Северная Корея. Глава 1. Не завидуем никому! (О. В. Кирьянов, 2017)

1. «Наша страна – самая лучшая!»

Хорошо известно, что на американских долларовых банкнотах напечатана фраза «Мы верим в Бога!». Северная Корея вплоть до 1990-х годов на своих деньгах тоже печатала лозунг, вот только не такой пафосный, можно даже сказать, несколько неожиданный. Это не «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и даже не цитата из какого-нибудь труда вождя Ким Ир Сена, а слова «В мире не завидуем никому!». Фраза эта очень характерна для жителей КНДР. Во многом она отражает тот настрой, с которым чаще всего приходится сталкиваться иностранцу в общении с северокорейцами. По крайней мере, на первых порах.

Вспоминается в этой связи следующий эпизод. На семидесятилетний юбилей Трудовой партии Кореи в октябре 2015 года власти КНДР устроили грандиозное празднество: военный парад, факельное шествие, пригласили большое количество иностранных журналистов. Естественно, СМИ, пользуясь удачно подвернувшимся случаем, постарались снять как можно больше репортажей и написать как можно больше статей про жизнь Страны чучхе. Да и власти КНДР пошли навстречу, организовав журналистам поездки в детские сады, школы, на различные образцово-показательные объекты. По одному из российских каналов потом показали интервью, которое корреспондент брал у корейских школьников. Поговорив о том о сем, репортер спросил у одного из ребят: «А в каких странах ты бы хотел побывать, где тебе было бы интересно?» Понятно, что северокореец перед камерой вряд ли стал бы признаваться в желании съездить в США или к другим «идеологическим супостатам». Но на свете врагов у Северной Кореи на самом деле не так уж и много. Можно было предположить, что он скажет: «В Бразилию, чтобы увидеть много диких обезьян», «В Антарктиду, чтобы увидеть ледники и пингвинов», «В Австралию, чтобы посмотреть, какие сумки у кенгуру», ну или, на худой конец, «В Китай, чтобы побывать в Храме неба» или «В Санкт-Петербург, чтобы полюбоваться белыми ночами». Однако ответ последовал для нас с вами весьма необычный: «Я никуда не хочу уезжать, потому что знаю, моя страна – самая красивая!»

Из личного опыта могу привести другой схожий пример. Однажды я напросился в гости на факультет русского языка Пхеньянского университета иностранных языков. Северные корейцы, надо отдать им должное, имея весьма ограниченные возможности по части выезда за границу и языковой практики с носителями языка, тем не менее умудряются овладеть иностранными языками на весьма высоком уровне (речь конечно же идет о выпускниках языковых вузов). Естественно, мне было любопытно посмотреть на университет изнутри, узнать о методах, с помощью которых ребят натаскивают так, что они становятся потом блестящими лингвистами. Для начала меня отвели на факультет, который можно назвать подготовительным. Его посещают не студенты, а учащиеся старших классов, в будущем рассчитывающие поступить в университет. В конце урока преподаватель предложил мне самому пообщаться с ребятами. Обратившись к одному из них, я задал банальный для таких случаев вопрос: «Почему вы решили изучать русский язык?» Ответ был: «Потому что я хочу прославлять мою великую страну!»

Понятно, что патриотизм, любовь к родине, понятие «родной дом, который краше всех» существуют не только в культуре Северной Кореи, однако именно корейцы стремятся при любом удобном случае подчеркнуть свое особое отношение к собственной стране: «У нас все хорошо, просто замечательно. У нас лучше всех!» А если даже и есть какие-то проблемы, то их они вроде как не волнуют, потому что «у нас все равно лучше всех!».

Кстати, «В мире не завидуем никому!» присутствует сейчас в обязательном порядке во всех школах, детских садах и даже яслях. В КНДР иностранцев часто водят по образцово-показательным детским садам и школам, а порой даже приглашают в интернаты для детей сирот. И у вас есть все шансы увидеть фразу «В мире не завидуем никому» сразу же над главным входом в центральное здание. А уж внутри этот лозунг вы гарантированно увидите несколько раз.

Часто корейцы крайне болезненно воспринимают даже самую мягкую критику иностранцами особенностей Страны чучхе. Они тут же бросаются объяснять, почему то, что вам не нравится, на самом деле совершенно нормально. В крайнем случае, они постараются перевести разговор, заведя пластинку «А у вас самих…». Вот, допустим, побывали вы в каком-то ресторане. Корейцы вас потом обязательно спросят: «Ну как ресторан? Понравилась еда?» Если вы скажете: «Да не особенно что-то», то в ответ тут же услышите, что «Вы просто пока не привыкли к корейской еде». Впрочем, особо обидчивые собеседники просто надуются. Помните: «У нас все самое лучшее!» И так было, есть и будет.

Хотя, конечно, нельзя сказать, что корейцы бросаются своей широкой грудью на амбразуру, прикрывая родную страну от ядер иностранной критики. Когда я один раз не вытерпел, наевшись досыта «ненавязчивым» сервисом в одной из столичных гостиниц и высказал все, что думаю, своим сопровождающим, то тут же получил в ответ: «А вы напишите в книгу жалоб и предложений! А то, может быть, другие просто молчат, вот руководство ни о чем и не догадывается». При этом меня заверили, что конструктивная критика никогда не останется без внимания.

Но, повторимся, в целом корейцы несколько болезненно реагируют на любые критические замечания, часто ввязываются в споры и даже грешат тем, что отрицают очевидное. Потому что «наша страна – самая лучшая!».

Про эту особенность северных корейцев я расскажу чуть позже. Сразу же хочу отметить лишь одну важную вещь: категорически нельзя критиковать политический строй и тем более вождей – реакция может быть очень бурной. Если на любые другие темы корейцы в принципе способны дискутировать и порой даже могут признать ваши претензии обоснованными, то, столкнувшись с «оскорблением» своих святынь, они впадают буквально в первобытную ярость. Критика социального строя или режима – верный способ раз и навсегда испортить отношения с собеседником.

2. Самое большое, самое высокое, самое глубокое…

Многие страны в той или иной степени подвержены гигантомании. То одна, то другая страна время от времени стремится забабахать что-то этакое, что-то невероятное, что-то самое большое и самое значимое в мире. И где бы вы ни оказались, местные жители с неизменной гордостью расскажут вам о том, что у них есть самое-самое. Следует признать, что страсть к гигантомании, желание догнать и перегнать были особенно присущи странам социалистического лагеря. Не сказать, что капстраны чужды такой тщеславной гонки, однако в странах соцблока она проходила с особенным размахом. В эпоху СССР бытовало такое ироничное высказывание: «Советские микросхемы – самые большие микросхемы в мире!»

Так вот, у Северной Кореи подобные проявления возведены в энную степень. Количество различных памятников, строений, конструкций, которые самые большие – крупные – высокие – длинные – глубокие и проч. существенно превышает разумное количество для такой сравнительно небольшой страны с населением всего в двадцать пять миллионов человек. Даже если корейцы что-то копируют, то часто делают так, чтобы копия была хоть чуть-чуть, но побольше оригинала.

Примеров тому можно привести множество. Так, в одном из центральных районов Пхеньяна, у холма Моранбон, стоит Триумфальная арка, возведенная в честь бойцов корейского Сопротивления против японской оккупации. Это строение – почти точная копия известной парижской Триумфальной арки, но пхеньянская, как можно догадаться, немного больше, на десять с половиной метров выше и на шесть с хвостиком метров шире. Это вообще самая большая Триумфальная арка в мире, о чем вам обязательно с гордостью сообщат местные гиды.

Один из символов Пхеньяна – знаменитый Монумент идей чучхе. Его хорошо видно из разных точек города, в том числе и ночью. Это самая высокая каменная башня в мире: общая высота – 170 метров, при этом высота основы – 150 метров, а остальные 20 метров – это стеклянный факел, который горит электрическим светом и хорошо заметен в темное время суток. Внутри башни есть специальный лифт. Вот уж построили, так построили!

В другом районе Пхеньяна стоит еще один подобный образец – 105-этажная гостиница «Рюген» общей высотой 330 метров. Это самая высокая в мире гостинице и единственная в мире, этажность которой превышает 100 этажей. Ну а для КНДР это самое высокое строение вообще. Правда, с возведением гостиницы у Страны чучхе получилась накладка: строительство, остановившееся в 1992 году, завершить не смогли и по сей день. Кроме того, со временем были обнаружены ошибки в проектировке. В итоге этот гигант не работает до сих пор. Долгое время гостиница стояла вообще без облицовки, за что в 2008 году в результате опросов, проводившихся на Западе, получила звание «самого уродливого здания в мире», а в 2012 году заняла вторую строчку в этом же антирейтинге. Правда, несколько лет назад ее все-таки облицевали зеркальными стеклопакетами и теперь, если говорить по справедливости, здание выглядит весьма привлекательно. Итальянский архитектор Стефано Боэри даже назвал гостиницу Рюген «единственным осколком научной фантастики в современном мире». В любом случае, она по-прежнему самая высокая.

Идем дальше. Где самый большой стадион в мире? Правильно, в Северной Корее. «Стадион первого мая» вмещает сто пятьдесят тысяч зрителей. Это рекорд, который пока никто не может побить. На этом стадионе часто проходят многочисленные массовые мероприятия и торжества. Таким образом со стадионом связан еще один рекорд Страны чучхе: именно здесь проходило знаменитое музыкально-гимнастическое шоу «Ариран». Это шоу внесено в Книгу рекордов Гиннесса как самое массовое, ведь количество участников (не считая зрителей!) превышает сто тысяч человек. Те, кто побывал на шоу, говорят, что это действительно фантастическое, невероятно масштабное зрелище.

