Килоша
В углу спортзала, рядом с фанерным пьедесталом почёта, стояли две спортивные гири. Одна – восьмикилограммовая. Другая побольше, на шестнадцать килограммов.
Как-то на перемене Венька решил немного потренироваться.
Подошёл к маленькой гире. Сосредоточился. И вдруг услышал:
– Ах, оставьте меня… У меня мигрень!
Мигрень так мигрень! Мало ли у кого голова может разболеться!
Венька собрался перейти к турнику. Но раздался ещё один голос.
Густым басом заговорила большая гиря, которую все называли «Пуд».
– Извини мою жену, – сказал Пуд. – Ей действительно сегодня плохо.
– Какие извинения! – засмущался Венька. – Я всё понимаю. Я вообще сейчас из спортзала уйду. Пусть выздоравливает!
– Не уходи! – попросил Пуд. – Мне нужен совет.
– Какой же из меня советчик?! – возразил Венька, но всё же сел напротив Пуда, по-турецки скрестив ноги на мате. – Если только вот это пригодится… Моя бабушка лечит головную боль так. Сплетает на темечке тонкую тугую косичку. А потом изо всех сил – как дёрнет её! Получается как бы массаж.
Вдруг Венька замолчал и покраснел, сообразив, что гири – без единого волоска.
– Нет, нам другой совет нужен, – сказал Пуд. – Прочитай вот это.
Пуд протянул Веньке конверт.
Письмо было от продавщицы Зины.
«Дорогой Пуд, Гиря и ваши детки! – писала тетя Зина. – В первых строках своего письма хочу сообщить, что мы живы и здоровы, торгуем помаленьку.
Надумали открыть в магазине новый отдел. Для мётел и деревянных лопат. Я заказала из города ещё и скребки.
Все меня нахваливают. Говорят, правильно, Зина! В Сугробихе живём. Буран задует – всей деревней в новый отдел побежим. А пока ничего не покупают – наверное, не верят, что зима вернётся. Ну – им виднее!
Больше новостей у меня нет.
А письмо я пишу, потому что сердце заболело о вашем сыночке, о вашем Килоше.
Конец ознакомительного фрагмента.