Истоки символа и образа
Сложность в понимании значения лабиринтов происходит оттого, что современная европейская культура утратила ключи понимания сакральных символов. Тем более если речь идет о дохристианских символах арийских предков. Однако справедливости ради надо отметить, что христианская церковь обладала в древности таким пониманием. Более того, лабиринт был по-новому осмыслен в рамках раннехристианской религиозной культуры.
Само слово лабиринт labyrinthus, закрепившееся в науке за «троянскими замками» и «вавилонами», по остроумной догадке Артура Эванса, открывшего на Крите древнюю минойскую культуру, принадлежавшую предположительно первым индоевропейцам Средиземноморского региона – карийцам, ликийцам и родственным им пеласгам. Этимологически оно связано с labris, лабрисом – двухлезвенным топором, неотъемлемым атрибутом Зевса, сакральным символом, выражавшим принцип единства царской власти в светской и духовной ипостасях у древних арийцев.
Лабрис
Итак, лабрис – символ царской власти, а Зевс Лабрандский – божество – покровитель царя. К этой теме по необходимости мы обязательно обратимся ниже.
Но для начала отметим важный факт, что Церковь на Западе размещала изображения лабиринтов как заново осмысленный древний символ, трактуя его как образ пути души заблудшего грешника к спасению.
Такие изображения мы можем видеть в величественных соборах в Шартре, Реймсе, С.-Бертене, Амьене. В церкви в Сиббо, Ниланд, Финляндия, на стенной росписи можно видеть загадочную святую, или даже адаптированную местной церковью «языческую богиню», в лабиринте. Связь между древним символом и его использованием в христианских храмах кажется удивительной. И она будет оставаться неясной, пока мы не восстановим необходимые звенья в этой смысловой цепочки. Начнем издалека.
Значительное количество различного рода лабиринтов находится на землях кельтов. Особенно много их в Ирландии. Но лабиринты встречаются и на окраине кельтского мира. В испанской провинции Галисии на камне высечены спиралеобразные лабиринты идентичные по своей иконографии с ирландскими. И это не случайно, ведь Галисия, находящаяся на северо-западе Испании, – место, куда галлы пришли задолго до римской экспансии на Иберийский полуостров.
Дорога в рай. Лабиринт в христианской традиции
В Музее национального искусства Каталонии, в Барселоне, находится крупнейшее в Европе собрание романского искусства. В одном из залов представлены фрески, вывезенные из маленькой романской церквушки, храма Святой Марии в деревушке Taull, в Испанских Пиренеях. На первом столбе центрального нефа, слева от входа, прямо под фреской святого Климента, сохранилось граффити – великолепный лабиринт квадратной формы, примерно 40 на 40 сантиметров. Форма и рисунок этого лабиринта из Испании роднят его не только с лабиринтами Русского Севера, но и с квадратными символами «тройной друидической ограды», как называл эти символы философ-традиционалист Рене Генон. О «тройной ограде» мы будем говорить в специальной главе в рамках нашего исследования.
Кстати, именно такой золотой геральдический «друидический» квадрат весьма своеобразного рисунка, на красном щите является гербом самой северной части Испании, древней Наварры.
На фасаде церкви францисканцев 1611 года в Вене мы можем видеть простые односпиральные лабиринты. Там же, в Вене, во дворце Хофбург, в собрании сокровищ Габсбургов находится очень примечательный кожаный футляр 1400 года для реликвария в форме креста. Футляр украшен односпиральными лабиринтами. Но самое интересное в нем – это его форма и рисунок расположения лабиринтов. Футляр удивительным образом напоминает знаменитый и таинственный Валаамский крест, совершенно уникальной, неповторимой формы. Лабиринт и крест – случайное ли сочетание?
Если говорить о наиболее распространенной форме лабиринтов, известных и в Европе, и в Азии, и в Америке, то необходимо обратить внимание, что лабиринты имеют вход, но не имеют выхода. Иными словами, человек, совершающий таинство прохождения по лабиринту, оказываясь в его центре, уже не может вернуться обратно, «в ту же реальность». Он переходит уже на другой уровень бытия, на уровень инобытия, пройдя как бы по спирали. Возвращаясь назад, он все равно пребывает на ином уровне сакрального пространства, но снова на периферии, что предусматривает новое паломничество к сакральному центру лабиринта, уже на новом уровне. Восходя и нисходя по спирали, человек древности мыслил свое путешествие в лабиринте как сакральное путешествие по иным мирам, не материального, но духовного плана, пересекая уровни вверх и вниз умозрительного сакрального топоса.
