Седьмой сын. Глава 1. Седьмой сын (Джозеф Дилейни, 2004)

© Романенко Е., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Самый высокий холм в Графстве окутан тайной.

Говорят, что однажды, когда бушевала гроза, там погиб человек, сражаясь со злом, которое угрожало всему миру. После битвы вершина снова покрылась льдом, а когда он сошел, изменились названия всех городов, долин и даже очертания холмов. Сейчас на этой самой высокой вершине не осталось ничего, что напоминало бы о тех событиях.

Но имя осталось.

Ее называют

Каменный Страж,

или

Камень Уорда-защитника

Ведьмак появился, когда солнце уже садилось. День выдался тяжелым, и я с нетерпением ждал ужина.

– Он и есть седьмой сын? – Ведьмак пристально посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула тень сомнения.

Отец кивнул.

– Ты тоже был седьмым сыном, так?

Отец вновь кивнул и принялся нервно отбивать ногой дробь, забрызгивая мои штаны комьями грязи. С козырька его кепки стекали капли воды – дождь лил без остановки уже много дней подряд. На деревьях кое-где уже виднелись зеленые листочки, но погоду все еще сложно было назвать по-настоящему весенней.

Мой дед был фермером, и отец решил пойти по его стопам. Главная задача любого фермера – сохранить свое хозяйство. Его не следует поколение за поколением делить между детьми – ведь ферма будет дробиться, пока совсем не исчезнет. Поэтому глава семьи должен передать все хозяйство по наследству старшему сыну, а остальным отпрыскам подыскать другое занятие.

Конечно, это задача не из легких. Если ферма большая, можно обратиться, например, к местному кузнецу и поручить ему такую работу, с которой он точно не справится без подмастерья. В этом случае можно считать, что один из сыновей окажется пристроен, но, увы, только один.

Я был седьмым сыном, и отец никак не мог найти для меня подходящее дело. Он уже совсем отчаялся, вот и решил уговорить Ведьмака взять меня в ученики. По крайней мере, так я тогда подумал, хотя мог бы и сразу догадаться – без мамы тут не обошлось.

Мама всегда играла в семье важную роль. Наша ферма, еще задолго до моего рождения, была куплена именно на ее деньги – разве седьмой сын мог себе такое позволить? И родилась мама не в Графстве, а в далеких заморских землях. Иногда она вдруг начинала говорить с едва различимым акцентом, но большинство людей этого не замечали.

Только не подумайте, что меня продавали в рабство. Мне давно наскучило работать на ферме. Местные жители гордо называли наше селение «городом», хотя оно было мало похоже даже на деревню. Как вы понимаете, мне не очень хотелось провести здесь остаток жизни, поэтому идея стать ведьмаком выглядела довольно заманчиво – все же лучше, чем доить коров и удобрять землю навозом.

Хотя, должен признать, будущее и немного пугало – ведь мне предстоит охранять фермы и деревни от ночной нечисти: каждый день бороться с вампирами, привидениями и другими порождениями зла. Именно эту работу выполнял Ведьмак, а я должен был стать его учеником.

– Сколько ему лет? – спросил Ведьмак.

– В августе будет тринадцать.

– Маловат для своего возраста. Читать и писать умеет?

– Конечно, – ответил отец. – Мать его еще и греческому обучила, он заговорил на нем раньше, чем начал ходить.

Кивнув, Ведьмак окинул взглядом грязную тропинку за воротами фермы. На мгновение он замер, прислушиваясь, а затем произнес, пожав плечами:

– То, чем я занимаюсь, нелегко и для взрослого мужчины, не говоря уж о мальчишке. Думаешь, он справится?

– Мой сын – крепкий малый, и, когда подрастет, станет таким же, как я, – сказал отец, вставая. Он выпрямился и расправил плечи, но едва доставал Ведьмаку до подбородка.

