Сверхнормальное. Путь к овладению сверхвозможностями. Сверхнормальное. Путь к овладению сверхвозможностями (Дин Радин)

Мы начнем с простого вопроса: был ли Будда просто хорошим человеком?

Стало ли его учение настолько популярным потому, что он был более привлекательной, харизматичной личностью, чем другие? Или же потому, что он был великим учителем и неустанным защитником слабых? Или же – и здесь мы подходим к вопросу, который будет вести нас через всю эту книгу, – причина в том, что он был посвящен в высшие тайны Вселенной и обладал сверхнормальными способностями?

Мы можем задаться тем же вопросом в отношении Иисуса, Моисея, Мохаммеда, Миларепы или иной великой личности, оставившей след в истории благодаря своей просветленности, мудрости и милосердию. Были ли они умелыми манипуляторами, знавшими, как обращаться с толпой, или же обладали особым знанием человеческой природы и наших скрытых возможностей, остающихся пока вне компетенции современной науки?

Если подобный вопрос покажется слишком нескромным в отношении таких культовых фигур, мы можем для примера обратиться к более мирской фигуре – далай-ламе, который регулярно беседует с учеными всего мира и буддийскими монахами. Предположим, что западные ученые, которые соперничают друг с другом за участие в этих беседах, втайне считают, что имеют дело с экзотическим болванчиком и смысл встречи с ним сводится к памятной фотографии (раз уж он нобелевский лауреат), чтобы было чем похвастаться в Фейсбуке.

Нелепое предположение, учитывая несомненное уважение к этим встречам в серьезных книгах и статьях известных научных журналов, а также растущее число сторонников в университетах Гарварда, Стэнфорда, Цюриха, в институте Макса Планка по изучению деятельности мозга и во многих других высших учебных заведениях. Однако не подлежит сомнению, что далай-лама воспринимает реинкарнацию и легендарные возможности йогов («сиддхи») совершенно серьезно. Он заявляет, что видел некоторых из них в действии, например оракулов, которые рассказывали о будущих открытиях в науке[7]. Что же он знает из того, что игнорируют большинство западных ученых? Может ли это касаться сверхспособностей? И если так, почему мы не читаем о них в научных журналах?

Этот вопрос обсуждался как образованными, так и невежественными людьми в течение тысячелетий. В новое время ученые большей частью просто игнорировали или высмеивали саму возможность существования сверхспособностей, поскольку это не укладывается в общепринятые в западной науке понятия о возможностях человеческого разума. Эту тему обходили стороной еще и потому, что, независимо от результатов изысканий, они предполагают серьезные последствия. Если вы решите, что Будда был просто хорошим человеком, вы оскорбите буддистов. Они могут отреагировать вполне тактично и миролюбиво, но вам все равно будет неловко. Если же вы скажете, что Будда был кем-то большим, тогда вам придется отбиваться от нападок представителей как научного мира, так и других религий. Значит, этот вопрос остается без ответа для всеобщего спокойствия.

Несмотря на умолчание, тема сверхспособностей не дает покоя некоторым скептикам, которые не могут не высказываться в оскорбительной манере «о чем-то этаком» вроде учения вуду, и прилагают всяческие усилия, чтобы изгнать всю эту абракадабру из нашей жизни[8]. Впрочем, их опасения, граничащие с истерией, имеют основания. Если мы оглянемся на историю, то увидим, что тайные силы и запретные знания идут рука об руку с мошенничеством, заговорами и охотой на ведьм. Цивилизация порождает предрассудки и игнорирует рациональное мышление – к опасности для себя же. Поэтому мы говорим, что знания, добытые такой большой ценой, нуждаются в защите.

Но вот парадокс: именно потому, что цивилизация должна в своем развитии преодолевать предрассудки, необходимо как можно тщательнее исследовать возможность существования сверхнормальных способностей. Результаты такого исследования повлияют на базовые научные предположения о человеческом потенциале, на отношения между наукой, религией и обществом и, без преувеличения, увеличат вероятность выживания человечества.

Добавим, что всякая истерия по поводу необходимости борьбы с предрассудками, все это выкручивание рук с угрозами здравомыслию не может не вызывать опасений. Вот что пишет британский психиатр Энтони Сторр в книге «Колосс на глиняных ногах: изучая наследие гуру»: «Является ли та или иная вера истинной или ложной – определяется в какой-то мере той интенсивностью, с которой ее защищают, а также числом ее приверженцев»[9]. Что же касается возможности существования сверхспособностей, множество людей ведут по этому поводу самые горячие споры, и это лишний раз подтверждает актуальность темы.

Но теперь у нас есть кое-что новое – эмпирическое доказательство. Лабораторные данные, собранные за многие десятилетия, позволяют предположить, что часть из того, что заявляют йоги, мистики, святые и шаманы, может быть правдой. А это значит, что какие-то из положений современной науки ошибочны.

Если же вам невыносима мысль, что часть ваших школьных знаний может оказаться заблуждением (хотя учебники непрерывно совершенствуются), не паникуйте – это вовсе не значит, что теперь нужно выбросить все учебники. Существенный объем научных знаний о внешнем мире вполне стабилен и надолго останется таковым – в смысле практической стороны жизни.

Тем не менее часть положений современной науки, включая некоторые фундаментальные понятия о природе человека и его месте в мире, нуждается в пересмотре. Все больше ученых склоняются к мнению, что прежний взгляд на Вселенную как на неразумный механизм наподобие часов устарел. Все более популярным становится представление о взаимосвязи природы и человеческого сознания.

Журналист «New York Times» Уильям Броуд ознакомился со многими научными подтверждениями того, что йога значительно улучшает физическое здоровье, и написал книгу «Наука йоги». Там есть следующее высказывание:

Пусть даже наука йоги может быть истинной, пусть даже ее открытия способны опровергнуть популярные заблуждения, она, при всем при том, не в состоянии поведать нам связную историю. Многие положения йоги не укладываются в рамки научных истин. Возможно, йога видит глубже, и наиболее продвинутые йоги, насколько мне известно, открывают играючи такие уровни сознания и духовности, о которых наука не знает ничего. Или же все это высокопарная чепуха? Не знаю, что и думать[10].

Неужели наука действительно ничего не может сказать о наиболее экзотических сторонах йоги? К концу этой книги мы увидим, что мистер Броуд остановился на полпути. Кое в чем мы можем разобраться уже сейчас.

Побег в реальность

Многие древние учения говорят, что мы можем обрести экстраординарные способности посредством стойкости и благодати. Техники, применяемые для достижения таких сверхнормальных способностей, известных в традиции йоги как «сиддхи» (что значит «совершенство» на санскрите[11]), включают медитацию, экстатические танцы, игру на барабанах, молитвы, песнопения, сексуальные практики, голодание и прием психоделических растений и грибов. В Новое время к этим практикам добавились экстремальные виды спорта, релаксация в СПА-капсулах, магнетическая и электрическая стимуляция мозга, стереофонический тональный бит и обратная нейронная связь.

Большая часть этих практик направлена на преодоление рутины повседневности. Те, кто желает уйти от боли или тоски, могут отдаться на милость всевозможных седативных и наркотических препаратов. Но те, кого привлекает более осмысленная жизнь и оздоровление организма, следуют путем йоги, медитации или иных практик, расширяющих сознание и повышающих взаимосвязь между разумом и телом.

Техники, способные трансформировать сознание, обладают большой силой, и, как всякая сила, они таят немало соблазнов и опасностей. Йога может привести к травмам, если энтузиазм практикующего превысит здравый смысл[12]. Медитация может привести к излишней замкнутости, депрессии или духовному гедонизму[13]. Но человеческая потребность в преодолении рутины повседневности так велика, что часто не считается с мерами предосторожности.

Мы можем видеть это на примере двух средств изменения сознания, снискавших наибольшую популярность в современном мире, – алкоголя и табака. Эти две субстанции буквально пронизывают экономику современного мира. Большинство жителей США тратят больше денег на табак и сопутствующие товары, чем на фрукты и молоко, вместе взятые, и затраты на алкоголь превышают затраты на неалкогольные напитки[14].

Всемирная организация здравоохранения подсчитала, что в 2007 г. затраты на лечение заболеваний и на устранение последствий несчастных случаев и конфликтов, связанных с алкогольной зависимостью, превысили 200 млрд долл. только в США[15]. А затраты на приобретение алкоголя за 2008 г. составили 400 млрд долл.[16]. Аналогичная статистика относится к табачным изделиям[17]. Таким образом, неизбывная потребность человека куда-то деться от этой реальности обходится обществу в триллионы долларов ежегодно, и это только считая алкоголь и табак. Если же мы добавим сюда затраты на разнообразные лекарственные препараты, стимуляторы и др., на азартные игры и индустрию развлечений, общая сумма в масштабах мировой экономики окажется колоссальной. Человечество отчаянно стремится к бегству.

В начале XXI в., когда финансовый кризис ударил по многим банкам и фондовым биржам, большинству людей стало не по карману продолжать свои побеги за пределы будничного мира. Но если нельзя убежать вовне, возможно, есть способ уйти внутрь? Просветленные умы сообщают нам, что им довелось лицезреть сияние в собственных глубинах, обещавшее невероятное развитие человеческого потенциала. Согласно большинству эзотерических традиций, последовательная практика сообщает человеку экстраординарные переживания, а также наделяет сверхнормальными силами[18].

Великая сила йоги

Классические тексты йоги, такие как Йога-сутры Патанджали, написанные около двух тысяч лет назад, говорят в практической и общедоступной манере, что если вы будете тихо сидеть, устремляясь вниманием на свой разум, и будете делать это последовательно, то вы обретете сверхнормальные силы, сиддхи[19][20][21][22][23]. Эти удивительные способности не считаются магическими; они вполне естественны и доступны каждому. Мы просто слишком рассеянны большую часть времени, чтобы овладеть ими.

Великий Патанджали, основатель йоги, также говорит, что сиддхи можно получить с помощью определенных наркотических веществ, через созерцание сакральных символов, повторение мантр, аскетизм или же просто как дар от рождения. Однако нужно помнить, что силы, полученные благодаря мантрам, амулетам или наркотикам, не вызывают особого уважения среди йогов, не говоря уже о том, что действие их преходяще, в отличие от сил, освоенных с помощью последовательной и самоотверженной медитации[24].

Обещание сверхспособностей в йоге имеет мало общего с религиозной верой в чудеса в традиционном понимании или с божественным вмешательством. Как говорит исследователь буддизма Алан Уоллес:

В буддизме речь не идет о чудесах в собственном смысле слова, разве что в той мере, в какой открытие лазера можно считать чудесным (люди, которые мало смыслят в природе света и его потенциале, вполне могут принять лазер за чудо). Эти созерцатели заявляют, что постигли природу и потенциал человеческого сознания гораздо глубже, чем современная наука. То, что выглядит сверхъестественным для среднего ученого или обывателя, опытный созерцатель воспринимает совершенно естественно, в то время как некоторые достижения науки могут показаться чудом неподготовленному созерцателю[25].

Йога описывает несколько видов сиддхи. Сегодня мы связываем понятие сиддхи с огромным разнообразием психических феноменов. Это телепатия (обмен мыслями); ясновидение (получение информации об удаленных или скрытых объектах помимо обычных органов чувств); предвидение (ясновидение сквозь время) и психокинез (прямое воздействие на предмет силой разума, также известное как ПК).

У большинства людей экстрасенсорные способности могут проявляться спонтанно и редко поддаются сознательному контролю. Такой опыт, как правило, происходит внезапно, и наиболее впечатляющие случаи имеют место в период чрезвычайно высокой мотивации. Напротив, сиддхи описываются как абсолютно надежные навыки, полностью управляемые; иными словами, их можно считать полностью развитой и доведенной до совершенства формой психических феноменов.

Высшие формы сиддхи включают невидимость, левитацию, неуязвимость и удивительную силу, то есть все те способности, что в западном мире доступны только супергероям комиксов. Кроме того, подобные способности описываются, так или иначе, в шаманизме и мистических учениях различных религий. Во многих культурах человечества на протяжении всей истории подобные явления считались вполне реальными, хоть и редкими, а современные исследования подтверждают вновь и вновь, что большинство населения Земли по-прежнему твердо верит в те или иные сверхъестественные силы и явления[26].

Однако академическая наука считает иначе. Многие ученые, технари и гуманитарии, получившие классическое западное образование, воспринимают вышеописанные силы не как сверхнормальные способности человеческого разума, а как предрассудки, служащие укреплению церковной власти[27].

Кто же прав?

Кто же ближе к истине, когда речь идет о природе сиддхи, – мистические традиции мира или современная ортодоксальная наука? Этот вопрос мы исследуем, не пересказывая невероятные истории, не обсуждая религиозные аргументы и даже не просто изучая отчеты очевидцев (хотя некоторые из них мы будем рассматривать). Прежде всего, проанализируем результаты официальных исследований, опубликованные в авторитетных научных журналах.

Мы увидим, что научные методы, столь эффективно отделяющие факты от вымысла, могут быть сильным аргументом в пользу подлинности некоторых сиддхи. Это пример того, как новые научные факты опровергают сделанные ранее предположения. Наука обладает силой двигаться вперед и готовностью меняться изнутри.

Не скажешь, что такие изменения встречают с радостью. Любые устоявшиеся взгляды, будь то в науке или религии, меняются с большим трудом. И это противостояние новым веяниям мы тоже рассмотрим – чтобы понять, почему мы так смутно представляем свой истинный потенциал.

Что дальше?

Наш подход к данной теме наглядно показан на рис. 1. На нем сопоставлены две базовые теории познания, два способа познания мира – мистический и научный. Мистическое познание включает в себя интуитивное и нерациональное знание – внутреннее чувство, предчувствие, видения и сны. Научное познание включает в себя рациональное знание, проявляющееся в трех первичных формах: (1) эмпирическое знание – рассмотрение и измерение; (2) теоретическое знание, разработка объяснительных моделей; и (3) дискуссия, где встречаются скепсис и тщательный анализ, благодаря чему и продолжается научный поиск.

На рис. 1 мистическое знание перекрывает научное, поскольку, подобно научному знанию, мистический опыт неоднократно наблюдался, моделировался и обсуждался. Но, в отличие от науки, мистический опыт сохранялся в течение тысячелетий – это намного дольше, чем несколько веков научного знания.

Рис. 1. Пути познания.

Серая точка в центре рис. 1 является местом пересечения всех методов познания. Это загадочный рубеж между субъективным и объективным, мистическим и научным. Именно сюда направлено наше внимание.

Если вы наберете слово «йога» в поисковике Google NGram, где можно посмотреть статистику обнаружения различных слов в миллионах книг, опубликованных с 1500 г. по настоящее время, то увидите, что «йога» практически не встречается в английском языке до 1900 года[28]. С этого времени кривая статистики начинает медленно идти вверх. К 1920 г. становится заметно, что популярность йоги растет, а в начале 1960-х происходит настоящий прорыв. И с тех пор интерес к йоге неуклонно растет. Иначе говоря, то, что когда-то считалось узкоспециальной темой в западном мире, стало массовым понятием.

Когда увлечение, которое раньше было довольно экзотическим, вдруг становится настолько популярным, мы быстро забываем, каким долгим был переход от одной культурной традиции к другой. К примеру, Свами Вивекананда сегодня широко известен как одна из ключевых фигур, познакомивших западный мир с йогой. Его речь об индуизме и религиозной терпимости, произнесенная в 1893 г. на первом собрании Парламента религий мира[29], вызвала неожиданное всеобщее одобрение.

«Сестры и братья Америки, – произнес он звучным голосом с восхитительным легким ирландским акцентом (по мнению одного из слушателей, который окончил Тринити-колледж[30] и преподавал в Индии). – Неизъяснимой радостью наполняется мое сердце…» И тут произошло нечто беспрецедентное, словно предваряя феномен битломании, захлестнувшей мир полвека спустя… Слушатели числом более 4000 человек, до тех пор мирно сидевшие, вдруг поднялись на ноги и стали бурно аплодировать заезжему монаху, который никогда еще не выступал перед такой большой аудиторией и был поражен этой реакцией не меньше, чем слушатели – его речью[31].

Вивекананда стал одним из первых образцов индийского гуру и учителя йоги на Западе и очень быстро получил известность в кругу именитых авторов, ученых и светских персон своего времени. Однако всегда находятся люди, принимающие новые идеи с недоверием и насмешкой, и в данном случае основной мишенью таких насмешников стали сиддхи, или, как их называют, «совершенства» йоги. Для примера возьмем фрагмент одного отзыва на опубликованные лекции Вивекананды («Американский теологический журнал», 1895 г.):

Поскольку наш автор не дал – ни в своей книге, ни, согласно нашим сведениям, в своей жизни – какого-либо доказательства того, что он достиг таких «совершенств» или хотя бы что он видел кого-то, сумевшего их достичь, нам остается лишь заключить, что он из тех людей, к которым применимо выражение «язык без костей»… Мы [тоже] могли бы заметить, что «одной из главнейших особенностей так называемых индусских религий является их откровенная абсурдность, так что основной задачей грядущего века должно стать постижение того, как подобные вещи могли когда-либо казаться правдоподобными»[32].

