Чудеса Святого Георгия
Чудо о змие
Нельзя не упомянуть и о славном чуде убиения змея, совершенном святым великомучеником Георгиям близ отечества своего палестинского, в стране сирофиникийской, в городе Бейруте, стоящем на берегу Средиземного моря, невдалеке от города Лидды, где и погребено было тело святого великомученика. Место совершения чуда этого показывается путешественникам в Палестине. Согласно описанию повествователей о сем чуде, оно произошло при следующих обстоятельствах.
Около упомянутого города Бейрута близ Ливанских гор находилось большое озеро, в котором жил змей – губитель великий и страшный. Выходя из этого озера, змей тот похищал многих людей, увлекал их в озеро и там пожирал их. Много раз народ, вооружившись, выступал против него, но каждый раз змей прогонял народ, потому что, приблизившись к стенам города, наполнял воздух своим губительным дыханием, так что уже от одного этого многие заболевали и умирали. По этой причине в том городе постоянно были скорбь, печаль, вопль и плач великий. В этом городе жили люди неверные – идолопоклонники, здесь же жил и сам царь их.
Однажды жители города того, собравшись вместе, отправились к своему царю и сказали ему:
– Что нам делать, ибо вот мы погибаем от змея того?
Он же ответил им:
– Я вам сообщу то, что мне откроют боги.
Затем царь, по научению живущих в идолах бесов, губителей душ человеческих, возвестил им такое решение: если они не хотят погибать все, то пусть дают в пищу тому змею каждый день по жребию своих детей, сыновей или дочерей. При этом царь прибавил:
– Когда дойдет очередь до меня, то и я, хотя и имею одну только дочь, но и ее отдам.
Жители того города приняли этот совет царский или, лучше сказать, бесовский и давали все, как важные, так и неважные граждане, каждый день на съедение змею одного из сыновей и дочерей своих, хотя весьма сожалели и плакали о них. Отдаваемых на съедение змею ставили на берегу озера, нарядив в лучшие одежды; змей же тот, выходя из озера, похищал их и съедал.
Когда очередь обошла всех людей того города, они пришли к самому царю и сказали ему:
– Вот царь, по твоему совету и постановлению отдавали мы детей своих змею. Очередь уже обошла всех. Что же теперь ты нам повелишь делать?
Царь ответил им на это:
– Отдам и я дочь свою, хотя она у меня и единственная. Потом я вам сообщу, что нам откроют боги.
Позвав к себе свою дочь, царь велел ей украситься как можно лучше; он весьма жалел ее и плакал о ней со всем домом своим, но никак не мог нарушить того постановления, как бы божественного, сообщенного бесами. Приготовясь отправить дочь свою на съедение змею, царь смотрел на нее с высоты своего дворца и со слезами на глазах провожал ее взором своим.
Девица, между тем, была поставлена на обычном месте, на берегу озера. Ожидая смертного часа, в который змей, выйдя из озера, пожрет ее, она горько рыдала.
По промышлению Бога, хотящего спасение всех, благоизволившего спасти и город тот от погибели душевной и телесной, в это время к тому месту подъехал на коне святой великомученик Георгий, воин Царя Небесного, имевший в руке копье.
Увидев девицу, стоявшую у озера и горько плакавшую, он спросил ее:
– Для чего ты здесь стоишь и о чем плачешь?
Она же ответила ему:
– Добрый юноша! Беги скорее отсюда на своем коне, чтобы не погибнуть вместе со мною.
Святой же сказал ей:
– Не бойся, девица, но скажи мне, чего ты ждешь в присутствии всего народа, смотрящего на тебя?
Девица ответила ему:
– Славный юноша! Я вижу, что ты мужественен и храбр. Но для чего ты желаешь умереть со мною? Беги скорее от этого места!
Святой же сказал ей:
– Нет, я не отъеду от этого места до тех пор, пока ты не расскажешь мне, для чего ты здесь стоишь, о чем плачешь и кого ты здесь дожидаешься.
После этого девица рассказала ему все по порядку и про змея, и про себя.
Святой Георгий сказал ей:
– Не бойся, девица, потому что я именем Господа моего, Бога истинного, спасу тебя от змея.
Она же ответила ему:
– Доблестный воин! Зачем ты желаешь погибнуть со мною? Беги и спасай себя самого от горькой смерти. Достаточно и того, если я одна умру здесь, тем более что и меня ты не спасешь от змея, и сам погибнешь.
В то время как девица говорила эти слова святому, вдруг из озера появился страшный змей и направился к обычной своей пище.
Увидав его, девица закричала громким голосом:
– Беги, человек, вот змей уже идет!
Святой же Георгий, осенив себя крестным знамением и призвав Господа, со словами «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа», устремился на коне своем на змея, потрясая копьем и, ударив змея с силою в гортань, поразил его и прижал к земле; конь же святого попирал змея ногами. Затем святой Георгий приказал девице, чтобы она, связав змея своим поясом, повела его в город, смиренного, как пса; народ же, с удивлением взирая на змея, влекомого девицею, обратился от страха в бегство. Святой же Георгий сказал народу:
– Не бойтесь, только уповайте на Господа Иисуса Христа и веруйте в Него, ибо это Он послал меня к вам для того, чтобы спасти вас от змея.
Затем святой Георгий убил змея того мечом посреди города. Жители же города того, извлекши труп змея за город, сожгли его.
