Начало пути
Итак, мы делаем первый шаг в таинственный лабиринт истории.
Соловецкий архипелаг является почти самым северным ареалом распространения загадочных каменных лабиринтов во всей Европе. Мы говорим – «почти» только по той причине, что лабиринты были и есть на Кольском полуострове. И нет никаких сомнений, что они тесно связаны с культурой строителей лабиринтов на островах. Поэтому лабиринты встречаются и гораздо севернее островов. На Соловецком архипелаге они в основном сосредоточены в четырех предполагаемых святилищах (по одному на Большом Заяцком острове и Большом Соловецком, два на Анзере).
Соловецкие лабиринты составляют сравнительно немногочисленную группу в ряду дерново-кустарниковых и каменных лабиринтов северной части Европейского континента, но именно здесь, по признанию многих отечественных исследователей, находится самое древнее сооружение такого рода, и, что самое важное, именно на Соловецком архипелаге, на Большом Заяцком острове, расположен и самый большой из известных лабиринтов!
Прошло более 150 лет с тех пор, когда появились первые научные публикации, посвященные этой проблеме.
Схемы лабиринтов России
Лабиринт с острова Вир
В 1844 году Е. Баэр (Е. Ваеr) описал каменный лабиринт на острове Вир, в Финском заливе. В том же году X.Ф. Массманн (Н.Р. Massmann) исследовал более поздние дерново-кустарниковые «вундеркрайзы» – именно так немцы называют лабиринты – в Германии. С тех пор историография вопроса значительно выросла, однако проблема так и не получила разумного объяснения, хотя неразумных было и есть более, чем хотелось бы.
Замечательный немецкий исследователь лабиринтов Эрнст Краузе в своей книге «Die Trojaburgen Nordeuropas» писал, что лабиринты в североевропейских, германоязычных странах назывались «троянскими замками». В дальнейшем в своей работе он убедительно показал, что с исторической Троей это название имеет лишь опосредованную связь. На самом деле в этимологии «троянский» заложен был в северогерманских наречиях принцип кручения, кругового движения. «Под именем “Троя”… по-английски “Троянский город”… или стены Трои… на севере Европы с древних времен известны хитрые ходы, или ловушки “лабиринты”, запутанные витки которых сложены камнями большего или меньшего размера, или образованы тропами, вырезанными в слое дерна… Научный анализ троянских замков Скандинавии был впервые представлен… д-ром С. Нордстремом из Стокгольма, выступившим с докладом об этом на Конгрессе шведских антропологов и исследователей древностей в Стренгнесе в августе 1877 г. Там он показал, что подобные лабиринты, которые местные жители чаще всего именуют троянскими замками, имеются не только в Южной Швеции и на островах, но также в Норланде и Норвегии, в прежних датских провинциях и в самой Дании и что они имеют разную планировку ходов, ведущих к центральной точке, начиная от простой спирали и кончая меняющим направление путем, построенным вокруг образованного линиями камней креста или “виселицеобразной” фигуры, как в лабиринте в Висбю…»[1]
Работа Краузе и комментарии к ней займут особое место в нашем исследовании. Выпущенная в позапрошлом веке, эта книга не утратила своего научного значения доныне, а по обширности анализируемого материала не имеет себе равных в настоящее время.
В принципе, на данный момент теме лабиринтов посвящена не такая уж обширная литература. Хотя, конечно, с этим тезисом можно поспорить, ведь все относительно. На главные работы по проблеме, в той или иной степени, мы будем ссылаться по ходу нашего исследования. Кроме исследовательских работ или статей, которые нам показались значимыми, необходимо отметить два альбома зарубежных авторов, в которых собран богатейший иллюстративный материал, посвященный лабиринтам мира. Однако, что касается обобщений и попыток дать смысловую концепцию этих сооружений, данные работы не представляют ничего оригинального. Речь идет об альбоме Hermann Kern «Through the labyrinth» и Джеффа Саварда «Лабиринты». Работа Керна была переведена на русский язык и выпущена под заглавием «Лабиринты мира. Все тайны древних лабиринтов».
Несмотря на претенциозное название, книга не дает представления о всех тайнах лабиринта и, конечно, не раскрывает их. Хотя фактический и иллюстративный материалы в работах иностранцев представлены значительные. Однако, как уже повелось исстари, от внимания авторов ускользает такой регион Земли, как Россия. Для европейских авторов стало нормой считать нашу страну этакой вторичной территорией, которая не дает для современной науки ничего собственно оригинального, ни идей, ни фактов. Здесь не место вступать с авторами в принципиальный спор. Отметим только, что, когда речь идет о культуре лабиринтов и о проблеме прародины индоевропейских народов, игнорирование такого фактора мировой истории, каковым является Россия, является актом удивительной и ничем не оправдываемой научной близорукости.
Определенный интерес для исследователей лабиринтов может представлять работа Дэвида Уиллиса Маккалоу «Вечная тайна лабиринта». В книге дана любопытная информация о некоторых европейских традициях, древних и новых, связанных с лабиринтами. В целом, несмотря на определенный интерес к данной книге, она не взята нами для основной канвы нашего повествовательного расследования по причине своего скорее литературного, чем действительно научного свойства.
Упомянув данных авторов, которые доступны на русском языке, мы хотели бы заверить читателя, что их материал, не используемый нами напрямую в исследовании, косвенно повлиял на корректировку ряда положений и допущений. Для читателей, которых тема древних лабиринтов не может оставить равнодушными, мы рекомендуем фильм RAI Radiotelevs Italia «La Spirale aurea». Фильм действительно заслуживает внимания по глубине проникновения в тему и по ширине охвата материала.
Справедливости ради отметим, что зарубежные авторы первыми подняли на научный уровень проблему культуры северных лабиринтов. Первенство здесь принадлежит немецким исследователям.
