Глава 3
– Орест!
Ирвальд стоял на пороге замка, глядя на сына, развалившегося на стуле. Орест был обнажён до пояса и задумчиво крутил в ладонях кинжал, не сводя похотливого взгляда с молодой жены Аврия. Наполовину зверолюдка-наполовину ведьма, девушка не отличалась красотой. Её скорее, можно было назвать необычной, и уж вряд ли она стоила внимания, тем не менее, Орест не сводил с неё глаз, отчего щёки её пылали румянцем.
– Орест! – повторил Ирвальд чуть громче.
Девушка смущённо опустила голову и поспешила скрыться. Орест лениво повернул голову к отцу.
– Я хорошо слышу.
– Тебе б не помешала вторая пара глаз на затылке.
– Может, сразу две головы?
– Не наглей, сын. Что у тебя за вид?
– Я плавал в озере.
– А проплывая мимо своей комнаты, забыл одеться?
– Я оденусь, – пообещал Орест, беззаботно потягиваясь.
– Вижу, вы с Рейной справились. Быстро.
– А ты сомневался? Ещё и наглядеться успели, – ухмыльнулся сын, а в глазах заплясали лукавые искорки, отчего Ирвальд вдруг почувствовал себя древним, как старый дубовый пень.
– Было бы чего, – проворчал он, – как бы гляделки не подустали. Да и кое-что ещё. Вот скажи, сын. А не стыдно тебе шастать по ведьмам, что намного старше тебя? Или ты думал, что мне это не станет известно?
– Отец, – снисходительно улыбнулся Орест, – у Топчанки просто отменное зелье. Если ты, конечно, помнишь.
– А напомнить тебе, как отращивать выбитые зубы?
– Да ты, никак, ревнуешь? Но ведь уже лет тридцать, как ты к ней не ходок…
Орест не успел договорить, как Ирвальд схватил его за волосы и одним махом прижал лицом к столу. Княжич попытался высвободиться, но не тут-то было. Отец держал его крепко, больно натянув волосы, так что кожа пошла пупырышками. Но, к чести своей, он не закричал, а лишь стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы удержать слёзы, выступившие на ресницах.
– Каждый раз, надумав дерзить мне, помни, что я пока ещё намного сильней. Ноги твоей чтоб не было на пороге Топчанки. И не смей даже помышлять о том, чтобы разводить в моём замке блуд. Здесь живут твоя мать и сёстры. Имей стыд.
– Я понял, – сумел пропищать Орест.
Ирвальд прижал его ещё сильнее, чувствуя, как трещат кости, но Орест не молил о пощаде. По телу сына пробежали волны ярости, однако он всего лишь сжал кулаки и терпеливо ждал, пока отец отпустит. Ирвальд спрятал довольную улыбку и ослабил хватку. Орест поднялся и замотал головой. Глаза его сверкали от злости.
– Есть ещё один разговор, – как ни в чём ни бывало, продолжил Ирвальд, – о твоём брате.
– А что с ним?
– Он меня беспокоит.
– Странно слышать, – пожал плечами Орест.
– Что ты знаешь о его женщинах?
– Ничего.
– Мне он тоже ничего не говорит. Но мы оба понимаем, в чём таится опасность.
– О, насчёт этого можешь не переживать, отец! Сурья не такая всеядная скотина, как я. Его воротит от ведьм. А зелье, как ты понимаешь, его не берёт.
– А он пробовал? – осторожно спросил Ирвальд.
– А то!
– Но в долине есть не только ведьмы…
– Боюсь, отец, наш Сурья ещё не вскопал ни одной грядки…
– Быть того не может!
– Если мне не веришь – спроси у него.
– Но это… Так не годится.
– Согласен!
– Я был бы рад, если бы твой пыл поутих. А у Сурьи, наоборот, появилось немного огня. Сделай что-нибудь!
– Что я могу сделать?
– Ну не мне же учить его, как девок охаживать. Ты в таких делах вперёд всех ушёл, вот и займись братом. А не шастай тут, как оборванец.
С этими словами Ирвальд оставил сына. Тот почесал голову, аккуратно касаясь пальцами кожи, пострадавшей от жёсткой руки отца, и погрузился в исцеляющий морок. Затем откинул назад волосы, скользнувшие по спине роскошным водопадом чёрного шёлка и, насвистывая, неторопливо пошёл к конюшням.
***
– Эй, малец, чего там замешкался?
Орест застыл в дверях конюшни, прислонившись спиной к косяку. Скомканный кафтан небрежно лежал на плече. Сурья поднял глаза, рассматривая костлявую грудь брата, и едва заметно улыбнулся. Сам-то он был пошире в плечах и куда мускулистее, но Орест по-прежнему величал его «малец».
– Что за дрянь сидит в углу?
– Орёл.
– На кой бес?
– Тебе не всё ли равно?
– Забудь, – Орест кое-как натянул помятый кафтан и свистнул, подзывая ядокрыла, – седлай свою клячу.