Спираль лабиринтов имеет самое прямое отношение и к вопросам православной метафизики. Святой Дионисий Ареопагит в своем трактате «О божественных именах» описывал траекторию движения ангелов, или божественных логосов, а также и специфические движения человеческой души. Так, он утверждал, что логосы-ангелы движутся по окружности, когда целиком сосредоточены на созерцании Божественной Славы. По прямой линии – в случае попечения о низших ступенях духовной иерархии. По спирали – при сосредоточении на Боге и одновременном размышлении о низших уровнях мироздания. Человеческая душа, в свою очередь, движется по кругу, чтобы сосредоточиться на себе и отвернуться от мира, – этим она объединяется с ангельской иерархией и по спирали восходит горе.
Здесь, в полноте, перед нами развернута идеограмма христианского понимания символики лабиринта. Душа человека движется по спирали при дискурсивном понимании и восприятии божественных откровений. По прямой же душа человека движется, когда она выходит из себя вовне и, отвергаясь от множественности многообразных символов, возводится к простому и цельному созерцанию.
Священный аспект кругового движения своеобразно представлен у Платона в «Федре». В частности, в речи Сократа нас могут привлечь два пассажа: «Мысль бога питается умом и чистым знанием, как и мысль всякой души, которая стремится воспринять надлежащее, узрев бытие, хотя и ненадолго, ценит его, питается созерцанием истины и блаженствует, пока небесный свод не перенесет ее по кругу опять на то же место». И еще: «Что же до остальных душ, то у той, которая всего лучше последовала Богу и уподобилась ему, голова возничего поднимается в занебесную область и несется в круговом движении по небесному своду». В последнем случае совершенно отчетливо сказано о спиральном восхождении души по умозрительным небесам к Богу. Здесь нас не может не привлечь очевидная древняя традиция, связывающая путешествие души в мир Духа с круговым спиральным восхождением вверх. Причем далее сказано, что некие кони несут в небесах колесницу души. Эта связь коня и небесного путешествия, а равно и его связь непосредственно с «солнечной колесницей» в античной традиции также отчетливо прослеживается и на Русском Севере. Мифологическое воззрение на небесные путешествия души у Платона в «Федре» находят продолжение и в неоплатонизме у Плотина: «…сам Плотин довольно ясно осознает и описывает структуру вертикального времени. Если мы будем следовать по спирали циклов, то подъем или спуск по шару Души будет столь постепенным, что определить природу каждого конкретного цикла будет непросто. И тем не менее эти витки циклического спирального времени ориентированы вокруг центральной оси, которую и можно назвать “вертикальным временем”»[15].
Данное метафизическое воззрение, несомненно, имеет глубинную связь с мифологическими представлениями строителей лабиринтов, где спираль закручивается вокруг оси, маркированной или перекрестием равностороннего креста, лежащего в основании всей схемы лабиринта, или небольшим каменным возвышением, содержащим зачастую человеческие останки. В герметическом трактате «Поймандар» античные космогонические воззрения развертывания мира представлены следующим образом: «Первый этап: различение прямолинейного (лучевого) света вверху (сам Ум) и спиралевидной (змеевидной) тьмы, как фиксации двух границ мироздания»[16].
Здесь тьма, которую мы можем рассматривать как место пребывания ночного солнца и душ умерших людей, определяется как змеевидная первосубстанция. Естественно, что и погружение «во тьму» требовало спиралевидного спуска в ее глубины. Для традиции герметизма темная изнанка природы имеет гносеологическую недостаточность, лишенность. Нижние слои онтологии, покоящиеся во тьме, – это «открытый вход в закрытый дворец короля»: «Дворец – спиралевидный лабиринт офитической мглы мира. Мистериальная феноменология алхимии утверждает: это тот же самый наш мир («открытый вход»), но попасть туда могут не все («закрытый дворец»), так как речь идет о гносеургической изнанке мира, о способности заглянуть внутрь Природы, под вуаль Матери Изиды»[17].
