Святослав, князь-ратоборец. От автора (М. Б. Елисеев, 2015)

© Елисеев М. Б., 2015

© ООО «Издательство «Вече», 2015

От автора

Одним из самых ярких и колоритных исторических деятелей времён образования и становления Древнерусского государства, вне всякого сомнения, является киевский князь Святослав, чья героическая и трагическая фигура является символом легендарной эпохи. Блестящий полководец и талантливый организатор, князь всю свою недолгую жизнь сражался за благо и счастье Русской земли. Правда, в том контексте, как это благо и счастье понимал лично он. Споры об этом человеке и о том, что принесло Руси его княжение, не утихают до сих пор. Оценки как личности Святослава, так и его деятельности расходятся радикально: от умилительно-восторженных до полностью уничижительных. Одни объявляют его гениальным государственным деятелем, ставя на одну доску с Александром Македонским, другие считают князя едва ли не грабителем с большой дороги, который в поисках наживы бросался с дружиной то на восток, то на запад. Кто-то считает, что правление Святослава принесло Руси большой вред, кто-то, напротив, пребывает в убеждении, что княжение его было для страны величайшим благом. Так кем же он был, киевский князь Святослав Игоревич – величайшим гением мировой истории или же простым предводителем дружины, преследующим мелкие и корыстные цели?

Как ни парадоксально это прозвучит, но князь не был ни тем и ни другим – прекрасный стратег и тактик, он, подобно царю Пирру, одерживал блестящие победы, но их плодами пользоваться не умел. В проведении внешней политики Святослав тоже не отличался последовательностью. Нанеся смертельный удар по Хазарскому каганату, он остановился на полпути, и вместо того, чтобы нанести такой же удар по Волжской Болгарии, а затем начать закрепляться на Востоке, князь бросился на Запад, не доведя начатое дело до ума. С другой стороны, уничтожая каганат, Святослав стремился взять под контроль Волжско-Каспийский торговый путь, а закрепляясь на Дунае, открывал для русской торговли поистине невиданные перспективы. Это могло самым положительным образом сказаться на развитии молодого государства. Поэтому говорить о том, что единственной целью походов Святослава были грабёж и добыча, а сам он вёл себя как конунг викингов, по меньшей мере, глупо – князь прекрасно знал, что и зачем делал. Другое дело, что из всего этого получилось…

В итоге произошло то, что Святослав оказался в какой-то степени недооценённым – сначала современниками, потом потомками, его то превозносили до небес, то ниспровергали вниз. А в последнее время вообще объявили гением всех времён и народов. Получается, что попыток взглянуть на деятельность князя беспристрастно практически не было. Зато Святославу повезло в другом жанре – его эпохальная фигура была очень ярко освещена в художественной литературе. Романы Скляренко и Кочина, Пономарёва и Продана рисуют запоминающийся образ князя – воина, дают представление о той эпохе, когда жил и сражался князь Святослав. В наши дни киевский князь по-прежнему привлекает романистов. Книги о нём выходят с завидной регулярностью, правда художественная и историческая ценность большей части этих произведений оставляет желать лучшего. На мой взгляд, самыми удачными работами по данной теме, изданными за последнее время, являются два романа И. Генералова – «Железная заря» и «В тени славы предков». Невзирая на отдельные спорные положения, они прекрасно передают колорит эпохи, рисуют перед читателями незабываемые образы князя Святослава и его сыновей.

Зато в научно-популярной исторической литературе ситуация несколько иная. Если в обобщающих трудах князю уделяли достаточно места, то в жанре популярной биографии ему не особенно повезло – на данный момент их всего три. Это прежде всего работа о Святославе, написанная академиком В. Каргаловым и вышедшая в сборнике «Полководцы Древней Руси», книга Л. Прозорова «Святослав Храбрый. “Иду на Вы!”») и изданная в серии ЖЗЛ книга А. Королёва «Святослав».