После этого царь и народ, живший в городе том, уверовали в Господа Иисуса Христа и приняли святое крещение: крестившихся было двадцать пять тысяч человек, не считая женщин и детей. На том месте впоследствии была построена церковь, весьма обширная и красивая, во имя Пречистой Девы Марии, Дщери Царя Небесного, Бога Отца, Матери Сына Его и Невесты Духа Святого, а также в честь святого победоносца Георгия, сохраняющего Церковь Христову и всякую душу правоверную помощью своею от невидимого поглотителя в бездне адской, а также и от греха – как от змея смертоносного, подобно тому, как он избавил упомянутую девицу от змея видимого. [1, с. 66–73].
Чудо в Рамеле[3]
В странах сирийских был город, называемый Рамель, в котором созидалась церковь каменная во имя святого великомученика Георгия. И не случилось в том месте подходящих камней, из которых возможно было бы сделать великие каменные столпы ко утверждению здания церковного. Такие столпы обыкновенно покупались в далеких странах и привозились по морю. Многие из боголюбивых граждан Рамеля отправились в различные страны, чтобы купить каменные столпы для созидаемой церкви. С тою целью поехала и некая благочестивая вдова, имевшая усердие и веру ко святому великомученику Георгию, желая купить из своих небольших средств один столп для храма Георгия. Купивши в некоей стране прекрасный столп, она привезла его к морскому берегу, где градоначальник Рамеля, приобретший несколько столпов, грузил их на корабль. И стала та женщина умолять сановника, чтобы он взял на свой корабль и ее столп и доставил бы его к церкви мученика. Богач не послушал ее просьбы, не взял ее столпа, но отплыл, нагрузив корабль только своими столпами. Тогда женщина пала от жалости на землю и со слезами призывала на помощь великомученика, чтобы он как-нибудь устроил доставку ее столпа в Рамель к своей церкви. В печали и в слезах она уснула, и явился ей в сонном видении святой великомученик Георгий, на коне во образе воеводы, поднял ее с земли и сказал:
– О, женщина, расскажи мне, в чем дело?
Она поведала святому причину своей печали. Тот сошел с коня и спросил ее:
– Где ты хочешь поставить столп?
Она ответила:
– На правой стороне церкви.
Тотчас святой начертал перстом на столпе следующее:
– Столп сей вдовицы пусть будет поставлен вторым в ряде столпов на правой стороне церкви.
Написав сие, Георгий сказал женщине:
– Помоги мне ты сама.
И вот, когда они взялись за столп, камень стал легким, и они ввергли столп в море. Вот что видела женщина во сне.
Проснувшись, она не нашла столпа на своем месте и, возложив надежду на Бога и на раба Его, святого Георгия, отправилась на родину. Но, прежде чем она прибыла туда и прежде чем приплыл корабль, на другой день после ее видения столп ее нашли лежащим на берегу Рамельской пристани. Когда градоначальник, по имени Василий, привез на корабле свои столпы и вышел на берег, то увидел столп вдовицы и надпись на нем, изображенную перстом святого. Изумился муж тот и, уразумев чудо святого великомученика, познал свое согрешение и раскаялся в том, что презрел просьбу вдовицы. Многими молитвами просил он Георгия о прощении и получил его от святого, явившегося ему в видении. Столп же вдовицы был поставлен на том месте, где было указано надписью на нем, в память о благочестивой женщине во удивление чуда, содеянного святым великомучеником, и во славу Христа Бога нашего, Источника чудес. [1, с. 37–40].
О вразумлении сарацина
Когда Сирию завоевали сарацины, в городе Рамеле, в церкви святого великомученика Георгия, совершилось такое чудо.
Некий знатный сарацин в сопровождении других своих единоплеменников вошел во храм во время церковного правила и, увидев икону святого Георгия, а также священника, стоявшего пред иконою, покланявшегося ей и воссылавшего молитвы ко святому, сказал своим друзьям по-сарацински:
– Видите ли вы, что делает этот безумец? Доске молится. Принесите же мне лук и стрелу, и я прострелю эту доску.
Тотчас был принесен лук, и сарацин, стоя позади всех, натянул лук и пустил стрелу в икону великомученика. Однако стрела не полетела к иконе, но поднялась кверху и, упав вниз, вонзилась в руку тому сарацину, сильно ранив его. Немедленно же сарацин отправился к себе домой, чувствуя сильную боль в руке. Боль увеличивалась все более и более, рука сарацина отекла, надулась, как мех, так что от сильных страданий сарацин стонал.
У этого сарацина дома было несколько рабынь-христианок. Призвав их, он сказал им:
– Я был в церкви вашего бога Георгия и хотел прострелить его икону. Однако я пустил стрелу из лука столь неудачно, что, упав вниз, стрела сильно ранила меня в руку, и вот теперь я умираю от нестерпимой боли.
Рабыни же те сказали ему:
– Как думаешь ты: хорошо ли сделал ты, дерзнув нанести такое оскорбление иконе святого мученика?
Сарацин отвечал им:
– Имела ли эта икона силу сделать так, что я теперь стал болен?
Рабыни ответили ему:
– Мы несведущи в книгах и потому не знаем, что ответить тебе. Но позови нашего священника, и он скажет тебе о том, что ты спрашиваешь.
Сарацин послушался совета своих рабынь и, призвав священника, сказал ему:
– Я хочу знать, какую силу имеет та доска, или икона, которой ты покланялся.
Священник ответил ему:
– Я покланялся не доске, но Богу моему, Создателю вселенной. Начертанного же на доске святого великомученика Георгия я молил о том, чтобы он был мне ходатаем пред Богом.
Сарацин спросил его:
– Кто же Георгий, как не ваш бог?
