Дополнение к жизнеописанию
Прижизненные чудеса
А. Ф. Выборнова
Много раз я к ней ездила. Однажды поехала я к ней с двоюродной сестрой. Я с Матрюшей говорила, надо мной она читала. А двоюродная сестра молчит, язык – как прирос во рту. Матрюша ей говорит: «Что язык убрала! Дома только ругаться матерным можешь, а тут примолкла!» Сестра помолчала, и отвечает: «У меня язык куда-то ушел, я не могу говорить». Она спросила только про мужа, но Матрона ей сказала: «Думай сама». Сестра затрусила, и ничего больше не могла спросить: про мужа, про брата. Они не пришли после войны. Матрона говорила: «Брат живой и мужа твоего все время поминаю, муж живой». И правильно, так все и оказалось. Брат потом еще много раз ко мне приезжал.
А один раз я была у Матроны в Москве вместе со своей снохой. Матрона говорит: «Вы вот в Москве, а что у вас дома делалось! 25 домов сгорело! Поезжайте быстрее обратно». Мы приехали в Себино и узнали, что так все и было. Одна бабушка пошла в горницу, а там у нее лежала мята сухая, и моченник был из конопли. Зажгла спичку – все и загорелось.
Е. И. Калачкова
У нашего отца отобрали лошадь. Отец пришел домой, не знает, что делать, может судиться? Пошла мать к Матроне, и Матрона ей сказала: «Судится будете – лошадь вам более станет. Вы больше просудите, чем получите». Родители не послушались, наняли адвоката. Сколько денег всадили, а привели свою лошадь – она совсем скелет. Там гоняли чужую лошадь, не жалели.
Анна Ивановна Меняева, староста церкви в Епифани
В 1951 году устроилась работать счетоводом в бухгалтерии Райпотребсоюза, в штат. Что-то было не по себе там работать. Тогда решила поехать к Матроне на совет: «Матронушка, я устроилась в штат бухгалтерии». Матрона трижды перед глазами помахала ручкой: «Ад-ад-ад». И девять раз так сказала. Поняла, что работа эта плохая, не для верующего человека, и ушла с работы. Побыла дома, думает: «Куда мне идти?» По молитве, наверное, Матронушкиной, приходят к ней домой, и зовут работать в церковь помощником старосты.
Прасковья Кузминична
Одна женщина подошла: «У меня дочка припадочная, слюна изо рта идет, и все лежит в постели». Тогда Матрона дала ей воды и сказала: «Покропи ее и дай попить, и будет она здорова и выйдет замуж». Она все сделала, дала дочери воды, и дочь после этого три дня спала.
Еще одна женщина подошла к ней: дочь этой женщины нашла жениха, а родители не хотели за него отдавать. Матрона узнала ее мысли, и спросила: «Что, дочка твоя нашла жениха, и вы не хотите ее отдавать? А вот пусть она за него выходит, а то она на вас будет обижаться, если вы будете за другого сватать».
С. В. Ефремова
Рассказывала бабушка, пропали у нее деньги. Она грешила на зятя. Пошла к Матронушке, а та ей советует: «Ты посмотри в своей поддевке». Она пришла и нашла деньги.
Бабушка Авдотья была еще девочкой, ей попала соринка в глаз. Она пришла к Матроне за помощью. Матрона прочитала молитву, и все прошло.
В. М. Гуськов
Однажды у нас пропали лошади, дня три мы их искали и безрезультатно. А в деревне Татинки у них были зеленя. Отец мне сказал: «Сходи на зеленя, может, тама». Отец пошел к Матрюше. А я – мимо леса, в бездорожье напрямую полем, лошадей искать. Только к лесу подхожу, слышу, заржали лошади. Я прислушался – еще. Захожу в лес там лощина, потом на бугор, в осинник – там лошади. Я их обратал и приехал. А вскоре и отец пришел от Матрюши. Он стал ее спрашивать, а она ему говорит: «Иди, иди домой, они уже дома».
Потом я уже в Москве жил, поступил работать на завод, а здесь в Себено была коллективизация, и хозяйства взялись кулачить. Отец убег ко мне, мать забрали, посадили в Виневскую тюрьму. Пришел к Матроне, рассказал ей, что арестовали мать. «Отпустят, – говорила Матрона, – а в чем она виновата? Она не в чем не виновата. И отпустят».