Очковая фибула. Идеограмма лабиринта в древнем декоративно-прикладном искусстве
Будучи первыми, кто обратил внимание на загадку лабиринтов, найдя большое число похожих сооружений в северогерманских землях, германский научный мир поспешил сделать заявление о том, что культура лабиринтов принадлежит наследию древних германцев. В принципе, по такой же логике строили свои предположения и ученые других стран. Отечественный историк А.Л. Никитин, об открытиях которого речь пойдет ниже, найдя большое количество лабиринтов на Кольском полуострове и доказав принадлежность к одной культуре как строителей лабиринтов, так и строителей погребальных комплексов из куч валунов, пришел к заключению, что носителями этих традиций должны были бы быть древнейшие из известных на тот период времени насельников края – саамы. Но затем эти взгляды пришлось корректировать. Во-первых, саамы не имели понятия о назначении лабиринтов и не были носителями культуры строителей древних каменных сооружений Кольского полуострова. Во-вторых, скоро выяснилось, что строители лабиринтов были отважными мореходами Севера, о чем свидетельствовали петроглифы берегов Онежского озера. Опять явно не оленеводы саамы. Тогда А.Л. Никитин предложил науке считать загадочный народ протосаамами. Чем же они отличались от саамов, ученый толком не объяснил. Но, в принципе, ознакомившись с трудами все тех же немцев, можно было бы понять, что культура эта в Европе тесно связана с традиционными регионами обитания именно индоевропейцев. И здесь германский научный мир не так уж и грешил против истины, называя германцев носителями сокровенной культуры лабиринтов.
Вообще, немецкие авторы в деле изучения лабиринтов прошли значительный путь и должны быть оценены по достоинству. Вернемся к докладу о нахождении лабиринтов, сделанному на конгрессе шведских антропологов, приведенному в книге Эрнста Краузе.
«Д-р Нордстрем особо подчеркивал в своем докладе, что большое число таких сооружений находится поблизости от христианских церквей, как в Энкепинге и у Хорнскирхе; из этого он заключил, что им, по всей видимости, придавалось и религиозное значение. Это предположение подтверждается тем, что на церковном колоколе на западе Готланда, в месте, им точнее не обозначенном, есть изображение лабиринта. И поскольку известно, что на полу многих итальянских и французских соборов мозаикой выложены подобные лабиринты… то Нордстрем из этого заключил, что скандинавские, датские и английские лабиринты, выложенные на земле, представляют собой церковные сооружения, вынесенные из храмовых нефов наружу и связанные с каким-либо христианским обрядом или обычаем, и что то же самое представляют собой лабиринты, сооруженные в виде живой изгороди в старинных и регулярно подстригаемых садах Италии и Франции»[2].
«Троянский замок» возле Висбю. Готланд, Швеция
Эти умозаключения шведского ученого, хотя и опровергнуты дальнейшими исследованиями, имеют определенную ценность для понимания того, кому, какому народу могли принадлежать лабиринты. Известно, что ранние христианские храмы ставились на места, особо почитаемые языческими народами. Если народ языческий принадлежал к чужому племени и был завоеван христианами, то его святилища уничтожались, а на их месте, с нарочитым использованием в качестве подсобного строительного материала, возводился христианский храм или мечеть, как то имело место в Индии. Достаточно вспомнить немецкую кирху на острове Рюген, где в кладке туристам демонстрируют камень с изображением славянского языческого бога с кубком. Удивительно, но факт: церкви и монастыри на севере Европы, в Швеции, России, Дании и Германии, ставятся вблизи святилищ с лабиринтами, явно «перемаркируя» священный локус язычников для целей новой религиозной системы. Однако, что примечательно и даже удивительно, лабиринты не только не разрушаются, но и как бы дополняются церквями.
Уже этих фактов достаточно, чтобы понять, что строители церквей учитывали особое отношение к лабиринтам своей паствы, состоящей из коренной «титульной» нации, с чьими древними религиозными воззрениями и культовыми обрядами надо было обращаться деликатно. Иными словами, почитатели лабиринтов и их государи были своими для молодых церквей северных государств германцев и славян.
Одним из первых в России, кто обратил внимание общественности на загадку северных лабиринтов, стал замечательный, до конца не оцененный современниками С.Н. Дурылин.
В замечательных записках путешественника «За полуночным солнцем (по Лапландии пешком и на лодке)» Сергей Николаевич не просто описал лабиринты, но и сделал серьезные научные шаги к осознанию смысла этих загадочных сооружений. Он впервые описал в литературе «вавилон» в трех верстах к востоку от Кандалакши: «На каменной почве с еле-еле пробивающейся травкой расположен самый большой лабиринт – “вавилон”. Это неправильной формы эллипс, овал, имеющий по диаметру, в длину – 14 и ширину – 10 шагов. Вход в лабиринт с востока; противоположная западная сторона обращена к морю. Из небольших валунов, из осколков разрушающегося гранита, выложены невысокие (не выше ¼ аршина) круги эллиптической формы. Между этими кругами вьется дорожка, такая узенькая, что на нее можно поставить только одну ступню. Вход в этот извивающийся между камнями проход только один. В центре лабиринта невысокая куча камней. Со всех краев лабиринта до этой кучи по 10 проходов»[3].
Дурылин приводит еще ряд интересных свидетельств. Недалеко от Кандалакши крестьянами были найдены два кремневых топорика. Эти топорики стали в Кандалакше врачебным средством. Их обладатель лечил от всех болезней, прикладывая топорик к пояснице или давая пить воду, скачанную с топорика.
Сохранность «вавилона» тоже поразила Сергея Николаевича. Будучи расположен на совершенно открытом месте, он сохранял удивительную и неповрежденную целостность.
С местным помором по поводу этого сооружения произошел примечательный разговор, который позволяет нам понять отношение русских жителей Беломорья к этим древним сооружениям.
«Мы спрашиваем… что значит и зачем вавилон? Слова лабиринт он не знает.
– Вавилон был город древний. Войти в него можно, а выйти нельзя. Вот как вы теперь…
– Да почему же здесь у вас вавилон?
– А вот для примера, чтобы видно было, что положили. Когда Пугач еще был, до воли, – бежали сюда разные люди; после, как Пугача поймали, они и выклали.
Чудеса! Там, в Соловках – Петр Первый (на Большом Заяцком острове, принадлежащем группе Соловецких островов, я также наблюдал вавилоны, выложенные, по объяснениям монаха, Петром Великим), здесь – Пугачев. Кто же и для чего выложил эти причудливые хитрые ходы, этот лабиринт?
– На вопрос этот нет пока ответа»[4].
Сергей Николаевич Дурылин ознакомился с литературой по данному вопросу и знал, что этой проблеме уделил много внимания финский исследователь Аспелин, который первый подчеркивал важность того факта, что лабиринты Финляндии, Швеции и Норвегии расположены неизменно около моря.
