Великий пост
Первая седмица
Первая седмица святой Четыредесятницы есть «дней начаток святых постов». Благочестивые христиане эту седмицу называют чистой. Во все ее дни Церковь убеждает своих чад выйти из того греховного состояния, в которое невоздержанием прародителей ниспал весь род человеческий и утратил рай, и которое каждый из нас умножает своими грехами. Выйти из этого греховного состояния возможно только путем веры, молитвы, смирения и богоугодного пощения. Подобно ветхозаветной Церкви, которая первый и последний день некоторых великих праздников святила особо, православные христиане, приготовленные и воодушевленные внушениями своей Церкви, издревле с особым усердием и строгостью проводят первую и последнюю седмицу Великого поста. И когда более, как не при начале подвигов и при их конце иметь наибольшую ревность к благочестию?..
Сообразно этой ревности богослужение на первой седмице совершается продолжительнее, а пост устанавливается строже, чем в следующие дни. Длительность богослужения происходит от того, что в течение первых дней седмицы прочитывается на повечерии Великий канон святого Андрея Критского. Великое повечерие называется по-гречески мефимоны (или ефимоны, ифимоны). В просторечьи мефимонами называли чтение Великого канона на первой седмице Поста.
Великий покаянный канон возбуждает в душе особую благочестивую настроенность к покаянию. Он читается по частям в первые четыре дня на повечериях. Святой сочинитель его воскрешает перед верующими события Ветхого и Нового Заветов, всюду применяя их к нравственному состоянию души грешника и поучая: «Еликим убо благим повести ревновати и подражати по силе, еликих же злых отбегати и присно к Богу востекати покаянием, слезами и иным яве благоугождением». Душа плачет, воспоминая тьму падений ветхозаветных, но постепенно, словно зарево, разгораются воспоминания о примерах падения и покаяния после пришествия Спасителя, разгорается вера в Его милосердие, укрепляется надежда на Его любовь.
В Великом каноне, оплакивая грехи верующих, Церковь располагает их к умилению и раскаянию, внушая тайно поведать Богу свои грехи, побуждает к размышлению о своих деяниях. В каноне изображено униженное состояние грешника, осквернившего ризу плоти своей, омрачившего душевную красоту страстями, разодравшего первозданную одежду Зиждителя и облекшегося в ризу разодранную, истканную по совету змия. Эти картины возбуждают страх будущего суда и надежду на милосердие Божие.
Песнопения канона призывают кающегося познать «себе обнажена от Бога, и присносущного Царствия, и сладости грех ради» своих. Первозданным Адаму и Еве уподобилась душа, омрачив первоначальную свою красоту. Словно Петра, «буря злых обдержит» ее. Плачет кающаяся душа, обращаясь к Доброму Пастырю: «Согреших Тебе един аз, согреших паче всех, Христе Спасе, да не презриши мене. Ты еси Пастырь добрый, взыщи мене, агнца, и заблуждшего да не презриши мене». «Тайная сердца» исповедает душа Судии праведному: «Виждь мое смирение, виждь и скорбь мою, и вонми суду моему ныне, и сам мя помилуй, яко благоутробен, отцев Боже».
На богослужениях первой седмицы в храме поются и читаются священные песнопения святых Андрея Критского, Иосифа и Феодора Студитов, Церковь постановила также назидать верующих чтениями сочинений святых Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника и других великих подвижников древности.
В пятницу после Литургии преждеосвященных Даров после заамвонной молитвы освящается коливо – отваренная пшеница с медом, в память великомученика Феодора Тирона, оказавшего христианам благотворную помощь для сохранения поста. Византийский император Юлиан Отступник в 362 году приказал в городе Антиохии тайно окропить кровью идоложертвенных животных все съестные припасы. Святой великомученик Феодор Тирон, сожженный в 306 году за исповедание христианства, явился в сновидении антиохийскому епископу Евдокию, открыл ему тайное распоряжение Юлиана и повелел в течение всей недели ничего не покупать на рынке, а питаться коливом.