Наконец, древние воззрения находят свое отражение у Данте в «Божественной комедии». Круги Ада, число которых – девять, симметричны небесным сферам. Небесные сферы описываются как восходящая спираль, на вершине которой – Бог. Воронка Ада – спираль, нисходящая во тьму, упирающаяся в дьявола. И если здесь священное число 9 предстает перед нами в последовательности восхождения или нисхождения, в вертикальном членении мироздания, в динамике вихревого движения, то ниже мы встретимся с этим священным числом, которое будет описывать горизонтальные структуры священного пространства в статике. Эти вопросы мы рассмотрим в специальной главе, посвященной «тройной друидической ограде», о чем нам уже приходилось говорить выше.
Духовный мир и спираль лабиринта связаны и в иных культурах.
Индейцы Америки, курды и многие другие народы сохранили в своих магических обрядах лабиринт как рисунок, способный защищать от злых духов, которые начинают блуждать в нем, не подвергая опасности человека, нарисовавшего такой охранительный магический рисунок на земле. У лопарей, как отмечалось, лабиринты есть saivo – города – обиталища мертвых душ. Есть свидетельства, что саамы совершали и свои жертвоприношения у лабиринтов.
Однако необходимо подчеркнуть, что само использование лабиринта только в обрядах примитивной магии говорит нам о том, что метафизика лабиринта была неизвестна или утеряна этим народом, получившим их в наследство от иной высокоразвитой культурной традиции. Мы еще обратимся к этому вопросу.
Уже говорилось выше и считаем необходимым еще раз повторить, что святилища древности традиционно располагались вокруг деревьев и столбов, возможно украшенных разной резьбой или цветами, как это мы можем видеть на «майских деревьях» в современной Англии и Германии. И эта традиция была свойственна не только индоевропейцам, но встречается в древних традициях многих народов.
Но для нашего исследования важно отметить, что каменные и земляные насыпи, лабиринты и «майские деревья» в верованиях арийских народов представляли собой единый сакральный комплекс. Священные места отмечались разными символическими фигурами на холмах, «майскими деревьями», пирамидами и лабиринтами. У германцев пирамиды из камней возводили обычно там, где проходили наиболее важные церемонии, blots. Это слово обозначает кровавое жертвоприношение. Каждая пирамида имела свое собственное имя, например знаменитая гора Флоки (Flokavarda, Landnamabok). Часто такие сооружения воздвигались германцами и кельтами около значимых границ. Ствол Веландера, пограничный знак неподалеку от Уайтлифа в Букингемшире, упомянут в древней саксонской хартии 903 года. Он представлял собой своеобразное «майское дерево», или фаллический символ, посвященный богу-кузнецу Веланду.
Самый известный из таких столбов в истории – Ирминсул, стоявший у Эресбурга (ныне Обер-Марсберг, Вестфалия, Германия). Этой большой деревянной колонне, установленной на открытой местности, поклонялись все саксы. На их языке колонна называлась Ирминсул, что в приблизительном переводе на латынь означает «столб мира». К этому столбу саксы относились как к сакральному центру вселенной. Лабиринты же у германцев использовались в весенних ритуалах при предсказании погоды и церемониях в честь умерших, как, например, в Розаринге, в Лаасе, Упланд, в Швеции, где прямая «дорога мертвых» и каменный лабиринт примыкали к старинному кладбищу.
Выше мы уже рассмотрели проблему сакрального танца и его непосредственную связь с лабиринтом, а равно и его отношение к миру мертвых.
Факты заставляют нас прийти к заключению, что танец в лабиринте у древних арийцев почитался особым священнодействием, посредством которого можно было вступать в сверхчувственный контакт с душами предков, находящихся в стране мрака, или ночного солнца, обители, куда уходил солнечный диск во время долгой полярной ночи на прародине. Но отчего такой контакт гарантировался только танцем в лабиринте или просто в спирали?
Более чем вероятно, что простейшие спиральные лабиринты Русского Севера вовсе не случайно располагались у воды. И также не случайно спираль простейших лабиринтов представляла собой графическое изображение водной воронки!
Современный исследователь, автор труда «Голубиная книга. Священное сказание русского народа» М.Л. Серяков приводит интереснейшие соображения касательно глубинных архетипов, связанных с водной стихией у индоевропейцев.
