© Самаров С., 2016
© ООО «Издательство «Эксмо», 2016
Пролог
Генерал Службы внешней разведки Трофимов, обычно невозмутимый, как каменная статуя, теперь хмурился. Впрочем, бойцы ЧВК «Волкодав» не раз видели его в самом разном настроении. Такой вот хмуростью, естественной или наигранной, смутить их было ой как сложно.
– Проходите. Присаживайтесь, – распорядился Виктор Иванович, выслушав доклад о прибытии боевой группы.
Сам он занимал стол хозяина кабинета полковника Селиверстова, командира частной военной компании. На этом месте Трофимов чувствовал себя уверенно, как полагается скорее высокому армейскому чину, чем генералу СВР.
Селиверстов сидел в стороне, рядом со своим заместителем полковником Самохваловым. Они как обычно бывало, скорее всего, уже знали, о чем поведет речь генерал Трофимов, но вида не подавали и не делали никаких намеков своим бойцам.
Первым, ближе других к генералу, сел командир боевой группы Сергей Ильич Лесничий, бывший старший лейтенант спецназа ГРУ. Стул для него был поставлен прямо против стола, где сидел Трофимов. Остальные волкодавы расположились вдоль стены, между двумя стальными несгораемыми шкафами.
– Начнем? – Виктор Иванович посмотрел на Селиверстова так, словно спрашивал его разрешения, хотя генералы обычно так не поступают.
Полковник согласно склонил голову.
– Значит, начнем. – В руке у генерала был карандаш, он повернул его в пальцах и постучал тупым концом по стеклу на столе, настойчиво привлекая к себе внимание, хотя все и без того смотрели на него очень внимательно Волкодавы хорошо знали, что генерал Трофимов обычно появляется на их подмосковной базе тогда, когда хочет обрисовать им в общих чертах главную задачу, которую потом будут прорабатывать спецы из оперативного управления ГРУ со своими смежниками. При условии, конечно, что задание это будет по плечу боевой группе, пусть и малочисленной, но потому и мобильной. Полковник Селиверстов в настоящее время был занят формированием второй группы своих бойцов, но она, по замыслу высокого руководства, должна была взаимодействовать с первой только на занятиях и тренировках и проводить самостоятельные операции.
Генерал поочередно прошелся по лицам всех собравшихся своим тяжелым водянистым взглядом, словно проверял их готовность слушать, и только после этого начал:
– У нас с вами, как всегда, дело сводится к агентурным данным. Вот и сейчас они поступили. Но для начала я позволю себе небольшое вступление. Все вы имеете отношение к спецназу ГРУ, представляете собой некое полузакрытое общество, которое оказывает поддержку своим членам. Раньше, в советские времена, бригады спецназа ГРУ стояли в разных республиках нашей большой страны. После распада СССР вне пределов России осталось шесть отдельных бригад – пять сухопутных и одна флотская. Они отошли к бывшим союзным республикам по условиям разделения страны. Еще четыре бригады были расформированы. Некоторые офицеры уехали в Россию, другие остались служить в тех же местах, только уже другим государствам. Это не считалось нарушением воинского долга. В этих новообразованных странах офицеры принимали новую присягу. При этом власти не требовали с них давать расписку в готовности воевать с Россией. Есть только одно исключение из этого правила – Украина. Такие обязательства заставляли подписывать офицеров Десятой отдельной бригады специального назначения ГРУ, базировавшейся в поселке Первомайский города Старый Крым, расположенного в шестнадцати километрах от Феодосии. Почти все офицеры отказались это делать и были уволены. Они устраивались в новой, не самой сладкой гражданской жизни как уж могли, не были к ней приспособлены. Как мне говорили, эти люди выдерживали только благодаря знаменитой системе мимикрии, культивируемой в спецназе. Есть такая, Сергей Ильич? – Генерал обратился не к полковнику, представлявшему диверсионное управление ГРУ, а к командиру боевой группы ЧВК «Волкодав», отлично зная, что тот командовал взводом и участвовал в боевых действиях на Северном Кавказе.
