Глава 3
Через полчаса она была дома.
Закрыв за собой дверь, Инга остановилась в прихожей, переводя дыхание. Ее трясло от всего пережитого. Хотелось принять душ, а еще лучше – полежать в ванне, чтобы сбросить немыслимое напряжение, смыть весь ужас минувшего дня.
Но в этой ванне сегодня утром лежало женское тело с головой Макса, и она отрезала эту голову. Больше никогда она не сможет лечь в эту ванну.
Под душ Инга все же встала, пустила горячую воду и долго стояла под обжигающими струями, пока не почувствовала, что сжимавший ее спазм прошел, тело перестало дрожать.
Она насухо растерлась жестким полотенцем, высушила волосы и оглядела себя в зеркале.
Лицо было бледным, под глазами темнели синяки, но это вполне поправимо, достаточно воспользоваться косметикой, и она станет похожа на человека. Правда, с ужасом, таящимся в глубине глаз, ничего не сделаешь, но он и не каждому виден.
Ей захотелось принять очередную таблетку из заветного флакона, но Инга решила, что, пока нет того давящего, невыносимого ужаса, от которого темнеет в глазах и сердце колотится, как отбойный молоток, нужно справляться собственными силами.
Заняться уборкой, как советовал Иван? Выстирать белье и выскоблить всю квартиру, чтобы не осталось в ней ни крошечки, ни малейшей частички того, что было утром? Надо бы, но нет сил. Но оставаться в этой квартире она не может, здесь все напоминает о сегодняшнем пробуждении.
И как бы тщательно она ни прибралась, в памяти останется то, что здесь было утром, и никакие моющие средства не помогут.
В это время послышался сигнал мобильника. Иван прислал сообщение с одним-единственным словом: «Нашли».
Значит, они нашли женское тело. Быстро, ничего не скажешь.
Был уже десятый час вечера.
Инга решила снова наведаться в бар «Хаос» и попробовать найти ту женщину, о которой ей рассказала тамошняя официантка. Женщину, которая накануне разговаривала с Максом. Как ее назвала официантка? Катька Мартини? Может быть, у нее удастся что-то узнать о вчерашнем вечере и о самом Максе. И о той загадочной Ульяне, с которой у Макса была связь.
Вот интересно, для чего Макс встречался с Ингой, если у него была эта самая Ульяна? Одной бабы ему было мало? Надо же, а она ведь ничего не замечала.
Да она вообще о Максе мало думала. Встречались раз в неделю, был бурный секс, который помогал ей существовать, и она забывала о Максе до следующей встречи. Что он из себя представлял, чем вообще занимался – ей было как-то все равно. Мужик интересный, в постели с ним хорошо, а больше ничего и не нужно. Она никогда не задавала ему вопросы, откуда он родом, кто были его родители, какое получил образование. Надо сказать, он тоже ни о чем Ингу не спрашивал, именно это в нем и привлекало. Кроме секса, конечно. И вот теперь приходится по крохам собирать информацию.
Инга тщательно поработала над своей внешностью, накрасилась ярче, чем обычно, надела черный обтягивающий свитер и синюю кожаную курточку. Шарф решила не брать: он чересчур приметный. Зачесала волосы гладко, еще смазала их гелем и отправилась на Девятую линию Васильевского острова.
Теперь в баре было куда более людно, чем днем.
Знакомая официантка сменилась, и Инга решила, что это только к лучшему, уж больно девица болтливая. И еще она решила ни у кого ни о чем не спрашивать, попытаться самостоятельно вычислить знакомую Макса.
Она села на табурет возле стойки, заказала чашку чая, к немалому удивлению бармена, и принялась осматривать посетителей, чтобы отыскать среди них Катьку Мартини.
Задача была не из легких, она эту Катьку никогда не видела, и вообще не факт, что та сегодня пришла в бар.
Инга вспомнила старую поговорку – трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Не будешь же подходить к каждой женщине и спрашивать: простите, вы не Катя? Две из трех просто пошлют подальше, а третья может и в глаз засветить, здесь публика простая, долго не думает.
Она незаметно оглядывала зал. Возле дальнего конца стойки заметила странную парочку: сильно накрашенная вульгарная женщина лет около сорока в сбившемся набок светлом парике и молодой смуглый парнь с капризным ртом и прямыми темными волосами. Женщина мелкими глотками отпивала мартини из треугольного бокала и что-то увлеченно шептала парню на ухо, тот брезгливо морщился и вертел головой. Наконец он в упор взглянул на свою собеседницу и громко проговорил:
– Да вали ты к чертовой матери! Надоела!
– Сам вали! – огрызнулась женщина.