– Меня не было три дня, – возразил Сурья, – матери на глаза показаться надо.
– Успеется, – решительно сказал Орест, вскакивая на пернатого скакуна, – чего застыл?
Сурья натянул перчатки и осторожно вывел своего ядокрыла из конюшни. Он только закончил чистить его после полёта. Ярон даже не успел толком поесть, правда, если вспомнить, сколько он проглотил с утра жаб и белок, об этом можно было не волноваться.
– Э-э-э-эй, – закричал Орест, поднимая скакуна в облака.
От земли оторвался второй ядокрыл и стрелой полетел следом. Вскоре стали видны лишь крошечные золотистые точки копыт, поблёскивающих в лучах солнца.
Они приземлились на крошечном покрытом зелёной травой пятачке около небольшой заводи. По всему берегу плотно росли ивы – стволы их переплетались причудливыми узорами, будто девки-речницы наигрались всласть с молодняком, соревнуясь в чудаковатости узоров, да забыли вернуть обратно. Длинные космы ивовых прутьев купались в сталой воде, слегка подрагивая. То тут, то там из-под тоненьких веточек выглядывал чей-то любопытный глаз-бусинка.
– Щекотуны, – улыбнулся Орест, – они нас не боятся, поэтому не уйдут.
– А ты почём знаешь?
– Бываю здесь иногда.
– Понятно, – Сурья почесал затылок, – впервые слышу о щекотунах.
– Потому что отец терпеть не может морен. А щекотуны только рядом с ними и живут. Натащили золота из карманов замученных скитальцев, спрятали в корнях и сидят над ними. Лупают глазищами, как сычи. Будь осторожен, а то их плевки долго чешутся.
– Они тебя не боятся? – не поверил Сурья.
– Да. Можно сжечь их живьём – будут догорать, но плеваться.
– Странные.
– Не то слово.
– Здесь жутко смердит. Что мы вообще тут забыли?
– Какие мы нежные, прям роза в саду – Орест оскалил зубы и ткнул брата в плечо, – сейчас узнаешь.
Он негромко свистнул. Поверхность заводи, густо покрытая тиной и осыпавшимися ивовыми листьями, зашевелилась. Мутно-зелёные воды заходили кисельными волнами и расступились, открывая дно.
На небольшом камне, покрытом скользким рыжеватым илом, сидела девушка. Кожа её была светло-голубой, такими же были шелковистые волосы, спускавшиеся до самого дна. Незнакомка смотрела на них, хлопая длинными, едва ли не до самых бровей, ресницами. Глазки – две синие звёздочки – сверкали лукавой улыбкой.
– Хороша? – прошептал Орест на ухо брату. Кожа его покрылось «гусеничками», кровь схлынула со всего тела, устремившись в одно-единственное место, горевшее сейчас огнём похоти. Однако следовало попридержать коней. Орест вздохнул и легонько подтолкнул Сурью к девушке.
– Она сейчас твоя, – продолжал он, – не робей. Она много чего умеет.
– Это чучело? – в голосе брата слышалось едва скрываемое отвращение.
– Сам ты чучело. Она красавица. Эй, – уже громче позвал он, – Голубушка, иди к нам. Я привёл брата.
Голубушка томно потянулась и довольно резво соскользнула с камня, будто только этого и ждала. Она засеменила крошечными ножками и проворно взобралась на берег.
– Он девственник, – выпалил Орест. Голубушка приложила ладошки к губам и прыснула
Сурья стиснул зубы, а глаза его полыхнули от гнева.
– Это поправимо, – сказала Голубушка и дотронулась до его предплечья. Однако её улыбка тут же погасла. Она взвизгнула и шарахнулась в сторону.
– Нехороший, – прошептала она, глядя на Ореста с упрёком, – твой брат нехороший.
– Как так? – растерялся Орест.
Голубушка замотала головой, разбрызгивая вокруг капельки холодной воды. Затем сиганула с берега обратно на дно. Вода с шумом хлынула в заводь, и спустя мгновение всё вернулось на круги своя.
– Что это было? – Орест глядел на воду, будто не веря своим глазам.
– Не знаю, – Сурья пожал плечами, – но я теперь понимаю отца. Это ведь была морена?
– Ага.
– Страшнее бабы я ещё не видел.
– Не чуди, у морен знатный морок. Или ты опять?
– Что опять?
– Что-то там увидел?
– У неё изо рта сочилась слизь. А в глазах шевелились черви. Вот что я видел. И, наверное, нескоро забуду. И совсем не хочу слушать, как ты мочил свой уд в этой гадкой яме.
– Мочил, и было очень даже неплохо.
– Меня сейчас стошнит, – серьёзно сказал Сурья.
Глаза Ореста налились злостью. Он сжал кулаки, а шипы его выдвинулись вперёд, зловеще сверкая на солнце.
– А хочешь искупаться?
– Ну, попробуй.
