1-й круг
Могильщик сидел за столом и слушал, как по жестяной крыше его жилища бил дождь. Холодный ветер гнул тонкие металлические стены, заставляя те надрывно скрипеть, а вода струями стекала по кривым окнам. Несмотря на примитивную конструкцию, сторожка могильщика казалась ему очень уютной. Керосиновая лампа приятно окрашивала оранжевым стены, которые мужчина облепил старыми газетами. В небольшой печке, сделанной из чугунной цистерны, потрескивали поленья, а на ее крышке закипал погнутый чайник и маленькая ржавая кастрюля с картошкой.
Могильщик протянул руки к огню и размял замерзшие тонкие пальцы. В голове вертелись детали предстоящего дела.
Две недели назад у могильщика обнаружили рак. Опухоль размером с бычье сердце съела почти всю печень, и врачи предрекли ему скорую и болезненную смерть. Конечно, мужчина не хотел себе такого конца и по возвращении домой, первым же делом полез в петлю. Но ему помешали. Некая организация тех, кто раньше был людьми, нашла его и предложила вернуть жизнь в обмен на услугу. Могильщик согласился.
Теперь мужчина должен был похитить один труп с кладбища и передать его упырю – одному из руководителей организации. Если он это сделает, то долг будет исчерпан. Однако, если что-то пойдет не так, и он не сможет достать мертвеца, его убьют.
Теперь могильщик нервно потирал пальцы и обдумывал предстоящее дело: вспоминал дорогу до кладбища, имя человека, дату его смерти, даже глубину, на которой зарыт гроб. Мужчина пытался убедить себя, что после этого он продолжит свою обычную мирную жизнь, хотя внутри понимал, что его «новая жизнь» точно не будет мирной. Могильщик никогда бы не подумал, что исцеление достанется ему такой дорогой ценой, и подразумевал он сейчас не труп, который обязан достать, а жизнь, подаренную ему авансом.
«Так, на всякий случай», – сказала та странная девушка и поцеловала его, после того, как подарила новую жизнь. Как ни странно, поцеловала не в лоб, а в затылок. Она запомнилась ему больше, чем тот суровый упырь, наверное, хотя бы потому, что постоянно улыбалась и вела себя как дура.
Внезапно в дверь с силой постучали, и мужчина подскочил на месте, громко ударив коленями по столу. Ругань наполнила сторожку, но тут же стихла, как только могильщик вспомнил о предосторожности. Оледеневшими от холода пальцами он прикрыл рот, чтобы случайно не произнести ни звука. Взгляд слезящихся глаз упал на дверь.
Стук повторился еще раз, но уже более настойчиво.
Могильщик, бледный как мрамор, поднялся со стула и на цыпочках подошел к двери. Пальцы легли на щеколду и замерли, как и их хозяин, что прислонился ухом к двери, в надежде распознать неожиданного гостя.
«Почему так рано? Ведь через час. Или это кто-то другой? Господи, помогите мне», – последние слова показались мужчине глупостью, ибо все знали, что Бог покинул планету сто лет назад.
Могильщик медленно набрал воздуха в грудь, и дрожащая рука потянула щеколду в сторону.
Дверь с силой распахнулась, сбив мужчину с ног, и стукнулась о стену. Ледяной ветер с потоками дождя ворвался в сторожку и ударил в лицо распластавшемуся на полу могильщику.
Мужчина приподнялся на локтях. В затылке пульсировала боль, а перед глазами на фоне распахнутого дверного проема плясали звезды. Могильщик сильно сжал веки, стараясь остановить головокружение. Взгляд сфокусировался на вошедшем, и мужчина невольно вздрогнул.
В дверях стоял высокий и широкоплечий человек в черном рваном плаще. Его лицо скрывалось в тени просторного капюшона. Ручьи дождевой воды текли по нему от самой головы и, капая с низа плаща, падали на огромные грязные ботинки.
Могильщик уже собрался в страхе пятиться назад, но вдруг застыл на месте, увидев слабый блеск под мантией гостя. На груди незнакомца висел стальной крест.
«Только не это», – мужчина нервно улыбнулся и от нахлынувшей истерики ему захотелось рассмеяться. Он сразу узнал в человеке священника. Еще в детстве отец говорил ему, что если к тебе приходит священник, значит, дом свой ты больше не увидишь. Эти слова тут же всплыли в сознании мужчины, и он даже пожалел, что пришел не упырь из организации, а он. Но больше всего заботил другой вопрос: убьют ли его?
«Может, он не станет убивать меня? Ему ведь нужно знать, кто все это затеял? Нет, он не станет, не станет!»
Мужчина в плаще спешно прошел внутрь, прикрыл за собой дверь и запер ее на щеколду. Тяжелый от воды капюшон упал на плечи священника, и взору могильщика открылось лицо юноши, чьи серые глаза скрывались за нелепым пенсне и с удивлением смотрели на истеричную улыбку мужчины. Его короткие черные волосы от дождя липли ко лбу, на котором чернела татуировка какой-то буквы.
Не успел могильщик осознать, что перед ним стоит не взрослый муж, а юноша, как тот мгновенно наклонился и протянул ему руку.
– Вы не ушиблись? – прозвучал молодой и звонкий голос. – Боже, ну и ветер!
Могильщик некоторое время смотрел на протянутую руку юноши, после чего с опаской подал свою. Парень мгновенно поставил худого мужчину на ноги, и тот почувствовал, что юноша был неимоверно силен.
«Значит, с голыми руками к тебе лучше не соваться», – радовало, что священник оказался зеленым юнцом.
– Ужасный дождь, – парень снял плащ, и без него оказался куда меньше, чем изначально показалось могильщику. Это не могло не радовать. – Темно, холодно, да еще и дождь. Если бы вы спали, я бы вряд ли нашел вас в такую темень. Промок насквозь. Есть куда повесить?
Могильщик хотел было сам спросить по какой причине священник оказался здесь, но все же промолчал и указал пальцем на гвоздь в стене.
Как и ожидал мужчина, под плащом он увидел черную форму священнослужителя: длинный, напоминавший плащ пиджак с серебряными пуговицами, белые перчатки, и лакированные, хоть и покрытые грязью, ботинки. Широкий пояс из коричневой кожи удерживал брюки и, как показалось могильщику, две огромные кобуры, из которых торчали деревянные ручки револьверов. На груди блестел стальной протестантский крест, а внутри рукавов, на воротнике и вдоль пуговиц виднелась красная подкладка.
«У священников же подклад белый?»