Священник отвечал:
– Святой Георгий – не бог наш, но только слуга Бога и Господа нашего Иисуса Христа. Он был человеком, подобным нам во всем. Он претерпел множество мучений от язычников, принуждавших его отречься от Христа; но, мужественно противостав им и сделавшись исповедником за имя Христово, он получил от Бога дар – творить знамения и чудеса. Мы же, христиане, почитая его, уважаем и его икону, и, взирая на нее, как бы на самого святого, покланяемся, ей и лобызаем ее. То же самое и ты делаешь: так, когда умирают дорогие твоему сердцу родители или твои братья, ты, смотря на их одежды, плачешь пред ними, целуешь их, представляя себе в этих одеждах как бы тех самых людей, которые умерли. Точно так и мы почитаем иконы святых – не как богов (да не будет этого!), но как изображение слуг Божиих, которые чудодействуют и самыми иконами своими; тебе самому, дерзнувшему пустить стрелу в икону святого мученика, случилось уведать его силу в научение и назидание другим.
Выслушав это, сарацин сказал:
– Что же я теперь должен делать? Ты видишь, что рука моя сильно отекла, я нестерпимо страдаю и приближаюсь к смерти.
Священник сказал ему:
– Если хочешь остаться живым и выздороветь, то прикажи принести к тебе икону святого великомученика Георгия, поставь ее над своею постелью, устрой пред иконою лампаду с елеем и возжги в ней светильник на всю ночь; утром же помажь больную руку твою елеем от лампады, твердо веруя, что ты исцелеешь, – и ты будешь здоров.
Сарацин тотчас же стал просить священника принести к нему икону Георгия и, приняв ее с радостью, сделал так, как научил его священник. Утром он помазал руку свою елеем от лампады, и тотчас боль в руке его остановилась, и рука его стала здоровою.
Будучи удивлен и поражен таковым чудом, сарацин тот спросил священника, не написано ли что в его книгах о святом Георгии?
Священник принес ему повествование о житии и страданиях святого и начал читать его сарацину. Сарацин же, со вниманием слушая чтение, все время держал в руках икону мученика и, обратившись к святому, изображенному на иконе, как к живому человеку, со слезами воскликнул:
– О, святой Георгий! Ты был юн, но разумен, я же стар, но безумен! Ты еще в молодых годах угодил Богу, я же дожил до старости и все еще не знаю истинного Бога! Помолись же о мне к Богу твоему, чтобы Он сподобил и меня быть Его рабом!
Затем, припав к ногам священника, сарацин начал просить его о том, чтобы он сподобил его святого крещения.
Священник сначала не соглашался на это, ибо боялся сарацин. Но, видя его веру и будучи не в силах противостоять его просьбам, крестил его ночью, тайно от сарацин.
Когда наступило утро, новокрещеный сарацин вышел из дома своего и, став посреди города на глазах у всех, начал с великим усердием громко проповедовать Христа, Бога истинного, веру же сарацин стал проклинать. Тотчас его обступило множество сарацин: исполнившись гнева и ярости, они устремились на него, как дикие звери, и мечами своими рассекли его на мелкие части.
Таким образом, сарацин тот в столь непродолжительное время совершил добрый подвиг исповедничества за Христа и принял венец мученический, по молитвам святого великомученика Георгия. [1, с. 40–45].
Чудесное перенесение образа святого Георгия на Афон
В царствование византийского императора Льва три родных брата Моисей, Аарон и Василий покинули свою родину и выбрали для иноческих подвигов уединенное место на северо-западном склоне святой горы Афон. Они поселились в кельях неподалеку друг от друга и стали возводить небольшой храм. Когда церковь была построена, благочестивые подвижники стали размышлять, кому из святых ее посвятить: святителю Николаю или святителю Клименту Орхидскому. Не придя к единому мнению, иноки решили обратиться с молитвой к Богу, чтобы Он открыл им, кому из святых угодников посвятить этот храм и чью икону написать на приготовленной доске.
И Господь услышал их. После ночи, проведенной в молитве, братья вошли в храм и, к своему крайнему удивлению, увидели на приготовленной доске для иконы образ святого Георгия. Обрадованные столь дивным чудом, они посвятили храм святому Георгию, а обитель назвали Зограф.
Одновременно в Фануиле, в монастыре великомученика Георгия, произошло следующее событие.
Как рассказал игумен этого монастыря Евстратий, изображение святого Георгия отделилось от доски, поднялось и исчезло. Доска же осталась на своем месте, но была без образа святого. Вся братия видела это чудо. Огорченные и испуганные, иноки упали на колени и стали молить Господа открыть им, куда и почему скрылся от них лик страстотерпца. Услышал Бог молитвы подвижников… В дивном видении святой Георгий явился Евстратию и сказал:
– Не печалься обо мне. Я нашел себе храм в уделе Божией Матери на Афоне. Поспешите туда и вы, ибо праведный гнев Божий скоро разразится над Палестиной и Сирией, и Фануилев монастырь будет разорен варварами.
Игумен с иноками немедленно отправился на Афон. Там в Зографской обители они нашли на новой доске лик святого Георгия, который искали. Иноки сразу узнали его. Этот был точно тот образ святого, который покинул их в Фануиле. Паломники и афонская братия рассказали друг другу все о чудесном исчезновении и появлении образа святого Георгия. После этого игумен и братия решили остаться в Зографе. Вскоре Евстратий стал настоятелем Зографской обители…
Весть о новой чудотворной иконе на святой горе скоро достигла Константинополя и соседних стран. Византийский император Лев, а вслед за ним и болгарский царь Иоанн приходили поклониться святой иконе. Царскими грамотами они передали во владение новому монастырю земли и пожертвовали ему богатые вклады.