Вообще, насколько можно судить, Страна чучхе очень преуспела по части организаций всевозможных парадов, митингов, демонстраций и шоу. Одни знаменитые факельные марши чего стоят. Все массово, с размахом, слаженно, как будто не люди в нем участвуют, а части хорошо работающего гигантского механизма. Автору удалось лично полюбоваться таким шествием, проводимым в честь празднования семидесятилетия основания Трудовой партии Кореи. Парад, демонстрации и факельное шествие были именно такими, какими их ждешь, – все четко, слаженно и одновременно с размахом. Интересно было бы посмотреть, какое шоу поставили бы в Стране чучхе на церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр, если бы они там, конечно, проводились. Наверняка это было бы что-то невероятно, и люди, рассказывая об этом шоу, наверняка бы использовали приставку «супер».

Пхеньянское метро тоже является одним из самых глубоких в мире. Глубина заложения станции «Пухын» составляет сто метров, уступая лишь несколько метров «Адмиралтейской» в Санкт-Петербурге и «Арсенальной» в Киеве. Правда, такая глубина обусловлена не только гигантоманией, но и чисто практическими причинами. Станции метром могут при необходимости выполнять еще и функции бомбоубежищ, причем сконструированы и выстроены они так, что могут выдержать даже очень серьезную бомбежку. Если, спускаясь вниз, вы будете внимательно смотреть по сторонам, то легко заметите пазы для гигантских ворот, которые в случае опасности перекрывают доступ наверх, таким образом облегчая силу ударной волны.

Кстати, метро здесь не только функционально, но еще и красиво. Уверен, окажись вы на северокорейских станциях, непременном воскликнули бы «Вах!». Ясно видно, что архитекторов во многом вдохновлял московский метрополитен с его станциями-дворцами, однако по старой доброй традиции корейские станции еще более помпезны. Понятно, что про красоту своего метро корейцы могут говорить не переставая и при каждом удобном случае водят туда на экскурсию иностранных туристов.

«Международная выставка дружбы», больше известная под неофициальным названием «Музей подарков вождю Северной Кореи» (в первую очередь имеется в виду Ким Ир Сен), поистине поражает воображение. Этот гигантский комплекс вырублен прямо в скале. Он, безусловно, единственный в своем роде на всей нашей планете. Количество хранящихся в нем подарков превышает несколько сот тысяч. Тут можно найти все: от наручных часов до броневагонов и самых настоящих самолетов. Конечно, такие крупногабаритные подарки поместить в скальном музее было непросто, но корейцев никогда не смущали трудности. Нужно было поставить – поставили!

Конечно, стремление сделать что-то самое-самое у КНДР во многом объясняется конкуренцией с Южной Кореей. Состязание между Югом и Севером было особенно интенсивно в 1970-х – начале 1980-х годов. Тогда обе Кореи показали себя во всей красе. У демилитаризованной зоны (де-факто межкорейская граница) устроили соревнование в стиле «Чей флаг будет больше и выше развеваться». В итоге в этом сомнительном состязании победили северяне. Их гигантский флаг сейчас размещен на флагштоке высотой 160 метров, само же полотнище весит несколько сотен килограммов. Южане в конце концов отказались продолжать, как ее иронически окрестили некоторые СМИ, «битву флагштоков», водрузив свой флаг на высоте «всего лишь» 98 метров. Этой победой северяне гордятся до сих пор.

Список всего самого-самого в Северной Корее можно продолжать еще очень долго. Как только ты оказываешься в КНДР, сразу же ощущаешь стремление к масштабности, любовь к размаху и простору. Особенно показателен в этом отношении Пхеньян, который может похвастаться широченными даже по современным понятиям проспектами и улицами, на которых теряются автомобили. Здесь буквально на каждом шагу чувствуется размах. Все здесь «самое большое и высокое».

3. И вечный бой!

Корейцы постоянно с кем-то воюют. К счастью, в подавляющем большинстве случаев это бои виртуальные, ведущиеся в сознании людей, но тем не менее апелляция к образу войны, боя, поля битвы – один из важнейших приемов идеологической обработки населения со стороны пропагандистской машины. И именно эти образы оказывают заметное влияние на общую атмосферу, царящую в стране, а также на восприятие сложившейся в стране и мире ситуации самими корейцами.

Так, в КНДР активно продвигается идея, в соответствии с которой страна является своего рода осажденной крепостью, вокруг которой враги все теснее сжимают кольцо, потому что окружение страны за крайне редким исключением недружественное. А потому надо постоянно биться, сражаться, чтобы «отстоять, защитить, сохранить, победить».

Милитаристская символика встречается даже в самых мирных областях человеческой деятельности: крестьяне не просто собирают урожай, а бьются за него, строители не просто возводят здания, а бросаются в «скоростной бой по строительству» и т. д. В КНДР регулярно объявляются периоды «битв», которые приурочены к тем или иным крупным мероприятиям или празднествам. Предполагается, что на время очередной «битвы» все корейцы, как один, приложат невероятные усилия к достижению новых «невиданных успехов», дабы таким образом отметить либо день рождения вождя, либо день создания КНДР, либо съезд партии. По итогам «битвы» неизменно объявляется об «эпохальных успехах», и все остаются чрезвычайно довольны.

Продолжительность «битв» может быть разной. Например, накануне VII съезда Трудовой партии Кореи в конце февраля была объявлена «Семидесятидневная битва». В это время все мои знакомые корейцы, стоило лишь упомянуть о грядущем съезде, дружно рассказывали, какие титанические усилия они приложили, какие скрытые резервы мобилизовали, дабы «посражаться от души». Доходило до того, что директора производств сетовали на излишне ретивых рабочих: мол, домой их отправить после смены не представляется возможным, так и рвутся к станкам. Теле- и радиорепортажи, посвященные самым банальным, самым мирным на свете темам, типа уборки урожая или строительства очередного объекта, чаще всего велись такими голосами и с такими интонациями, с которыми политрук Клочков, должно быть, обращался к героям-панфиловцам: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» В общем, все как на войне. Кстати, после небольшого перерыва после «Семидесятидневной битвы» в КНДР объявили сразу «Двухсотдневную битву»…

Представители КНДР в своих официальных заявлениях, предназначающихся для зарубежной аудитории, часто в той или иной форме упоминают войну. В общем, вся жизнь северных корейцев пропитана битвой, все существование их – это постоянный бой либо за что-то либо против кого-то.

Роль военных в жизни КНДР гораздо более велика, чем во многих других государствах. Армия, наряду с партией и правительством, это один из трех главных столпов опоры власти. А до недавнего времени армия и вовсе была самой влиятельной организацией в государстве. С приходом к власти Ким Чен Ына военных стали постепенно задвигать на второй план, выводя вперед партию, но роль военных в делах общества по-прежнему невероятно велика. Апогеем военной доктрины был не отмененный до сих пор период «сонгун» – «приоритета армии», который был провозглашен Ким Чен Иром в качестве главной стратегии развития. В связи с этим военным положены многочисленные привилегии. Даже в общественном транспорте для военных отведены отдельные места, чтобы они могли гарантированно отдохнуть после трудового дня. Связано это с тем, что Ким Чен Ир, столкнувшийся с жесточайшим кризисом в середине 1990-х годов, выбрал в качестве главной своей опоры именно военных. Понятно, что им потребовались «особые права», и последствия решения вождя ощущаются до сих пор.

С другой стороны, военные раньше сильно влияли на жизнь Северной Кореи. Страну постоянно готовили к «окончательной освободительной войне», в результате которой к КНДР был бы присоединен Юг. В результате такого подхода существующая в стране социальная система имеет сильный милитаризированный уклон. Достаточно сказать, что и по сей день все мужчины КНДР должны служить в армии, причем служат долго. Максимальный срок службы – десять лет. Однако чаще всего «ограничиваются» пятью – восемью годами, что тоже, согласитесь, немало. Для женщин воинская повинность вводится регулярно. Так, с 2014 года служба в армии для женщин опять стала обязательной. Многие современные кореянки служили в армии, держали в руках автомат.

Сейчас в армии КНДР большое количество женских подразделений. Да и сама армия считается одной из самых больших в мире – если быть точным, то пятой по численности, уступая лишь Китаю, России, США и Индии. Хотя некоторые специалисты оспаривают это утверждение, я же считаю, что более-менее верная цифра – что-то около 1 миллиона 100 тысяч человек. И это при двадцатипятимиллионом населении! Только представьте: четыре процента от общего числа населения так или иначе служит в армии. А потому нет ничего удивительно в том, что военная культура, быт, реалии так тесно переплетены с повседневной жизнью простых корейцев. Тем более, что многие лично служили в армии. Это-то и накладывает отпечаток на жизнь всего общества.

Мы немного поговорили о милитаризацию сознания, теперь же пришла пора, пусть и коротко, рассказать о том, насколько глубоко идеологическая пропаганда вошла в повседневную жизнь корейцев, схематично упомянув ее основные методы и приемы.

Если говорить в двух словах и в некоторой степени упрощать многие вещи, то с легкостью можно заявить: официальной пропагандой пронизана вся жизнь корейского общества. Ясно, что на самом деле ни одно государство в мире полностью не свободно от идеологической пропаганды, но именно КНДР превратила ее чуть ли не в искусство. В Северной Корее нет альтернативных СМИ – только государственные. И СМИ эти традиционны – газеты, телевидение, радио. Львиная доля материалов и сюжетов посвящены деятельности лидеров страны. Это называется воспитанием любви к вождю. Официальные версии биографий трех Кимов рассматриваются во всех, даже самых незначительных подробностях. То же самое можно сказать про практику руководства на местах, когда вождь приезжает на завод или фабрику, в детский сад или научный институт, в теплицу или центр по испытанию баллистических ракет – да куда угодно! – и наставляет специалистов, рассказывая им, как надо работать. Естественно, что каждый их шаг прославляется, о деяниях повествуется с применением лишь превосходных эпитетов. Таким материалам отводятся первые полосы газет, выделяется самое лучшее время на телевидении и радио.

Большое внимание все северокорейские СМИ уделяют критике США и Южной Кореи. Новостные сюжеты обычно повествуют о каких-либо проблемах в этих странах, постоянно рассказывается о каких-то демонстрациях, конфликтах, стычках тех или иных общественных групп с властями, исподволь подчеркиваются нестабильность политического строя этих двух стран и нарастающее недовольство простого народа.