Юноша обернулся к задумавшемуся могильщику и улыбнулся.
– Я могу присесть?
– Да, конечно, сейчас – мужчина быстро вытащил второй стул из-под стола и указал на него. – Садитесь.
– Благодарю, – святой отец сел и огляделся. Серые глаза тут же нашли варящуюся на печке картошку и чайник, и в животе у гостя заурчало.
Могильщик, что следил за каждым движением таинственного гостя, уловил его взгляд.
– Вы, наверное, есть хотите?
– Ой, нет, что вы, – юноша замахал руками, призывая хозяина не беспокоиться. – Дождь размыл дороги, и моя машина застряла в грязи. Я целый день выталкивал ее, а там еще дождь и ветер ледяной, я жутко замерз, думал уже так и помру здесь от голода, если бы один из фермеров не вытащил меня. Бог меня спас! Вы представляете?
– Да, конечно, – губы мужчины скривились в неестественной улыбке и, словно боясь, что священник это заметит, он спросил: – Так вы хотите?
Юноша неловко покосился на варящуюся картошку и все же кивнул. Могильщик поспешил с прихваткой к печке и поднял кастрюлю. Клубы пара проследовали за мужчиной к столу и там поднялись к потолку. Священник прикрыл глаза и, склонившись над картошкой, с довольным лицом вдохнул пар.
– М-м-м, вкуснятина. Нас, конечно, кормят мясом, но от запаха картошки у меня так и текут слюни. Вы не представляете, как я голоден. У вас, случайно, нет чая?
«Чай? Точно, где-то здесь был чай», – могильщик тут же метнулся к небольшой полке, прибитой к задней стене сторожки, и загремел консервными банками, в попытке найти ту единственную с чаем. Когда он только пришел сюда, то первым делом осмотрел каждый уголок, в том числе и все банки на полке, в одной из которых и нашел траву, очень похожую на чай.
«А что если он выстрелит мне в спину?» – вдруг пронеслось в голове, и могильщик замер на месте. Сейчас он был готов отдать все за глаза на затылке.
– Все хорошо? – спросил голос за спиной.
Мужчина сглотнул.
– Да, – руки наконец-то нашли нужную банку.
Оттуда же он достал небольшую кружку и поставил её на стол. Могильщик дрожащими руками отвинтил жестяную крышку, и сторожка наполнилась запахом чая.
– Гвоздика? – священник склонился над банкой и вытянул оттуда маленькую веточку.
– Да, – ответил могильщик, тем временем снимая с печки чайник. – Угощайтесь.
«Неужели мне его все это время кормить и надеяться, что он уйдет? – мужчина поставил чайник на стол, – Он не просто так здесь. Ему что-то надо».
Святой отец бросил несколько щепоток травы на дно кружки, снял мокрые перчатки и положил их рядом. Большие ладони сжали ручку раскаленного чайника.
– Горячий! – вскрикнул могильщик и уже было протянул юноше прихватку, как вдруг заметил, что священник совсем не чувствовал горячего металла в руках.
Заметив испуг мужчины, юноша улыбнулся и опустил чайник на стол.
– Не беспокойтесь, я обжег себе руки еще в детстве, ничего не чувствую, – парень зачесал мокрые волосы назад и поправил пенсне. Теперь могильщик видел, что на лбу у священника была вытатуирована большая буква «М». – Господи, как вкусно пахнет.
Священник поднес кружку к губам и закрыл глаза. Могильщик все еще пораженно смотрел на него, не понимая, как тот спокойно пьет кипяток. В груди продолжала расти тревога.
«Может, убить его, пока он не видит?»
Святой отец также безразлично к температуре опустил руку в кастрюлю и достал оттуда мягкую картофелину, от которой густо шел пар. Юноша моментально, даже не жуя, проглотил ее, после чего взял еще одну, а за ней и все остальные. Потом в ход пошли кусок сыра и целая луковица, которые могильщик вынул из кармана своего платья. Святой отец ел с таким аппетитом и удовольствием, что на его щеках проступил румянец.
«Что же тебе надо?» – раздраженно думал могильщик, наблюдая за увлекшимся едой юношей. Он казался обычным парнем, который просто промок под дождем и нуждался в крове и еде. Однако будь это так, думал мужчина, он остался бы у фермера, который и вытащил его из грязи. А он здесь. Значило ли это, что он пришел сюда по работе? И чем он отличался от других священников?
Могильщик сразу обратил внимание на наряд гостя. Ему никогда не приходилось видеть священников живьем, однако знал, что их пиджаки подшиваются белой тканью.
Он взглянул на подкладку рукавов юноши, пока тот опустошал стакан. Красный шелк.
– Боже, простите меня, – вдруг заговорил юноша с набитым ртом. – Просто очень вкусно, – священник отпил еще чаю и стукнул кружкой по столу, – Невероятно вкусно, особенно учитывая, что я столько не ел.
– Простите меня, но… можно вопрос? – спросил могильщик, не отводя взгляда от рукавов.
– Конечно, – отозвался жующий священник. – Спрашивайте, что хотите.
– Простите любопытство, просто интересно, но если не ошибаюсь, у священников подкладка костюма белая, а у вас красная. Почему?
Священник улыбнулся и, проглотив очередную картофелину, ответил:
– Я палач.
Могильщик почувствовал как внутри него что-то оборвалось. Ком застрял в горле, и пальцы намертво впились в край стола.
Юноша посмотрел на мужчину и, видимо, уловив его волнение, спешно взметнул руками.
– Да что вы, боже мой, я здесь не по работе! Точнее по работе, но не по своей специальности, – юноша улыбнулся и развел ладони в стороны. – Если бы я пришел за вами, я бы не стал просить вас об угощении. Это было бы очень некультурно с моей стороны. Будь вы моим клиентом, я бы незамедлительно надел на вас кандалы или пристрелил на месте.
Могильщик постарался улыбнуться, но у него вышло фальшиво и натянуто. Глаза сами собой посмотрели на две огромные кобуры на поясе святого отца.
– И вы… этим? – мужчина указал на ремень с оружием.
– О, нет, – юноша приподнял края пиджака. Рука вытащила револьвер из кобуры и положила на стол. Тяжелая сталь с грохотом ударилась о дерево, да так громко, что могильщик вздрогнул. Испуганный взгляд мужчины невольно лег на огромный револьвер с широкой ручкой из орехового дерева.