Так возник знаменитый Зографский монастырь на Афоне. Чудотворный образ святого Георгия и ныне находится в этом монастыре. На иконе великомученик изображен без коня, в воинских доспехах и с копьем в руке.
Вскоре после появления обители в Зографе случилось новое чудо. Оно произошло с епископом Водинским, который услышал о чудесном перенесении образа святого Георгия, но не поверил в него. Свидетельство монахов о чуде епископ счел вымыслом корыстолюбивых иноков, не действием силы Божией… И отправился в Зографский монастырь, чтобы обличить братию.
Зографские старцы с почестями приняли архиерея и отвели в церковь для поклонения святыне. Но епископ, рассеянно осмотрев храм, без должной почтительности и веры остановился перед иконой победоносного страстотерпца.
– Это что ли у вас чудотворная икона? – насмешливо спросил владыка братию и указательным пальцем небрежно коснулся лика святого.
Бог не потерпел такой дерзости и покарал епископа за безрассудство. Едва только владыка дотронулся до святыни, его палец прирос к иконе. Напрасно епископ, испытывая нестерпимую боль, со страхом и удивлением силился оторвать палец от иконы. Пришлось несчастному владыке сделать операцию – ему отрезали часть пальца… Свидетельство об этом сохранилось до наших дней: на лике святого видна часть пальца епископа, приросшая к иконе [3, с. 39–42].
Чудо над юношей, укушенном змеей
Повествуют также и о следующем чуде, совершенном святым великомучеником Георгиям над отроком, уязвленным смертоносною змеей. Рассказ об этом чуде передал один из благочестивых подвижников, авва Георгий, имевший себе тезоименитого помощника – святого Георгия.
– Когда я шел однажды, поднимаясь в гору, и держал в руках крест, меня встретил какой-то старый монах; взяв у меня крест, он пошел впереди меня. Пройдя немного, он свернул на тропинку. Я пошел вслед за ним. Продолжая идти, я увидел стадо овец и отрока-пастуха, лежавшего на земле и умиравшего от ужаления змеи. Поблизости от того места был источник. Старец сказал мне:
– Зачерпни воды, чтобы облить ею крест.
Затем мы, зачерпнув воду и раскрыв уста отроку, влили ему в рот эту воду, излитую на крест. При этом старец сказал:
– Во имя Пресвятой Троицы исцеляет тебя святой великомученик Георгий!
Наклонившись, отрок тот изрыгнул из себя смертоносный яд и встал на ноги.
Затем старец сказал ему:
– Скажи мне, не клялся ли ты вчера убогой вдове, овцу которой поручено было тебе пасти, но которую ты продал за три сребреника? Не говорил ли ты ей: волк съел овцу?
Отрок ответил ему:
– Да, отче, действительно было так. Но каким же образом ты узнал это?
Старец сказал ему:
– Когда я сидел в своей келье, ко мне приехал некий муж на белом коне и сказал мне: «Софроний, встань и иди поскорее к источнику, находящемуся по правую сторону от тебя, на юг. Там ты найдешь отрока, укушенного змеей, увидишь также и монаха, несущего в руке крест, вырезанный из дерева. Взяв крест тот, ты облей его водою и дай выпить ту воду отроку, при этом ты скажи следующие слова: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа исцеляет тебя раб Божий, мученик Георгий». Затем скажи отроку тому: «Не клянись больше именем Божиим, ни святыми Его, не поступай ни с кем неправдиво и отдай той убогой вдовице овцу, дабы не случилось с тобою что-либо еще худшее»».
Когда юноша услыхал это от старца, то, упав к ногам его, сказал:
– Прости меня, отче, ибо все действительно было так: я продал за три сребреника овцу вдовы той и вчера обманул ее, сказав, что волк съел ее овцу. Женщина та сказала мне: «Верно ли это или нет?» Я же сказал ей: «Да, я могу призвать во свидетели Бога истинного». Женщина сказала мне: «Разве ты не знаешь, что я бедная вдова? Впрочем, поступай так, как знаешь. Но смотри, с тебя взыщет Бог и святой Георгий, потому что я обещала дать ту овцу на праздник Георгия убогим». Я же, – продолжал юноша, – так как прельстился и впал в грех, то молю тебя, отче, помолись обо мне Богу и святому Георгию, дабы был отпущен мне грех мой. А я теперь же дам женщине той трех козлов на день памяти святого Георгия и до конца жизни моей буду давать каждый год в день памяти святого мученика в пользу бедных десятую часть всего того, что я заработаю.
Таким-то образом исцеленный юноша тот, испросив молитву и прощение у блаженного Софрония, приступил к своему занятию, благодаря Бога и угодника Его, святого великомученика Георгия [1, с. 63–66].
Чудо с конем, пожертвованном воином святому Георгию
Некий всадник прибыл в город Лидду в то время, когда тысячи воинов собрались там перед отправкой в поход. Всадник подъехал к храму великомученика Георгия, вошел в него и обратился с речью к образу святого, написанному на мраморной колонне:
– Поручаю тебе, исповедник Георгий, и себя, и моего коня. Избавь нас твоими молитвами от всех опасностей войны. Если мы, по милости Божией, невредимыми благополучно возвратимся из похода, то я обещаю преподнести тебе в дар моего коня, которого я очень люблю.