Например, Аспелин насчитал в 1877 году в Финляндии до 20 лабиринтов. Они располагались на большой территории от крайнего севера Балтийского моря – от Торнео, по всему берегу Ботнического и Финского заливов, вплоть до Выборга. Аспелин показал 30 церковных приходов, где им были указаны 37 отдельных мест с лабиринтами. Из 37 лабиринтов 28 находились непосредственно на морском побережье. И особенно важно подчеркнуть, что 22 из 28 «морских» лабиринтов находились на островах! Эта связь лабиринтов с морем подтвердилась и исследованиями российского академика Бера. Он открыл лабиринты на острове Вир, близ острова Гогланд, в бухте Виловатой на южном берегу Лапландии, два лабиринта в Поное, прибрежном селении в горле Белого моря, а также указал на лабиринт в Валитовой губе (в Варангер-фьорде), – следовательно, все известные Беру лабиринты также были при море. Известен был и лабиринт у Колы, который уже к началу ХХ века был разрушен. Кельсиев описал 3 лабиринта на Соловецких островах и 3 на Мурманском берегу при море. Елисеев указывал на лабиринты на Заяцком острове и на Кемских кузовах. Внутри материка он видел лабиринт у огромного озера Энаре, стекающего в океан. Наконец, описанный уже самим Дурылиным лабиринт у Кандалакши. Связь лабиринтов и воды – очевидна.
Особый интерес у С.Н. Дурылина закономерно вызвали Заяцкие острова. «Большой Заяцкий остров весь усеян ныне старыми и новыми деревянными крестами. Это не надгробные памятники, а кресты, которые поморы-мореходцы строят по обету: если в море свирепствует буря или сильнейшие ветры, мореходец, зайдя в спокойную бухту Большого острова, рубит крест, веря, что от этой доброхотной жертвы Богу ветер утихнет; если, обратно, в море был полный штиль, и судно стояло неподвижно у острова, помор просил ветра, “попутника”, и рубил крест, веря, что жертва будет принята. Обычай этот доныне широко распространен по всему Русскому Северу, по всему побережью Северного Ледовитого океана и Белого моря. Я видел на Большом Заяцком острове крест, срубленный всего за 3 дня до моего приезда: помор просил у Бога ветра. Обычай моления ветру еще недавно был распространен на Мурмане. Не являются ли северные лабиринты, тесно связанные своим расположением с морем, памятниками языческих верований, сопряженных именно с морем, и в частности – с мореходством и мореплаванием?
У нас нет достаточных данных, чтобы настаивать на этом предположении, но за него говорят следующие соображения, основанные на изучении доныне известных северных лабиринтов:
1. Все они, за ничтожным исключением, расположены при море.
2. Все они встречаются только в странах, где море и в истории, и в настоящем играло важнейшую роль, где население живет морем.
3. Они неизвестны народам неморским и, более того, не встречаются вовсе в середине страны, т. е. там, где занятия жителей не связаны с морем.
4. Доныне население указанных стран хранит целый ряд суеверий и обрядов, относящихся к морю. Из христианских обрядов и обычаев, относящихся к морю, повсеместен на Русском приморском Севере обряд и обычай постановки креста для испрошения себе благоприятного плавания. Этот христианский обычай не заменил ли какой-нибудь языческий обряд, относящийся также к морю и связанный с лабиринтом в его значении места для очищения и искупительной жертвы, тем более что и великий символ креста имеет сокровенное значение искупления и жертвы»[5].
Очень интересные умозаключения, сделанные в то время, когда наука делала только робкие шаги по изучению этой древней культуры. Действительно, по поводу объяснения смысла этих древних сооружений литература начала ХХ века никакой ясности не вносила. С.Н. Дурылин был хорошо знаком с исследованиями по данному вопросу А.А. Спицына «Северные лабиринты» в 6-м выпуске Императорской археологической комиссии (СПб., 1904) и небольшой заметкой А. Елисеева «О так называемых вавилонах на севере России» в «Известиях Географического общества» (том XIX, 1883 г.).
По свидетельству А.В. Елисеева, «вавилоны» русские поселенцы приписывают или пустынникам, или разбойникам, или «сказочной Лопи». Но на Соловках, где лабиринты было бы удобно приписать пустынникам, никаких таких воззрений не зафиксировано. Монахи считали, что Петр Великий, возведя в три дня Андреевскую церковь на Заяцком острове в 1702 году, ради развлечения настроил и лабиринтов. Жители же Кандалакши и вообще поморы отрицали всякую связь «вавилонов» с лопарями. «У лопинов “вавилонов” нет, и они о них ничего не знают». Лопари подтвердили С.Н. Дурылину, что действительно не имеют никаких преданий относительно этих загадочных для них сооружений. Кроме того, существуют факты, которые говорят о том, что в своей массе саамы продвинулись на земли Кольского полуострова сравнительно недавно, в XIV века, до этого обитая значительно южнее, в районе Онежского озера. Таким образом, поморы в определенном смысле определи в своем расселении на Мурмане самих саамов. Но все эти данные мало давали материала для решения вопроса о сущности и смысле лабиринтов. С.Н. Дурылин свидетельствовал: «Из всех существующих объяснений, данных археологической наукой, нет ни одного совершенно достоверного: все противоречивы и исключают друг друга. Русский ученый, академик Бер, первый открывший северные лабиринты в первой половине прошлого века, думал, что они являются памятниками исторических событий. Финский археолог Аспелин, более всех других исследовавший лабиринты, напротив, относит их к несравненно более далекому времени – к бронзовому веку. Наши археологи Кондаков и Я. Смирнов ставят их в связь с теми лабиринтами, которые устраивались в Средние века в виде узоров на полах церквей. Одни относят лабиринты Севера к временам христианским, другие – к языческим. Но никто не может сказать, к какому христианскому обычаю они относятся, для чего они служили; трудно решить и для какого языческого обряда могли служить лабиринты. Лопари, с которыми пришлось нам иметь дело, говорят, что в их стране нет лабиринтов»[6].
Это очень важное свидетельство, которое позволяет нам сделать предварительный вывод о том, что культура лабиринтов не может быть связана с древними саамами. Об этом наша речь пойдет дальше. А пока еще одно важное наблюдение С.Н. Дурылина, которое неожиданно находит подтверждение в работе немецкого ученого Эрнста Краузе, к которой мы неоднократно будем прибегать:
«В Финляндии у лабиринтов встречаются разные названия, все больше названия славных городов: Иерихон, Ниневия, Иерусалим, Лиссабон; в Лапландии у всех лабиринтов только одно название – Вавилон. Но это название надо писать с маленькой буквы, потому что оно стало именем нарицательным для лабиринтов.