Если говорить о биографии В. Каргалова, то можно заметить, что автор несколько идеализировал своего героя, а также очень сильно исказил русско-болгарские отношения в X веке. Но здесь уже надо делать скидку на ту эпоху, когда вышла данная работа, – год 1985-й, когда про отношения русского народа и болгарских «братушек» разрешалось писать только в восхитительных и идеалистических тонах. И потому ни о тех жестоких репрессиях, которые проводил Святослав в отношении болгар, ни о страшной резне, которую киевский князь учинил в городе Филиппополе, в этой книге нет ни слова. События времён Русско-турецкой войны конца XIX века явно проецировались на век X: русские бескорыстно помогают братьям-славянам, болгары их восторженно приветствуют. А затем все вместе, дружно выступают единым фронтом против общего врага – Византии. Но ведь это было далеко не так, болгары по отношению к Киевской Руси были недругами давними, всячески поддерживали её врагов, на что конкретно и указано в письменных источниках. Но дурацкая политкорректность в этом вопросе постоянно искажала истинную картину взаимоотношений между двумя государствами в те времена, и, на мой взгляд, настало время об этом сказать.

Просто почему-то именно мы постоянно должны помнить о том, что когда-то кого-то освободили, а не те, кого освободили от турецкого ига, должны помнить о том, кто их освободил. Почему русские люди всё время кому-то что-то должны, а нам никто ничего не должен? А ведь просто достаточно вспомнить, кто сражался против России как в Первую, так и во Вторую мировые войны на стороне Германии – всё те же болгарские «братушки»! Вот она, благодарность… Да и памятники нашим солдатам, павшим при освобождении Болгарии от фашистской чумы тоже оскверняют в этой стране с завидной регулярностью. А потому хватит умиляться на якобы братские русско-болгарские отношения, о которых ни в русских летописях, ни в иностранных источниках нет вообще никаких сведений, а надо просто назвать вещи своими именами: в IX–X веках Русь и Болгария были врагами, и все действия Святослава именно из этого и исходили. Ещё академик Сахаров, говоря о русско-болгарских отношениях в X веке, недвусмысленно указал: «Но, повторяем, от тех лет у нас нет об этом иных свидетельств, кроме факта враждебных действий Болгарии по отношению к Руси в 941–944 годах».

Но если В. Каргалов своего героя идеализировал лишь чуть-чуть, то Лев Рудольфович Прозоров подошёл к этому процессу с куда большим размахом и вдохновением. Он написал знатный панегирик Святославу, нарисовав образ рыцаря без страха и упрёка – «Он поневоле заметен. Среди предков, мудрецов, творцов, героев, он – Титан. Полубог». Но самым большим недостатком данной работы, на мой взгляд, является то, что в голову князя, человека X века, Лев Рудольфович вложил собственные мысли. Приписывая князю свои идеи, Прозоров просто создал такую модель Святослава, которая отвечает всем его убеждениям, но имеет достаточно мало общего с реальным человеком, сокрушившим Хазарский каганат и заставившим содрогнуться Византию. Для Прозорова главное, что его герой – язычник, поборник Старой веры, а потому он и рисует его главным идеологом борьбы с христианством, которое всё сильнее и сильнее начинало проникать на Русь. Через всю книгу красной нитью проходит мысль – Святослав боролся не ради достижения торговых и политических выгод, которые сулили государству его походы, он сражался против новой религии, пытаясь остановить её проникновение в славянские земли. Книга полна эмоциональных заявлений, совершенно ничем не подкреплённых, самых разнообразных «открытий» и «теорий».

