ведь крюк от люстры не сам по себе решил, что ему плохо на потолке, а лучше будет на голове мага. Если бы я могла прикоснуться к самой люстре! А ее сейчас как раз собирались, завернув в плотный тент, вынести в подвал. Конечно, может, я себя зря накручивала, шаги принадлежали опоздавшему работнику. Но внутри все просто зудело от желания послушать разбитую люстру.
Иден перехватил мой сосредоточенный взгляд, едва заметно нахмурился, продолжая отчитывать слуг. Минут десять спустя, когда люстру все же унесли, а в коридоре было не протолкнуться от желающих посочувствовать лэру Регану, палач отругал меня за безделье и отправил в подвал к завхозу, чтобы отнести заявку на дополнительные кресла для посетителей.
Откопав среди бумаг на своем столе нужную, я, старательно изображая раскаяние нерадивой помощницы, заспешила по коридорам и лестницам мэрии. Разглядывать однообразные интерьеры не было ни желания, ни времени. Выяснив у гардеробщицы, где дверь в подвал, я покинула многолюдную часть здания и побежала по лестнице, ведущей в подвальные помещения, где обитал завхоз.
Длинный коридор с выкрашенными в зеленый цвет стенами и множеством дверей с табличками-номерами смутил меня всего на минуту. Еще на верхних этажах я заметила, что слуги несли люстру не слишком аккуратно – на полу то и дело оставались крохотные кусочки хрусталя. Найти нужную дверь не составило труда. Она оказалась не запертой. Кто же станет закрывать помещение с хламом? Я вошла внутрь и плотно закрыла за собой дверь. Отогнув край тента, присела на корточки.
Эхо послушно зашептало, заспешило поделиться. Увы, часть звуков безвозвратно исчезла, другую голос прошлого исказил. Я услышала быстрые, торопливые шаги, шелест, будто что-то волокут по потертому ковру, кряхтение и довольный вздох, потом опять шаги и едва слышный шорох. Но даже этого хватило, чтобы понять – люстра упала не случайно. Некто притащил что-то, откуда можно достать до потолка, сделал что-то с крюком и ушел, не используя магию, которую Иден конечно же засек бы.
Плохой план – самонадеянный и глупый. Ведь люстра могла случайно упасть не на того. Вполне возможно, покушались не на палача, просто он неудачно хлопнул дверью, когда выходил из кабинета. А на кого покушались? И почему сделали так топорно? Это мне может объяснить Иден, а с ним я увижусь лишь вечером. Настроилась на очень долгий день и отправилась к завхозу.
Ессир О’Клини оказался полукровкой, в ауре четко просматривались характерные для оборотней звериные, темно-бордовые всполохи, которых было недостаточно для полноценного оборота. Я сделала вывод, что жилистый старик квартерон[5]. Едва услышала его скрипучий голос и недовольное приветствие, поняла – подружимся, но будет нелегко. Радостно заулыбавшись, подала заявку завхозу.
Вредный въедливый старик ценил прямоту и честность. Я ему прямо и сказала, что без новых кресел не уйду, буду сидеть, не давая ему спокойно пить настойку, припрятанную под столом. Пришлось выслушать гневную тираду о молодых выскочках, намеки на связь с начальством… Полчаса пререканий, и меня переквалифицировали из выскочки в деточку. Еще двадцать минут задушевной беседы с предложением опробовать той самой настойки, и я в сопровождении двух техслужащих и кресел вошла в приемную кабинета Регана.
– Ты что, убила ессира О’Клини? – громко хмыкнул расположившийся за моим столом пепельный блондин с холодными серыми глазами.
– Он не выдержал пыток и сдался, – улыбнулась я в ответ. Голос парня был мне знаком, мое рабочее место оккупировал помощник Идена.
