Глава 8
– Разряд!
– Она не дышит!
– Еще разряд!
– Без изменений…
– Мы ее потеряли, доктор.
Голоса стихли, и я уже ничего не слышала, но зато я видела перед собой самого дорогого мне человека, которого мне не хватало больше всех на свете. Передо мной стояла самая прекрасная женщина в мире. На ней было длинное платье небесного цвета, а тело ее сверкало, как будто она была вся из кристаллов. Свечение, которое от нее исходило, было настолько красивым и чистым, что я боялась до нее дотронуться. Я не знала, мираж ли это или явь.
– Мама? Это ты? – я неуверенно подошла к ней.
– Дочка, – она распахнула передо мной объятия. Ее голос был еще прекраснее, чем я запомнила.
– Мама, я так скучала по тебе, – как же приятно было чувствовать себя в родных руках, ощущать родной запах. Мама всегда пахла фрезиями и чем-то еще, что присуще только ей, и это не изменилось.
– Я знаю, дорогая, я тоже, – нежно произнесла она.
– Мы теперь всегда будем вместе, – я вдыхала ее неповторимый аромат и наслаждалась моментом. Она немного отстранилась от меня и посмотрела в глаза.
– Когда-нибудь да, но не сейчас. Тебе еще рано быть здесь. Ты должна прожить свою жизнь и стать счастливой.
– Но я счастлива с тобой. Я не хочу обратно. Мне там плохо без тебя, – я боялась снова расстаться с ней.
– Мишель, твое время еще не пришло. Разве этому я тебя учила? Опускать руки и сдаваться, как только на твоем пути появляются сложности? Быть человеком – значит быть борцом. Жизнь – это самое ценное, что дано нам богом. И поэтому ты должна ее ценить и быть достойной ее.
– Знаю. Но ты мне так нужна, – я опять прижалась к ней, вдыхая родной запах.
– Запомни, дочка, любовь обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастья делает счастье. Когда она придет к тебе, не отворачивай от нее, – прошептала она мне перед тем, как выпустила из объятий.
– Я люблю тебя, – сквозь слезы, проговорила я, пытаясь снова обнять ее, но у меня не получилось, она исчезала, растворялась в воздухе, как будто ее и не было вовсе.
– И я тебя, моя дорогая. Тебе пора… – я распахнула глаза и сделала глубокий вдох, в легких безумно не хватало воздуха, а горло как будто свело.
– Доктор, доктор, смотрите, она дышит!
– Но этого не может быть! Кислородную маску, быстро!
– Сейчас. Вот, возьмите.
– Подключите к аппарату, – это последнее, что я услышала, перед тем, как погрузилась в сон.
Проснулась я от невыносимой головной боли и боли в ногах. Все тело ломило, ноги были перевязаны бинтами, под которыми было что-то тяжелое, похоже, гипс. Странно, но я плохо помню, что произошло: разговор с Алексом, вечеринка, ненормальная Лорен, Солт, потом мы с Алексом на мотоцикле, а дальше пустота. Что же произошло? Как я здесь оказалась? Все вокруг было белым, и этот ужасный больничный запах…Без сомнений, я находилась в больничной палате. Возле белой тумбочки, рядом с кроватью, опирались костыли, наверное, некоторое время, судя по моему положению, придется ими пользоваться. Вся палата была уставлена моими любимыми цветами: фрезиями и розами. Определенно, Алекс постарался, я улыбнулась своим мыслям, а потом вспомнила маму. Интересно, это был сон, или я на самом деле видела ее? Она была так прекрасна. В голове у меня всплыли ее слова: «любовь обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастья делает счастье. Когда она придет к тебе, не отворачивайся от нее» – наверное, она Алекса имела в виду, но почему она тогда говорила в будущем времени, ведь любовь уже пришла ко мне? От размышлений меня отвлек отец. Он сидел рядом с моей кроватью все это время, а я даже не заметила.