Другая особенность корейской пропаганды – широкое распространение радио. Репродукторы, динамики есть везде и работают они всегда на большую громкость. По улицам городов все время ездят агитмашины, «выкрикивающие» различные лозунги либо «разъясняющие» политику партии и правительства.

По свидетельствам многих специалистов и студентов, живших, учившихся и работавших в КНДР, в Северной Корее активно применяется и агитация в транспорте, которая на непривыкшего к подобному стилю обработки человека производит сильное впечатление. Сами же корейцы привыкли к неиссякаемому потоку пропаганды и относятся к происходящему спокойно, порой даже флегматично. О пропаганде в транспорте рассказывал в свое время замечательный кореевед Андрей Ланьков. По его словам, заключается она вот в чем: едете вы в автобусе или троллейбусе, вдруг кондуктор неожиданно встает и начинает громким, хорошо поставленным голосом, подражая дикторам северокорейского телевидения и радио, выкрикивать различные лозунги, типа «Выполним решения VII съезда партии!», «Воплотим в жизнь слова вождя о приоритете развития легкой промышленности!», «Да здравствуют наши талантливые инженеры и специалисты, осуществившие под руководством великого вождя успешное испытание термоядерной бомбы!» и т. п. Конкретный текст лозунгов, возможно, несколько отличается от приведенных примеров, но в любом случае суть их будет такая. Некоторые из российских студентов, подпадавшие под подобную обработку, отмечали, что иногда кондукторы при виде иностранца начинали колебаться, но потом быстро брали себя в руки. Очевидно, им надо было выполнить план по лозунгам.

Еще одна интересная особенность идеологической обработки населения КНДР – практика регулярных собраний. Как отмечали российские инженеры, которые работали с корейцами, если те говорили «Нам надо на собрание», то это означало, что им действительно надо на собрание. И вне зависимости от ситуации и этапа работы корейцы все бросали и шли туда, где партсекретари рассказывали, как надо жить. Для любого корейца собрание – это святое. Конечно, можно предположить, что многие из рядовых граждан предпочли бы провести время, потраченное на партсобрания, как-то иначе, однако вслух об этом предпочитают не говорить. В последнее время, правда, ситуация стала несколько меняться, однако среднестатистический кореец, как правило, тратит около четырех часов в неделю на собрания (если кореец не член партии, то немного поменьше). А ведь еще каких-то пятнадцать лет назад на собраниях проводили по два часа в день! Вторая половина каждого субботнего дня неизменно отдается собраниям. Исключения возможны лишь для людей, занятых на особо важных работах. А вот отдыхающие от субботних собраний не освобождаются. Вообще с собрания часто начинается рабочий день корейца, им же он и заканчивается.

Каких только способов проведения собраний не придумали северокорейцы. Это может быть и политинформация в виде пересказа основного содержания нового выпуска газеты (как правило, такие собрания происходят утром), это и собрания под лозунгом «Учимся у вождей», во время которых рассказывают о том или ином эпизоде из жизни всеми любимого лидера, о его многочисленных подвигах и заслугах, это и собрания, на которых разбираются лозунги (оратор поясняет, что именно тот или иной новый, а порой и давно уже знакомый всем лозунг означает), это и так называемые собрания мести, на которых участникам рассказывают о новых злодеяниях главных врагов Страны чучхе, американских империалистов, японских колонизаторов или южнокорейских марионеток и т. д. Есть и весьма колоритные «собрания идеологической борьбы» и «собрания подведения итогов»: в ходе таких заседаний присутствующие разбирают проступки какого-то конкретного человека либо рассказывают о том, что они сделали за прошедшее время, винятся в совершенных ошибках и хвастаются достижениями. О своих оплошностях нужно рассказывать обязательно, после чего товарищи должны покритиковать провинившегося, а потом коллективно его простить. Чем-то напоминает покаяние в грехах с их последующим непременным отпущением.

Вся эта слаженная пропагандистская система, постоянно сопровождающая корейца на протяжении всей жизни, зачастую отнимающая значительную часть времени, основана на почти полном отсутствии альтернативных источников информации. Естественно, далеко не все, о чем пишут в газетах, рядовые корейцы воспринимают всерьез. Надо сказать, что доверие к власти было сильно подорвано еще во времена «Трудного похода» середины – конца 1990-х годов. Однако иной информацией разжиться все равно невозможно. С самых юных лет и до конца жизни северокорейцы слышат одни и те же лозунги. А потому стоит ли удивляться, что многие из таких лозунгов, знакомых нам еще со времен СССР, над которым теперь принято иронизировать, корейцы произносят искренне и к шуткам на эту тему относятся крайне болезненно. Идеологическая обработка делает свое дело, хотя, конечно, и жизнь вносит коррективы. Но в любом случае, как отмечают практически все прибывшие из КНДР перебежчики, как правило крайне негативно настроенные к Северной Корее, система Страны чучхе весьма крепка, а все разговоры про «подпольную оппозицию» и прочие «организованные силы Сопротивления» – это скорее попытка оппонентов КНДР выдать желаемое за действительное. Пропаганда в КНДР очень активна и весьма эффективна, хотя северокорейцы – самые обычные люди, которые не чужды сомнениям, однако вряд ли они будут делиться ими с иностранцами.

4. Цветастый слог официальных заявлений

«Расшифровывать официальные заявления различных государств достаточно просто. Если говорят, что выражают „глубокую озабоченность“, это означает, что у простых людей уже шел бы мат-перемат, вспоминали бы маму в разных ипостасях и грозились бы совершить различные извращенные действия сексуального характера в адрес обидчика; если в заявлении говорят, что „оставляют за собой право на ответные действия“, это значит „предупреждаем, скоро будем бить по морде“; если же говорят „о нарушении норм международного права“, то, значит, назвали кого-то „беспредельщиком эпохи 1990-х“; если вызвали какого-то посла в МИД принимающей страны, то, считай, схватили за грудки…» – примерно так со смехом разъяснил мне положение дел один знакомый российский дипломат, когда я пожаловался, что официальные заявления МИД, как России, так и большинства других стран, скучны, стандартны и вызывают лишь зевоту. Так мой друг попытался помочь творчески интерпретировать реальный смысл официальных заявлений.

Действительно, создается впечатление, что дипломаты многих государств пишут свои заявления под копирку, заменяя лишь дату подписания и название конкретного повода, в связи с которым издается документ. Что поделать, язык международного дипломатического общения предполагает (по крайней мере, в идеале) сдержанность, корректность, минимум эмоций. А потому и появляются эти вездесущие «выражаем озабоченность», «считаем неприемлемым», «вынуждены констатировать» и прочее.

Но вот Северная Корея в этом плане является интересным исключением. Ее политиков ни в коем случае нельзя обвинить в занудстве и склонности к однообразию. Если вы ценитель красивых, цветастых оборотов, яростных эмоциональных выпадов, витиеватых фраз, зачастую остроумных шуток, то тогда обратите внимание на официальные заявления Страны чучхе. Особенно это касается тех ситуаций, когда КНДР считает себя обиженной или отвечает на чьи-либо обвинения и критику. Сразу предупредим: зачастую официальный Пхеньян использует откровенную ругань. Дело до нецензурных выражений все же не доходит, но вот ругательства, которые абсолютно недопустимы в документах других государств, вы вполне можете встретить. В целом почти всегда понятно, какой именно смысл искажает официальный Пхеньян, между тем постоянно присутствует интрига, которая многих держит в напряжении: какую именно форму приобретет недовольство Страны чучхе? будет ли это гнев, ирония или, напротив, гордость и самодовольство?

У одного высокопоставленного дипломата, известного и очень авторитетного корееведа, есть отдельная тетрадь, которую он стал вести со времен начала работы в МИДе на корейском направлении. В нее он вносил самые яркие фразы из заявлений Пхеньяна. Читать эти цитаты спокойно нельзя. Хочется лишь надеяться, что этот уважаемый человек рано или поздно издаст сборник этих удивительных по силе экспрессии высказываний. Поверьте, содержание его тетради достойно того, чтобы стать хитом продаж. Ну а пока этого не произошло, приведу несколько свежих примеров, которые сразу же приходят на ум.

Вот, например, как ответил МИД КНДР 7 июля 2016 года на введение США против Северной Кореи дополнительных санкций за нарушение прав человека: «США совершили самый зловещий и невиданный враждебный акт против КНДР. 6 июля с. г. США, опубликовав полный лжи и сфабрикованных фактов доклад Госдепартамента по „проблеме прав человека в КНДР“ и список специальных санкций Министерства финансов, посмели посягнуть на наше высшее достоинство». Отметим, что под «высшим достоинством» КНДР имеется в виду лидер страны Ким Чен Ын, а потому и реакция весьма эмоциональна. Далее Пхеньян подчеркивает, что США, «терпя поражение за поражением в военно-политическом противоборстве с КНДР, пошли на совершенно отвратительный шаг – под предлогом „проблемы по правам человека“ посягнули на наше высшее достоинство». По мнению КНДР, это все является «объявлением войны» со стороны Вашингтона, а потому «с этого момента все вопросы, возникающие в отношениях в США, будут решаться по закону военного времени». Само поведение США неоднократно охарактеризовано как «преступление» и «хулиганство».

А вот не менее цветистый ответ КНДР Вашингтону, который до этого раскритиковал Пхеньян за ядерный взрыв, произведенный 9 сентября 2016 года. «Клика Обамы, застигнутая врасплох от успешно проведенного ядерного испытания для проверки мощности ядерной боеголовки нашими учеными и техническим персоналом ядерной отрасли, ведет себя глупо, пытаясь наложить на нас ярлык „виновника в нарушении мира“, усилить санкции и давление и скрыть провал своей политики в отношении КНДР», – говорится в первом же абзаце заявления, подготовленного для печати представителями МИД Северной Кореи. Сам ядерный взрыв Пхеньян называет «демонстрацией нашей непреклонной воли к постоянной готовности нанести ответный удар по врагам… во главе с США».