– Casull, – священник улыбнулся и откинулся на спинку стула. – Этот для самообороны. Для казни мы по старинке используем гильотину. Лезвие смазывается ядом, чтобы подсудимый не мог регенерировать. Видите ли, многие из них умеют отращивать голову заново. Иногда, конечно, я использую свой «увалень». Он громоздкий, но достаточно мощный, чтобы лишить головы, а этот, – священник положил руку на револьвер, – специально для заданий. Он не сильнее моего «увальня», но хватает, чтобы отбиться от мутантов. Сорок пятый калибр, магнум. Оставляет в теле дырку с кулак.
Могильщик снова сглотнул, глядя на сверкающее оружие святого отца, а потом посмотрел в его не менее блестящие серые глаза, скрытые за маленьким пенсне. На секунду, ему показалось, что взгляд юноши кричал ему: «Я знаю, кто ты».
Мужчина вновь взглянул на револьвер, понимая, что он себя уже накручивает. Однако по спине все равно пробежал холод.
«Такой штукой этот парень мог бы отстрелить мне рак», – с иронией подумал могильщик. Он посмотрел на юношу, и новый вопрос вдруг появился сам собой:
– Вы очень молоды для своего сана. То есть… Простите, я не хотел сказать, что вы не должны были получать это звание, просто вы так молоды, а уже священник… Простите, если я вас оскорбил, – могильщик смущенно отвел взгляд в сторону, а внутри обвинил себя за то, что даже вопрос не смог правильно сформулировать. Хоть священник и мальчишка, он все же палач церкви, и его не стоило злить.
Юноша слегка улыбнулся и снова пригладил мокрые волосы.
– Воспитанник церкви, – святой отец налил еще кипятка в стакан. – С самого детства учиться легче, а у меня, видит Бог, есть дар к… – юноша сделал паузу, словно подбирая более подходящие слова, – к моей работе. Сейчас священников очень мало, особенно тех, кто по-настоящему был бы предан делу, поэтому берут даже настолько юных, как я.
– А буква? Ну, что у вас на лбу? Она что-то значит?
Парень коснулся ее кончиками пальцев.
– Это первая буква имени моего деда. Я совершил кое-что плохое, и он наказал меня этой татуировкой, – парень погладил букву «М» на коже, и могильщик увидел, как полные жизни глаза священника вдруг погасли и со старческим безразличием уставились в одну точку. – Я сбежал от него и долго бродяжничал. Прошел через ад. А потом оказался в церкви. Собственно, здесь я как раз по поручению Ее Святейшества.
– Железной Девы, – шепотом проговорил могильщик.
«Ну все, началось», – мужчина опустил ладони и накрепко вцепился в стул под собой.
– Именно, – юноша кивнул и полез в карман пиджака. – Меня зовут отец Каин. Мой сан в церкви вам уже известен, – священник протянул через стол маленькое красное удостоверение. – Я здесь из-за готовящегося теракта.
– Теракт? На кладбище? – мужчина почувствовал, как холодок пробежался по всему телу. Парень подобрался опасно близко.
– Да. На кладбище, – святой отец откинулся на спинку стула, и могильщику показалось, что он ждал его реакции.
Мужчина замялся, не зная, что сказать. Священника нужно было уводить с этой мысли, иначе всем его планом можно будет подтереться, а о том, что «они» сделают с ним в случае неудачи, не стоило даже и думать.
– Но тут же как бы нечего, – залепетал мужчина. – То есть тут никого нет и ничего нет. Только я.
– Только вы? – палач спрятал удостоверение в пиджак. – А как же мертвецы? Они ведь есть.
– Но им же уже все равно. Им ничего не сделать. Зачем кому-то терроризировать кладбище?
– Я здесь как раз по этому вопросу, – юноша вытащил из внутреннего кармана небольшую папку в кожаном переплете на толстых шнурках. Желтая бумага местами выходила за края и цеплялась о завязки. – Мне поручили разузнать о цели террористов и по возможности устранить их, – юноша раскрыл папку. Пенсне блеснуло в свете керосинового фонаря. – Я задам вам вопросы, а вы ответите мне на них как можно точнее и все, что помните. Если все пойдет хорошо, я вас не задержу.
Могильщик кивнул, наблюдая за тем, как палец палача скользит по записям. Разобрать он ничего не мог, все было написано ужасно мелким шрифтом.
«Нужно быть аккуратнее с языком, не то…» – могильщик крепче впился в стул.
Отец Каин остановил палец на небольшой колонке, напоминающей анкету, и придвинул пенсне к самым глазам.
– Вас зовут Анкель Берхард, звание могильщика получили двадцать три года назад в третьем отделе протестантской церкви в бюро утилизации.
– Да, – тихо ответил могильщик.
– Та-а-ак, дальше, – палец перескочил на другую колонку. – Женаты не были, детей у вас нет, места работы не меняли. Правонарушений за вами не числится, ни разу не проштрафились. Все довольно хорошо.
– Спасибо.
– А вы хороший прихожанин? – юноша на секунду оторвал глаза от чтения и посмотрел на могильщика.
– Простите?
Священник опустил взгляд на папку, словно разочаровавшись в ответе.
– Церковь посещаете? Не пропускаете приходов?
– Нет, то есть да. То есть посещаю, не пропускаю, – капля пота скатилась по лицу мужчины. – А что-то не так?
– Нет, все так, – спокойно ответил отец Каин, продолжая читать резюме. – У вас не наблюдалось необычных клиентов?
– Необычных? – удивился мужчина.
– Да, необычных. Ну, скажем, людей с отклонениями, с уродством или другими дефектами.
Могильщик затряс головой.
– Нет, не припомню.
– Хорошо, – священник снова оторвался от папки и его серые глаза посмотрели на мужчину. – А как поживает отец Генри? Я слышал, что он уже выздоровел от хвори.
Могильщик неловко почесал затылок, стараясь не смотреть юноше в глаза.
«Проверка?»
– Да, ему уже лучше.
– Вот как, – отец Каин медленно опустил взгляд и постучал пальцами по бумаге. – Это хорошо-хорошо. Рад за него.
«Я угадал?» – могильщик посмотрел в лицо парню, пытаясь понять правильность ответа.
– А вы его знали?
Священник отложил папку в сторону, снял пенсне и потер веки.
– Не особо хорошо. Конечно, хотелось бы узнать такого человека получше, но боюсь, что это совершенно невозможно.
Отец Каин вернул пенсне на переносицу, зашнуровал папку и встал со стула.
– Это все? – удивленно спросил могильщик, ожидая более долгого и страшного допроса. Пальцы, что цеплялись за стул, расслабились.
