Глава четвертая. Капитанша
В каюте капитан-директора сизыми слоями плавает ароматный дым. Несмотря на лёгкий мороз, иллюминаторы открыты настежь, так же настежь открыта и дверь в широкий проходной коридор до рулевой рубки. Кроме капитана в каюте еще двое. Мужчины солидные, на рукавах бронзовеют широкие галуны, тот, который выглядит и ведет себя, как старший – устроился на диване, с галунами до локтя – в кресле. На столе яркими наклейками красуются три бутылки заморского пива, в центре стола бутылка бренди. На краю, ближе к дивану черного дерева сигарный ящик с открытой крышкой. Такого же черного дерева настольный каттер для обрезки сигар. На внутренней стороне крышки ящика мулатка в бикини на фоне цветущих олеандр. Хозяин каюты Сергей Корольков стоит в дверях, ведущих в спальню капитана, с бокалом в одной руке и сигаретой в другой. Лицо у него раскраснелось толи от выпитого спиртного, толи от спора, разгорающегося в последние минуты.
Транспортный рефрижератор «Ван Рейн», капитаном которого уже второй рейс ходит Сергей Михайлович Корольков, часа два назад ошвартовался в рыбном порту Мурманска, и на его борт следом за пограничниками и таможенниками поднялись: заместитель начальника управления и работник министерства собственными персонами. Офицеров пограничников и таможенников сразу подхватил старпом и увел к себе в каюту, а начальство, встреченное Сергеем у трапа, торжественно прошествовало в капитанскую каюту и сразу, без церемоний, бросив пальто и шапки в свободное кресло, расселось по диванам. Поскольку рукопожатия, похлопывания по плечам, поздравления с приходом в родной порт и гостеприимные слова Сергея были сказаны ещё у трапа, то гости дружно разобрали предложенные им бокалы и, звонко чокнувшись, недружно буркнув «с приходом», проглотили содержимое. Оба закурили по сигаре, и вот уже полчаса идет беседа, мало походящая на радостную встречу после долгого рейса. В основном говорят двое. Вкрадчиво, тихо начал министерский гость и, вначале спокойно, а затем, все более распаляясь, отвечает ему Сергей. Потому, как второй гость смотрит на Сергея и кивает, нетрудно понять, что тихий собеседник говорит от их лица. Одним словом гости пришли встретить капитана транспортного рефрижератора с рядом вопросов, не терпящих отлагательства. Иначе, зачем портить моряку такой праздник, как приход в порт после длительного рейса. А то, что праздник портится с каждой минутой, нетрудно понять по лицу капитана.
Следует сказать, что свидетелем разговора является еще один человек. Первой в каюту прошла Татьяна, жена Сергея. Она первой и по трапу поднялась. Сергей, потискал в объятиях жену и, видя чинно взбирающееся по трапу начальство, шепнул ей «иди в каюту», а сам широко улыбаясь и шутливо отдавая честь, двинулся навстречу гостям. И теперь она сидит в кресле у него за спиной в спальной каюте, хмурится и стряхивает с лежащей на коленях норковой шапки невидимые капли. Дорогие гости, естественно, знают об её присутствии в каюте, они успели поздороваться с ней еще у трапа, но никого её присутствие не беспокоит. Значит тема, обсуждаемая в каюте, не тайна для Татьяны и все это учитывают. А то, что тема разговора не для посторонних становится ясно, когда один из гостей раздраженно говорит Сергею, после того, как в нескольких шагах от двери кто-то остановился и стали слышны голоса, «да закрой же дверь!». Сергей неспеша подошёл к столу, затушил сигарету, допил из бокала, аккуратно поставил его на стол и только тогда направился к двери, плотно прикрыл её и огрызнулся «а я знал, что вы с таким дерьмом ко мне придете?».
– Грубишь? – удивленно повернулся к нему заместитель начальника управления.
– А ты как хотел? – Сергей прошел к иллюминатору и подставил лицо под свежую струю воздуха, – я лебезить с детства не умел. А вы ведь, я так понимаю, хотели бы, чтобы я сейчас суетиться начал, обещания раздавать. Мол, ребята спите спокойно, я все сам творил и все на себя возьму. Так?
– А как по-другому? – скривил улыбку министерский.
– А так, Марк Давидович. Все будет по правилу, каждый баран за свою ногу висит. У меня, не знаю, обрадует это вас или расстроит, все задокументировано. Мне вообще свойственно относиться к работе ответственно. Можно подумать, что это новость для вас. Раньше вам это нравилось.