В частности, он пишет: «Понятие глубины в русском языке в первую очередь связано с водой. Как у нашего народа в частности, так и у индоевропейцев в целом эта стихия всегда знаменовала собой иной (по отношению к земле) мир и фиксировала момент перехода туда. В этой связи весьма показательна русская загадка о рыбе: “Кто на том свете живет, а на этом мрет?” Столь же недвусмысленные указания дают и тексты отечественных сказок: “Вот клубочек катился-катился и прямо в море: море отступилось, дорога открылась; дурак ступил раз-другой и очутился со своими провожатыми на том свете”».
Ничем принципиально в этом отношении не отличается мировосприятие и других индоевропейских народов. Так, анализируя структуру средневекового германского эпоса «Песнь о Нибелунгах» и выделяя в ней три различные модели, А.Я. Гуревич подчеркивает: «Любопытно отметить, что переход из одного пространства-времени в другое совершается каждый раз посредством преодоления водной преграды… Связь перемещения из одного пространства-времени в другое с преодолением водного препятствия не случайна. Напомню, что путь на тот свет пролегал, согласно верованиям германцев, по морю, и поэтому корабль играл первостепенную роль в их погребальных обрядах».
Немного отвлекаясь от главной темы, нельзя не отметить специально в рамках наших поисков, что все вышесказанное говорит нам о том, что попытки современных ученых искать первоначальную прародину индоевропейцев в степных пространствах Евразии абсолютно не состоятельны. Близость моря-океана, фактор, прослеживаемый по древнейшим преданиям арийских народов, должен быть главным ключом к поиску прародины.
Предков же славян тоже не загнать в болота Припяти, где его прародину с таким упорством зачастую ищут.
Исследователь М.Л. Серяков справедливо указывал, что былина новгородская о Садко стоит особняком и не имеет параллелей в эпическом творчестве других славянских народов. Следовательно, заимствована она не была у славянских соседей. Сюжет о морском боге и певце мог возникнуть только во времена индоевропейской общности. Представления о морской глубине, в которой избранные певцы могут узреть не видимые обычному взору тайны божественного космоса и инобытия должны были существовать у предков новгородских словен уже в III веке до Р.Х. А неотъемлемое присутствие в сюжете пучины именно морской, но не речной и озерной должно обратить наши взоры к берегам морей Белого и Балтийского как к самым вероятным ареалам первоначального обитания предков славян.
Вернемся к месту и роли водной преграды в мифах и погребальных обрядах. Вода как зримый образ иного мира рассматривалась в качестве места обитания сверхъестественной силы, душ предков. Определив, что в глубинах вод обитают боги, индоевропейцы там же определили и место упокоения душ пращуров. На Русском Севере был распространен обычай «караулить душу»: когда человек умирал, рядом с телом оставляли чашку с водой, за которой наблюдали родственники. Считалось, что в момент окончательного исхода души из тела вода в сосуде заколышется.
Необходимо отметить, что древние индоевропейцы не противопоставляли в этом вопросе небо и водное пространство. Души предков, по их воззрениям, обитали и там и там.
Чтобы лучше понять такой дуализм восприятия иного мира, обратимся к индийской мифологии. Весьма показателен в этом отношении пример Адитьев – верховного класса индийских небесных богов. М.Л. Серяков пишет, что «Слово “глубокий” в применении к Адитьям (класс богов – сыновей богини Адити, возглавляемых Варуной) надо понимать буквально, поскольку они принадлежат к глубине нижнего мира, что, в свою очередь, составляет понятие, унаследованное из индоиранской мифологии. Это было царство мертвых, а Варуна был богом смерти… Нижний мир ночью выглядит как висящий над землей в перевернутом положении».
Царство Варуны мыслилось как подземные космические воды, находящиеся днем под землей, а ночью становящиеся небом.
Таким образом, воронкообразная спираль лабиринта позволяла мистически осуществлять связь с душами предков, находящимися в космических водах, местонахождение которых и в глубинах, и на небесах. Само солнце в представлении древних ночью блуждает в лабиринте космических вод.
Немаловажным фактом в контексте нашего исследования является то, что мотив лабиринта сохранился в орнаментике вышивок и резьбы на дереве у всех северных арийцев, оставшихся после расселения арийских племен на прародине или расселившихся недалеко, на Скандинавском полуострове.