Что ж, вот мы с вами и дожили до «грядущего века». И можем попытаться представить, что ощутил бы тот остроумный критик, увидев, как популярны на Западе всевозможные восточные учения и практики, в том числе йога и медитация. История давно известна своей склонностью смеяться над самонадеянными прогнозами.

В 1920-х еще оставались представители интеллигенции, высказывавшие в адрес йоги насмешливые замечания. Пример такого глубокомысленного разбора этого иноземного поветрия мы находим в колонке новостей журнала «New Yorker» от 3 марта 1928 г.:

С некоторых пор до нас доходили слухи о домохозяйках, благоволящих в поиске новых ощущений к некоторым индийским традициям, и, тем не менее, мы испытали неподдельное удивление, когда накануне вечером, в неустанной погоне за нектаром жизни, присоединились к одной такой группе и стали свидетелями их ритуала. Около двухсот человек расселись на садовых стульях. Большинство обращенных были женщинами – пожилыми матронами с нервозными лицами и проблемами с пищеварением, которых вы всегда можете увидеть на скамейках вдоль озера Мохонк. И все же среди них мы насчитали дюжину мужчин. Из них четверо были цветными, четверо напоминали попрошаек, и еще четверо как будто копировали стиль Уильяма Дженнингса Брайана[33]. Йог был облачен в длинное оранжевое одеяние.

Так или иначе, но процесс начался. Медленно, но верно все больше индийских йогов открывали свои центры на Западе и находили последователей. В 1920-х ключевой фигурой был Парамаханса Йогананда, который открыл Содружество самореализации в Лос-Анджелесе и объехал мир с лекциями в середине 1930-х. В 1946-м он опубликовал автобиографию, которую за следующие полвека прочтут миллионы человек. На пороге нового тысячелетия издательство «Харпер Коллинз» включило ставшую классической «Автобиографию йога» в число «100 лучших духовных книг [XX] века»[34].

Главным популяризатором йоги в Америке 1930-х можно назвать Перри Бейкера, уроженца Айовы, получившего известность под именем Пьера Бернара. Он разработал собственный стиль йоги: вместо плавных, текучих движений – динамичная «ковбойская» гимнастика. Правдивая история этого удивительного предприятия описана в книге Роберта Лава «Великий Ом: невероятное рождение йоги в Америке»[35]. Современный Центр йоги Бернара в городке Найек, штат Нью-Йорк, представляет собой, по определению Лава, «индустриальный комплекс йоги» площадью в 200 акров. В 1918 г. Бернар открыл на этом месте элитный загородный клуб, быстро набравший популярность среди местного общества, включавшего ученых, политиков и просто состоятельных людей, и получивший известность как Загородный клуб Кларкстауна. «Всемогущий Ом», как называли Бернара последователи, имел неоднозначную репутацию – несмотря на судебные иски за мошенничество и сексуальные домогательства, к началу 1930-х гг. он регулярно появлялся в светской хронике и мог бы поспорить богатством и славой с Чарльзом Линдбергом[36].

Пока Бернар завоевывал популярность в Нью-Йорке, в зенит своей славы входил Джидду Кришнамурти. Рожденный в семье брахмана, в индийском городе Адьяре, он еще ребенком был принят в Теософское общество, под опекунством Анни Безант и Чарльза Ледбитера. Пройдя соответствующее обучение, он стал духовным предводителем нового «Ордена звезды Востока» и начал разъезжать по миру со своим братом как представитель теософского движения. В 1922 г., в Калифорнии, он пережил мистическое пробуждение и осознал свой путь. Однако после того как в 1925 г. его брат умер от туберкулеза, Кришнамурти впал в депрессию и разочаровался в теософии.

С 1929 г. начались его самостоятельные путешествия по миру, сопровождаемые лекциями о духовном саморазвитии. В 1938 г. Кришнамурти встретился с Олдосом Хаксли, знаменитым британским писателем, книги которого – «Вечная философия», «Двери восприятия», «Остров» – сыграли большую роль в популяризации йоги, индийской философии и мистицизма на Западе. Всю жизнь Кришнамурти оставался удивительной, уникальной фигурой, утверждая принципы восточной философии в западном мире – во всевозможных областях, от физики до политики. Он умер в 1986 г., в возрасте 90 лет.

В 1955 г. Палата представителей США приняла резолюцию о создании Капитолийской комнаты для медитаций. Под «медитацией» в данном случае подразумевалась почти исключительно молитва христианского типа, но по соображениям политкорректности был выбран этот термин. Первоначально планировалось приурочить открытие комнаты для медитаций к 84-му собранию конгресса в 1955 г., но из-за возникших разногласий его пришлось ненадолго отложить. Главным камнем преткновения стал вопрос оформления комнаты, не говоря о том, что некоторые конгрессмены вообще посчитали, что любая форма медитации в пределах Палаты представителей нарушает принцип отдельности церкви от государства. После рассмотрения ряда вариантов все сошлись на том, что комната должна иметь подчеркнуто «внеконфессиональный» вид, и главным ее украшением стал витраж с изображением коленопреклоненного Джорджа Вашингтона[37].

К концу 1960-х, когда психоделическая революция была в самом разгаре, бульварная пресса стала проявлять особый интерес к медитативным аспектам йоги, выразившийся, в частности, в популяризации трансцендентальной медитации (ТМ) Махариши Махеша Йоги, особенно после того, как его учением увлеклись «Битлз». В 1968 г. «Saturday Evening Post» высокопарно заявляла:

Техника ТМ была утрачена в течение многих веков, но теперь ее вернул нам Махариши… Эта техника, по его словам, всегда работает. Любой, каким бы скептиком или глупцом он ни был, может стать адептом за четыре дня, занимаясь не больше часа в день[38].

Другим событием 1960-х, подогревшим интерес к йоге на Западе, стало путешествие по Индии Ричарда Алперта, гарвардского психолога и исследователя LSD. Во время путешествия Алперт встретил гуру по имени Ним Кароли Баба и принял новое имя – Рам Дасс («Слуга Рамы» на санскрите). Вернувшись в США, Рам Дасс написал одну из первых книг, рассказывающих о йоге, ее практике и философии с точки зрения человека Запада. Книга «Будь здесь и сейчас», опубликованная в 1971 г., разошлась тиражом более 1 млн экземпляров и до сих пор не утратила своего значения.

В 1970 г. министр обороны США Мелвин Р. Лэйрд постановил, что Пентагон, как и Конгресс США, должен иметь внеконфессиональную комнату для медитаций[39]. В речи на открытии комнаты он сказал: «Сегодня мы назначаем эту комнату в Пентагоне тем местом, где духовные нужды – нужды внутреннего человека – смогут найти удовлетворение. Здесь мужчины и женщины будут предаваться размышлениям и молитвам, находить напутствие и вдохновение».

Однако через несколько лет, когда комната уже стала довольно популярным местом, она была уничтожена сильным пожаром, и следствие не исключало умышленного поджога. Согласно репортажу, опубликованному в газете «Milwaukee Sentinel», следователи Пентагона обвиняли в происшедшем местного курьера, у которого были психические отклонения, и его не раз уличали в попытках поджечь что-нибудь в здании[40]. Так или иначе, в 1976 г. заместитель министра обороны открыл в Пентагоне Клуб для медитации.

В середине 1970-х публикации о йоге и медитации стали обычным материалом в газетах и журналах, а на телевидении стала выходить программа по йоге Лилии Антуанетты Мун (более известной как Лилия Фолан, автор популярной книги «Лилия! Йога и ты»).

В 1973 г. в «Los Angeles Times» была опубликована получившая широкий резонанс статья «Трансцендентальная медитация: приходит скептик, уходит верующий»[41]. Впрочем, не все было так радужно. «Двадцатидевятилетний инструктор по йоге найден мертвым в своей комнате в оккультной позе, – сообщает другая статья. – Причиной смерти, вероятно, стала передозировка наркотиков, а вовсе не опасная форма медитации, как склонны думать некоторые его последователи»[42]. Оккультной позой, упомянутой в статье, было, скорее всего, сидение со скрещенными ногами.

Несмотря ни на что, к концу 1970-х центры йоги и медитации в крупных городах Америки и Западной Европы множились как грибы после дождя. Баптистский пастор и теолог Харви Кокс отметил в 1977 г. в своей книге «Лицом к Востоку»:

Почему американцы отдают предпочтение восточным религиям? «Переворот» 60-х и последующая устремленность на Восток «отражают жажду того, чего не может дать культура потребления, – всеобщей любви и насыщенных переживаний»… Возможно, миллионы американцев увлечены ориентализмом, но это увлечение довольно поверхностно, если основано на телепрограммах по хатха-йоге и одном уроке TM. И пусть неовосточные религии находятся теперь на пике популярности, у них могут быть неочевидные стороны, которые откроются лишь годы спустя. И только очень проницательный теолог сможет сказать наверняка, в какой форме это проявится и к чему приведет[43].

Кокс оказался прав насчет неочевидных сторон, но заблуждался относительно пика популярности «неовосточных религий». Это был только гребень первой волны.

Опасности йоги

В 1970-х пресвитерианская церковь рассматривала все формы созерцательных практик, включая медитацию, как «нежелательно римскокатолические» или «нежелательно буддистские»[44]. Тридцать лет спустя созерцательные практики можно было обнаружить практически в каждой пресвитерианской семинарии в Соединенных Штатах. Хотя не все отличались такой прогрессивностью. В 1990-м газета «New York Times» сообщала:

Власти городка Токкоа на северо-востоке штата Джорджия запретили курсы по йоге, финансируемые правительством США, объяснив это протестами населения, считающего йогу дьяволопоклонством. «Те, кто ходят на эти курсы, они просто как скот, идущий на бойню, – сказал один из протестующих. – Половина йоги относится к восточному мистицизму и пронизана оккультными влияниями»[45].

Страшно подумать, чем же эти протестующие считали вторую половину йоги.

Относительно недавнее проявление подобной нетерпимости – начатый в 2002 г. «Научно-исследовательский проект „Маяк“», призванный раскрыть «опасности созерцательной спиритуальности». Ирония ситуации в том, что в ходе проекта было собрано немало свидетельств широкого распространения созерцательных практик и медитации в христианских евангелических церквях. Группа «Маяк» испытывает в этой связи опасения, поскольку созерцательная спиритуальность:

…использует древние мистические практики, направленные на достижение измененных состояний сознания (тишины), корни которых ведут к мистицизму и оккультизму, часто замаскированному христианской терминологией. Созерцательная спиритуальность подразумевает пантеизм (Бог – это все) и панентеизм (Бог во всем). Обычные понятия для этого движения: «духовная формация», «тишина», «безмолвие», «древняя мудрость», «духовные дисциплины» и многие другие[46].

Оказывается, некоторым людям внушают страх такие понятия, как тишина, безмолвие и древняя мудрость, и это говорит о большой роли убеждений в формировании каких-либо представлений. Когда что-то вступает в конфликт с устойчивыми убеждениями, это воспринимается почти как физическое нападение и неизбежно вызывает протест. Поэтому некоторые фундаменталисты заявляют, что христианская «центрированная молитва» противоречит Библии или католицизму, а возможно, и самому духу Америки, поскольку открытие своего разума через созерцание и молитву открывает доступ «сатанинскому внушению»[47]. Историков будущего, вероятно, удивит, что такой первобытный страх мог овладеть людьми XXI века.

В октябре 2010 г. агентство «Ассошиэйтед пресс» сообщило об одном таком случае в статье «Предводитель южного баптизма о йоге: это не христианство», и на этот раз даже самые преданные христиане могли бы посчитать, что это уже слишком:

Луисвилль, штат Кентукки. Предводитель южного баптизма, призывающий христиан сторониться йоги и сопутствующих спиритуальных практик, вызывает массу недовольства у приверженцев древних традиций. Президент южной баптистской семинарии Альберт Молер говорит, что гимнастические упражнения и медитация, взятые из восточных религий, не ведут к Богу по-христиански. Молер не согласен с идеей, что «тело – это инструмент для достижения созвучия с божественными силами». «Это просто не христианство», – сказал Молер репортеру «Ассошиэйтед пресс»… Другие христианские лидеры также заявили, что занятия йогой несовместимы с учением Иисуса. Пат Робертсон назвал песнопения и другие спиритуальные элементы йоги «вызывающими жуть»[48].

Значит, гимнастика – это не по-христиански, а песнопения вызывают жуть? Несмотря на опасения добрых пастырей, мы с вами увидим, что занятия йогой не имеют никакого отношения к религии в традиционном смысле, а также то, что практически каждая религия включает в себя ту или иную форму медитации, будь то созерцание или молитва.

Йога в XXI веке

Для тех, кого не запугали средневековые страхи, йога и медитация представляют немалый интерес. Эти древние практики были приняты, переработаны и стилизованы под западный образ жизни. В 2003 г. медитация стала темой передовой статьи журнала «Time», а йога к началу нового тысячелетия переросла в многомиллиардный бизнес с 10 миллионами практикующих только в США. Точно спортивные фанаты, они с энтузиазмом посещают любимые занятия, покупают соответствующие продукты питания и одежду, выбираются на отдых в специализированные санатории, смотрят видеопрограммы, читают книги и журналы. Вот как пишет об этом «Time» (в доказательство серьезности американских йогов):

Сегодня занятия по медитации посещают средние американцы – у них нет магических кристаллов, они не выписывают журналы по нью-эйдж и даже не живут в Лос-Анджелесе. Для современных профессионалов, уверенных, что в их жизни больше стресса, чем у представителей поколения доярок, мыловаров и маслобойщиков, медитация становится чем-то вроде теплого джакузи для интеллектуалов[49].

Как известно, если явление становится предметом сатирических новостей – значит, оно прочно прижилось в популярной культуре. Журнал «Onion»:

Вашингтон, округ Колумбия. Согласно отчету Министерства труда о переподготовке, 21 % американок учится быть инструкторами по йоге, проявляя колоссальный интерес к индустрии гибкости и духовности, начиная с 1971 года. «В частности, один показатель вызывает серьезный повод для беспокойства: все женское население Нью-Йорка и Сан-Франциско (исключая 32 % тех, кто не воспринимает идеологию йоги) имеет свидетельство инструктора по йоге с той или иной специализацией – хатха-, бикрам- или аштанга-йога»…[50]

В 2008 г. «Журнал йоги» заявил, что число его подписчиков приближается к 2 млн, а каждый выпуск раскупается тиражом в 340 000 экземпляров.

Другие ведущие средства массовой информации не замедлили откликнуться, как пишет Уильям Броуд в «Науке йоги»:

«New York Times», где я работаю, опубликовала сотни статей по йоге, прежде чем начала в 2010 г. вести постоянную колонку под названием «Растяжка». Там публикуются материалы по самым разным аспектам йоги – от рекламы залов, предлагающих «горячую йогу», до отчета о собрании тысяч практикующих в Центральном парке, – его организаторы назвали это самым массовым мастер-классом по йоге[51].

Помимо повсеместно популярной хатха-йоги (позы), другие виды йоги, при всем своем разнообразии неизменно нацеленные на слияние с высшей реальностью, практикует все больше людей на Западе. Бхакти (поклонение), джняна (знание), мантра (слова и звуки), карма (служение), тантра (энергия кундалини) и аштанга (также известная как раджа-йога, то есть королевская йога).

В июне 2012 г. поисковик Google Search выдавал по фразе «занятия йогой» («yoga studio») более 5 млн страниц. Теперь такие занятия проводятся не только в штатах Калифорния и Нью-Йорк, но в каждом штате США. Программы оздоровления на основе медитации оплачиваются рядом компаний по страхованию здоровья и применяются в школах, церквях, больницах, тюрьмах, в аэропортах и на фабриках, в офисах Всемирного банка, Национальной академии наук, газеты «The Washington Post» и в спортивных командах, включая «Чикаго буллс» и «Лос-Анджелес лэйкерс», а также в армии США (тренинг боевого разума[52]), и т. д.[53],[54].

В значительной степени такая популярность объясняется научными обоснованиями того, что медитация и йога, наряду с правильной диетой, способствуют умственному и физическому здоровью. О пользе йоги нередко упоминают популярные СМИ[55], которые, в свою очередь, опираются на бесконечный поток научных статей. На февраль 2012 г. интерактивная база данных Национальных институтов здравоохранения (NIH), известная как PubMed.com, содержала 2301 статью с ключевым словом «медитация». База данных по медитации Института ноэтических наук, доступная на сайте института, содержит более 6500 статей.

Вот далеко не полный список общепризнанных результатов йоги и медитации: повышение иммунитета, понижение кровяного давления, лечение болезней сердца, замедление развития рака простаты, улучшение внимания, памяти и концентрации[56], [57], [58], повышение качества жизни после противораковой терапии[59], уменьшение хронических болей и устранение депрессий[60], замедление старения, лечение неврозов и бесплодия, а также трудных кожных заболеваний[61]. Результаты всестороннего метаанализа[62] экспериментов с медитацией, опубликованные в журнале «Psychological Bulletin» в мае 2012 г., не оставляют сомнений в том, что медитация – это нечто большее, чем просто форма релаксации. Она позитивно влияет на целый ряд психологических факторов, в том числе стабилизирует эмоциональное состояние, избавляет от навязчивого беспокойства, способствует налаживанию взаимоотношений, повышает внимательность и т. д.[63].