Священник взял со стола огромный револьвер и вернул его в кобуру.
– Все, – улыбнулся он. – Я узнал все, что хотел. Вы мне очень помогли, господин Берхард.
Рука в белой перчатке легла на банку с чаем.
– Я возьму у вас немного? Уж больно мне понравилась гвоздика.
– Угощайтесь, – мужчина слегка улыбнулся, хотя внутри он ликовал и смеялся от счастья. Сейчас он был готов отдать все в этой сторожке, лишь бы этот юнец убрался подальше.
Юноша взял горсть травы из банки и надел свой рваный плащ, в котором снова показался могильщику взрослым мужчиной. Откланявшись, он открыл дверь и вышел в темноту, где все еще накрапывал дождь. Возле порога образовалась огромная лужа. Священник остановился возле неё и взглянул на тучи, что почти изжили себя.
– Холодно, – сказал он и махнул через плечо мужчине. – Да прибудет с вами вера и надежда на возвращение Бога нашего. Всего хорошего!
Могильщик помахал на прощание, и, как только силуэт в плаще растворился в ночи, скрылся за хлипкой дверью. Лязгнула щеколда.
Он еще некоторое время постоял на пороге, закрыв глаза и переводя дыхание. После глубокого вздоха, его колени наконец-то позволили себе задрожать. Кровь ударила в голову, и вся сторожка завертелась перед глазами. Его жизнь была на волоске.
Несмотря на это, отдыхать времени не было. Над ним все еще висела угроза. Могильщик кинулся к полке со специями и запустил руки меж банок. За склянкой с солью лежал небольшой сверток, в который он заранее завернул электрический фонарик. Мужчина положил фонарик в карман и устремился к столу. Сдвинув его, он опустился на колени и протянул пальцы к одной из половиц. Желтые ногти моментально отрасли и проникли между щелей в полу. Легкая деревяшка с шорохом соскользнула вверх. Могильщик запустил руку под пол и вытащил оттуда обрезанное двуствольное ружье. Ствол переломился и показал владельцу, что два патрона были на месте. Оттуда же из-под пола мужчина вытащил небольшую лопату и вернул деревяшку на место. Поставив обратно стол, он снял с колышка потрепанный плащ и выбежал во мрак двора.
Мир встретил могильщика холодом и пустотой. Перед взором раскинулась бесконечная ночь, окутавшая планету сотню лет назад, и бесконечная пустыня, в которой вместо горячего желтого песка, гонимого ветрами, есть только оледеневшая земля, покрытая кратерами и скелетами животных.
Холод мгновенно проник под плащ мужчины, отчего тому сразу захотелось вернуться в сухую и теплую сторожку. Ощущение было такое, словно с него посреди зимней ночи сорвали одеяло и заставили в чем мать родила бежать за ним на улицу. Земля под ногами превратилась в жижу.
Свет фонарика прорезал темноту. Вокруг, кроме потрескавшейся земли, песка и редких камней ничего не было. Ни ссохшегося деревца, ни чахлого куста. Одна грязь и камни. Единственное, что он видел – свет своего фонарика. Все остальное поглотила ночь. Луна и звезды перестали существовать еще сто лет назад.
Кладбище находилось неподалеку. Найти его было трудно, так как рядом не стояло ни вывески, ни забора, только несколько прутьев арматуры торчали из земли. Кресты и оградки на могилы не ставили, любой металл был нужен для оружие, а для мертвых стараться смысла не видели. Им это уже не надо. Людей закапывали, а сверху клали бетонную плиту с именем и датой жизни.
Могильщик тонул в грязи, ругался и проклинал эту бесконечную темноту. Он постоянно оглядывался, стараясь понять не прошел ли он мимо и не заблудился ли. Несмотря на все попытки, он так и не смог запомнить куда именно нужно идти. Проклятый дождь размыл единственную тропинку, которую он помнил.
Когда же в свете фонарика показалась бетонная плита, могильщик наконец-то улыбнулся.
Пройдя меж нескольких искусственных холмиков, мужчина нашел нужный. Скинув капюшон, он вонзил лопату в землю и начал копать.
Грязь, в которую превратилась земля, проваливалась обратно в яму. Мутная дождевая вода заполняла дно и мешала работать. Чтобы видеть, куда вонзать лопату, могильщику приходилось держать фонарик в зубах, отчего свет дрожал и уходил в сторону. Через минуту таких стараний прибор упал в грязь. Мужчина выругался, но тут же пригнулся, опасаясь быть замеченным; вытащил фонарь из грязи, но тот уже не работал, только изредка вспыхивала лампочка внутри. Могильщик наотмашь выкинул его из ямы и принялся копать усерднее.
Времени оставалось мало, а впереди еще два метра земли. До того, как произойдет взрыв, нужно было уже выкопать гроб и приволочь его в сторожку. Ему очень не хотелось, чтобы когда все это случится, кто-то из спешащих к стене солдат заметил его, несущего на себе этот ящик. Если он не успеет, то тот упырь в сером плаще наверняка его убьет.
Невольно могильщик сравнил, от кого ему было бы страшнее принять смерть: от этого упыря или же от молодого палача церкви. Было бы здорово, если бы они пересеклись и убили друг друга.
Он выкинул еще одну горсть грязи, но внутрь взамен завалилось две. Осознав, что такими темпами он просто не успеет закончить дела, мужчина крепче сжал лопату, и через пару секунд из ямы уже начали вылетать по три кучи земли за одно мгновение. Вода с неимоверной скоростью исчезала со дна. Грязь непрерывным потоком шла из могилы, словно работал бур, а не пожилой мужчина.
«Но все же, кто из них сильнее? Наверняка…»
Внезапно что-то громко грохнуло и просвистело совсем рядом с головой. Черенок в руке разлетелся в щепки, а железная часть ударила мужчину по голове и плюхнулась в воду. Могильщик уже подумал, что это прогремел взрыв на стене, но все же узнал в этом звуке выстрел.
Он мигом пригнулся с куском отстреленной палки в руке и затаился. Наверху было тихо, только гул выстрела эхом разносился над кладбищем.
– Вылезай, я тебя вижу, – сказал знакомый мужчине голос.
Могильщик медленно выпрямился, повернул голову и увидел над собой знакомый изорванный плащ, маленькое пенсне и огромный блестящий револьвер, направленный ему прямо в лицо. Отец Каин стоял у края могилы, держа могильщика на мушке.