– Есть, товарищ генерал. Наши бойцы могут изобразить полностью гражданских людей. Никто со стороны и не подумает, что это прославленный офицер, имеющий полную грудь наград. Они могут затеряться в подземном переходе среди бомжей, выжить на зоне, прослыв там за авторитета, а если надо, то и за последнюю шестерку. Кто-то зовет это мимикрией, а мы – просто умением терпеть, переносить все, что выпадает на нашу долю, от трудного марша до невыносимых жизненных обстоятельств.
– Мы даже службу в ЧВК терпим, – мрачно пошутил заместитель командира группы Иващенко, единственный из всех, кто остался стоять, поскольку стула ему не хватило.
В таком положении Виктор Юрьевич производил приятное впечатление на друзей и союзников и мог бы запугать любого противника. При росте сто девяносто шесть сантиметров он имел плечи почти такой же ширины, мощные и длинные, и узкую талию. Такой фигуре могли бы позавидовать древнегреческие герои. Густые лохматые брови придавали его лицу хмурое выражение. Иногда, наверное, они мешали есть за столом: свешивались в тарелку. К этому надо добавить еще и густой бас. Все это вместе выглядело весьма устрашающе.
Но генерала Трофимова запугать было сложно.
Возможно, он даже шутки умел понимать, поэтому на голос Иващенко не отреагировал и продолжил:
– Вот и терпели офицеры, уволенные в запас. Некоторые устроились в охрану, другие вообще грузчиками долгие годы были. Началась бойня на Северном Кавказе. Их, насколько мне известно, часто пытались завербовать бандиты, но я не знаю случаев, когда это получалось бы. Не слышал о таком. Спецназовцы потихоньку старели, но ждали своего часа. Теперь он пришел. Они имели еще советский опыт войн в разных странах и смогли стать хорошими инструкторами на Донбасе и Луганщине. Сами в бой уже не лезли, возраст не тот, но инструкторами, насколько мне известно, стали хорошими. По крайней мере, эти спецы так готовили диверсионно-разведывательные группы, что противник буквально стонал от их действий. Украинцы пытались выставить против них свои ДРГ и в том числе и подготовленные американцами, но ничего из этого не вышло. У их групп не было инструкторов с таким большим опытом диверсионной работы, как у наших отставников. Короче говоря, наши… вернее сказать, ваши ветераны так сильно насолили тамошним укропам, что в их штабах сейчас прорабатываются некие конкретные меры против некоторых инструкторов. Повторю, это агентурные данные. Широко раскрывать их, не засвечивая источник, я не могу. Сообщаю только главный факт. Мы знаем, что где-то недалеко от фронтовой линии существует школа по подготовке укропских диверсионно-разведывательных групп. Назвали ее старославянским словом, имеющим отношение к гербу Украины, – «Рарог». Это то же самое, что и «Рюрик». Данное слово переводится с западного варианта старославянского языка как «сокол». Изображение этой птицы, пикирующей на добычу, было на гербе многовековой русской великокняжеской, а потом и царской династии Рюриковичей. Украина присвоила себе этот герб и сделала его государственным символом. Состав курсантов сформирован из особо одаренных, как посчитали преподаватели школы, представителей Национальной гвардии Украины. Не знаю, уж какие критерии оказались преобладающими, но конкурс при наборе был большой – четыре с четвертью человека на место. Готовят курсантов, как не трудно догадаться, американские инструкторы, но под контролем СБУ и МВД, которые потом и должны проводить силами ДРГ конкретные операции. Задача этим новым подразделениям будет ставиться конкретная – не пресечь деятельность инструкторов, а похитить их и доставить в Службу безопасности Украины или в МВД с последующей негласной передачей американской стороне. Этот вот последний пункт нас особенно беспокоит. Возможные носители военных тайн не должны попасть в руки нашему потенциальному противнику. Я вам передал список тех наших инструкторов, на которых объявлена охота. Он находится у Георгия Игоревича.
Полковник Селиверстов согласно кивнул.