Для объяснения русского названия лабиринтов – “вавилон” интересно вспомнить, что в народной речи существуют повсюду выражения “писать вавилоны” – т. е. особо хитрые, спутанные круги, “расшито вавилонами” – т. е. расшито особо хитрыми узорами; “вавилон” по народным понятиям – это что-то хитрое, запутанное, затейливое»[7].
Это наблюдение точно соответствует тому выводу, к которому пришел Эрнст Краузе в своей работе, что название лабиринтов на германском Севере: «троянский замок» не связан напрямую с Древней Троей, а находит объяснение в древнегерманских языках, где с понятием «троянский» связано нечто хитрое, запутанное, петляющее. В точности такой же смысл вкладывают и русские в понятие «вавилон». Очевидная смысловая связь в этих понятиях, которая обнаруживается у двух родственных индоевропейских народов, не может не вызывать удивление, требующее своего объяснения.
С.Н. Дурылин продолжает развивать свое предположение о сокровенной сущности лабиринтов Севера: «Вавилоны тесно связаны с морем. Отсюда возникает естественное предположение, не являются ли северные лабиринты памятниками языческих верований, относящихся именно к морю и морским занятиям – мореходству и морским опасным промыслам? Лабиринты встречаются исключительно в странах, в древности имевших и ныне имеющих живейшую связь с морем, – в Скандинавии, Финляндии, прибрежной Лапландии, Беломорье, Мурмане. Доныне население этих стран хранит целый ряд суеверий и обрядов, относящихся к морю. Из христианских обычаев, относящихся к морю, повсеместен на Русском Севере обычай постановки креста для испрошения себе у Бога благоприятного плавания. Сколько таких крестов на Заяцком острове, сколько их по берегам океана и Белого моря! Этот христианский обычай не заменил ли какой-нибудь языческий обряд, относящийся также к морю и связанный с лабиринтом, а лабиринт ведь всегда в древности считался местом очищения и искупления, добровольной жертвы? Быть может, кресты на Заяцком острове только заменил собой лабиринты, которых к тому же так много осталось на этом острове? Ведь еще недавно был на Мурмане совсем языческий обряд моления ветру, от которого все зависит на море, жизнь и смерть. Быть может, прошедший все ходы лабиринта и вышедший оттуда, не заблудившись, принеся жертву, считался чистым и мог не боятся морских злоключений и препятствий, бурь и скал, как не боялся потерять верный путь в хитром лабиринте? Но все это лишь одни предположения, и доныне неразгаданной тайной смотрят на нас хитрые узоры северных вавилонов, сложенных из седых древних камней, под хмурыми тучами или незакатным солнцем»[8].
Сделанные Дурылиным умозаключения не могут не поражать своей прозорливостью. Наше дальнейшее исследование покажет, что его смысловая реконструкция не потеряла актуальности и поныне. Забегая вперед, скажем, что, повторяя путь солнца, уходящего в пучину моря, моряк, обходя лабиринт, таким именно образом совершал ритуальное жертвоприношение себя самого в центре лабиринта и воскрешал к жизни, возвращаясь, и потому мог надеяться избежать гибели в пучине морской в плавании. И традиция поморских крестов может указывать на то, что в языческие времена, когда крест для индоевропейских народов символизировал священное Солнце, он мог ставиться в центре лабиринтов и исполняться из дерева. И именно по этой причине не дойти до нашего времени в связи с недолговечностью материала.
Важно, что кроме названия «вавилон», данного этим сооружениям русскими, других названий у этих сооружений нет. У нас нет никаких свидетельств, чтобы саамы имели свое собственное обозначение лабиринтов, нет ни слова для их обозначения с финно-угорскими корнями, нет древних саамских сказаний, объясняющих их смысл. Нет и намека на существование развитого мореходства у саамов и иных финно-угорских народов Севера.
Но самое удивительное – это то, что во времена путешествия С.Н. Дурылина именно на Заяцком острове было много поклонных поморских крестов. А ведь остров сей был необитаем, и мы видим, что он и после христианизации поморов выполнял свои функции особого священного места. Обилие деревянных крестов рядом с «эпицентром» лабиринтостроения не может не наводить на мысль о духовной, по крайней мере, преемственности строителей лабиринтов и крестов. Есть у Дурылина и еще одно наблюдение, которое если и не прямо, но все же имеет отношение к нашей теме.
По данным переписи 1909 года, во всей русской Лапландии насчитывалось 2139 лопарей. В 1897 году их было 1724. Прирост населения за 12 лет составил у них 2 %. Очевидно, что и в предыдущие столетия количество саамов было примерно таким же, если не меньшим. У нас нет данных об их плотном заселении всего Севера. У нас нет данных о развитии мореходства у оленеводов-саамов. Из всего, что мы о них знаем, можно заключить только то, что их предки в бронзовом веке пришли на эти земли из Уральского региона, будучи первой волной угро-финских народов в Европе. Да и волной это спорадическое расселение назвать нельзя. Ясно, что богатая и распространенная по всему Северу культура лабиринтов, культура наскальных петроглифов с сюжетами мореходства не имеет к саамам никакого отношения.
Еще раз отметим, что именно С.Н. Дурылин дал первое научное описание лабиринта в Кандалакше. «Для изучения лабиринтов важно указание стороны света, куда обращен их вход и выход (или один вход), а также и сторона света, где находится море по отношению к лабиринту. У Кандалакшского лабиринта море – на западе; вход в лабиринт – на противоположной к морю стороне – на восток. У двух виденных мной лабиринтов на Большом Заяцком острове, ближайших к церкви, выходы обращены на юго-запад – к морю. Эти данные не совпадают с данными Аспелина: в виденных им лабиринтах вход у всех с севера; по наблюдениям же Елисеева, “avenue обычно расположены к югу”. Кандалакшский лабиринт, по классификации Спицына, должен принадлежать к числу лабиринтов первой группы: малых без перемычек; но ни под один из 5 типов дальнейшего из разделения, предложенных Спицыным, он не подходит, – у него, правда, один центр и один ход, но, вопреки утверждениям Спицына, что “лабиринты с одним путем всегда заканчиваются тупиком в центре или же на боку” и что “один ход, направленный внутрь круга, может оканчиваться лишь или центром, или боковым тупиком”, – Кандалакшский лабиринт имеет один ход и один центр, но вовсе не имеет тупика, имея вместо того замаскированное мнимой правильностью частей чертежа – раздвоение пути, не приводящее к тупику, а сообщающееся… с выходом. Никаких “значительных куч камней, а также и других узоров, выложенных из камней” и находящихся неподалеку от “вавилона”, как наблюдал это относительно некоторых “вавилонов” А.В. Елисеев, около Кандалакшского “вавилона” нет»[9].