Субботу первой седмицы часто называют Феодоровской субботой, так как в этот день празднуется память великомученика Феодора Тирона.
Неделя первая святого поста
Торжество Православия
В первый воскресный день празднуется Торжество Православной веры в память восстановления почитания святых икон в 842 году, после гонения на них в VIII и IX веках.
Почитание святых икон есть одно из древнейших учреждений в Церкви, и оно существовало повсюду, где жили христиане. Но с древних времен появились и лжеучителя, наставлявшие, что Господь имел плоть не истинную, а только мнимую, призрачную, и потому считавшие невозможным изобразить Его лик. Церковь, обличая еретиков, в своих песнопениях возвещает: «Плоти изображение Твое возставляюще, Господи, любезно лобызаем великое таинство смотрения Твоего изъясняюще: не мнением бо, яко же глаголют богоборнии дети Манентовы[14], нам явился еси, Человеколюбче, но истиною и естеством плоти».
Празднование Торжества Православия было установлено святой царицей Феодорой[15]. Праведная царица была супругой греческого императора Феофила иконоборца[16], но не разделяла ереси мужа и тайно почитала святые иконы (догмат иконопочитания был сформулирован в 787 году на VII Вселенском Соборе). После смерти супруга святая Феодора управляла государством вместо малолетнего сына Михаила, в котором она воспитала столь же твердую преданность Православию. Императрица восстановила почитание икон, возвратила низложенного еретиками патриарха Мефодия и в 842 году созвала Собор в Константинополе, на котором иконоборцев предали анафеме и постановили вспоминать это событие ежегодно в первое воскресенье Четыредесятницы.
Но праздник имеет и более широкий смысл. Все главные ереси Востока посягали на самую суть Откровения – учение о Богочеловечестве Иисуса Христа. Арий утверждал, что Христос – лицо тварное, только подобное Богу. Несториане учили, что Иисус Сын Божий и Иисус человек стали единым только после крещения в Иордане. Монофизиты считали, что человечность Христа поглощена Его Божеством, и потому отрицали ее; монофелиты признавали в Христе только одну волю – Божественную, не признавая Его человеческой воли. Наконец, иконоборцы, запретив изображать Богочеловека, фактически отказались от веры в реальность Его воплощения. Торжество Православия заключается в том, что через восстановление почитания икон Церковь отстояла истину Боговоплощения, истину, что Бог Себя являет в видимом образе. Изображение Лика Богочеловека есть свидетельство истины Боговоплощения.
В это воскресенье после Литургии совершается особый чин Православия. Священнослужители совершают молебное пение в середине храма перед иконами Спасителя и Божией Матери, молясь Господу об утверждении в вере православных христиан и обращении на путь истины всех отступивших от Церкви. По принесении молитв, Церковь анафематствует, то есть отлучает от единения с собою, врагов Православия, а защитников его ублажает и восхваляет.
Торжество Православия, служа праведным судом для вразумления коснеющих в нераскаянии, для всех верных Святой Церкви весьма поучительно и утешительно, как обновление и утверждение их в Завете с Богом и союзе с Церковью.
Семейное чтение
Великий пост
Редкий великопостный звон разбивает скованное морозом солнечное утро, и оно будто бы рассыпается от колокольных ударов на мелкие снежные крупинки. Под ногами скрипит снег, как новые сапоги, которые я обуваю по праздникам.
Чистый понедельник. Мать послала меня в церковь «к часам» и сказала с тихой строгостью: «Пост да молитва небо отворяют!»
Иду через базар. Он пахнет Великим постом: редька, капуста, огурцы, сушеные грибы, баранки, снетки, постный сахар… Из деревень привезли много веников (в чистый понедельник была баня). Торговцы не ругаются, не зубоскалят, не бегают в казенку за сотками и говорят с покупателями тихо и великатно:
– Грибки монастырские!