Мы были во многих местах, пришли в ЦК на Моховой улице. Вход свободный, охрана стояла, но заходить не запрещали. Мы все писали на имя Калинина, а секретарей там было очень много. Куда идти? К нам подошла женщина в обмундировании и мне говорит: «Идите в четыреста какую-то комнату, на третьем или четвертом этаже, без лифта». Я поднялся, смотрю – народу немного, все в самотканных подцевках, в лаптях. «Кулаки» собрались.
Когда заявки-то дают, секретарь по карточкам вызывает. Это был секретарь по сельскохозяйственным вопросам. Я ему доложил обстановку, показал бумажку, подписанную соседями, какое у меня хозяйство. Он открыл мое дело, а там разрисовано, что мы имели 40 га сада, амбар и наемных рабочих. И он пишет бланк, чтобы все возвернуть. Даже выругался. Я еще говорю: «У меня мать арестовали». Он отвечает: «Я сам подам».
Я приехал в Епифань к прокурору. Прокурор говорит: «Дай мне бланк». Я не отдал (тот секретарь мне сказал: «Бланк прокурору не давать, пусть пишет свой, а нет – я с ним разберусь».). Прокурор сказал: «Мне некогда», – и убежал. А потом пришел и дал свой бланк: «Хозяйство государству не принадлежит, вернуть обратно». А утром мама сама пришла, ее ночью отпустили.
А. А. Гуськова
Муж попал в плен, извещение на него пришло: «Пропавший без вести». Я приехала к Матроне. Домик деревянненький был такой. Стучусь. Выходит хожалка. «Вам кого?» – «Я при ехала к Матронушке». «Я не могу вас пустить, я вас не знаю». Дверь открыта была. Матрюша услышала и говорит оттуда: «Пусти, пусти ее. Что ты ее не пускаешь?» Я вошла, поцеловала Матрюшу. Спросила про мужа. Она отвечала: «Он придет. Он у строгих начальников находится». После спросила ее про сестриного мужа, Парашкиного, она сквозь зубы сказала: «Придет». Я поняла, что огорчать не хотела, и он не пришел.
П. С. Аносова
Я в молодости была сильно порченная: меня как при эпилепсии било, припадки были. Матрона дала мне свою водичку и сказала: «Все пройдет». И в шестнадцать лет поставила меня на ноги.
Еще был такой случай. Дочке моей, Гале, хотели делать операцию в горле. Матрона еще была жива. А Гале моей годика три было. Мы посоветовались с Матушкой, а она сказала: «Никакой операции не нужно, все пройдет и так». И все прошло.
Еще у одной дочки моей, Натальи, была сильная пупковая грыжа, величиной с кулак. Матрона тоже сказала, что все пройдет. Дала воды, читала молитвы над головой, и все прошло.
Параскева Сергеевна
Утром пришли две женщины из Бирюлево, а одна была хулиганка, они стали Матрону щипать. А Матушка говорит: «Зачем вы меня щипите? Я не ваша, я от Бога». А потом поворачивается к нам, и говорит: «Ну, что они пришли? Одна мочевым пузырем страдает, а почему? Она хочет у четверых детей мужа отбить, читает о нем молитвы за упокой».
Одна женщина ходила несколько раз к Матроне: ей очень хотелось съездить в монастырь, а денег не было. И вот как-то раз опять пришла она к Матроне, а та, прочитав ее мысли, говорит ей: «Ну что, я вижу, тебе хочется съездить в монастырь? Ну, ничего, съездишь, съездишь в монастырь, и деньги у тебя будут». А через несколько дней пришла незнакомая женщина и принесла сто рублей. Дает деньги и говорит: «Ты хочешь съездить в монастырь, вот тебе сто рублей». Та женщина очень удивилась и обрадовалась: она уже и не надеялась, что так скоро ее желание исполнится.
Она спасла мою родную мать. Когда отца забрали на Колыму, мать была очень больна. А Матронушка мне сказала: «Не волнуйтесь, отец еще вернется, будете вместе жить. А маме – вот, воды дай ей попить». И дала водички. «Мама поправится, все будет хорошо». Так все потом и было.
Воспоминания о блаженной Матроне
Анна Дмитриевна Прохорова – внучатая племянница блаженной Матроны
Матронушка моей матери – тетя родная. На Сходне, где она последнее время жила, мы там потом были, все сломали, и Сережа умер, у которого она жила.