Парень, ни слова не говоря, соскочил с табурета и ушел в другой конец бара. Оставшись одна, женщина допила свой мартини, заказала еще один, сделала большой глоток и грустно уставилась в пространство, подперев подбородок кулаком.
Инга взяла свою чашку чая и подсела к любительнице мартини. Та не обратила на нее внимания.
– Привет, Катя, – проговорила Инга, выждав пару минут, – как поживаешь?
– Привет, – отозвалась та и покосилась на соседку. – Я тебя знаю?
Инга увидела, что глаза Катьки с трудом фокусируются на одной точке и вообще она здорово пьяна.
– А, знаю, – проговорила она после недолгого раздумья, – ты вчера была здесь с Максом.
Вот черт, а бабенка-то не промах. Сразу ее вычислила, хотя и здорово уже набралась.
– Допустим, – отозвалась Инга. – А ты его откуда знаешь? В детский сад вместе ходили?
– Я-то? Да я всех стоящих мужиков знаю, – пробормотала Катька заплетающимся языком. – Хотя что я говорю? Где они, стоящие мужики? Одно барахло. – Она бросила затуманенный взгляд в сторону покинувшего ее красавца и со вздохом повторила: – Одно барахло… Слова доброго не стоят, а выделываются!
– Меня все не интересуют, ты мне скажи конкретно, откуда знаешь Макса.
Катька подняла свой бокал, с грустью убедилась, что он пуст, и снова тяжело вздохнула:
– Да что же это такое! Только что заказала – а уже ничего нет! Какие у него бокалы маленькие!
Инга поняла намек и махнула бармену:
– Еще один мартини для моей подруги!
Катя оживилась, облизала губы и проговорила:
– Значит, ты на Макса серьезно глаз положила?
– Не то чтобы очень серьезно… Но, в общем, да. – Инга решила притвориться девицей простой, как грабли. У такой что на уме, то и на языке, а потом удивляется, что в жизни не преуспела.
– Зря. – Катя тряхнула головой, отчего парик сполз еще больше. – Зря, ничего серьезного у тебя с ним не выйдет.
В глазах ее было легкое пренебрежение.
– Почему это? – Инга сделала вид, что обиделась. – Он мне, если хочешь знать, предложил вместе жить.
– Ой, да не смеши меня! Мужики, они чего только не обещают, когда им приспичит!
В это время подоспел новый бокал, Катино лицо посветлело, она сделала большой глоток. Потом снова взглянула на Ингу и мучительно напряглась:
– О чем мы говорили?
– Ты сказала, что у меня с Максом ничего не выйдет. Вот интересно почему? Ты, подруга, уж начала, так договаривай.
Катька посмотрела пренебрежительно, дескать, видали мы таких подруг, но вспомнила про бокал мартини и ответила по-хорошему:
– Да потому, что он с Ульяной романится.
Тут она поперхнулась и испуганно взглянула на собеседницу:
– Ой, что я болтаю, видно, перебрала свою дозу… Не надо мне больше пить.
– С Ульяной, – вскинулась Инга, – с какой Ульяной?
– Да я не знаю, – заюлила Катя. – Это у меня так просто с языка сорвалось…
– Уж сорвалось так сорвалось! – Инга придвинулась вплотную к соседке. – Слово не воробей, начала – так уж договаривай. Кто такая Ульяна?
Катя все еще мялась, глаза ее бегали.
Инга снова призывно махнула бармену и заказала еще бокал мартини.
Катя вздохнула и начала, как будто бросилась в холодную воду:
– С Ульяной Спасской у твоего Макса роман. Только я тебе ничего не говорила, ты понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Инга, – я никому ни слова. А кто такая эта Ульяна Спасская?
– Да ты что? – Катя удивленно уставилась на Ингу, выпучила глаза. – Ты что, реально с дуба рухнула? Как можно не знать Ульяну Спасскую?
– А вот представь, не знаю. – Инга начала злиться, ей надоело по капле выдавливать информацию из пьяной бабенки. – Мы с тобой, подруга, в разных кругах вращаемся. Ты вот, наверное, тоже не знаешь, кто такой Стив Джобс. Так что кончай выпендриваться, а лучше рассказывай, что знаешь.
– Стив Джобс? – переспросила Катя, наморщив лоб. – Вроде знакомое имя… Артист, что ли?
– Сама ты артистка! Говорю тебе: выкладывай срочно, кто такая эта Ульяна и что у нее с Максом. И кстати, почему ты о ней так боишься рассказывать?
– Ульяна, – Катя придвинулась к Инге и таинственно понизила голос, – Ульяна – жена Вадима Спасского! Только не говори, что ты и о нем ничего не знаешь.