Что же касается работы А. Королёва «Святослав», то эпиграфом к ней могла бы стать фраза: «Не верь никому!» Автор практически всегда отвергает те сведения, которые сообщают русские летописи, постоянно напоминая о том, что они либо сфальсифицированы, либо просто выдуманы. С большим доверием А. Королёв относится к иностранным источникам, которые, на его взгляд, менее предвзяты, чем сообщения русских летописцев. Но в итоге и византийские историки начинают вызывать у бдительного исследователя смутные подозрения: «Впрочем, не стоит слишком доверять Льву Диакону», – назидательно говорит автор. Однако буквально через несколько страниц, при описании битвы при Аркадиополе, он забывает об этом похвальном желании и просто бездумно переписывает византийского историка Иоанна Скилицу, даже не удосужившись проанализировать текст. В итоге получилось довольно нелепое и абсурдное описание сражения, не поддающееся логическому объяснению. Примерно в таком же духе излагаются и события Восточного похода. Следуя оригинальным «теориям» и «открытиям» автора, получается, что Хазарский каганат разгромил не Святослав, который просто понадкусал его по окраинам, а некий неизвестный науке славянский князь. И на Балканах сын Игоря не столько воевал, сколько бегал от ромеев, а потом чуть живой убрался на Русь. Одним словом, те, кто занялся переписыванием отечественной истории, добрались теперь и до Святослава – нечего русским иметь свои героические символы!

Хотя, по большому счёту, именно княжение Святослава, в отличие от правления его предшественников, очень хорошо освещено как в летописях, так и в зарубежных источниках. Поэтому места для сногсшибательных «открытий» здесь нет. Надо просто сопоставить известные факты, и картина получится достаточно ясной.

Поход Святослава на восток имел огромное значение не только для дальнейшей судьбы молодого Русского государства, но и для самого князя. Именно тогда он сформировался как полководец, именно тогда отработал многие тактические приемы, которые будет использовать в дальнейшем. К сожалению, невзирая на оглушительный успех Восточного похода, он не имел тех судьбоносных последствий, как взятие Казани Иваном Грозным. Да, Хазарский каганат был разгромлен наголову и навсегда вычеркнут из числа великих держав. Однако дело в том, что к этому времени Хазария уже не представляла для Руси смертельной опасности, поскольку все её усилия были сосредоточены только на обороне своих границ, а не наступлении на славянские земли. Но если бы Святослав продолжил движение на восток и сделал с Волжской Болгарией то, что проделал с Хазарским каганатом, расклад в этом регионе был бы совершенно иной. Возможно, что в этом случае освоение Сибири началось бы гораздо раньше. Но это только предположение, не более.

Лично для меня Святослав – это КНЯЗЬ-ВОИН, полководец, равного которому не было на Руси, и из всех его многочисленных потомков лишь Владимир Мономах как по таланту военачальника, так и по масштабам проводимых военных мероприятий, был похож на своего великого предка. Да что на Руси – и на Западе подобного воителя в то время не было! Те грандиозные военные операции, которые вел на Востоке князь Святослав, не шли ни в какое сравнение с той мышиной вознёй, которая происходила в это время в Закатных странах. Мелковато там плавали.

Когда читаешь летописные строки, посвящённые князю-воину, то невольно создаётся впечатление, что автор откровенно любуется деяниями своего героя. С другой стороны, летописец порой жёстко критикует Святослава за допущенные ошибки, чему ярким примером служит эпизод с осадой Киева печенегами. Однако не ошибается тот, кто ничего не делает.

Как и всякая легендарная личность, фигура князя обрастала домыслами и легендами, за которыми терялся подлинный образ человека и искажался смысл его деяний. Ведь часто бывает так, что смысл многих событий, под влиянием различных мифов и политической конъюнктуры значительно изменяется и извращается. Примерно так же получилось и с князем Святославом. В данной работе я решил основной упор сделать на военную сторону деятельности князя, поскольку именно она была для него приоритетной, и через её призму попытаться показать Святослава как полководца и как человека. Главное внимание будет уделено Восточному походу и укреплению позиций молодого Русского государства в Черноморском регионе.

Но оговорюсь сразу: на истину в последней инстанции никоим образом не претендую. Просто это мой взгляд на одну из самых заметных фигур нашей истории и то время, когда жил и воевал киевский князь Святослав. Каждый волен принимать данную точку зрения или не принимать, я её никому не навязываю.