Далее идут уже метафоры. «То, что Обама всячески пытается отрицать стратегический статус КНДР в качестве достойной страны – обладательницы ядерного оружия, схоже с глупой попыткой закрыть солнце ладонью», – отмечено в заявлении МИД КНДР от 11 сентября 2016 года.

Как уже отмечалось, бывает дело доходит и до более серьезных, порой личных оскорблений. В первые пару лет правления президента Южной Кореи Пак Кын Хё Пхеньян воздерживался от критики лидера Юга, памятуя, что в 2002 году она лично встречалась с Ким Чен Иром, но затем, похоже, в КНДР поняли, что от Пак никаких уступок ждать не приходится, а потому официальной пропаганде дали волю.

Так, мировые СМИ долго смаковали заявление северокорейского Комитета по мирному объединению Родины (КМОК), который следующим образом прокомментировал визит президента США в Сеул 25–26 апреля 2014 года: «Пак Кын Хё обнажила свое презренное истинное лицо – лицо обозленной подхалимки и предательницы, грязной „женщины для утех“ США и презренной проститутки, распродающей свою страну. Пак вела себя на этот раз перед Обамой, как нескромная девушка, которая страстно умоляет гангстера избить кого-то, или же как капризная шлюха, требующая от своего сутенера во время секса с ним нанести вред другому человеку». И это официальное заявление КМОК, организации, которая по статусу соответствует министерству.

Далее идет такой пассаж: «Направленный против КНДР фарс в исполнении Обамы и его прислужницы стал посмешищем для людей всего мира, напоминая некий странный бурлеск, который вряд ли можно найти еще где-то в сегодняшнем мире». Как констатирует Пхеньян, «такие, как Пак, неизлечимы, и не стоит ждать ничего от межкорейских отношений, пока она остается на своем посту. Она погружена в низкопоклонство и предательство и нацелена на конфронтацию с соотечественниками на Севере».

Большой резонанс вызвало сделанное в конце декабря 2014 года Государственным комитетом обороны КНДР заявление, в котором Пхеньян сравнил Обаму с обезьяной. Про лидера США было сказано, что он «никогда не следит за своими словами и ведет себя как обезьяна, живущая в тропическом лесу».

Вообще Сеул и Вашингтон, а также их лидеры – одни из главных объектов критики КНДР. Так, южнокорейцев официальный КНДР практически во всех заявлениях называет «предателями», «трусливыми марионетками» и «прислужниками империалистов», и это еще достаточно мягкие эпитеты. Американцы же, как правило, «империалисты», «гнусные агрессоры», «отвратительные варвары» и прочее.

Большую изобретательность Северная Корея проявляет, рисуя перспективы возможного будущего военного столкновения. Своя армия у КНДР всегда «всепобеждающая», «уничтожающая всех врагов единым прицельным ударом». Сеулу и Вашингтону обычно обещают «море огня», «ядерное пепелище», «ужасы ядерной войны».

Например, в июле 2016 года в ответ на решение Южной Кореи и США разместить на Корейском полуострове американские противоракетные комплексы THAAD Север пообещал превратить Юг «в море огня и кучу пепла в тот момент, когда последует приказ».

Можно сказать, что «море огня» стало одной из излюбленных фраз в заявлениях КНДР. Ее регулярно употребляют, когда дело доходит до обмена угрозами. Например, в марте 2011 года в ответ на начало регулярных американо-южнокорейских крупномасштабных военных маневров Минобороны КНДР заявило, что в случае провокаций «мир сможет увидеть беспощадные ответные действия нашей армии и народа, которые оригинальной стратегией и тактикой вдребезги разбивают всякие конфронтационные происки врагов». Конечно же упомянули и о «море огня», в который превратится Сеул.

Таких примеров можно приводить много. Заявления КНДР действительно интересны, а подчас их и просто забавно читать, особенно если сравнить с сухим, казенным слогом официальных представителей других стран.

Время от времени добавляют пикантности и те варианты перевода фраз на русский язык, который предоставляет посольство КНДР в России. В работе они задействуют первоклассных переводчиков, которые замечательно владеют русским языком, однако русский для них в любом случае неродной. Время от времени попадаются ляпы, которые расходятся на афоризмы среди корееведов. Ранее такими ляпами славился журнал «Корея», но в последнее время качество переводов в нем существенно возросло. Однако всегда заметно, что над текстом работали не носители языка. Предложения в духе «дайте вычитывать тексты тем, для кого русский родной, а лишь потом их печатайте» обычно не встречают возражений… Но на этом все. А потому нет-нет да и классические «моря огня», «жалкая клика марионеток» и прочие, ставшие уже крылатыми среди корееведов фразы пополняют коллекции своеобразного «северокорейского официального фольклора».

В общем, заявления официального Пхеньяна непосвященных могут попросту шокировать – когда своей жесткостью, когда яростью, когда грубостью, а когда и витиеватостью. Впрочем, могут они и повеселить остроумными метафорами. В любом случае к ним надо относиться спокойно. У представителей Северной Кореи просто такой стиль общения. Если они обещают завтра «мобилизовать всю армию для решительного удара» или устроить «ядерное пепелище» на месте мегаполисов США, Японии или Южной Кореи, то это не значит, что они действительно что-то сделают. На самом деле эти резкие заявления по своей сути ничем не отличаются от привычных нам заявлений внешнеполитических ведомств других государств, в которых можно встретить «выражаем глубокое разочарование», «оставляет сожаление», «вынуждены констатировать свое несогласие» и прочие клише.

Как отметил один из знатоков КНДР: «Если Пхеньян предупреждает, что будет бить и воевать, это точно означает, что войны не будет. Если КНДР наносит удары, то делает это внезапно и без предупреждений». Так что относитесь ко всем громким фразам официальных представителей Северной Кореи спокойно. Кстати, у жителей Южной Кореи, которые, казалось бы, в первую очередь должны бросаться в бомбоубежища после подобных громких заявлений Пхеньяна, уже давно сформировался иммунитет на подобные угрозы «собратьев по крови». Они понимают, что просто такой северокорейский стиль общения и ничего более.

5. Почему «Ирония судьбы…» невозможна в Корее

Северокорейцы очень любят советские и многие российские кинофильмы. Значительное количество этих фильмов пересмотрены чуть ли не каждым корейцем десятки раз, но все равно их готовы смотреть снова и снова. Один российский дипломат, долгое время проработавший в КНДР, рассказал о разговоре с одним из своих корейских знакомых. Его друг взахлеб вспоминал и постоянно заходился смехом, комментируя знаменитую комедию режиссера Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!». В итоге он выдал следующее: «Все там классно показано! Действительно, в жизни и у нас бывали такие истории, когда изрядно „веселые“ друзья попадали в приключения. Но вот одно место есть неправдоподобное: ну как может человек вот так вот взять и случайно уехать в другой город?! Это просто нереально! У него же пропуска не было, чтобы лететь туда!!! Но это единственная деталь, а в остальном все замечательно, смотрел, смотрю и буду смотреть снова и снова…»

В этом разговоре есть одна очень важная для понимания устройства жизни в Северной Кореи фраза: «Как он мог поехать в другой город без пропуска?!» Знаменитая комедия Эльдара Рязанова была снята в те времена, когда контроль в аэропортах еще не был таким строгим, как сейчас. В наши дни посадить кого-то в другой самолет практически невозможно. Но главное не в этом. Кореец вообще не мог осознать тот факт, что по стране можно передвигаться свободно, без специальных пропусков.

Тут мы подходим к одной важной особенности северокорейского общества, которая сразу же обращает на себя внимание, стоит только вам пересечь границу КНДР, – это жесточайший, просто-таки тотальный контроль госсистемы над населением, над всеми сферами жизни общества.

Раз уж мы вспомнили о пропуске, то я хотел бы сразу рассказать о системе, которая является важной составляющей всего механизма государственного контроля. Дело в том, что жители КНДР могут свободно путешествовать только в пределах своего уезда и не более того. Иногда разрешаются поездки в соседний уезд, но без ночевки. Для того чтобы поехать в другой район, несмотря на не такие уж и большие по меркам России размеры страны, необходимо обзавестись специальным пропуском. Его получают заранее в соответствующих государственных заведениях – в полиции или офисах госбезопасности.

В некоторые места пропуск получить чрезвычайно тяжело, это, как правило, Пхеньян (столица), приграничные районы, а также те уезды, в которых высока концентрация военных или прочих секретных объектов. По словам корееведа Андрея Ланькова, для таких поездок надо было получить не простое «разрешение на поездку», а «разрешение с подтвержденным номером». Его выдает не местный аппарат МВД, а центральное управление. По этой причине получение такого разрешения занимает намного больше времени (до нескольких недель), чем оформление обычного пропуска. Отказы при оформлении такого сложного разрешения случаются весьма часто. «Разрешения с подтвержденным номером» выглядят по-особенному. Если обычные разрешения – это просто кусок бумаги с печатью, то для въезда в Пхеньян разрешение украшено диагональной полосой красного цвета, а для проезда в приграничные районы – синего.

При получении разрешения вы должны четко обосновать причину поездки, подтвердив свои слова документами (например, командировочным удостоверением или справкой о наличии родственников там, куда вы направляетесь, и т. п.), сказать, где точно и у кого будете ночевать, а также указать точную дату возвращения. Во время следования по маршруту пропуск у вас будут спрашивать неоднократно: при покупке билета в кассе, при выходе на платформу вокзала, при прибытии, при заселении в гостиницу и т. д. Теперь понятно, почему кореец до конца не поверил в рассказанную в «Иронии судьбы…» забавную историю? В Северной Корее она проста немыслима. Без именного пропуска вам даже билет на поезд не продадут. Что уж говорить о посадке в самолет.