На лице Ведьмака появилась легкая улыбка – что меня удивило: до этого он выглядел человеком жестким и даже свирепым, а его лицо, казалось, было высечено из камня. В длинном черном плаще с капюшоном Ведьмак походил на священника, но у того, кто встречался с ним взглядом, сразу появлялись мысли о палаче, в любую минуту готовом приступить к работе.

Волосы и борода Ведьмака уже поседели, но густые брови оставались черными. Из ноздрей у него тоже росли волосы, а глаза были зеленого цвета, точь-в-точь как у меня.

Тут я заметил у Ведьмака посох. На самом деле я увидел его сразу же, как гость появился, но теперь я обратил внимание на то, что посох был у него в левой руке. Неужели Ведьмак левша, как и я?

В школе это доставляло мне кучу неприятностей. Учитель даже пригласил местного священника, но святой отец лишь покачал головой и сказал, что я непременно должен одолеть свой порок, пока не стало слишком поздно. Признаюсь, я не совсем понял, что он имеет в виду. Никто из моей семьи, кроме матери, левшой не был, а ей, кажется, это совсем не мешало. Когда учитель, пригрозив раз и навсегда избавить меня от этой отвратительной привычки, привязал ручку к моей правой руке, мама забрала меня из школы и с тех пор сама занималась моим обучением.

– Сколько ты возьмешь за него? – спросил отец, переходя к делу. Мне пришлось прервать свои размышления и вернуться в реальность.

– Две гинеи за месяц обучения. Если парень оправдает мои надежды, осенью ты заплатишь мне еще десять. А если нет, заберешь его домой и дашь мне одну гинею за напрасно потраченное время.

Отец снова кивнул – и сделка состоялась. Он заплатил нужную сумму, но руки гостю не протянул – у него не было ни малейшего желания дотрагиваться до Ведьмака, ему едва хватало храбрости стоять в шести футах от него.

– Мне пора идти – ждут кое-какие дела, – сказал Ведьмак. – Я вернусь за мальчиком на рассвете, к этому времени он должен быть полностью готов. Не люблю, когда меня заставляют ждать.

Когда странный гость ушел, отец похлопал меня по плечу и сказал:

– Сынок, с этого дня твоя жизнь станет совсем другой. Приведи себя в порядок – ты больше не будешь работать на ферме.

Когда я вошел в кухню, мой брат Джек обнимал свою жену Элли, а она нежно улыбалась ему.

Мне очень нравится Элли, она милая, добрая и отзывчивая девушка. Мама говорит, что брак с Элли пошел Джеку на пользу: он стал более сдержанным и спокойным.

Джек – старший из братьев. Отец иногда в шутку называет его самым симпатичным из нашей уродливой семейки. Джек высокого роста и крепкого телосложения, у него ясные голубые глаза и здоровый румянец. Несмотря на это, я никогда не считал брата красавцем – густые черные брови почти сходятся на переносице и явно портят его внешность. Тем не менее он смог понравиться Элли – хорошенькой девушке с золотисто-пшеничными волосами и светящейся кожей.

– Завтра утром я уезжаю, – выпалил я важную новость. – Ведьмак придет за мной на рассвете.

Лицо Элли просияло от радости:

– Он согласился взять тебя в ученики?

Я кивнул:

– Да, но первый месяц будет моим испытательным сроком.

– Это же отлично, Том! Я очень за тебя рада, – воскликнула Элли.

– Ты ученик Ведьмака! Не могу поверить, – усмехнулся Джек. – Тебя ведь ждет множество опасностей. Как ты собираешься со всем этим справиться, если до сих пор боишься спать в темноте?

Я посмеялся над шуткой брата, но в его словах была доля правды. Иногда я видел в темноте что-то странное и пугающее, поэтому зажигал свечу – ее пламя разгоняло тени, и я мог заснуть.

Джек подошел ко мне, с хохотом обхватил за шею и стал таскать вокруг обеденного стола – такая у него была манера шутить. Чтобы подыграть брату, я стал сопротивляться. Через пару минут он отпустил меня и похлопал по спине:

– Молодец, Том. С такой работой ты наживешь целое состояние. Однако есть одна маленькая сложность…

– Какая? – озадаченно спросил я.