Сурья улыбнулся, глядя на взбешённого брата. Орест был хорош: глаза его сделались ярко-синими, а волосы переливались чёрным золотом. Давно ли они по-настоящему дрались? В том, что Орест задаст ему жару, Сурья не сомневался. Однако и он горазд был надавать ему затрещин. Главное, забыть про эту мерзость. Сурья сглотнул подступивший к горлу ком, как вдруг застыл.
– Молчи, – сказал он Оресту и поднял указательный палец вверх.
Вокруг стало непривычно тихо. Даже ветер, будто бы замер, не тревожа ни единого листочка. Поверхность заводи стала гладкой – казалось, по ней можно пройтись пешком, как по зеркальному полу.
Братья переглянулись. Отец? Но они бы почувствовали, Орест уж точно.
Неожиданно из небольшой расщелины между ивовыми стволами вылезло существо. Маленькое, безобразное, с серой кожей, собравшейся гармошкой. Губы огромны – на пол-лица, и усыпаны крошечными белыми бугорками. Ног почти не видно под складками живота, зато ручищи – будь-здоров. Существо пожевало губами, выдав неопределённый звук, похожий на чавканье, и протянуло раскрытую ладонь. В середине бугорком лежала золотая безделица, украшенная богатыми камнями. Во все стороны побежали-полетели солнечные зайчики, озарив лицо существа разноцветными пятнами.
– Чего ты хочешь? – опомнился Орест.
Существо склонило голову и стало приближаться – медленно, мелкими шажками. Поравнявшись со ступнёй Сурьи, оно затряслось и несмело подняло глаза вверх, затем зажмурилось. В воздухе разлилось зловоние страха. Существо разжало ладонь, и на сапог княжича упало золотое ожерелье.
– Он что – сватается к тебе? – Орест зашёлся негромким смехом, – может, он решил, что ты – девица?
Однако Сурья пропустил шуточку мимо ушей. Он, не отрываясь, смотрел на существо. Нечисть дрожала, а прямо под ней расплывалась лужица.
– Почему ты боишься? – спросил Сурья, – мы пришли с миром.
– Ну, так уходите!
Из воды высунулась голова – жуткие глаза-дыры с крошечными стебельками извивающихся зрачков. Над крошечными губками-прорезями торчали усики.
– Вот дьявол! – воскликнул Орест, – только не говори, что ты…
– Уводи своего брата отсюда, – сказала Голубушка, – и больше не приходи.
– Это уж точно.
– С чего ты так взъелась на меня? – спросил Сурья.
– Тебе дали откуп, так убирайся.
– Откуп?
– Да, чтоб нога твоя впредь сюда не ступала. Бери, да отпусти несчастного щекотуна, пока он не издох со страху.
– Но мне не надо, – Сурья поднял ожерелье кончиком сапога, – хочешь, оставь себе.
– Если не возьмёшь, они его сожрут.
– Кто?
– Остальные щекотуны. Ему поручили откупиться. Если станешь мешкать – им придётся уйти. А он поплатится за неудачу.
– Но почему? Я ведь никого не трогал.
– Ты нехороший, – снова сказала Голубушка.
– Эй, кончай заливать, – вмешался Орест, – он мой брат, хоть и выглядит, как человек. И если будете продолжать в том же духе, я вам всем головы поотрываю.
– Он не человек, – буркнула Голубушка и скрылась под водой.
Сурья задумчиво подбросил ожерелье на ладони и сунул в карман кафтана.
– Считай, откупился, – сказал он щекотуну.
Лицо нечисти озарилось довольной улыбкой. Щекотун довольно быстро скрылся в своём ивовом убежище, и вскоре из-под зелёных прутьев на братьев уставились сотни внимательных глаз.
– Что здесь творится? – ошарашено спросил Орест.
– Тебе лучше знать. Ты у нас ходок.
– Я ещё не видел, чтоб они так себя вели, – Орест задумчиво почесал подбородок, затем нахмурился и стал фертом, – а тебе снова удалось отвертеться.
– Нет, уж дудки – мне твоё бабьё не по вкусу.
– А какое по вкусу?
– Не знаю. Увижу – скажу.
– А знаешь что? – Орест хлопнул себя по лбу, – я, кажется, понял. Может, тебе человеческие бабы нравятся?
– Я из людей только маму видел. И пару старых толстых торговок.
– Найдём стройных и молодых.
– Где?
– Там, где их много, – подмигнул Орест, взбираясь на ядокрыла, – летим?
– А сколько шкур с нас спустит отец?
– Что-нибудь да останется.
Сурья тяжело вздохнул, глядя, как Орест самоуверенно взлетает в небо, даже не обернувшись. Знает, дьявол синеглазый, что брат последует за ним. Что ж ему ещё оставалось? Разве что остаться в этой смердящей заводи и гадать, почему он такой «нехороший». Видно, клыками не вышел, ведь у него их попросту нет. Однако желание думать о странностях водяной нечисти так и не пришло. Поэтому Сурья вскочил на Ярона и последовал за братом.