Те, кто был настроен скептически и обратился к медитации от безысходности, например не в силах иначе справиться с хронической депрессией или последствиями травмы, во многих случаях с удивлением узнавали, что это вовсе не религиозная практика, и занятия йогой совсем не приводят в секты нью-эйдж. Подобный случай описывается в одном из номеров газеты «The Washington Post» за 2007 г.:

Табита Бенни, старший научный сотрудник Национальной академии наук, говорит: «Я думала, что медитация – это что-то из области нью-эйдж, что-то жутковатое, и что мне там станут промывать мозги и выкачивать деньги. Но когда я стала посещать занятия и выровняла свой разум и тело „по одному часовому поясу“, я испытала небывалое чувство целостности и умиротворения»… По мере роста популярности этих азиатских практик и исчезновения мистического ореола вокруг них, офисные простофили, считавшие випассану чем-то вроде лазаньи, теперь полагают, что мы можем сами улучшать свое умственное и физическое состояние с помощью несложных расслабляющих занятий, которые ненамного труднее накачки мышц[64].

Хатха-йога

В современном мире, в том числе в Индии, наиболее известной формой йоги является хатха-йога. Хатха-йога (или, говоря медицинским языком, постуральная йога) представляет собой набор физических упражнений для развития гибкости и силы мышц, лучшего владения своим телом и умения снимать напряжение. Некоторые курсы хатха-йоги также включают медитацию и пранаяму (дыхательные упражнения).

Однако мало кто знает, что эта форма йоги появилась относительно недавно. Еще сотню лет назад сама идея йоги, основанной на физических упражнениях, показалась бы ведущим йогам Индии, таким как Вивекананда, отталкивающе примитивной[65]. Просто потому, что до недавнего времени единственными, кто показывал все эти невероятные позы на публике, были бродячие акробаты, факиры и отшельники.

История развития постуральной йоги – интереснейшая тема, слишком широкая для подробного рассмотрения в этой книге. Тем не менее стоит сказать, что йога в том виде, как ее знают и практикуют сегодня на Западе, то есть в виде квазиспиритуальной гимнастики, вовсе не восходит к Йога-сутре Патанджали, но является гибридом традиционных позиций йоги, шведской гимнастики и физподготовки британской армии. Более того, этот гибрид оказался настолько эффективным, что несколько лет назад правительство Индии озаботилось тем, чтобы классифицировать традиционные позиции йоги во избежание коммерческой спекуляции на их национальном достоянии.

Если есть на свете человек, более других ответственный за возникновение современной постуральной йоги, то это Тирумалай Кришна-мачарья, родившийся в Южной Индии в 1888 году. И еще, пожалуй, его шурин, Б. К. С. Айенгар, автор известной книги «Прояснение йоги», опубликованной в 1966 г., а также основатель успешной йога-франшизы[66]. Первой ученицей Кришнамачарьи стала уроженка Латвии 1899 г. рождения по имени Евгения Петерсон, более известная как Индра Деви. С 1947 по 1985 г. Деви всячески популяризировала йогу через свои книги – «Вечная молодость, вечное здоровье» и т. п.[67]. Она придавала йоге гламурный оттенок благодаря своим знакомствам с кинозвездами и сама стала наглядным подтверждением всех благ йоги (она умерла в Буэнос-Айресе в 2002 г. в возрасте 102 лет)[68].

История постуральной йоги подробно описана в книге Марка Синглтона «Тело йоги»[69]. Из нее мы узнаем, как в ходе борьбы за независимость Индии от Британии индийское правительство продвигало программы оздоровления нации. И таким образом, хатха-йога, практикуемая раньше отдельными энтузиастами, распространилась на все население Индии и за ее пределы.

Йога и работа мозга

Неврологическое общество, одно из крупнейших в мире, занимающихся профессиональным изучением мозга и нервной системы, опубликовало брошюру под названием «Ключевые понятия неврологии»[70]. Там в доступной форме изложены современные представления неврологии о взаимосвязи между разумом и мозгом. Основной вывод состоит в том, что весь субъективный опыт человека, вся эмоциональная и познавательная деятельность и ощущение своего Я связаны с работой мозга. Обычно это понимается в том смысле, что мозг порождает разум, но такая интерпретация неверна. Здесь имеет место двусторонняя взаимосвязь, а не причинно-следственная связь.

Остановимся на этом подробнее, принимая во внимание, что разграничение между этими видами связи принципиально для рассмотрения феномена сиддхи.

Суть в том, что взаимосвязь не предполагает преобладания одного над другим. Иначе говоря, если два объекта тесно связаны друг с другом, из этого еще не следует, что один из них непременно порождает другой. Вот простой пример: в течение дня цветы поворачиваются к солнцу, но это не значит, что они заставляют солнце двигаться. Лесные пожары и пожарники находятся в одном и том же месте, но это не значит, что пожарники вызывают пожары. Это тривиальные примеры, но есть и более специфические.

Тема эта важна уже потому, что неврология не может объяснить природы формирования субъективного знания. Например, непосредственного знания того, какой вкус у лимона или на что похож и какие чувства вызывает закат солнца. Некоторые ученые полагают, что когда-нибудь, возможно благодаря усовершенствованию сканирования мозга и новым аналитическим технологиям, мы обнаружим механизмы, с помощью которых мозг в буквальном смысле порождает субъективный опыт. Ученые считают, что тогда мы сможем создавать роботов с уникальными личностными характеристиками или подключать наше сознание к машинам, и таким образом мы (а точнее, самые богатые из нас) сможем жить вечно в блестящих металлических телах (пока у них не сядут батарейки).

Но сегодня этот долгожданный «механизм сознания» остается тайной, не только из-за инженерных сложностей, но и с точки зрения философского знания. Вопрос о том, как субъективный опыт может порождаться неодушевленной материей, остается «серьезной проблемой» философии разума[71]. Все больше ученых склоняется к мнению, что усилия, направленные на обнаружение такого механизма, являются, по сути, категориальной ошибкой, то есть направлены не по адресу.

Категориальная ошибка означает совместное рассмотрение неких явлений, якобы относящихся к одной категории, когда в действительности это не так. Например, вопрос: «Каков квадратный корень из 16» является разумным, поскольку извлечение квадратного корня – это процесс обработки числа, а 16 – это число. Но вопрос: «Каков квадратный корень яблока» будет некорректным, поскольку в нем смешаны различные категории. Аналогично вопрос о том, каковы механизмы нервной системы, порождающие субъективный опыт, может быть категориальной ошибкой, поскольку такой вопрос предполагает, что объективное и субъективное относятся к одной категории. Если же это не так, тогда поиск физических механизмов формирования опыта лишен смысла.

Пока «серьезная философская проблема» продолжает ставить в тупик неврологов, имеет смысл заметить, что были обнаружены неврологические соответствия для некоторых видов мистического и спиритуального опыта[72]. Это позволяет предположить, что сообщения об измененных состояниях сознания не сфабрикованы. Они реальны в том же смысле, в каком наше восприятие реальности связано с работой мозга, и значит, люди, сообщающие о спиритуальном опыте, могут говорить правду. Однако современные технологии не позволяют нам определить, является ли такой опыт специфической галлюцинацией.

С точки зрения психиатрии люди, сообщающие о видениях мистического или религиозного характера, таких как выход за пределы физического мира, могут страдать от мозговой дисфункции под названием сверхрелигиозность[73], проявляющейся в одержимости религиозными концепциями. Повреждения определенных участков мозга, к примеру теменной коры, способны нарушать ощущение присутствия «здесь» и «сейчас», что, в свою очередь, может вызвать определенные странности поведения, которые, скорее всего, будут восприняты не как свидетельства «реального» мистического опыта, а как симптомы заболевания.

Печально, но такова реальность. Люди с повреждениями теменной коры более склонны верить в чудеса и экстрасенсорное восприятие (ЭСВ), чем люди с неповрежденным мозгом, и они с куда большей вероятностью будут готовы подписаться под нижеследующим:

Я часто ощущаю такую связь с людьми вокруг себя, как будто между нами нет никакой преграды; я чувствую такое единство с природой, словно все это – один единый организм; и я растворяюсь в этом моменте и выпадаю из времени[74].

Означает ли это, что опытные йоги и мастера медитации, на которых равняются энтузиасты трансцендентальных практик, жертвы мозговой травмы[75]? Не обязательно. Часть работы мозга направлена на обработку информации, но не меньшая часть занимается тем, что препятствует этой обработке. Если бы это было не так, нас бы очень скоро затопили ощущения от всех органов чувств, а это, по оценкам некоторых, в триллионы раз больше, чем мы в состоянии осознать[76].

Поэтому, если та область мозга, которая отвечает за блокировку органов чувств, в частности за иллюзорность ощущения единства с внешним миром, работает неправильно, – разве не станет такой человек проявлять повышенный интерес к мистицизму? Ведь этот несчастный станет переживать ощущение слияния с миром, поскольку его мозг больше не будет создавать эффекта блокировки. Точно так же, если после 20 лет медитации теменная кора йога начнет снимать определенные блоки восприятия, нет ничего странного в том, что он начинает переживать ощущение единства со Вселенной (согласно древней индуистской поговорке это звучит так: «Атман есть Брахман»).

Новый взгляд

И пусть пока эти вопросы остаются без ответа, наука не стоит на месте, и взгляды на взаимосвязь мозга и психики изменяются. Это находит отражение в популярных книгах – например, «Тренируй свой разум, измени свой мозг» Шэрон Бегли[77]. Эта парадигма неуклонно развивается, поскольку теперь считается научно оправданным (прежде всего, благодаря далай-ламе) изучение созерцательных практик. Продвигаясь в своих исследованиях на стыке культур, ученые все ближе подходят к тому, что мозг и разум гораздо теснее связаны, чем считалось раньше, да и сам мозг устроен куда более гибко.

Не следует забывать, что еще не так давно сама идея гибкого мозга/ разума считалась абсурдной. Как говорит об этом Бегли: «Еще несколько лет назад неврологи не стали бы даже участвовать в таком разговоре, ведь и учебники, и образовательные курсы, и статьи в научных журналах придерживались тех же взглядов, которые сформировались еще на заре изучения мозга»[78].

Следующий сдвиг в науке произойдет, когда другие предположения о связи мозга и разума подтвердятся. Вот что говорит об этой перспективе Франсиска Чо, профессор востоковедения и изучения буддизма университета Джорджтауна:

На протяжении двух с половиной тысяч лет буддизм учит, что разум – это независимая сила, которую можно закалять волевым усилием, добиваясь тем самым и физических изменений.

«Открытие того, что некая мысль может влиять на материю точно так же, как и физическое действие, удивительно резонирует с буддизмом. Буддизм бросает вызов традиционному взгляду на внешнюю, объективную реальность. Он учит тому, что наша реальность создается нашими собственными мысленными проекциями; именно мышление создает внешний мир вокруг нас. Открытия неврологии гармонируют с учением буддизма»[79].

В самом смелом своем выражении эта мысль полностью подтверждает взгляд йоги на природу сверхнормальных сил – сиддхи. Учение йоги, как и большинство других традиций, имеющих многотысячелетнюю историю познания человека, уверенно утверждает, что разум – это нечто много большее, чем просто мозг. С точки зрения этих традиций картина выглядит абсолютно противоположной – работа мозга отражает состояние разума, причем в настолько малой степени, что неврологам сейчас трудно это представить.

Значит ли это, что неврологи начинают менять свои взгляды, в том числе убежденность в невозможности сверхнормальных способностей, сиддхи? Пока еще об этом рано говорить. В научном мире все еще сильны материалистические предрассудки, не позволяющие вести продуктивный диалог с представителями традиционного знания. Вот как описывает Шэрон Бегли беседу между учеными и далай-ламой:

Разум «радуется своей отдельности от материального, – сказал далай-лама. – С точки зрения буддизма ментальный мир не может быть сведен к материальному, хотя его функции могут зависеть от этого мира».

Однако, по мнению ученых, предположение о том, что разум является некой эфирной, бесплотной, непостижимой субстанцией, способной оказывать воздействие на мозг, изменяя его физическую и химическую структуру, можно в лучшем случае рассматривать как эксцентричную гипотезу[80].

Как бы решительно ученые ни отвергали дуализм, они, тем не менее, начинают допускать возможность влияния чисто внутренних ментальных процессов на биологические функции организма. Буддисты были заинтригованы предположением [физика и исследователя буддизма] Алана Уоллеса, что открытие способности менять структуру мозга силой мысли… «требует научного исследования иных областей сознания, не предполагающих зависимость от мозга». «С научной точки зрения, – говорит [невролог] Ричи Дэвидсон, – мы не знаем, как ментальные процессы влияют на физический мозг». «Это верно и с точки зрения буддизма», – смеясь, соглашается [буддистский монах] Джинпа[81].

Несмотря на добродушный смех, ортодоксальный научный мир не готов рассматривать всерьез все достижения продвинутой медитации. Сиддхи все еще остаются чем-то непостижимым. Но прогресс идет и в этом направлении.

Божественная йога

Определенные медитативные практики буддистских монахов включают в себя продолжительную и последовательную визуализацию образов с большим количеством деталей. Мастера медитации говорят, что они могут удерживать в своем сознании такие сложные образы до нескольких часов, создавая их шаг за шагом. Неврологи же считают такие заявления абсурдными. Исходя из их понимания, удерживать в сознании некий образ дольше нескольких секунд вообще невозможно.

Однако далай-лама убедил неврологов провести эксперимент, чтобы понять, кто из них прав – мастера медитации или ученые. Мария Кожевникова из Университета Джорджа Мэйсона и ее коллеги приняли вызов и согласились протестировать медитирующих монахов в монастыре Шечен в Катманду[82]. Кожевникова применила два стандартных теста на визуальную память: один был основан на вращении мыслеобразов, а другой состоял в удержании в памяти сложных образов.

Монахи выполняли два типа медитации. Божественная йога предполагает создание и удержание в сознании трехмерных многоцветных образов божества в конкретной среде. В медитации другого типа, называемой Открытое присутствие, внимание широко рассредоточено, не концентрируется на каких-либо переживаниях, образах или мыслях. Цель эксперимента с Божественной йогой заключалась в том, чтобы проверить, может ли человек удерживать в сознании сложные образы в течение нескольких часов. Помимо медитирующих монахов Кожевникова также тестировала людей, не занимавшихся медитацией, и тех, кто медитировал, но не имел раньше подобного опыта.

Результаты показали, что до начала медитации все участники эксперимента выполняли задания с одинаковым успехом, но после медитации монахи, практиковавшие Божественную йогу, показали, согласно Кожевниковой, «значительное улучшение результатов в заданиях с образами по сравнению с другими участниками. Тем самым подтвердилась способность [Божественной йоги] развивать умение использовать дополнительные ресурсы зрительно-пространственной памяти с помощью медитации, а не просто улучшать длительную способность к визуализации»[83].

Это кажется скромным успехом, если мы не прочитаем остальную часть статьи, где Кожевникова сообщает: «Мы не уверены, как долго может длиться это состояние доступа к дополнительным ресурсам зрительно-пространственной памяти… Во время неформальных бесед некоторые практики [Божественной йоги] сообщили, что состояние детального созерцания божества можно удерживать до нескольких часов и дольше, тогда как другие участники сообщили, что подобная способность сохранялась у них приблизительно 20–25 минут»[84].

Обратим на это внимание – «до нескольких часов», а ведь до этого эксперимента неврологи были уверены, что такое под силу человеку лишь в течение нескольких секунд. Кроме того, формулировка «значительное улучшение» визуальной памяти не показывает должным образом, насколько способности монахов к визуализации улучшаются после медитации. Не было обнаружено статистической разницы в способности к удержанию образов у контрольной группы и у практикующих метод «Открытое присутствие». Однако для тех, кто практиковал Божественную йогу, подобная разница достигала значения миллион и даже миллиард к единице.

Обсуждая результаты экспериментов, я буду в этой книге использовать понятие «исключения случайности», поэтому нужно разъяснить, что оно означает.

Эксперименты на проверку человеческих способностей обычно состоят в сравнении тех или иных способностей в различных условиях. Например, чтобы проверить, действительно ли Божественная йога улучшает способность построения психических образов, мы можем провести сравнение способности людей к визуальной памяти до и после занятия йогой. Имеется также «нулевая гипотеза», то есть консервативное ожидание отсутствия всякого различия показателей.