– Тебе придется беречь каждый заработанный пенни. И знаешь почему?

Я в недоумении пожал плечами.

– Потому что ты сможешь приобрести друзей только за деньги, – ответил брат.

Я попытался сделать вид, что оценил его шутку, но Джек снова был прав: Ведьмак работал и жил в одиночестве.

– Ох, Джек! Не будь таким жестоким! – упрекнула мужа Элли.

– Я всего лишь пошутил, – ответил Джек, притворившись, что не понимает, почему жена вдруг так рассердилась.

Элли даже не взглянула на него. Она по-прежнему смотрела на меня, и глаза ее были печальными.

– Ох, Том, тебя не будет рядом, когда родится малышка… – промолвила она.

Элли действительно расстроилась, а у меня защемило сердце от мысли, что я не увижу свою крохотную племянницу. Каким-то образом мама определила, что у Элли и Джека родится девочка, а в таких вещах она никогда не ошибается.

– Я постараюсь навестить вас, как только смогу, – пообещал я.

Элли печально улыбнулась, а Джек обнял меня за плечи:

– Помни о том, что твоя семья всегда будет рядом и поддержит тебя в трудную минуту.

Через час мы сели ужинать, а я все не переставал думать о том, что утром покину родной дом. Отец, по обыкновению, прочитал вечернюю молитву, и все, кроме мамы, тихо промолвили «аминь». Она вежливо молчала, опустив глаза, и ждала окончания ежедневного ритуала. Когда все принялись за трапезу, мама поймала мой взгляд и едва заметно улыбнулась. Ее улыбка была какой-то особенной, нежной и теплой, и мне сразу стало намного легче.

В камине горел огонь, наполняя комнату теплом и уютом. В центре большого деревянного стола стоял начищенный до блеска латунный подсвечник. Свеча была сделана из воска и стоила больших денег – мама терпеть не могла запаха жира на кухне. Большинство хозяйственных вопросов решал отец, но кое-что мама делала по-своему.

Мы с большим аппетитом поглощали тушеное мясо с картошкой, и вдруг я увидел, как сильно изменился отец – он постарел и выглядел уставшим, а время от времени погружался в грустную задумчивость. Тем не менее, когда разговор зашел о ценах на свинину и о том, не пора ли послать за мясником, он заметно оживился:

– Лучше бы подождать еще месяц или два – цена наверняка поднимется.

Джек покачал головой, и они начали спорить. Это был дружеский спор, какой бывает только между родными людьми, и я видел, что отец получал от него удовольствие. Я решил не принимать в нем участия – проблемы фермы перестали меня волновать. Отец был прав – впереди меня ждала совсем другая жизнь.

Мама и Элли тихо о чем-то беседовали. Я пытался расслышать хоть слово, но Джек так распалился, что это оказалось невозможно. Голос брата становился все громче, и мама уже стала бросать на него суровые взгляды.

Но Джек уже почти кричал, не обращая внимания на недовольство матери. В разгар спора он потянулся за солонкой и случайно ее опрокинул. Просыпать соль считалось в Графстве плохой приметой, поэтому брат взял щепотку и бросил через левое плечо – чтобы отогнать нечистую силу.

– Джек, жаркое уже посолено, – проворчала мама, – ты только испортишь вкус блюда!

– Прости, мам, – промолвил Джек виновато. – Ты права, оно необыкновенно вкусное.

Мама улыбнулась в ответ, а затем кивнула в мою сторону:

– Почему никто не обращает внимания на Тома? Завтра он покинет родной дом. Разве так мы должны вести себя в этот прощальный вечер?

– Мам, все в порядке, не беспокойся, – ответил я. – Я рад, что просто сижу здесь и слушаю ваши разговоры.

Мама кивнула:

– После ужина останься на кухне – я должна тебе еще кое-что сказать.