– Беда в том, – продолжил генерал Трофимов, – что мы не имеем никакого выхода на школу ДРГ «Рарог», не знаем, какие группы когда и где выступят. Более того, нам неизвестно даже, где находится само это заведение. У нас есть только список личностей, представляющих интерес для этих вот «рарогов». Мы в курсе, что список был составлен не в СБУ, а в ЦРУ. Значит, эти люди представляют немалый интерес для вполне определенных американских структур. Мы передали список в ГРУ для анализа. Согласно информации, полученной оттуда, это далеко не все. В помянутом документе перечислены даже не самые сильные инструкторы из тех, которые работают в ополчении. Там есть специалисты, доставившие украинской стороне гораздо больше неприятностей. Но они в этот список по каким-то причинам не вошли. Такая вот избирательность тоже дает нам возможность сделать кое-какие выводы. У ЦРУ есть интерес в определенных людях, имеющих отношение к чему-то конкретному. Пока аналитики ГРУ сообщили нам лишь о том, что все эти люди в разные периоды своей службы были в командировках в Анголе и Никарагуа. Что конкретно интересует матрасников, как вы зовете американцев, сказать трудно. Но я заостряю вопрос на главном. Похищать они намереваются граждан России, к тому же бывших офицеров спецназа ГРУ, которые, скорее всего, когда-то имели доступ к государственной тайне. Поэтому мы никак не должны оставить это дело без самого пристального внимания. Отозвать их оттуда мы не имеем ни права, ни возможности. Они пенсионеры и нам не подчиняются. Значит, мы вынуждены защищать этих людей. Ваше военизированное предприятие является частным. Сам факт его существования не очень-то соответствует закону, но обязать вас выполнять какие-то задания тоже никто не может. Мы имеем право только обратиться к вам с просьбой сделать чрезвычайно сложную работу, дать вам официальный заказ с целью сохранения государственной и военной тайны, носителями которой могут быть отставные офицеры. При минимуме данных – найти и обезвредить противника. В самой категоричной форме в корне напрочь пресечь их деятельность. Хотя есть и несколько попутных поручений, о которых я уже говорил вашему командиру. Георгий Игоревич обещал рассмотреть возможные варианты. На основании прошлого опыта мне остается только надеяться, что совместная деятельность у нас получится продуктивной. Нас особенно беспокоит одна задачка, и мы настаивали бы на ее решении. Здесь, кстати, заложен немалый финансовый интерес. Есть конкретные организации, готовые оплатить ваши услуги по устранению конкурента. Но об этом с вами будет говорить командир.
Генерал Трофимов высказывался обтекаемыми понятиями, но волкодавы прекрасно понимали, чем именно вызван такой вот стиль речи. В Госдуме до сих пор не рассмотрен проект закона о частных военных компаниях. Оказалось, что в настоящее время он имел больше противников, чем сторонников. Поэтому структура под названием «Волкодав» юридически являлась всего лишь обыкновенным охранным предприятием. Закон, регулирующий работу таковых, сильно ограничивал деятельность компании. У руководства ЧВК пока еще сохранялась возможность обходить эти препятствия. Тут, разумеется, срабатывало прикрытие, осуществляемое ГРУ. Конфликтов и скандалов до поры до времени не возникало, но кто знает, куда могут влезть всякого рода правозащитники, как они себя называют, и какие документы могут попасть им в руки. Поэтому генерал Трофимов был так аккуратен в своих высказываниях.
Аркадию Валерьевичу Святославову, майору запаса, после стольких лет расслабленной и ленивой гражданской жизни было очень сложно втягиваться в прежний армейский ритм, особенно поначалу. Но не в его характере было отправлять группу в марш-бросок на десять километров, а самому оставаться на базе и ждать возвращения курсантов. Он бежал вместе с ними, молодыми парнями. Почти все они в недалеком прошлом были спортсменами, некурящими и непьющими. Людей, подверженных этим порокам, отставной майор к себе не брал.
В первые недели занятий у него не хватало сил на ежедневный утренний марш-бросок. Аркадий Валерьевич просто заставлял себя бежать. Выручал его только характер человека, не умеющего сдаваться. Он скрипел зубами от злости из-за своего желания отменить выход группы, назначить какие-то не столь выматывающие занятия, например по стрельбе. Или вообще по снайперской подготовке, которые проводил отдельный инструктор.