По слухам, коммерциализация и общее распространение рыночных отношений в КНДР несколько упростили получение разрешений на поездки по стране. Многие документы теперь могут быть (конечно, неофициально!) заменены определенной суммой денег, которую можно дать знакомому офицеру полиции. Однако в некоторые районы по-прежнему затруднительно попасть даже за большие деньги. В общем, система пропусков действует и по сей день.

Иностранцы также сталкиваются с системой тотального контроля. Например, вам не дадут выйти из гостиницы без сопровождения. Приставленные к вам «гиды», как правило, будут ходить за вами по пятам. Да, случаются определенные послабления, когда вам позволяют погулять по городу самостоятельно, но злоупотреблять этим не следует – и вам «пальчиком погрозят», и вашему «гиду» влетит по первое число.

Даже долгое время находившиеся в КНДР дипломаты не советовали в одиночку бродить по Пхеньяну. Если по центральной улице идут два или более иностранцев, то, как правило, корейцы лишь слегка удивляются такому факту. Они вряд ли кинутся звонить в полицию. В этом случае они решат, что перед ними работающие в КНДР дипломаты, которым разрешено свободно передвигаться по столице. А вот если вдруг вы окажетесь один, без «гида», да еще и в каком-нибудь отдаленном спальном районе, а не на протоптанной туристами тропе, то у вас есть все шансы встретиться с полицейскими, вызванными бдительными гражданами, и провести несколько часов в участке. Правда, обычно такие приключения заканчиваются благополучно и вас в конце концов доставят в гостиницу. Конечно, бывало, что даже одиночные прогулки по спальным районам Пхеньяна сходили любителям приключений с рук, однако следует помнить, что такие случаи единичны, а ограничения на передвижение по стране действуют для всех, как для иностранцев, так и для корейцев. Постоянно находящимся в КНДР дипломатам разрешено свободное перемещаться только по Пхеньяну и его окрестностям, а для выезда в другие районы (даже в знаменитые туристические места, типа пляжей западного или восточного побережий) требуется заранее уведомлять МИД КНДР о том, что «группа сотрудников посольства страны N такого-то числа в следующем составе (с перечислением имен) проследует для отдыха на пляж города Вонсан».

Пару раз корейцы предлагали мне стать корреспондентом и на постоянной основе обосноваться в Северной Корее. С одной стороны, это знак особого доверия, за что я не преминул поблагодарить своих собеседников. Однако меня сразу предупредили: выбить разрешение на свободное передвижение по стране попросту невозможно. «Только Пхеньян и ближайшие окрестности, если же захотите поехать в другой город – уведомите об этом заранее, желательно за пару недель, и не факт, что вам разрешат», – честно предупредили меня. Эти правила едины и незыблемы для всех. Мне доводилось встречаться с китайцами, вхожими в кабинеты высшего руководства КНДР, которые утверждали, что в Пхеньяне их вообще никто не контролирует. Возможно, это и так, но вот по стране свободно передвигаться они все равно не могут. Если же у вас не азиатская, а «импортная» внешность, то вам следует оставить мечты и о свободном перемещении в столице. Часто те же этнические корейцы, живущие в Китае, рассказывали, как выскальзывали и отправлялись в самостоятельные прогулки по столице КНДР, нарядившись как местные жители. Братьям по крови такие выходки сходили с рук, ведь они ничем не выделяются в толпе корейцев, а вот иностранец, все равно что бродящий по Москве слон, сразу привлекает внимание.

Однако вернемся к самим корейцам. На въезде в тот же Пхеньян в самых разных местах часто можно заметить вереницы машин, которые стоят у обочины перед сооружением, напоминающим блок-пост. Все они ждут проверки разрешения, после которой их пустят в столицу. А вот при выезде из города разрешения уже не требуют. К тому же столица имеет особый статус, попасть сюда не так-то просто, а потому контроль за приезжими ведется самый тщательный. Аналогичный контроль, пожалуй, можно встретить при въезде в приграничные районы КНДР. Впрочем, при поездке по шоссе Северной Кореи частенько можно увидеть стоящих на обочине солдат, которые отточенными движениями при помощи красных флажков тормозят автомобили для проверки пропусков.

Но все эти пропуска, без которых вы (если вы гражданин КНДР) не попадете даже в соседний уезд, являются лишь одной деталью огромного механизма государственного контроля. Работу этой системы определяет сразу несколько ведомств, включая министерство государственной безопасности (аналог ФСБ), министерство общественной безопасности (полиция), военных, а также различные партийные структуры. Описать все проявления системы контроля в КНДР – задача для отдельной диссертации, здесь же мы упомянем лишь о нескольких самых ярких примерах.

Во многом система ограничений и контроля основывается на проведенном еще в 1950-х годах разделении всего населения на три основные группы: «дружественные», «нейтральные» и «враждебные» силы. В основе этого разделения лежат в первую очередь биографии предков и родственников. Постепенно количество групп и подгрупп разрослось (об этом я расскажу подробнее немного позже), но общий принцип деления на три основных класса остался. Принадлежность к той или иной группе во многом и определяет вашу жизнь в КНДР. Например, тем же «враждебным силам» нельзя проживать в Пхеньяне, поступать во многие вузы и т. д. Как можно догадаться, ответственные посты, а также выезд за границу будут доступны в первую очередь представителям «дружественных» и иногда «нейтральных» групп.

Не будет преувеличением сказать, что первичным и самым главным механизмом, обеспечивающим функционирование действительно эффективной системы контроля за населением, являются так называемые инминбаны. «Инминбан» можно перевести как «народная группа». Это некие группы людей, к одной из которых и принадлежит человек. Такие группы создаются по месту жительства, и состоят каждая, как правило, из 20–50 семей. Чаще всего в одну и ту же группу входят жители одного подъезда многоквартирного дома, какого-то района, деревни и проч.

Руководит группой начальник – «инминбанчжан». Его должность можно перевести как «староста» или «глава народной группы». Эти старосты наделены большими полномочиями, фактически именно они являются вездесущим оком властей, которое следит за населением. Староста может входить без спроса в любую квартиру на вверенному ему участке, он дает разрешение на поездку к родственникам, он же регистрирует гостей, приехавших к кому-либо из его подопечных. В общем, он с полным правом может интересоваться совершенно всеми деталями жизни «своих» людей. В результате староста оказывается в курсе даже самых незначительных дел членов своей группы, и именно он, заметив что-то подозрительное, первым сообщит в полицию. При такой системе никто не может проникнуть в дом, а уж тем более прожить там незамеченным, также никто не может покинуть дом без спроса. Получается, что власти в курсе всех или почти всех дел простых людей. Как отмечает профессор Андрей Ланьков, такая система во многом и объясняет причину, по которой побеги из северокорейских тюрем, как правило, заканчиваются провалом, а какая-либо организованная оппозиция внутри КНДР попросту не может существовать. Любой незнакомец сразу окажется на виду, а о любом нарушении или подозрительном действии власти узнают моментально. Если говорить о положительных сторонах подобной системы, то такая система, без сомнения, снижает уровень бытовой преступности до чрезвычайно низких показателей.

Система инминбан, как и многие другие традиции КНДР, кажущиеся европейцам в лучшем случае весьма необычными, уходят корнями в социальное устройство Древнего Китая, чей уклад жизни, зародившийся в III в. до н. э., во многом сохранился в Северной Корее и по сей день.

Другой очень эффективный и действенный способ контролировать население – это ограничение поступающей извне информации. В КНДР, конечно, тоже люди живут, а потому все человеческое им не чуждо: ходят разные слухи, происходят неприятные разговоры и прочее, но при этом поводов к тому дается намного меньше, чем во многих других странах. А все потому, что страна фактически изолирована от общемирового информационного поля, не имеет или почти не имеет альтернативных источников информации, вещать здесь имеют право только официальные СМИ. Информация, поступающая из других стран, подвергается жесткой цензуре и подается дозированно. Вы узнаете только те новости, которые вписываются в официальный политический курс. Понятно, что иногда жизненные реалии нет-нет да и вступают в конфликт с пропагандистскими статьями государственных газет, но в целом люди в Северной Корее чаще всего видят мир таким, каким его рисуют официальные (а иных и нет!) средства массовой информации.

Обычный кореец не имеет выхода в Интернет. В стране существует своя внутренняя система (интранет) – «Кванмен» – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Правда, иностранцы к ней доступ не имеют, а потому никто точно не знает, о чем именно там пишут. Выход в обычный Интернет имеет лишь ограниченное число пользователей. Это, как вы понимаете, представители элит, а обычным людям приходится довольствоваться государственными газетами, журналами и телевидением.

В КНДР запрещено иметь радиоприемники со свободной настройкой, чтобы человек не наслушался какой-либо крамолы от «вражеских радиостанций». Свои радиоприемники Северная Корея производит с уже фиксированной настройкой на официальное радио. Если же к вам попал привезенный из-за рубежа аппарат, то вам в самые сжатые сроки необходимо отнести его в местный отдел полиции, чтобы там ему «обрубили» все лишние каналы, оставив единственный «правильный». В рамках борьбы с крамолой власти время от времени проводят цензурные рейды, которые призваны выявить наличие неучтенных радиоприемников. Рейды эти, как вы понимаете, происходят внезапно, так что подготовиться к ним заранее и спрятать неучтенный приемник невозможно.

Схожий по жесткости контроль осуществляется и за получившими в последнее время распространение видеоплеерами. По словам некоторых перебежчиков, время от времени в тех или иных домах выключают электричество, после чего начинаются проверки. Электричество вырубается не просто так. Оказывается, если к работающему плееру перестанет поступать электричество, то диск останется внутри проигрывателя. А это верный способ узнать, что именно смотрел человек. По некоторым сообщениям, среди северокорейцев особую популярность приобретают южнокорейские сериалы, «дорамы», а власти пытаются пресечь их распространение. Если во время рейда у вас обнаружат диск с южнокорейским фильмом или приемник со свободной настройкой, то вас ждут серьезные неприятности, хотя, конечно, несмотря на страшилки некоторых зарубежных СМИ, до расстрела дело дойдет.