И вот мы проводим эксперимент, а затем проводим статистическое сравнение результатов. Специалисты по статистике используют степень вероятности под названием «п-величина» («тс» означает вероятность, probability) для указания того, насколько маловероятен результат эксперимента, основанный на чистой случайности. Например, результаты нашего эксперимента показали, что измеряемый эффект проявляется только в 1 случае из 20 (то есть это была чистая случайность). Тогда мы должны сказать, что п-величина равняется 1/20, или p = 0,05. Мы также могли бы сказать, что «исключение случайности» для эксперимента обратно соотношению 1/20, или равняется 20 к 1. Далее в этой книге я буду называть п-величину словом «случайность», поскольку для большинства людей оно должно быть привычнее и понятнее.

Теперь представим, что мы провели эксперимент и он показал ожидаемый результат с вероятностью миллион к одному. Это означает, что если бы мы провели эксперимент миллион раз и предполагаемый эффект являлся чистой случайностью, тогда бы результаты совпали с наблюдаемыми в одном случае из миллиона. Такой результат мог бы считаться чистой случайностью, но это была бы чертовски удачная случайность.

Этот поразительный вывод позволяет нам сделать два заключения: либо (1) нам крупно повезло, либо (2) наша догадка о том, что результаты не должны разниться (как было сказано ранее, это называется нулевой гипотезой), может быть неверной.

В любом случае, теперь у нас есть причина считать, что наблюдаемое различие результатов эксперимента было, вероятно, не случайным. На техническом жаргоне это называется несколько неуклюжим словосочетанием «отрицание нулевой гипотезы». Чтобы определить, что именно стало причиной наблюдаемого различия, нужны более тщательные исследования, но на начальном этапе, когда мы хотим только знать, имеется ли различие в принципе, этот результат дает достаточное основание продолжать исследования. В частности, даже если эксперимент выдает чрезвычайно высокую степень случайности, это еще не значит, что искомый результат можно считать доказанным.

Разнообразные и маловразумительные определения в научной фразеологии – это могло быть оно; это вполне могло быть тем самым; заявленные результаты, возможно, могут быть такими и такими, – могут на первый взгляд выражать отсутствие энтузиазма или нежелание брать на себя ответственность. Но это вполне намеренная предосторожность. Она не дает существующим знаниям превратиться в непогрешимую догму, как это обычно бывает в религии.

И даже если результаты статистического испытания показывают большую степень исключения случайности, это не обязательно означает, что измеряемый эффект является таким, каким бы нам хотелось его видеть. Чтобы обрести уверенность, необходимо получить последовательные результаты многократных и разносторонних экспериментов на проверку данного эффекта, проведенных независимыми учеными. Как мы увидим, именно так обстоит дело с экспериментами по некоторым из сиддхи.

И я хочу прояснить, что имею в виду под словом «эксперимент». Подбрасывать монеты, чтобы увидеть, какой стороной они упадут, тоже можно назвать экспериментом в том смысле, что такое обращение с монетами помогает выявить что-то новое. К тому же это не предполагает существенных затрат в плане времени, усилия или денег. Однако в дальнейших главах я буду ссылаться на факты, собранные в результате многих десятков и даже сотен экспериментов. В каждом из них могли участвовать несколько ученых, и, как правило, длительность эксперимента составляла несколько лет. Вместе взятые, эти исследования, включая проведение экспериментов, документирование результатов и публикацию в научных журналах, занимают тысячи человеко-лет.

Я обращаю на это внимание, потому что очень часто в популярных изданиях годы, ушедшие на эту работу, сжимаются до нескольких скромных абзацев и легко может возникнуть впечатление, что исследование было легким, быстрым и дешевым. Поверьте, как правило, это не так.

Резюме

Когда-то йогу на Западе воспринимали как некую восточную экзотику. Сегодня йога стала одной из главных разновидностей здорового образа жизни и просто духовного способа бытия личности. Польза для здоровья от хатха-йоги (постуральной йоги), имеющей сейчас множество стилей, признана повсеместно, но пока еще не всем известно, что основная часть преподаваемого на занятиях по йоге представляет собой синтез древних асан (поз йоги) и ритмической гимнастики западного типа. Польза медитативного аспекта йоги также все более очевидна, но медитацию в качестве сознательной духовной трансформации и особенно связь между медитацией и сверхъестественными силами все еще считают запретной темой в цивилизованной беседе. В двух следующих главах мы попытаемся понять, почему это так.

Большинство метафизических, оккультных или эзотерических школ верят в существование иной, скрытой за повседневным существованием реальности[85]. Мистики, святые и гении, побывавшие в этих трансцендентальных областях, оставили нам множество чудесных историй, и их прозрения стали фундаментом наших религий. Конечно, подобные истории могут рассказывать и безумцы, что вызывает путаницу и подрывает доверие. Ведь грань между гениальностью и безумием трагически тонкая[86],[87].

Когда религиоведы стали сравнивать описания «иных реальностей» в различных культурах – начиная со всеохватного чувства космического единства и заканчивая чувством глубинного смысла, скрытого за внешне бессмысленными физическими проявлениями, – они заметили определенную последовательность. То, что описывали различные мистики, походило на вполне воспроизводимый человеческий опыт, позволяя предположить, что под всеми стилистическими наслоениями скрыто нечто подлинное. Возможно, наиболее известный синтез этой идеи, известной в теологии как «Philosophia perennis», или «перенниализм», предложил Олдос Хаксли в книге «Вечная философия», опубликованной в 1944 году. Вот что он пишет:

…метафизика, признающая Божественную реальность, предопределяющую мир вещей, живых и разумных существ; психология, находящая в душе что-то общее с Божественной реальностью или даже тождественное ей; этика, помещающая конечную цель человека в познание имманентной и трансцендентной Основы всего сущего[88].

Почему к концу тысячелетия всевозможные мистики, независимо от религиозной и культурной принадлежности или уровня образования, более согласованно высказываются о природе этой «иной реальности», чем большинство ученых по любому предмету – от причин климатических изменений до вкуса мороженого? Британский философ Алан Уоттс заметил по этому поводу:

…единый философский консенсус универсального свойства. Его всегда придерживались [мужчины и женщины], сообщавшие об одних и тех же прозрениях и проповедовавшие одну и ту же сущностную доктрину, в наше время или шесть тысяч лет тому назад, в Нью-Мехико на Дальнем Западе или в Японии на Дальнем Востоке[89].

Психиатр и исследователь психоделических феноменов Рик Страссман тоже озадачен невероятной субъективной общностью запредельных реальностей. Он предположил следующее:

Легкомысленные, произвольные измышления едва ли могли бы достичь такой степени единства. Как заметил не без сарказма Кен Уилбер: «Восемьдесят три галлюцинирующих шизофреника не смогли бы вместе добраться до туалета, а не то что до дзенбуддизма»[90].

Стоит заметить, что не все теологи и религиоведы принимают перенниализм. Некоторые, напротив, придерживаются «конструктивистских» взглядов; они ясно видят разницу между эзотерическими традициями и практиками и настаивают на том, что эти различия ведут к совершенно различным состояниям сознания и восприятия. Другие же считают, что поскольку мистическое мировосприятие лежит в основе человеческой природы, а человек не особенно изменился за последние 10 000 лет (а может, и за большее время), некая форма перенниализма должна быть ему свойственна. Тем не менее культура в значительной мере определяет наше восприятие тех или иных явлений.

Невзирая на тонкости интерпретации эзотерического опыта, многие мистические традиции заявляют, что существуют конкретные методы, направленные на достижение этих состояний. Как считает психиатр и исследователь медитативных практик Роджер Уолш:

Сопоставление традиций выявляет существование семи практик, повсеместно признаваемых основополагающими для эффективного надличностного развития. Вот эти практики: этичность, перенаправление мотиваций, трансформация эмоций, тренировка внимания, повышение осознанности, развитие мудрости и постоянная помощь другим. Созерцательные традиции постулируют, что медитация имеет первостепенное значение для такого развития, поскольку она охватывает сразу несколько этих процессов[91].

Современная физика выработала свою собственную версию вечной философии в форме квантовой теории. В то время как множество рядовых физиков ломают голову над неверными объяснениями математических моделей, создатели квантовой механики осознают радикальные философские изменения, которые породила новая теория. Они много писали об этом, и большинство из них в итоге стали убежденными мистиками. Вот, например, что мы читаем в книге нобелевского лауреата по физике Эрвина Шредингера «Мое мировоззрение»: «Я могу без малейших сомнений объявить гипотезу реального существования материального мира, направленную на объяснение того, что все мы, в конце концов, оказываемся в единой эмпирической среде, мистической и метафизической»[92].

Как классическая, так и квантовая физика дают нам те или иные модели устройства мира. Однако в обоих случаях математическое знание описывает не сам мир, а его символически приближенные формулы. Важное различие между классической и квантовой теориями заключается в том, что первая из них описывает якобы реальный мир. Иначе говоря, классические физики считают, что их уравнения напрямую сообщаются с реальностью. Это дает им уверенность в том, что они могут узнать, как устроен мир, просто прикладывая к нему математические уравнения.

Именно это убеждение заставило греческого математика Архимеда заявить: «Дайте мне достаточно длинный рычаг и точку опоры, и я переверну мир». Такой символический подход к пониманию мироустройства может показаться очень точным, и именно поэтому физика завоевала такой авторитет среди научных дисциплин.

Но с возникновением квантовой теории физикам пришлось признать, что их модели описывают лишь описания мира, а не собственно мир. По сути это стало переходом от физики к метафизике. Многие, в том числе и Эйнштейн, отвергали этот переход. Как сказал создатель интегральной философии Кен Уилбер:

Обе физики, как старая, так и новая, имели дело с символами-тенями, но новая физика вынуждена была признать этот факт – факт того, что она имеет дело с тенями и иллюзиями, не реальностью. Об этом выразительно написано у Эддингтона[93] в самом знаменитом и цитируемом из всех теоретических трудов такого рода: «В мире физики мы наблюдаем театр теней, показывающий привычную жизнь. Тень моего локтя покоится на тени стола, в то время как тень чернил ложится на тень бумаги… Догадка о том, что физическая наука занимается миром теней, является одним из главных научных достижений недавнего времени…»

Согласно этой точке зрения, физика имеет дело с тенями. Шагнуть за мир теней – значит шагнуть за физический мир; шагнуть за пределы физики – значит шагнуть в направлении метафизики или мистики. И это объясняет, почему так много первопроходцев физики были мистиками[94].

Шаманизм

Возможно, древнейшая традиция, связанная с намеренным переживанием мистического опыта, – это шаманизм, анимистическое верование в одушевленность мира и в то, что некоторые люди (шаманы) способны взаимодействовать с духами. Различные формы шаманизма мы находим вплоть до каменного века и даже раньше. Следы его можно найти в любой туземной культуре, и даже сегодня шаманизм активно практикуют не только в примитивных обществах, но и в самых развитых странах мира. Можно через Google найти миллион сайтов со словом «шаманизм» и загрузить мелодию шаманских барабанов на айфон.

Антрополог Уэстон Да Барр подчеркивает значение шаманизма в древности, шутливо замечая, что «древнейшей профессией в мире была не проституция, а шаманизм». Шаман был обязательной фигурой в каждом племени – он совмещал обязанности врача, священника, оракула и хранителя мудрости[95]. Шаман должен был уметь произвольно входить в измененные состояния сознания. Поэтому в шаманизме получило такое развитие использование психоделических наркотиков, в том числе, вероятно, и грибов Amanita muscaria (мухомор), из которых, как полагают некоторые ученые, первые брамины приготовляли психоделический напиток «сома». Сома могла быть катализатором ранних индуистских откровений и даже Вед, а также важным элементом медитативной йоги[96]. Другие методы шаманизма включают музыку, танцы, особое дыхание, барабаны, голодание, курение наркотических трав и медитацию[97].

Почему же шаманизм получил распространение практически во всех древних культурах? Несомненно, что в жестких и даже жестоких условиях первобытного мира могли развиться лишь навыки, первостепенно важные для выживания племени. Следовательно, шаманизм был таким навыком. Однако шаманы не почивали на лаврах. Если совет племени решал, что провидческое участие шамана принесло вред, его наверняка ждало суровое наказание. Можно предположить, что за века попыток и ошибок шаманы разрабатывали и передавали через поколения все более эффективные техники вхождения в провидческое состояние.

Шаманизм имел повсеместное распространение тысячелетия назад, но почему до сих пор люди используют шаманские ритмы в своих смартфонах? В чем причина недавнего возрождения интереса к шаманизму у религиоведов[98] и почему множество людей участвуют в шаманских семинарах на природе и в экологическом туризме по удаленным уголкам планеты, пробуя аяхуаску, ибогаин и другие галлюциногенные растения, применяемые в традиционной медицине?

Одна из причин заключается в том, что сейчас у каждого появилась возможность доступа к некогда тайным туземным учениям с помощью Интернета. И хотя истории о шаманизме и иных спиритуальных практиках не дают реального опыта, столь желанного для многих, они знакомят людей с древними преданиями. А предания эти обещают возможности невероятных, трансцендентальных трансформаций и путешествия в иные миры.

Психоделики

Другая причина возрождения шаманизма, как считает психиатр Роджер Уолш, заключается в наследии психоделической революции 1960-х. По словам Уолша, широкое распространение психоделиков в шестидесятые:

…раскрыло переживания такой яркости и силы, что они потрясли самые основы общества. Внезапно миллионы людей оказались захвачены вихрем таких ощущений и состояний сознания, которые буквально превосходили их самые невероятные фантазии. Открыв этот ящик Пандоры, люди выпустили на свободу адские небеса и райские бездны, немыслимые взлеты и падения, стерли границы между тривиальным и трансцендентным, и все это затопило умы, совершенно не готовые к чему-либо подобному. Наверно, впервые за 2000 лет, со времен элевсинских мистерий, значительная часть людей западной культуры пережила столь мощный опыт измененных состояний сознания[99].

Миллионы людей, поглощенные галлюциногенными видениями, меняющими привычный образ жизни, представляют угрозу любому правительству, что объясняет, почему почти все психоделические растения были объявлены нелегальными и стали предметом нелепых общественных кампаний под лозунгом «просто скажи нет». Сказать нет чему – откровениям новой, иной реальности? Как пишет об этом Дэниел Пинчбек в своей книге «Взлом мозга»:

В современном переусложненном мире кажется абсурдным предположение, что развенчанные и опороченные психоделики могут на самом деле открывать проход в параллельные измерения, где мы можем входить в контакт с существами, приветствующими нас с обескураживающим восторгом. Но что еще абсурднее – полагать, что некоторые из этих существ напоминают наши фольклорные архетипы, потому что они как раз и являются прообразами этих архетипов[100].

Почти каждый, кто побывал в этих иных мирах, был ошеломлен пониманием, что шаманы и йоги, по-видимому, правы: повседневная реальность является лишь невзрачной изнанкой мира. Но есть и другие стороны мира, ничуть не менее значительные, и в некоторых из них обитает сверхнормальное.

Те, кому не довелось испытать таких состояний, могут посчитать, что весь визуальный опыт (и тот, что напоминает сиддхи йогов) является галлюцинацией. В некоторых случаях это действительно так, особенно когда подростки в поисках сильных ощущений принимают мощные, изменяющие восприятие вещества. Но серьезные исследователи шаманских практик повсеместно признают, что в этих состояниях они получают доступ к некоторым сверхнормальным явлениям. Как заметил однажды психоделический проповедник Теренс Маккенна: «Шаман говорит о „духе“ так же, как квантовый физик мог бы говорить о „чарах“; это техническая глосса для очень сложной концепции»[101].

Внутренний наркотик

Паническая реакция правительства США на психоделическую революцию 1960-х привела к резкому прекращению всех научных исследований в этой области. Полвека спустя, когда истерия стала понемногу стихать, исследования возобновились. Один из изучаемых в настоящее время мощных психоделиков – это эндогенный, то есть возникающий внутри человеческого организма, наркотик DMT-N (N-диметилтриптамин)[102].

В книге Рика Страссмана «Внутренние тропы во внешний космос» описан типичный опыт принятия DMT:

Время больше не течет обычным образом, но кажется разлитым или распыленным в вечности, одновременно содержащей и прошлое, и настоящее, и будущее. Пространство больше ничем не ограничено, и в то же время все сущее умещается в малейшей частице пространства. Теперь личность может объять саму жизнь и ощутить полнейшее умиротворение, добро и зло становятся видны во всей своей глубинной реальности, и природа свободной воли ясно постижима.

…Возникает полная уверенность в существовании невообразимо могущественного творца и вседержителя реальности, и самих вас в том числе. Этот творец не был рожден, никем не сотворен, он бессмертен и неизменен. И самый жгучий экстаз и блаженство, сопровождающие такой опыт, пусть даже не сравнимые ни с чем, испытанным ранее, все же не так ошеломляют, как всеохватное умиротворение, на котором покоится это блаженство.

Описанное состояние практически полностью совпадает с экстатическим ощущением погруженности йогов в высшую реальность («самадхи»). Страссман знал об этом и высказал предположение, что эндогенный DMT может активироваться с помощью углубленной медитации и стать биохимической причиной или хотя бы коррелятом мистического опыта. Из-за удивительного сходства в описании этих состояний можно даже предположить, что экстатические переживания, вызываемые приемом DMT или медитацией, могут приводить к похожим экстрасенсорным ощущениям, включая ясновидение и телепатию, как они описаны в Йога-сутрах. Так оно и есть.

