Святой равноапостольный Николай Японский. Воспоминания (А. А. Маркова, 2014)

I

Кончина высокопреосвященного Николая, архиепископа Японского, была в России для многих большой неожиданностью: о болезни приснопамятного архиепископа в печати сведений почти не появлялось. Но печальная катастрофа казалась быстро надвигающейся для тех, кто имел случай более или менее часто быть в общении с покойным владыкою в последний год. Итак, с какого времени началась болезнь владыки, постепенно приведшая его к могиле?

Разумеется, точную дату сего печального события установить невозможно. Но с точностью можно сказать, когда сам владыка узнал о своей болезни. Так, еще 12 (25) декабря 1910 года вот что он писал в своем дневнике: «Опять усиливающаяся болезнь горла заставила позвать доктора Ясосима, который, выслушивая грудь мою неожиданно заявил: «Да у вас сердце расстроено, надо принимать меры». Что сердце у меня в последний год не в порядке, это я знаю давно. Но теперь не до того, а хоть бы кашель поскорее остановить, – надоел смерть».

Ровно через три дня тот же Ясосима прибыл к владыке с врачом-специалистом. Это было 15 (28) декабря 1910 года. Кроме докторов в комнату владыки набилось народу нужного и ненужного множество. Не желая дополнять собою количество любопытных, я предпочел после от самого владыки услышать, что нашли доктора… «Сердце слабовато. Но ничего особенного, для жизни опасного нет», – вот, что мне сказал владыка. А в своем дневнике записал следующее: «Доктор Ясосима привел с собою другого доктора, который внимательно осмотрел мою грудь и сказал, что сердце далеко не в порядке; надо не ходить скоро, не брать горячей ванны, не употреблять ничего горячительного: перца, горчицы, вина, что я и без того не делаю, и проч. Буду все соблюдать по возможности. Ужели от сердца придется умереть?.. Впрочем, меня на том свете давно ищут, и от какой бы ни было причины, а скоро придется отправиться»…

К сожалению, я не мог в начале болезни высокопреосвященного архиепископа Николая быть ему чем-нибудь полезным по той простой причине, что с 29 декабря 1910 года я уехал в путешествие по южным церквам Японии, из какового возвратился лишь через сто дней, 8 апреля 1911 года. Владыка вообще не любил писать о своем нездоровье. Однако, видимо, его болезнь временами ухудшалась настолько, что он изменял себе и кое-что о себе мне писал. Так, 26 февраля (11 марта) он сообщает мне: «Сегодня здесь какая халепа на дворе! Дождь со снегом и снег с дождем! Всю ночь тоже шел дождь, и не оттого ли мне ночью было очень скверно. Не мог спать ни на одном боку, ни на другом – удушье; всю ночь просидел и проходил. Жду доктора. Должно быть, грудная жаба, которая во всякую минуту может задушить… Прескверное состояние, когда чувствуешь, что дышать почти нечем; выходил наружу и открывал рот во всю ширину, глотая воздух до дна легких, как рыба, которая задыхается в воде, лишенной воздуха. Но, конечно, бороться с болезнью буду всеми средствами, какие дает медицина»… Вот он несколько ниже продолжает мне: «Во всяком случае вам полным хозяином придется быть скоро. На днях получил телеграмму, что мой брат помер, а я на три года старше его. Пора и мне, хотя очень хотелось бы докончить перевод главных богослужебных книг; а о Ветхом Завете, по-видимому, надо перестать думать, – это будет ваш труд»… А несколько ниже, уже совсем к грустном тоне, продолжает: «Если еще вместе поживем хотя бы и лет пять, я во всяком случае буду блекнуть и опускаться, как вянущий лист; и дело мое будет исключительно переводческое. А вы, возрастая из силы в силу, будете возращать Японскую Церковь; ваше дело будет прогрессивно жизненное – таков закон природы. Во всем же да будет воля Божия, которой покорно будем подчиняться».

Конец ознакомительного фрагмента.