Описанный С.Н. Дурылиным Кандалакшский лабиринт до сего дня притягивает испытующие взоры исследователей. «Создатели Кандалакшского лабиринта, по описания их исследовательницы археолога Н.Н. Гуриной, составили огромную задачу – в немногих рядах сооружения заставить вошедшего кружиться внутри лабиринта. Секрет заключается в том, что если идущий будет придерживаться левой стороны прохода, то он выйдет из лабиринта. Придерживаясь правой стороны, он обречен на вечное кружение внутри лабиринта вдоль замкнутой дуги, составляющей весь секрет конструкции. Кандалакшский лабиринт дает 8 вариантов кружения. Концы двух незаконченных линий, которые выводят из лабиринта, начинаются несколько в стороне, и выявляют расчет строителей этого памятника. Если идущий по лабиринту, построенному в округлых, плавных очертаниях, не догадается в нужную минуту свернуть в сторону, а по инерции пойдет дальше, то станет кружиться вдоль дуги, замаскированной внутри одним рядом валунов. Во время хождения дуга не кажется замкнутой и производит вид обычной спирали лабиринта… Расшифровка конструкции лабиринта, – пишет Н.Н. Гурина, – свидетельствует о том, что создатели его обладали высокоразвитым мышление и прекрасно учли значение замкнутой дуги. Поместив ее в линии двух незамкнутых рядов, они создали по существу очень простую структуру, в то же время прекрасно замаскированную»[10].
Возвращаясь с Кольского полуострова на острова Соловецкого архипелага, укажем, что «культура лабиринтов» на Соловках представлена не только собственно каменными лабиринтами как таковыми, но и менгирами, сейдами, каменными курганами, объединяемыми в единый археологический комплекс с дюнными стоянками с кремневым и кварцевым инвентарем II тысячелетия до н. э.
В начале II тысячелетия в этом ареале прослеживаются стоянки оленеводов-саамов. Этого оказалось достаточно, как мы указывали выше, на начальном этапе изучения проблемы, чтобы признать древнюю культуру таинственных лабиринтов протосаамской.
Странным кажется то, что в расчет не принимались древние устные предания самих саамов, в которых они связывают лабиринты с древними племенами, которые жили на Русском Севере до прихода туда самих саамов из Приуралья, с территории прародины народов финно-угорской языковой семьи. Еще раз повторим, что теперь уже достоверно известно, что саамы никаких лабиринтов сами не строили и не могли объяснить их практический или сакральный смысл.
Но прежде чем ученый мир пришел к убеждению о действительно сакральной функции лабиринтов, были выдвинуты гипотезы, которые пытались объяснить эти загадочные сооружения более приземленно.
Например, лабиринты были признаны наземными планами рыбных ловушек. Законный вопрос: для какой надобности саамам или их предшественникам этот каменный чертеж? Ответ, который давали на этот вопрос советские ученые на страницах некоторых публикаций, заставляет нас стыдиться такого «академического» наследия. Оказывается, бедные саамы или их незадачливые предшественники по рассеянности часто забывали, как ставить рыбные ловушки, и им приходилось идти на берег и по каменным чертежам восстанавливать их в памяти, а потом стремглав бежать к воде, чтобы по пути опять не запамятовать. Однако при таком объяснении в воздухе повисал вопрос: почему лабиринты-ловушки надо было устраивать так, чтобы рыба как легко входила туда, так же легко и выходила? А конструкция наземных лабиринтов именно такова.
Здесь будет уместно упомянуть и другие версии относительно назначения лабиринтов. Одно из них, при всей его экстравагантности, является неким переходным мостиком от позитивистских теорий к сакральным аспектам данных сооружений. Мне приходилось слышать мнение о том, что рисунок многих лабиринтов повторяет внутриматочные мышцы женщины. Предположение это более чем забавное, но зерно истины оно в каком-то смысле улавливает. Дело в том, что в центре лабиринтов воздвигались маленькие каменные насыпи, под которыми иногда находили останки людей, кремированных, однако, в другом месте. В таком случае автор этого предположения пытается провести аналогию с древними арийскими захоронениями степной зоны в скорченном положении, повторявшем позу эмбриона. Налицо идея вторичного рождения покойника для инобытия в царстве теней. Однако это предположение мы не можем считать удовлетворительным хотя бы потому, что многие лабиринты имеют разные формы и конфигурации, многие из которых при самом изощренном воображении мужчины после долгого, вынужденного одиночества не могут напомнить детородный женский орган.
Есть еще одна любопытная теория, где за абсурдной формой может скрываться зерно истины. Суть ее в том, что лабиринты служили для своеобразной инициации молодежи под пристальным вниманием погребенного предка. Предполагается, что инициируемый должен был суметь войти в лабиринт и так же успешно из него выйти. Подразумевалось, что сделать это было многим испытуемым не под силу.
Те, кому довелось видеть лабиринты собственными глазами, могут засвидетельствовать, что это испытание может оказаться не под силу только субъектам с серьезными нарушениями вестибулярного аппарата, вследствие чрезмерного и долговременного употребления горячительных напитков. Из уважения к нашим предкам мы не можем допустить, чтобы их «допризывная» молодежь часто страдала этим недугом цивилизованного человечества. О сакральной стороне, метафизике подобной инициации даже не упоминалось, хотя при разговоре об инициатических практиках – это должно подразумеваться. Впрочем, как мы видели выше, лабиринт в Кандалакше по своей сложной конфигурации вполне подходит под вышеприведенное объяснение сути лабиринтов.
Прежде чем перейти к изложению наших соображений относительно предназначения лабиринтов в древности, коснемся того экологического и исторического ландшафта Соловков, который удивительным образом сохранил для нас в нетронутом виде сооружения наших далеких предков, населявших таинственную, влекущую и страстно, в последнее время, искомую русскими интеллектуалами Гиперборею, чьим неоспоримым археологическим памятником, как мы докажем ниже, являются священные лабиринты.
Большинство лабиринтов на Соловках лежат, относительно уровня моря, на уровне первой морской террасы, сформировавшейся не ранее III тысячелетия до н. э, тогда как последние по своему расположению лабиринты можно датировать концом II – началом I тысячелетия до н. э. По времени это почти совпадает с началом мегалитических культур в Скандинавии и на Британских островах.