Сердце мужчины екнуло, словно тронутое холодом. Дыхание сбилось и потерялось в груди, как только ствол револьвера, словно пустая глазница, замер напротив его глаза.
Где-то внутри, где он еще мог думать, могильщик винил себя за неосторожность. Какого еще он мог ожидать исхода, размахивая фонариком во все стороны? Хотя сейчас на это не было времени, нужно было как-то спасать себя.
– Это не я… То есть, что такое, святой отец? – могильщик вдруг понял, что сказал глупость.
Он вылез из ямы, в то время как святой отец отошел от него на расстояние пятнадцати шагов. Голову его покрывал широкий капюшон, но могильщик видел его серые, уже без юношеского задора и веселья глаза. На секунду ему показалось, что перед ним не юноша, а взрослый мужчина, возможно, куда старше его самого.
– Хочешь сказать, ты от природы так быстро лопатой машешь? – юноша слегка улыбнулся. – Или у тебя там еще помощники?
– Бред, – могильщик поднял руки вверх. – То есть я хочу сказать… Посмотрите вокруг. Здесь же темно, как вы могли разглядеть с какой скоростью я работаю? Вам могло это показаться, – мужчина чуть опустил руки, но тут же вернул их обратно, подстрекаемый дулом револьвера.
«Черт, язык мне враг. Если я буду нести чушь, он меня точно пристрелит. Соберись, идиот. Слышишь? Сейчас все зависит от тебя».
– Могло, – согласился священник. – Но у меня есть более весомое основание наводить на тебя револьвер. Помнишь святого отца Генри?
– Д-да, помню, – мужчина крепко зажмурил глаза, припоминая детали этого разговора. – Он недавно оправился от хвори.
Священник улыбнулся.
– А вот и нет, не поправился.
Слова, словно кувалда, обрушились на мужчину. Могильщик почувствовал, как смерть медленно сжимает горло. Беспомощно, словно рыба на берегу, он раскрыл рот, но ничего не сказал.
– Да, не поправился, – мушка оружия блеснула в темноте. – Вы его видели вообще?
– Да, конечно, святой отец, – пробормотал мужчина, стараясь исправить ситуацию.
– Ясно, – юноша вздохнул. – Значит, все-таки ты не могильщик.
Мужчина завертел головой, а его седые брови жалобно поднялись вверх. Он не мог понять, что происходит, и о чем говорит парень. Дрожащие глаза посмотрели на юношу.
– Я не понимаю, – чуть ли не плача протянул он.
На кладбище поднялся ледяной ветер. Рваный плащ, словно развевающийся парус, затрепыхался на священнике.
– Святого отца Генри не существует. Я его выдумал, а ты, Берхард, мне соврал. Хотя я сомневаюсь, что это твое имя. Скорее всего, так звали настоящего могильщика, которого ты убил и у которого ты взял и одежду, и дом. А его самого ты закопал где-нибудь здесь.
Могильщик почувствовал, как задрожали его колени.
– Я… я не помнил. Просто волнение и… Волнуюсь, забыл, страшно было. Я никого не убивал. Честно. Сейчас… Я точно не вру вам, – голос мужчины сорвался, и последние слова он чуть ли не пропищал.
– Не надо, – святой отец обхватил револьвер двумя руками и прикрыл один глаз. – С этим мы разберемся в Муравейнике. Отпусти черенок и руки повыше.
Мужчина повиновался и обломок лопаты упал в грязь.
– Хорошо, – ответил палач. – А теперь покажи свой истинный облик. Если будешь юлить, я отстрелю тебе голову, и до Муравейника ты не доберешься. Надеюсь, ты меня понял.
«Еще не все потеряно», – промелькнуло в голове могильщика, когда он вспомнил, что под плащом у него спрятано ружье. Нужно было просто дождаться подходящего момента. Могильщик глубоко вздохнул, стараясь собраться с мыслями. Пока необходимо делать все, как говорит священник. Как только подвернется момент, он достанет ружье и пристрелит парня.
Мужчина слегка опустил руки и показал ему истинный облик. Лицо в одно мгновение стало трупно-белым и покрылось синими венами. Из-под ногтей сквозь мясо и кожу прорезались самые настоящие когти, а серые глаза в мгновение залились кровью и стали красными, как рубины. Желтые зубы выпали изо рта и сменились длинными острыми шипами, похожими на спицы. Мужчина моментально превратился в безобразную тварь.
– Стало быть, я угадал, – юноша улыбнулся, все также держа на мушке бледное существо. Палец с щелчком взвел курок. – Я задам несколько вопросов. Шевельнешься – пристрелю. Мне все равно, умрешь ты или нет, поэтому трижды подумай, прежде чем дергаться, – он сделал паузу, давая могильщику время для обдумывания. – С рождения или обретенное?
– Обретенное, – прохрипел могильщик.
– Как давно?
– Недавно. Две недели назад.
– Чем питаешься?
– Кровь и мясо, – также моментально ответил могильщик.
– Стало быть упырь, – отец Каин усмехнулся. – И ради чего?
Тварь приподняла руки, чтобы священник мог их лучше видеть.
– Раком болел, а жить хотелось. Один труп взамен на бессмертие – не так уж и много.
– Значит тебе поручили достать труп? – священник слегка отвел взгляд от мушки.
– Да, – ответил кровосос.
Святой отец некоторое время молчал, видимо, обдумывая как поступить дальше, но после отнял одну руку от револьвера и засунул ее под плащ, при этом не сводя глаз с могильщика. Через мгновение оттуда показались массивные кандалы. Священник бросил звенящие цепи к могильщику, и железо плюхнулось в грязь у самых ног мутанта.
– Надевай, – парень вернул руку на револьвер. – И надевай медленно, без резких движений. Дернешься, пристрелю.
«Больше нельзя ждать. Сейчас подходящий момент», – мутант посмотрел на кандалы у своих ног.
Мужчина поднял глаза на палача, и их взгляды на мгновение встретились. Парню хватило секунды, чтобы понять намерение мутанта. Он спустил курок. Стальной револьвер выстрелил, и яркое пламя осветило кладбище. Юноша среагировал мгновенно, но было уже поздно – пуля прорезала пустоту. Священник обернулся, словно ожидая удара сзади, но мутант уже ткнул его дулом ружья в живот. Красные глаза кровососа замерли напротив испуганных глаз юноши. Обрезанное ружье сильно вонзилось в кожу, на два крючка легли когти мутанта, и орудие выстрелило, пробив парня насквозь. Кишки через спину разлетелись по земле. Палач пустил кровь горлом и отлетел к самому краю ямы.