– Как ты, дочка? – ласково спросил меня Гари. Я так давно его не видела. После смерти мамы мы почти не общались. Отец меня всячески избегал и старался даже не глядеть в мою сторону. Ему было больно, потому что я ему напоминала Сабину. Он всегда говорил, что мы похожи с ней, как две капли воды. Гари окунулся с головой в работу, а я, чтобы лишний раз не попадаться ему на глаза и не ловить на себе угрюмые взгляды, переехала в квартиру. Хотя, он мне звонил. Сейчас он выглядел таким обеспокоенным, что мне даже стало стыдно за то, что я редко отвечала на его звонки.
– Все нормально, пап, сколько я уже здесь лежу?
– Два дня, дорогая. Я постарался сделать твою палату уютнее, насколько это возможно, конечно, уставив ее твоими любимыми цветами, – так вот, кто для меня постарался. – И тут к тебе еще приходили ребята из школы, спрашивали, как ты себя чувствуешь, принесли фрукты и сок. Трэвис, Скот и Лиз, кажется – у отца был изнеможённый вид. Бедный, наверное, не отходил от меня. А где же Алекс? – я начала вспоминать и у меня опять разболелась голова.
– Мика, что с тобой? Позвать врача? – затараторил отец.
– Нет, не надо, просто я пытаюсь вспомнить, что произошло. Все как-то размыто. Помню, как мы с Алексом ехали по дороге на мотоцикле, а потом темнота, и … О Господи! Алекс! Что с ним? – меня охватила дрожь.
– Успокойся, дорогая, тебе нельзя нервничать!
– Дерево, перед нами было дерево! Он жив? – произнесла я дрожащим голосом. – Скажи мне!
– Мика, вы попали в аварию. И он умер мгновенно, – с сожалением сказал Гари.
– Нет! – крик вырвался у меня из груди.
– Дорогая, пожалуйста, успокойся, – Гари пытался прекратить мою истерику, но я не могла остановиться, слезы лились градом, опять я потеряла близкого мне человека, опять боль, опять эта ноющая рана в груди. Лучше бы было, как раньше – пустота, тогда мне не пришлось бы пережить это снова. Почему все, кого я люблю, умирают? Сначала мама, потом Алекс. Почему жизнь так несправедлива?
– Вам не следовало ее сейчас волновать, – сквозь свои всхлипы я услышала укоризненный голос врача, а потом почувствовала легкую боль от укола шприца и уснула. Опять эта головная боль, и стук в дверь. Не успела я сказать «войдите», как в палату влетела Крис. Что она здесь делает?
– Мика, слава богу, что с тобой все в порядке! Я так испугалась, когда услышала об аварии! Я боялась, что с тобой случилось ужасное! И я так боялась, что не смогла с тобой поговорить, объяснить тебе все! Извиниться! Мика, я так скучала! Ой, надо позвонить Кэти, успокоить ее! – я слушала эти двести слов в минуту и прибывала, мягко говоря, в шоке. Разве ей не наплевать на меня? Но мое непонимание еще больше возросло, когда я услышала ее разговор с Кэтрин.
– Да, да, с ней все в порядке. Кэти, к твоему приезду она не то, что ходить, она уже бегать вприпрыжку на своих костылях будет, я-то о ней позабочусь! Отходить от нее не буду! – отходить не будет, что это значит? А может, я еще сплю, и это мне просто снится, а может, Крис, разговаривающая с Кэтрин на моей кровати – это мираж, обман зрения?
– Нет, еще не рассказала, не успела. Но, думаю, она все поймет. Ладно, все, целую, пока, – Крис положила трубку и перевела все внимание на меня. Нет, этого точно не может быть, это плод моего больного воображения. Я начала себя щипать.
– Мика, мне так тебя не хватало! – Ооо, похоже, это все-таки не воображение, потому что от тисковых объятий Крис, если я еще не умерла, то сейчас точно умру.
– Крис, мне больно, – пропищала я еле-еле.