Я не знала, как ее называть и боялась. Но она мне сказала: «Что ж ты меня никак не называешь? Я тебе довожусь кто? Бабушка. Хоть я и не выходила замуж, я все равно тебе бабушка».
Я приехала в Москву в тридцать седьмом году, жила на Котляковской улице, дом
28. И у дяди Вани жила, маминого брата, на Комсомольской площади и в Ногинске, у военных. Мне было тринадцать лет, пять классов кончила и уехала: голод был. Я приехала в сентябре, а места в шестом классе были заняты.
Когда война началась, я собралась в Себено. Взяла билет и перед отъездом зашла к Матроне:
– Я еду домой.
– Нет, ты домой не езди.
– А я уже билет взяла.
– А кто тебе разрешил?
– Я боюсь, тут бомбежки.
– Там еще хуже будет.
Я упрямая была, не слушалась.
А Матрона говорит:
– Ну, потужишь и обратно приедешь.
Так и вышло, как Матрона сказала. Вернулась я в Москву в сорок седьмом году. А через пять лет взяла на работе отпуск и поехала в Себено и там собралась замуж за Васю, а хотела за другого. Приехала в Москву к Матроне (она тогда жила на Сходне, ул. Курганная, дом 23, у дяди Сережи Курочкина), сказать ей, что уезжаю в Себино. Там уже свадьбу готовят, стол накрывают. А она говорит:
– Ты Богу молилась? Подождите, не езжайте.
Я возразила:
– Он за мной приехал, а я не поеду? Уже билеты взяли.
– Ты сейчас поедешь и опять тебе приезжать. Сдай билеты.
Я не послушалась. Приехали мы домой, а нас догоняет телеграмма: она умерла. И поехали мы обратно.
Матроне было восемь лет, когда забрали нашего дедушку, Илью Горшкова (Матрониной сестры – муж).
Жена его растерялась:
– Ох, что ж я теперь буду делать?
У них было семь или восемь детей.
Матрона ей говорит:
– Подожди, придет твой Илья.
– Пошла бы ты от меня слепая! – отмахнулась сестра.
А Матрона ей:
– Не слушаешь, ну, как хочешь.
Вот пошли они в ригу молотить.
Матрона их предупредила:
– Молотите быстрее, а то не успеете.
Они только засмеялись:
– Что это ты все предсказываешь, слепая?
– Ну, как хотите. А то можете не успеть.
Начали они убираться, вдруг кто-то бежит:
– Илья пришел!
Они побежали, все на току оставили. А ведь никто не верил. Потом, ей было уже годов побольше, – двенадцать или четырнадцать лет, начала она как-то беспокоиться:
– Господи, хоть бы меня отвезли бы, ох, скорей бы! А ты, мать, только икону одну возьми и больше ничего.
Тут неожиданно приехали за ней и увезли в Краснополье. (Там была тетя Поля, которая за ней ходила). И в тот же день начался вечером пожар. Все дома начали гореть, а Матронин дом уцелел.
А один раз (или у сестры она жила или дома) подошел мужик и хотел поджечь дом. Но видит: какой-то человек стоит и стоит возле дома. Раз подошел, два подошел, а человек все стоит, не отходит, не дает поджигать. Потом мужик этот пришел к ним с покаянием: «Правда, ваша слепая чего-то знает. Я не смог ничего сделать».
Мать собралась корову покупать. Матрона жила тогда в Москве, мать приходит к ней, а Матрона говорит:
– Ты эту корову не бери.
Мать не послушалась:
– А я уже договорилась.
И купила корову. На последние деньги купила, все тряпочки продала. А через год корова сдохла.
Вот умер отец. Мать говорит:
– Лошадь нам не нужна совсем. Она молодая.
– А ты ее переменяй на старую – велела Матрона.
Мать не послушалась:
– Как же я ее переменяю?
А лошадь никого к себе не подпускала. Когда умер отец, Ваньке было годов восемь, брату моему. Все равно она ее продала.
Еще до Сходни Матрона жила в Загорске у тети Поли. Я часто к ним приезжала. Однажды из Царицыно приехала одна больная, муж ее был полковником. Она 14 лет лежала на спине. Ее на носилках внесли, когда они первый раз приехали. Во второй раз она уже сидела, а в третий раз уже сама шла. Муж ее не знал, как отблагодарить Матрону: «Я тебе хоть машину куплю». А Матрона от всего отказалась: «И машина мне твоя не нужна».