– Вроде слышала где-то эту фамилию. Но лучше ты мне все сама расскажи.
Катя опасливо огляделась и зашептала:
– Это тот самый Вадим Спасский! Владелец строительной компании «Спас-строй», владелец «Спас-банка», в общем, очень крутой мэн, очень влиятельный. И очень ревнивый. Вот моему мужу – ему уже давно наплевать, где я и с кем…
– Так ты замужем? – удивленно переспросила Инга, оглядев свою собеседницу. – А я думала…
– Ай, я, считай, свободная женщина Востока. – Катя махнула рукой. – У мужа своя жизнь, у меня своя, мы друг другу стараемся кровь не портить. Но Спасский – совсем другое дело, он за своей Ульяной следит, как этот… федерал. В смысле феодал. Шаг влево, шаг вправо – сразу расстрел, то есть развод, а это для нее еще хуже расстрела. Потому что у него с Ульяной такой брачный договор, что при разводе она ни гроша не получит. Поэтому она так тихарит свой роман с твоим Максом. Он-то совсем не того поля ягода, и если муж Ульянку кинет на ржавый гвоздь, то Максик ей ничем не поможет. Кто его знает, что за тип. Откуда взялся – неизвестно. Такой весь из себя интересный и таинственный, глазами играет, туману напускает, нам, бабам, это нравится. Вот что денег у него нет – это точно, так что Ульяна здорово рискует. Ее дело…
– Что-то у тебя не вяжется, – проговорила Инга, – сама говоришь, что Ульяна рискует сильно и потому тщательно роман с Максом скрывает. А получается, что все об этом знают, так ведь и до мужа скоро дойдет. Что-то ты, Катя, сама с собой расходишься в показаниях.
– Не все, – встрепенулась Катька. – Никто не знает, я случайно, случайно их видела! Ульяна очень просила никому не говорить, я ей слово дала…
«Да кто твоему слову поверит, – брезгливо подумала Инга, – небось денег с Ульяны за молчание слупила, оттого и молчала, что надеялась еще получить за шантаж. А теперь вот не удержалась и разболталась. Ладно, меня это не касается, не мои проблемы».
Катя поникла головой и протянула:
– Ой, если они узнают, что я тебе о них наболтала, мне мало не покажется.
– Не узнают, – уверенно заявила Инга. – Только ты мне расскажи все, что знаешь про эту Ульяну. Где она бывает, с кем общается, чем занимается и все такое.
– Да зачем? – опасливо спросила Катя. – Ты что, хочешь ей грандиозный скандал устроить? Глаза выцарапать, волосики повыдергать, в морду плюнуть? Вот этого не советую, можешь большие неприятности поиметь. Это тебе не какая-нибудь девочка из бара, это жена самого Спасского! Да ты к ней и близко не подойдешь! Так что оставь пустые мечты.
– Это уж мое дело, чего я хочу, – отрезала Инга.
– Ты же обещала ей ничего обо мне не говорить, – заныла Катя. – Ты обещала…
– Не беспокойся, не скажу! А ты давай излагай!
– Вот, значит, ей Спасский галерею купил, чтобы не скучала и на сторону не смотрела.
– Галерею? – удивленно переспросила Инга. – Какую еще галерею? Бутик, что ли?
– Бери выше, галерею современного искусства. На набережной Фонтанки, называется «Колючка». Я один раз в эту галерею зашла, чисто из любопытства, хотела посмотреть, чем это Ульяна там занимается. Так ты прикинь – скручены какие-то фигуры из проволоки, приделаны пластинки из ржавого железа, и это называется современным искусством. За большие деньги, между прочим, продают! Тут себе лишний коктейль заказать не можешь, а люди огромные деньги на ржавую проволоку выбрасывают!
Инга поняла намек и заказала собеседнице еще один коктейль.
Как выяснилось, это было ошибкой: Катя, сделав большой глоток, уронила голову на стойку и уснула.
– Черт, что мне теперь с ней делать? – пробормотала Инга, оглядываясь по сторонам.
– Не волнуйся, – раздался рядом с ней голос бармена, – она каждый вечер так. Напьется, отключится, я такси вызываю, таксист ее до дома довозит и сдает с рук на руки мужу.
– И муж к этому спокойно относится?
– Представь себе. – Бармен развел руками. – Я уже без малого пятнадцать лет барменом работаю и одно четко понял: люди очень разные. Каждому, как говорится, свое. Может, ее мужу важно, чтобы эта Катя в его жизнь не лезла и поменьше на его глазах была.
– Все может быть, – пробормотала Инга.
Домой она вернулась во втором часу ночи.
Она безумно устала за этот бесконечный день, но боялась ложиться в постель – перед глазами вставало минувшее утро и голова Макса на подушке.