Страссману, как и многим западным ученым, было сложно представить, что мистический опыт, описанный участниками его исследований, был «реальным» в каком-либо онтологическом смысле. Однако неоднократные особенности этих переживаний и убежденность участников, что это вовсе не галлюцинации, заставили его пересмотреть свои взгляды. Он писал:

Наличие DMT может предполагать недооцененную ранее текучесть, проницаемость или пластичность мембраны, отделяющей нас от иных миров. Так что этот барьер может существовать скорее внутри нас, чем вовне, во внутреннем пространстве. Поэтому достичь иных миров, удаленных от нашего во времени и пространстве, можно не только через путешествия во внешней реальности. Более того, совсем не обязательно ограничивать этот поиск методами, основанными на представлениях о физически измеримой реальности.

Еще одним подтверждением того, что в этих состояниях мы можем испытать нечто поистине изумительное, можно считать работу другого современного исследователя психоделиков Роланда Гриффитса – невролога медицинского факультета Университета Джона Хопкинса. Гриффитс тоже был заинтересован многочисленными сообщениями о мистическом опыте, который вызывают психоделики. В 2008 г. они с коллегами сообщили о знаменательном открытии в области продолжительных поведенческих изменений в результате приема псилоцибина (вещества, выделяемого из грибов) в тщательно контролируемых условиях[103].

Команда Гриффитса протестировала 36 взрослых, не имевших опыта приема галлюциногенных наркотиков, но принимавших регулярное участие в той или иной религиозной или спиритуальной деятельности. Через 14 месяцев после лабораторного приема псилоцибина более половины участников назвали этот опыт одним из пяти наиболее значимых переживаний за всю жизнь.

Это открытие согласуется с результатами подобного исследования, проведенного 25 годами ранее с семью семинаристами, принявшими псилоцибин в контексте религиозной службы. Такой продолжительный опыт личностной трансформации подтверждает, что в психоактивных веществах (ПАВ) заключена огромная энергия, и делает убедительными заявления йогов о том, что просветления и изменений в жизни можно достичь путем медитации и концентрации внимания.

Экстремальный спорт

Другим способом получить трансцендентные переживания в современном мире является экстремальный спорт. В древние времена не нужно было ничего придумывать, чтобы пощекотать себе нервы, жизнь была полна опасностей и в мирное время – например, на охоте. Сегодня скалолазание, сплав по бурной реке или серфинг на больших волнах влекут смелых и безрассудных, словно песнь сирен. Одно из наиболее заманчивых ощущений – это экстатическое чувство, сопутствующее покорению невозможного. Другое – ощущение трансцендентного.

Мария Коффи исследует связь между экстремальным спортом и трансцендентными переживаниями в книге «Исследователи бесконечности». Подзаголовок книги говорит сам за себя: «Тайная жизнь спортсменов на вершине духа и их откровения об околосмертных переживаниях, экстрасенсорном общении и прикосновении к запредельному». Коффи показывает, как искатели приключений, действовавшие на пределе возможного, переживали весь набор мистических и экстрасенсорных ощущений. После своих умопомрачительных историй спортсмены часто добавляли доверительно: «Я совершенно уверен, что это было на самом деле… Это не было галлюцинацией, и я не сумасшедший»[104].

Резюме

Потусторонность шаманизма, причудливость психоделического опыта и трансцендентные переживания во время экстремального спорта (а также при тантрическом сексе) наглядно показывают, почему эти истории так популярны в современном мире. Кому не нравится секс, наркотики и рок-н-ролл? Тем не менее, когда истории о посещении иных миров или обретении сверхнормальных возможностей путем мистических практик подаются как реальные, их старательно избегают, особенно в серьезных академических кругах.

Однако это лишь верхушка айсберга. Существуют и другие запретные темы.

Поскольку мы исследуем сверхнормальное, имеет смысл уделить внимание чудесному. Слово «чудо» (англ. «miracle») происходит от латинского слова «miraculum», что означает «объект удивления». Здесь имеется в виду некое экстраординарное событие, предположительно вызванное силами, находящимися за пределами всех известных природных или, иначе говоря, земных сил. Таким образом, чудеса приписываются сверхъестественным или божественным силам. Тогда как события «невероятные» означают что-то необычное и, может быть, даже необъяснимое, но в целом вполне естественное. Если же невероятное событие отличается ярким обликом, оно может получить определение «сверхнормального». Из этого следует, что сиддхи невероятны, но не чудесны.

Как чудесное, так и невероятное характеризуются чувством благоговейного трепета или страха, а также тем, что Уолтер Хьюстон Кларк назвал «погружением в безумие, описываемым как mysterium tremendum, или тайна, вызывающая дрожь… В этих случаях удивление окрашено поразительно сильным религиозным чувством»[105].

В переусложненном, постмодернистском, виртуальном XXI в. люди западной цивилизации, не осененные истовой верой, считают чудеса экстравагантностью давно минувших дней. Многие ученые и теологи рассматривают их как загадочные предрассудки, которые, по словам исламского теолога Зиа Инайят Хана, «по сути, вызваны помутнением рассудка и несовместимы с рациональным мышлением»[106].

Тем не менее, когда церковный форум по религиозной и общественной жизни провел в 2007 г. опрос 35 000 американцев на тему «Верите ли вы в чудеса?»[107], целых 79 % ответили утвердительно. Среди религиозных людей 83 % ответили «да», и это неудивительно, но даже среди нерелигиозных людей более половины – 55 % – тоже ответили утвердительно.

Эта поразительная вера в чудеса – проявление божественного – грозит неисправимым скептикам несварением желудка, поскольку очевидно, что идея чудесного несет в себе нечто важное, во что людям хочется верить и чего не могут дать ни бесчувственная наука, ни надменный атеизм.

Циники склонны объяснять эту потребность нежеланием признать свое бессилие перед лицом болезней или финансовых кризисов либо недостатком образования. Но такие объяснения слишком поверхностны. Здоровый ум требует знаний и смысла так же, как здоровое тело требует пищи, и даже сильнее. Чудеса привносят смысл в этот мир, дают почувствовать «нечто большее», что-то такое, ради чего стоит жить.

Сообщениям о чудесах свойственна такая притягательность, что традиционные религиозные учреждения пытаются всячески сдерживать их. Будь то лик Иисуса, появившийся на поджаренном сэндвиче, кровоточащая статуя Девы Марии или кое-что более существенное – как, например, чудо Фатимы, случившееся в Португалии в 1917 г., когда много тысяч человек, среди которых были и скептики, с изумлением увидели священный образ на небе[108], – официальные службы проводят расследования и составляют отчеты, которые затем становятся материалом журнальных статей и телепередач о неведомом.

С особой тщательностью сообщения о чудесах отслеживает католическая церковь, с тем чтобы вовремя вписать его в свою религиозную концепцию или опровергнуть, должным образом разъяснив его людям, тем самым подтверждая свою монополию на чудесное. Нельзя же допустить, чтобы люди боготворили вместо церкви поджаренный сэндвич, хотя на свете есть вещи и более странные. Возьмите регулярно творящееся чудо евхаристии[109].

Истории о чудесах не меньше распространены среди людей, придерживающихся материалистических взглядов на мир, поскольку, как пишет Дэвид Уэддл в книге «Чудеса: изумление и значение в мировых религиях», «они подрывают установившиеся взгляды на возможное и невозможное, тем самым разрушая современную иллюзию универсальности научных представлений о реальности»[110]. Другими словами, чудеса не отнимают у нас возможности пользоваться благами современной цивилизации, но они подкрепляют наше интуитивное ощущение того, что настоящие тайны Вселенной, те самые неуемные экзистенциальные вопросы о смысле и цели, должны будут стать предметом серьезного научного рассмотрения. До тех пор, пока этого не случится, вера в чудеса никуда не денется.

Что же такое чудеса – наваждения больного разума или проявления иной реальности? Происходят ли на самом деле сверхъестественные события, которые пока не может объяснить наука?

Некоторые возразят, что это неподходящая тема для научного исследования. Ведь чудеса находятся по ту сторону рационализма, так почему бы не оставить их теологам и религиоведам и не привлекать науку? Ответ прост – не только ученые не смеют нарушить это табу. Это касается и теологов. Согласно историку религий Университета Райса Джеффри Крайпалу:

В то время как подобные явления громогласно отрицаются (а то и просто игнорируются) в респектабельных академических кругах, они с готовностью принимаются в популярном искусстве, прежде всего в литературе и кино. Мы явно очарованы подобными вещами и готовы платить за них любые деньги, и, тем не менее, отказываемся говорить о них всерьез, по крайней мере, в профессиональной среде. Популярная культура – вот наш мистицизм. Эзотерика – это наш досуг. Паранормальное – наш общий секрет. Жуть[111].

Но еще большую жуть вызывает то, что даже та академическая дисциплина, которая посвящена исследованию мистического, чудесного и паранормального – религиоведение – так же упорно, как и наука, отказывается рассматривать подобные события, происходящие в настоящее время. Крайпал пишет:

Религиоведение, как дисциплина, как образ мыслей, как поле вероятностей, резко ограничивает себя в той же мере, как это принято в других областях знания в западном мире. Притом эта дисциплина имеет дело с однозначными паранормальными явлениями – они там буквально повсюду – и, однако, она отказывается обсуждать такие вещи на серьезном уровне. Получается, паранормальное – наш общий секрет[112].

Я полагаю, из-за этой культурной предвзятости именно наука должна взяться за изучение чудесного со всей возможной бесстрастностью и обстоятельностью. Единственной и удручающей альтернативой мне видятся завзятые «разоблачители», которые бывают уместны лишь там, где есть все основания подозревать подвох. Но их манера бесцеремонно вторгаться на территорию чудесного с криком «Я разоблачитель!» приведет только к тому, что чудесное уйдет у них из рук, как песок сквозь пальцы.

Есть еще одна причина быть терпимее к мистическому и чудесному, сформулированная самым знаменитым рационалистом XX в. Альбертом Эйнштейном. Он писал:

Я признаю, что космическое религиозное чувство – это сильнейшее и благороднейшее побуждение к научным изысканиям. Только те, кто сознают всю громадность усилий и, более того, беззаветной приверженности, которых требует работа первопроходца в теоретической науке, могут осмыслить силу того единственного чувства, из-за которого такая работа, сколь угодно удаленная от непосредственной повседневной реальности, может происходить.

Те, чье знакомство с научными исследованиями ограничивается потреблением их конечных продуктов, легко впадают в заблуждение о менталитете тех людей, которые, будучи окруженными скептическим большинством, указывали путь тем немногим, рассыпанным во все века по всей Земле, кто мыслил с ними в одном направлении.

…Один из наших современников заметил, и не без основания, что в нашем материалистичном веке серьезные научные работники – это единственные поистине религиозные люди[113].

Эйнштейн признавал, что мистические озарения – это не просто аномалии работы мозга, по крайней мере, не в случае подлинно гениальных личностей. Напротив, они представляют собой первостепенное средство преодоления рационального мышления с целью познания того, чего простой интеллект охватить не в силах.

Если и вправду есть способы познания, превосходящие пределы рационального, и наши гении говорят нам, что именно этим они обязаны своим гениальным открытиям, тогда избегание этой тайны равнозначно социальному самоубийству. «Религиозное чувство» Эйнштейна, тщательно очищенное им от церковной веры, вполне может оказаться единственным способом «поднять себя за шнурки» в новую область знаний.

Теократы были не в восторге от еретических высказываний Эйнштейна и других интеллектуалов о том, что для переживания или объяснения такого опыта церковь совсем не нужна. Озабоченность по этому поводу ясно слышна в высказываниях католического священника Тони Анатреллы о современной молодежной субкультуре:

Есть философские и мистические течения, обходящиеся без Бога, пришедшие из Азии и с Востока, небезынтересные сами по себе, но это не религии, и в настоящее время их искаженные разновидности получают все большую популярность. Хотя назвать это большим движением нельзя. Эта ментальность требует быть «клевыми», «дзенскими» и сидеть тихо, то есть ничего не чувствовать и сопеть в две дырочки[114].

По словам отца Анатреллы, католическая церковь, очевидно, приравнивает созерцательные практики к чему-то вроде пьянства или курения марихуаны. Это серьезная ошибка, поскольку медитация ведет к расширению и прояснению сознания, а вовсе не к его затуманиванию.

Что же это за религиозное чувство, которым так восхищался Эйнштейн? Отец американской психологии, Уильям Джеймс дал одно из наиболее точных определений. Оно состоит из четырех ключевых понятий.

Первое – это неизъяснимость, то есть нечто такое, что не поддается адекватному словесному выражению; что может быть вполне понято только ценой личного опыта. Как Джеймс сказал в классической книге «Многообразие религиозного опыта»: «Никто не может в точности объяснить кому-то, кто никогда не испытывал определенного чувства, какого оно свойства и значения»[115].

Второе понятие – интуитивность, означающая, что мистический опыт сообщает некое знание, которое, по словам Джеймса, представляет собой «прозрение в глубины истины, минуя рассудочность. Это озарения, откровения, полные значения и важности, хотя невыразимые, по сути; и, как правило, они несут с собой необычное ощущение особого значения для будущего».

Третье понятие – мимолетность, относящаяся к временной длительности такого опыта. Для объективного течения времени спонтанный мистический опыт может длиться лишь пару мгновений, а в редких случаях до нескольких часов. Но для субъективного восприятия он длится намного дольше.

И четвертое понятие – пассивность, сопровождающая наступление мистического чувства во время медитации или как-либо еще, когда человек не в силах контролировать его. Согласно Джеймсу: «Как если бы мистик был захвачен и одержим некой превосходящей его силой».

Теологи очень давно спорят о природе мистического опыта. Что это – галлюцинация, или же он является отражением подлинной Реальности «как таковой», как об этом и заявляют все мистики? По мере развития этого спора сложились два основных определения мистического опыта, известных как конструктивизм и эссенциализм.

Конструктивистский подход предполагает, что мистические переживания являются неотъемлемой частью человеческого опыта с момента возникновения человека, еще задолго до зарождения первой религии. Но то, как непосредственный опыт проявляет себя, какое объяснение он получает и как обрамляется религиозной доктриной, происходит при сильном влиянии культуры, языка и господствующих верований[116].

Напротив, эссенциалистская интерпретация предполагает, что мистический опыт преобладает над местными культурными и религиозными доктринами и что имеются общие феноменологические характеристики такого опыта, узнаваемые во все периоды истории и во всех культурах[117].

Связь между мистическим и чудесным в контексте данной книги состоит в том, что йога является практикой мистического саморазвития, и эта практика, очевидно, включает явления чудесного, или, точнее, сверхневероятных проявлений, кажущихся чудесами. Хождение по воде, управление материей силой разума, предвидение будущего – все это, как гласит йога, достигается путем накопления мистического опыта.

По мере того как йога все дальше проникала в западный мир, принимая формы, приемлемые для западного разума, ее коннотации мистического и чудесного становились все более блеклыми. Сверхнормальные проявления сиддхи были сведены к практической пользе в виде снятия стресса и улучшения здоровья без помощи лекарств[118]. Это можно понять, поскольку, хотя большинство людей в частном порядке верит в чудеса, очень немногие виды чудесного не вступают в противоречие с религиозными верованиями и могут свободно обсуждаться на публике. Да и сама возможность того, что какой-нибудь ваш знакомый может из обычного спортсмена превратиться через усердную практику йоги в чудотворца Бабу Сихаджи, превосходит понимание большинства людей, даже если это правда.

В буддизме существование высших сил признается в порядке вещей, и нам становится совершенно ясно – из таких классических буддистских трудов, как «Типитака» или «Канон Пали», относящихся к «Тхераваде» («учению старейшин»), – что Будда ожидал от своих учеников умения обретать эти способности, причем так, чтобы это не сбивало их с пути[119]. Профессор Дональд Лопес-младший из Университета Мичигана, изучающий буддизм и тибетскую культуру, пишет:

…Будде приписывается владение всеми видами сверхнормальных сил, включая полное знание обо всех своих прошлых воплощениях и воплощениях других живых существ, а также знание мыслей других, умение создавать своих двойников, подниматься в воздух и при этом выбрасывать огонь и воду из своего тела… Считается, что он ушел в нирвану в возрасте восьмидесяти одного года, хотя он мог бы жить «целую вечность или до скончания вечности», если бы только его попросили об этом[120].

В «Каноне Пали» описываются и другие «сверхнормальные» силы:

Когда монах развил таким образом и усовершенствовал четыре первичные силы, он обретает множество сверхнормальных способностей. Бывшее одним умножается; бывшее многим объединяется. Он появляется. Он исчезает. Он свободно проходит сквозь стены, крепости и горы, как сквозь воздух. Он погружается в землю и восстает из нее, как если бы это была вода. Он ходит по воде, не погружаясь, как если бы это была земля. Сидя со скрещенными ногами, он летает, точно птица. Своей рукой он касается и гладит даже солнце и луну, так он силен и могуч. Влияние его тела простирается до миров Брахмы[121].