А еще одна женщина приходила к ней – Лена. Вышла замуж со школьной скамьи. 18 лет было сыну, когда муж ее бросил и женился на другой. Она пришла к матушке:
– Матронушка, что мне делать? Он меня не хочет видеть.
– Ну, и ладно.
Лет через пять он заболел и лег в больницу.
Лена приходит:
– Матушка, как мне быть? Сходить в больницу?
– Ступай, иди.
Она пришла в больницу, а он уже помер. Она снова к Матроне:
– Как же мне теперь плакать о нем?
– Как хочешь. Жена плачет:
– Милый мой, хороший мой!
Потом спрашивает:
– Куда мне его записать?
– Ну, записывай его во все церкви.
Она записала и каждый выходной к бабушке ходит, спрашивает:
– Как он там?
А Матрона говорит: «Вижу его каждый день, в костюме, в серой рубашечке и лысый. Однажды влетел в окно, как голубь и говорит: «Какой прекрасный там Рай! Как бы мне туда попасть? Ты ему закажи еще сорокоуст».
Она еще заказала. А однажды приходит, а Матрона сидит на койке, улыбается: «А что же вы не видели, как я с ним разговаривала?» И спустя еще некоторое время сказала: «Ну вот, теперь твой Богдан – все, из шкуры вышел. И это все благодаря тебе».
Однажды на Сходне, у тети Груши и дяди Сережи бабушка Матрона спрашивает: «Вы все дома? Идите все домой».
И сделалось все темно, все летит мимо окон, все и железо и кирпичи, и крыши. Там – электрички переворачивало, березки в обхват все скосило. Это был смерч 1955 года. Мы все испугались, а Матрона успокаивает: «Не бойтесь». Наш дом как стоял, так и стоит, а у всех вокруг разрушения. У кого крышу приподняло, у кого сарай, у кого двор перевернуло. Электричку перевернуло. Там на ключе, за линией, где колодец был, все березы скосило как косой. А у нас – ни кирпичика. И враз все просветлело. Она все знала наперед. Про Себинскую церковь говорила: «Откроется церковь, куда она денется, откроется».
Мне она говорила: «Хоть я умру, а все равно я буду с тобой, живая. Никогда про меня не забывай». Говорила мне: «Поезжай в деревню. Хлебушка, да и мяса будешь есть». Так и получилось. Живем в достатке: А я ей не поверила тогда: «Какое мясо? Да я с роду его не ела».
Карпина Зинаида Александровна, уроженка села Себина
В Себине блаженная Матрона жила около церкви. Храм был во имя Успения Божией Матери, а второй престол на Дмитриев день. Приход был на семь-восемь деревень. Храм очень красивый. Матрона всегда стояла в храме за входной дверью. Мать ее ищет, а она в церкви. Матрона никогда ни с кого ничего не брала, но кто что принесет и на том спасибо. Потом ее стали преследовать власти.
Моя мама, как только едет в Москву к Матроне, ей изо всех деревень пишут записочки, и она на них отвечает. Я была тогда еще маленькой, моя мама рано осталась вдовой, пять человек было детей. Ее стал сватать директор винного завода, а она ему ответила: «Через месяц я дам Вам ответ», и поехала к Матроне за советом. Матрона ей сказала: «Дуня, ты не должна этого делать, а идти по Божьему пути». Мама ее послушала и отказала жениху.
У моей мамы в Москве был брат. Она спрашивает у Матронушки: «Я еще ночку ночую?», а Матрона говорит: «Тебе надо уезжать, а то тебя обкрадут». Мама не послушалась, как приехала – узнала, что нас обокрали.
Я уехала в Москву в шестнадцать лет, в общежитие к сестре, которая была старше меня на четырнадцать лет. Через два с половиной года меня стали сватать за человека, которого я ни разу не видела. Мама моя мне писала: «Дочка, даже если знаешь человека два дня, но если Матронушка благословит, ты иди. Москва – темный лес, это не дома, где знаешь за несколько деревень».
И вот я поехала на Сходню. Нашла ее домик, где она жила, а когда я ехала, то не нарочно думала, лезло мне в голову: «Ничего она не понимает». В дверях меня встретила – потом я узнала – ее прислужница. Я не сказала, откуда я. Она мне говорит, что Матрона сегодня больше принимать не будет. Я сразу решила, что вот, я ехала, думала о ней плохо, вот она меня не принимает.