Джек с Элли и отец пошли готовиться ко сну, а я сел на стул возле камина и приготовился слушать маму.

Она не любила напрасной суеты. Сначала перечислила вещи, которые положила мне в дорогу: запасные штаны, три рубашки и две пары носков, заштопанных всего один раз.

Слушая маму, задумчиво смотрел на тлеющие угольки и постукивал носком башмака по плите камина. Мама подвинула поближе кресло-качалку и устроилась напротив меня. В ее черных волосах уже пробивалась седина, но, несмотря на это, она почти не изменилась с тех пор, как я только-только начал ходить. Ее лицо было бледно, но в глазах горел огонек, и она была полна сил.

– Вряд ли у нас скоро появится возможность поговорить по душам, – негромко произнесла она. – Ты покидаешь родной дом и начинаешь самостоятельную жизнь, и это очень серьезный шаг. Если ты хочешь что-нибудь мне сказать или, может быть, о чем-то спросить, сейчас самое подходящее время.

Я не мог придумать ни одного вопроса. Честно говоря, я вообще не мог думать – слова мамы тронули меня до глубины души, и на глаза навернулись слезы.

В комнате повисло молчание, и тишину нарушал лишь стук моего башмака по плитке. Мама тяжело вздохнула.

– Что с тобой? – спросила она. – Язык проглотил?

Я пожал плечами.

– Том, перестань ерзать и сосредоточься на том, что я говорю. Ответь мне: тебе нравится то, чем тебе предстоит заниматься? Ты с нетерпением ждешь завтрашнего дня?

– Не уверен, мам, – ответил я, вспомнив слова Джека, что мне придется покупать друзей. – Никто ведь не захочет иметь ничего общего с ведьмаком. Я боюсь, что останусь один и рядом не будет ни одного друга.

– Все не так плохо, как кажется, – сказала мама. – Ты всегда сможешь побеседовать со своим учителем. Он постоянно будет рядом с тобой, и я не сомневаюсь, что скоро вы станете друзьями. К тому же у тебя просто не останется времени на горестные мысли, ведь ты будешь занят изучением нового дела. Разве это не интересно?

– Звучит заманчиво, но именно новая работа меня и пугает. Я хочу этим заниматься, но не уверен, что справлюсь. С одной стороны, я мечтаю о путешествиях, но с другой – жить вдалеке от родного дома будет непросто. Я уже начинаю скучать по всем вам.

– Тебе нельзя здесь оставаться, – твердо сказала мама. – Отец стареет, следующей зимой он передаст хозяйство Джеку. У Элли скоро родится ребенок, я уверена, что не единственный, и со временем в доме не останется ни одной свободной комнаты. Ты должен привыкнуть к мысли о том, что не сможешь вернуться домой.

Ее голос звучал так холодно и резко, что у меня закололо в груди и перехватило горло – я едва мог дышать.

Я хотел пойти спать, но мама намеревалась сказать мне еще многое. Она говорила и говорила, и это было совсем на нее не похоже.

– У тебя появится работа, и ты должен будешь делать ее на совесть, – строго произнесла она. – Я вышла замуж за твоего отца, потому что он был седьмым сыном. Я родила шестерых сыновей, чтобы на свет появился ты. Ты седьмой сын седьмого сына, и у тебя есть особый дар. Твой учитель еще полон сил, но через некоторое время он уже не сможет справляться с работой в одиночку. Ведьмак выполняет свой долг перед Графством уже почти шестьдесят лет, – продолжала мама. – Он делает то, что должен, но скоро наступит твоя очередь взвалить эту ношу на свои плечи. Кто, если не ты? Кто защитит простых людей от зла? Кто будет охранять фермы, деревни и города, чтобы женщины и дети могли без страха выйти из дому?

Я не мог вымолвить ни слова и не решался взглянуть на маму. К моим глазам подступили слезы.