Поскольку буддистская традиция, в отличие от науки, принимает сверхнормальные силы, диалоги «Разума и Жизни» между далай-ламой и учеными всегда отличались плодотворностью и увлеченностью, если только в них не поднималась тема сверхнормального. Далай-лама настойчиво и неоднократно пытался развить эту тему в беседах, но попытки его не увенчались успехом. К примеру, на второй конференции «Разума и Жизни» в 1989 г. он вел беседу с психиатром из Гарварда Алланом Хобсоном[122].

Далай-лама. Есть случаи, когда маленькие дети вспоминают свои прошлые жизни очень отчетливо.

Аллан Хобсон. Но где доказательство того, что их воспоминания верны и достоверны? Требуется твердое, поддающееся измерению и документации доказательство, а не просто устное заявление.

После этих слов далай-лама описал случай с одной индийской девочкой, называвшей имена людей, которых, по ее словам, она знала в прошлых жизнях. Можно представить, как ученые, услышав такое, сдерживались, чтобы не закатывать глаза. Философ Патриция Черчлэнд[123] и невролог Антонио Дамасио высказали предположение, что эта девочка могла рассказывать истории, услышанные от других. На что далай-лама терпеливо разъяснил, что такая гипотеза проверялась и не нашла подтверждения. Тогда Черчлэнд и Дамасио выразили удивление: почему такой случай, если он реален, не подтверждается другими подобными примерами?

Ученым, обсуждающим такую тему, можно простить незнание соответствующих фактов; никто не может быть экспертом во всем. Но если бы они обратились к виртуальному архиву Национальных институтов здравоохранения: www.Pubmed.com и провели поиск по слову «реинкарнация», они бы обнаружили несколько интересных статей. В частности, статью психиатра из Университета Вирджинии Джима Такера, опубликовавшего в 2008 г. обзор нескольких случаев, предполагающих реинкарнацию[124].

Во всем мире подробно изучено более 2500 подобных случаев, и большая их часть произошла в странах, где реинкарнация считается чем-то вполне естественным: Индия, Шри-Ланка, Турция, Ливан, Таиланд и Бирма. Вообще же сообщения о случаях реинкарнации не миновали ни один континент, не считая Антарктики. Для начала Такер признает, что эта область малоисследована, но добавляет, что работа в этом направлении, начатая еще в 1960-х гг. психиатром из Университета Вирджинии Иэном Стивенсоном, была принята всерьез даже скептиками, изучившими собранные свидетельства. Такер пишет:

«Журнал Американской медицинской ассоциации» провел обзор одной из книг Стивенсона в 1975 г. и постановил, что «в отношении реинкарнации он провел кропотливую и добросовестную работу по сбору историй такого рода… имеющих доказательства, не поддающиеся объяснению другим путем». Кроме того, даже астроном Карл Саган, относившийся крайне скептично к нетрадиционным научным исследованиям, писал: «Существуют три области в парапсихологии, заслуживающие, на мой взгляд, серьезного исследования», и третья из названных им состоит в том, что «маленькие дети иногда сообщают подробности о своих прошлых жизнях, достоверность которых подтверждается после проверки, равно как и невозможность узнать сообщенные сведения иначе, как посредством реинкарнации».

Далее Такер описывает типичный случай реинкарнации:

Средний возраст, в котором такие дети начинают сообщать о своей прошлой жизни, составляет 35 месяцев. Некоторые из них говорят об этом отстраненно, другие проявляют сильную эмоциональность. Некоторые плачут и требуют, чтобы их вернули в их прежнюю семью. Другие проявляют необычайную ярость, к примеру, в отношении убийц своих прошлых воплощений. Но в целом, чем сильнее свидетельства связи с прошлой жизнью, тем более сильные чувства проявляет ребенок, рассказывая о ней.

.. Дети обычно перестают рассказывать о своих прошлых жизнях к шести-семи годам, и большинство из них как будто теряют эти воспоминания. В этом возрасте дети начинают ходить в школу и получают больше впечатлений из внешней жизни и вместе с тем все больше забывают впечатления раннего детства.

Такер упоминает историю американского мальчика Сэма Тэйлора, который однажды, когда ему было полтора года:

…взглянул на своего отца и сказал: «Когда я был в твоем возрасте, я менял тебе пеленки». И затем он стал рассказывать, как он был собственным дедом. Он рассказал такие подробности о его жизни, которые никак не мог бы узнать нормальным способом, в чем его родители были полностью уверены – так, например, что его сестра была убита и что его бабушка пользовалась кухонным комбайном, чтобы каждый день делать деду молочные коктейли[125].

По словам Такера, для этих историй было предложено множество типичных объяснений, но в итоге было решено считать, что «процессы, связанные с передачей сознания, в настоящее время совершенно не изучены и ожидают дальнейшего исследования»[126].

Стоит заметить, что Такер в своей работе не рассматривает случаи воспоминаний о прошлой жизни под действием гипноза («регрессия прошлой жизни») или иных методов, предполагающих постороннее участие. Поскольку такое участие всегда вызывает известную долю скепсиса и не способствует убедительности. В книгах Стивенсона и Такера исследуются только случаи с маленькими детьми, сами по себе убеждающие в отсутствии какого-либо мошенничества.

Вернемся к диалогу «Разума и Жизни» и посмотрим, как далай-лама в беседе с Хобсоном поднимает тему знаний, получаемых во сне:

Далай-лама. Я знаком с несколькими тибетцами, жившими в Тибете еще до восстания 1959 года. До того как они покинули Тибет, они не знали о маршрутах через Гималаи в Индию. Но некоторым из них снились очень яркие сны об этих маршрутах и годы спустя, когда им пришлось идти по ним, они поняли, что уже знают их, потому что видели во снах.

Аллан Хобсон. Это так называемые вещие сны, и на Западе они не менее популярны. Но я бы хотел отложить обсуждение этой темы, так как считаю ее достаточно важной.

Через некоторое время далай-лама вернулся к явлениям, которые воспринимаются тибетцами в порядке вещей:

Далай-лама. Есть такие люди, которые чувствуют, что во сне они покидают свои тела.

Аллан Хобсон. Такое еще не изучалось в лабораторных условиях, но легко можно представить, как формируется подобное представление, ведь во сне возможны самые невероятные галлюцинации.

Но далай-лама продолжил развивать эту тему:

Далай-лама. Есть свидетельства людей, ощущающих, что они покидают свои тела и взаимодействуют при этом с объектами внешнего мира, после чего они могли вспомнить события, предположительно происходившие в действительности, вплоть до того, что они могли читать книгу в доме другого человека. Не имеется ли научных исследований таких показаний?

Аллан Хобсон. Нет, таких научных исследований не проводилось. Но мне бы хотелось обсудить эту тему, потому что я считаю, что вещие сны, выход из тела и воспоминания о прошлых жизнях представляют общую проблему для науки… Вопрос в том, на каком основании мы должны относиться к подобным сообщениям серьезнее, чем просто к расхожим историям?

Этот диалог выявляет центральную проблему обсуждений всего чудесного. Ученым, конечно же, интересно услышать мнение Далай-ламы, но, считая себя экспертами в своей области, они чувствуют своим долгом вести себя как эксперты и в том, чего совершенно не понимают. Адекватный ответ гостей на вопросы далай-ламы о реинкарнации, предвидении и внетелесном перемещении был бы: «Я не знаю». Вместо того они заявляют, что наука еще не занималась такими вопросами или что отсутствие достоверных фактов объясняется ошибочностью самих сообщений. На самом же деле таких свидетельств немало, и результаты исследований, как мы увидим, подтверждают, что хотя бы часть тибетских верований может быть правдой.

Чудеса в медицине

Нежелание принимать всерьез что-либо, имеющее оттенок чуда, свойственно не только науке, но и медицине. Доктор Рекс Гарднер изучил несколько случаев чудесного исцеления, описанных Бедой Достопочтенным, английским монахом, жившим в VII–VIII вв. и знаменитым своей ученостью. Беда считается заслуживающим уважения историком, однако в его работах встречаются описания случаев медицинских чудес. Гарднер заинтересовался этим противоречием и попробовал найти подобные примеры в современном мире, результатом чего стала статья, опубликованная в «Британском медицинском журнале» в 1983 году. Вот как она начинается:

Современный ученый не верит в чудеса, более того, он убежден, что «ученость» и «вера в чудеса» являются взаимоисключающими понятиями… Однако, насколько я сумел выяснить, никому из изучавших в последнее время наследие Беды Достопочтенного не пришло в голову задать себе этот простой вопрос, кажущийся очевидным для всех занимающихся медициной. Действительно ли эти пациенты были вылечены таким образом? И если да, то имеет ли смысл проводить исследования в этом направлении? Возможно ли доказать чудесное[127]?

Гарднер рассматривает семь случаев; я опишу вкратце только два.

Случай 1. В 1977 г. 11-месячный мальчик с признаками заболевания легких, что почти всегда означает летальный исход, проходил лечение, однако успеха не наблюдалось. Затем его взяли в целительский центр при общине пятидесятников, и через пять дней ему стало заметно лучше. Медицинский осмотр, проведенный 4 года спустя, показал, что он полностью здоров.

Случай 2. В 1975 г. студентка медицинского института внезапно почувствовала себя плохо и была доставлена в больницу. Четверо врачей диагностировали у нее синдром Фридериксена – Уотерхауза, бактериального заражения крови, ведущего к тяжелым внутренним кровотечениям. Ни один пациент не вылечивался после такого диагноза в той больнице. Тем же вечером четверо отдельных групп людей молились за ее выздоровление, и тогда же врачи отметили улучшение ее состояния. В скором времени она полностью выздоровела. При записи в больнице рентгеновский снимок показал сильную левостороннюю пневмонию и полностью разрушенную среднюю долю легкого. Сорок восемь часов спустя рентген показал идеально здоровую грудную клетку. Кроме того, в самой острой фазе болезни левый глаз пациентки стал кровоточить, и она перестала им видеть. Но затем ее зрение полностью восстановилось. Гарднер заключает:

Для ряда описанных историй о «чудесном» исцелении, происшедших за последние тридцать лет, возможно независимое подтверждение. Стоит отметить, что в большинстве из них принимали активное участие британские медики-профессионалы, практикующие до настоящего времени. И при этом никто не предпринял попытки доказать происшествия чуда, посчитав, вероятно, такое доказательство невозможным… Эти истории были сопоставлены с историями о чудесных исцелениях, записанными Бедой и его современниками, хотя до настоящего момента они не рассматривались как исторически достоверные. Их принято было считать простыми повторениями историй из Нового Завета или переложениями жизнеописаний святых вроде св. Антония, призванными укрепить авторитет того или иного местного святого… Теперь же я убежден, что мы можем рассматривать их сочинения с еще большим уважением, чем когда-либо прежде. Они, как и святые, чьи жизни они отображают, подтверждают, что эти люди были еще более великими, чем мы привыкли их считать… Наиболее простой вывод состоит в том, что когда чудес никто не ждет и даже не верит в них, они не происходят[128].

Верно ли это и в отношении сверхнормальных сиддхи? Как мы увидим, большинство элементарных сиддхи можно обнаружить у большинства современных людей, включая тех, кто никогда не занимался йогой или медитацией. Но как насчет более впечатляющих сверхспособностей – левитации или невидимости? Зависят ли они от культурного восприятия, ожиданий и верований? Возможно. К счастью, чудеса в медицине случаются с обычными людьми даже тогда, когда никто их не ждет.

В 1993 г. Брендан О΄Реган и Кэрил Хиршберг из Института ноэтических наук провели изучение медицинской литературы на предмет наиболее впечатляющих случаев, подобных тем, что описал Рекс Гарднер, и другим, о которых они слышали сами[129]. Они с удивлением обнаружили в медицинской литературе 1385 документально оформленных случаев «спонтанных ремиссий», медицинского эвфемизма неожиданного, внезапного и полного исцеления.

Из этих случаев 1051 относились к спонтанным ремиссиям рака, и 334 к другим заболеваниям. Во всех этих случаях пациенты были диагностированы с помощью рентгена, биопсии и т. п., и они либо сами отказались от лечения, либо предоставить должное лечение не представлялось возможным, либо их лечили методами, заведомо бесполезными при данных заболеваниях. И все эти пациенты полностью выздоровели!

Официальная реакция медицинского сообщества на такие случаи спонтанного выздоровления сводится к предположению об изначально ошибочном диагнозе. В некоторых случаях, возможно, так оно и есть, но также верно, что случаются подлинные исцеления, пусть даже крайне редко, но случаются.

За пределами йоги

Истории о сверхнормальных ментальных способностях встречаются не только в традиции йоги. Большинство этих способностей описаны в католицизме как проявления «харизмы», а в исламе – как «карамат»[130]. В иудаизме цадик (духовный наставник хасидов) может, помимо прочего, пророчествовать (совершать «нахас»)[131], [132]. В тибетском буддизме имеется понятие «ngon she», означающее повышенную осознанность. Эти же способности подробно описаны в знаменитом буддистском сочинении «Аватамсака сутра» («Цветочная гирлянда сутр»)[133]. И все шаманские традиции полны подобных историй.

Важным различием между взглядом на сиддхи в традиции йоги и в разных религиях является то, что йога дает практическое руководство для развития этих способностей, тогда как большинство религий заключают, что такие способности нисходят лишь по божественной благодати, а не ценой сознательных усилий человека.

В самом деле, людей, проявляющих сиддхи, с религиозной точки зрения считают либо благословленными Богом, либо отмеченными дьяволом. Такая амбивалентность создает трудности при интерпретации религиозными институтами случаев проявления сверхнормальных способностей – не только с моральной, но и с политической точки зрения. Так, например, свидетельство о сверхнормальных силах может быть воспринято церковью как проявление соблазна и, следовательно, вызвать осуждение. Так почему же человек должен спрашивать разрешения на чудеса у церкви, которая признает их лишь в отдаленном будущем или ссылается на чудеса из далекого прошлого, но не желает замечать проявления святости и чудесного здесь и сейчас? Напротив, йога проявляет намного более прагматичный подход в отношении сиддхи, не рассматривая их как что-то божественное, и не пытается сделать из них инструмент борьбы за власть, как это часто бывает в организованных религиях.

В западной культуре проявления сверхнормальных способностей получают, как правило, католическое обозначение «харизмы». Среди них встречаются случаи ясновидения и предвидения, как было, например, с пророчествами св. Гертруды, св. Хильдегарды, св. Бригитты Шведской, св. Катарины Сиенской и св. Терезы. И бессчетные случаи сверхнормальных исцелений, и проявление «власти над природой и живыми существами», как это было в знаменательном случае св. Альфонса де Лигуори, который, получив приказ главы ордена съесть тарелку телятины, отказался сделать это и силой святого духа превратил мясо в рыбу – так гласит эта история[134].

Имеются и случаи левитации святых, общим числом около двух с половиной сотен, среди которых выделяется святой Иосиф Купертинский (1603–1663). Свидетелей левитации св. Иосифа, происходившей на протяжении тридцати пяти лет, как правило, днем, насчитывается несколько тысяч человек. Сообщения о ней встречаются в дневниках современников и в показаниях под присягой, включая 150 свидетельств очевидцев из числа духовенства и коронованных особ[135]. Конечно, встречаются и случаи левитации внецерковных людей. Среди них один из наиболее известных – шотландский медиум Дэниел Данглас Хоум (1833–1886)[136]. Как и св. Иосифа, его видели левитирующим при дневном свете десятки известных людей. И не было замечено ни намека на мошенничество.

К харизмам также относятся: биолокация, когда человек появляется в нескольких местах одновременно; благоухание или «ореол святости», исходящий от тела или одежды человека; инедия — обхождение без еды и питья длительное время без вреда для здоровья; внутреннее знание – сверхнормальная способность обретать мудрость без учения; нетленность – отсутствие естественного разложения тела после смерти; «различение духов», обозначающее в католичестве общение с духами и умение отличать ангелов от демонов; и «излучение света» – мягкое сияние вокруг головы, а иногда и всего тела мистика.

И наконец, у нас имеется харизма чисто католического толка, название которой звучит, как слова из песни Джонни Кэша: «incendium amoris» («огонь любви»). Вот что пишет Монтегю Саммерс:

Святая Мария Магдалина Де Пацци имела свойство преображаться силой внезапной и всеохватной любви, «ибо лицо ее, враз теряя крайнюю бледность, происходившую от ее суровых епитимий и крайне простой монашеской жизни, исполнялось сияния, все лучась восторгом; глаза ее сияли, точно две звезды, и она кричала в голос, возглашая: „О, любовь! О, небесная любовь! О, Бог любви!“ Более того, эта любовь проявлялась в ней столь обильно, что ее всю поглощал небесный огонь, так что „в зимнюю пору она не могла носить шерстяную одежу по причине огня любви, пылавшего в ее персях, и ей приходилось волей-неволей распускать свою рясу“. Ей даже приходилось иногда бежать к колодцу не только затем, чтобы пить ледяную воду, но и плескать ее себе на руки и грудь, чтобы хоть немного остудить это пламя[137].»

