Сколько ни старайся, как не измудряйся –
В царство этой грусти не попасть!
Время рушит камень, время сушит реки
Всё когда-то канет в темноту навеки –
Страсти, слава, золото и власть…
И только в памяти седых сказаний,
В памяти легенд или преданий,
Время становится певчею птицей –
На все голоса мастерицей.
Из Туманного Заморья,
Из Далёкого Заокеанья
Прилетает волшебная птаха,
Отрясает крылышки от праха,
И начинает сказывать –
Слезу со смехом связывать…
Пролог
Давно это было, друзья, так давно, что как будто вчера. Многие земли, народы с тех пор бесследно пропали, съедаемые голодом и холодом.
Где Атлантида? Где Эллада? Где шумеры? Где финикийцы? Где владенья Великого Турка? Где авары со своей великою и грозною державой? Где хазары? Где гунны? Где Великая Степь, над лазурным простором которой звенел наконечник «поющей стрелы» – просил напиться крови человечьей… Где, где?.. Что без толку вопросы гнуть?
«Моря превращаются в континенты, а континенты – в моря».[1]
Ничего не осталось от гордости гор, от глубинной грозы океанов… И не надо смотреть на старинные карты, искать страну с названием Святая Грусть. Хотя была, была страна такая. Была – и сплыла. Давно это случилось, дорогие, так давно, что как будто неправда.
Свято место пусто не бывает, знаем. Там, где жила страна Святая Грусть – нынче поселилось Грешное Веселье. И только в памяти седых легенд ещё звонят, звонят колокола, зовут к заутрене… Народ просыпается, крестится, слышны слова молитвы и слова Священного писания:
– Сердце мудрого в доме печали, сердце глупого в доме веселья.