Но силы воли все же хватало. Святославов выводил парней за ворота школы, возглавлял группу и сам устанавливал темп бега, причем настолько высокий, что вчерашние спортсмены удивлялись. Они рассчитывали, что их инструктор в силу своего возраста первым сдохнет и сойдет с дистанции. Но он превозмогал слабость, заставлял себя бежать даже тогда, когда ноги уже были ватными и плохо слушались. Все это отставной майор делал так, что со стороны не было заметно его усталости. Иначе он не добился бы авторитета среди курсантов.
Этот момент имел первейшее значение в подобной подготовке. Курсанты должны были быть уверены в том, что их учит не человек со стороны, начитавшийся учебников, а самый настоящий диверсант, все знающий и умеющий.
Мешал, конечно, возраст. Очень даже. Особенно заметно это сказывалось во время занятий по рукопашному бою. Святославов все видел, хорошо знал, что следует сделать, но не успевал. Он опаздывал на какую-то долю секунды и прекрасно понимал, что в боевой обстановке этот момент запросто может оказаться губительным.
Его выручал только опыт, который научил его в ситуациях, когда он не успевал, навязывать противнику так называемый темповой бой. Суть его сводится к использованию давно отработанных систем защиты и нанесения ударов, когда одно действие следует из предыдущего без перерыва и является его прямым продолжением. Такая методика позволяет не дать противнику возможности подготовиться, осмыслить то, что происходит, противопоставить твоим действиям какой-то собственный план.
Для Святославова весь вопрос при этом упирался только в наличие физических возможностей, выносливости. Она, как правило, начинает покидать человека после тридцати пяти лет. Так считают ученые, занимающиеся этим вопросом. Как-никак, а Святославову уже стукнуло пятьдесят шесть лет. Он был самую малость, всего-то на три десятка годков старше почти всех курсантов его группы.
Однако характер Аркадия Валерьевича воспитывался двумя с лишним десятилетиями службы. У курсантов же он только-только начал формироваться по-настоящему, хотя они и проходили армейскую службу, пусть не в спецназе ГРУ и вообще не в Российской армии.
Поэтому самому Аркадию Валерьевичу временами казалось, что он моложе некоторых своих учеников. Особенно это стало ощущаться через год работы инструктором, когда Святославов еще не обрел своей прежней боевой формы, но уже перестал так остро ощущать усталость во время занятий. Он, что называется, втянулся в ритм, который опять стал для него привычным и естественным.
Но та требовательность, которую Аркадий Валерьевич предъявлял к себе, позволяла ему точно так же относиться и к курсантам. Подготовив группу и отправив ее на контрольное задание, он был уверен в своих парнях. Конечно, он волновался, когда уходила первая тройка, потом вторая и третья. Но со временем это чувство отступило, сменилось уверенностью.
Первая же группа провела вполне успешную операцию. Она скрытно подобралась к позициям укропов, сняла часовых, прошла через передний край, где солдаты просто спали, добралась до штаба, уничтожила там пьяного дежурного, вскрыла кабинеты, собрала документацию, а сам штаб подожгла. На обратном пути были заминированы ящики с боеприпасами на двух минометных и одной артиллерийской батареях, что привело к их уничтожению вместе с личным составом. Всего трое бойцов разведывательно-диверсионной группы за ночь нанесли противнику больший урон, чем боевые действия, проводимые значительными силами в течение недели.
Командование вошло во вкус, оценило возможности качественно подготовленных малых групп. Тем более что все трое разведчиков, или диверсантов, называйте как хотите, вернулись к себе без единой царапины.
В тыл противника были срочно отправлены еще две группы. Одна из них смогла захватить в плен и доставить на свою территорию целый пьяный штаб украинского батальона во главе с командиром. Вторая угнала реактивную установку залпового огня «Град» и транспортную машину с комплектом стеллажей, заполненных снарядами для этой милой штуковины.
Следующим утром противник начал традиционный обстрел жилых кварталов. На сей раз он получил в ответ мощный удар из своего же «Града», выставленного на передовую позицию.
Деятельность разведывательно-диверсионных групп, подготовленных майором в отставке Святославовым, была отмечена приказом. А сам Аркадий Валерьевич уже набрал новый курс – еще девятерых парней, чтобы подготовить три дополнительные группы.
С ним все шло практически так же, как и с первым. С той только разницей, что сам Святославов за пять месяцев работы уже неплохо вошел в боевую форму. Он уже не скрипел зубами по утрам, когда требовалось проводить обязательный марш-бросок.