Скептики

Одно из объяснений сходства сверхъестественных человеческих способностей, описываемых в различных религиях, состоит в том, что все они представляют собой одни и те же сиддхи. Другое объяснение предлагают убежденные скептики, которые рассматривают эти явления в строго научных, материалистических понятиях. Психолог Джемс Леуба[138], исследовавший в своих книгах историю религий и мистицизма с точки зрения психологии начала XX в., описывал йогу как «соединяющее звено между религиозным опьянением дикаря и мистицизмом высоких религий»[139]. Его критика трудов Патанджали сводила высокую цель йоги к достижению состояния единства, присущему самадхи, тогда как сиддхи, присущие этому состоянию, были…

…очевидным нонсенсом. Йогин не может подтвердить свои притязания на чтение мыслей других людей, знание времени своей смерти или своего настоящего и будущего воплощений; созерцание луны не дает ему интуитивного знания «расположения звезд». Тщательное чтение йоги выявляет, однако, что магическое всеведение и всемогущество не следует воспринимать слишком серьезно. Ведь как-никак первое, на что нацелен йог, – это избавление от боли. В этом-то и состоит великая цель йоги.

В любом случае мы с вами знаем, что йог обманывает сам себя относительно владения магическими силами. Его самообман, подобный самообману наркомана, и, как мы увидим, самообману типичных христианских мистиков, представляет собой одну из наиболее печальных глав человеческой истории. Метить так высоко и пасть так низко – в этом поистине есть и глубокая трагедия, и высокая комедия. Одурманенный йог стоит в одном ряду незадачливых героев и мучеников, отмечающих медлительный прогресс человечества[140].

Может быть, я не вполне уловил точку зрения Леубы, но у меня такое чувство, что он не одобряет йогу. И он, как мы увидим, не одинок в своем скептицизме.

Вы это серьезно? Сияющие алмазы и уплотненные космические лучи?

Помню, как я впервые прочитал этот абзац подростком. Меня переполняли изумление и восторг. В отличие от сказок, насчет которых я понимал, что все это выдумки, иносказательно выражающие какие-то истины, книга была заявлена как подлинная автобиография – «реальная вещь». Я завидовал Йогананде – ему довелось быть свидетелем таких чудес.

Годы спустя, уже имея ученые степени по электроинженерии и психологии, я работал над различными проектами в подразделении «Bell Laboratories» компании «AT&T»[142]. В то время «Белл лабс» была одной из первых в мире научных организаций, известных изобретением таких первооснов современной науки и техники, как транзисторы, лазеры и сотовые телефоны. Подобно большинству коллег в «Белл лабс», проработав больше десяти лет в инженерии и науке, я хорошо усвоил, что, когда ты слышишь историю о «настоящем» чуде, первое, что ты чувствуешь, – это не шок и изумление, а раздражение при мысли о том, что хоть один человек старше пяти лет мог поверить в подобную чушь.

Меня приучили думать, что все эти ошеломляющие истории о власти разума над материей, или, говоря иначе, об экстрасенсорных способностях, когда их выдают за подлинные, – являются, в лучшем случае, указанием на «магическое мышление», а в худшем – свидетельствуют о психиатрической проблеме. Научная культура заставила меня понять, что Свами Йогананде повезло бы больше, если бы в той чаше оказались не обжаренные в масле лепешки, а хорошая порция антипсихотических средств.

Но меня не оставляло беспокойное ощущение, что мне недодали чего-то важного в университете, чего-то реального, на что указывали сказки и мифы в форме метафор. Позже я обнаружил, к своему удивлению и облегчению, что это тайное чувство неведомой утраты было известно и некоторым из моих коллег. А затем я узнал с еще большим изумлением, что это чувство было знакомо и многим другим представителям научного сообщества. Я обнаружил, что, несмотря на общепринятые насмешки и пренебрежение к историям, подобным автобиографии Йогананды, сквозь официальное мнение то и дело прорывался интерес к развитию человеческого потенциала вплоть до экстрасенсорных способностей. И такая же картина наблюдалась не только в научном сообществе, но и среди гуманитариев, политиков, врачей и военных. И все эти люди привыкли к тому, что о таких вещах лучше не говорить в открытую, потому что это непременно разозлит кого-то или расстроит, так или иначе не приведет к добру. Поэтому такие интересы распространялись в обществе исподволь. Тихо и неуклонно.

Столь нелепое положение вещей в западном мире приводит к тому, что можно стать доктором наук и при этом не узнать, а то и просто не услышать о серьезных научных исследованиях психических или мистических явлений.

В данном случае под исследованиями я имею в виду нечто большее, чем то, что подается на коммерческом телевидении в передачах об охотниках за привидениями или другого рода развлекательных программах о паранормальном. То, что вы видите в так называемых реалити-шоу, – это постановочное представление, созданное с единственной целью – захватить и удержать ваше внимание. Настоящая охота за привидениями невозможна без многочасового ожидания в неприветливых местах с дурной репутацией. И в тех редких случаях, когда вам доведется столкнуться с чем-то необычным, будь то смутный силуэт в темноте или странный звук, у вас не будет никакой уверенности в том, было это проявлением потустороннего мира или же чем-то вполне земным, а может, просто шуткой вашего воображения.

Говоря «исследования», я имею в виду лабораторные исследования с применением самых надежных научных методов и с публикацией результатов в серьезных научных журналах. О таких исследованиях широкой публике известно немного. Вместо этого вы усваиваете, начиная со школы, что механистический материализм – превалирующая научная догма – достаточен для объяснения всего, происходящего в мире. И это же мнение выражено в большинстве учебников технических вузов, прямо или косвенно.

Эта догма принимается просто потому, что в большинстве случаев она и вправду работает. Она позволила нам серьезно продвинуться по пути познания. Она позволила нам подняться от темных веков к Луне и даже дальше. Но она также ограничивает наше познание рамками, казалось бы, исключающими возможность изучения сиддхи. Я написал «казалось бы», потому что на самом деле это не совсем верно в отношении современного понимания физического мира (как мы увидим).

Реалистично рассуждая, найти таких людей, которые могли бы устойчиво демонстрировать сверхнормальные способности по требованию в строгих лабораторных условиях, представляет собой непростую задачу. Я верю, что такие люди должны существовать, но наиболее одаренные из них избегают публичного внимания, и не без причины. Когда некая личность возводится в ранг суперзвезды и начинает появляться на публике, средства массовой информации незамедлительно превращают такие события в банальный балаган, и тогда отделить правду от вымысла не представляется возможным. Даже тысячелетия назад, когда не было круглосуточных новостных и развлекательных телепрограмм, мудрецы древности знали, как их таланты могут опошлиться в глазах алчной до зрелищ толпы, видящей в сиддхи всего лишь забаву. Это мы тоже обсудим, но не сейчас.

Не смотрите сюда

Этот зазор между личной верой и общественной позицией подкрепляет мощный стереотип о том, что научный интерес к сверхнормальному должен и дальше пребывать в подполье. Такое табу поддерживают добровольные блюстители неписаного правила, согласно которому некоторые темы просто не должны обсуждаться в приличном обществе, по крайней мере, не в серьезном тоне. Примером такой позиции на телевидении можно считать программу под названием «Брехня!» (англ. «Bullshit»), выходившую на кабельном канале «Время зрелищ» с 2003 по 2010 г. В этой программе двое ведущих, профессиональных иллюзионистов, в грубой форме развенчивали всевозможные небылицы. К таким небылицам были приписаны и экстрасенсорные возможности. Провокационное название программы ее создатели объясняли тем, что:

…в ней содержится больший объем откровенного кощунства, чем можно было ожидать от программы, занимающейся критическим научным поиском, но, как нам объяснили ее создатели, такое название они выбрали не случайно, ведь «если вы назовете кого-то лжецом или шарлатаном, вам может грозить судебное разбирательство… но эпитет „придурки“ ничем вам не грозит»[143].

И пусть даже какие-то объекты внимания этой программы заслуживали такого отношения, никакой ученый не захочет подвергать себя риску публичного осмеяния или необходимости обращаться в суд для привлечения обидчиков к ответственности за клевету.

Боязнь такого клейма проявляется и в статистике, раскрывающей поразительную силу этого табу. Опросы общественного мнения регулярно подтверждают, что большинство населения земли очаровано психическими феноменами, однако менее 1 % официально зарегистрированных университетов мира имеют хотя бы одного преподавателя, известного своим научным интересом к подобным явлениям[144].

Так в чем же суть проблемы? Миллионы людей заворожены сверхнормальным. Но эту тему упорно игнорируют 99 % вузов всего мира. Индустрия развлечений усердно потчует публику всевозможными программами о сверхъестественном[145], так что мы вполне могли бы ожидать, что какие-то из университетов разделят этот интерес. Ведь, в конце концов, университеты всегда стараются привлечь к себе новых студентов, и именно поэтому стало возможным защитить докторскую диссертацию по теме «Семиотика в сериале „Звездный путь“» или «Герменевтика архетипов в сериале „Баффи – истребительница вампиров“». И, хотя научные работы по «Звездному пути» или «Баффи» могут показаться непозволительной вольностью для серьезных ученых, они предполагают значительные перспективы.

Как отмечает религиовед Университета Райса Джеффри Крайпал в книге «Мутанты и мистики: научная фантастика, комиксы о супергероях и паранормальные явления», наше понимание возможного и невозможного куда более стеснено и ограничено, чем нам хотелось бы считать. Впрочем, гуманитарные дисциплины специализируются в умении находить скрытый смысл за внешней стороной простых историй, включая и историю науки, которая покоится на множестве неочевидных допущений. Проливая свет на эти допущения, мы видим, как монолит научного здания начинает распадаться, что подводит нас к удивительному осознанию. Как пишет Крайпал, путем «тонкого, часто незаметного влияния через язык, культуру и религию создаются человеческие существа – ибо им дается описание»[146].

Мы еще вернемся к этой концепции, имеющей отношение к нашей теме взаимосвязи науки и сиддхи, в последней главе этой книги.

И все же, невзирая на книги Крайпала, неизменным остается тот факт, что в ортодоксальных академических кругах недопустимо даже высказывать возможность реальности сиддхи или каких-либо паранормальных способностей. Исключений из этого правила очень немного. Дело еще и в том, что сверхнормальные способности постоянно смешиваются с верой в сверхъестественное, поэтому совсем не удивительно, что типичный западный ученый не верит в сверхъестественное. Его возмущает сама идея того, что кто-то когда-то мог в это верить.

Здесь имеет место и культурное предубеждение, что становится очевидным, если мы посмотрим, как необычные ментальные переживания воспринимаются за пределами западного мира. В Индии такой диагноз как расщепление личности ставится лишь мизерной части пациентов психиатрических клиник – 0,015 %[147]. Тогда как в США эта цифра в сотни раз выше и составляет 10 %[148]. Эта разница так велика еще и оттого, что разум западного человека более подвержен разрушению, чем разум человека восточного, из-за сложившихся культурных концепций. Другими словами, типичная личность западного типа представляет собой изолированного, надменного и независимого одиночку, один на один с мертвой вселенной, лишенной смысла и сознания, этакого ковбоя с суровым, обветренным лицом, в глазах которого – пустота.

Социальные психологи выявили, что такое мрачное мировоззрение уменьшает число добрых поступков, проявляющихся в бескорыстном человеческом участии[149]. Напротив, последовательная медитация с переживанием мистического опыта заметно развивает способность сострадания и улучшает физическое и психическое состояние человека[150].

Чему нас учат

Британский астрофизик сэр Артур Стэнли Эддингтон однажды написал: «Нас бы шокировал университет, студенты которого то и дело ссылались бы на ньютоновские законы движения, уравнения Максвелла и электромагнитную теорию света».[151] Нобелевский лауреат по физике Брайан Джозефсон добавил к этому: «Сегодня такой же шок вызывает то, что заслуженные ученые категорически утверждают, словно некую догму, невозможность таких явлений, как экстрасенсорное восприятие»[152]. Однако такие высказывания нередки. И нам будет полезно узнать, в чем причина этого, поскольку она хотя бы частично объясняет формирование вышеназванного табу и тот факт, что наука так упорно не желает обращать внимание на сверхнормальное.

В отличие от Востока, где имеется немало учебных курсов философской или религиозной направленности, большинство студентов колледжей на Западе не склонны изучать предметы, в которых встречается слово «сиддхи». При желании можно найти курсы по психологии, затрагивающие изучение неких таинственных верований, относящихся к экстрасенсорным и мистическим явлениям, но, как правило, к ним обращаются в контексте изучения верований древних людей или того, во что могут верить современные люди на грани шизофрении, а не в отношении возможной истинности таких явлений.

Есть и другие учебные курсы, рассматривающие данную тему в психологической или неврологической перспективе, стараясь убедить своих студентов в том, что такие области знания представляют собой опасные псевдонауки и потому вполне заслуживают насмешек и осуждения[153]. Эти курсы, проповедующие так называемое критическое мышление, призваны выковать в студентах своеобразный «научный катехизис». Нашедшие в себе силы окончить такие курсы выносят оттуда убеждение в том, что любые свидетельства в пользу «чудесных» способностей могут объясняться исключительно как заблуждения, мошенничества или признаки психической неадекватности. Те же, кто не соглашается с такими взглядами, поскольку они не согласуются с их личным опытом, приучаются помалкивать.

Однажды я читал лекцию в университете для группы «Пси Цзи», международного сообщества студентов-психологов. Я рассказывал о результатах эксперимента, проведенного моей группой: как мысли одного человека, сознательно направленные на другого, находящегося на большом расстоянии, влияют на автономную нервную систему последнего. Мы обнаружили, что эта разновидность «чувства, что на тебя смотрят», проверенная в строго контролируемых условиях, в некоторых случаях действительно соответствовала нашим ожиданиям[154].

Студенты внимательно меня слушали и задавали интересные вопросы. Затем, когда мы собрались расходиться, краснолицый староста факультета, сидевший в заднем ряду, внезапно вскочил, выбежал вперед, размахивая стопкой листов, и стал раздавать их студентам. Удивленный этим внезапным жестом, я взял один лист и увидел длинный список книг и статей, написанных отъявленными разоблачителями. Староста, задыхаясь от возбуждения, объяснил студентам, что он составил этот список рекомендуемой литературы и надеется, что они прочитают что-то из него. Он, конечно, не сказал им, что таким образом он ликвидировал «тлетворное» воздействие моей лекции.

Этот спектакль, устроенный старостой, показал студентам, что от них ожидали однозначного отказа от возможного интереса к сверхнормальному. И они с готовностью оправдали это ожидание, судя по тому, что ни один из них больше не обращался ко мне. Я очень хотел бы сказать, что тот случай был печальным исключением из правила, – но, к сожалению, это не так.

Что написано в наших учебниках

Часто на вводных курсах по психологии профессора пытаются разубедить своих студентов в возможной вере в чудеса или в «паранормальное», рассказывая им, что верующие догматичнее, чем скептики, что им недостает критического мышления; что они склонны путать причины и следствия; что вера является следствием низкого социально-экономического статуса; что верующие имеют сниженный интеллект, что их родители имеют худшее образование; что они более склонны к психозам, менее терпимы к другим людям, а также в целом депрессивнее, разобщеннее и перевозбужденнее[155],[156],[157],[158].

Иногда профессора признают, что большая часть подобных исследований проводится неисправимыми скептиками или что результаты их заметно слабее и более спорны, чем принято считать[159]. Но, как правило, такие предостережения не делаются. Кроме того, профессора рекомендуют преподавателям психологии знакомиться с подобными темами не иначе как:

…читая журналы вроде «Skeptical Inquirer» и книги Хенселя и подобные им… критикующие парапсихологические исследования, а также ведя курсы о паранормальном… Пока психологи-скептики не начнут воспринимать такие курсы всерьез, студенты и широкая публика будут по-прежнему полагаться на сведения о паранормальном, почерпнутые из таких источников, как «Readers Digest», «National Inquirer» и фильмы Стивена Спилберга[160].

Другие профессора задают чтение книг исключительно скептической направленности, сваливающих в одну кучу «привидения, вудуизм, злобных пришельцев и прочие паранормальные явления» и самодовольно объясняющих, «почему люди верят во всякую жуть». Такие книги дают наивное объяснение подобных явлений, следуя «твердым научным принципам»[161].

Я надеюсь, студенты понимают, что непогрешимые разоблачители, публикующиеся в периодике скептического толка, и безумные истории из глянцевых журналов и бросающих в дрожь фильмов – это не та информация, которой стоит доверять при формировании своего мнения о таком сложном явлении. Книги, направленные на развенчание мистических верований, воспитывают в читателях лишь чувство интеллектуального превосходства над их «обделенными образованием» собратьями, но когда такие читатели перерабатывают это бульварное чтиво в учебники – нас не ждет ничего хорошего.