– И что у тебя задокументировано? – почти разом вскинулись гости.
– Не поверите – все.
– Покажи, – Марк Давидович даже привстал с дивана.
– А это видел? – Сергей согнул руку в характерном жесте, показав «по локоть».
– Ты чего, капитан? Да ты на берег не сойдешь. Я сейчас ребят пришлю, сам бумажки отдашь.
– Маркел, ты меня удивляешь, – Сергей подошел вплотную к откинувшемуся на спинку дивана министерскому чину, – пугаешь меня? Ты уже все на блатные рельсы переводишь?
– Капитан, а ты все эти годы в детской песочнице сидел? Ты хоть понимаешь, что если мы сейчас уйдем, не договорившись, то ты пропал. Мы отделаемся лёгким испугом, немного темп потеряем, а тебя отправим по этапу. В лучшем случае. На какой… ты нам нужен такой добросовестный? Задокументировал он. Слышь, Гена, он за-до-кументировал? – обратился Марк Давидович к заму.
Гена сделал возмущенно удивленное лицо. В этот момент из дверей спальни вышла Татьяна, села в свободное кресло, закинула ногу за ногу.
– Мужики, а чего вы беситесь? – голос спокойный, как будто она не заметила накала страстей.
– А никто не бесится, Татьяна Васильевна. Кроме твоего благоверного. Вразуми его, женщина, – Марк Давидович заерзал на диване, будто собираясь вставать, – поясни ему, что он не на промысле, он на берегу, здесь геройствовать с головой надо. Понял, капитан? – Маркел постучал себя по голове согнутым пальцем, – головой!
– Я вижу – вы беситесь. А теперь послушайте женщину. Вы что, глухие? Вы не слышите, что Сергей вам говорит. У него на все документы есть. Соображаете, министры? Цеховики вы, а не министры.
Маркел нахмурился и вцепился взглядом в Татьяну, в глазах у него промелькнул интерес.
– И чё? Давай, давай, поясняй. Мне кажется, я понимаю, о чем она, – толкнул локтем зама.
– А если понимаешь, то, что я вам пояснять буду? Вы коньяку выпили? Сигары хороши? Можете по паре штук взять. И давайте разбегаться. Я мужа три месяца из рейса ждала. Не до вас.
Маркел хлопнул по столу ладонью.
– Ну баба!
– Не стучи! Ты что сказал? Через пару дней здесь следователи зашевелятся? Нам с Сергеем одного дня хватит, чтобы с бумагами разобраться. Завтра к вечеру получишь полный список, по которому договора задним числом заготовить надо будет. Все поняли, министры?
Помолчали. Сергей хмыкнул и ушел в спальню. Оттуда послышался шум струи воды и фырканье. Когда он появился в двери с полотенцем в руках, гости одевались. Марк Давидович пошел на выход, не прощаясь. В дверях обернулся и подмигнул Татьяне.
– Капитанша! Да, Сергей Михалыч, вы вдвоем, как неприступная крепость. Чтож, давайте, действуйте. Я зерно вижу, но не знаю, насколько это реально. Если у вас все действительно так, как она говорит, то мы со своей стороны все порешаем. Только надо торопиться.
А Гена, выходя, уточнил.
– Сергей Михайлович, ты только учти, если не заладится, всё будет, как мы тебя предупредили. Мы не пугаем, мы констатируем.
– Нет, Гена, ты меня разочаровываешь, – Сергей швырнул полотенце на кресло, – мы же с тобой уже как то об этом говорили. Забыл? Я пе-ре-возчик. Я взял – положил, передал. Все! А груз-то ты получаешь? Ты заказчик. Вот иди и дрожи. А меня пугать нечего!
– Ну, не кипешись, не кипешись.
Гости ушли.
– Вот суки! Волки поганые! Скажи мне, чего они приходили?
– Сергуня, – Татьяна обняла его, прижалась и заглянула в глаза, – как я соскучилась!
– Тань, – Сергей погладил её по голове, – ты у меня золото, но дай я делами займусь. На борту народу сколько, у всех ко мне дела. Разгребу и поедем домой.
Сергей надел пиджак, куртку и направился к выходу.
– Я вот не пойму, что за паника? Кричат «нас проверяют! Через два-три дня здесь ОБХСС будет, тебя проверять будут!». Почему через два-три дня? А почему не сегодня? Почему меня у трапа следователи не встречают? А? Не пойму.