Подумав, она нашла в кладовке надувной матрас и устроилась на кухне. Здесь было тесно, жарко и неудобно, но все же усталость взяла свое, и Инга заснула.
И ей снова приснился тот самый сон.
Она лежит на сыром и холодном полу подвала. Тяжелый потолок нависает над ней, и по этому потолку и по стенам пляшут багровые отблески свечей. Словно отблески адского пламени.
Сами свечи расставлены на полу двумя ровными рядами, а между ними, сложив руки на груди, лежит сестра.
Инга пытается позвать кого-то на помощь, пытается крикнуть, но из горла вырывается только хрип.
Она пытается подняться, но страшная боль в сломанной ноге пронзает ее, как молния.
Остается только одно – лежать и ждать, когда к ней придет милосердное забвение.
Пламя свечей тускнеет, дышать становится тяжелее – и Инга понимает, что в запертом подвале кончается кислород.
Она дышит, и свечи горят, расходуя живительный воздух. Кислорода хватит еще, может быть, на час, самое большее на два. Нужно потушить свечи, тогда, может быть, она проживет дольше. Немного дольше. Но она останется в полной темноте… Можно погасить хотя бы часть свечей.
Инга повернулась, чтобы задуть ближние свечи.
И проснулась.
Снова, как вчера, сквозь кухонные занавески просачивался болезненный утренний свет.
Только сегодня она, к счастью, была одна.
Инга вспомнила ужас вчерашнего пробуждения – и захотела как можно скорее принять спасительную таблетку. Как хорошо, что вчера наведалась к Дзюбе…
Она поднялась с матраса, покрутила головой, восстанавливая кровообращение, и поплелась в комнату, где вечером оставила флакон с таблетками.
Вспомнила сальный взгляд Дзюбы, его короткие волосатые пальцы… Как хочется не видеть его долго-долго!
А это значит, что нужно научиться обходиться без таблеток.
Хотя бы принимать их не каждый день, только когда без них никак не обойтись.
Вместо того чтобы искать флакон, Инга отправилась в ванную и встала под душ. Пустила такую горячую воду, какую едва можно было терпеть, и потом переключила на ледяную, от которой все тело покрылось гусиной кожей.
Повторив эту процедуру несколько раз, она почувствовала себя человеком и решила, что готова к новому дню, что бы он ей ни готовил.
На мобильнике мигало сообщение с просьбой позвонить, номер незнакомый. Инга с опаской нажимала кнопки, однако это оказалась та самая пожилая медсестра из наркологического диспансера.
Нынче голос был у нее не такой сухой и усталый, видно, звонила из дома. Она спокойно сообщила, что анализ крови Инги показал наличие в этой самой крови ксенобарбитала, этот препарат из серии барбитуратов в крошечных дозах применяют как успокоительное, а от такой дозы, как у Инги, можно было вообще не проснуться. Ксенобарбитал вызывает частичную потерю памяти, спутанное сознание, иногда – параноидальный бред.
Ингу уже ничто не могло удивить, она примерно так и предполагала.
– Скажите, а можно принять его и не заметить? Со спиртным, например?
– Еще и со спиртным, – вздохнула медсестра. – Некоторые люди совершенно наплевательски относятся к собственной жизни!
После этого разговор прервался, очевидно, медсестра в сердцах бросила трубку.
Инга подумала немного, прислушалась к себе. Нет, воспоминаний никаких не было, придется рассуждать логически.
Значит, в «Хаосе», как утверждает официантка Ксения, она напиться никак не могла. Ксения принесла ей бокал белого сухого вина, сама его налила из бутылки, поставила на поднос и отдала Инге.
Инга держала его в руках или на столе рядом, никто к их столику не подходил. Потом Инга пошла в туалет, а к Максу подсела Катька Мартини. Думать на нее тоже не стоит – не того поля ягода, пьянчужка обычная. Подсыпать в бокал отраву ей слабо. Но в принципе бокал оставался без присмотра какое-то время. Оно-то так, но дальше Макс перехватил ее в холле и сразу увел, Ксения так сказала, а она хоть и болтушка, но наблюдательная.
Значит, подсыпали Инге этот самый ксенобарбитал, или как его там, в баре «Пещера». Но кто – бармен?
Вряд ли, тогда он не был бы так спокоен, когда она пришла туда вчера днем. Шутил еще с ней, шарфик отдал. Тогда бы он знал, что она ничего не помнит, и шуганул просто – знать ничего не знаю, первый раз тебя вижу. Макс? Да зачем ему, говорил же бармен, что он ее хватился, ждал, искал и очень был зол. Значит, не он.
Конец ознакомительного фрагмента.