Мои помощники поставили кресла рядом со столом и ушли, а я решила проверить одно из новых приобретений на мягкость, а заодно послушать Рикарда. Если была возможность, я в первую очередь обращалась к эху прошлого и лишь потом изучала внешность новых знакомых, особенно если с ними предстояло провести некоторое время рядом. Довольно улыбнувшись, я плюхнулась в кресло, поерзав на мягком сиденье, откинулась на удобную спинку, погладила новую скрипучую кожу обивки и блаженно прикрыла глаза.
Эхо меня заинтриговало. Сидящий за столом мужчина только что прибыл от сыскарей. Он отнес туда бумаги, чем чрезвычайно разозлил лэра, закрывшего некое дело несколько месяцев назад и благополучно о нем забывшего. Делу снова дали ход, хотя суд уже вынес смертный приговор виновному, до эшафота бедняге оставалось несколько дней.
Почему палач вмешался? Он знал осужденного? Или нет? Он вытащил меня по просьбе вампиров, почему бы не сделать это снова?
Решив, что не мое это дело, я задумчиво посмотрела на старые кресла под окнами, прикидывая, как лучше пристроить новые: по порядку или чередуя с облезлыми.
– Я помогу! – сорвался с места Рикард, снимая светлый камзол. Бросив его на спинку стула, он закатал рукава синей рубашки. – Куда их?
– Туда, наверное…
Да, я не отказала себе в удовольствии переставить кресла пару раз, все равно тяжелые предметы мебели мужчина двигал, словно они были из пуха.
Пока помощник палача тасовал старые и новые кресла, я незаметно изучала его. Невысокий, крепко сбитый (такому бы молот в руки и в кузницу), при этом аристократ – мягкие, правильные черты лица, отточенные годами манеры, которые он старательно скрывал за показной бесшабашностью… и нелюдь! Точно. Хотя аура вполне человеческая. Тоже маскировка? Любопытно, что такого случилось в жизни Идена, что он начал окружать себя нечистью под прикрытием? Или Рикард давно на него работает? Надо бы узнать.
Когда мое «ну, наверное» прозвучало десятый или одиннадцатый раз, помощник палача уселся в кресло и заявил, что без кофе больше никаких перестановок!
Пришлось варить вымогателю кофе. Рикард рассказал, что работает на Регана еще со времен, когда Иден не был палачом. Тогда он спокойно жил в своем имении на границе вампирского княжества и земель оборотней. Моя попытка незаметно выяснить, почему знатный лэр решил стать палачом, не увенчалась успехом. Пожав плечами, Рикард недовольно буркнул: «Он так решил». Затем помощник палача захватил стопку бумаг с моего стола, камзол и, жизнерадостно сообщив, что вернется вечером, убежал.
Я осталась наедине со своими догадками. Мысли все время возвращались к покушению, к эху, которое рассказало о незадачливом злоумышленнике, к самому палачу. Что, если убить пытались именно его? Неужели они так глупы, что решили прибить его люстрой? Палача, воина, мага, на пальце которого красуется перстень, созданный архимагом?
Скорее, таким образом предупреждали. Но куда Иден влез? Он ведь всего лишь палач. Его задача – привести в исполнение приговор. Может, это как-то связанно с делом, которое вернули сыскарям по инициативе палача?
До возвращения Идена осталась пара часов, будет нехорошо, если я не успею привести бумаги в порядок до его прихода.
Рассортировала письма на внутренние, полученные из мэрии, и внешние, пришедшие по закрытому каналу почты, предназначенному для пересылки государственных документов. Внутренних было всего два. Внешних набралось штук двадцать, они пришли из разных городов империи, от разных людей – даже любопытно стало, что там внутри, и почему их прислали столичному палачу. Но вскрывать корреспонденцию нельзя, только слушать эхо для определения степени важности. Интуиция подсказывала, ответы на свои вопросы я получу, когда Иден решит, что мне можно доверять.
Записав все в журнал входящей корреспонденции, отложила внутренние письма в сторону. С предвкушением взяла первый конверт из внешних.
Звуки почты… шорох бумаг… стук сортировочной машины… разговоры сотрудников…
А, вот оно!