– Ой, прости, Мик! – извиняющимся тоном произнесла она. – Я просто давно тебя не видела! – Я была рада слышать голос Крис, мне не хватало ее всегда хорошего настроения, веселого смеха, этой ее суетливости. Только я никак не могла понять, почему она приехала, ведь подругой ее считала только я? А для нее это было игрой.
– Крис, я рада тебя видеть, – я решила сказать правду, – но я не понимаю, почему ты приехала?
– Мика, ты так поспешно уехала тогда из Скотсдейла, что мы так и не успели тебе ничего объяснить. А потом мы узнали про твою маму, и что вы с отцом переехали жить в Лос-Анджелес. Мы с Кэтрин пытались дозвониться до тебя, но безуспешно и…
– Я сменила номер, – неужели она пыталась связаться со мной?
– Да, мы поняли это и поэтому решили не вмешиваться в твою жизнь, раз ты так решила для себя. Но, Мик, мне было очень тяжело, поверь! Мы ведь стали лучшими подругами! – перед глазами замелькали картинки прошлого…
Воспоминание:
Мы заканчивали наше танцевальное выступление под бурные овации парней. Школа просто стояла на ушах. Это было наше первое совместное шоу, которое было нашим успехом.
– Нет, ну ты видела это? – не переставая, смеялась Крис. – Каждый раз, когда Кэти выгибалась под припев песни, у Джеймса начинался еще больший нервный тик.
– Туда дальше, гляди, при виде Кэти, мальчика вообще парализует, – поддержала я Крис, и мы дружно рассмеялись.
– Ничего смешного не вижу! Я бы на вас посмотрела, если при виде вас этот контуженный начнет дергаться в режиме «максимум»! – гневно прошипела Кэтрин.
– Кэти, ой не могу, – мы с Крис уже чуть ли не катались по полу, когда увидели этого «контуженного» позади Кэтрин
– Кэти, – начал неуверенно парень. Господи, он еще и заикается! Меня прорвало. Я еле дышать могла сквозь смех, про Крис я вообще молчу.
– Чего тебе, дерганный?! – нервно проговорила Кэти, резко развернувшись к нему, от чего парень немного попятился, но продолжил свой «милый диалог»:
– Я хотел сказать, что ты была… – начал заикаться он.
– Ну что? Скажи же уже, наконец! – раздраженно перебила его Кэтрин.
– Великолепна, – наконец закончил свою речь Джеймс. А затем уставился на Кэтрин, точнее, на вырез ее платья. Боже, ни у кого нет скрытой камеры? Это надо заснять! Лицо Кэтрин в этот момент было просто неописуемо! Никогда не думала, что она может быть такой же красной, как и я, потому что смутить ее просто невозможно, но зато теперь я знаю точно, от чего она краснеет.
– Пошел вон! – красная от злости, проорала Кэтрин. Бедного парня всего аж передернуло, и он быстренько смылся.
– Кэти, я из-за смеха так накачала пресс, как за неделю в спортзале не накачивала! Ты настоящая подруга! – Крис погладила животик для пущей убедительности.
– Зато вы – нет! – обиженно заявила нам Кэтрин.
– Да ладно тебе, Кэти, мы ведь шутим! Интересно, а когда ему снятся эротические сны, он тоже бьется в конвульсиях? – я вдруг представила эту картину.
– Нет, только, если в главной роли Кэти, – сквозь смех произнесла Крис, и мы опять начали умирать со смеху.
– Да пошли вы, – отвернулась от нас Кэти и обиженно надула губки. Мы вмиг перестали смеяться.
– Кэти, прости нас, мы не хотели тебя обидеть.
– Да, нас просто маленько занесло, – я сделала извиняющийся вид. Я заметила, как уголки губ Кэтрин начали подрагивать, и тут мы все вмести рассмеялись.
– Мир? – радостно завизжала Крис.
– Мир, – сквозь смех произнесла Кэти, и мы обнялись.
Конец.
– Мика?
– Прости, что ты сказала?
