Как мы учились
Так и подмывает написать «чему-нибудь, да как-нибудь», но не стану, так как неправда. Писать про объемы выучиваемого, думаю, смысла не имеет, вы и так в курсе. А вот вспомнить, как мы веселой компанией прожили вместе шесть лет, хочется. Этим и займусь.
Разродиться чем-то цельным не вышло, уж очень много было пережито, потому возвращался к этому тексту не один раз. И, как он получился ввиде нескольких зарисовок, так его и оставлю.
Изначально я попал в одиннадцатую группу, но, поскольку в десятой училась моя двоюродная сестра Аня, во втором семестре, благодаря деканату, произошел мой «трансфер» в десятую.
Какими же забавными мы были детьми. А только дети могут на лекции пить пиво через систему для внутривенных инфузий, чтобы, расхрабрившись, играть в жопу (играющие по очереди говорят «жопа», но с каждым разом все громче и громче; «победитель», как правило, торжественно изгонялся из лекционного зала).
Не в каждом ВУЗе студенту представится возможность поучаствовать в театрализованном представлении. А в нашем – легко, сразу на первом курсе. Благодаря одному веселому профессору, очень многие ребята примерили на себя роль углерода (групповое выступление – бензольное кольцо). «Актеры» вызывались к доске, где, взяв в каждую руку по карандашу, или ручке, образовывали химические связи. Сложно нагляднее объяснить присоединение метильной группы…
Перебирая фотографии, обнаружил много спящих, или засыпающих одногруппников. Сразу вспомнился этот вечный недосып. Я отключался при любой возможности: в транспорте, на перерывах, на лекциях… Вот так закончится занятие в Канищево, а лекция, скажем, в медгородке. Проглотишь шаурму и, вези меня, маршруточка, вези. Обязательно Газель, обязательно с шансоном. Как же в них приятно укачивало на задних сиденьях.
В первый раз мы опрашивали больных на пропедевтике. Группами по два-три человека. С такой тщательностью, с какой опрашивают студенты, это не делает ни один врач. У врача работа стоит, он заранее знает, на что обратить внимание, оттого придерживается своего, наработанного плана беседы. Мы же, в стремлении задержаться в палате подольше (чтобы на преподавательский опрос не попасть), вызнавали все, что только возможно. И, вскармливался ли опрашиваемый молоком матери до года, и как он развивался по сравнению со сверстниками, и, разумеется, как часто и с каким результатом он посещает уборную.
Тот первый наш дядька был с юмором, оттого на вопрос «А не занимались ли вы спортом, если да, то каким?» ответил «А как же, табакокурением и алкоголизмом!» и стал рассказывать, где, как и когда приобрел эти пагубные привычки. Рассказ про бухло и самокрутки в мужской палате вызвал цепную реакцию: другие ее обитатели включились в беседу, дополняя картину повального алкоголизма и юношеского курения в СССР.
А однажды, на лучевой терапии я зачем-то спросил пациента о его вкусовых предпочтениях, а он выдал мне «Еду-то я обычную предпочитаю. У меня другая особенность, я люблю баб потолще!» Все оставшееся время обсуждали с ним достоинства пышных женских форм. Точнее, он рассуждал, а я слушал.
На третьем курсе впервые отправились на ночное дежурство в БСМП (больница скорой медицинской помощи). По пути к намеченному учреждению, шло активное обсуждение, кто будет оперировать первым (а то как же ж, ожидалось, что нас там ждут чуть ли не с хлебом-солью, чтобы сразу помыть на операцию и восторгаться способностям подрастающего поколения).
После обхода дежуривших отделений стало понятно, что операциями не пахло. В итоге мы прибились к приемному покою. Впятером.
Первым посетителем оказалась женщина с обострением хронического холецистита, попытавшаяся купировать боли народными средствами – лимонным соком, содой и рассолом, причем всем сразу. Тошнота и рвота при желчно-каменной болезни – не редкость. Неукротимая рвота той женщины (с роскошной пеной) сразу запала в душу, навсегда подорвав доверие к народной медицине.
Дальше было все по классике: и разбитая голова, и желудочное кровотечение, и подвыпившие без определенных жалоб.
А под утро прибыл дедуля с кататонией, которого мы успели сопроводить в клозет и на каталке вернули в приемный, пора было выдвигаться на учебу.
Выспаться на стульях, а в приемнике кроватей не водится, не вышло. И на первой же утренней лекции я, без зазрений совести, от души лбом придавил «кнопку сна» на столе.
С четвертого курса, когда структура обучения изменилась и начались циклы (т.е. не как в школе, когда сначала три часа хирургии, потом лекция, а затем еще пара часов биохимии, а, скажем, две недели только занятия по терапии), стало легче. Проблем с зачетами на клинических кафедрах почти никогда не было, доставали только всякие социологии и экономики. На кой ляд они были нужны, ума не приложу.
Поскольку занятия вели, в основном, практикующие врачи, большую часть учебного времени мы были предоставлены сами себе. Можно было и перекусить (при желании и финансовой возможности – полноценно отобедать), обсудить все сплетни, приколы из интернета, фильмы и книги. Помимо вечных тем – противопоставления мужского и женского, которая активно поддерживалась Лешей и перспектив и реалий отечественной медицины, благодаря моей природной ограниченности, в любой беседе мог «всплыть» «туалетный» юмор (чувствуете, чувствуете каламбурчик?).
Всегда очень интересно начинался день в Областной больнице (ОКБ). Дорога к студенческой раздевалке, что находится в подвале здания, лежит через помойку и весьма крутую лестницу вниз (ох, сколько копчиков там пострадало). На некоторых циклах приходилось носить хирургические костюмы и, если курсе на третьем кто-то еще стеснялся переодеваться в битком набитом помещении, то к пятому никакого стыда не было и близко. Главное было успеть к началу занятия, чтобы не схлопотать отработку.
Выбравшись из раздевалки, мы попадали в вечно затопленный подвальный коридор, где почти каждый день стояли каталки с новопреставленными за ночь. И, опять же, посмотришь на синюшные стопы, торчащие из-под простыни каждое утро, и через пару недель подобное зрелище эмоций уже не вызовет.
Но, как собака Павлова, поднимаясь по левой лестнице, на втором этаже я каждый раз испытывал мощнейшее слюноотделение от запаха пирожков из буфета. До сих пор, когда лежу в ОКБ, мысль о горячих Федотиках не дает мне покоя.
Не скажу, что у нас была самая дружная в мире группа. Но, спроси вы меня, повторил бы я те шесть лет? Однозначно, да! Сколько отработок мы отмотали, сколько лекций закололи (там, где нас потом отметили), сколько бахил из помойки перетаскали!..
Перечитал то, что получилось, и понял, что может сложиться неверное впечатление об обучении врачей: спят на занятиях и прогуливают лекции. Разумеется, это не так. Ну, т.е., и спали, и прогуливали, но совсем немного и учили притом до хренища!
В иллюстрациях (которые в самом конце) найдите рисунок из учебника по анатомии и, ради интереса, попытайтесь запомнить названия. Хоть с десяток. Станет яснее и про недосып, и про лекции…