Глава 22
Мы никогда не говорили о том, что было после. Я ни словом не обмолвилась, насколько сломал меня этот удар, не рассказывала тебе, как сидела, глядела на дырки между книжными корешками, в которых некогда стояли твои книги, и никак не могла заставить себя хоть чем-то заполнить их. Как не могла без слез есть вафли. Или надевать деревянный браслет, который ты мне купил на уличной ярмарке на Коламбус-авеню. Мы наткнулись на нее случайно и застряли на весь день, ели блинчики с молодым итальянским сыром и делали вид, что ищем новый ковер для воображаемого лыжного домика.
Однажды вечером, через две недели после твоего отъезда, я взяла с полки над кухонной раковиной бутылку твоего любимого виски. Ты забыл прихватить ее с собой. Налила, выпила, налила еще, и еще, сначала со льдом, потом лед закончился, и я пила просто так. Напиток обжигал губы, но мне казалось, что с каждым глотком я целую тебя. И боль немного поутихла. В первый раз после твоего отъезда я крепко спала всю ночь. Наутро, конечно, была никакая и на работу не пошла, позвонила и сказала, что заболела. Однако на следующей неделе снова напилась. Через неделю – опять. На работу ходила через силу, привыкая к постоянной боли.
Я не могла проходить мимо магазинов, где мы делали покупки, не могла есть в ресторанах, где мы обедали вместе. Целый месяц я спала на полу: когда пыталась уснуть в кровати, слишком остро чувствовала, что тебя нет рядом. А на диване было еще хуже. Сразу вспоминался вечер после вручения премии «Эмми». Половину своей одежды я раздала благотворительным организациям, а плакаты, висевшие у нас на стенах, выбросила в мусорный бак.
Как-то раз, месяца через полтора после твоего отъезда, я сидела одна в полупустой квартире. И вдруг мне пришло в голову позвонить Кейт.
– Я не могу здесь жить, – пожаловалась я.
– А кто тебя заставляет? – ответила она. – Переезжай ко мне.
Я собрала кое-какие вещички и переехала, недели на две. Кейт помогла со сдачей нашей квартиры, и я снова стала жить в Бруклине. Терпеть больше не было сил. Позарез нужно было поменять район и начать жизнь заново. Но даже там приходилось обходить стороной ресторан «Баббис», где мы с тобой были на свадьбе Кевина с Сарой, и «Ред хук лобстер паунд», где мы отмечали День независимости. Ты был для меня везде. Мы прожили с тобой всего год и два месяца, но эти год и два месяца в корне изменили мою жизнь.
Я посылала тебе по электронной почте сообщения, ты помнишь? Но о своих чувствах, о том, что моя жизнь разваливается на куски, ни словом не обмолвилась. C наигранной веселостью я писала:
Мы с Алексис сейчас снимаем домик в Хэмптонсе! Успели арендовать в самую последнюю минуту, думаю, здесь будет весело. Недавно ходили на фестиваль «Летняя сцена», выступал Бен Фолдс. Тебе бы очень понравилось. Как у тебя дела?
А потом ждала и ждала ответа, но так и не дождалась. Все думала, вспоминала, ведь ты говорил, что мы будем на связи. Что не разлюбишь меня. Всякий раз, когда я проверяла почту, меня охватывало сложное чувство грусти и ярости одновременно, столь глубоко в жизни я еще не разочаровывалась. Я начинала писать тебе письма. Язвительные, обличительные. Но, так и не отослав, рвала их на мелкие кусочки. Боялась, если я стану орать на тебя через все континенты, ты совсем вычеркнешь меня из жизни и я больше никогда не получу от тебя весточки. Отчаяние было полное, казалось, я сойду с ума.
Оглядываясь теперь назад, я понимаю, что тебе тоже было несладко, тем более что ты пытался пробиться, отыскать свою дорогу в жизни. И моя весточка из Нью-Йорка, должно быть, показалась тебе едва видимым лучиком с другой планеты. «Летняя сцена»? Хэмптонс? Невозможно представить, о чем ты думал, читая это. Но потом? Потом у меня в голове не укладывалось, как ты мог так игнорировать меня. Как мог сначала обниматься со мной, целоваться, говорить, что любовь ко мне делает тебя непобедимым, а потом ни с того ни с сего взять и исчезнуть.
Через два месяца после твоего отъезда я получила мейл от тебя. Первый с тех пор, как ты прибыл в Ирак.
Я рад, что у тебя все хорошо. А здесь у нас полный дурдом. Извини, что долго не отвечал. Задание оказалось очень трудным, хотя работа мне очень нравится. Репортаж закончил, но меня пока оставляют здесь. Надеюсь, в Нью-Йорке ты не скучаешь!
Это коротенькое письмо я перечитывала, наверное, сотню раз. Может, и две сотни. Вдумывалась в каждое слово. В каждый знак препинания. Выискивала скрытый смысл, вдохновенно гадала, как ты себя чувствуешь и о чем думаешь. Старалась догадаться, скучаешь ли ты по мне или успел найти другую.
Но поняла наконец только одно: не было никакого подтекста, никакого скрытого смысла, никаких тайных намеков. Просто краткий ответ, написанный второпях. Два месяца я прождала впустую. На Gmail я создала особую папку, назвала ее «Катастрофа» и отправила в нее все твои электронные послания, включая и это. Отвечать не стала. Понимала, что просто не вынесу, не смогу, если ты снова проигнорируешь мое письмо.