От Потьмы до Потьмы
Поезд шёл дальше, в Саранск. Собираясь в дорогу, я даже подумывал, не воспользоваться ли случаем – доехать до Саранска, побывать в музее Эрьзи. В музее невероятного скульптора с невероятной судьбой. Скульптора, ваявшего в Латинской Америке фантастические лики из красного дерева квебрахо, и убитого в московской подвальной мастерской. Но не так просто совместить два среза бытия. Поезд пошёл дальше, в Саранск, а я вылез на морозную заснеженную платформу станции Потьма.
Это была Потьма-первая. Мне нужно было теперь добраться до станции Потьма-вторая, а для этого – пересечь весь городок. Не мне одному. Многих вытряхнул поезд вместе со мной, и Потьма хорошо знала, кто мы такие. В это раннее, очень раннее утро, ничуть не светлее ночи, нас уже ждали. К поезду придвинулись люди, больше женщины, с пустыми санками на веревках-поводках. Они брались доставить наши вещи от первой Потьмы до второй. Подошла женщина и ко мне – пожилая мордовка, закутанная в толстый платок, в бесформенный ватник, обутая в валенки. Сама мысль о том, что я не понесу сам свой рюкзак, что его повезёт на санках женщина, семенящая рядом, представлялась мне нелепой. Но женщина не отходила. «Пятьдесят копек, пятьдесят копек», – повторяла она настойчиво, и я вдруг сбросил рюкзак с плеч и сунул его в санки.
Отойдя от Потьмы-первой совсем немного, я заметил в боковой улочке небольшую колонну людей. Сначала показалось, что это обычный солдатский отряд, который можно встретить изредка и в Москве. Но солдат было мало, и руки их лежали на автоматах. Остальные были заключенными. Чёрные одинаковые шапки, чёрные ватники, чёрные штаны. И белеющие в темноте лица. Ни одного из них не успел я разглядеть на ходу, сквозь не очень сильные свои очки, но словно повеяло на меня от этой колонны – тоской, неволей и завистью к нам, идущим куда заблагорассудится. И стало немного стыдно за себя, свободного, за морозные пьянящие глотки утреннего воздуха, за каждый шаг свой по белоснежной дороге.
Дорога заняла минут двадцать. Мордовка шла быстро, ничуть не отставая, и мы оказались в авангарде наших попутчиков. Во мне говорил опыт дорожной стратегии: на всякий случай подойти раньше остальных. На этот раз, правда, спешить было незачем. Ближайший поезд от Потьмы-второй отправлялся часа через два, и мы все влились в большой квадратный зал ожидания, напоминавший обстановкой своей общий вагон. Не плацкартный, а именно общий, с одними лишь сидячими местами, битком набитый общий вагон.
Сидячих мест в этом севшем на мель ноевом ковчеге не хватало. Те, кто кантовался здесь раньше, располагались на скамейках, но порою и уступали свои места: то солдатик пустит офицера, то мужичок усадит женщину с малышом на руках. Было несколько пьяных, но особенно разгуляться им не давали. Странным, напряженным было это сборище, где на каждого, у кого не хватало опознавательных признаков, поглядывали с осторожностью: а ты кто таков? какие твои дела здесь, в этих особых местах? не пересекутся ли ненароком наши пути?