В последние годы в КНДР получили распространение как мобильные телефоны, так и модные смартфоны. Прошиты эти аппараты таким хитрым образом, что просматривать вы можете только закачанные со своей внутренней сети файлы, а вот посторонний съемный носитель система попросту не увидит, так что бессмысленно закачивать неугодный властям контент на флешки и съемные диски.

Жесткой цензуре подвергаются даже официальные заявления, которые были сделаны несколько лет назад. Именно поэтому в северокорейских библиотеках есть отделы специального хранения, куда попадают все издания, вышедшие десять, пятнадцать и более лет тому назад. Исключение может быть сделано лишь для научно-технической литературы.

В принципе такие же схемы контроля за информацией работают и в отношении сведений о КНДР, выходящие за пределы страны. И в этом власти Страны чучхе преуспели. Так, примерно с середины или максимум с конца 1960-х годов Северная Корея перестала в принципе публиковать собственную экономическую статистику. Вы можете увидеть только весьма приблизительные цифры о перевыполнении планов по производству электричества, выплавке стали и т. п. на энное количество процентов, но сколько именно это в тоннах, киловатт-часах и т. п., вы не узнаете никогда. Потому все оценки ВВП, темпов экономического роста, производства электроэнергии в отношении КНДР очень приблизительны. К тому же делаются они чаще всего иностранными специалистами, которые находятся очень далеко от Северной Кореи. Часто эти данные ошибочны, что вполне объяснимо, ведь толковой исходной базы для расчетов попросту нет. То, что в других странах считается обычной информацией, в КНДР частенько попадает в разряд страшных секретов.

Так что иностранным журналистам, находящимся в КНДР, приходится крайне непросто. Вся их работа вынужденно сводится к неизбежному переводу официальных заявлений. Изредка можно выпустить несколько репортажей развлекательного или образовательного характера о «горах – морях – пляжах», но в остальном вы находитесь в информационном вакууме. Каждый раз, путешествуя по Северной Корее, я ловил себя на мысли, что слышу о стране намного меньше, чем тогда, когда находился в Южной Корее или Японии. Понятно, что иностранные СМИ тоже зачастую тенденциозны и предвзяты, но во многом это объясняется подходом к проблеме руководства самого КНДР. Они даже самую безобидную информацию пытаются засекретить. Пхеньян объясняет это «враждебным окружением», «необходимостью быть наготове дать отпор США, что не позволяет раскрыться» и т. д., но в целом это, безусловно, сознательный выбор.

В общем, любая информация в Стране чучхе очень сильно контролируется и дозируется. Это касается как тех сведений, которые попадают в страну извне, так и тех, которые выходят за ее пределы. Конечно, находясь в стране, вы можете что-то увидеть своими глазами, сделать какие-то собственные выводы, но в целом поток информации, доходящей до вас, очень сильно ограничен. В этом также одна из причин постоянного появления различных нелепых слухов и «новостей о расстрелах из минометов»: если информации нет, то одни СМИ ее придумывают сами, а другие берут на веру нелепые слухи и откровенные сказки, так как иных источников у них все равно нет.

Поговорить один на один с местными корейцами также проблематично. Каждый побывавший в КНДР человек жаловался на весьма ограниченный круг общения. Обычно это лишь несколько человек из местных. К тому же, если какому-то корейцу позволяют общаться с иностранцем, это значит, что власти считают его человеком проверенным, достойным высокого доверия. Такой точно не скажет ничего лишнего. Подойти на улице и заговорить с незнакомым корейцем (даже если вы великолепно владеете языком) почти невозможно. Человек просто убежит от вас от греха подальше. Было забавно наблюдать за тем, как группа иностранных репортеров, которым нужно было услышать мнение народа, вышла на улицу и начала буквально кидаться на прохожих, а те в прямом смысле слова давали стрекача. В общем, пообщаться с местными вы можете только в присутствии «гида». Да и беседовать вы будете с проверенным человеком, которого вам вряд ли удастся вызвать на откровенность. Так что вот мой совет: даже не пытайтесь приставать к прохожим с расспросами, все равно не выйдет ничего толкового. Хотите поговорить с корейцем, выскажите свое пожелание «гиду», который подберет вам собеседника. Правда, в этом случае разговор вряд ли будет искренним.

Итак, давайте подведем итоги. Госсистема КНДР весьма жестко контролирует все аспекты жизни населения, постоянно держит людей в поле зрения. Различные способы контроля, фильтрация любой поступающей извне информации позволяют властям не только знать все мельчайшие аспекты жизни граждан, но и направлять эту жизнь в нужное им русло. Конечно, в последние годы под влиянием глобальных изменений, слишком мощных, чтобы их можно было игнорировать, власти Северной Кореи вынуждены в некоторой степени ослабить контроль и сделать уступки в некоторых сферах. Несмотря на все усилия в страну, хотя и с колоссальным трудом, но все же поступает альтернативная информация, к которой многие корейцы, уставшие от предсказуемости официальных СМИ, тянутся изо всех сил. Однако в большинстве случае граждане Страны чучхе по-прежнему живут в том информационном пространстве, которое создало для них их правительство, сделав его максимально комфортным в первую очередь для себя.

Естественно, во всех странах мира официальные СМИ пытаются представить информацию в выгодном для себя свете и имеют собственные ограничения. В той же Южной Корее до сих пор действует Закон о национальной безопасности, который сильно критикуют правозащитники. Он запрещает южанам читать СМИ КНДР, под его влиянием блокируются выходы на северокорейские сайты в Интернет. Однако в КНДР все намного жестче. Люди здесь, как правило, вообще лишены какой-либо альтернативы в плане получения информации. Правда, те, кому следует, прекрасно осведомлены о ситуации в мире. Один из таких избранных как-то признался мне в откровенной беседе: «Думаешь, следует вот так сразу взять и обрушить на людей весь поток той информации, которая циркулирует вокруг? Думаешь хорошо, если мы разобьем в одночасье мировоззрение человека? Мы понимаем, что происходит, но считаем, что открываться надо постепенно. Мы не хотим, чтобы в нашей стране случилось то же, что произошло в странах бывшего СССР и Восточной Европы после того, как рухнул коммунистический строй. Да, мы осторожничаем, но мы не стоим на месте»… Кто прав, покажет время. Северная Корея меняется, постепенно становится более открытой, но делает это очень медленно, продвигается вперед крошечными шажками, а население до сих пор находится под строжайшим контролем со стороны властей.

6. Какой у вас «сонбун»?

В Северной Корее существует достаточно специфическая социальная система, которая в некоторой степени напоминает сословную. Правда, граждане Страны чучхе не любят говорить на эту тему, а потому иностранцы зачастую имеют дело с непроверенной, не самой объективной информации. Официально власти КНДР не признают сословного деления, но свидетельств, подтверждающих данную «стратификацию», хватает.

Согласно существующей социальной системе все без исключения жители КНДР делятся на три, а по другим данным, на четыре группы. Принадлежность к той или иной группе определяет всю жизнь человека. От нее зависят место проживания, работа, карьера и даже выбор супруга или супруги. Правда, перемены, произошедшие за последние годы в Северной Корее, привели к тому, что многие из строгих ограничений, характерных для такой сословной системы, перестали работать или серьезно ослабели.

Для обозначения системы используется слово «чхульсин сонбун» или просто «сонбун». С некоторой долей допущения перевести это слово можно как «происхождение».

Данная система уходит корнями в первые годы правления Ким Ир Сена, во вторую половину 1950-х годов. Тогда власти КНДР решили всех граждан классифицировать по уровню благонадежности. В основе классификации лежали происхождение человека, а также социальный статус и занятия его родственников. Схожая социальная система, при которой люди делили на благонадежных и неблагонадежных, существовала в свое время в СССР и Китае. Так что КНДР многому научилась у «старших братьев по социализму», но, по старой доброй традиции, значительно преувеличила все аспекты.

На протяжении нескольких лет специальные комиссии занимались «сортировкой» людей, и в результате все население было разделено на три большие группы – «основная», «колеблющаяся» и «враждебная». Сразу отметим, чтобы потом не возвращаться к данной теме: по слухам, есть и четвертая группа – «особая», но она немногочисленна и представляет собой, по сути, элитарную верхушку. В нее входят прямые потомки тех, кто сыграл заметную роль в установлении власти Ким Ир Сена. Например, дети и внуки партизан, которые воевали вместе с Кимом против японцев. Таковых наберется едва ли один-два процента от общего числа населения.

Но в целом подавляющее большинство населения принадлежит к трем главным группам. В «основную» входят потомки и родственники тех, кто имел особые заслуги перед властями КНДР. К ней относятся видные политические деятели, борцы за независимость и проч. На представителей этой группы не накладываются многие ограничения, они имеют право поступать в лучшие вузы, имеют все шансы сделать блестящую карьеру и достичь почти любых высот, о которых среднестатистический кореец может только мечтать. В общем, это самое достойное доверия сословие.

К «колеблющимся» относятся люд, к чьим предкам у властей есть определенные вопросы, однако претензии эти недостаточно серьезны для того, чтобы посчитать их «враждебными элементами». Людям, принадлежащим к этой группе, сложно поступить в лучшие вузы страны, особенно на гуманитарные факультеты, но их принимают (при наличии объективных способностей и знаний) в хорошие технические институты. У них может возникнуть проблема с пропиской в столице, однако, если человек выказывает свою преданность и оказывается нужным кому-то из «основных», он имеет все шансы стать столичным жителем.

Как можно догадаться уже по названию, к «враждебным» относятся те люди, чьи предки выступали непосредственно против существующего строя и так или иначе боролись с властями КНДР. Это потомки помощников японской колониальной администрации, сотрудничавшие с южнокорейцами в годы Корейской войны, священники, дети и внуки бывших «буржуев», а также «врагов народа» и проч. Им запрещено жить в крупных городах, они никогда не поступят в престижный вуз и не получат хорошего образования, не смогут продвинуться по службе и проч.