Как только дымок рассеялся, а звуки выстрела отгремели свое, воздух наполнился стонами юноши. Парень лежал в скрюченном положении в грязи и прижимал ладони к животу. Пенсне упало в яму, а молодое лицо все перемазалось землей и кровью. Парень забился в предсмертных судорогах.
Кровосос опустил обрез и почувствовал, как все его тело поразила дрожь перенапряжения. Сейчас он чувствовал себя словно пружина, которую сжали изо всех сил и отпустили, позволив ей сорваться. Теперь его жизни почти ничего не угрожало.
Мужчина спрятал обрез под плащ и присел возле священника. Одной рукой мутант приподнял его голову, а другой прикрыл липкие от крови губы, чтобы приглушить и без того затихающие стоны.
Священник смотрел ему в лицо, но взгляд его блуждал, словно парень не видел упыря перед собой. Щеки священника быстро теряли румянец.
«Тише ты, нас могут услышать», – могильщик вгляделся в лицо юноши и ощутил к нему жалость. Каким бы сильным парень не казался пару мгновений назад, сейчас, когда он умирал у него на руках, он был всего лишь мальчишкой, которому просто не повезло приехать в этот день на кладбище. Однако упырь признавал, что не будь он сейчас спокоен за свою жизнь, то никогда бы не проникся сожалением к молодому священнику. Легко думать о других, когда тебе самому ничего не угрожает.
Из носа парня на пальцы мутанта потекла кровь. Юноша несколько раз неровно вздохнул, и его глаза закатились. Тело моментально обмякло в руках упыря.
Могильщик еще некоторое время подержал труп и, только когда удостоверился, что сердце священника точно перестало биться, отпустил тело. Голова парня запрокинулась в яму и кровь, что оставалась в горле, потекла вниз по лицу.
Могильщик вытер ладони о край рваного плаща священника и оттащил тело от могилы.
«Надеюсь, ты встретишь своего Бога».
За грязной лужей на дне уже виднелся гроб. Упырю оставалось только расчистить края ящика и аккуратно, чтобы прогнившие в земле доски не лопнули и не вывалили на него свое содержимое, поднять его наверх.
Мужчина спрыгнул в яму, ладонями раскидал грязь и, поддев край гроба, рывком водрузил его себе на спину. Гнилые доски затрещали, но все же не проломились. Внутри ящика что-то стукнуло о крышку.
«Мертвецы беснуются», – одним прыжком упырь выпрыгнул из ямы. Он перешагнул через труп палача и опустил ящик в нескольких метрах от тела.
– Фух… – могильщик вытер ладони друг об друга и осмотрел свой наряд.
Все его черное облачение стало грязным от стекавшей с досок воды. К коже липла мокрая ткань, и каждое легкое дуновение ветра теперь заставляло мужчину дрожать. Ему не терпелось скорее закопать палача и вернуться в теплую сторожку, пока в печи не догорели последние поленья. Там он передаст труп, и ему больше никогда не придется возвращаться сюда. Он наконец-то сможет зажить спокойно.
Могильщик обернулся, собираясь покончить с грязным делом, но как только его взгляд упал на мертвеца, внутри него все оборвалось. Мужчина застыл на месте и открыл рот, не в силах даже что-то подумать.
Мертвое тело священника, словно марионетка, которую за веревочки тянула невидимая рука, медленно и неестественно поднималось на ноги. Запрокинутая голова парня медленно вернулась в привычное положение, и на его раскрытых губах запузырилась кровь.
– Мерзкая падаль. Ты ведь мог убить меня, – донеслись словно десятки голосов из его рта.
Страх сковал тело упыря и сжал тяжелыми пальцами грудную клетку, не позволяя вдохнуть. Захлестнувший его ужас породил отчаянное желание умереть как можно скорее, лишь бы кошмар закончился.
Красные и тяжелые от крови перчатки сползли с кистей юноши. Кожа на кончиках пальцев порвалась, обнажив черные ястребиные когти, а лицо стало худым и серым, словно череп обтянутый трупной кожей. Челюсть затрещала и лопнула, из-под человеческих полезли треугольные, как у акулы, зубы, заставляя остальные выпадать изо рта. Короткие черные волосы мгновенно отросли до пояса и стали седыми, как у старика. Буква «М» на лбу вспыхнула огнем.
Веки трупа поднялись и могильщик увидел, как молодые и серые глаза юноши налились чернилами, а зрачки разделились пополам и воспламенились, образовав по два в каждой глазнице. От одежды заструился легкий дым и через секунды превратился в толстый черный столб над телом.
Могильщик еще никогда не видел таких омерзительных глаз, но когда горящие зрачки начали вращаться, словно пытаясь догнать друг друга, мужчину пробрал холод.
Весь внешний вид существа вселял ужас. То, что предстало перед мужчиной, было безобразно и не походило даже на мутанта.
«Что это за чертовщина?!» – завопил в мыслях упырь.
– Не подходи! – он выставил руки перед собой и попятился назад. Желание жить пересилило страх.
Труп оскалился подобно бешеной и голодной собаке.
– Куда ты?
Упырь завертел головой, в надежде найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему дать отпор. Взгляд зацепился за металлический блеск в грязи. Могильщик мгновенно поднял револьвер, который ранее обронил палач и пальнул в мертвеца.
Голова монстра запрокинулась назад и скрылась в густом дыму, что валил от туловища. Тело полетело вслед за головой, но вдруг остановилось и замерло, прогнувшись мостиком над землей. Не успел упырь еще раз выстрелить, как рука палача, словно живя отдельно, с ловкостью кобры выхватила из кобуры второй револьвер и пальнула в ответ. Оружие вылетело из рук мутанта вместе с несколькими оторванными пальцами. Увидев отстреленные фаланги, мужчина жалобно заскулил и обхватил изувеченную руку. Шок, словно электрический разряд, парализовал тело и скрыл боль.
Голова монстра, тем временем, вернулась на место. Во лбу, прямо посреди большой буквы, зияла сквозная дыра. Лицо скорчилось в гримасе, словно его били током. Горящие глаза хаотично вращались, в то время как все тело дрожало в судорогах.
– Мой… револьвер… не убить, – уголки рта мутанта опустились вниз, как у старика при инсульте.
Упырь, все еще пребывающий в состоянии шока, прижал покалеченную руку к животу. Лихорадочный взгляд ни на мгновение не отрывался от корчащегося священника.