Невнятный шепот… Человек, пишущий письмо, вполголоса проговаривает слова (их не разобрать, слишком давно оно написано), тихо скрипит по бумаге перо, тикают часы…
Что-то не срочное – мужчина не торопился, не нервничал, спокойно излагал мысли на бумаге. Жаль, уже не разобрать, о чем шла речь. Положив конверт в стопку несрочных, я потянулась за следующим.
Из внешних писем, требующих безотлагательного рассмотрения, оказались лишь два. В одном писавший быстро строчил, рвал пером бумагу, ругался, менял лист и снова рвал. Наконец запечатал письмо как есть и отправил. Во втором автор постоянно дергался, вздрагивал, несколько раз прятал лист, когда к нему заходили; он кого-то в чем-то пытался убедить, сердился и снова приступал к письму.
Я быстро управилась и решила послушать прошлое (сбежавшая секретарша не давала мне покоя), но ничего интересного не попадалось – прошло больше двух недель. Реган сказал правду, месс Лисбет Скари уволилась не из-за падающих на палача люстр, а по личным причинам. Хотя, вполне возможно, эхо съело часть прошлого, и я пропустила грандиозный скандал.
Порадовала и заинтриговала фальшивая секретарша. Не знаю, кто исполнял ее роль, но он не всегда точно придерживался сценария. Девушка, которая обеспечивала алиби, была не в восторге от вуали. Платье ей тоже не нравилось, и туфли она снимала при каждом удобном случае, а потом так своеобразно сопела, когда надевала. В общем, появились кое-какие подозрения относительно ее личности, которые я собиралась проверить при первом удобном случае.
Захотелось выпить кофе и немного побездельничать. Активировав кристалл подогрева, набрала воды из большого кувшина, насыпала в объемную джезву пару ложек кофе. Тут и Идену на ночь хватит!
Устроившись с кружкой терпкого напитка на широком подоконнике, с щемящим чувством радости и страха смотрела, как загорается ночная иллюминация.
Тарис – бриллиант в короне городов Аркелла – готовился к сезону зимних балов. Их открывает Императорский зимний бал – самое красивое событие сезона. Его императорское величество Арвид снова разошлет приглашения фениксам, будет искренне рад увидеть сородичей и отказа не примет. Вот такое монаршее чудачество – раз в году собирать фениксов в императорском дворце. Его брат, Константин Вальме, архивампир, рожденный от первого брака, будет следовать за ним тенью, следя, чтобы лучшие воины-вампиры, охраняющие императора, не попадались на глаза. Именно поэтому они лучшие. Только темный феникс останется на виду, ему не нужно прятаться. Сейчас он один, но с появлением императрицы и наследника покажутся еще двое. Так было всегда.
А вот ненаследный принц вместе с магами-людьми наверняка будет держаться в стороне от императора. Нелюдимый, вечно мрачный Миккель Рун.
Все это я хорошо помнила.
Детей обычно на балы не брали, но у рас, где они были редкостью, это позволялось. Феникс скорее не пойдет на мероприятие, чем оставит ребенка на попечение няньки.
Жаль, тогда я еще не понимала, почему отец всегда мрачен, а мать нарочито весела…
Посмотрев на заснеженную улицу, украшенную гирляндами, я подумала, что неплохо бы прогуляться. Вдохнуть морозный воздух, посмотреть на яркие вывески магазинов, побродить у башни Розы, полюбоваться праздничным освещением императорского дворца, посидеть в каком-нибудь кафе со стаканчиком глинтвейна. Потягивая вино, наблюдать, как бегут мимо довольные имперцы, как улыбаются пары, как родители, стоя на очищенной заклинаниями от снега и льда мостовой, пытаются без ущерба для наряда вытащить из сугробов ребятню.
Как же мне всего этого не хватало! Если бы каким-то чудом из квартала вельмож исчез особняк с волками вместе со всеми его обитателями, я была бы абсолютно счастлива. Но так как особняк никуда не делся, придется довольствоваться прогулкой и кафе. К башне Розы можно съездить, наняв извозчика, чтобы не идти мимо места, которого мы с птицей боялись больше всего в жизни.