Здесь уместно упомянуть популярный учебник по вводной психологии, написанный Китом Становичем и озаглавленный «Как мыслить ясно, изучая психологию». Станович пишет, что причина, по которой ученые проявляют нетерпимость к исследованиям экстрасенсорных методов восприятия, состоит в том, что «эта область загажена мошенниками, шарлатанами и дешевыми сенсациями»[162]. Этим он хочет сказать, что научное исследование психических феноменов имеет плохую репутацию и потому не заслуживает доверия. Это был бы сильный аргумент, будь он правдивым. Но это не так.

Правда в том, что во всей истории лабораторных исследований подобных феноменов, насчитывающей больше ста лет, имеется только один случай доказанного мошенничества и два или три недоказанных подозрения. По сравнению с подобной нечистоплотностью в традиционной науке – от явной фабрикации данных до повторных публикаций и плагиата – можно сказать, что эта область отличается безупречной порядочностью[163]. Конечно, медиумы-шарлатаны имели широкое распространение в конце XIX – начале XX в., да и в наше время есть немало аферистов, выдающих себя за экстрасенсов. Но причислять откровенное жульничество и сообщения бульварной прессы к научному исследованию психических феноменов? Это уж чересчур.

Далее Станович беспечно разъясняет, почему серьезные психологи не питают интереса к исследованиям экстрасенсорных способностей:

Причина того, что, к примеру, экстрасенсорные способности не рассматриваются в современной психологии как тема, заслуживающая внимания, состоит в том, что исследования в этой области не дали ощутимых результатов. Именно поэтому очень немногие психологи проявляют к ней интерес. Это особенно верно в современной психологии, хотя еще несколько лет назад экстрасенсорная тематика вызывала у психологов некоторый интерес, но в последнее время появилось слишком много разоблачающих доказательств… Результаты множества исследований, опубликованные в авторитетных журналах по психологии, были угнетающе отрицательными. После более чем 90 лет исследований по-прежнему не существует ни одного примера экстрасенсорного феномена, который бы давал устойчивый результат в контролируемых условиях[164].

Подобные утверждения, предотвращающие всякого здравомыслящего человека от интереса к психическим феноменам, можно найти во множестве учебников по психологии. Хотя в действительности нет никаких «угнетающе отрицательных» результатов. Как мы увидим, обзоры нескольких учебных курсов по психическим (или, как говорят для краткости, «пси») феноменам, опубликованные в авторитетных профессиональных журналах, показывают необыкновенно положительные результаты.

Досадные недоразумения

Я встречал в своей практике множество других недоразумений относительно доказательств пси-феноменов. В 2000 г. я участвовал в групповом обсуждении по теме экстрасенсорных способностей на телепередаче канала PBS под названием «Ближе к истине». Одним из участников был Барри Бейерштейн, психолог-скептик из Университета Саймона Фрейзера. Другие участники – адвокат и ведущий передачи Роберт Кун, антрополог Мэрилин Шлитц, бывшая в то время руководителем научнотехнических работ Института ноэтических наук, и психолог Чарльз Тарт, известный исследователь пси-феноменов и создатель трансперсональной психологии. Нижеследующий диалог произошел во время обсуждения вопроса повторяемости пси-эффектов в лабораторных условиях.

Барри Бейерштейн. Моя беда в том, что последние двадцать лет я предлагаю своим студентам-психологам попытаться повторить классические эксперименты по парапсихологии, и без всяких положительных результатов. Так как у меня есть генератор случайных чисел в лаборатории, другие люди из коллектива просят меня помочь с экспериментами по экстрасенсорному восприятию. Экстрасенсы неоднократно вступали в сражение с моим генератором.

Роберт Кун. И какие были результаты?

Барри Бейерштейн. Никаких. Ноль. Здесь невозможно добиться никакой повторяемости…

Я. Вы утверждаете, что никогда не получали похожих результатов?

Барри Бейерштейн. Я говорю, что получал только обычные совпадения, не более.

Я. О ΄кей, но у вас ведь есть распределение результатов, часть их положительная, а часть – отрицательная?

Барри Бейерштейн. Отдельные тесты и даже отдельные личности могут получить асимметричные результаты. Если включить генератор случайных чисел сто раз подряд, то в среднем пять раз он может показать незаурядные результаты. Так что результаты совпадают с нашим статистическим прогнозом случайности… Мне нравится принимать студентов, потому что им хочется доказать, что я заблуждаюсь. Я даю им оборудование, отпускаю и говорю: «О΄кей, если от меня исходят плохие вибрации, хорошо – я отойду». Некоторые даже не желают сообщать мне результатов – так они обескуражены полным провалом своих ожиданий.

После окончания эфира я спросил Бейерштейна, откуда он мог знать, что результаты студентов были такими слабыми, раз он не был ознакомлен с ними. Еще я спросил, вел ли он все эти 20 лет запись неудачных экспериментов своих студентов. Он ответил, что не вел таких записей. Далее я спросил его, почему он был так уверен, что общий результат был «нулевым», особенно в свете открытия метаанализа – популярного метода анализа результатов множества однотипных исследований, состоящего в том, что малые, но систематические эффекты в одном направлении могут в совокупности представить достаточно сильное доказательство. Он мне ничего не ответил.

Я видел по его реакции, как неприятна ему была мысль, что его убежденность в своей правоте могла оказаться ошибочной, особенно учитывая, что он был профессором и проповедовал эти взгляды много лет. Но не нужно особых усилий или знаний, чтобы понять разницу между верой в сказки и строго контролируемыми научными экспериментами[165].

Например, учебник по психологии Кита Становича перечисляет следующие паранормальные явления: «телепатия, ясновидение, психокинез, предвидение, реинкарнация, биоритмы, астральные проекции, сила пирамид, общение растений и экстрасенсорная хирургия». Все эти области вполне можно исследовать, применяя научную методологию, но к настоящему времени только некоторые из них исследовались систематически. Образование должно помочь студентам понять, что не стоит воспринимать негативную реакцию коленного рефлекса как тему, достойную изучения лишь потому, что это кажется странным, и вместо этого оценивать реальные результаты. Если отсутствует доказательная база, на которую можно положиться (как, например, в отношении «силы пирамид»), то мы не можем сказать ничего определенного по этому поводу. Если же доказательства существуют (как в случае с некоторыми психическими феноменами), то студенты должны учиться правильно их оценивать. Часто преподаватели подходят формально к разъяснению важности навыков критического мышления. В научном исследовании такой подход порождает пренебрежение и самонадеянность.

Еще одна причина подобного отношения к паранормальному заключается в том, что преподаватели не знакомы с доказательствами, поскольку их преподаватели и преподаватели преподавателей повторяли друг за другом, что таких доказательств вообще не существует[166]. Если повторять какое-то мнение достаточно долго, даже если это явная ложь, оно может стать очевидной истиной. Этот печальный факт прекрасно известен политическим пропагандистам и рекламным агентам.

И наконец, еще одна причина – вера в такие явления, «как астрология и экстрасенсорные способности, имеет общее основание, а именно – нарушение базовых ограничительных принципов науки»[167], или, иными словами, противоречит «современным теориям физики»[168]. Что же это за «базовые ограничительные принципы науки»? Впервые эту фразу использовал философ Чарли Данбар Броуд в статье, опубликованной в 1949 г.[169]. Он писал:

Существуют определенные ограничительные принципы, однозначно воспринимаемые нами как должные рамки, в которых находит подтверждение вся наша практическая деятельность и наши научные теории. Некоторые из них кажутся самоочевидными. Другие так всесторонне подкреплены эмпирическими фактами, попадающими в пределы ординарного опыта и его научных разработок (включая сюда и ортодоксальную психологию), что нам едва ли приходит на ум подвергать их сомнению. Давайте назовем их «базовыми ограничительными принципами». Так вот, исследование психических феноменов имеет дело с предполагаемыми событиями, кажущимися prima facie противоречащими одному или нескольким из этих принципов[170].

Далее Броуд классифицирует эти принципы по четырем категориям. Первая состоит в том, что следствие не может опережать причину. Это исключает любую форму предварительного знания, включая предвидение. Вторая состоит в том, что прямое взаимодействие между разумом и материей невозможно, за исключением лишь того случая, когда разум изменяет работу мозга. Это исключает любую форму психокинеза, в том числе действие молитвы и другие формы ментального целительства на расстоянии. Третья состоит в том, что ментальные процессы полностью зависят от мозга, что исключает возможность выхода сознания из тела или продолжение внетелесной жизни после смерти тела. И четвертая состоит в том, что невозможно получать информацию о чем-либо, происходящем за пределами тела, иначе как посредством обычных органов чувств. Это исключает ясновидение и дальновидение.

После рассмотрения доказательства экстрасенсорных способностей, полученного в ходе лабораторных исследований, результаты которых Броуд считал «фактами, установленными для удовлетворения всех, кто знаком с доказательством и не является жертвой непреодолимого предрассудка», он заключил:

Я суммирую домыслы о всякого рода паранормальных способностях. Кажется совершенно ясным, что они призывают нас к самым радикальным изменениям некоторых наших базовых ограничительных принципов[171].

Другими словами, те преподаватели, которые ссылаются на ограничительные принципы Броуда, стремясь дискредитировать психические феномены, не сознают того, что Броуд установил эти принципы, желая на основании эмпирического доказательства оспорить то, что серьезные «самоочевидные» принципы нуждались в изменениях. Это было более полувека назад. Сегодня это доказательство еще более очевидно.

Побочный эффект

Другой подход к объяснению причины веры человека в психические феномены, не предполагающий наличия ошибочной причинно-следственной связи или иного недостатка ментальной гигиены, состоит в том, что вера является просто побочным эффектом работы мозга. Шэрон Бегли, репортер по науке журнала «Newsweek», пишет:

Наша склонность верить во всякую чертовщину происходит оттого, что механизмы мозга, допускающие и даже поощряющие эту веру, «были предназначены для других целей», говорит Джеймс Гриффит, психиатр и невролог в Университете Джорджа Вашингтона. Например, группа нейронов в верхней теменной доле определяет, где заканчивается ваше тело и начинается материальный мир. Без этой способности вы не смогли бы пройти в дверь.

Но другие области мозга, в том числе мыслительные области в лобных долях, иногда блокируют этот механизм, например когда мы спим или ощущаем физическую близость с другим человеком (это эвфемизм для секса). Во время интенсивной молитвы или медитации, как показывает томография мозга, верхние теменные доли также молчат. Не в состоянии найти линию раздела между собой и миром, мозг приспосабливается к этому, испытывая чувство «холизма», то есть единства с внешней средой. И тогда вы ощущаете себя частью чего-то большего[172].

Обратите внимание, такое объяснение по умолчанию предполагает, что переживание единства с миром является своеобразной мозговой галлюцинацией. Бегли не посчитала нужным уточнить, могут ли такие переживания быть реальными. Как мы увидим далее, чтобы получить ответ на этот вопрос было проведено множество экспериментов, показавших, что некоторые виды переживания единства вполне реальны. Но об этом вам не расскажет «Newsweek».

Недоверчивый мозг

Давайте рассмотрим тему «верующего мозга» подробнее. В некоторых книгах развивается идея, что мы верим в нечто странное потому, что этому способствует устройство нашего мозга, и такой «мозгоцентричный» механизм объясняет веру стольких людей в психические феномены. Мы рассмотрим это положение на примере двух книг. Одна написана академическим психологом Ричардом Вайсманом, автор другой – издатель журнала скептической направленности Майкл Шермер[173]. Оба – явные поборники скептической веры.

Подзаголовок книги Шермера «Верующий мозг» – «Как мы вырабатываем веру и выдаем ее за правду», что подразумевает: почему вы настолько глупы, чтобы верить в привидения, богов, обещания политиков и теорию инопланетного заговора, в отличие от автора?[174] «Паранормальность» имеет подзаголовок «Почему мы видим то, чего нет», опять же подразумевающий: почему вы склонны к болезненной вере в привидения, экстрасенсов, телекинез и предвидения, в отличие от Вайсмана[175]?

Он выдвигает такой тезис: людей легко можно заставить поверить в ложь, иногда намеренно, а иногда и неумышленно[176]. Это, без сомнения, верно. Например, все мы склонны запоминать невероятные совпадения, случившиеся с нами, тогда как повседневные события легко забываются.

Например, однажды по пути домой с работы я стал думать – ни с того ни с сего, – как бы мне хотелось поесть спагетти под соусом маринара. Я знал, что дома у нас их нет, но это не мешало моему желудку предаваться мечтам. Когда я приехал домой, первое, что я услышал от жены, – она купила мне спагетти под соусом маринара. Я не припомню, чтобы она покупала их раньше, и в тот день мы с ней не общались с утра. Совпадение?

Возможно. Мы плохо умеем оценивать вероятность событий и готовы приписать странные звуки, услышанные среди ночи, вмешательству паранормального, когда вполне бы подошли и более обыденные объяснения. Вайсман в последней главе своей книги ставит вопрос: почему эволюция выработала в нас «чувство невозможного», то есть чего-то такого, что несет в себе ощущение паранормального?

И отвечает на него: это чувство является следствием нашей способности составлять отдельные детали в целостную картину. Если бы мы не научились видеть тигра за переплетением ветвей, мы бы просто не выжили. И даже если иногда мы ошибались, видя тигра, когда его не было, это не грозило нам ничем, кроме мимолетного испуга. Вот эта асимметрия и ответственна за нашу склонность верить в несуществующие, но потенциально опасные явления. Однако не менее верно и то, что такая способность составлять отдельные детали в целостную картину может пробуждать в нас веру и в реально существующие вещи, о чем Вайсман, разумеется, не упоминает.

Книга Шермера исследует вопрос, поставленный Вайсманом: почему мы развились подобным образом? – более обстоятельно. Шермер пишет, что когда-то он был непоколебимым христианином-фундаменталистом; сегодня он такой же непоколебимый атеист и материалист. Помимо прочего, это означает, что он считает свой разум иллюзорным порождением мозга и что все другие люди, так же как и он, совершенно неразумны. Не могу сказать, что меня это сильно удивляет. Это всего лишь мировоззрение ортодоксального невролога, согласно которому все субъективные переживания объясняются исключительно возбуждением мозговых нейронов.

Шермер (как и Вайсман) постулирует, что мозг «вырабатывает веру» как побочный продукт построения моделей окружающего мира. Он наделяет эти модели значением, намерением и функциями, и незаметно эти модели превращаются в устойчивые верования. Мозгу нравится находить подтверждения собственным верованиям, что неизбежно ведет к закрытому циклу, в котором то, во что верит мозг, определяет то, что он видит, а это, в свою очередь, усиливает его веру. И чем умнее мозг, тем более он способен к рационализации своих верований, даже если в основе этих верований лежит то, что Шермер называет «неумными» причинами.

Значительная часть обеих книг посвящена обсуждению того, как мы создаем наши верования и почему мы так твердо придерживаемся их. И все бы ничего, но, когда авторы пытаются применить эти идеи к объяснению веры в паранормальное, начинается жуткая путаница. Оба автора с готовностью находят предубеждения в ком угодно, но только не в самих себе. В результате они приходят к тем выводам, которые подтверждают их собственные убеждения, и игнорируют все остальное. Здесь уместно вспомнить принцип «погрешности необратимых потерь», метко сформулированный Эптоном Синклером: «Трудно заставить человека понять что-либо, если его жалованье зависит от его способности не понимать».

Рассмотрим пример из книги «Паранормальность». Она начинается с рассказа Вайсмана об удивительной собаке по кличке Джейти, которая демонстрировала устойчивую телепатическую связь со своей хозяйкой Пэм Смарт. Каждый раз перед тем, как Пэм возвращалась домой, ее родители замечали, что собака подходит к окну, откуда было видно, как Пэм идет к дому. В остальное время собака не обращала на окно никакого внимания.

Вайсман описывает серию экспериментов, которые он провел над Джейти, чтобы понять, действительно ли собака обладает телепатическим даром, и заключает, что не нашел этому никаких доказательств. Эта история используется в книге как прием, который демонстрирует, как легко рядовые граждане впадают в суеверия, убеждая себя в реальности чего-то настолько невероятного, как собачья телепатия. Читатели, не слышавшие раньше об этой истории, посчитают ее красноречивым разоблачением идеи, что некоторые собаки могут знать, когда их хозяин вернется домой.

Но те, кому известна вся история Джейти, увидят здесь очевидные упущения. Вкратце дело было так. Британский биолог Руперт Шелдрейк первым проверил заявление Смарт об удивительном даре Джейти. Шелдрейк провел около 200 экспериментов с собакой, показавших очень высокий уровень уверенности в том, что Джейти на самом деле предчувствовала возвращение хозяйки, что нельзя было объяснить физическими законами[177]. Вайсман же провел всего четыре эксперимента, после чего заявил, что нет никаких доказательств того, что Джейти обладает телепатическим даром. То, что он проигнорировал гораздо более обширную базу данных, собранную Шелдрейком, само по себе подозрительно, но, несмотря на это, характер результатов в обоих случаях совпадает!

Конец ознакомительного фрагмента.