Помолившись так перед иконой святого Георгия, воин вышел из храма и со своими товарищами отправился в поход. Множество воинов погибли в этой кровопролитной войне. А наш всадник остался цел и невредим благодаря предстательству святого Георгия. Не пострадал и его конь. После тяжелого и опасного похода, всадник на своем любимом коне вернулся в Лиду. Он с радостью вошел в храм, где находился образ святого Георгия и принес с собой золото:
– Святой исповедник, – обратился воин к великомученику Георгию на иконе, – я воздаю благодарность Вечному Богу, Который, по твоему заступничеству и молитве, уберег меня от всех опасностей войны и вернул живым. За это я принес тебе двадцать солидов золота – столько стоит мой конь, которого я обещал пожертвовать тебе.
И воин, преклонив колени, положил деньги к иконе у ног святого, ибо любил своего коня больше золота. Затем он вышел из храма и сел на коня, но не смог сдвинуться с места. Тогда всадник слез с коня, снова вошел в храм, пожертвовал еще десять солидов и сказал:
– Святой исповедник, во время кровопролитной войны ты был добр и милостив ко мне, коннику, но теперь, как я вижу, ты суров и требователен к исполнению данного мной обета. Я добавил тебе десять солидов, дабы ты был благосклонен и разрешил мне оставить коня, которого я очень люблю.
Воин вышел из церкви и снова взобрался на коня. Он принуждал его двинуться, но конь как вкопанный стоял на месте. Что же дальше? Всадник влезал и слезал с коня еще три раза. Он приносил в храм по десять солидов, пока число пожертвованных золотых монет не достигло шестидесяти, и обращался к святому Георгию, благодаря его за человеколюбие и надежную защиту в походе, но сетуя на суровость и несговорчивость святого в выкупе коня. Однако всякий раз он возвращался к неподвижному коню и никаким понуждением не мог сдвинуть его с места. Наконец всадник понял, как он должен поступить, и обратился к святому великомученику:
– Святой исповедник, теперь я точно знаю твою волю. Итак, все золото, то есть шестьдесят солидов, я приношу тебе в дар. Возьми и моего коня, которого я прежде обещал пожертвовать тебе за благополучное возвращение из похода.
Воин вышел из храма, и конь, который только что стоял неподвижно, легко последовал за ним к иконе великомученика. Так всадник подтвердил свое дарение святому исповеднику и удалился, радуясь и славя Христа. [3, с. 37–39].
Чудесное освобождение из плена
На острове Митилен был храм, великий и славный, созданный в честь святого великомученика Георгия. Жители этого острова имели благочестивый обычай: в день памяти святого мученика собираться в этом храме для общего торжественного чествования святого Георгия. Об этом узнали агаряне, жившие на острове Крит, которые однажды вечером и напали на то место. Те из христиан, которые были вне храма, спаслись бегством от рук агарян; находившиеся же в храме были взяты агарянами и отведены в плен. В числе этих последних был взят в плен и один юноша-христианин, который был отведен на остров Крит и взят начальником агарян к себе в услужение.
Родители этого юноши, хотя и лишились сына своего, однако не изменили своему благочестивому обычаю: когда наступил годовой праздник памяти святого мученика, они отправились в храм для молебствия святому мученику, а потом устроили у себя дома пиршество в честь и память святого Георгия. Когда гости начали уже собираться на пиршество, мать того плененного юноши, придя в храм (бывший неподалеку от ее дома), со слезами упала здесь на колени и горячо молила святого – избавить сына ее из плена судьбами, какими самому святому было ведомо. Ее горячая молитва была услышана. Когда она, окончив свою молитву, возвратилась к гостям на пиршество, то в тот момент, когда муж ее, призвав молитвенно святого великомученика и восхвалив его, как помощника и заступника, уже собирался чествовать гостей, и виночерпии уже стояли наготове, вдруг в это мгновение юноша тот был взят святым Георгием из места пленения своего и принесен в дом его родителей; при этом юноша держал в руке своей сосуд с вином, которое и предлагал матери своей. Оказалось, что в эту минуту юноша тот, находясь на Крите, прислуживал начальнику агарян, вкушавшему пищу, и уже приготовился подать ему вино, как внезапно, подобно древнему Аввакуму, был восхищен на воздух и перенесен на остров Митилен с сосудом, наполненным вином. Все, сидевшие за столом, увидев юношу того, сильно изумились и в один голос спросили его:
– Где ты был, откуда пришел и каким образом оказался здесь?
Он же ответил им:
– Я наполнил этот сосуд вином, чтобы подать его моему начальнику. Но в это мгновение был внезапно взят каким-то славным мужем, сидевшим на коне, который посадил меня также на коня. Одною рукою я держался за пояс этого мужа, а в другой я держал вот этот сосуд с вином и потом оказался здесь, как вы видите сами.
Услышав это, все удивились о столь преславном чуде и, встав из-за стола, воздали благодарение Богу и Его угоднику, святому великомученику Георгию. [1, с. 45–48].
Подобное же чудо, произошедшее с сыном священника
Подобное этому чуду рассказал также и Косма-монах:
– В царствование греческого царя Василия (я был тогда еще юношей) начальник мой, воевода, у которого я служил, был послан царем на остров Кипр. Придя сюда, мы услышали повесть о чуде, сотворенном святым великомучеником Георгием в храме, созданном во славу и честь его имени, в день праздника его, именно: сын священника, служившего в этом храме, был пленен сарацинами – ныне же, в день памяти святого Георгия, оказался близ отца своего во время совершение литургии. Воевода, призвав к себе упомянутого священника и сына его, спросил последнего:
– Каким образом ты спасся от сарацин?