Голову пронзил крик, точнее, голос инстинкта. Нужно действовать. Оцепенение мгновенно прошло, а вместе с ним и появилась сильная боль в оторванных пальцах. Мужчина почувствовал дрожь, ощутил бешеный стук сердца, страх перед существом, на которое ему не повезло наткнуться.
«Пока он не может двигаться, нужно снести ему голову. Без нее он точно не жилец, кем бы он ни был», – упырь сжал в кулак целую кисть и крепко стиснул зубы, стараясь побороть страх.
Он бросился вперед на монстра, и потоки грязи полетели во все стороны из-под ног. Кровосос мгновенно преодолел несколько метров и оказался перед священником, прямо перед его лицом. Острые, как бритва, когти со свистом понеслись на юношу. Они почти коснулись его шеи, но едкий дым, что окружал священника, внезапно поглотил и его самого. Все чувства упыря притупились. Единственное, что он ощущал – запах гари. Рука рассекла пустоту в том месте, где должен был стоять юноша. Не успел мужчина удивиться, как вдруг его оглушило, словно кто-то обрушил ему на голову тяжелую кувалду. Мир закружился, и мутант ощутил, что проваливается под землю, но уже через мгновение увидел, что летит прямо на надгробие. Удар лицом о бетонную плиту он даже не почувствовал. Все скрылось в тумане. Изувеченное тело распласталось на земле.
Священник появился в паре метров от упыря. В голове все вращалось, взрывалось и разбивалось о стенки черепа. Ощущение тяжести, словно внутрь залили свинец, клонило голову вниз. Юноша не мог сконцентрироваться ни на одной мысли, ему казалось, словно у него в мозгу копошатся муравьи.
Он вцепился в почти заросшую на лбу рану. Она зудела, требовала прикосновений, как корочка на заросшей ранке, но только в сотни раз сильнее.
Когти священника начали рвать кожу на лбу.
«Пуля… там… должна…» – на глазах показались слезы, и священник завопил десятком голосов. Он не мог ухватиться ни за одну мысль. Все смешалось. Беспорядок. Разбитость. И яростный зуд в голове.
Потом все стало тихо. Сначала раздражение ослабло, водоворот в голове умолк, и мысли, словно вода после шторма, перестали кружить и медленно растеклись по сознанию. Священник закатил глаза и вздохнул.
Впервые он был так близок к смерти. Выстрела в голову палач никак не ожидал. Если бы не его чудовищная регенерация, которая даже сквозное ранение в голову способна залечить, за всю свою карьеру он бы умер не меньше пятидесяти раз. Но все-таки было самонадеянно думать, что ему удастся парализовать упыря. Тот все-таки смог вернуть контроль над телом.
Священник огляделся. Упырь, которого он покалечил, лежал на надгробной плите, безногий и с разбитой от затылка до лба головой. Мутный взгляд мутанта постоянно кружился, пока не упал туда, где раньше у него были ноги. От увиденного, упыря тут же стошнило на себя.
– Это всего лишь ноги, – священник присел возле мужчины.
Могильщик продолжал блевать и смотреть на свои обрубки. С такого близкого расстояния его голова напоминала юноше разбитое яйцо, за белой скорлупой которого розовел мозг. Упырь трепыхался, будто рыба, выброшенная на берег. Все тело кровососа дрожало, как в лихорадке.
Священник схватил мужчину за волосы и приподнял тело. Плиту, на которую упал мутант, он поставил и, вонзив в землю, опустил на нее упыря. Юноша всмотрелся в лицо могильщика, но тот тут же уронил голову на заблеванную грудь. Только сейчас палач почувствовал, как от мужчины воняло, но на примечание таких деталей времени не было. Длинные когти проникли в пряди волос могильщика, словно пальцы доктора, что ищет вшей.
«Она наверняка где-то здесь», – черная копоть от тела священника обволокла обоих, и полуживые глаза мутанта заслезились.
Пальцы остановились на затылке. Святой отец наклонил голову мужчины и раздвинул волосы. Чуть выше шеи, среди корней волос, виднелись едва заметные очертания клейма, напоминавшего круг с заключенным в нем пламенем.
– Что там? – вдруг послышался слабый и невнятный голос упыря.
Юноша удивился, что мужчина еще мог говорить, но его внимание вновь поглотила печать.
– Хочешь сказать, ты не знаешь? – священник поскреб когтем клеймо, проверяя не татуировка ли это. – Ты присягнул на верность силам тьмы, дал превратить себя в упыря и не знаешь, что они поставили тебе на затылок?
– Я…я… – послышался голос, но тут же стих. Упырь вновь впал в небытие.
Священник вернул голову мутанта в привычное положение, но руку с затылка не убрал. Он подвинулся поближе, чтобы тот мог видеть его глаза. Второй рукой он надавил на торчащую из обрубка ноги кость.
Упырь тут же проснулся и закричал.
– Слушай меня, – юноша старался говорить медленно и четко, чтобы мутант мог разобрать его слова. – У тебя на затылке клеймо ведьмы. Оно работает по принципу кодовых слов. Если ты начнешь рассказывать секрет, который они тебе поручили, печать начнет убивать тебя. Я могу снять печать, но для этого она должна активироваться, – священник похлопал кровососа по щекам, приводя его в чувства. – Очнись!
Несмотря на мутный, полностью апатичный взгляд, который говорил о невменяемости упыря, тот слегка качнул головой. Этот жест не прошел даром, и мужчину вновь стошнило на себя.
«Он скоро откинется. Надо поспешить», – палач схватил его за подбородок и приподнял голову.
– Активировать печать мы будем этим кодовым словом, – юноша остановился, осознав, что слишком быстро говорит, и начал медленнее: – Активировать печать будем кодовым словом. Скорее всего, это цель или план того, кто тебя сюда послал. Ты должен сказать для чего этот труп. Тогда печать сработает, и я смогу снять ее с тебя. Если это получится, я отвезу тебя в Муравейник и, так и быть, тебе пришьют ноги на место, – юноша постарался улыбнуться.
Могильщик бездумно смотрел на палача.
– Очнись! – ладонь шлепнула по лицу кровососа. – Ты меня слышишь? Жить будешь, и ноги тебе вернут.
Когти рассекли щеку упыря, но тот даже не поморщился.
– Ноги-и, – слегка поднял голову мутант.
– Ноги-ноги, – закивал священник. – И жить будешь. Только нужно снять с тебя печать. И тогда все будет.
Мужчина слабо кивнул. Юноша почувствовал это по легкому давлению на руку, которой он придерживал того за подбородок.