Принадлежность к «сонбуну» определяет очень много. Изменить свою «сословную» принадлежность, которая передавалась по наследству от отца к детям, до недавнего времени было практически невозможно. Кореевед Андрей Ланьков приводит в пример своих знакомых корейцев: мужчина был из касты «враждебных» (внук мелкого помещика), женщина входила в касту «основных» (внучка участницы антияпонского движения). Хотя такие случаи являются редкостью, однако их любовь сломала «сонбуновскую» стену, и молодые поженились. В обычной жизни особых проблем у них не возникало, а вот их дети унаследовали «сонбун» отца. В результате они не смогли поступить в хорошие вузы и их возможности при трудоустройстве были сильно ограничены.

Естественно, возникает вопрос о соотношении численности основных групп. Если учесть реальное отсутствие официальных данных, нежелание властей КНДР общаться на данную тему, а также проблемы с получением и последующей проверкой информации, то мы получим большой разброс в цифрах. Как уже было сказано, к «особой» группе относится не более 1–2 % от общего числа населения. По данным одного из министерств Южной Кореи, в 1986 году соотношение было таким: 28 % «основных», 45 % «колеблющихся» и 27 % «враждебных». Но тут же приводились и другие, совершенно иные данные: 25 % «основных», 24 % «колеблющихся» и 51 % «враждебных». Так что тут нам остается только гадать.

Теперь необходимо сделать одну важную оговорку. Столь жесткое сословное деление существовало до середины 1990-х годов. Тяжелая ситуация в стране, многочисленные потрясения, экономический кризис, проникновение и широкое распространение рыночных отношений привели к тому, что в Северной Корее к «сонбуну» стали относиться с меньшим вниманием, хотя, конечно, до полного отказа от системы еще очень и очень далеко. Сейчас гораздо чаще можно столкнуться с ситуацией, когда деньги помогают решить определенные проблемы и обойти многие ограничения, налагаемые на принадлежащих к не самому «удачному» сонбуну людей: например, при поступлении в вуз, получении прописки и проч. Кроме того, в Корее стали больше цениться профессиональные навыки и умения, что позволяет истинным профессионалам своего дела устраиваться на работу, которая раньше для них была недоступна. Так что теперь с грехом пополам в Северной Корее карьеру могут построить даже те, чей дедушка был кулаком или священником.

7. Со значком или без?

Значок с изображением вождя – это, пожалуй, самый простой и безошибочный способ вычислить северокорейца. Посмотрите на одежду вашего собеседника. Видите значок? Если да, то перед вами с большой долей вероятности именно северокореец. Впрочем, и здесь есть свои нюансы.

Значки эти корейцы носят добровольно-принудительно, причем не только дома. Счастливчики, оказывающиеся за границей, также будут каждый день украшать свою одежду значком с портретом вождя. Сами корейцы на прямой вопрос: «Вы обязаны носить значки или нет?» – уклончиво отвечают: «Нас не заставляют, но все мы носим их добровольно, в знак уважения к нашим вождям!» – «А если я уважаю вождя, но не ношу значки?» – «Если люди уважают, то обычно носят…» В общем, значки они носить должны, и точка.

Касательно правил ношения и значения того или иного значка точной информации нет. К тому же, как и из любого правила, из этого тоже есть свои исключения. Значки намеренно не надевают, когда есть высокая вероятность того, что одежда испачкается. Не носят их и на верхней одежде (куртках, пальто и проч.). Не принято носить значки на откровенно прогулочной одежде. Не носят их на рабочей форме, футболках, спортивной одежде. Но тут скорее людьми руководят не строгие правила, а здравый смысл. Корейские спортсмены не станут надевать значки на состязания, но вот на церемонию награждения обязательно их прицепят к спортивному костюму. К рабочей форме такой же подход: если вы сталевар или шахтер, то значок, скорее всего, на работу, в цех или шахту, не наденете, а вот если вы работаете официанткой в ресторане, то на чистую и аккуратную форму не грех и значок надеть. Военные носят значки всегда.

На момент написания книги (2016 год) в КНДР существовали следующие типы значков: с изображением только Ким Ир Сена, только Ким Чен Ира или обоих вождей. По форме исполнения их существует два вида: портреты вождей заключены в прямоугольник, фон – красное знамя, либо портреты заключены в овал, а фон – красный или светлый. В любом случае пока на значках изображают только двух людей – Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

В 2010–2013 годах южнокорейские СМИ стали сообщать со ссылкой на «анонимные, но очень осведомленные источники», что в Северной Корее начали раздавать значки с изображением молодого вождя – Ким Чен Ына. Говорили, что появились значки с портретами трех вождей сразу или только с портретом Ким Чен Ына. Ряд изданий отметили, что новые значки будут раздавать на семидесятилетний юбилей Трудовой партии Кореи (ТПК), который отметили 10 октября 2015 г. До сих пор эти сообщения не подтвердились. И после юбилея ТПК новых значков не видели. В личных беседах северокорейцы тоже все отрицают, заявляя: «Про значки с уважаемым товарищем Ким Чен Ыном слышим впервые». Если рассуждать логически, то появление значков с третьим вождем – вопрос времени, но пока слухи не подтвердились.

Если углубиться в историю, то стоит отметить, что значки с портретами вождей появились в КНДР не сразу. Впервые они были изготовлены в 1972 году и изображали Ким Ир Сена. Этот год, когда отмечалось шестидесятилетний юбилей вождя, многие эксперты считают годом окончательного закрепления культа личности. В 1992 году появились значки с портретом второго вождя – Ким Чен Ира. Их выпуск был приурочен к полувековому юбилею второго лидера КНДР.

Ситуация в этой достаточно деликатной для северокорейцев сфере, конечно, со временем менялась. Когда в 1994 году на посту руководителя государства оказался Ким Чен Ир, то практически тут же поползли слухи: новый лидер из скромности, желая подчеркнуть величие своего отца, не рекомендует носить значки со своим изображением. Вскоре корейцы стали носить значки преимущественно с портретом Ким Ир Сена. Впрочем, при нынешнем лидере страны, Ким Чен Ыне, все значки равны, а потому можно встретить значок как с изображением Ким Ир Сена, так и с портретом Ким Чен Ира, а то и с двумя вождями сразу.

Касательно видов значков, их значения и т. д. существуют разные мнения. Сами корейцы на прямой вопрос, скорее всего, ответят кратко: «Носить можно любой значок, какой захочешь, строгих правил нет. Никакой иерархии значков нет».

Ряд зарубежных экспертов полагают, что есть все же значки, которые выдаются далеко не всем. Например, мне встречались утверждения, что есть отдельные значки для высшего руководства, ЦК партии, правительства, высшего генералитета и проч. Подчеркнем, что сами корейцы такое разделение яростно отрицают. Не исключено, правда, что ситуация со временем просто изменилась. Я на протяжении длительного времени изучал официальную хронику, пытался выяснить, какие именно значки предпочитает руководство Страны чучхе. И надо сказать, что каких-то особых отличий и закономерностей мне выявить не удалось. Что касается самого Ким Чен Ына, то у него чаще всего можно увидеть значок в виде красного знамени с изображением обоих вождей. Создалось впечатление, что это стало своего рода «модой», которой склонны подражать в КНДР.

Как-то мне рассказали, что высшему военному руководству могут дать значки с портретами обоих вождей в военной форме (как правило, их изображают в простых френчах). Правда, обычные корейцы признавались, что таких значков никогда не видели. В общем, найти объективных подтверждений тому, что по значкам можно «прочитать» статус северокорейца, мне пока не удалось.

Номеров на значках я тоже не обнаружил. Однако значки, как правило, в КНДР не продают, а выдают, приурочивая к разным торжественным датам и праздникам. Часто это считается наградой за хорошую работу. В итоге у северокорейца накапливается, как минимум, несколько значков. Гид, с которой мне доводилось общаться, сказала, что у нее их больше десяти. Выбирает она их просто: какой подходит к одежде – тот и надевает. В общем, корейцы часто меняют значки.

Со временем форма и дизайн значков несколько раз менялись. Как утверждают активисты одной из российских просеверокорейских групп, в Музее корейской революции на холме Мансудэ в зале 56 собраны все виды (около ста) значков. В настоящий момент активно используется около сорока видов. У одного из российских дипломатов есть коллекция корейских значков, которая насчитывает двадцать три экземпляра. Так что вполне можно предположить, что на свете могут существовать и какие-нибудь ведомственные значки, но подтверждение этой теории мне пока найти не удалось. Те же военные носят такие же значки, какими украшают свою одежду рядовые граждане.

В последние годы экспертов стала ставить в тупик молодая супруга Ким Чен Ына, первая леди КНДР Ли Соль Чжу. Время от времени она появляется даже на официальных мероприятиях без значка. Ее поведение конечно же спровоцировало яростные дискуссии, но однозначного вывода сделано пока не было. Понятно, что поступает она так, заручившись согласием супруга. Но что это означает, сказать пока трудно. Один из южнокорейских журналистов, основываясь на данных своего вроде бы проверенного источника, процитировал северокорейского чиновника, приближенного к правящей семье. Мол, такой поступок объясняется желанием Ли Соль Чжу выразить супружескую преданность своему мужу, Ким Чен Ыну. «Ли решила не носить значки, так как поклялась, что не будет смотреть на других людей, только на своего мужа, Ким Чен Ына. Ким же воспринял это как знак особой преданности», – пояснил собеседник. Тут трудно что-либо возразить. Можно принять слова чиновника на веру, ведь проверить их все равно невозможно, но ведь время от времени первая леди Северной Кореи значки все-таки надевает. Так что ее поведение вряд ли объясняется странной клятвой. Может быть, когда появится значок с портретом Ким Чен Ына, Ли Соль Чжу станет его носить постоянно, но пока что она достаточно свободно подходит к данной обязанности. Например, во время второй годовщины смерти Ким Чен Ира (траурные мероприятия проводились в декабря 2013 года) супруга вождя была без значка, чем несказанно удивила зарубежных экспертов.