– Я говорю, что мы с Кэти хотели как лучше, тогда, в Скотсдейле. Мы хотели, чтобы Ник изменился, перестал быть циничным эгоистом, поэтому заключили с ним это дурацкое пари, с надеждой, что он полюбит тебя, и любовь сделает его лучше. Мы рассчитывали на другой исход событий. Мы ошиблись, – с сожалением в голосе сказала Крис. Но как они могут его осуждать за это, если сами не лучше! И меня сделали такой же!
– Как ты можешь судить Ника за циничность и эгоизм, если сама вместе с Кэтрин являетесь элитой, – не сдержала я своих эмоций.
– Мика, мы хоть и элита, но свои жизненные принципы не теряли никогда в отличие от Ника, который погряз в этом ужасе, ты даже не представляешь насколько, и к чему это его привело, – уже тише произнесла Крис. Я хотела сказать, о каких, к черту, жизненных принципах идет речь, если они заключили пари на меня! Но ее последняя фраза меня напрягла.
– Что ты имеешь в виду? – я непонимающе смотрела на нее. Крис замешкалась и стала прикусывать нижнюю губу, она обычно так делала, когда нервничала. Через пару минут молчания она все же начала свою историю:
– Почти сразу после твоего отъезда Ник попал в плохую компанию. Он очень изменился, стал неуправляемым, вспыльчивым, как оказалось, он начал баловаться таблетками. У него были постоянные перепады настроения: то необъяснимые вспышки гнева, то резкое спокойствие. К девушкам начал относится еще хуже, чем прежде, до тебя. Одна даже написала на него заявление об изнасиловании. Конечно, дело уладили, но отец был в бешенстве и посадил Ника под домашний арест, лишил карманных денег. Но всякий раз, когда я приходила к Кэти, я слышала, как он разговаривает с каким-то Томом по телефону. Кэти знала, что Ник перешел на героин, и догадывалась, что это благодаря «хорошему» другу Тому, однако, когда она только начинала о нем говорить с братом, он затыкал ее и угрожал, чтобы та не совала нос не в свои дела и ничего не смела, говорить родителям. Я думаю, что однажды он даже ударил ее. Она ходила с опухшей щекой два дня и всем говорила, что упала, но я знаю, что это сделал Ник. Несколько месяцев назад были похороны. Ник скончался от передозировки, – пока я слушала рассказ Крис, чувства сменялись с молниеносной скоростью. Я не могла поверить, что Ник на такое способен. Как он мог докатиться до такого? А бедная Кэтрин, что ей пришлось пережить! И что самое интересное, не было той боли, боли от потери любимого человека, которую я сейчас испытываю по отношению к Алексу. Я осознала, что уже давно не люблю Ника, а, может, никогда и не любила. Сейчас я чувствовала только жалость к его судьбе.
– Крис, мне очень жаль, что все так получилось, и что вам с Кэтрин пришлось пережить. И, Крис…
– Да? – она посмотрела на меня грустными глазами.
– Я скучала, – не успела я и глазом моргнуть, как уже была снова зажата в тисках Кристин.
– Мика, я так счастлива! Я так рада, что ты смогла понять меня и простить! Вы с Кэти – мои самые лучшие подруги! И я не хочу больше ссориться ни с одной из вас! Никогда больше! – радостно щебетала она, все еще держа меня в крепких объятиях.
– Милая, я, конечно, рада, что ты здесь, но как ты нашла меня? – еле смогла проговорить я, освобождаясь от рук Крис.
– Ммм…Я прочитала о тебе в газете, – замялась Крис, в глазах была нерешительность.
– В газете? Странно, вроде убийство я не совершала, – решила я пошутить.