– Венички для очищения!
– Огурчики печорские!
– Снеточки причудские!
От мороза голубой дым стоит над базаром. Увидел в руке проходившего мальчишки прутик вербы, и сердце охватила знобкая радость: скоро весна, скоро Пасха и от мороза только ручейки останутся!
В церкви прохладно и голубовато, как в снежном утреннем лесу. Из алтаря вышел священник в черной епитрахили и произнес никогда не слышимые слова:
«Господи, иже Пресвятаго Своего Духа в третий час апостолом Твоим ниспославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, молящихся…»
Все опустились на колени, и лица молящихся, как у предстоящих перед Господом на картине «Страшный суд». И даже у купца Бабкина, который побоями вогнал жену в гроб и никому не отпускает товар в долг, губы дрожат от молитвы и на выпуклых глазах слезы. Около Распятия стоит чиновник Остряков и тоже крестится, а на масленице похвалялся моему отцу, что он, как образованный, не имеет права верить в Бога. Все молятся, и только церковный староста звенит медяками у свечного ящика.
За окнами снежной пылью осыпались деревья, розовые от солнца.
После долгой службы идешь домой и слушаешь внутри себя шепот: «Обнови нас, молящихся… Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». А кругом солнце. Оно уже сожгло утренние морозы. Улица звенит от ледяных сосулек, падающих с крыш.
Обед в этот день был необычайный: редька, грибная похлебка, гречневая каша без масла и чай яблочный. Перед тем как сесть за стол, долго крестились перед иконами. Обедал у нас нищий старичок Яков, и он рассказывал: «В монастырях, по правилам святых отцов, на Великий пост положено сухоястие, хлеб да вода… А святой Ерм со своими учениками вкушал пищу единожды в день и только вечером…»
Я задумался над словами Якова и перестал есть.
– Ты что не ешь? – спросила мать.
Я нахмурился и ответил басом, исподлобья:
– Хочу быть святым Ермом!
Все улыбнулись, а дедушка Яков погладил меня по голове и сказал:
– Ишь ты, какой восприёмный!
Постная похлебка так хорошо пахла, что я не сдержался и стал есть; дохлебал ее до конца и попросил еще тарелку, да погуще.
Наступил вечер. Сумерки колыхнулись от звона к великому повечерию. Всей семьей мы пошли к чтению канона Андрея Критского. В храме полумрак. На середине стоит аналой в черной ризе, и на нем большая старая книга. Много богомольцев, но их почти не слышно, и все похожи на тихие деревца в вечернем саду. От скудного освещения лики святых стали глубже и строже.
Полумрак вздрогнул от возгласа священника – тоже какого-то далекого, окутанного глубиной. На клиросе запели, тихо-тихо и до того печально, что защемило в сердце:
«Помощник и покровитель бысть мне во спасение: сей мой Бог, и прославлю Его, славно бо прославися…»
К аналою подошел священник, зажег свечу и начал читать Великий канон Андрея Критского: «Откуда начну плакати окаяннаго моего жития деяний; кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию, но яко благоутробен, даждь ми прегрешений оставление».
После каждого прочитанного стиха хор вторил батюшке:
«Помилуй мя, Боже, помилуй мя…»
Долгая-долгая монастырски строгая служба. За погасшими окнами ходит темный вечер, осыпанный звездами. Подошла ко мне мать и шепнула на ухо:
– Сядь на скамейку и отдохни малость…
Я сел, и охватила меня от усталости сладкая дрема, но на клиросе запели: «Душе моя, душе моя, возстани, что спиши!»
Я смахнул дрему, встал со скамейки и стал креститься. Батюшка читает: «Согреших, беззаконновах и отвергох заповедь Твою…»
Эти слова заставляют меня задуматься. Я начинаю думать о своих грехах. На масленице стянул у отца из кармана гривенник и купил себе пряников; недавно запустил комом снега в спину извозчика; приятеля своего Гришку обозвал «рыжим бесом», хотя он совсем не рыжий; тетку Федосью прозвал «грызлой»; утаил от матери «сдачу», когда покупал керосин в лавке, и при встрече с батюшкой не снял шапку.