– Я очень люблю всех, кто живет в нашем доме, – сказала мама чуть мягче, – но во всем Графстве для меня нет человека роднее тебя. Ты еще многому должен научиться, но ты седьмой сын седьмого сына – и мой сын тоже. Я уверена, что буду гордиться тобой. – Мама встала. – Рада, что мы обо всем поговорили. А теперь – живо в кровать! Завтра важный день, и ты должен хорошенько выспаться.

Она тепло улыбнулась мне и крепко обняла. Я тоже постарался улыбнуться, чтобы скрыть грусть, но, оказавшись в своей комнате, притворяться уже не мог. Я сидел на кровати, смотрел в одну точку и думал о том, что сказала мама.

Жители Графства очень ее уважают. Мама знает о травах и целебных снадобьях больше местного лекаря и всегда помогает повивальной бабке принимать трудные роды. Если мама видит, что ребенок идет ножками вперед, она успевает перевернуть его еще в утробе. А многие женщины нашего Графства просто обязаны ей жизнью.

Истории о маме обычно рассказывает отец – сама она из скромности никогда не говорит о своих заслугах. Мама просто делает то, что должна делать. Того же она ждет от меня, и я хочу оправдать ее надежды.

Но неужели мама вышла замуж за отца и родила шестерых сыновей только для того, чтобы на свет появился я? Это казалось невероятным.

Я сел на старый плетеный стул возле окна, выходящего на север, и погрузился в размышления. Все вокруг было залито серебристым светом луны: двор, два сенокоса и пастбище справа от фермы, которая находилась на полпути к холму Палача. Мне нравился вид из окна, особенно этот далекий холм, едва видневшийся на горизонте.

В течение многих лет я перед сном смотрел в окно и представлял, что скрывается по другую сторону холма. Я знал, что там всего лишь поля, а за ними – небольшая деревушка: полдюжины домов, маленькая церквушка и крохотная сельская школа. Но мое воображение рисовало совершенно другие картины. Казалось, что за холмом расстилается безбрежный океан с каменистыми утесами, или лес, или огромный город с высокими башнями и множеством огней.

Я вглядывался в очертания холма с тревогой и страхом. Он был далеко отсюда, но я ни за что на свете не хотел бы оказаться к нему ближе. Думаю, вы уже поняли, что холм Палача неспроста получил такое название.

Три поколения назад на нашей земле началась гражданская война, и все мужчины Графства отправились на фронт. Война была свирепой и жестокой – она разрушала семьи, заставляя брата идти на брата.

В последнюю зиму войны в миле к северу от деревни произошло большое сражение. После его окончания победители отвели своих пленников на этот холм и повесили их в лесу на его северном склоне. Они казнили также и нескольких своих людей – за трусость. Но существует и другая версия легенды: говорят, воины были повешены за то, что отказались воевать против соседей.

Джек не любил работать на северной окраине фермы, даже собаки опасались уходить в лес далеко от ограды. Я же совсем не мог находиться на северном пастбище – ведь я чувствовал то, о чем другие и не подозревали. Я слышал, как скрипят веревки и трещат ветки под тяжестью мертвецов. Я слышал предсмертные хрипы на той стороне холма…

Мама сказала, что во всем Графстве для нее нет человека роднее меня. Это так – мы с ней действительно очень похожи. Она тоже видит то, что скрыто от взоров других. Однажды зимней ночью, когда я был совсем маленьким и все братья еще жили дома, звуки, доносившиеся с холма Палача, стали такими громкими, что я отчетливо услышал их из своей комнаты. Братья безмятежно спали, а я плакал, дрожал и просил маму посидеть со мной. И каждую ночь она сидела у моей кровати, хотя утром ей нужно было вставать ни свет ни заря.

Наконец она решила положить этому конец и отправилась на холм Палача. Ночью. Одна. А когда вернулась, странные звуки прекратились и много месяцев подряд все было тихо.

Знаете, чем мы с мамой отличаемся друг от друга? Она намного храбрее меня.