– Там написано было об аварии и гибели парня, Алекса, кажется, и рядом с ним была твоя фотография. Там был написан город и школа, а адрес твоего отца мне уже не составило труда найти. Так я оказалась здесь. Алекс, ну, конечно, как я сама не догадалась, что об этом обязательно напишут все газеты. Ведь его отец – крупный инвестор многих рекламных агентств, в том числе во многих городах Аризоны. Бедный мистер Вольт. Я представляю, как ему сейчас нелегко. Хоть Алекс всегда считал, что отцу на него наплевать, но это было не так. Вечная проблема отцов и детей – непонимание. А ведь он, действительно, любил его и заботился, только по-своему. Я это знаю, потому что со стороны видно лучше. Всегда так: у себя в глазу бревно не замечаешь, зато у других пылинку видишь, так и у нас с Алексом было. Жаль, что он так и не смог увидеть, как дорог отцу. А мне он всегда говорил, что это я не ценю отношения с Гари, пренебрегая его звонками.
– Мика, ты в порядке? – Крис опять начала нервно прикусывать нижнюю губу. – Ты его любила? – она сочувствующе посмотрела на меня, взяв за руку. Мне очень захотелось поделиться с ней своими чувствами.
– По-своему, да. Он был мне дорог. С Алексом я чувствовала себя спокойно. Он был моим отражением – мы с ним очень похожи, как две родственные души, которые кроме нас двоих никто не понимает. Он стал для меня родным человеком, моим защитником. И даже в ту злополучную ночь весь наш разговор, его слова – я вспоминаю, и у меня все больше и больше складывается ощущение, что он как будто знал, что произойдет авария. Знал и хотел меня защитить, защитить ценой своей жизни, понимаешь? – я не заметила, как начала плакать. Крис меня внимательно слушала и гладила по руке в успокаивающем жесте.
– Мика, не отчаивайся, ведь у тебя осталась память о нем. А раз он пожертвовал ради тебя своей жизнью, то любил и хотел, чтобы ты жила, жила счастливо.
– Ты права, Крис, и я буду жить! Я справлюсь! – я почувствовала, как Крис меня обнимает. После недолгих всхлипываний у нее на груди я подняла глаза.
– Ты надолго приехала? – я с надеждой посмотрела на Крис. Широкая улыбка озарило ее лицо.
– Две недели тебе придется меня лицезреть точно. У меня воплощается в жизнь дизайнерская мечта. Я послала свой портфолио с эскизами в несколько агентств. И ты представляешь, одно из них мне ответило. Оно называется «Иллюзия» и находится в Нью-Йорке. Я поехала туда, и агентство заинтересовалось моими работами. Мне предложили, пока я учусь, попрактиковаться у них два месяца. Если их все устроит, то после окончания школы они возьмут меня на работу. Сначала на пол ставки, конечно, а вот когда закончу институт… Ну, я, конечно же, взяла освобождение со школы на три месяца, – самодовольно произнесла Эл. – Ты бы видела директора этого агентства! Просто умереть не встать! Его зовут Дэвид – такой, такой…ну…даже не знаю, как описать, у меня нет слов.
– Крис, эта большая редкость, что тебе нечего сказать, этот парень, похоже, произвел на тебя сильное впечатление, – я решила немного поддразнить подругу. Удивительно, и как только у нее получается так умело отвлекать меня от плохих мыслей?!
– До практики осталось целых две недели, Мика, поэтому смотри у меня, дошутишься! – с напускной серьезностью заявила она.
– Ага, – я сделала раскаивающийся вид. – А когда Кэти будет в Лос-Анджелесе? Как я поняла с разговора, она тоже собирается приехать?
– Да, она хочет навестить тебя, но прилетит только через неделю, у нее с родителями какие-то проблемы, она их улаживает.
– Было бы здорово увидеть ее.
– Да, и куда-нибудь всем вместе пойти..
– Крис, я не думаю, что это хорошая идея, мне сейчас совсем не хочется развлекаться.
– А мы и не будем, мы просто пообщаемся, ведь столько времени не виделись! – невинно похлопала ресницами подруга. В палату зашла медсестра.
– Время посещений закончено. Пора делать процедуры, – сказала Эни. Ее имя было написано на бэйджике, висящим у нее на груди. Мы с Крис попрощались, и она обещала зайти ко мне завтра.