Ладонь юноши плотнее легла на затылок, а вторая на лоб, дабы сильнее прижать клеймо.
За всю свою долгую жизнь, парень встречался с ведьмой лишь раз. Тогда ему пришлось очень тяжело, он чуть не погиб, а печати, которая накладывает ведьма, всегда непредсказуемы, и знать, что в них скрыто, невозможно. Еще ни разу ему не удалось их остановить, но кто знает, может на этот раз получится?
Юноша набрал воздуха в грудь, и горящие глаза обратились к упырю.
– Мертвец нужен для заклинания?
Кровосос качнул головой и внезапно дрогнул. Лицо скривилось от боли. Священник почувствовал жар, исходящий от печати. Словно рой огненных муравьев он поглотил руку юноши, и палач оскалился, но все равно не отпустил мутанта, из всех сил стараясь сдержать клеймо ведьмы.
Упырь завопил и зажмурил глаза, его руки впились в плечи юноши в попытке оттолкнуть священника.
– Отвечай! Мертвец нужен для заклинания?
Священник увидел, как в том месте, где находилась его рука, начала сгущается чернота. Сначала он принял это за дым, но когда темнота начала танцевать и переливаться, юноша понял, что это огонь. Настоящее черное пламя.
«Демонический огонь? Откуда у нее такие способности?» – парень удивился первому за столь долгое время появлению черного огня, да еще и в печати ведьмы. Но сейчас это было не тем, о чем ему стоило думать.
– Быстрее. Для какого заклинания? – священник сморщился от боли. – Я почти снял печать, тебе нужно только сказать. Просто скажи!
Упырь вопил и вонзал в руки юноши когти.
Жар нарастал, и казалось, что собственная рука уже сгорела до костей. Он уже не чувствовал кожи и мышц, только обжигающий холод.
– Говори! Заклинание!
– Отпусти! Больно!
Слезы потекли из глаз упыря. Два обрубка затряслись в судорогах.
– Заклинание! Быстрее! – кричал священник.
Черное пламя охватило волосы упыря и уже съедало череп, словно бумагу.
– Заклинание! – юноша вдруг отпустил мутанта, не в силах больше сдерживать печать.
– Мета… – закричал мужчина, и черный огонь охватил все его тело.
Отец Каин отринул от мутанта. Грудь кровососа раздулась, готовая изрыгнуть из себя вопль, но в самый последний момент замерла и обвалилась. Все тело начало распадаться. Почерневшая голова отвалилась от шеи, ударилась о надгробие и превратилась в кучку пепла.
Не успел палач это увидеть, как ветерок тут же сдул все, что осталось от упыря.
– Твою мать! – священник только сейчас увидел, что он продолжает гореть. Кисти уже не было, а черное пламя продолжало ползти вверх по руке.
Юноша поднес горящую культю ко рту, и акульи зубы откусили руку посередине предплечья. Из раны тут же брызнула кровь, запачкав лицо священника. Откушенный кусок не успел долететь до земли и обратился в пепел.
– Твою мать!
Палач встал и отвернулся от кучи пепла, что недавно была упырем. Целая рука зажала синие губы и горящие глаза с гневом устремились в землю. Ему опять не удалось сдержать печать. Конечно, он соврал, когда сказал мужчине, что сможет ее снять. Ему этого еще ни разу не удавалось. Сейчас его беспокоило другое: ведьма, что способна создавать черный огонь.
Обрубок руки покрылся коркой и перекрыл поток крови.
Священник глубоко вздохнул, глядя в пустую могилу, на дне которой лежали две оторванные ноги упыря. Когти на руках юноши втянулись обратно, а акульи зубы посыпались в яму и сменились человеческими. Серая кожа снова обрела румянец.
Священник закрыл глаза, чтобы спокойно обдумать произошедшее, в то время как пепельные волосы стали уменьшаться и чернеть. Когда он вновь открыл веки, на могилу уже смотрели обычные серые глаза с одним зрачком. Тело перестало испускать жар, и черный дым иссяк.
Ледяной ветер подхватил широкий изорванный плащ и надул его словно парус, закрыв им лицо владельца. Черный капюшон сам упал на голову Каина.
– Твою мать! – повторил он еще раз, глядя на обрубок собственной руки. Отрастать заново она будет долго и болезненно.
Внезапно небо над кладбищем раскололось от грохота. Звук взрыва пришел из-за спины священника. Отец Каин обернулся и увидел вдалеке, над стеной, столб пламени, поднимающийся ввысь. Над местом, где должны были находиться восточные ворота, горело небо.
«Теракт?» – Каин замер на месте, глядя на оранжевое зарево.
В голову прокралась мысль, что его обманули. Неужели этот упырь был лишь для отвода глаз церкви? В таком случае, нечисти удалось их обмануть.
Каин прогнал прочь эти мысли. Сейчас нужно было думать о прорванных воротах и о тех, кому они мешали проникнуть в город.
Священник подобрал револьвер и бросился бежать с кладбища, но вспомнил о гробе, который упырь вытащил из могилы. Оставлять его здесь было нельзя, особенно если он был целью террористов.
Священнику пришлось подхватить его одной рукой и волочить по грязи до самого края кладбища. Юноша представлял, как позади него горят северные ворота, как вбегают за стену те, от кого ее построили. Как они разбредаются по темной пустыне и ищут одного – еды.
Палач вышел за невысокую изгородь из арматуры и приметил в темноте свой внедорожник. Покрытый грязью автомобиль стоял на насыпи из гальки. Его фары вспыхнули, как только священник открыл бронированную дверь. Внутри было еще тепло от печки, но холод тут же проник во внедорожник с первыми порывами ветра. Палач повернул ключ в замке зажигания и посмотрел на приборную панель. Стрелка указывающая на количество горючего зависла над нулем.
– Еще и так, – с досадой сказал юноша, вылезая из автомобиля.
Одной рукой ему пришлось затаскивать гроб на крышу внедорожника и все той же рукой привязывать его к стойкам. Разобравшись с этим, он залез в броневик и захлопнул дверь.
Пожар над воротами отражался в лобовом стекле горящим пятнышком, но Каин понимал, что сулило это пятнышко для человечества. Ворота прорваны, и только дьявол знает, что теперь ждет его и таких же как он. Почти таких же.
Предчувствие беды комом встало в горле.
Внедорожник взревел и, раскидав за собой комья грязи и гальку, понесся прочь от кладбища. Свет фар вырвал из мрака бесконечную пустыню ведущую до самого города.