Важно отметить, что экологический фон Соловецких островов был неизменным в течение последних трех тысячелетий. Удивительно, что памятники первобытной археологии все также лежат нетронутыми на тонком, всего в несколько сантиметров, слое почвы. Почва на Кольском полуострове и на Соловецком архипелаге действительно прирастает с веками крайне незначительно.
Еще более удивительно то, что на Большом Заяцком острове Соловецкого архипелага древнейшие лабиринты, в том числе и самый большой из известных в Европе, были бережно сохранены для нас мучениками Соловецкого лагеря особого назначения, которые жили в заключении в стенах маленькой деревянной церкви во имя святого апостола Андрея. Светлая им память!
Одним из самых загадочных археологических объектов этого острова является маленькая круглая розетка из белого кварцита. Ровный круг диаметром около 1,5 метра разбит на два равных сектора, один из которых дополнительно разделен на шесть равных долей. Безусловно, розетка имеет связь с древним солярным культом древних индоевропейцев. Глядя на этот круг белесых камней, на память приходит замечательное исследование индийского ученого начала ХХ века Б.Г. Тилака, автора книги «Арктическая прародина в Ведах», в которой он обосновал на базе материала древних Вед и священной иранской книги Авесты тезис о том, что прародиной арийских племен, пришедших в Индию, была Арктика, Гиперборея древних эллинов.
В частности, Б.Г. Тилак указывает, что в гимне Ригведы (I, 164, 12) первая строка стиха описывает год, имеющий 12 форм и пять сезонов, а вторая строка уже определяет год в шесть сезонов и 12 месяцев, называя его, однако, «сапташва» – семилошадный, или «саптачакра» – семиколесный, что относится к семи месяцам, или семи солнцам, или семи лучам.
Эти древние эпитеты, сохраненные в тексте Ригведы, уже не отражают, даже в контексте указанного гимна, актуальную реальность, но явно свидетельствуют о древнейшей традиции, когда год у далеких арийских предков состоял из семи месяцев, или из семи солнц, как это указано в индийском мифе об Адити и ее сыновьях. Именно это свидетельство Тилака, возможно, содержит смысловой ключ к отгадке сакрального символизма кварцевой розетки, поделенной на семь секторов.
Кроме этого, Большой Заяцкий остров просто поражает обилием каменных насыпей-курганчиков. Это, в известной степени, выделяет его из всех археологических памятников Севера. Перед нами крупнейшее святилище древности! Подобный, но не столь внушительный археологический объект есть и в Финляндии. В начале ХХ века финский археолог Пяккенен в устье реки Торнео рядом с лабиринтами насчитал около тридцати каменных куч культового характера.
Вероятно, подобные каменные насыпи древности сопутствовали ранее всем святилищам с лабиринтами. Надо заметить, что в Финляндии, как и на Большом Заяцком острове, лабиринты и каменные насыпные гробницы составляют единый комплекс. По информации исследователя лабиринтов Аспелина, приведенной в популярной отечественной книжке писателя Вадима Бурлака «Магия пирамид и лабиринтов», в Финляндии вообще существует около пятидесяти известных лабиринтов, расположенных в тридцати церковных приходах. Это значительно больше, чем в Швеции и Норвегии, что сразу же ставит под сомнение мнение научного мира позапрошлого века о том, что культура лабиринтов якобы была присуща исключительно германцам и заимствована у них лопарями и финнами. Это замечание относится в первую очередь к заблуждениям германских историков XIX века, которые за отсутствием иного научного материала считали лабиринты Скандинавии и Северной Германии уникальными сооружениями, не имеющими аналогий в мире.
Впрочем, немаловажно, что именно в Финляндии названия лабиринтов отличаются исключительным многообразием, многие из которых свидетельствуют не столько об их позднем происхождении, сколько об определенном отсутствии прямой преемственности между создателями лабиринтов и современными финнами. У финнов встречаются следующие имена для лабиринтов: Забор или Дорога великанов, Игра святого Петра, Девичьи пляски, Ограда монахинь, Троя, Гибель Иерусалима, Ниневия, Иерихон, Каменная ограда, Лиссабон. Такие наименования лабиринтов, как Лиссабон, говорят об их совсем позднем появлении, хотя бы в силу того, что название это, совершенно определенно появилось после знаменитого землетрясения, уничтожившего весь исторический Лиссабон в XIX веке.
Позднее происхождение угадывается и в названиях «церковного» и «литературного» круга. Наиболее древнее название – это, конечно же, Дорога великанов. И именно оно говорит о том, что лабиринты воспринимались финнами как элемент чуждой культуры неизвестного племени. Уместно вспомнить, что и для германцев великаны – это чужаки: анты и гунны. Этот факт достаточно четко зафиксирован в цикле древнегерманских исторических сказаний. Справедливым и уместным здесь будет вопрос о древних волотах, богатырях-великанах, известных по новгородским преданиям. Одним из мест, связанных с этими загадочными волотами, стало место под Новгородом, которое так и называлось «Волотово поле». Но уже во времена легендарного князя-старейшины Гостомысла новгородцы почитали волотов своими предками. И далеко не случайно сам Гостомысл был погребен под курганом-сопкой именно на Волотовом поле. Еще в XIX столетии его могилу можно было видеть в 30–40 метрах на юго-восток от стен храма Успения на Волотовом поле.
Что касается лопарей, то они считали лабиринты святилищами неизвестных богов, впрочем, это не мешало им иногда идентифицировать лабиринты со святилищами своих божеств: Сторюнкаре и Тиермеса.
И если сейды – каменные глыбы – есть, несомненно, дело рук саамов, то в отношении лабиринтов сами они говорят, что те созданы саивами – духами! Чуткое ухо индолога легко уловит в имени духа созвучие с именем грозного бога Шивы. Случайно ли это созвучие? Вопрос ждет своих исследователей.
Не оставляя Дорогу великанов, вернемся из Финляндии на наш Север.