Юноша же тот рассказал о себе следующее:
– Богу благоугодно было, чтобы святой Георгий освободил меня. Я же сам не знаю, каким образом я пришел сюда; знаю только, что я находился в плену уже третий год. Меня послал однажды отец мой на корабле сделать некоторые закупки вместе с несколькими спутниками. Но на нас напали сарацины, пленили нас всех и отвели меня в Палестину (в это время Иерусалим и вся вообще Палестина уже находились в руках сарацин). Здесь я служил, – повествовал юноша, – моему господину три года; нынче вот уже восемнадцатый день, как господин мой приказал мне принести его постель в баню, намереваясь здесь мыться. Когда же он вымылся, то сказал мне:
– Не принес ли ты мне напитка, чтобы я испил его?
Я же сказал ему (повествует юноша):
– Нет, не принес, господин мой.
Он же уже намеревался меня ударить, но я, избежав его рук, направился в дом госпожи моей и, взяв у нее сосуд с тем напитком, возвращался уже в баню, к господину своему. Дорога, по которой я шел, пролегала мимо храма христианского, в котором в это время совершалась божественная литургия. Я слышал кондак, который пели святому Георгию: «возделан от Бога показался еси». Пение это тронуло меня до слез, и я сказал от глубины сердца:
– Святой великомученик Георгий! Неужели до Бога и до тебя не дошли воздыхания отца моего? Неужели ты презришь слезы его, которые он проливает в храме, посвященном твоему имени, умоляя тебя за меня, дабы ты спас меня от этого плена и избавил меня от этого рабства?
Оказав это, я пошел в баню. Господин мой, увидав слезы на моих глазах, начал бранить меня и с гневом сказал мне:
– Налей мне напитка этого.
Я налил напитка в сосуд. Потом господин сказал мне:
– Прибавь еще немного.
Когда я взял сосуд, чтобы из него налить напитка, мне показалось, что я начинаю плохо видеть своего господина. Я воскликнул:
– Господин, я не вижу!
В это время меня восхитила от земли какая-то сила, и потому я уже не слыхал, что говорил мне господин мой, но услышал пение сих слов: «Един свят, един Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь». Тотчас я увидел себя в алтаре, увидел также и отца моего, державшего в руках своих святой потир и говорившего церковным служителям:
– Дайте напитка.
Стоя около отца, я хотел было влить напиток, который был у меня в руках, во святой потир, потому что в то самое мгновение, когда я был в бане и стоял около сарацина, держа в руке своей сосуд с напитком, в это же мгновение я внезапно оказался в алтаре вблизи своего отца, совершавшего литургию. Отец мой, посмотрев на меня, спросил сослужащих:
– Кто сей юноша?
Те же отвечали с удивлением:
– Не знаем, кто таков и откуда он пришел сюда, – так как я был острижен и имел на себе сарацинскую одежду. Я же сказал отцу:
– Отец! Неужели ты не узнаешь меня? Я – Филофей, сын твой.
Тогда отец мой сказал мне:
– А для чего этот сосуд в руках твоих, и что в нем находится?
Я сказал:
– Это напиток сарацинский. Я находился сию минуту с своим господином в бане, близ Иерусалима, и в тот момент, как я хотел ему подать это питье, внезапно оказался около тебя в этом храме.
Услышав это, отец мой весьма ужаснулся и едва не выпустил из рук святого потира. А я в этот момент выпустил из рук своих сосуд с напитком и, поддержав руки отца, сказал ему:
– Не смущайся, отец мой, но окончи службу.
Затем отец мой, поставив потир на святой трапезе, поднял руки свои к небу и возблагодарил Бога и Его святого угодника Георгия. Сосуд же, который я уронил на мраморный пол, не разбился.
Окончив службу, отец мой обнял меня и облобызал со слезами; затем мы пошли домой.
Все наши родственники и друзья, услыхав обо всем происшедшем со мною собрались к нам в дом и, увидев меня, возрадовались и прославили Бога и Его угодника, святого Георгия, избавившего меня от сарацин в мгновение ока.
Воевода и все бывшие с ним, выслушав это повествование сына священника, прославили Бога и святого Георгия; затем, дав сему юноше и отцу его большие подарки, отпустили его с честью [1, с. 48–53].
Подобное же чудо, произошедшее с юношей Георгием
Повествуют еще об одном подобном же чуде святого великомученика Георгия следующее.
В Пафлагонии, в городе Азиастриде, жила благочестивая чета – Леонтий и Феофана. Оба они имели великую веру ко святому великомученику Георгию и часто приходили в храм его имени, находившийся неподалеку от них, близ реки, называвшейся Партениос (от имени реки и храм тот носил прозвище – Партениэ). Эта благочестивая чета, по своей любви ко святому, украшала храм сей из своего достатка, считая сего святого мученика охранителем и промыслителем всего своего имущества. Каждый год сии благочестивые христиане честно и благоговейно совершали празднование памяти святого мученика, причем творили в этот день много милостыни и устраивали пиршество для нищих и убогих, а также и для своих родственников и друзей. Они имели сына, по имени Георгия; постоянно имея в мысли святого мученика, они и сына своего нарекли именем Георгий.
В это время над греками царствовал Константин VII, сын царя Льва Мудрого. Тогда началась война между болгарами и греками; болгары, вступив в союз с венграми и скифами, подошли к греческим областям и опустошали их, пленяя жителей; по этой причине необходимо было готовиться к войне и грекам. А так как Леонтий, – житель города Амастриды в Пафлагонии, – был воином, то необходимо было и ему идти на войну с болгарами. Но в виду того, что Леонтий был уже в преклонных летах, а сын его – Георгий – в летах юношеских, он решил вместо себя послать в войско своего сына. Взяв его, Леонтий и Феофана прежде всего отправились с ним в вышеупомянутой храм и, молясь здесь пред иконою великомученика, говорили так:
– Тебе, святой великомученик Георгий, мы вручаем своего единородного сына, которого мы, любя тебя, нарекли твоим именем! Будь ему вождем в пути, охранителем в брани и возврати нам его живым и здоровым, дабы мы, получив от тебя благодеяние по вере своей, многими благими делами прославляли всегда твое попечение и заботу о нас.