Одна комната совсем закрыта, а другая на один палец открыта. И только я повернулась уйти, как слышу ее голос из комнаты: «Татьяна Ивановна, пропусти, это дочка Дунина из Себино приехала», и Татьяна Ивановна меня пропустила. Она мне не дает говорить, и сразу сказала, не успела я сказать, с чем пришла: «Это не твой жених, он всякими делами занимается, ты скоро выйдешь замуж, и выйдешь вперед своей сестры». Еще сказала, что я к ней скоро приеду и правда, через два месяца я к ней приехала, и она мне сказала:
«Это – твой муж, и ты будешь жить хорошо, только венчайся, до венчания ничего не позволяй», и она мне читала над головой, и три раза сказала: «Будь честной христианкой, и будешь жить хорошо». Я так и сделала. Венчалась в Богоявленском храме. Сестра моя ездила ко мне в гости, и тоже вышла замуж в тот же дом, она на первом этаже, а я на втором.
Матрона предупредила, в какой день она умрет, и три дня принимала неограниченно. Она просила, чтобы ее отпели в Ризоположении, а похоронили на Даниловском кладбище: «Чтобы я слышала службу».
Когда мне сообщили, что Матронушка умерла, что ее сегодня хоронят, я поехала в храм Ризоположения. Когда приехала – ее уже отпели, я не успела проститься, но поехала с гробиком в автобусе, как родственница. На кладбище было такое паломничество, весь асфальт был заполнен народом. Пока я добралась до могилы, ее уже закапывали, я успела только горсть земли бросить.
Сифарова Ксения Ивановна – двоюродная сестра жены брата блаженной Матроны
Я, урожденная Сифарова Ксения Ивановна, родилась: Тульская обл. Епифановский район, с. Себино. Мои родители: Сифаров Иван Васильевич и Прохорова Татьяна Павловна. Мой дедушка по материнской линии – Прохоров Павел Иванович, служил церковным старостой в церкви Успения Пресвятой Богородицы в с. Себино. Он лично присутствовал при крещении Никоновой Матроны Дмитриевны. Никонова Матрона Дмитриевна родилась у немолодых родителей. У нее было два брата: Иван и Михаил и сестра Мария.
Так как мой дедушка работал церковным старостой, он присутствовал при крещении Матрюшеньки. Вот его рассказ: «Дня за два до крестин в церковную сторожку зашел уставший, прохожий священник, о. Василий из деревни Борятино в 5 км от с. Себино. Это было накануне какого-то праздника. Этот священник и крестил младенца Матрюшеньку. Когда во время крещения священник окунул ее в купель, то из купели до потолка вышел столб или пара или легкого благоухающего дыма, я точно не помню. Дедушка рассказывал, что священник был несказанно удивлен, он сказал: «Я очень много крестил младенцев, такое вижу в первый раз, и этот младенец будет свят». Матрюшенька от рождения была слепенькая, а на груди у нее на тельце был выпуклый крест.
Все, что я знаю, это со слов моих родителей. Когда Матрюшенька подросла, она спала с родителями зимой в печке, чтобы было не холодно. Бывало, ее родители проснуться, а ее нет с ними, они начинали звать ее, а она отвечает: «Да вот я». Оказывается, она ночью сидит в переднем углу и играет с иконами. Как она могла их достать, снять, положить на стол и сама спуститься? Она успокаивает родителей: «Спите, я скоро приду». Это были ее первые удивительные поступки. Когда она стала подрастать, то однажды попросила мать: «Мама, дай мне куриное перо, только большое». Ей дали перья, она выбрала самое большое перо, ободрала его, и говорит матери: «Мама, видишь это перышко?» Мать говорит: «Да что ж его смотреть, ведь ты ж его, Матрюшенька, ободрала». А Матрюшенька говорит: «Вот так обдерут нашего Царя-батюшку». Мать испугалась, и говорит: «Матрюшенька, так нельзя говорить». А Матрюшенька ей отвечает: «Не бойся, мама, его уже ободрали».