Например, спираль лабиринта можно видеть на бельевом катке в музее острова Готланд, в Швеции, а также на русской деревянной скальне для перемотки ниток из деревни Нюхча Пинежского района Архангельской области. По изображениям лабиринта мы можем проследить и пути миграций древних ариев.
В петрографике Дагестана часто встречаются изображения спиральных и подковообразных лабиринтов. Существенной деталью дагестанских лабиринтов является то, что их изображения всегда сопровождают могильные комплексы, что мы наблюдаем в основном и на Соловках. А это уже подводит нас вплотную к двум важным умозаключениям. Первое – это то, что осмысление лабиринта в христианстве как пути, который проделывает душа, видимо, очень близко к назначению лабиринтов в древности.
Более важные открытия на этом направлении нас ждут дальше.
Второе – это явная принадлежность лабиринта культуре древних ариев. По отношению ко всей Евразии мы можем говорить об этом достаточно аргументированно. Насчет лабиринтов, найденных на иных континентах, мы также имеем косвенный фактический материал о принадлежности этой культуры древним белым культуртрегерам. Исследования и путешествия знаменитого норвежца Тура Хейердала придают такому выводу веские основания.
В таком случае в Дагестане перед нами явное материальное свидетельство продвижения ариев на юг через Кавказ в период древних миграций. Очень возможно, что это были предки тех, кто стал известен позднее на Ближнем Востоке как народ опытных коневодов, получивших в современной науке имя митанийцев, или митанийских ариев, действительно принесших на Восток высокое искусство конной выездки.
Забегая вперед, укажем и на спиральный орнамент, который был принесен ариями в Индию. Ярчайшим примером сохранности спирального лабиринта как символа солнца у индийских ариев являются детали декора четырех ворот ступы Санчи – буддийской святыни I века до Р.Х. Архитравы – поперечные балки ворот – символизируют небеса, на концах которых изображены солярные спирали.
Еще раз внимательно рассмотрим специфику рисунков лабиринтов. По мнению ученого мужа А.А. Миллера, прообразом любого лабиринта является спираль, а квадратный лабиринт выступает в качестве позднейшего варианта круглого и подковообразного лабиринтов. Почему именно спираль была первообразом усложненных форм позднейших лабиринтов, мы могли понять, когда чуть выше разбирали связь лабиринта с водной стихией, с воронкой водоворота.
Однако от жесткой привязки спирального орнамента в качестве сакрального символа к культурному кругу только индоевропейских племен нас удерживает факт нахождения спирали на древнейших храмовых комплексах на Мальте.
Алтарь храма эль Тарксиен. Мальта
Например, спираль можно видеть в алтарной части храма эль Тарксиен Южный, который датируется III тысячелетием до н. э. Исследовательница Т. Фадеева считает, что «вход в “святая святых” отмечен священной идеограммой – это спираль свертывания и развертывания, жизни и смерти, но для того, кто проходит через символическую смерть, она означает второе рождение. Идеограмма спирали – отличительная черта мегалитической культуры в Европе, Египте, Китае и в доколумбовых культурах Нового Света»[18].
Такие же религиозные воззрения на спиральный орнамент мы вправе усматривать и в иных культурах древней Европы. Достаточно указать на коридорную гробницу в Гавр-Инисе, во французской Бретани, датируемую III тысячелетием до н. э. К этому же разряду памятников, безусловно, относится и могильный комплекс Нью-Грейдж того же периода. У входа в захоронение лежит камень со спиральным орнаментом.
Иными словами, спираль символизирует собой важную посвятительную систему, нашедшую свое отражение во многих религиях древности. Через инициатическую смерть адепт возрождается и становится «дважды рожденным».
Раз мы находим этот символ и связанное с ним воззрения в разных культурах древности, то, очевидно, не приходится говорить о прямом заимствовании символа и идеи священной спирали народами разных континентов непосредственно от индоевропейцев. Вероятно, перед нами сакральное наследие той эпохи, когда человечество еще было единым. Но мы вправе рассматривать данный вопрос под тем углом зрения, который высвечивает очевидность наибольшей сохранности не только самого образа спирали, но и комплекса религиозных воззрений, связанных с ней, у индоевропейцев, в чьей среде этот символ приобрел дальнейшее развитие, дав феномен образа лабиринта. Это развитие прослеживается до веков христианства в Европе. Лабиринт был характерным символом, который использовали зодчие средневековых соборов. Прохождение по извивам рисунка лабиринта, выложенного на полах многих европейских соборов, заменяло паломничество в Святую землю для тех, кто по каким-либо причинам не имел возможности в действительности его совершить. Изображение лабиринтов сейчас известно более чем в тридцати храмах, в которых они символизировали не только трудный путь души к Богу, но и житейские испытания или паломничество в Иерусалим, о чем сказано выше. Вместе с лабиринтом христианской церковью была воспринята и символика пещеры, связанная с символикой лабиринта.