Я становлюсь на колени и с сокрушением повторяю за хором: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя…»
Когда шли из церкви домой, дорогою я сказал отцу, понурив голову:
– Папка! Прости меня, я у тебя стянул гривенник!
Отец ответил:
– Бог простит, сынок.
После некоторого молчания обратился я и к матери:
– Мама, и ты прости меня. Я сдачу за керосин на пряниках проел.
И мать тоже ответила:
– Бог простит.
Засыпая в постели, я подумал: «Как хорошо быть безгрешным!»
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет прегрешенья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
Вторая седмица
Вторую седмицу Великого поста Церковь называет седмицей светотворных постов, и во время ее молит Господа преимущественно о благодатном освящении постящихся и кающихся. «Господи, направи ны пост повторяющия, освящение нам осияй и просвещение оправданий Твоих». Ибо благодать Божия и грехи наши очищает, и сияет верующим особенно во время поста, побуждая верующих к подвигам поста, молитвы, умиления и покаяния.
Не сразу человек привыкает к посту, не вдруг может настроить душу свою к подвигам добродетели. В песнопениях второй седмицы Церковь продолжает разъяснять значение истинного поста.
Чтения из пророка Исаии то утешают обещание блаженства тем, кто будет помилован Богом (в понедельник), то обличают невнимание избранного Богом народа к благодеяниям и благопопечительности Божией (во вторник), то угрожают за корыстолюбие и распущенную жизнь строгими наказаниями (в среду), то возводят душу к созерцанию славы Господа Саваофа, перед которой чувствовал свое ничтожество и пророк Божий (в четверг), то среди нечестия и неверия указывают на непреложность определения Божия о спасении рода человеческого (в пятницу).
Во второй седмице предлагаются чтения об изгнании прародителей из рая и о жизни их потомства, в котором яд греха стал раскрываться с такою страшною силою, что тяжкое преступление братоубийства нашло место уже между сыновьями Адама, и потом зло усиливалось в людях так быстро и укоренилось в них так глубоко, что Бог определил истребить весь род человеческий.
Чтения из книги Притчей указывают на достоинство мудрости и на плоды мудрой жизни (в понедельник), предостерегают от увлечения в жизнь развратную (во вторник, среду и пятницу) и убеждают стремиться к трудолюбию (в четверг).
В субботу на Литургии чтением Апостола Церковь внушает верующим назидать друг друга и не ослабевать в начатом подвиге поста (Евр. 3, 12–16), а чтением Евангелия благовествует об очищении прокаженного благодатным словом Господа (Мк. 1, 34–44).
Неделя вторая святого поста
Память святителя Григория Паламы
В этот воскресный день с XIV века празднуется память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалонитского – защитника православного учения о Божественном свете.
Святой Григорий Палама жил в XIV веке, родом был из Константинополя. Заветным желанием его знатных и благочестивых родителей было научить его книжной премудрости и особенно божественной. Семя упало на благодатную почву. С самых юных лет Григорий стремился к источнику премудрости – истинному Богу. У афонских иноков он узнал образ и правила иноческой жизни и стал их исполнять в своей жизни, не смущаясь насмешками, не слушая уговоров друзей. На двенадцатом году жизни он решил принять иноческий сан и удалиться в пустыню. К этому решению пришли также его мать, сестры и братья. Мать с сестрами осталась в женском монастыре, а Григорий отправился на святую гору Афонскую, где в Ватопедской обители поселился вместе с братьями, подчинив себя старцу Никодиму. По смерти Никодима он удалился в лавру святого Афанасия, где достиг евангельского бесстрастия и божественной чистоты, чем приобрел всеобщее почитание и любовь братии.
Конец ознакомительного фрагмента.