Помолившись так, они отпустили сына своего в полки войска греческого.
Затем началась война. Первоначально греки одолевали болгар, но потом болгары, собравшись с силами, стали побеждать греков, по попущению Божию. Между противниками произошло решительное сражение, причем весьма многие из греков пали от меча врагов.
В это время Георгий, сын Леонтиев, был взят неким болгарином в плен и, по молитвам святого Георгия, был сохранен от смерти, ибо, сожалея юность его и красоту лица, болгарин тот пощадил Георгия и увел его в свою землю, где Георгий служил своему господину в качестве раба.
Леонтий же и Феофана, услышав, что греческое войско было побеждено болгарским, и, видя, что сын их к ним не возвращается, плакали и рыдали неутешно, думая, что сын их убит на поле битвы. Придя в упомянутой храм, они обратились к иконе святого великомученика с такими словами:
– Для того ли, Христов мученик, мы доверили тебе своего сына, чтобы он был пищею птицам небесным и зверям земным? Так ли ты слышишь наши ежедневные молитвы и воздыхание к тебе? Если ты не умилосердился ради нас, пришедших уже в старость, то, по крайней мере, пожалел бы цветущую юность того отрока. Ради чего презрел ты смирение наше, угодник Божий?
Это и другое подобное говорили старцы с великим воплем и многими слезами, так что все бывшие в этом храме не могли удержаться от слез. Особенно же мать того юноши непрестанно плакала каждый день.
Упомянутая победа болгар над греками произошла в месяце августе. Когда же прошли осень и зима, наступил месяц апрель, и приближался день памяти святого великомученика Георгия. Леонтий с супругою своею, хотя уже отчаялись в жизни сына своего, думая, что он погиб на поле битвы, однако не забыли своего усердия к святому мученику и по обычаю приготовили на день памяти его богатой обед.
Когда окончились церковные службы, Леонтий и Феофана позвали к себе многих гостей – родственников, знакомых, нищих, убогих. Во время обеда гости беседовали все время только о Георгии, сыне Леонтия и Феофаны, не возвратившемся с битвы. Родители юноши все время рыдали, гости же старались утешить их и особенно утешали сильно печалившуюся мать.
Между тем, Георгий, находясь в плену, исполнял у господина своего обязанность повара. В этот день, приготовляя пищу, он вспомнил о доме своих родителей, о празднестве, которое совершалось в доме их, вспомнил также и своих родных, друзей и знакомых и в мыслях своих подумал:
– Хорошо бы узнать, каков нынче обед в доме моих родителей? Кто приглашен на обед? Как обо мне думают: жив я или умер?
Думая так про себя, Георгий горько плакал.
Между тем, наступило время обеда господина его, и необходимо было, чтобы сам Георгий нес одно из яств в горшке к господину своему. Георгий утер слезы и, взяв из печи горячий горшок, понес его. Вдруг он почувствовал себя стоящим в доме родителей своих посреди всех гостей. Великое чудо! Все бывшие здесь, увидев Георгия, сына Леонтьева, с горячим горшком, пришли в великий ужас; родители же его подумали, что видят привидение пред собою; затем, догадавшись, что это не привидение, а действительность, с великою радостью устремились к сыну своему, и, припав к груди его, обнимали, и целовали его, плача от столь неожиданной и великой радости. Когда же начали спрашивать Георгия, как он остался живым, где он был и каким образом оказался здесь, то он подробно рассказал все, как о своем пленении, так и об избавлении от плена; именно, он сказал следующее:
– Сию минуту я работал на кухне господина моего. Мне было приказано принести к моему господину вот эту пищу в горшке. Взяв горшок, я отправился к господину моему, но, сделав несколько шагов по лестнице, ведущей в горницу, в которой обедал мой господин, я неожиданно увидал какого-то воина, сидевшего на коне и сиявшего несказанным светом; он взял меня вместе с этим горшком и поставил меня здесь перед вами, не знаю уже каким образом.
Услыхав это, все бывшие там, а особенно родители Георгия, воздали усердное благодарение Богу и Его святому угоднику великомученику Георгию.
Когда затем все начали вкушать пищу из того горшка, то случилось новое чудо: сколько вкушали из горшка, столько в него снова прибавлялось; хотя горшок был настолько мал, что содержимое его мог съесть и один человек, обедавших было весьма много, но все ели до сытости, хваля Бога и говоря:
– Вот святой великомученик Георгий на праздник свой прислал нам от болгар хорошую пищу!
Затем горшок тот был передан вместе со многими дарами и приношениями в храм святого великомученика и хранился там среди священных сосудов, в воспоминание славного чуда, совершенного святым великомучеником Георгиям [1, с. 53–60].
Святой Георгий освобождает Мануила от разбойников
В честь славного великомученика Георгия жители Лидии, расположенной в Пафлагонии, построили храм. Среди прихожан этого храма были два человека – отец и сын, особо почитавшие память святого Георгия. Отец носил имя Лев, а сына звали Мануилом.
Благочестивый юноша заботился не только о церкви святого Георгия, но и неустанно посещал храмы, посвященные другим святым, надеясь на их помощь и предстательство. Мануил каждый год ходил на престольный праздник в церковь Архистратига Божиего Михаила в Хонех и относил туда деньги, пожертвованные верующими для этого храма.