Пещера – емкий образ традиционных культур, с помощью которого можно передать не просто идею смерти и воскресения на физическом плане бытия, но и идею духовного возрождения человека, его «второго рождения». Гора есть символ мировой оси, а пещера – сердце горы и разделяет с ней осевую символику. Поэтому пещера, как и лабиринт, связывает подземный мир с небесами. Зачастую свод пещеры мог олицетворять небеса. Важно отметить, что во многих культурах все умирающие и воскресающие боги рождались в пещерах. Пещера воспринималась древним человеком как образ лона Матери-Земли, с которым таинственным образом связаны зарождение жизни, смерть и воскресение. Об этом ярко свидетельствует наскальная палеолитическая живопись.
«Идея жизни, смерти и воскресения, которую традиция устойчиво связывает с пещерой, вновь воскресла в устройстве раннехристианских храмов. Ее глубинное значение раскрывают следующие слова Рене Генона: “Культ пещер” всегда был более или менее связан с понятием “внутреннего” или “срединного” пространства, и с этой точки зрения символика пещеры и сердца имеют немало общего. Именно причины символического порядка, а не простое стремление к скрытости обусловили выбор подземелья в качестве духовных центров”. Интерьеры коптских, сирийских, армянских церквей имели пещерный облик. Немало христианских церквей высекалось внутри скал. Эта традиция, особенно развитая в Малой Азии (Каппадокия), продолжилась в Крыму и шагнула на Русь: Киево-Печерские пещеры, Антониевы пещеры под Черниговом, пещеры Святогорского монастыря на Северском Донце стали древнейшими храмами русского монашества… Раннее христианство своей символикой и литургической практикой связано с внутрискальными сооружениями. Уход из городов и населенных местностей вовсе не имел побудительным мотивом стремление “спрятаться от преследований”. Это была внешняя форма, “манифестация” ухода от “прелестей” языческой и мирской культуры; это было погребение для “мира” и возрождение – в самом чреве земли – для новой жизни. Символика пещеры, переживаемая спонтанно, возможно как “коллективное бессознательное”, органично выражала эти настроения»[19]. И вера в чудесное воскресение, совершаемое в пещере, была не тщетна для верующих христиан. Тому подтверждением – чудесный 150-летний сон отроков Ефесских в пещере, которые, встав ото сна, явили изумленным жителям Ефеса образ того будущего, еще большего чуда, когда мертвые воскреснут в конце времен для всеобщего суда.
Смысл лабиринтовой структуры, согласно Мирча Элиаде и Эрнсту Краузе, состоял в сокровенной «защите» того места, где душа возвращается к Духу. Это очень важное замечание. На этом пути неофита-путника ждала борьба с драконом или «Минотавром». Фр. Хаксли, вслед за Эрнстом Краузе, считал, что выложенные из дерна или из камня лабиринты получили в Европе название «Троя» в силу того, что само это слово означало идти кружась, поворачиваясь, идти по спирали, о чем мы писали выше.
В целом «интерес к кругу и спирали современные исследователи связывают с культом солнца, наблюдениями за движением небесных светил, которые, в свою очередь, обусловливают развитие жизни на земле. Выражали они, по-видимому, и более сложные понятия… Если планеты “возвращаются на круги своя”, а каждый отдельный человек движется от рождения к смерти, описывая замкнутый круг, то жизнь в целом эволюционирует. Ее ход выражается не кругом, а спиралью. Существует немало живых организмов, своим развитием и формой как бы иллюстрирующих этот умозрительный вывод. По спирали растут раковины, эта форма присуща многим растениям… Форму спирали можно обнаружить в таких, казалось бы, далеких друг от друга явлениях, как волны и спиралью закрученные туманности»[20].
Но главное – это те наблюдения, который мог сделать древний человек, рассматривая божественный восход солнца по спирали в районе Северного полюса.