А вот еще один интересный вопрос. Можно ли получить значок иностранцу? Если поставить это себе целью, то можно, хотя и сложно. В китайских приграничных городах такие значки не редкость. Чаще всего это подделки, но неспециалист вряд ли сумеет найти отличия. Цена таких значков – 10 юаней. По словам китайских экспертов по КНДР, можно найти и настоящие значки, которые продают уже значительно дороже, по 60–100 юаней за штуку.

Если учесть, что за жизнь у обычного северокорейца скапливается приличная коллекция значков, то нет ничего удивительного в том, что кое-кому из иностранцев удавалось их выменять. Однако сделать это крайне непросто. Кореец, решаясь на такую сделку, сильно рискует: если власти страны выяснят, что он подарил – продал – обменял свой значок, у незадачливого бизнесмена будут серьезные проблемы. Но человек слаб, и подобные случаи все же время от времени происходят. Наши дипломаты, долгое время проработавшие в КНДР, ухитрялись добывать вожделенные значки.

Есть еще один способ получить корейский значок, правда, излишне трудозатратный. В исключительных случаях власти КНДР выдают особо отличившимся «иностранным друзьям Северной Кореи» заветные значки. Такой иностранец может смело разгуливать по улицам северокорейских городов, украсив свою одежду значком. Если же вы купили значок в Китае или получили его любым неофициальным путем, то лучше в Северной Корее его не надевать. И бесполезно уверять полицию и возмущенных граждан, что вы бесконечно уважаете вождей и поддерживаете существующий политический строй. Значок вас в любом случае заставят снять.

Завершая разговор на тему значков, можно провести неожиданное сравнение Севера с Югом. Правительственные чиновники Южной Кореи часто носят значки с символами правительства (у них есть единый знак) или государственного ведомства, сотрудники крупных фирм часто надевают значки с логотипом фирмы. Практически повсеместно южнокорейские чиновники, отправляясь на официальные переговоры с северянами, надевают значки. В этом случае, как правило, южане дружно вкручивают в лацканы пиджаков значки с изображением флага Республики Корея. Возможно, таким образом они хотят подчеркнуть, что принадлежат «другой Корее».

8. Полчаса на борьбу с империализмом

Еще совсем недавно время в Северной и Южной Корее совпадало. В принципе, это логично. Пхеньян и Сеул находятся примерно на одной долготе, а потому у них один и тот же часовой пояс. Но 15 августа 2015 года власти КНДР перевели стрелки часов на полчаса назад, что, кстати, спровоцировало определенное недовольство среди руководства Южной Кореи. Время, по которому живут в Сеуле, а вместе с ним и во всей Южной Кореи, опережает московское на шесть часов, а вот Пхеньян теперь впереди «всего лишь» на пять с половиной часов. Если в Москве час дня, то в Пхеньяне половина седьмого вечера, а в Сеуле – ровно семь. Надо сказать, что перевод стрелок в КНДР не был вызван сезонными факторами, это не была попытка догнать настоящее природное время.

Россиян кручением стрелок в разные стороны не удивишь, но все равно решение властей Северной Кореи вызывает сразу ряд вопросов. Почему только на тридцать минут? Ведь теперь КНДР сильно выбивается из давным-давно установленного миропорядка, согласно которому временные пояса сдвинуты на «целые» часы, а не на половины. Да и вообще, зачем нужно было это делать, ведь время во всей Корее всегда было единым?

Если говорить про «тридцать минут», то действительно, страны, где существуют отклонения от стандартного Гринвича на нецелые часы, можно пересчитать по пальцам. Это Венесуэла, Мьянма, Иран, Шри-Ланка, Индия и некоторые части Австралии и Французской Полинезии. Правда, есть страны, в которых разница во времени еще более «дробная», доходящая до пятнадцати или сорока пяти минут (смотря с какой стороны считать). Это, например, Непал и некоторые районы Новой Зеландии. Эти страны можно понять, там такое исчисление времени сложилось исторически, но почему вдруг КНДР решила выделиться таким необычным образом?

Официальная причина – борьба с колониальным наследием. Чтобы понять подоплеку событий, необходимо обратиться к истории. Время, которым еще до недавнего времени пользовались обе Кореи и от которого вдруг отказался Пхеньян, было введено в январе 1912 года. Тогда вся, тогда еще единая, Корея была аннексирована и официально присоединена к Японской империи. Японское правительство ввело на новых территориях то время, по которому жили в метрополии. Это именно то время, по которому сейчас живут в Южной Корее. И вот КНДР теперь решила избавиться от наследия кровавого режима. Впрочем, в постановлении Верховного Народного собрания КНДР все предельно четко объясняется: «…японские империалисты украли даже наше время, совершив таким образом преступление, которому не будет прощения в веках». В этой связи с 15 августа 2015 года, в день празднования семидесятилетия освобождения Корейского полуострова, в КНДР введено «правильное», «исконное» корейское время. Разумное объяснение поступку как бы есть, правда, остается один вопрос: если это было такое тяжкое колониальное бремя, то почему надо было ждать целых семьдесят лет? Но этот вопрос остается без ответа. В крайнем случае вы услышите: «Лучше поздно, чем никогда».

Однако капризная дама история, услышав рассказ про борьбу с «японскими колониалистами», непременно иронично улыбнется. Дело в том, что «правильное», «исконно корейское» время, которое ввел Пхеньян, появилось только в 1908 году. А до этого Корея вообще жила без единого стандарта. А в 1908 году в Корее уже вовсю хозяйничали те же японцы, которые хотя и сделали много нехорошего для корейцев, но все же способствовали модернизации страны и внедрили многие современные (для того времени) системы. Среди прочего было и единое для Кореи время. Так что «исконное» время в Корее ввели те же колонизаторы, а затем, спустя четыре года, подогнали его под свое родное, токийское. Но если первое время северокорейцы воспринимают как исконно свое, то второе – это «наследие колониализма».

Тут следует отметить, что в свое время и южнокорейцы пытались также бороться с японским наследием. В 1954 году первый президент Южной Кореи Ли Сын Ман, искренне не любивший японцев, ввел то самое «исконное корейское» время, которое в августе 2015 года приняла КНДР. Объяснения поступку давались, по сути, те же, что много позже появились в заявлении Верховного Народного собрания КНДР. Ли Сын Ман, кстати, попытался ввести и националистический календарь, в котором годы отсчитывались от рождения мифического правителя Кореи Тангуна, то есть от 2333 года до н. э. Но на Юге эта практика не прижилась. После свержения Ли Сын Мана в 1961 году в Южной Корее опять ввели «время колонизаторов» образца 1912 года. Та же участь постигла и «календарь Тангуна».

Тогда эти изменения объяснялись необходимостью, как сказали бы сейчас, быть в тренде, то есть следовать принятой в мире практике. Руководство Южной Кореи посчитало, что разница во времени с большинством стран мира на некруглое количество часов и необычный календарь помешает развитию международных связей. Объяснение тоже, откровенно говоря, спорное: вот разница в тринадцать часов с тем же Вашингтоном или в семь с Парижем глобализации не вредит, а на двенадцать с половиной или шесть с половиной прямо-таки остановит экспорт-импорт и заставит всех иностранных инвесторов бросить бизнес и покинуть Южную Корею?! В общем, как сделали – так сделали.

Кстати, решение Пхеньяна вернуть «исконное время» вызвало недовольство Сеула. Президент Юга Пак Кын Хё заявила, что разница в полчаса может создать проблемы для организации межкорейского экономического сотрудничества. Пак опять же не стала вспоминать про тринадцать часов разницы со столицей США или с часом разницы с Пекином, которые почему-то южанам не особо мешают. Но ответ КНДР не заставил себя ждать и ожидаемо был ярким и эмоциональным: «Пак Кын Хё, извергнув злобную клевету на наши меры по пересмотру стандартного времени, совершила предательский антинациональный акт, который ничем невозможно смыть, который превосходит пределы зла и который не может быть прощен нашей нацией». С одной стороны, южане вполне могли бы не обратить внимание на то, что соседи перевели стрелки своих часов на каких-то жалких полчаса; с другой стороны, северяне могли бы ответить на критику мягче и конструктивнее. Хотя, впрочем, на этом обмене мнениями перепалка и закончилась, а время в Сеуле теперь на полчаса отстает от пхеньянского.

Завершая разговор о времени, можно отметить, что в КНДР и Республике Корея живут по одному (теперь уже немного отличному) часовому поясу круглый год. Перевода на летнее и зимнее время ни там, ни там не существует.

Интересно, что Север и Юг, находящиеся в принципиально разных экономических, политических и социальных условиях, порой совершают на удивление одинаковые по своей сути действия. Взять, например, календарь. Как в Южной Корее пытались ввести «летоисчисление по Тангуну», так и в Северной Корее ввели свой собственный календарь. Правда, после введения календаря начинаются уже существенные отличия: если южане после ухода Ли Сын Мана отказались от экспериментов со временем и календарем, то у северян все изменения прекрасно прижились. Сейчас Северная Корея живет по своему календарю, «календарю чучхе». Введен он был относительно недавно, в июле 1997 года, когда закончился трехлетний траур по умершему в 1994 году первому лидеру КНДР Ким Ир Сену. Вот тогда и ввели «календарь чучхе», который начинает отсчет от 1912 года, года рождения Кима. При этом отсчет начинается сразу с первого года, нулевого же года попросту нет. Таким образом, 2015 год в Северной Корее это 104 год чучхе. Напоминает немного «календарь Тангуна», не так ли?. Впрочем, зачастую в КНДР при написании тех или иных новых дат рядом в скобках указывают и стандартный, общемировой год. То есть, если нужно упомянуть 2015 год, северокореец напишет: «104 год чучхе (2015 год)». Календарь чучхе для КНДР основной, так что если хотите узнать «местный год», то отнимите от текущего года цифру 1911. Правда рядовые корейцы в повседневной жизни по старинке используют «обычный» календарь, тогда как исчисление «по чучхе» оставлено для официальных документов.