Но вопросы у новой группы были точно такие же, как и у прежней. Главный из них был поднят, как и полагалось, когда Святославов дождался дождя и заставил курсантов ползком преодолевать двухкилометровую дистанцию по позапрошлогодней пашне за неимением свежей. Недоумение парней сводилось к тому, зачем нужны такие тренировки.
Это был обязательный вопрос. Аркадий Валерьевич привык отвечать на него еще тогда, когда командовал солдатами в Советской армии. Те ребята тоже не особенно любили червяками ползать по грязи. Причем не только по пашне, но и вообще. Бойцы считали это занятие необязательным и чуть ли не бесполезным.
Святославов пригласил выпускников первого состава, чтобы они рассказали теперешним курсантам о том, как выполняли свои задания. Все три группы добирались до позиций укропов ползком и потому не были замечены противником. Точно так же они подбирались к часовым, которые их не видели и не слышали.
Парни из действующих диверсионно-разведывательных групп были благодарны отставному майору за то, что он заставлял их много ползать. В основном это умение и помогало им добиваться успеха. В Советской армии примерно то же самое рассказывали молодым солдатам старослужащие.
Но убеждаться в полной правоте своего командира курсанты начали тогда, когда он стал обучать их ползать бесшумно. Они отрабатывали такое передвижение двумя группами против третьей, стоящей на посту и заведомо ждущей нападения. Когда у них стало получаться, курсанты сразу поняли, что умение ползать несравненно важнее навыков рукопашки, которую, как и полагается настоящим мужчинам, они любили больше других дисциплин.
Большой интерес у курсантов вызывали занятия с нетрадиционными видами оружия. Так называлось все то, что может попасться тебе под руку в любой момент. Например, самая обыкновенная авторучка. Только к концу курса бойцы научились из положения «лежа на спине» метать ее так, чтобы она попадала чучелу часового точно в глаз.
Интерес курсантов вызывала работа с удавкой. Они учились не только правильно набрасывать ее на шею врага и затягивать, но и хранить. Это дело было простым и необходимым, особенно в случае провала и пленения.
Брался кусок обычного металлического троса и расплетался. Одна нить вставлялась в боковой шов на штанах. При необходимости тонкую, совершенно незаметную сталистую проволоку легко было вытащить оттуда.
Но это еще не все. Удавке требовались рукоятки, чтобы не разрезать себе пальцы. Для этого в подошве берцев делались два отверстия. Тонкое длинное сверло для металла легко справлялось с резиной подошвы. Потом в эти дырки вставлялись гвозди. Их шляпки, замазанные грязью и пылью, уже на следующий день были невидимыми.
Но и эти гвозди предварительно подготавливались. Один из них расковывался и затачивался под отвертку, второй – под короткий и острый нож с пилкой по обуху лезвия. В рейде по чужой территории все это очень даже могло сгодиться.
Так и случилось с одной из групп второго выпуска. При выполнении задания парни попали в засаду. Один боец был ранен. Двое прикрывали его отход, дали ему уйти, а сами попали в лапы к национальным гвардейцам, известным своими пристрастиями к издевательствам над пленными.
Укропы закрыли ребят в погребе под старой церковью. Там они успели подготовиться. Связанными руками вытащили из подошв друг у друга гвозди, заточенные под ножи, разрезали веревки, подготовили удавки. Скоро дверь со скрипом открылась.
– Эй, ватники, где вы тут?
Один из разведчиков громко застонал и даже чуть не заплакал, привлекая к себе внимание врагов, расслабляя их. Да, чужая боль всегда расслабляет. Отставной майор Святославов накрепко вдолбил этот любопытный факт в головы своих курсантов.
– Да он никак раненый? – пробубнил один из национальных гвардейцев.
– Нехай радуется, что живой, – ответил другой. – Но это ненадолго.
Луч фонарика осветил пологую лестницу и четверых подвыпивших бравых хлопцев, которые спустились в подвал. Разведчики спокойно, без лишних слов встретили дорогих гостей, пришедших за ними и не ожидавших никакого сопротивления от крепко связанных пленников.