Обязательно прогуляюсь сегодня же! И я улыбнулась, представив себя на заснеженной улице внизу…
Но тут дверь приемной неожиданно распахнулась. Вошедший мужчина отыскал меня взглядом, дружелюбно улыбнулся и безукоризненно вежливо спросил:
– Добрый вечер, трисс! Лэр Реган еще не приехал? Мне назначено на пять тридцать вечера, но я решил прийти раньше.
Не в силах произнести ни слова, только отрицательно качнула головой в ответ. Я смотрела как зачарованная на красивое и порочное лицо посетителя. Когда-то я верила, что ему требуется защита…
– Видимо, не судьба. Рад, что имел честь увидеть столь очаровательную юную трисс… – Лэр Эмиль Вилфред, с явным удовольствием исследуя взглядом мою фигуру, терпеливо ждал ответа.
– Трисс Онтане, – выдавила я осипшим от волнения голосом.
– Знаю. Представлены мы не были, но я слышал о вашей… проблеме. С выздоровлением. Хотелось бы услышать ваше имя. – Зеленые изумруды глаз довольно блеснули, словно холодные льдинки. Лэр решил, что я в восторге от него, и дрожащими пальцами поправляю сбившийся подол платья, чтобы скрыть смущение.
Эмиль Вилфред был невероятно хорош собой – этакий племенной жеребец аристократических кровей вороной масти. Поведение имел соответствующее. Под личиной прожженного ловеласа скрывался опасный хищник, которому я боялась назвать свое имя, потому что мужчина, с самодовольный улыбкой наблюдающий за мной, – один из архимагов, стоящих во главе Гильдии Магов.
Двадцать лет – большой срок, но достаточный ли? Что, если мое имя напомнит ему о Лине? А лицо – о маме?
– Трисс, не бойтесь, я не стану вам докучать. Хотелось лишь узнать ваше имя, прелестное создание, – нараспев проговорил лэр.
В его голосе прорезались очаровывающие, мурлычущие нотки. Видимо, моя внешность пришлась ему по вкусу.
– Простите мою бестактность. – Эмиль грациозно скользнул к окну и нацелился на мою руку.
– Позвольте представиться: лэр Эмиль Вилфред. Можете называть меня Эмилем. – И он поцеловал мои холодные дрожащие пальцы. – А как вас зовут, милая трисс?
Зеленые глаза смотрели на меня внимательно и крайне заинтересованно. Я перестала дышать, а птица испуганно затихла. Он меня не узнал. Был лишь мужской интерес к красивой трисс. Слегка поблекшие из-за отсутствия палача признаки влюбленности на моей фальшивой ауре его ничуть не смутили. Он был уверен, что они вскоре вовсе пропадут под напором его обаяния и сменятся неземной страстью к его персоне.
Я скромно отняла руку и тихо прошептала, внутренне холодея от страха:
– Арлина!
– Красивое имя, великолепно подходит прекрасной трисс! – рассыпался в дежурных комплиментах мужчина. Сказав еще несколько заготовленных заранее и не раз проверенных на других женщинах фраз, Эмиль откланялся, заверив, что придет ровно к пяти.
А я, по-прежнему сидя на подоконнике и сжимая чашку с остывшим кофе, не могла поверить, что он меня не узнал. Мое прошлое наконец-то отступило. Я могу жить дальше, не думать об особняке с волками и не бояться встречи с Эмилем?
Да!
С одной поправкой: под личиной человека мне придется остаться огненным фениксом, иначе въедливая память моего кошмара быстро сопоставит имя и настоящую расу с беглянкой Линой. Но это меньшее из зол. Возможно, однажды я найду способ доказать вину Эмиля. А пока я – огненный феникс, которому хочется прогуляться по ночным улицам столицы и отпраздновать свою крохотную радость.