Возле старинного поморского селения Умбы известный советский историк и публицист А.Л. Никитин видел и описал еще один значительный археологический объект. Речь идет о каменных камерах из плит. Видимо, это тоже были кенотафы – погребальные камеры душ умерших, каковыми, по всей видимости, являются и многочисленные каменные кладки из валунов. Что касается каменных камер, то они впоследствии будут воспроизводиться в погребальных обрядах многих индоевропейских народов. Никитин был уверен, что, несмотря на различия, каменные насыпи Большого Заяцкого острова и каменные склепы Умбы принадлежали одному народу. Просто на Большом Заяцком острове не было плит. Важно отметить, что подобные формы погребений существовали и на Британских островах в раннем бронзовом веке (2500–1500 годы до Р.Х.).
На Севере существуют и переходные формы подобных сооружений. Например, кучи, сложенные на галечнике и обложенные валунами. В целом обряд погребения был везде одинаков: тело или то, что от него осталось после кремации, помещали на поверхность почвы и над ним возводили погребальное сооружение. С определенной очевидностью исследователями установлено, что северяне погребали умерших в каменных курганах, как затем их потомки погребали своих сородичей в курганах земляных, где на новых землях вдали от прародины это позволяли климат и почва. Души умерших «погребались» в кенотафах – символических могилах, а также в каменных ящиках (дольменах).
Не упустим и важное свидетельство о непременной предварительной кремации погребенных останков. Этот факт, в ряду доказательств связи культуры лабиринтов с индоевропейской традицией, имеет немаловажное значение. Кремация – отличительный признак народов индоевропейского культурного круга.
В силу того что в основу всякого лабиринта положен принцип спирали, нам необходимо проанализировать те данные, которые позволят понять сакральную роль спирального орнамента и самой спирали в представлениях древних.
В 1966 году археолог В. Марковкин раскопал курган у Пятигорска, на Северном Кавказе. Под курганом скифского времени оказалась трехвитковая спираль диаметром 18 метров. В самом центре – главное погребение. В аккуратно выложенную камнями спираль вписаны были еще четыре могилы. Возможно, удаление по спирали могил от центрального захоронения как-то отражало социальный прижизненный статус покойников. Для нас важно подчеркнуть, что данное скифское захоронение повторяет древнюю традицию спиральных лабиринтов Севера с захоронениями и показывает не только преемственность культур Севера и скифов, но и определенной связью спирали с культом предков у древних индоевропейцев.
О таинственном символизме спирали у древних индоевропейцев мы еще будем говорить. А пока вернемся на наш Север для того, чтобы закончить его историко-географический обзор в разрезе нашей темы.
Есть еще одно замечательное место Соловецкого архипелага – Капорская губа. Из трех известных здесь лабиринтов хорошо сохранился один. При разборке одной из каменных груд около лабиринта в подкурганной яме, заполненной гумусом, были обнаружены кальцинированные кости человека, кварцевый скребок, кварцевые и кремневые отщепы, рыбьи позвонки и фрагменты костей тюленя. Здесь же, в пределах мыса Лабиринтов, зафиксированы следы кварцевой индустрии. Ансамбль древних каменных сооружений, включающий три лабиринта, 17 каменных груд-курганов, каменную гряду искусственного происхождения и другие сооружения, представляют собой первое из известных на Соловках святилище I тысячелетия до н. э.
Кобанская археологическая культура
В этом убеждает нас сохранность всего археологического комплекса, включающего в себя не только собственно лабиринты, но и иные сооружения, им сопутствующие, а также остатки древних стоянок рядом с ними. И что важно, в наиболее сохранном виде эти комплексы предстают именно на Соловках.
На полуострове Колгуй сохранился лабиринт, который представляет почти полный аналог каменному лабиринту у Перечь-Наволока Большого Соловецкого острова. Рядом, на той же террасе, расположена первобытная стоянка Колгуевская-1. Кремневый инвентарь стоянки имеет много аналогий среди каменных орудий из дюнных стоянок Летнего берега Белого моря и датируется II–I тысячелетиями до н. э.
Стоянка и каменные лабиринты Колгуя составляют единый синхронический ряд, в силу чего уместно предположить, что лабиринты были построены обитателями стоянки Колгуевская-1, а сами они перебрались на остров с Онежского полуострова. К западу от стоянки Колгуевская-1 расположена стоянка Колгуевская-2, которую датируют рубежом III и II тысячелетий до н. э.
Так причудливый рисунок лабиринтов очерчивает возможные границы древней северной прародины европейцев – Гипербореи, или, как говорили иранцы, Айрьяна Ваэджи – арийского рая. Думаете – смелое и поспешное заключение?
Как уже указывалось выше, Б.Г. Тилак в своей книге, опираясь на древнюю традицию, нашедшую отражение в «Вендидаде», главной части Авесты – священной книги древних персов, касающейся древнего иранского рая на далеком Севере, говорил, что обитателям этого региона год казался одним днем. В соответствии с Авестийскими гимнами этот древнеарийский рай был разрушен снегопадом и льдом, когда земля была накрыта толстым ледяным слоем. Эти данные вполне определенно показывают нам географическую локализацию древней общеарийской прародины, ее климатические особенности.
Этими фактами нельзя пренебрегать, так как гимны священных текстов Авесты и Ригведы являются древнейшей фиксацией жизни древних арийских племен. И если традиции западных индоевропейцев указывают, по изысканиям зарубежного профессора Райса, на Финляндию и на Белое море как на родину всех индоевропейцев, то традиции Вед и Авесты уводят нас гораздо далее к северу – ведь непрерывно длящаяся в течение тридцати дней заря, описанная в Ведах, возможна только на расстоянии в насколько градусов от точки Северного полюса.
И хотя локализация по широте арийской родины более или менее определима, нет никаких точных данных в традициях индоевропейцев, в их мифологическом и легендарном наследии касательно меридионального расположения этих земель.
Б.Г. Тилак считал, что коль скоро все основные данные о полярной локализации мы черпаем из священных текстов «азиатских» ариев, то и прародина должна лежать у полюса напротив сибирского берега. Однако мы можем здесь возразить ученому. Лучшая сохранность сведений о прародине могла остаться у восточной ветви арийского племени только вследствие того, что сакральная география прародины, попав в освященные религиозной традицией книг Вед и Авесты, стала восприниматься как часть неизменяемого культа. А кроме того, мы можем вполне обоснованно предположить, что восточные арии уходили с полярной прародины одними из последних, как и их ближайшие сородичи – славяне.
Однако и сам Тилак приводит свидетельства о том, что западная ветвь арьев также сохраняла четкие воспоминания о полярной родине. Норвежские легенды помещают страну бессмертных где-то к северу от Финляндии, у Белого моря! Общескандинавская мифология там же, на Севере, видит жилище богов. Смутные легенды островных кельтов тоже видят в далеком Севере страну предков. И это все отнюдь не новости для научного мира, не дань моде на экстравагантные теории.