Воспитанники Святославова действовали быстро и решительно. Гвоздь, правильно заточенный, сам по себе серьезное оружие. Он легко пробивает сонную артерию. С живым человеком работать даже проще, чем с тренировочным манекеном.
Троих национальных гвардейцев диверсанты уложили сразу, одного захватили живым. Парни набросили ему на шею удавку, потом парой ударов по выступающим скулам уговорили его не суетиться и не скулить щенком, которому танк придавил лапы. После этого они очень вежливо попросили укропа проводить их до выхода из лагеря, да так, чтобы не встретиться с внутренним караулом. Без него возможность нарваться на крутые неприятности была очень даже велика.
Пленник, как ни странно, сильно хотел жить и вынужден был поверить честному слову разведчиков. С петлей на шее и стволом автомата, уткнувшимся ему в позвоночник, он сам предложил безопасный и сравнительно легкий маршрут, вывел бывших пленников к гаражу своего батальона, где был только один часовой у внутренних ворот.
Этот бдительный воин спал и не успел проснуться. Гвоздь так и остался торчать у него в шее.
Пленник даже показал, где в гаражной каптерке висят на фанерной доске ключи от машин батальона. Под каждым из них химическим карандашом был написан номер автомобиля.
Недолго подумав, разведчики выбрали «КамАЗ», который стоял совсем рядом с воротами. Гараж они, разумеется, подожгли вместе с машинами. Ворота, естественно, не выдержали мощного удара тяжелого грузовика.
Уже через полтора часа разведчики, чуть задержавшиеся на своем блокпосту, были в батальоне и докладывали начальнику разведки о своих злоключениях.
– Что я могу сказать? – Начальник разведки широко улыбнулся. – Хороших ватников нам в учебке готовят. А учитель ваш, он не простой ватник, а, я бы так сказал, позолоченный.
На следующий день комбат Ржавый вместе с начальником разведки навестили Святославова на базе. На глазах новой группы, уже третьего набора, они торжественно вручили Аркадию Валерьевичу награду, которую в батальоне подготовили за ночь, – офицерский бушлат с подкладкой из ткани золотистого цвета.
Так отставной майор Советской армии и получил вполне официальное прозвище Позолоченный ватник.
Эта новость непонятно какими путями дошла и до укропов. Помянутое прозвище фигурировало даже в документах СБУ. Оно ставилось в них рядом с фамилией отставного майора и его именем-отчеством. Да, у укропов разведка тоже работала.
Но она активно действовала и у ополчения. Святославов коротко поговорил с двумя парнями из ДРГ. Третий, раненый, отход которого товарищи прикрывали, когда угодили в плен, был сразу по возвращении отправлен в госпиталь.
После этого отставной майор и высказал комбату свое нисколько не радостное предположение:
– Где-то у вас в штабе крот закопался. Разведчики говорят, что на всем их маршруте было только одно место, удобное для засады. Именно там парней и встретили. Они ведь специально этот маршрут выбирали, считали его самым безопасным. Стало быть, нацики точно знали маршрут и время прохождения тройки. Нужно проверить всех, кто у вас имел доступ к материалам по подготовке операции.
– Нас таких немного, только семь человек, – сказал комбат. – Надеюсь, что я и начальник разведки вне подозрений. Из остальных пяти двое знали все и о первых операциях, когда другие группы выходили. Но те проблем не имели. Надо троих проверять. Но как? Обижать никого не хочется.
– Я не контрразведчик, – заявил Позолоченный ватник и пожал плечами, показывая, что ловить кротов не его дело.
– А я вообще шахтер, – ответил комбат. – Тоже своего рода крот. Но найти поганца в штабе требуется срочно. К нам гости из России намечаются. Думаю, что вскоре. Где-то через неделю. До этого надо с кротом покончить, если он есть.
– Что за гости? – поинтересовался Аркадий Валерьевич.
– Какая-то частная военная компания. Кажется, «Волкодав» называется.
– Волкодавами всех спецназовцев зовут. Те разведчики, которых я готовлю, по большому счету пока еще всего лишь собачки-болоночки. Срок подготовки, конечно, маловат – всего пять месяцев. Настоящими волкодавами они станут после нескольких рейдов по тылам укропов. А ты, комбат, думай про крота. Это дело серьезное.