Однажды Мануил собрал больше литры[4] золота и отправился в Хони. Его путь пролегал через фрему Анатоликон. Но к вечеру юноша не смог добраться до деревни, где обычно останавливался. Когда наступила ночь, в темноте он увидел горящий костер. Мануил свернул с дороги и пошел к огню. У костра он увидел пещеру. В пещере жил с женой и сыном разбойник, часто убивавший путешественников, но Мануил не знал об этом.
В ту ночь разбойник с сыном ушли на свой промысел. Мануил увидел у входа в пещеру женщину и попросил ее о пристанище. Жена разбойника спросила:
– Кто ты и куда идешь?
– Я из Лидии, – ответил юноша, – несу пожертвования от христолюбивых людей в храм Архистратига Михаила в Хонех.
Жена разбойника решила обокрасть благочестивого паломника.
– Мы поможем тебе добраться до Хоней, – сказала она, прикидываясь доброй, – и дадим пожертвования от нашей семьи.
Затем она поинтересовалась, много ли денег у юноши. По простоте своей, Мануил, ничего не скрывая, ответил:
– Я несу более литры золота.
Услышав об этом, женщина обрадовалась и решила овладеть золотом. Она пригласила Мануила в пещеру и сказала:
– Отдохни здесь, а завтра отправишься с миром.
Затем она закрыла дверь и стала ожидать своего мужа и сына.
Глубокой ночью разбойники вернулись в свой вертеп. Они были удручены и печальны, ибо им никого не удалось ограбить.
– Мы много ходили, очень устали, но ничего не добыли, – сообщили они матери.
– Вы много ходили, но ничего не добыли. Я же, сидя на месте, нашла литру золота, – сказала коварная женщина, насмехаясь над ними. Я заперла в нашей пещере юношу с золотом.
И она подробно рассказала мужу и сыну, как ей удалось обмануть и заманить в пещеру простодушного юношу, а разбойники слушали и радовались. Их голоса разбудили Мануила. Юноша невольно стал прислушиваться к разговору хозяев пещеры и понял, что попал в разбойничий вертеп. Мануил заплакал и стал горячо призывать великомученика Георгия:
– Святой Георгий, помоги мне! Я всегда уповал на твою защиту и покровительство. Убереги меня от смерти в чужой стране, а если она все же случится, то не оставь без погребения и поминовения. Помоги мне вернуться домой, увидеть твой храм и рассказать всем о том, как ты сотворил со мной чудо.
В это время грабители уселись за стол и сказали матери:
– Отвори дверь и пригласи юношу поужинать с нами.
За столом разбойники стали подробно расспрашивать Мануила о его паломничестве в Хони. Юноша боялся разгневать разбойников и рассказывал им все, ничего не скрывая. Грабители внимательно слушали Мануила.
– Мы тоже отправимся в Хони с пожертвованиями, – сказали они, поужинав. Вставай, пойдем вместе с нами.
Юноша не осмелился возразить и отправился в путь… Он надеялся, что Бог пошлет им навстречу каких-нибудь путешественников, и они освободят его. Но разбойники пошли не по проторенной дороге, а по дремучим и непроходимым местам. Они намеревались утопить Мануила в реке Сигаре. Когда разбойники вышли к берегу реки, они приказали юноше:
– Быстро раздевайся, чтобы нам переправиться.
Грабители хотели взять не только золото, но и одежду Мануила. Юноша стал просить:
– Давайте дождемся дня, ведь мы не сможем перейти реку ночью.
Но разбойник безжалостно ударил юношу посохом и повторил:
– Раздевайся быстрей.
Казалось, никто не сможет воспрепятствовать дьявольскому умыслу разбойников. Но Мануил крепко надеялся на Бога и его великого чудотворца Георгия.
– Святой Георгий, – громким голосом воскликнул юноша, – приди мне на помощь, ибо здесь некому спасти меня…
В тот же миг с быстротой молнии появился воин на коне. Мануил увидел, как всадник вырвал посох из рук разбойников, поразил посохом злодея и, схватив его… бросил в реку. Точно так же всадник поступил и с сыном разбойника. Так Мануил был избавлен от неминуемой смерти, а разбойники, собиравшиеся его утопить, сами оказались под водой. Затем всадник поднял Мануила на своего коня и, когда на рассвете того же дня они прибыли к храму Архистратига Михаила, произнес:
– Посмотри внимательно, узнаешь ли ты этот город?
– Да, господин мой, я в Хонех, – ответил Мануил.
Место на берегу реки Сигаре, где воин спас Мануила от разбойников, находилось в восьми днях пути от Хоней. Поэтому Мануил с изумлением смотрел на всадника.
– Я мученик Христов Георгий, которого ты призывал. Возблагодари Бога и Архистратига Михаила за свое спасение от коварных убийц. Когда возвратишься домой, расскажи обо всем случившемся с тобой, – сказал всадник и стал невидим…
Мануил исполнил повеление святого великомученика Георгия. В храме Архистратига Божиего Михаила в Хонех он возблагодарил Господа и передал пожертвования христолюбивых людей, а вернувшись в Лидию, рассказал всем ее жителям о своем чудесном спасении. После этого чуда вера Мануила в святого Георгия еще более возросла. Он постоянно радостно совершал память великомученика и, ликуя, рассказывал всем о его чудесах. Всю оставшуюся жизнь Мануил провел в покаянии, вере и любви, славя и благодаря Господа Иисуса Христа и Его угодника, великого страстотерпца Георгия [3, с. 42–46].
Конец ознакомительного фрагмента.