– А я тебе скажу. Я еще сидела там, – Татьяна кивнула в сторону спальни, – я все сложила. Они просто страхуются. Раз Маркел здесь, значит это Московский уровень. Где-то у них провал. Кто-то попал под колпак. И это не обязательно здесь, в Мурманске. Это может на Дальнем востоке пожар. А они примчались здесь подстраховаться.
Татьяна села в кресло и показала Сергею, чтобы он тоже присел.
– Минуту еще задержись. Послушай меня. Давай мне все бумаги, и я поехала домой. Я сама все разложу. У тебя действительно все задокументировано?
– Тань, ну ты же все знаешь. Мы с тобой давно это обсудили. Любое перемещение грузов, предусмотренное или нет, я подкрепляю накладной. У меня даже норвеги не сопротивляются. А им всё равно. Посмеиваются и подписывают. Им то что? Ну, хорошо. Ты посиди, я сейчас второму скажу, он тебе еще бумажек поднесет. Действительно, езжай домой, а я к вечеру приеду. Ты на машине?
Татьяна кивнула. Сергей ушел, оставив дверь открытой. А Татьяна вышла из каюты и не спеша, мурлыча себе под нос «опустела без тебя земля», прошла на мостик. С ней здоровались пробегающие по коридору штурмана, радисты. Все её хорошо знали, если здоровались, то обращались по имени-отчеству. На мостике подошла к большому иллюминатору и замерла перед открывшейся ей красотой. С высокого мостика Серёжиного парохода виден весь рыбный порт и другая сторона залива. Внизу на палубе у открытого трюма копошатся люди, на причале у борта «Ван Рейна» вытянули шеи портовые краны, свистнув длинной струей пара, в сторону залива ползет буксир. А привычнее для них, подумала она о Сереже и его штурманах, видеть вокруг бескрайний горизонт. Задумалась и вздрогнула, когда её сзади тронули за плечо.
– Татьяна Васильевна, Сергей Михайлович приказал вам передать.
За спиной стоит мужичок в старенькой форме с помятыми погонами, в руках у него аккуратная папка с завязанным бантиком. Мужичок невысокий, вежливо ссутулился, лысоват, но давно не стрижен, и над ушами у него встают клубы седеющих вьющихся волос.
– Вы второй помощник?
– Да.
– Как вас звать? Я вас не знаю.
– Михал Исаакович. Меня в этот рейс перед самым отходом направили.
– Накладные вы оформляли? – спросила больше для поддержания разговора, взявшись за папку.
Михаил Исаакович, не выпуская папку из рук, зачастил:
– Я. Конечно я. Это моя сфера, понимаете ли, моя обязанность. Здесь всё движение грузов за рейс. Посмотрите, здесь отдельно ордерные коносаменты, вы их, я слышу, товаротранспортными накладными называете, отдельно индоссаменты. Это когда мы у норвежских промысловиков рыбку брали.
При упоминании норвежских промысловиков, второй снизу заглянул Татьяне в глаза. И она заметила тревожное внимание.
– Хорошо, хорошо, давайте же папку.
Михаил Исаакович с неохотой отдал папку.
– А вы мне её вернете?
– Михаил Исаакович, дорогой, мне она зачем? Сергей Михайлович вам её, если надо, вернет. Отдыхайте. С приходом в порт вас! – и пошла в каюту.
Вслед услышала протяжное «спаси-ибо». В каюте открыла папку, убедилась, что там, действительно, все аккуратно подшито, вновь завязала и засунула её под пояс юбки. Папку накрыла толстая вязаная кофта, сверху не застегнутая шуба. Решила, что конспирация не помешает и, легко помахивая сумкой, спустилась на нижнюю палубу.
На палубе встретила мужа, чмокнула в щеку и деловито пошла к трапу. Новенькая черная «Волга» стояла недалеко. Эту машину в порт пускали. Татьяна села за руль, опустила стекло, с высокого борта смотрел на неё муж. Когда она выглянула, он помахал рукой. Забыла ему сказать, что заметила у него седую прядку на одном виске. Рано, подумала, ой рано, подняла стекло и вырулила на прямой причал.
Сергей приехал домой заполночь. Дочка спала, сына Вовки, курсанта Мурманской высшей мореходки дома не было, не спала только Татьяна. И к приходу Сергея она уже полностью разобралась в бумагах. На дне папки нашла несколько чистых бланков ордерных коносаментов с подписями и печатями грузоотправителей. Она составила список недостающих договоров с датами и количеством полученного груза рыбопродукции и приложила к списку чистые бланки коносаментов. Все. Сергей мог спать спокойно.