Однажды она проснулась, и говорит своей маме: «Мама, подготовься, у меня скоро будет свадьба». Мать пошла к священнику, рассказала ему, священник пришел к ним, причастил Матренушку на дому, ее всегда причащали на дому по ее желанию. И вдруг, через несколько дней едут и едут повозки к их дому, идут люди, везут больных, со всеми бедами и горестями, и все почему-то спрашивают Матрюшу и по 5 или 6 подвод каждый день, а то и больше. Матрюшенька читала над ними молитвы, и очень много исцеляла. Ей мама и говорит: «Матрюшенька, да что же это такое?» Матрюшенька отвечала: «Я ж тебе говорила, что будет свадьба». К ней приезжали издалека, никто им словом не обмолвился, никто не оповещал, и никто никому ничего не говорил, ехали.
Однажды Матрюшенька говорит: «Мама, сходи к батюшке, у него в архиве на таком-то ряду, от низу четвертый, лежит книга, а в книге изображена икона Царицы Небесной «Взыскание погибших». У нас в храме такой иконы нет. Сходи и скажи батюшке, чтобы он ее принес». Батюшка очень удивился этому, и нашел, и принес эту книгу ей, нашли икону эту, и она говорит: «Мама, я выпишу икону». Семья была бедная, мать опечалилась, чем же они будут платить за нее? Матрюшенька велела женщинам деревни пойти по всем церквам в округе для сбора помощи, благословила их. Они набрали всего: и денег, и хлеба, масло, яйца. Нашли в городе художника, он сказал, что может написать такую икону. Матрюшенька спросила: «Ты сможешь написать эту икону?» Он ответил, что будет писать не первую икону. Матрюшенька велела ему пойти покаяться в своих грехах, исповедаться и причаститься. Художник сказал: «Давайте, буду писать». Матрюшенька спросила: «Ты точно знаешь, что напишешь эту икону?» Художник ответил, что напишет, взял все и стал писать. Прошло много времени, художник пришел к Матрюшеньке и сказал, что он ничего не может написать. Матрюшенька и говорит ему: «Иди, раскайся в своих грехах, ты убил человека». Он ужаснулся, откуда она могла все знать? Тогда он снова пошел к священнику, покаялся, снова причастился, пришел к Матрюшеньке, попросил прощения, что сразу не раскаялся. Она ему сказала: «Иди, теперь ты напишешь Чудотворную икону Царицы Небесной «Взыскание погибших». К этой иконе Чудотворной идут люди с любой болью, с любыми болезнями, обращаются люди к ней, и Она помогает. Если нет дождя – засуха – ее выносят на луг среди нашего села и молятся, служат молебен все прихожане и, не успеют прийти люди домой, как пойдет дождь.
Ксения Гавриловна Потапова
В 1927 году я приехала в Москву из деревни, мне было девятнадцать лет. Шестнадцати лет я вышла замуж, но через год муж умер. Сначала я устроилась домработницей, а потом пошла на работу и вышла замуж за вдовца с двумя детьми.
Узнала я Матрону в 1935 году. Мне было тогда 27 лет, и я заболела туберкулезом. Матрона меня исцелила и сказала незадолго до своей кончины: «А легкими ты никогда болеть не будешь».
Всю жизнь Матрона мне помогала. Жила она тогда, в 1935 году, в Вишняковском переулке, недалеко от храма Николы в Кузнецах, Татарская ул., двухэтажный дом, в подвале, у племянницы. Пришла я к ней без креста. Боялась я его носить: бывало, стану подметать, крест выпадет, хозяева мне скажут: «Что ж ты удавленника-то носишь, молодая девушка?»
Пришла я к ней, прошу: «Матронушка, помоги мне!» А она отвечает: «Что, Матронушка – Бог что ли? Бог помогает». «Вот те и матушка», – думаю.
У нее была послушница, она и спрашивает: «А крест-то на тебе есть?» Матрона за нее отвечает: «Кто ей давал-то. Они все кресты побросали, только ищут здоровья, чтоб им Бог дал». Послушница мне и говорит: «Ты надень крест, тогда приходи. Ты к кому пришла без креста?»
Матрона меня всегда принимала хорошо. Если кого не хочет принимать – говорит притчами, а со мной простым языком. Две послушницы тогда были у нее, одна Татьяна, другая Даша. Сперва была Пелагея. Она ее выдала замуж за священника. У них двое детей было, мальчик и девочка. Дети не женились и замуж не выходили. Еще была сиротка, лет пять ей было. Она умерла.
Конец ознакомительного фрагмента.