Вопрос о возможности обнаружения родины арьев и других народов в области Северного полюса обсуждался и доктором Уорреном в конце XIX столетия в его книге «Найденный рай, или Колыбель человеческой расы на Северном полюсе». До него ученый-писатель де Сапорта выразил ту же мысль в своей книге. В связи с этим Тилак замечает, что даже Библия вопрос о точном месторасположении Эдема оставляет открытым.
Был ли этот вопрос открытым для сознания средневековых европейцев? По древней изустной традиции Рай должен был располагаться где-то на Востоке. В более позднее время считалось, что Рай находился недалеко от Индии. Именно в эту сторону направляли и направляют свои стопы многочисленные странники с глубокой древности до настоящего времени. Мы не ошибемся, если скажем, что традиционная локализация Рая на Востоке была воспринята Русью из Византии. Но, вероятно, должны были оставаться и более древние воззрения на этот предмет, имеющие автохтонные корни. И свидетельства того, что такие воззрения на Руси бытовали, у нас имеются.
Архиепископ Великого Новгорода начала XIV века Василий Калика (Калика – калика перехожий русских былин, богатырь во смирении или в паломничестве. – Примеч. авт.) писал в «Послании» к тверскому владыке Феодору о путешествии дружины новгородцев под предводительством Мирослава и сына его Якова в Ледовитом океане. Новгородцев прибило к высоким и неизвестным горам. «И видеша на горе той написан Деисус лазорем чудным и велми издивлен паче меры, яко не человечеськыма руками творен, но Божиею благодатию; и свет бысть в месте том самосиянен… светлуяся паче солнца; а на горах на тех ликования многа слышахуть и веселия гласы вещающа». Архиепископ Василий считал, что новгородцы нашли на Севере врата земного рая, утерянного прародителями. Крайне важно для нас и еще одно древнее свидетельство. Оно, правда, не содержит в себе информации о райских землях, но подводит нас к еще одной тайне исторического бытия нашего славенорусского народа.
В начале XVII века далматинский историк Мавро Орбини писал, ссылаясь на сообщение Филиппо Каллимахо папе Иннокентию VIII, что россияне из Биармии, плавающие по Северному морю, открыли в XV веке дотоле неизвестный, обитаемый славянским народом и подверженный вечной стуже остров. Русские, по уверению Орбини, назвали сей остров Филоподия; он превосходил величиной Кипр и показывался на картах XVI–XVII веков под именем «Новая Земля».
Этим неизвестным островом могла быть и известная ныне Новая Земля или даже Шпицберген!
И уже в XIV веке там издревле обитающие люди словенского языка встречают потрясенных поморов! Описывая это открытие, невозможно не пользоваться большим количеством восклицательных знаков. Оно полностью переворачивает все привычные академические штампы о позднем славянском расселении на Севере. Народ, обитающий там, не назван был информаторами итальянцев русским, но словенским. Не значит ли это, что эти исконные славяне не участвовали до XIV века в этногенезе единого русского народа, не были и потомками новгородских выселенцев?
Это может действительно означать только одно: русские обнаружили на Севере исконное население региона, которое сохраняло свой исконный язык и генотип. И, что прямо-таки кажется чудесным, люди эти были славянского языка и не имели никакой связи с континентом и основным массивом славянства! Думается, что эти загадочные славяне не могли быть и поморами, попавшими на остров в IX–X веках, что, вероятно, подчеркнули бы московиты, рассказывая о своем чудесном открытии. Но здесь перед нами встает вопрос, который никогда не поднимался, но который должен быть поднят. Действительно ли русские поморы все являются потомками ладожан и новгородцев, пришедших на эти земли в X веке? Не являются ли они потомками более древнего славянского населения, остатки которого были изолированы на далеком северном острове?
Вполне может оказаться, что Русский Север есть исконная территория славеноруссов с незапамятных времен, о чем еще в XV веке могли смутно припоминать наши предки.
Таким образом, поиски загадочной Гипербореи и хождение по таинственным лабиринтам для нас приобретают особый, священный смысл возвращения исторического наследства – древней славянской земли, возвращения на святую родину наших предков-протоиндоевропейцев и перестают быть лишь изощренными интеллектуальными «играми в бисер» с имеющимся историческим, археологическим и антропологическим материалом.
Не таким уж удивительным, в свете вышесказанного, выглядит сообщение арабского средневекового космографа Димешки, который, описывая северный предел обитаемого мира, таинственный остров древних авторов Туле, находящийся далеко в северных морях, писал, что земля Тулия населена славянами.
Современный исследователь В.Н. Демин в книге «Русь летописная» приводит интереснейший факт. Оказывается, в «Великопольской хронике» XV века утверждается, что этноним «поляки» происходит от Северного полюса. По существу, это утверждение древнего польского автора не совсем верно. Конечно, этноним «поляки» вряд ли происходит от Северного полюса. Но дело, конечно, в другом. Перед нами свидетельство того, что в памяти средневековых западных славян могли жить предания о северной прародине.
Вернемся на Соловки и к теме сакральной символики спирали, которая станет нашей путеводной нитью в лабиринтах. На северном побережье Анзерского острова есть уникальный спиралевидный лабиринт. Односпиральные лабиринты относятся к простейшим типам и, вероятно, к самым древним. Спираль в конструкции лабиринтов закручена слева направо – прием, который часто употребляли древние строители. Однако у Анзерского лабиринта с Кирилловской губы есть свои неповторимые особенности: стенка у входа в лабиринт была намеренно искривлена с целью облегчить входящему доступ в это загадочное святилище древних. Возможно, это самый древний лабиринт архипелага. Как бы там ни было, именно простая спираль и является тем ключом, который поможет нам приоткрыть тайну символики лабиринтов.
Сделав обзор северных территорий, на которых расположены лабиринты, мы должны поставить наконец перед собой законный вопрос: кто, когда и зачем их построил и кто потомки этих древних строителей сегодня?
Анализ соловецких археологических данных, сопоставление лабиринтов с разнообразным этнографическим материалом и историческими источниками, но, главное, с репрезентативными аналогами лабиринтов в петрографике, пиктографике и прикладном искусстве народов Европы, о чем речь пойдет ниже, убеждает в культовом, сакральном назначении лабиринтов.
С этим вопросом нам и предстоит разобраться.